Моя сестра Алексис. Инцест рассказы брат и сестра Часть 2

Я виновато смотрю на Мак. Я должна сейчас работать — у моей компании релиз в прямом эфире в следующем месяце, и мы отстаем от графика. Но я усталая и угрюмая, и, честно говоря, чувствую себя немного взвинченным после того, как Лекси прощупала меня своей рукой. Так что я собираюсь обязательно побаловать себя сегодня вечером. Иду к камину и разжигаю огонь, как учил меня папа, чувствуя себя немного грустно при мысли о нем. Ты такая эмоциональная сегодня, Робс. Статус Ледяной девы временно отменен. Я фыркаю и чиркаю спичкой о коробку.

Когда огонь согревает комнату и мою душу — я становлюсь девушка всех стихий. Встаю, потягиваюсь, потом бреду к буфету и наливаю себе стакан "Талискера" — папиного любимого. Хватаю из шкафа подушку и одеяло и расстилаю их на полу, освобождая по пути несколько дополнительных подушек с диванов. Вскоре я лежу на боку лицом к огню, теряясь в пламени и виски.

Должно быть, в какой-то момент я задремала, потому что проснулась оттого, что Лекси трясла меня за плечо и звала ужинать. Я подбрасываю в огонь еще дров, чтобы снова разжечь огонь, и иду на кухню. Папа всегда хотел пробить стену, чтобы сделать все пространство открытым, но так и не смог этого сделать,  — и с тех пор мы с Лекси тоже. Поэтому ужины всегда проходят на кухне, за нашим старым дубовым столом, рассчитанным на шестерых, и сервировкой всего на двоих.

— Вина?  — спрашиваю я, и она рассеянно кивает, убирая посуду.

Я хватаю бутылку какого-то неопределенного итальянского красного и наливаю нам обеим, используя наши разномастные повседневные стаканы. Кулинария -одна из немногих областей, в которых я могу превзойти Лекси, но ее еда по-прежнему великолепна, и нам никогда не грозила опасность умереть с голоду. Я предпочитаю восточную кухню, она — средиземноморскую, но любовь к еде — это то, что мы разделяем, и поэтому ужин — это время, когда мы всегда откладываем работу в сторону, чтобы просто быть вместе.

— Когда у тебя следующий концерт?  — спрашиваю я ее.

Лекси работает учительницей музыки, но старается при каждой возможности выступать на концертах. Она играет в филармоническом оркестре и в прошлом много гастролировала по стране.

— Через несколько недель,  — отвечает она,  — Малер и Гайдн.

— Соло?  — спрашиваю я.

— Конечно,  — говорит она, улыбаясь.

— Мило,  — говорю я,  — жду с нетерпением, обожаю концерты.

Она улыбается и потягивается, и я ловлю себя на том, что снова наблюдаю за ней. Я быстро опускаю глаза и снова принимаюсь за еду. На самом деле я не особенно голодна, но еда очень вкусная, и Лекси приложила некоторые усилия, чтобы приготовить ее, поэтому я стараюсь изо всех сил. Я поднимаю глаза и вижу, что она смотрит на меня. Она улыбается, когда я откусываю еще кусочек, но улыбка исчезает, когда я отодвигаю тарелку и делаю большой глоток вина.

— Робс, ты слишком тощая. Тебе надо больше есть,  — говорит она.

— У меня нет твоего метаболизма, Лекс. Я просто 

взорвусь, если не позанимаюсь гимнастикой.

— Ха!- восклицает она.  — По крайней мере, у тебя есть задница.

— Прекрати, Алексис. Ты самая красивая женщина на свете,  — говорю я, не задумываясь.

— О, Робс, теперь ты врешь,  — парирует она и откидывается на спинку стула, потягивая вино.

Вино ли это, или какое-то ее зондирование меня, или что-то еще, я не знаю. Но слышать, как моя сестра упрекает себя,  — это слишком для меня сейчас.

— Эй, Робс, успокойся! Я не оговаривала себя!  — протестует она.

— Да, так оно и было, и не смей больше делать этого при мне!

Я встаю и врываюсь обратно в гостиную, плюхаюсь на диван и смотрю на огонь. Я чувствую, как смущение от моей чрезмерной реакции ползет вверх по горлу к лицу. Но я сижу и дуюсь. Прошло совсем немного времени, прежде чем Алексис вошла в гостиную.

— Не возражаешь, если я присяду?

Она опускается на одеяло рядом со мной. Я бросаю на нее быстрый взгляд и отвожу глаза.

— Извини, что расстроила тебя, Робс. Я просто пошутила.

— Может быть, но мне больно, когда ты говоришь о себе гадости.

— Почему?

— Потому что ты моя потрясающая старшая сестра, и я ненавижу, что ты не можешь любить себя так же сильно, как я люблю тебя.

— Робс, послушай...

— Нет, ты послушай, Лекс. Ты удивительная, заботливая, нежная женщина. Ты осталась здесь, чтобы присматривать за мной, хотя могла бы жить в другом месте. Я не буду сидеть здесь и слушать, как ты оговариваешь себя. Ты великолепна. Повторяй за мной!

Лекси бросает на меня странный взгляд, но приходит в себя и принимает позу непослушной школьницы.

— Ты великолепна,  — серьезно говорит она.

— Алексис!  — кричу я и бью ее подушкой.

Она смеется, откидывается назад, подальше от моей второй атаки, а затем внезапно яростно обнимает меня, убирая ветер из моих парусов.

— А ты,  — шепчет она,  — такая же великолепная. Итак, вот в чем дело. Ты перестань себя оговаривать, а я не буду себя оговаривать.

— Нет!  — протестую я.

— Да, и ты это знаешь,  — отвечает она.

На самом деле я не так уж много могу сказать. Лекси поджимает под себя ноги и смотрит на огонь.

— Я серьезно, Робин. Я не знаю, почему вы так настроены против людей. Ты потрясающая женщина, если бы только вычешешь веточки и прочий мусор из своих волос.

— Это мои веточки!  — бормочу я.  — Мои!

Она снова смеется и гладит меня по голове.

— Виски у нас еще осталось?  — спрашивает она.

Я наливаю нам обоим, потом подхожу и сажусь рядом с ней.

— Спасибо,  — говорит она и делает глоток, строя гримасу.  — Никогда не понимала, как ты можешь пить эту дрянь.

— Это папино любимое,  — тихо говорю я.

Она смотрит на меня, потом вздыхает.

— Я не знала.

— Ты все еще скучаешь по ним?  — спрашиваю я.

— Каждую секунду, каждую минуту, каждый день,  — устало отвечает она.

— Я был так зла на них, Лекси. Так зла. Я не могла поверить, что они сделали такую 

глупость. Зачем ехать в такую бурю, зная, что дороги такие скользкие?

— Они хотели вернуться домой,  — говорит она.  — Умные люди каждый день принимают глупые решения. Иногда это застает их врасплох.

Я смотрю в свой стакан. Лекси протягивает руку и обнимает меня, притягивая ближе.

— Ты жалеешь, что связалась со мной?  — тихо спрашиваю я.

— Что?  — восклицает она.  — Боже, Робин, нет! Ты моя сестра, конечно, я не обременена тобой, ты нуждалась во мне, и я осталась ради тебя!

— Но у тебя был шанс на потрясающую жизнь там.

— Моя жизнь здесь. Мне всего двадцать четыре, Робс, у меня еще полно времени, чтобы исследовать мир!

— Но ты здесь, и тебе одиноко.

— Не так одиноко, как было бы без тебя.

Я вздыхаю и осушаю свой стакан, затем беру бутылку и снова наполняю ее. Лекси смотрит на меня, потом тоже осушает свой бокал и протягивает стакан для пополнения.

— Ты уверена?  — спрашиваю я.

— Ударь меня, если это не так. Огню нужно больше дров,  — говорит она, помолчав.

Я подчиняюсь и подкладываю поленья. Она раскладывает диванные подушки, и мы обе ложимся.

— Так ты целовалась с мальчиком?  — спрашивает она.

— Только не это!- протестую я.

— Мне любопытно!  — заявляет она.  — Потакай мне, на улице холодно, мы вдвоем, и мы напиваемся и выдаем секреты, так что ты вполне можешь выдать этот!

Я ворчу.

Дай подумать.

— Может быть, однажды, на университетской вечеринке.

— Что?  — восклицает она.  — Серьезно, ты никогда не целовалась с парнем?

— Лекси!  — протестую я.  — Какое это имеет значение, боже мой!

— Робс, ты что...

— Все еще девственница?  — заканчиваю я за нее.

Она виновато краснеет.

— Ага. Если не считать моих постоянных связей с мистером Палмом и его пятью очаровательными сыновьями.

— Робин!  — кричит она, смеясь.  — О боже, прости, это так смешно. Но серьезно, что?

— Никогда не чувствовала в этом необходимости,  — бормочу я.  — Мои женские части хороши сами по себе.

— Но ведь ты же хотела?  — спрашивает она.

— Алексис, серьезно, я не собираюсь обсуждать это с тобой прямо сейчас!

— О, Робин,  — театрально вздыхает она и откидывается на подушки.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее. У нее озорная улыбка.

— Это самое лучшее чувство на свете,  — говорит она, помолчав.

— Что, целоваться?

— Нет, секс.

— Лекси, серьезно, ты начинаешь меня смущать.

— Почему?  — спрашивает она, приподнимаясь на локте и глядя на меня сверху вниз.  — Почему это тебя так смущает? Разве тебе не интересно поговорить о сексе?

— Конечно, интересно,  — протестую я,  — но ты же моя сестра!

— Ну и что?  — спрашивает она.  — Это, конечно, не означает, что ты не можешь поговорить со мной об этом?

— Лекси, пожалуйста, прекрати.

— Почему ты так боишься открыться мне?

Я резко сажусь и смотрю на огонь. Опрокидываю в себя виски, снова наполняю его и тоже опрокидываю, слегка давясь, когда оно обжигает мне живот.

— Робс?  — тихо спрашивает она.  — Я никогда раньше не видела, чтобы ты так пила. Что происходит?

— Хочешь знать, почему мне грустно? Почему я одиночка? Почему я не 

открываюсь? Потому что. Потому что я все еще девственница. Потому что мне нравятся девушки.

Воцаряется тишина. Я закрываю глаза, чувствуя, как они начинают гореть. Я не так представляла себе, как скажу ей. Лекси откашливается.

— Я так и думала. Почему тебе потребовалось так много времени, чтобы сказать мне это?

Я начинаю дрожать от рыданий.

— Потому что я испугалась, тупица!  — кричу я.  — Мне не с кем было об этом поговорить. Меня бы исключили, если бы об этом узнали. И потом, если бы я сказала тебе и ты бы меня бросила, у меня бы никого не осталось!

— Ох, Робин,  — вздыхает Лекси и подхватывает меня на руки.  — Ш-ш-ш. О боже, Робс, лучше бы ты сказала мне раньше. Я подозревала это много лет, любовь моя. С чего ты взяла, что я тебя брошу?

— Потому что все остальные бы видели!

Я не слишком горда, чтобы вообще плакать. Я просто стараюсь не делать этого, потому что это чертовски больно. Но Лекси рядом, держит меня, пока все не закончится. Это все еще чертовски больно. Но, как и все остальное, оно в конце концов проходит.

Она встает и исчезает, возвращаясь с салфетками, которые я быстро уничтожаю, принося использованные в жертву огню. Лекси хватает еще одно одеяло и накидывает мне на плечи.

— Должно быть, я сейчас прекрасно выгляжу,  — выдавливаю я.

— Потрясающе,  — подмигивает она мне.  — Блестящие глаза и пушистый хвост.

Я задыхаюсь, потом кашляю, потом смеюсь.

— Сколько времени ты подозреваешь?  — спрашиваю я через некоторое время.

— По меньшей мере, три года, а может, и дольше. Ты же никогда не говорила о мальчиках и никогда не упоминала девушек, которые были твоими друзьями. А потом ты как-то оставила свой "Мак", и мне стало любопытно.

— О боже,  — бормочу я.

— Да, это тебя научит,  — усмехается она.  — История вашего браузера была интересной. Я кое-чему научился.

— Лекси!- беспомощно кричу я.

— Что?  — невинно спрашивает она.  — Ты оставил Мак незапертым, зная, что я любопытная.

— Не больше, чем я думала. Я делаю мысленную заметку, чтобы начать чаще очищать свою историю.

Огонь слегка потрескивает.

— Ты целовала каких-нибудь девушек?  — спрашивает Лекси.

— Нет,  — вздыхаю я. У него никогда не было такой возможности. Мне отчаянно нравилась одна девушка. Так и не набралась смелости сказать ей. Оно и к лучшему.

— Какая жалость,  — говорит она.

Снова тишина.

— Я иду в душ,  — объявляет она, вставая и потягиваясь.

Она встает на цыпочки, выгибает спину, наклоняет голову и тянется вверх, как будто пытается взлететь. Это как балет, и я, как всегда, смотрю на нее. Она всегда такая грациозная.

— Робс, ты скоро встанешь?

— Ага.

— Ладно, тогда до встречи.