Латексное искушение Селины. Главы 16—19

Украденная жизнь

Мне толком не удалось рассмотреть, что со мной делали, но по ощущениям смогла определить, что моя подготовка к этому путешествию была очень осторожной и довольно сложной. Начнем с того, что я была снабжена рюкзаком, пристегнутым к плечам и талии. Похоже, что, это была портативная версия устройства, которое было установлено на спине Кристель. Шланги от его основания были подключены к разъемам на задней части широкого ремня, и в качестве теста, мои внутренности были еще раз подвержены процедуре промывки, и подачи пищи. Последняя трубка, с верхней части этого вещмешка, была временно приклеена скотчем к затылку моей затянутой в резину головы. Это была моя дыхательная трубка, и я очень надеялась на то, чтобы эти люди знают, что делают.

Меня обернули каким-то полупрозрачным резиновым полотном, полностью, с ног до головы, аккуратно продев мою цепь и трубку в специальные отверстия в нем. Когда манипуляции с мешком были закончены, все стыки вокруг трубки и цепи от передней части маски, запечатали какой-то клейкой лентой, и я услышала, как заработал насос, а затем медленно, воздух был отсосан из мешка! По мере того, как происходило это действо, я молилась, чтобы дыхательная трубка была хорошо закреплена снаружи этой становившейся такой тесной оболочки. Меньше чем через пять минут, я была заключена в резиновой вакуумной упаковке, словно копченая куриная грудка в магазине, а затем моя гувернантка и герр Вулф вынесли меня из комнаты. Леона шла впереди, и казалось, что следующие действия будут проходить под ее надзором.

Не далеко от входной двери, для меня был приготовлен деревянный ящик.

Внутри у него была невероятная отделка. Древесина была покрыта толстой резиновой мембраной, эта внутренняя поверхность служила для полной герметизации и защиты от протечек. Но самым жутким было то, что этот ящик был на две трети заполнен растопленным воском! На дне, также находились кольца для крепежа по периметру ящика, и разъемы для крепления моей дыхательной трубки.

Я не видела когда и каким способом успели растопить такое количество воска. Меня подняли и вчетвером начали аккуратно укладывать на дно, люди в длинных перчатках держали меня очень крепко. Погруженная в воск ротовая цепь была натянута и прикреплена к кольцу в верхней части ящика, а затем меня очень осторожно начали двигать в нужное моим похитителям положение. Каким-то образом ротовая цепь была затянута, когда я двигалась вниз, и таким макаром я была полностью погружена в медленно остывающую жидкость, точно в центре пространства этого ящика для пыток!

Хотя моя упаковка и была полупрозрачной, я почти перестала что-либо видеть из-под толщи воска. Тем не менее, я могла различить мелькающие человеческие силуэты вокруг ящика, в котором лежала. Я плавала в жидкости, не поднимаясь на поверхность и не опускаясь на дно ящика, удерживаемая цепями. На удивление, мне совершенно не было жарко, температура для меня поддерживалась вполне обычная. Должно быть тот материал, в который меня завернули, был необычной резиной. Это 

было очень странное чувство, как будто меня вернули в лоно матери, из которого я появилась. Я чувствовала себя в безопасности в этом совершенно безумном состоянии, а затем, слабо услышала, как мой ящик обкладывали со всех сторон чем-то. Должно быть это лед, для быстрого охлаждения. Эти гады, были хорошо подготовлены...

В течении следующих десяти-пятнадцати минут, я все еще смотрела вверх, наблюдая, как воск остывает и медленно возвращается в свою твердую форму. Свет померк, когда оранжевая дымка сменила полупрозрачность, и вскоре я была похожа на реликтовое насекомое, навеки запечатанное в янтаре. Последнее что я увидела, это длинную крышку от ящика, которую водрузили и старательно приколотили сверху, отправляя меня в царство мрака. Я не могла пошевелить ни единым мускулом, таким твердым стал воск, и я снова начала дрожать и плакать от страха перед тем, что должно было произойти. Что бы это ни было, я знала, что предстоящие испытания будет нелегко вынести, несмотря на все ужасы, которые я уже пережила.

Я не знаю, как долго меня так держали, ибо каждая секунда превратилась в вечность, и поэтому через некоторое время я погрузилась в нирвану, существуя только как тайный, безмолвный, заключенный объект. Что же теперь со мной будет? О Боже! Как изменилась моя жизнь за такой короткий промежуток времени! Казалось, лишь недавно я была счастливой и беззаботной молодой женщиной, а теперь, я была всего лишь молчаливой и совершенно беспомощной пленницей! Я ничего не сделала, чтобы заслужить такую судьбу, кроме нескольких робких сексуальных исследований, и за эти невинные попытки познать свою сексуальность, я теперь была обречена на пожизненное рабство в резине!

•  •  •

Прибытие к Мастерам

Мое возвращение к «обычному» состоянию шло медленно. Сначала, возвращение тусклого оранжевого света оповестило меня о том, что путешествие к моему новому жилищу закончилось, в воздухе появилась необычная свежесть, которой я наслаждалась с большим удовольствием. Крышка ящика была снята, и я почувствовала вибрацию вокруг, а через мгновение, за мою ротовую цепь начали сильно тянуть! Меня охватила радость, наконец-то меня освободят из этих уже осточертевших мне объятий воска и цепей, которые доставляли мне такие страдания.

Вскоре, кто-то разбил наружные части деревянного ящика, но поскольку воск еще не был растоплен, и я долгое время оставалась висеть во мраке. Яркие вспышки света пронзали мой восковой кокон, должно быть меня фотографировали. Когда с фотографиями закончили, вокруг меня начали выставлять электронагреватели, которые начали расплавлять окружающий меня воск, в котором я была погребена. Когда, наконец, весь воск растаял, меня вытащили из упаковки, произвели продолжительные манипуляции с моим рюкзаком и подвесили за какую-то цепь, находящуюся за моей спиной. И вновь начали выполнять, как я догадалась фотоотчет о сохранности прибывшей «посылки». Вспышки вскоре прекратились, и тогда я различила звук, который в будущем, всегда будет наполнять мою душу благоговейным ужасом.

Первоначальные условия, которые для меня приготовили, поначалу показались мне безобидными. Кран, к которому я была прикреплена, медленно начал передвигаться 

к какому-то углублению в полу. Остановившись прямо над ним, я медленно наблюдала, как потолок становится все дальше от меня, показавшееся сперва, углубление в полу, оказалось широким колодцем!

Я начала паниковать и раскачиваться, в попытках задеть стены. Но как я ни старалась, прикоснутся к каменной кладке колодца, мне не удалось. Потому что колодец был, похоже, спроектирован специально для этой цели, и все, что мне удавалось — это нелепо раскачиваться взад и вперед на конце моей привязной цепи. Моим похитителям, было неважно, насколько сильно я была против, спуск продолжался, пока высоко надо мной, я не увидела маленькое круглое отверстие колодца, в которое пару мгновения назад я опустилась. Именно тогда, его люк захлопнулся и заперся, оставив меня болтаться в полной темноте, подвешенного только Бог знает на какой глубине! Я снова погрузилась в водоворот слез, и молча умоляла освободить меня от моего невероятного положения, медленно раскачиваясь взад и вперед в этом черном колодце, наполненном моим отчаянием.

Я чувствовала только всеохватывающую тесноту моего корсета и шлема, в конструкции, за которую меня подвесили, была предусмотрена небольшая амортизация, благодаря ей я раскачивалась не только в стороны, но и вверх-вниз, создавая ощущения мягкости закрепления, но ничто не позволяло облегчить мои страдания. За исключением, периодического наполнения моего желудка, а также, принудительных клизм, которые так мучили меня. Эта пытка была вызвана не только процессом наполнения и изъятия жидкостей, но и, сопутствующими ощущениями постоянного возбуждения при активации процедур. Ощущения, однако, никогда не были достаточны, чтобы довести меня до полного оргазма, их хватало лишь на то, чтобы показать краешек такого сладкого удовольствия, а затем уйти! Я часто выла бессмысленно, извиваясь на своей цепи, как свежепойманная рыба, отчаянно пытаясь добиться освобождения! Это было неотъемлемой частью процесса воспитания, которое для меня подготовили мои новые хозяева, и вскоре я уже не могла думать ни о чем, кроме сексуальной разрядки, хотя и оставалась все так же связанной и обездвиженной под слоями резины и латекса. Я думала, что они забыли обо мне, и нахождение в этом колодце станет моей жизнью, но на самом деле, это было не так. Долгое существование этой недели, было необходимо для моего полного порабощения, своеобразная жестокая адаптация к моим грядущим изменениям...

В конце концов, почти свихнувшуюся от необходимости видеть других и сгорающую от желания изменить свое положение, меня вытащили из колодца под глухие звуки электрического подъемника. Транспортировка осуществлялась с помощью подвесной кареты, к которой была прикреплена моя цепь, а затем я была перемещена по подвесной дороге в другую часть тренировочных камер моего нового мастера. Несмотря на свое положение, я почти плакала от радости, что меня не бросили и не забыли, не обращая внимания, на ужасы, которые меня ожидали. Леона, появившаяся в поле моего зрения, пристегнула поводок к моей ротовой цепи и вместе со мной, все еще подвешенной, потянула меня за собой. Медленно продвигаясь вперед, я судорожно боролась 

с наручниками и цепями. Она не произнесла ни слова и через несколько мгновений, притянула меня в большую, похожую на лабораторию комнату. Меня остановили над центральным операционным столом, от увиденного мне стало жутко, похоже, что я попала в логово Франкенштейна, когда Леона медленно опустила меня, я упала прямо на широкий стол, поворачиваясь на бок, что бы облегчить давление на связанные руки. А тем временем, Леона продолжала контролировать меня за ротовую цепь.

Впервые с того момента, как я прибыла сюда, раздался ее голос.

— Ложись на живот, сопливая девчонка!  — Цепь у меня во рту резко дернулась, и я медленно перевернулась.  — Лежи и не шевелись, пока я буду тебя готовить.

С более резкими рывками и некоторыми толчками с ее стороны, мои руки развязали, затем она отпустила каждую из моих рук и пристегнула их к кольцам, где-то в изголовье стола. Вскоре, мои ноги тоже оказались на мгновение свободны, но только для того, что бы таким же образом быть зафиксированными, я оказалась распята. Леона ушла, не сказав больше ни слова. Возможно, я пролежал так минут пятнадцать, гадая, что же будет дальше, но тут мой хозяин, Леона, и человек в хирургическом костюме появились перед моими испуганными глазами, я жадно разглядывала их сквозь прорези толстой резиновой маски, закрывавшей мою голову и лицо. После того, как они прошли мимо, все, что я могла сделать, это продолжать смотреть вверх на далекий потолок. Затем они начали разговаривать друг с другом, как будто меня там не было, и я полагаю, учитывая то, что со мной случилось, и из того, что они сказали, я действительно больше не существовала как человек! Я была для них всего лишь объектом. Конечно, живым объектом, женского пола и человеческого вида, но все же объектом. Я была той, с кем можно играть и безжалостно мучить! Разговор почти невозможно было расслышать, учитывая мой шлем и беруши, но звуки их смеха откликались во мне ужасом!

— А вот и наша Селина — сказал мой Хозяин.  — Леона провела ее через начальный период адаптации, и поэтому, теперь она готова принять дальнейшие корректировки и усовершенствования своего костюма.

— Ах. Да, я вижу!  — Произнес человек, которого я считала доктором.  — Эта молодая женщина находится в нормальном состоянии после инициации, но, судя по ее рукам и ногам, она страдает от некоторой потери мышечной массы и тонуса. Однако, Герр Ашерман, это не представляет никакой проблемы, поскольку дополнения, которые вы запланировали, быстро приведут ее физическую форму в отличное состояние.

— Она будет полностью под контролем?  — С неподдельным интересом спросила Леона.

— Именно так. Я уверяю вас, что это существо ничего не сделает без вашего явного одобрения и приказа. Устройства, которые я планирую подключить и вставить, гарантируют это.  — Доктор говорил очень уверенно, и казалось, что гордится тем, что может, что-либо гарантировать.

— Это очень хорошо.  — Мой хозяин снова заговорил.  — Я хочу, чтобы вы начали подготовку немедленно, имплантаты и 

крепления, займитесь всем необходимым. Через две недели, я хочу одеть ее в униформу.

— Хорошо, сэр.  — Сказал «доктор».  — Все будет закончено до

полудня, и после периода восстановления, она будет запечатана в своем костюме.

— Что-ж, не смеем вам мешать, искусство требует тишины, верно?  — сказал мой хозяин гнусно улыбаясь.  — Когда закончите свою работу, поместите ее в камеру, чтобы она пришла в себя. Я хочу, что бы в период адаптации у нее была минимальная возможность двигаться. Нельзя позволить потревожить раны от имплантатов. Леона и я, навестим вас позже этим вечером, чтобы проверить результат работ. И лучше бы, что бы мне все понравилось.

Это было последнее, что я услышала, не считая слабого стука каблуков Леоны по полу. Доктор, после слов хозяина повернулся ко мне, и осмотрел меня с холодным спокойствием, а затем подошел к тому месту, где я могла его видеть, опустился на колени перед моим покрытым резиной лицом и молча посмотрел в мои глазные прорези, прежде чем снова заговорить.

— Ты входишь в мир тотального контроля, милая, от которого нет спасения. Мне немного жаль тебя, но... никто не платит так хорошо как Герр Ашерман.  — Я задергалась, скорее инстинктивно, пытаясь дать знак, что я хочу спросить, я могла бы написать свой вопрос на листе бумаги, но, конечно же, ему не были интересны мои желания. Только мое тело.

— Боюсь, что с этого момента твоя жизнь не будет очень приятной,

моя дорогая! Ты лишишься, возможности решать что-либо, и будешь управляться исключительно прихотями и желаниями твоего хозяина и хозяйки. Как ты уже, наверное, знаешь, первые элементы твоей окончательной экипировки, очень строги в своем контроле над твоим телом, но я должен сказать, после завершения всех запланированных процедур, ты узнаешь себя с новой стороны. Придется немного потерпеть.

Мне показалось, что во взгляде доктора промелькнул какой-то садистский интерес к предстоящей работе, он наслаждался тем, что рассказывал мне все эти страшные вещи.

— С этого момента начинается твоя новая жизнь. Ты станешь домашним животным и игрушкой для своих хозяев. Ты не имеешь никаких прав, и поэтому будешь терпеть то, что с тобой будут делать, без жалоб. Очень скоро, ты обнаружишь, что даже самые незначительные физические признаки возмущения и бунта будут быстро и жестоко пресекаться.

Доктор нежно провел рукой по моему шлему, конечно же, я не смогла увернуться от этих прикосновений, будь у меня возможность, я бы плюнула ему прямо в лицо!

— А теперь давай приступим к самому интересному. Единственное утешение, которое я могу дать тебе, это то, что ты не последняя с кем планируются подобные модификации. Скоро у тебя появятся подружки. Конечно, тебе не будет разрешено общаться с ними, но иногда, ты получишь возможность увидеть их. Надеюсь, тебе стало чуточку легче.

— А теперь, пора начинать.  — Зловеще произнес он, а затем, казалось, вспомнил последний факт, которым чуть не довел меня до истерики.  — И еще кое-что... тебя больше не зовут Селин.  

Теперь у тебя есть только номер: Х-303, и ты будешь быстро откликаться на свое новое имя.

— Когда я буду освобождать твои ручки и ножки, Х-303, крайне не рекомендую сопротивляться мне! Если ты не будешь слушаться, я попрошу вернуть тебя в колодец, и там ты останешься до тех пор, пока не станешь послушной, сколько бы времени на это не потребовалось. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Он встал, после того, как я слегка кивнула, слишком свежи были ощущения от пытки одиночеством, доктор оставил смотреть меня прямо вверх, затем, мгновение спустя, мое правое запястье освободилось от наручников. Он потратил несколько минут, покрывая мои пальцы, ладонь и руку каким-то густым гелем. Когда это было сделано к его удовлетворению, он засунул мою конечность в тугую, толстую, до самого сгиба плеч, резиновую перчатку. Меня так и подмывало отшвырнуть руку или попытаться ударить его, но, будучи прикованной цепью к столу, и не зная точно, где он находится, я быстро отбросила эту мысль.

Перчатка легко скользила по руке, хотя и очень туго, и через несколько секунд уже была натянута дальше некуда. Затем последовало мгновение или два, пока он каким-то образом соединял широкий ворот перчатки, прижимая верхнюю часть к основанию моего воротника, и я почувствовала, что мои руки и пальцы, кажется, становятся все жестче и жестче! Он потратил еще несколько минут, покрывая эту оболочку, а затем согнул мою руку так, что мои теперь уже почти окоченевшие пальцы сомкнулись на шаровидном суставе плеча. Я почувствовала широкий ремень, охватывающий мою согнутую руку на запястье и выше бицепса руки, затем доктор туго затянул ремень, плотно прижимая мою руку, не давая возможности разогнуться! И снова он потратил несколько минут, полностью покрывая мою укороченную конечность гелеобразным веществом, а потом я почувствовала, как что-то вроде мешка, идеально подходящего по размеру и форме к моей согнутой руке, медленно тянется вверх. Этот чехол тоже был сделан из резины, но была куда толще. Он закрывал всю мою руку, но я не знала, что он был армирован сталью и имел удлинитель внизу, как раз там, где находился мой локоть. Локтевой сустав погрузился в упругий внутренний паз, и таким образом, моя недлинная рука теперь была немного длиннее, чем длина бедра. На кончике удлинителя находилась маленькая мягкая лапка, а вокруг самой нижней, самой узкой части была закреплена массивная металлическая манжета, дополненная кольцом.

Мешок, казалось, сжимался все туже, пока я лежал молча, постанывая от дискомфорта этого нового ограничения моей свободы, но доктор был неумолим, и еще одна широкая металлическая манжета была крепко зажата вокруг моего трицепса и запястья! Он снял цепочку с края стола, пристегнул ее к нижнему металлическому наружному кольцу манжеты, затем потянул мою укороченную руку, неудобно расположенную сбоку от операционного стола, так что я распласталась, как приколотая бабочка. Через полчаса обе мои руки выглядели одинаково; теперь они были странно укорочены и крепко стянуты 

ремнями-ограничителями. Он подошел и снова опустился на колени в моем ограниченном поле зрения.

— Итак, Х-303, твои верхние конечности, по заказу герра Ашермана были заменены, на более подходящие для вашей будущей роли. Пока мне нужно отойти, но я вернусь очень скоро, чтобы закончить работу с твоими прекрасными ножками, а также настройками и прочими модификациями. Во время моего отсутствия, ты будешь в полной безопасности. Благодаря удерживающим цепям, ты не упадешь со стола, независимо от того, насколько сильно ты будешь бороться. Так что, можешь не волноваться.

После ухода доктора, я ничего не могла поделать, кроме как хныкать в своем сознании от того, что со мной происходило. Хотя я и потянула за цепи, которые удерживали мои руки раскинутыми в стороны, ничто из того, что я сделала, не облегчило мое затруднительное положение. Так же как и я не могла вырваться из власти ограничений! Мои мышцы начали болезненно ныть, и вскоре, я заплакала от вынужденной неподвижности, а затем начала безмолвно кричать, когда ничто не облегчило быстро растущую боль. Мои руки и пальцы превратились в совершенно бесполезные рудименты, и я не могла освободиться ни от одной из частей этой ужасной одежды, которая заключила в свои объятия мои конечности и контролировала меня так тщательно. В тот момент я не имела ни малейшего представления о том, насколько тщательным должен быть контроль, навязанный над моей жизнью, душой и сознанием.

Наконец, доктор вернулся и безмолвно продолжил свою темную работу. Сначала была удалена манжета вокруг моей левой лодыжки, затем он повторил процесс покрытия моей ноги гелем. Очень длинный, плотный, толстый резиновый чулок вскоре охватил всю мою ногу и был присоединен к нижнему краю моего корсета. Пальцы моих ног погрузились в глубокую лужу геля на кончиках армированных чулок и быстро стали неподвижными. Чулок был на самом деле наполовину сапогом, так как мои ноги были втиснуты в паз, вытягивая стопу, словно бы я надела пуант, и я не могла согнуть лодыжку обратно в привычное положение! Он сгибал мою ногу, пока пятка не коснулась ягодицы, затем закрепил широкий ремень на верхней части бедра и голеностопного сустава, удерживая его на месте. Снова конечность была покрыта, и еще один плотный, толстый, сформированный чехол, выполненный по форме согнутой ноги, был подтянут и плотно прижат в позицию, удерживая мою ногу, туго согнутую в колене. Хотя, в то время я этого еще не знала, но в этом чехле было тяжелое стальное кольцо, вставленное как с внутренней стороны коленного сустава, так и с наружной. Еще одна широкая металлическая манжета была зажата вокруг верхней части моего бедра и лодыжки, гарантируя, что я никогда не смогу освободиться от этого чехла для ног. Кольца также украшали его. Другая моя нога была быстро обмотана таким же образом, и он отступил назад, прикрепив цепи к кольцам коленного сустава и притянув их плотно к кольцам на столе.

Он снова появился 

в поле моего зрения и опустился на колени, чтобы заглянуть в мои заплаканные глаза, скрытые за смотровыми щелями.

— Теперь, Х-303, пришло время добавить обещанные имплантаты и дополнения, которые завершат часть твоей подготовки. Через мгновение я приведу тебя в бессознательное состояние путем добавления анестетика к запасу воздуха, и поэтому я скажу — Спокойной ночи, увидимся позже, когда я закончу.

Постепенно мое зрение начало мутнеть, а затем все погасло, когда я снова оказалась в объятиях злобного Морфея. Мои последние безумные мысли были о том, что со мной теперь будет? Что еще они могут сделать? Для меня прошла целая вечность. Я не знаю, как он делал свою работу, но в течение следующих нескольких часов он провел много времени, осторожно вводя датчики и фиксаторы в мои конечности, грудь, губы, влагалище и клитор, эффективно подключая меня всю без остатка, для быстрого и удобного процесса дисциплинирования, если я не буду послушной.

Когда я очнулась, то обнаружила себя лежащей на толстом резиновом матрасе, приклеенном к полу, он служил своеобразной подстилкой. В тот момент я не могла выпрямиться, а просто лежала пристегнутой, прикованной цепями к кольцам вокруг подстилки. Мои конечности были вытянуты вперед и назад, а также отодвинуты от тела, слегка ослабевшими стропами, я могла лишь слегка пошевелиться, не в силах подняться. Я лежала на спине, и поэтому, когда я, наконец, вернулась в полное сознание еще раз, я увидела цепь, ведущую от передней части моего лица, закручиваясь в петлю. И тянущейся, куда-то к потолку. Который был подозрительно низко. Конура... вот мой новый дом, это была именно конура для животного!

В этот момент мне показалось, что я превращусь в очередную Кристель, а потом яростно забилась в своих цепях, но, конечно же, безрезультатно. Моя судьба, в отличие от ее собственной, была гораздо хуже: быть намного более сдержанной и заключенной в неволе. Через несколько мгновений я услышала голос Леоны и своего учителя.

— Ах, Леона! Вот наш первый питомец и игрушка. Иоахим проделал замечательную работу по ее подготовке, что скажешь?

— Да,  — радостно ответила она,  — эта маленькая сучка скоро будет скакать и страдать для нашего удовольствия.

Зло, которое источал ее голос, было чистым, как ограненный и отполированный алмаз, и, услышав ее слова, я содрогнулась от ужасного предчувствия.

— Ну что ж, моя дорогая, это займет еще немного времени, потому что ей еще предстоит надеть внутреннюю и внешнюю форму, и тогда, ты займешься ее обучением. Я уверен, что тебе это очень понравится.

— Несомненно! Я с нетерпением буду смотреть, как ее оденут в униформу. Очень жаль, что мы не увидим ее тело, но это цена, которую придется заплатить за то, чтобы иметь такое домашнее животное, как она. Не сомневайтесь, что я скоро заставлю ее танцевать так, как она никогда не танцевала раньше! Имплантаты помогут мне в этом, и я буду очень рада наказывать ее за ошибки! Очень скоро она поймет, насколько 

беспомощна и насколько полно мы контролируем ее существование, наш небольшой эксперимент в тотальном контроле и дисциплине удастся полностью, я уверенна!

— Несомненно, все завершится успехом, Леона! Ведь у нас впереди годы удовольствия с этим домашним животным, не говоря уже о тех временах, когда у нас будет целая труппа, чтобы обучать и заставлять выполнять наши команды.

Их послушание будет безупречным, это факт,  — сказал он со злой усмешкой в голосе,  — обучение и поддержание дисциплины для этих зверушек, станут приятной заботой для нас. Будь добра, проверяй ее каждый день, пока она не восстановится достаточно, для продолжения. Полный комплект униформы уже пришел и ждет своего часа.

С этими словами мои мучители ушли, их голоса затихли, и я снова осталась одна. Эта ночь была одной из самых трудных, в то время как мои конечности медленно привыкли к своему новому положению и ограничениям. Я провела долгие часы, рыдая от дискомфорта и боли от креплений. Но ничто из того, что я делала, не облегчало страданий, и я беспомощно лежала на спине. Наконец меня охватило полное изнеможение, и я окунулась в беспокойное забвение.

•  •  •

Подготовка Перед Униформой

Постепенно, в течение следующих двух недель, мне предоставлялась все большая и большая свобода передвижения.

Леона приходила в мою конуру каждый день, иногда вместе с доктором, они проверяли мое самочувствие и экипировку, которая была на мне. После нескольких таких посещений, Леона резко научила меня вставать с подстилки и передвигаться по моему новому дому, используя мои теперь укороченные конечности. Конура была достаточно просторна для моих спартанских нужд, вероятно, около двух метров в ширину, двух в высоту и, возможно, трех в длину. Стены, пол и потолок, как я обнаружила, были сделаны из стали, густо покрытой черной блестящей резиной, за исключением торцевой стены напротив двери. Это, похоже, было... большое зеркало за толстым пластиковым листом, и оно тоже было укреплено сталью. По периметру в стены были вделаны несколько очень внушительных колец, выступающих через углубленные отверстия в обивке. В центре потолка конуры свисала блестящая гибкая пуповина, соединенная со мной где-то сзади, за поясом моего корсета. Вся моя пища, отходы и, самое главное, мой воздух подавались через нее.

Я всегда был привязана к моей лицевой цепи, но ее длина была

выверена таким образом, что бы позволять мне бродить по шести квадратным метрам моего дома без особых препятствий. Матрас был единственной мебелью в этой пустой маленькой камере, не считая многочисленных колец, прикрепленных к стенам, полу и потолку.

Постепенно, я пришла к пониманию того, что с этого момента так я и буду жить, но мне, было трудно смирится с этим. Но гораздо труднее было сжиться с мыслью о том, что мне предстояло играть роль подчиненного животного, под постоянным давлением и контролем Леоны, которая всегда жестоко наказывала меня за малейшее нарушение ее строгих правил. К концу первой недели она заставила меня научиться ходить и двигаться так быстро, как я только могла,  

заставляя выполнять ее требования, с помощью злобных рывков моей ротовой цепи, подчеркнутых с помощью резко выкрикиваемых команд. Каждый день я просыпалась в ужасе от того, что должно было произойти.

Наступил новый день, она вошла в конуру и тщательно осмотрела меня, затем освободила от пут.

— Вставай!  — Громко скомандовала она, и я осторожно перекатилась на живот, потом прижалась, всем телом к краю широкого матраса и встал на четвереньки на своих укороченных конечностях. Замысел хозяев был очевиден сразу же, как только я завершила свой первый маневр, потому что я обнаружила, что стою на «лапках» со слегка наклоненной назад спиной и головой, обращенной вверх. Ужасное расположение воротника и шлема держало мой подбородок высоко и ровно, так что я могла легко видеть прямо перед собой, но только по очень ограниченной дуге, благодаря узким, вертикальным, смотровым щелям. Как только я выпрямилась на четырех «лапах», она начала заставлять выполнять упражнения, принуждая ходить вокруг нее, внутри конуры. Я не могла бороться с ней, потому что тяга кляпа и цепи была слишком неудобной, чтобы сопротивляться в течение длительного времени, но иногда я отказывалась от буксировки вокруг, как упрямая собака. Ее наказание было быстрым и жестоким, потому что она использовала удары короткого хлыста по моим ягодицам, которые немедленно заставляли меня истерически кричать, но бесшумно, в моей резиновой изоляции! Я бешено скакала на конце своего сурового поводка, отчаянно пытаясь уклониться. Еще несколько ударов, и она уже полностью владела ситуацией, назначала минимум пять за каждую попытку восстания, которую я предпринимала. Конечно, вскоре я перестала бороться с ней. Энтузиазму Леоны, в попытках меня выдрессировать, можно было только позавидовать.

В один из дней моей изоляции я проснулась и обнаружила, что кто-то принес что-то похожее на беговую дорожку в мою конуру.

— Это твой тренажер, Х-303. Отныне ты будешь привязана к нему каждый день. Оказавшись на месте, ты будешь ходить и бегать так, как требует заложенная программа, чтобы привести твои мышцы в тонус и развить мышечные группы, которые понадобятся для выполнения новой роли в твоей жизни. Соответствующие перерывы будут разрешены, когда придет время, компьютер уведомит нас, что они необходимы.

Леона сложила руки на груди и продолжила рассказывать.

— Даже не думай о том, что бы ленится! Компьютер будет фиксировать, все твои попытки уклонится, от выполнения упражнений, а я буду наказывать тебя кнутом... я очень старательно подойду к процессу твоих тренировок... чтобы обеспечить послушание! Сначала упражнения будут легкими, но программа была разработана, чтобы подстраиваться под твои успехи, с течением времени! А теперь залезай на дорожку и стой смирно, пока я тебя пристегну!

Я неохотно подчинилась, и вскоре была закреплена к тренажеру. Моя ротовая цепь вела вперед, чтобы быть прикрепленной к кольцевой задвижке высоко в центре зеркальной стены, затем, через узкие смотровые щели, я поймала напряженный взгляд Леоны в зеркале, когда она двинулась к моим передним конечностям и соединила их стальным прутом с 

шарнирами по бокам, расставляя мои руки на ширине плеч. Затем она подошла к моим задним «лапам» и продолжила ограничивать мою подвижность. Моя левая передняя конечность была соединена с левой задней ногой более длинной цепью, и то же самое крепление было также сделано на моей правой стороне. Я дрожала и дергалась, пока она заканчивала свою работу.

— Стоять спокойно!  — Недовольно крикнула Леона.  — Я еще не закончила!

Затем она прикрепила боковые цепи к моей талии, так, чтобы я не могла сдвинуться в стороны от дорожки, так что теперь у меня не было возможности убежать. Теперь я могла только перебирать лапками по полотну тренажера.

Леона подошла ко мне и заглянула в глазные щели.

— Очень хорошо, маленькая сучка! Сейчас ты готова начать, тренировка начнется через несколько минут! Ты услышишь звуковой сигнал, и полотно придет в движение. Твоя задача подстраиваться под скорость дорожки, бежать быстро, если нужно или идти! Что бы ты знала, ты всегда находишься под наблюдением, и поэтому не только компьютер сообщит мне о какой-либо ошибке, но я также смогу лично увидеть твои неудачи. Я оставлю твой слух включенным на некоторое время, чтобы ты могла слышать, а также чувствовать звуки цепей, тебе это пойдет на пользу. Желаю удачи, и поменьше падать, до вечера Х-303.

Она вышла в коридор, и я услышала, как за моей спиной захлопнулась тяжелая окованная дверь моей конуры. Я смотрела в зеркало, которое находилось прямо передо мной, с тоской и отчаянием видела, как я теперь выгляжу, они заставляли привыкать к моему новому обличию! Господи, как я могла допустить, чтобы это случилось со мной? Повторяла я про себя словно мантру эти слова.

Яркая серебристая цепь, слегка свисая, тянулась от кольца к моей ротовой цепи, мягко раскачиваясь взад и вперед, как неизбежный поводок, и я перемещалась из стороны в сторону, насколько это было возможно. В течении долгих мгновений, пока я ждала начала, ничего не происходило, мне было позволено только смотреть на себя и подвергаться дальнейшему наказанию своей скрытой и сильно измененной внешностью, как это и было задумано моими мучителями. Я не знаю, сколько времени прошло до начала упражнения, но я также снова начала думать о сексуальных ощущениях, которые теперь были так тщательно скрыты от меня, и, казалось, были навсегда вне моей досягаемости. Внутри себя, я напрягла мышцы вокруг вставленного в меня фаллоса, но ничто из того, что я пыталась сделать, даже близко не приближало меня к возбуждению, не говоря уже о долгожданном оргазме! Если они оставят меня так навсегда, смогу ли я сохранить свой рассудок? Хотя, я еще не осознавала этого, мой сексуальный голод, женственность и желание будут использованы против меня в виде контроля... и наказаний.

Раздался звук, очень раздражающий, он быстро проник глубоко в мой мозг, через беруши, которыми я была снабжена, затем полотно тренажера пришло в движение. Я почувствовала, как мои легкие расширялись, распирая стены моего 

корсета, когда я задыхалась, а затем инстинктивно начала двигаться мои новые «ноги». Я тут же споткнулась! Я не видела, как были устроены мои ограничительные цепи, и поэтому их воздействие на мое передвижение было предсказуемо. Каким образом мне удалось удержаться от падения, я не знаю, но я чудом осталась стоять и выдерживать темп ходьбы. Это движения явно отличались от тех моментов, когда я была вынуждена идти на поводке Леоны по пространству конуры, тогда я просто не успевала, как следует разогнаться! Сейчас же мои легкие и мышцы начали гореть от усталости очень быстро.

В течении нескольких мгновений я шла вперед с трудом, пока не совершила синкопированное движение, затем передвигать лапками стало чуточку легче. Я чувствовала, что потею в своем резиновом панцире. Но я ничего не могла сделать, что бы облегчить свой дискомфорт. Все, что я могла сделать, это смотреть прямо перед собой, наблюдая и чувствуя, как ужасная цепь, привязанная к моему лицу и шлему, резко раскачивается взад и вперед. Я немного замедлила шаг, и цепь тут же натянулась, резко потянув за капу в моем рту! Частично рыдание, частично крик, пытались вырваться из моего рта, но только лязг моих цепных ремней раздавался в тихом, покрытом резиной, стальном помещении. В течение следующих мучительных часов я расхаживала по ленте, я не могла вырваться, но иногда позволяла себе передышку, когда начинал чувствовать, что вот-вот умру. Внутри моего тела монстр, которого я была вынуждена принять, начал двигаться взад и вперед, вместе с теми движениями, которые меня заставляли совершать, я начала приближаться к непостижимому оргазму.

В какой-то момент я была вынуждена бежать очень долго, почти теряя сознание, прежде чем машина снова замедлила свой шаг. Под шлемом мое лицо было покрыто потом, смешанным с истерическими слезами, в то время как я пыталась жевать проклятый кляп, как только могла. Не важно, что я пыталась делать, я была полностью в плену. Наконец день закончился, и Леона вернулась в конуру. Тренажер остановился, и я стояла, дрожа от усталости. Меня кормили автоматически, поили водой и дважды делали клизму в течение дня, так что никакого прямого человеческого обслуживания моих личных потребностей никогда не требовалось.

— Пришло время для наказаний, Х-303, но так как это твой первый день, я буду снисходительна и проигнорирую большинство твоих ошибок, но ты с треском провалилась несколько раз в критических ситуациях, и поэтому наказать тебя все же придется.

Когда она это сказала, я подскочила, испугавшись, что она накажет меня, когда я так беззащитна, но ничего хорошего из моих потуг не вышло. В зеркале я увидела, как она встала позади меня, а затем вытащила из-за пояса короткий хлыст. Ее рука откинулась назад, и в шлеме я крепко зажмурилась, пытаясь собраться с духом для того, что бы принять удар. Внезапная линия огня вспыхнула на самом внешнем изгибе моих ягодиц, и мое горло сжалось вокруг резиновой пробки,  

вставленной в него, пытаясь закричать от ужасной боли, которую я испытывала. Тут же последовала вторая, чуть ниже первой, и я снова мысленно взвыла, бешено дергаясь на своей лицевой привязи и в других цепях, которые связывали меня, отчаянно пытаясь уклониться от ее ударов. Третий удар был нанесен выше первых двух после ужасающего ожидания примерно в тридцать секунд, и мои глаза резко открылись, чтобы увидеть, как она готовится к тому, чтобы нанесите четвертый удар! Нет! Нет! Нет! Пожалуйста, не надо, я пыталась кричать, но у меня естественно ничего не получалось.

Удар хлыста. И снова я бешено завертелась, истерически дергаясь в своих путах. Я была в состоянии полного ужаса и горя, что отныне со мной будут так обращаться! До приезда фрау Бакстер я никогда не подвергался физическому наказанию, потому что одного взгляда и молчания моего отца было достаточно, чтобы я вела себя прилично. Сейчас же мне показывали мою полную беспомощность и жестокость обращения.

И вновь Леона бесконечно долго ждала, прежде чем нанести мне последний удар. К этому моменту я уже дико рыдала, стараясь повернуть голову, чтобы преодолеть сопротивление ошейника и шлема, а также точек крепления к моему корсету, я ментально умоляла ее прекратить ужасную экзекуцию, которую она проводила. Я дернулась в цепях, но удар вспыхнул с неизбежностью наступающей лавины, гораздо сильнее, чем все предыдущие! Мой разум затуманился, когда белая стена огня, казалось, испепелила мои задние лапы, и я думаю, что потеряла сознание на секунду или две, настолько сильным было ощущение боли.

— Очень хорошо, Х-303. Это твое первое наказание, хотя и мягкое,  — проворковала Леона, заткнув хлыст за пояс.  — Пожалуйста, в следующий раз дай мне повод повторить порку, мне это очень нравится.

Она сказало мягкое?! Что может быть хуже этого? Затем она быстро сняла с меня путы для ходьбы, освободила мой рот от кольца стены, и повела к матрасу.

— Как тебе понравился первый день занятий спортом?  — Леона задала риторический вопрос, зная, конечно, что я не смогу ответить, даже если бы захотела. Конечно, она знала, что это пытка, несомненно, была последней вещью в мире, которую я хотел бы выполнять постоянно.  — Ну, малышка, тебе лучше привыкнуть к этому! Послезавтра на тебя наденут остальную часть униформы, и тогда, ты действительно увидишь, насколько интересной стала твоя жизнь.

— Однако прошу, не отчаивайся полностью, потому что есть и другие вещи, которые будут сделаны с тобой, и которые ты можешь найти довольно приятными... на короткое время.

С этими словами она подтолкнула меня к центру резиновой подстилки, а затем уронила меня на бок толчком ноги, так, что я тяжело упала. Через несколько секунд она снова широко распяла меня с цепями на каждой из моих четырех конечностей, хотя и оставила в каждой немного свободы. Конечно, это не было проявлением доброты с ее стороны, так как я могла бороться со стальными звеньями, но не могла избежать их, и поэтому 

я всегда четко осознавала свое состояние.

— Будь готова к более тяжелой тренировке завтра, сладких снов, Х-303 — проворковала Леона, повернулась и вышла из конуры.

Дверь с грохотом захлопнулась. Оставив меня в полной темноте, надежно закрепленную на моей подстилке. Внезапно мой слух пропал! Я снова была одна, в корсете, шлеме, с кляпом во рту и на поводке... и я не знала, где нахожусь в этом мире! Я в буквальном смысле слова исчезла и стала лишь тайной игрушкой для жестокого хозяина и хозяйки, которые совершенно не заботились о моем душевном состоянии. Я лежала во тьме, оглушенная, осмысливая состояние крайней уязвимости и беспомощности, медленно, но верно, принимая свою судьбу. В конце концов, после долгих усилий я задремала, не подозревая, что для этого, в систему моего дыхания был введен усыпляющий газ.

Следующий день наступил слишком рано, и я снова занялась тем же самым, но с каждым днем мои тренировки становились все тяжелее и тяжелее. Когда утром Леона привязала меня к тренажеру, она не сказала ни слова, и на этот раз мой слух остался выключенным. Я отчаянно пыталась действовать так, как требовала от меня эта ужасная беговая дорожка, натягивая ограничительные цепи, но много раз я понимала, что сбилась, с ритма движения, и боялась того, что за мою неловкость, в конце дня меня снова будет ждать Леона. Я была в состоянии полного изнеможения, когда она, наконец, вернулась в мою конуру, и стояла неподвижно, пока не ударил хлыст. Я дико скакала в молчаливом протесте против ее дисциплинарных мер, но она была совершенно безжалостна и без грамма сочувствия ко мне, как к ее прикованному питомцу. На этот раз я получила десять ударов по своим и без того чувствительным и все еще горящим задним лапам и потеряла сознание после ее четвертого удара, но была удержана на месте для равновесия, и удобства проведения экзекуции. Когда я вернулась в сознание, неожиданно обнаружила, что Леона включила мой слух, но только на несколько мгновений.

— Привет, малышка,  — сказала она злорадно.  — Завтра ты будешь одета в полную версию униформы, и этот процесс займет большую часть утра, чтобы успеть завершить его к вечеру. После этого ты будешь возвращена сюда, чтобы восстановиться и привыкнуть к его ношению, и поэтому, можешь порадоваться, не будет никаких упражнений.

— Ты найдешь свои новые одеяния, какими угодно, только не приятными, это точно, но... как жаль, что ты ничего не можешь возразить! Ты станешь любимым домашним питомцем и игрушкой, независимо от твоих чувств по этому поводу. А теперь, тебе пора спать.

Она освободила меня от ремней беговой дорожки, подвела к мату и толкнула на бок, а затем, приковала цепями в привычном уязвимом положении распростертого Орла. Все звуки исчезли, затем двери в мою маленькую конуру закрылись, и я снова осталась в темноте. Я была совершенно опустошена, и в значительной мере, благодаря порке, поэтому вскоре погрузилась в глубокий сон,  

наполненный ужасными кошмарами.

•  •  •

Форма

Осознание приходило смутно. Разлепив глаза в ограниченном шлеме, я рассмотрела только темноту и тишину, потому что я не могла даже услышать звон моих цепей, когда я дергала свои конечности, скованные конечности. Я лежала очень долго, полностью проснувшись, и начала думать о том, что они собирались сделать со мной сегодня. Разговоры то и дело возвращались к этой униформе! О Боже! Во что они хотят превратить меня?!

Наконец двери в мою конуру открылись, вернулся слух, и в камеру вошла Леона. Она быстро освободила меня от матрацных цепей, затем мой ротовой поводок был освобожден от кольца, и меня грубо стащили с подстилки, я неуклюже встала около входной двери. Глядя прямо перед собой, вынужденная делать это из-за своего воротника и шлема, я видела только две пары ног. Одна из них, как я догадалась, принадлежала Леоне, потому что на них были кожаные сапоги на высоких каблуках, а другая — моему хозяину, потому что на них были стильные дорогие брюки и явно мужская обувь. Мой поводок подтянулся перед моим лицом, небрежно удерживаемый моей мучительницей.

— Насколько я понимаю, Леона, наша зверушка уже достаточно оправилась, чтобы мы могли продолжить?  — Расслышала я голос хозяина надо мной.

— Да, она готова. Не идеально, но достаточно, после того, как мы облачим ее в униформу, ее дрессировка сможет продолжаться с повышенной строгостью и контролем.

— Превосходно! Я вижу, что ты ее наказываешь?

— Да. Она действительно не нуждалась в этом, но я хотела, чтобы она начала привыкать к ощущению моего хлыста. Похоже, это пошло ей на пользу. Теперь она подчиняется моим командам, а не сражается со мной, как это было вначале.

— Замечательно. Приведем ее в примерочную, и сможем полностью закончить с униформой.

На этом разговор закончился, и мой поводок внезапно резко дернулся. Я беззвучно завопила про себя, когда моя голова резко дернулась и попыталась на мгновение отстраниться, но два резких удара ее приготовленного хлыста, нанесенные вертикально по каждой ягодице, заставили меня быстро двигаться! Ее хлыст был ужасной вещью, и она ловко пользовалась им всякий раз, когда я противилась ее желаниям. С этого момента она держала поводок крепко, не давая мне шанса сбиться с пути, пока мои мучители провожали меня до места примерки.

Коридор, в котором находилась моя конура и еще одиннадцать точно таких же крохотных помещений, представлял собой длинное плохо освещенное подвальное пространство, полностью сделанное из бетона. На данный момент я была единственным жильцом, но, по-видимому, это скоро изменится. Леона потащила меня справа от себя, задавая темп, а потом, через внушительных размеров дверной проем, меня вывели в еще один длинный, тускло освещенный коридор. Мое строго ограниченное зрение не позволяло рассмотреть пространство вокруг более подробно, но расширяющаяся дуга впереди меня показала, что по обе стороны коридора было несколько тяжелых каменных арок, похожих на своды зданий, в них были установлены двери, скрывающие жуткие тайны своих владельцев. Вдоль центральной части 

потолка тянулся сдвоенный ряд рельсов, по которым могли передвигаться салазки. Кроме того, в стену были вделаны тяжелые кольца, с цепями длиной около метра, и тогда я поняла, что определенно попала в ад, сотворенный руками человека.

В конце коридора я последовала за ними, когда они повернули налево и пошли дальше, в бесконечный тянущийся туннель. Дверь в дальнем его конце была закрыта, но я услышала слабый звон вынимаемых ключей, которые затем вставили в замок. Дверь бесшумно распахнулась, и я снова увидела зловещий операционный стол и все его принадлежности. За ним стоял ожидавший меня «доктор», а рядом с ним на столе стояла пара больших коробок, в которых, по-видимому, лежала моя будущая форма. И снова я уперлась, мне не хотелось идти просто так, как овца на убой, упершись своими конечностями в пол, я настойчиво оказывала сопротивление и пыталась, не обращать внимание, на то, что Леона бьет меня своим хлыстом. Однако его мучительные укусы вскоре заставили меня последовать за ней к столу, все еще безмолвно крича от боли, которую доставили ее последние удары.

— Я вижу, что она все еще бунтует.  — С недовольным видом прокомментировал мой учитель.

— Да, это так, и этого следовало ожидать, она ведь она запомнила это место.  — Тихо сказала Леона.  — Однако я скоро заставлю ее жалеть о каждой попытке неповиновения, как только она будет одета и полностью подключена!

— Я очень на это надеюсь, Леона!  — Рявкнул на нее хозяин.  — Ты вполне можешь занять ее место, если в ближайшее время ситуация не улучшится.

Я представила себе, как она внезапно побледнела перед этой угрозой, потому что мой поводок, резко натянулся, сопровождаясь сильным рывком.

— Успокойся, пока мы не положим тебя на стол!  — Скомандовала она.

«Доктор» подошел, и они с Леоной подняли меня на его поверхность. Я с дрожью и страхом смотрела в узкие щели, пытаясь понять, что же теперь делать. Однако они быстро привязали мой поводок к свисающей сверху цепи и затянули его так, что я едва могла двигаться. Они тут же пристегнули к моим конечностям сеть других цепей, а затем отступили на мгновение, чтобы дать мне привыкнуть к этим новым ограничениям. Леона и мой учитель подошли и встали так, чтобы я могла их видеть, а затем, пристально уставились на мое лицо, сокрытое под оболочкой из резины. Хозяин заговорил напрямую со мной, впервые с тог момента как я попала в это место.

— Сейчас на тебя наденут униформу, которая будет обозначать, что отныне ты мой любимый питомец и игрушка. Тебе, разумеется, это не понравится, но меня не интересуют твои желания. Униформа разработана специально для обучения и поддержания строжайшей дисциплины, и наказывать тебя, мы с Леоной будем, до тех пор, пока ты не подчинишься всем приказам, и должным образом не продемонстрируешь необходимый уровень покорности. Тренировочный процесс тебе так же не понравится, но опять же, меня это не беспокоит, мне интересен исключительно результат.  

В конце концов, я могу взять тебя во внешний мир, для демонстрации методик обучения, моим единомышленникам, но это произойдет не раньше, чем ты продемонстрируешь свое истинное послушание.

— Раньше ты была человеком, с чувствами и желаниями, но отныне ты всего лишь животное, которое нужно постоянно держать под контролем, и это основная цель униформы, в которой тебя будут содержать. Возможно, если я захочу этого, тебе будет позволено плотское наслаждение, но это будет исключительно по моей прихоти!

— А теперь, начинайте!  — Сказал мой хозяин, отворачиваясь и обращаясь к «доктору».

Я задрожала от его жестоких слов, дергая сеть ограничений, задыхаясь от сжатия моего корсета. Я ничего не могла сделать, чтобы предотвратить это издевательство! Мои передние, а затем и задние конечности были подняты натяжением цепей, и бесформенное, толстое, черное резиновое полотно было подтолкнуто под них. Расположив, каким то особенным образом эту резину, затем в течение нескольких мгновений до меня доходили только незначительные движения, когда они регулировали мое положение.

— Это, Х-303,  — сказал «доктор» — ваша внутренняя изоляция и корректирующее одеяние. Не дергайся, до тех пор, пока я не установлю и не отрегулирую его.

Я неохотно погружалась все глубже и глубже в свое резиновое рабство! Следующие мгновения были потрачены на то, чтобы натянуть одежду на мои уже заключенные конечности, а затем растягивая ее вокруг моего строго корсетного торса. Эта форма облегала мое тело невероятно плотно!

Я почувствовала некоторые дискомфортные манипуляции в области промежности, затем какой-то очень сильный захват был натянут на мои все еще пылающие ягодицы, обрамляя каждую, в свою собственную резиновую полусферу. Жутко болезненным было то, что внутренние стороны этих двух сфер были выложены круговыми рядами маленьких тупых шипов, которые глубоко вдавливались в мою алую от прикосновения хлыста плоть! В то время я этого не осознавала, но каждый отдельный шип, был контролируемым электрическим контактом. Пока манипуляции над моей попой продолжалось, я корчилась от страданий, чувствуя, как контакты все глубже и глубже вгрызаются в меня с каждым сантиметром прогресса. Доктор остановился, и я почувствовала, как что-то вроде тяжелого седла легло мне на спину. Оно покрывало мое тело от попы до лопаток и, казалось, весило где-то между десятью или двадцатью килограммами, должно быть это усовершенствованная система жизнеобеспечения, старый рюкзак с меня уже давно сняли!

В течение следующих нескольких минут, они осторожно поправляли седло, иногда поднимая его на секунду или две, и в какой-то момент я потеряла возможность нормально дышать. Вскоре, этот дыхательный дискомфорт исчез, и в целом, я могла дышать, как и прежде, с той лишь разницей, что дыхание стало совсем немного затрудненным. Наконец, это злополучное седло оставили в покое, затем я почувствовала, как широкие ремни были сформированы в крепкую упряжь для вещи на моей спине, они внезапно крепко сжались вокруг моего тела, загоняя мои и без того стесненные груди еще глубже в их сжимающие чашечки. Я никак не могла освободиться от устройства, потому 

что сеть ремней сразу же была крепко закреплена.

С этого момента, покров в который меня облачили, скрывал систему жизнеобеспечения и мой корсет, утягивая мое тело в очень тесную композицию.

Толстая резина нижнего костюма, плотно прижимала все элементы ко мне, гарантируя, что ничего не разболтается и все провода, датчики и прочие устройства, останутся надежно закреплены. Затем, к моей шее подтянули края этого полотна, ограничивая мою шею высоким, жестким воротником, с какими-то крепежами по периметру! Я не могла остановить дрожь, которая сотрясала мое тело, но привязь, идущая к моему лицу, заставляла меня стоять и ждать. Доктор подошел и уставился на мое обезличенное, обтянутое резиной лицо.

— Ну вот! Мы снабдили тебя изолирующим и корректирующим костюмом,  — констатировал он очевидное.  — С этого момента, он практически никогда не будет удален, если только твой пакет жизнеобеспечения не будет нуждаться в обслуживании. Если это потребуется, ты будешь погружена в сон до того, как это произойдет, и проснешься только тогда, когда снова будешь полностью заключена в свою униформу. Фактически, ты никогда не будешь знать о том, что с тебя снимали скафандр!

— А теперь мы сделаем перерыв и все расставим по своим местам, а примерно

через час я надену на тебя верхнюю форму.

Доктор встал и вышел из поля моего зрения. Мой слух внезапно исчез, и я осталась стоять прикованной в центре стола на своих укороченных ногах. Мои конечности теперь были еще более лишены свободы, от добавления толстого покрытия, и я уже могла чувствовать, постоянное сопротивление моим движениям. В отчаянии, пытаясь хоть как-то облегчить свою участь, я рванулась вперед, натягивая на себя непреклонные цепи, чувствуя бесчисленные, едва заметные натяжения по всему телу. Вес этой штуковины, прикрепленной к моей спине, был постоянным, но терпимым, хотя я и чувствовала ее тяжесть, закреплен он был таким образом, чтобы не мешать передвижению. Однако эта штука была жесткой, и поэтому, я могла согнуть спину только минимально, мешали вездесущие ремни. Мне показалось, что я ощутила легкое покалывание, когда они поднимали его вверх и вниз, но не была уверена, действительно ли я испытала что-нибудь вообще, настолько наполненной страхом и ужасом я была, пока «доктор» работал.

Наконец он вернулся и снова встал передо мной. Мой слух был восстановлен.

— И вот теперь мы подходим к тому, чтобы одеть тебя в такую долгожданную униформу, ты проедала весь свой путь ради этого момента Х-303, вся твоя подготовка не прошла зря. Осталось подождать совсем немного, финальные штрихи нужно нанести очень осторожно. Я хочу, что бы ты знала, покрытие, в котором мы запечатаем тебя, создано с одной единственной целью — добиться идеального послушания! Оно имеет множество функций, о которых ты обязательно узнаешь. Свободное передвижение, даже то, которое ты могла совершать до этого момента, станет делом прошлого, отныне каждый твой шаг будет под пристальным надзором, все твои жизненные показатели, так же будут находиться под постоянным мониторингом.

С этими словами он снова 

исчез из моего строго ограниченного поля зрения, и через мгновение мои ноги снова были подняты, в то время как еще один из невероятных слоев резины был готов к установке на моем теле. Этот слой должен был стать еще более ужасным, чем тот, в котром я уже была заключена, потому что, он был толстым и сделан из очень гибкой металлической сетки из нержавеющей стальной проволоки, зажатой между двумя тяжелыми слоями очень прочного латекса! Конечно, я не была непосредственно осведомлена об этой конструкции, но я скоро хорошо узнаю все ее свойства...

Примерка проходила очень медленно, благодаря конструкции униформы, но слишком скоро, все мои конечности были заключены в свои строго определенные места. Я ничего не видела, но доктор принес какой-то аппарат и подсоединил его к нижнему стыковочному узлу скафандра, а через мгновение начал медленно двигать его вверх по моей спине, затягивая последний слой. Он каким-то образом сварил два края сетки из нержавеющей стали костюма вместе и по мере того, как он продвигался вверх по моей спине, образовал

фактически бесшовное соединение над резиновой наружной поверхностью! Теперь я ощущала как мои ноги, руки и туловище плотно заключили в финальный слой. Он стал, абсолютно бесшовным! Доктор перекидывался словами с Леоной, и упомянул, что сделает небольшие отверстия для пополнения блока жизнеобеспечения кормом и водой, а также клапан для поступления воздуха!

Мои безмолвные крики ужаса и протестов, сопровождались слабыми трепыханиями. Мои мучители даже не обратили на них внимание. Со временем, закончив с моим телом, остались лишь пазы, вокруг моей шеи. Доктор поднялся и заговорил с моим учителем.

— Это подходящая морда для нее?  — Тихо спросил он.  — Как только механизм защелкнет маску с краями ее униформы, будет довольно трудно снять, так как маска будет запечатана на ней как неотъемлемая часть.

— Да.  — Я слышал, как хозяин выразительно это сказал.  — Я хочу, чтобы с этого момента она выглядела именно так. Продолжайте.

«Доктор» снова появился, затем нагнулся и поднял толстую маску, держа ее в руках. Мне хотелось умереть от смущения, потому что то, что вскоре будет находиться над моим шлемом и лицом, было латексной мордой собаки, с отверстиями под мою ротовую цепь, и кольцом, все еще свисающим с моего носа! Чуть вытянутая мордочка, с маленькими глазками расположенными фронтально и ушками, лежащими как у лабрадора. На данный момент я не знала, насколько обременительным этот собачий шлем скоро станет, из-за его стальной конструкции и резинового покрытия как внутри, так и снаружи. Он медленно поднес его к моей голове и лицу, и я отчаянно попыталась отшатнуться от приближающегося ужаса.

— Ну-ну, девочка,  — уговаривал он.  — Успокойся. Маска не причинит тебе слишком много боли, поначалу, так что просто расслабься и позвольте мне подогнать ее.

В моем сознании я кричала от страха, а затем смысл его слов о

причинении мне боли утонул, заставляя меня еще больше сопротивляться его рукам. Он снял с кольца на столе мою 

ротовую цепь, продел ее в маску и прикрепил к какому-то устройству внутри нее. Я со страхом наблюдала, как его мрачное лицо исчезло из поля зрения, когда он прижал маску к моему уже надетому шлему, обтянутому резиной и затемненному. Мне казалось, что я увидела промелькнувшее выражение жалости на его лице, прежде чем он исчез из моего поля зрения, затем он опустил заднюю часть черепа шлема вниз на мою голову и начал щелкать соединителями вместе с твердыми маленькими щелчками замков.

Сжатие моего лица и головы стало огромным! Я не могла пошевелить ни единым мускулом своего лица. Я попыталась увидеть, что происходит вокруг меня, но теперь мое поле зрения стало еще более ограниченным, чем раньше. Я могла видеть только через маленькие туннели, которые были предусмотрены в конструкции собачей маски, что были снаружи, но это видение было искажено линзовыми системами внутри них! Конечно, я все еще могла видеть в этот момент, но больше у меня не было такого «широкого» поля зрения как раньше! Я словно бы смотрела сквозь очень узкую замочную скважину!

Именно тогда он снова взял свою машинку и начал крепить остальную часть костюма к шлему, запечатывая меня внутри невероятной униформы. Я не могла остановить непрерывный плач, который сотрясал мое тело.

— Как думаете герр Ашерман, может, нам стоит показать ей, как она выглядит сейчас?  — почтительно спросил «доктор». Но вместо хозяина ответила Леона.

— Разумеется!  — заявила она с жестоким смешком.  — Возьмите зеркала, и она сможет увидеть свое новое тело и лицо.

Через мгновение к каждому моему глазу было приложено по зеркалу, и я уставилась из-под униформы на собаку, в которую меня превратили. Я была в шоке! Я стала животным, полностью облаченным в латекс, идеально гладкая поверхность моего тела, короткая мордочка и лежащие ушки. На морде, прямо около моих ноздрей, свисало большое блестящее стальное кольцо, я его не ощущала, должно быть, оно крепилось к чему-то внутри морды, дополненное длинной цепью поводка. Пасть маски была приоткрыта, и из него выходил поводок, прикрепленный к моей ротовой цепи. Между каждой из моих пар конечностей мягко покачивались взад и вперед еще несколько блестящих стальных цепей, а вокруг моей шеи был закреплен широкий стальной ошейник.

— Достаточно! Думаю, она достаточно налюбовалась на себя! Активируйте внутренние крепежные устройства маски.

«Доктор» потянулся к нижней части моего носа и нажал на кнопку. Его действие было немедленным и ужасным! Дульный поводок, который он прикрепил внутри шлема, внезапно затянулся, натягивая весь шлем более плотно на мою резиновую голову, а затем произошла ужасная и очень болезненная вещь! Два длинных, очень острых манипулятора, изогнутыми концами с силой сомкнулись, пронзив перегородку и хрящ моего носа, заставляя, свисающее кольцо, с собачей морды сильно втянуться! Должно быть, эта система была предназначена, что бы оснастить меня носовым поводком, который при использовании должен причинять мне боль! Я попятилась от невероятных ощущений, отчаянно крича под слоями резины и масок,  

но, конечно же, ни один звук, ни достиг ушей моих издевателей. Я почувствовала твердый, механический щелчок от соединения в моем носу с полнейшим ужасом, но это был еще не конец, потому что затем, я ощутила механическое соединение: наружное кольцо морды, было надежно соединено с устройством, которое теперь находилось в моем носу! Медленно, его напряжение на моей носовой плоти внутри шлема становилось все больше и больше! Боль от этого напряжения была такой жгучей, что я не могла ни убежать, ни избежать ее, ни проигнорировать! В глубине души я выла от ужаса, издавая мучительные вопли.

— Ну вот и все. Устройство было активировано и установлено навсегда.  — Услышала я его слова.  — Пожалуйста, не стесняйтесь использовать кольцо в носу, и ротовую цепь. Теперь они надежно соединены с устройствами, установленными на ее лице. Хочу предупредить, тяга за ее носовое кольцо, гарантировано вызовет крайне болезненные ощущения у Х-303. Для того, что бы ничего не повредить, не рекомендую подвешивать ее за данное соединение.

О мой Бог! Я мысленно взвыла и закричала, раскачиваясь как сомнамбула в своих цепях. Я смутно видела, рука моего господина опустилась ниже моего взора, затем она была поднята со сверкающими стальными цепями, небрежно зажатыми в его пальцах. Внезапно он резко дернул сразу за обе! Во рту у меня было такое ощущение, будто оттуда вынимают все, что там было, ужасное ощущение, и в то же самое время мой нос вспыхнул еще одним взрывом жгучей боли! Я попыталась повернуть голову против многочисленных воротников и резиновых оболочек, чтобы проследить направление его тяги, но не смогла этого сделать! Все, что я могла, это вздрогнуть и тихо закричать внутри моего скафандра, хотя я и не могла приблизится ближе, из за цепей, все еще удерживающих меня, в конце концов хозяин отпустил поводки, продемонстрировав мне свой полный контроль. Напряжение тут же исчезло, и мне стало намного легче.

— Верните животное в конуру.  — Приказал он Леоне.  — Мне нужно

кое-что сделать наверху. Она останется там, привязанная своими поводками к стене, а затем будет прикована сегодня вечером, как обычно. Завтра она начнет серьезно тренироваться, используя все функции своей униформы.

— Я все сделаю, герр Ашерман.  — Подобострастно сказала Леона.

Очевидно, в этот момент мой хозяин ушел. Леона и «доктор» подняли меня со стола и положили на кафельный пол, затем она нагнулась, взяла мои поводки и, резко дернув за них, повела меня к двери примерочной, затем в длинный коридор и обратно в конуру. Именно тогда я начал открывать для себя некоторые из самых ужасных деталей своей униформы. Я видела лишь очень немногое из того, что происходило рядом, и каждое движение требовало усилий против ограничения двойными слоями толстой резины и двухслойного покрытия, а также армированной металлической сетки. Каждое движение моих ног, было ограничено стреноженными цепями, которые я носила как постоянные ограничения. Через минуту, я запыхалась, хватала ртом живительный воздух, и старалась замедлить шаг,  

но постоянное теребление моего бедного носа и рта заставляло меня не отставать от Леоны. Наконец мы добрались до моей конуры, и хотя я никогда не думала, что буду счастлива, увидеть этот маленький закуток, сейчас, все чего я хотела, это оказаться в нем и что бы меня никто не трогал.

Она открыла двери и вошла вперед, затем втянула меня в

помещение, быстро защелкнув тяжелый замок, закрывшийся через концевые кольца обоих моих лицевых поводков, но затем она добавила еще один жестокий штрих к своим злым желаниям, притянув меня ближе к кольцу на конце стены! Она пропустила через них еще один замок к тому, что висел на стене! Теперь же я не могла ни отойти от него, ни лечь на пол! Я должна была просто стоять около стены и страдать!

— Это должно развлечь тебя,  — сказала она с неприятным холодком в голосе.  — А сейчас, я позволю компьютеру, автоматически наказать тебя до конца дня, чтобы показать тебе некоторые особенности твоей униформы.

Я слабо почувствовала, как она подсоединила пуповину к блоку жизнеобеспечения. Дверь с грохотом захлопнулась, оставив меня пялиться на стены по обе стороны, но, по крайней мере, у меня все еще было зрение! Мой слух внезапно исчез, чтобы быть замененным звуками отчаянных криков и мольбы, навязанных мне в уши электронными берушами! Я инстинктивно попыталась тряхнуть головой, чтобы избавиться от мучительной какофонии, но, конечно же, не смогла! Именно тогда мое зрение начало затуманиваться до полной черноты, и постепенно мой запас воздуха становился все более и более труднодоступным!

Глубоко в животе я ощутил внезапное тепло, когда в меня вкачали пищу, а затем, к моему ужасу, в течение следующих бесконечных минут мне ввели быстро наполняющую меня клизму. Естественно, я попыталась убежать от ошеломляющих ощущений, но преуспела только в том, чтобы наказать себя от неистовых рывков на двух моих лицевых поводках! Я был в агонии ощущений тьма, жуткие звуки в моей голове, принудительное кормление и клизма, неудобная поза и прочие факторы совершенно выбили меня из реальности.

Но это было лишь началом моего существования как животного и любимца моего хозяина! Как бы я ни боролась, как бы усердно и преданно ни молилась об освобождении или даже смерти, чтобы избежать своей невероятной ситуации, ничего не менялось... муки которые причиняла мне униформа оставались неизменны. Физическая боль, которую я испытывала, была достаточно сильна, но душевные муки от осознания того, что мне никогда не позволят избежать этой новой роли в жизни, и что я буду постоянно наказана и полностью под контролем во всем, была, пожалуй, самым тяжелым бременем, которое я могла пережить. Меня обрекли на постоянные страдания, если я откажусь повиноваться, самое страшное было то, что я никаким образом не могла прекратить мое воспитание, отныне моя жизнь была мне не подвластна! Теперь я не принадлежу себе...

Я никогда в своей жизни, до сих пор, не чувствовала себя настолько замкнутой и 

изолированной от внешнего мира! Даже процедуры фрау Бакстер, не шли ни в какое сравнение с тем, на что меня обрекли сейчас. Тогда, я еще не знала, что меня ждут, еще более жестокие, дисциплинарные испытания. Так я провела остаток этого дня, дрожа и крича попеременно, прикованная за нос и кляп во рту, к стене моей конуры и страдая от пыток освободиться, ожидая возвращения моей жестокой хозяйки Леоны.