Практикант. Часть 5

Всю дорогу Антона преследовал тошнотворный запах, похожий на вонь тухлой рыбы, которым, казалось, пропахла даже одежда. Гнилостный такой, прелый, с добавлением мускуса...

— Фу!  — Антон опять поморщился.

Причем, запах появился уже в конце «процесса», после того, как он выплеснул свою сперму ей в кишку. Хотелось немедленно вымыться, с мочалкой да несколько раз.

Чем, собственно, он и занялся, как только зашел домой. Едва успев снять обувь, он традиционно крикнул «Привет, предки! Я дома! », кинул сумку в комнату и заперся в ванной.

Всю одежду, включая рубашку, джинсы, не говоря уже о трусах-носках-майке, швырнул в корзину для грязного белья и встал в ванну под душ. Понежился с минуту под струями горячей воды, взял кусок темного хозяйственного мыла, намылил мочалку, прошелся ей по телу, потом намылил голову (кстати, после хозяйственного мыла волосы на голове становились жесткими, колючими и пышными!) и снова вытянулся под душем. Ещё раз повторил с мочалкой. Аккуратно помыл член, обнажив головку. Смыл, выключил воду. Принюхался. Отвратительный запах вроде пропал.

Антон обернул бедра банным махровым полотенцем и пошел в свою комнату.

— Привет!  — махнула ему рукой из своей комнаты сестра.  — Ты что это?

— Да извазюкался на работе, а помыться не успел!  — сочинил он на ходу.

— Понятно!  — она окинула его взглядом, хмыкнула.

Антон поёжился. Почему-то он сразу подумал, что сестра догадалась, где он был, и почему сразу полез мыться. С сестрой, которая была младше его на полтора года, он не то, чтобы не дружил... Общался, но только по необходимости. Интересы у них изначально были разные. Кстати, и комнаты тоже. Поэтому, когда у него вдруг мелькнула мысль, что сестра обо всём догадалась, он поначалу испугался. Вдруг родителям вложит?

Однако, поужинал он спокойно. Мать ему разогрела макароны, задав дежурный вопрос: «Что так поздно? » И спокойно удалилась, услышав стандартный ответ: «Работы было много! » Отец, как сидел возле телевизора в зале, так и остался сидеть.

А утром было, как всегда. Людмила Михайловна в ответ на его приветствие тепло улыбнулась, подмигнула, тронула пальчиками за плечо, из-за чего Антон ещё больше смутился, чувствуя какую-то вину перед ней за вчерашнее.

— Ты что?  — удивилась она, заметив его смущение.  — ты какой-то не такой...

— Дома дела были,  — зачем-то соврал Антон.  — Лёг поздно. Не выспался...

— А... Понятно!

Потом был вызов в цех, чему парень откровенно обрадовался. На этот раз «прядильный-2», где Антон в общем-то выполнял чисто присутственную функцию. Во внутренностях станка, который упрямо не хотел включаться, возились сами КИПовцы, ревниво поглядывая на паренька. Двое молодых слесарей, лет по 20-25, глядя на Антона, посмеивались, даже шутили. Старший над ними, работяга лет под 50, хмурился. Провозились со станком весь день и безрезультатно — механизм умер. Главный инженер только матерился. К вечеру пришла и парторгша.

— ЗИПы нужны,  — пожал плечами старый мастер.  — ЗИПов-то на складе совсем нету.

— Так заказывайте!  — вышел из себя главный инженер.

— Заказали...  — слесарь пожал плечами.  — Как придут запчасти, так заменим...

— Сколько?  — ехидно поинтересовалась Мария Исааковна.

— Ну,  

месяц. Полтора...

— План горит!

Главный инженер пожал плечами.

— А если платы перепаять?  — влез в разговор Антон.  — Ну, «прозвонить», что там погорело, может, там вообще какой резистор «полетел». Взять его и перепаять?

Мария Исааковна строго посмотрела на мастеров.

— Теоретически, конечно, можно...  — слесарь опять пожал плечами.  — Только тыкаться долго. Опять же схем нет.

— А если на осциллографе?  — опять влез Антон.

— А ты сможешь?  — парторгша повернулась к парню.

— Не-а,  — честно признался он, но тут же поправился.  — Отец сможет... У него на работе и осциллограф есть!

— Валяй!  — приказала Мария Исааковна.  — Бери, что там сломалось, и дуй к отцу. Если что-то нужно будет, скажешь!

Она развернулась и ушла. Антон посмотрел ей вслед и вздохнул. Юбка в обтяжку, аж трусики пропечатывались, попка туда-сюда виляет... Он вздохнул ещё раз. Однако его вожделения никто, включая главного инженера, не разделял. Правда, в отличие главного инженера, слесаря молчать не стали.

— Какое твоё дело, салага?  — один из молодых ткнул его кулаком в плечо.

— Куда лезешь, поперёк батьки в пекло?  — сплюнул второй.

— Молодой, жизни ещё не нюхал!  — буркнул старший.

Антон пожал плечами. Нарываться не хотелось, но молча сносить выпады в свой адрес тоже.

— Как хотите,  — пожал плечами он.  — Если она спросит, на вас сошлюсь.

Он развернулся и пошел на выход.

— Эй!  — один из молодых, видимо, струхнул.  — Ты куда это?

— Домой!  — отозвался он, не оборачиваясь.  — Я работаю на полставки, у меня рабочий день кончился!

— Погоди!  — не выдержал главный инженер.  — Платы забери!

Сначала Антон с двумя платами (а их оказалось две, а не одна) сходил в операторскую, переоделся. Извинился перед Людмилой Михайловной.

— Срочное задание от парткома отремонтировать станок,  — пояснил он.  — Мне ехать к отцу надо, запчасти посмотреть...

Людмила Михайловна пожала плечами, мол, надо так надо, работа прежде всего, партия сказала «надо! », комсомол ответил «есть! » и всё такое...

Только Антон закрыл дверь, Людмила Михайловна разочарованно упала в кресло. Сегодня под халатом было дефицитное черное кружевное белье и чулки... И она принесла с собой чистую простыню, чтобы постелить на диван и заняться наконец полноценным сексом. А тут...

Вздохнув, она ушла к себе переодеваться.

Честно говоря, Антон был даже рад такому развитию событий. После вчерашнего «приключения» он чувствовал себя виноватым перед Людмилой Михайловной. Мало того, он даже поймал себя на мысли, что совершенно не испытывал желания заняться сексом. И это его чуточку пугало. Да и член немного побаливал. А утром он, когда помочился, ощутил жжение в головке. Стянув кожу Антон обнаружил на головке небольшую толи потёртость, толи царапину.

С ремонтом плат они вдвоем с отцом провозились до позднего вечера. Когда парень приехал в мастерскую, отец, выслушав его, хмыкнул и «обрадовал», что осциллограф здесь не поможет. Но глядя на унылого сына, сказал, что есть один практически волшебный способ исправить неисправимое и он называется «научный тык». В общем, возились они с ремонтом долго и муторно. Пришлось даже выпаивать некоторые детали и «прозванивать» их тестером. Неисправности были выявлены. Заменили один тиристор,  

а вот транзисторы на замену пришлось ставить «аналоговые», более-менее подходящие по параметрам.

— Их поменяешь потом как можно быстрее,  — пояснил отец.  — Они месяц, может, два потянут. А потом «сгорят». Поэтому заменить надо побыстрее. И как ЗИПы придут, тиристор мне вернешь! Понял? Он червонец стоит и на учёте стоит!

Утром Антон первым делом, не заходя даже в радиоузел, пошел к главному инженеру. Однако дальше приемной он не прошел.

— Занят он!  — отрезала секретарша, сухая вобла лет под 50.  — Люди у него. Сиди, жди, если надо!

Парень пожал плечами. Сидеть и ждать ему не хотелось. Он развернулся и пошел в партком.

— Мария Исааковна у директора,  — осадила его секретарша Валя.  — Можешь подождать, конечно, но я не знаю, сколько её не будет.

Антон вздохнул.

— Я в радиоузел пойду,  — сказал он.  — Передайте, пожалуйста, Марии Исааковне, что я платы отремонтировал, но чтобы их поставить, надо распоряжение отдать в цех КИП. Мне одному ремонт в цехах не разрешается. Допуска нет.

— Хорошо, я передам!  — пообещала Валя.

Зайдя в радиоузел (дверь была не заперта), Антон громко поздоровался. Из студии ему приветствием ответила Людмила Михайловна. Он скинул рубашку, оставаясь в футболке, накинул рабочий синий халат, заглянул к ней:

— Чаю будете, Людмила Михайловна?

— Давай попьем!  — согласилась она, отложив бумаги.  — Сделаем перерыв, а то уже глаза болят.

Людмила Михайловна работала над очередной радиопередачей. Антон включил электрочайник, насыпал заварки в заварной чайник, залив его кипятком минуты через три.

— Вчера часов до 9-и сидели с отцом у него в мастерской,  — пожаловался он.  — Всё прозванивали, паяли...

— Ну, сделали всё-таки?  — равнодушно спросила она.

— Ага, сделали,  — согласился он.

— Ну, и хорошо...

Она допила чай, встала и ушла к себе в студию. Антон молчал. Честно говоря, ему было непонятно такое вдруг возникшее равнодушие женщины — ни улыбки, ни хотя бы дружеского пожатия руки. Словно Людмила Михайловна обиделась. Только за что? За вчерашнее? Так он вчера весь день работал, как проклятый! Парень задумался.

— Можно к вам?

Дверь распахнулась. В радиоузел стремительно вошла жизнерадостная Мария Исааковна. Антон поспешно встал, поздоровался. Парторгша была просто ослепительно элегантна: узкая серая юбка, такого же цвета приталенный пиджак, белая блуза, через которую просвечивал кружевной лифчик. Парень невольно покраснел. Ткань юбки сексуально рельефно обтягивала крутые бёдра, а грудь, казалось, была готова порвать пиджак. По сравнению с ней его начальница была заурядной серенькой мышью.

Из студии выглянула Людмила Михайловна. Ошеломленно замерла в дверях, поздоровалась, поправляя очки.

— Мне Валентина сообщила, что ты всё починил!  — заявила Мария Исааковна.  — Пойдем в цех?

— Тут такое дело, Мария Исааковна,  — замялся Антон.

— Что, ничего не получилось?  — женщина нахмурилась.

— Нет, всё нормально с этим!  — поспешил ответить парень.  — Только понимаете...

Он поспешно вытащил из пакета платы, протянул парторгше.

— Смотрите!  — он показал ей на штамп внизу.  — Эти платы выпущены два года назад и, я думаю, установлены два года назад. По допускам ГОСТа они подлежат замене каждый год,  — и пояснил.  — Тут просто у некоторых деталей срок работы год. А 

платы стоят уже больше двух лет. И не менялись. А на складе на замену их нет...

Парень снова замялся.

— Но они должны быть! Если их завод не получает, значит, их срочно заказать надо. Потому что эти свой ресурс выработали. А детали здесь очень дорогие. Я вчера у отца в мастерской взял на время, но они на учете. Поэтому как ЗИПы придут, надо будет вернуть.

Мария Исааковна задумалась.

— Говоришь, что должны меняться раз в год?..

— Ну, да...

— А эти штуки стояли больше двух лет?..

Она подошла к столу, взяла телефон, набрала номер:

— Валя! Набери главного инженера, начальника Прядильного-2, начальника цеха КИПиА. И пусть все немедленно идут в «второй прядильный». Я их там буду ждать. Прямо сейчас. Поняла? А кто заартачится, вызовем на партком! Жду.

Она повернулась к Антону, улыбнулась:

— Бери инструмент, студент, пошли в цех!

Потом обернулась к Людмиле Михайловне, шутливо бросила:

— Ну, как он? Не пристаёт?

Людмила Михайловна покраснела.

— Да, ладно?!  — изумилась Мария Исааковна, чуть ли не с восхищением посмотрела на Антона и быстрым движением руки взъерошила ему волосы на голове.  — Молодец!

Людмила Михайловна пискнула что-то невразумительное и поспешно скрылась в студии, а Мария Исааковна с Антоном направились в цех.

Там, в цехе «Прядильный-2», пока юноша ковырял станок, снимая кожух и устанавливая платы, парторг в присутствии главного инженера и начальника цеха устроила форменный допрос начальника КИПиА на предмет получения и наличия плат на складе. Вызвали кладовщика. Тут же выяснилось, что ЗИПы, оказывается, менялись на станках ежегодно. Кладовщик притащил даже журнал выдачи запасных частей. Тут уже вскипел главный инженер:

— Почему тогда на станках стоят старые платы? Если на установленных платах даже номера не совпадают?

Под разгорающийся скандал Антон установил платы в разъемы, прикрутил кожух, повернулся к начальству:

— Отойдите, пожалуйста, попробуем включить.

Все сразу замолчали и отошли от станка. Антон повернул рубильник, нажал черную кнопку пульта на станине. Станок загудел, челнок дернулся, вставая справа на своё место.

— Ура! Заработало!  — голосом кота Матроскина сообщил Антон.  — Ну, я пойду?

Он нажал красную кнопку, вытер руки ветошью.

— Спасибо!  — поблагодарила его Мария Исааковна.  — Иди к себе, я зайду попозже...

В радиоузле никого не было. Желания работать тоже. Антон заглянул в студию, где Людмила Михайловна записывала свои передачи. У нее на столе лежали исписанные листы бумаги, ручки, цветные и простые карандаши, линейки — в общем, обычная рабочая обстановка. И, разумеется, микрофон с проводом, тянущимся к полке с приставкой «Нота». Людмила Михайловна вела запись на кассетный магнитофон.

Внезапно Антон повернулся обратно к столу — его взгляд за что-то зацепился. А за что именно, он не сразу сообразил. Внимательно осмотрел стол. Под листами стандартной бумаги выглядывал листок с рисунком, выполненным красным карандашом. На рисунке были две фигурки — мужчина и женщина. Женщина стояла, нагнувшись раком, а мужчина сзади трахал её. И подпись внизу — «Люся и Тоша». И ещё, причем тоже красным карандашом — «Как же хочется ебаться! », «Хочу в жопу», «Хочу разврата! Хочу! Хочу! Хочу! »

Не зная 

зачем, но Антон сложил лист бумаги вчетверо и сунул себе в карман. Его охватило возбуждение. Он быстро вышел из студии, сел в кресло, задумался. Член возбудился. А до обеда было ещё целых полтора часа.

Дверь резко распахнулась. Антон вскочил и снова сел, скрывая выпуклость в штанах. В кабинет стремительно ворвалась Мария Исааковна.

— Ты просто молодец!  — сообщила она, встав прямо перед ним.  — Оказывается, запчасти-то со склада просто-напросто украли! Вот почему у нас производство то и дело встаёт.

Антон хмыкнул:

— Там один тиристор рублей 10-15 стоит! Да и то их не сыщешь!

Мария Исааковна задумалась:

— А зачем они кому-то могут понадобиться?

— Да хотя бы цветомузыку собрать!  — пожал плечами все так же, сидя, не вставая, парень.  — Там на один комплект три тиристора надо. А цветомузыку сейчас все, кому не лень собирают.

— И ты тоже?

— У меня тоже цветомузыка есть,  — сообщил Антон.  — Сам собрал. Ещё год назад.

— Понятно,  — Мария Исааковна оглядела операторскую, остановилась взглядом на столе с «чайными принадлежностями», спросила.  — Чаем угостишь?

Антон опять пожал плечами:

— Кофе тоже есть.

— Давай кофе!

Он встал (член уже опал, как осенний лист, так что беспокоиться уже не о чем было), воткнул вилку электрочайника в розетку, достал «гостевую» чашку. Насыпал чайную ложку растворимого кофе:

— Сахар сколько?

— Одну,  — Мария Исааковна села на его место,  — и воды полчашки.

Кресло было глубоким. Поэтому колени парторгши оказались выше задницы, юбка обнажила бедра, демонстрируя колготки почти до самых шортиков. Но женщину, судя по её поведению, это совсем не озаботило.

Антон заварил кофе, протянул Марии Исааковне.

— Спасибо!

В этот момент дверь снова распахнулась, в радиоузел вошла Людмила Михайловна с папкой подмышкой.

— Ой!  — она замерла в дверях, наблюдая непривычную картину.

— Проходите, проходите!  — немного насмешливо отозвалась Мария Исааковна, не поднимаясь с кресла.  — Ваш сотрудник вон меня кофе угостил.

— Ага!  — Людмила Михайловна попыталась проскочить к себе в студию, но была остановлена парторгшей:

— Людмила Михайловна!

Она остановилась у двери, повернулась:

— Что?

— Присядьте, пожалуйста!  — Мария Исааковна указала на стул.

Людмила Михайловна села, вцепившись в папку. Всем своим видом она сейчас напоминала кролика перед удавом. А тут ещё и голые колени...

Мария Исааковна поймала её взгляд, усмбехнулась краем рта, чуть одёрнула юбку — скорее изображая, чем реально поддергивая подол.

— Кофе хотите с нами выпить?

— Нет, спасибо...  — запинаясь ответила она.

— Ну, как хотите. Я что хотела сказать. Антон сегодня отремонтировал оборудование в «Прядильном-2». Кроме того, выявил хищение дорогостоящих деталей со склада. Милицию вызвали. Напишите, пожалуйста, на моё имя заявление на его поощрение без указания суммы. Просто «ходатайствую о поощрении» и всё такое. Ладно?

Людмила Михайловна затравленно кивнула.

— Спасибо!  — Мария Исааковна встала, улыбнулась.  — Спасибо за кофе.

И неожиданно взъерошила волосы на голове Антона:

— Ты — молодец!

Она поставила чашку на стол и вышла. Людмила Михайловна облегченно вздохнула, расслабилась, положив папку на колени:

— Суровая тётка,  — произнес Антон вслед.

— Что-то она к нам зачастила,  — буркнула Людмила Михайловна.

— Думаю, больше не появится,  — пожал плечами Антон.  — Больше дел-то никаких вроде не предвидится.

Людмила 

Михайловна встала, направилась к себе. Антон вздохнул, глядя на её задницу, рельефно обтянутую тканью платья. В студии зашуршало одеждой. Людмила Михайловна переодевалась. Антон вспомнил про изъятый рисунок. Возбуждение нахлынуло с новой силой. Он шагнул в студию. Женщина стояла спиной к нему в белых трусах и широком лифчике, держа в руках синий рабочий халат. Антон подшагнул вплотную к ней, ухватил за плечи, поцеловал в шею. Она обмякла.

— Я тебя хочу!

Он прижал её к себе.

— Нет!  — Людмила Михайловна попыталась вывернуться.  — Насмотрелся на Машкины голые коленки, теперь ко мне лезешь?

— Да!  — Антон попытался развернуть её к себе лицом.  — Да! Ты же сама меня хочешь...

— Отстань!  — Людмила Михайловна попыталась вырваться.  — я замужняя женщина. Я не хочу! Я кричать буду!

Антон ошеломленно отстал от нее, опустил руки. Он совсем не ожидал такой отповеди. Она повернулась к нему.

— Дурачок!  — она улыбнулась.  — если женщина вырывается, говорит «нет», это совсем не значит, что она не хочет.

Она повернулась к нему задом, спустила трусы, нагнулась:

— Давай! Я хочу так! Сзади...

Антон распахнул свой халат, спустил штаны, выпуская член на волю, приставил его к входу во влагалище и резким движением воткнул его на всю длину. Людмила Михайловна охнула и присела.

Смазки было достаточно. Член скользнул совсем беспрепятственно, но упёрся сразу в матку. Ей стало больно. Но, по сравнению с тем наслаждением и возбуждением, она ушла куда-то вглубь, смялась, скомкалась, пропала, оставляя только сладкое чувство оргазма, нахлынувшее волной сразу же после десяти-пятнадцати качков-фрикций, что успел сделать Антон.

Людмила Михайловна всхлипнула, изо всех сил сжала губы, чтобы не закричать от удовольствия, замычала и осела. Впрочем, полностью осесть, упасть ей не дал партнер. Антон уцепился за бока, продолжал и продолжал таранить её сзади, любуясь коричневой дырочкой ануса.

Спустя минуту она отошла от первого оргазма и принялась вертеть задницей, изогнулась, протянула руку между ног, ухватив Антона за яички. Соответственно, сразу после этого Антон и кончил. В пароксизме оргазма он засунул член максимально глубоко, да так, что Людмила Михайловна охнула, и спустил весь запас спермы прямо в нее.

Они постояли ещё минуту-другую-третью, потом Антон с сожалением вытащил поникший член и натянул штаны. Людмила Михайловна поспешно воткнула носовой платок между ног, выпрямилась, развернулась и чмокнула Антона быстрым поцелуем в губы.

— А дверь-то не закрыта!  — заметила она, натягивая трусы. Антон устало махнул рукой.

— Вроде никто не заходил. Да и обед идёт...

— Не будем нарушать традицию,  — пошутила Людмила Михайловна. Она одела халат, плюхнулась на стул.

— Кофе хотите?  — предложил Антон.

— Нет, спасибо,  — ответила она.  — Дай отдышаться.

— Продолжим?  — игриво улыбаясь, предложил он.

Людмила Михайловна тоже улыбнулась в ответ. Она помолчала, тяжело дыша, потом сказала:

— Знаешь, мои вчера уехали в деревню. В общем, я одна сейчас в квартире живу. Мы могли бы...

Эти слова ей давались как-то тяжело. Краснея и смущаясь, она наконец выдавила:

— Если ты бы пришел ко мне вечером домой... Мы могли бы всю ночь... Если. Конечно, сможешь...

— 

Конечно!  — радостно ответил Антон.  — Конечно, приду! Спасибо! Здорово!

Людмила Михайловна, всё ещё краснея, сказала:

— Я живу на улице Советской, дом 36, квартира 40. Запомнишь?

Антон энергично закивал:

— Советская, 36-40!

— Да. Приходи часам к восьми вечера. Не раньше!

Он опять кивнул.

Через полчаса Антон засобирался домой — всё-таки работал он на полставки.

— До вечера!  — многозначительно попрощался он с Людмилой михайловной.

— Пока-пока!  — отозвалась она.

Настроение было приподнятым. Антон весело шагал домой. У дома он встретил своего приятеля-одноклассника Лешку.

— Здорово, Тоха!

— Привет, Леха!

Ребята пожали друг другу руки.

— Ну, ты как там, в своём петэу?  — спросил Алексей, презрительно выговаривая слово «ПТУ» — Не жалеешь, что с нами в девятый не пошел?

— Да по всякому,  — ответил Антон.  — Конечно, жаль, что не пошел в девятый. В «фазанке» никакой учёбы практически нет. Учителя «трояки» просто так ставят. А если что-то да ещё и ответил, то 4 и 5. Но знаний никаких. Да и там одна шпана практически учится. А с другой стороны, в политех после училища даже с «трояками» возьмут. Да и работаю я уже.

— Ну, после «петэу» ты в армию уйдешь, а не в политех...

— Там видно будет. Может, успею поступить. Кстати, после первого курса политеха и тебя тоже в армию заберут. Военной кафедры там нет.

— Уже есть. Ребята знакомые рассказали, что ввели военную кафедру. А где ты трудишься-то?

— На «Швейнике»,  — ответил Антон.  — Станки ремонтирую. На полставки. Это вместо производственной практики.

Друзья отошли в беседку, стоявшую во дворе. Алексей достал пачку болгарских «Родопи».

— Будешь?

Антон мотнул головой:

— Не, не курю.

— Так и не закурил?  — удивился Леха.

— Не-а,  — поморщился Антон.  — Не нравится мне этот процесс. Какие новости в классе? Как дела в школе.

— Да всё вроде без изменений,  — пожал плечами Лёха.  — Так, по мелочам. Машка в декрет ушла.

Машка — Мария Николаевна — была учителем физкультуры, здоровой бабищей размером «два на полтора», как осторожно шутили все в школе и ученики, и учителя, словно из пословицы «Слона на скаку остановит и хобот ему оторвёт! ».

— Фигасе...  — усмехнулся Антон.  — Она ж холостая была! И в декрет? Кто ж такой смелый нашелся, что даже женился на ней?

— Ну почему сразу женился?  — заржал Лёха.  — Она так холостой и осталась. Видать, поймала кого-то...

— Как в анекдоте — «Будешь насиловать?  — Да вы что?!  — Будешь, будешь!.. »?

— Ага,  — согласился Лёха.  — Анька Степакова, с которой ты тусовался, сейчас с Колькой Батраковым гульбанит, обжимается. До поцелуев, думаю, не дошло. Пока только гуляют под ручку, он её до дома провожает, портфель носит, на дискотеку два раза вместе приходили.

— Понятно,  — Антон собрался взгруснуть, но внезапно обнаружил, что никаких чувств к бывшей подружке и своей «первой любви» уже не испытывает.

— А!  — вспомнил Лёха.  — Галька Пересветова после нового года из школы ушла! В декрет собралась!

— Да ты что?!  — удивился Антон.

— Ну, да! Расписались они. Она школу бросила, дома сейчас сидит. Там в школе такой скандалище был! Даже комсомольское собрание собирали по вопросу недостойного поведения комсомолки 

Пересветовой. А она прям на собрании заявила, что вообще из комсомола уйдет. Ну, и отделалась устным выговором. Райкомовские были на собрании, она их напугала, типа, если выкидыш будет, засужу нафиг! Они и обосрались сразу.

— Ну, Галька всегда была заводной девкой. А кто у нее муж-то?

— Да фиг его знает. Мужик какой-то не местный. Лет 25 ему.

— А Гальке 16?

— Ага,  — Леха задумался, потом сообщил.  — Ваську Булкина из параллельного класса помнишь? Вот его с Нинкой Костроминой её родители в кровати спалили! Тоже было весело. Нинку мать сразу к гинекологу потащила, целку проверять. Вроде у них только обжиманцы да поцелуйчики были. Целку не порвали. Васька с Нинкой теперь только «по-пионерски» общаются, на расстоянии вытянутой руки.

Антон засмеялся.

— А у вас как там в ПТУ?  — поинтересовался Лёха.

— Да у нас на потоке почти вся группа девчонки, только 6 парней,  — вяло ответил Антон.  — Пацаны, конечно, все из рабоче-крестьян.

— А?...  — Лёха показал знаком на секс.  — С этим как?

— Млиат,  — хмыкнул Антон, вспомнив про случай с Лисой Алисой в аудитории.  — Прям в классе трахаются.

— Да ну нах!

— Точно. Дверь забыли закрыть, а я зашел...

Лёха ошарашенно замолчал, широко раскрыв глаза.

— А в общаге, говорят, вообще все девки перетраханы по нескольку раз разными пацанами,  — продолжил Антон.  — У них там правило такое есть — девок-новичков по кругу пускать. Типа прописки.

— И ты?...  — Лёха замолчал.  — Тоже трахался?

Антон замялся.

— Ну, да или нет?  — настаивал Лёха.  — Скажи! Я никому не скажу! Ну?

Антон вздохнул.

— Тоха! Ты друг или портянка?

Раньше у Антона от Алексея никогда секретов не было. Они всю школу были вместе, сидели за одной партой, дружили, вместе кадрили девчонок. А тут...

— Ну, было дело,  — чуть помявшись, ответил Антон.  — Только не с ними, а на «Швейнике». Там девчонок много. Одна меня практически сама сняла...

Он вспомнил про Вику.

— Чуть старше меня на год. Еле от нее отделался. От неё такой тухляк шел, звиздец просто. Я потом чуть не сблевал.

— Мля...  — вздохнул Лёха.  — Везёт тебе... А тут... Эх!

— А вторая тоже постарше меня, и тоже на фабрике со мной работает. Она нормальная. Мы с ней до сих пор тусуемся.

— Врёшь!  — не поверил Алексей.  — Скажи, что врёшь!

Антон вспомнил про рисунок. Он сунул руку во внутренний карман куртки, достал листок, развернул.

— Смотри!  — усмехнулся он.  — Она сама нарисовала... Когда меня не было. Втюхалась в меня по самое не хочу!

Он посмотрел на товарища.

— Смотри, только никому!

— Могила,  — подтвердил Алексей и снова завистливо вздохнул.  — Везет тебе... А ты им в рот давал?

— Да ну тебя!  — Антон слегка смутился.  — Замотал, мля!

— Не, ну правда?

— Не давал,  — нахмурился Антон.  — В жопу эту, которая тухляком воняла, трахнул. А в рот не давал.

Алексей опять вздохнул и вдруг попросил:

— Тох, в общем, если там кто-то из девок... Ну, туда-сюда... Короче, если вдруг кто-то захочет потрахаться, ты меня имей ввиду, ладно?

Антон улыбнулся:

— Базара нет!

Они разбежались по домам.

Вечером, ровно 

к 20.00 он был у двери квартиры Людмилы Михайловны. У родителей Антон не отпрашивался, просто поставил в известность, что переночует у друзей. Мать сначала удивленно вскинулась, но отец положил ей руку на плечо и сказал за обоих:

— Вырос сын. Сам вон уже зарабатывает. Глядишь, скоро и невестой обзаведется.

Антон нажал кнопку звонка. Дверь сразу же открылась, словно она ждала его у порога.

— Заходи,  — Людмила Михайловна встретила его в длинном до пят плотном байковом халате.  — Разувайся, проходи на кухню.

На кухне уже был накрыт стол: тарелки, бутылка вина, тонкостенные фужеры на длинной ножке и тарелки с закуской из нарезки сыра и колбасы.

— Открывай вино и наливай!  — скомандовала Людмила Михайловна.

Открыть бутылку, разлить вино по бокалам ровно на 1/3 у Антона получилось неожиданно легко, хотя было это у него впервые.

— За любовь?  — предложил он тост.

— За любовь!  — согласилась Людмила Михайловна.

Антон выпил вино залпом, Людмила Михайловна, не торопясь, смаковала каждый глоток. Закусили. После второго Антон не выдержал. Глядя ей в глаза, он предложил:

— Пойдем?..

— Куда спешить?  — отозвалась она.  — У нас вся ночь впереди.

Антон протянул руку, положил свою ладонь на её ладонь. Погладил, слегка сжал. Глаза Людмилы Михайловны сразу затуманились.

— Идём!  — мгновенно согласилась она.  — Что ты со мной делаешь!

Они зашли в спальню — Людмила Михайловна впереди, держа за руку Антона — как будто привела его. В спальне царил полусумрак. Большая широкая кровать-сексодром была уже разобрана — только ослепительно белая простыня и две подушки.

Они обнялись. Антон поцеловал её затяжным поцелуем, запустив свой язык в её рот, ухватив обеими руками за задницу, слегка сжимая ей ягодицы.

Женщина стала лихорадочно стягивать с себя халат.

— Нет, нет!  — возразил Антон.  — Дай я сам тебя раздену!

Она не возражала. Он присел перед ней на кровать, развязал пояс халата, развел полы в сторону. Его ждал сюрприз. Под халат Людмила Михайловна надела черное кружевное белье и чёрные чулки в мелкую сеточку.

— О!  — он не удержался от восхищенного восклицания.  — Как ты прекрасна!

Халат скользнул с плеч и упал к ногам. Людмила Михайловна сделала шаг назад, давая юноше полюбоваться собой. Крутанулась вокруг своей оси.

— Ну, как?  — кокетливо спросила она.

— Супер!  — восхищенно ответил он и пошутил.  — Ты самая ценная мебель в этом доме!

— Очень смешно!  — деланно нахмурилась она.

Он привлёк её к себе, прижался лицом к её животу, с наслаждением вдохнул её запах. От Людмилы Михайловны пахло цветами и самую чуточку пряным мускусом. Он резко стянул с неё трусики и неожиданно для самого себя впился поцелуем прямо ей в волосатый треугольник. Волосы оказались подстрижены, и Антон смог дотянуться языком прямо до расщелинки, до самого клитора. Людмила Михайловна охнула, согнулась, тем самым отстраняя его голову.

— Ты что?  — спросил он удивленно.

— Извини, не ожидала,  — ответила она смущенно, опять прижимая его голову к себе, но к животу.

Он привстал, расстегнул лифчик. Она на миг опустила руки, лифчик скользнул вниз к трусикам.

Антон поспешно стянул с себя брюки, трусы, рубашку, майку 

и повалил её на кровать. Причем постарался сделать это так, чтобы снова очутиться головой возле её лобка. Она ахнула. Антон вцепился губами в небольшой клитор (а он был совсем небольшим!), разводя её ноги руками. Людмила Михайловна поддалась ласке, послушно разводя ноги. Он отстранился, посмотрел на влагалище, на клитор — всё это он так подробно видел впервые. Людмила Михайловна это тоже поняла и смутилась, попытавшись закрыть руками промежность. Он отстранил её руки.

— Дай!  — попросил он хрипло.  — Дай посмотреть! Полюбоваться...

— Ну, смотри!  — согласилась она, убирая руки и закрывая ими покрасневшее от смущения лицо.  — Нравится?

— Очень!

Он осторожно погладил клитор, сунул один палец внутрь влагалища. Влагалище уже дало сок, палец скользнул внутрь легко. Людмила Михайловна застонала:

— Ещё один. Сунь ещё один!

Антон вытащил палец, попытался засунуть сразу два. Влагалище то расслаблялось, то сокращалось.

— Ещё! Ещё!!!  — хрипела Людмила Михайловна, мотая головой. Антон припал ртом к клитору, втянул его в себя, не забывая шевелить пальцами во влагалище. Он шевелил ими, вытаскивал их, вставлял снова, опять шевелил. Потом сунул сразу три пальца, и влагалище охотно их «проглотило». Выпустив клитор изо рта и проведя языком по расщелине, Антон вытащил пальцы и сведя вместе сразу четыре пальца попытался засунуть их «туда». Это ему почти удалось. Только Людмила Михайловна выгнулась, чуть не встав на мостик, простонав:

— Ой, хорошо... Не надо, больно. Три.. Оставь три, пожалуйста.

Антон перешел к «трем» пальцам, не забывая вылизывать и посасывать клитор. Совсем скоро Людмила Михайловна ещё раз выгнулась, замычала и попыталась повернуться на бок. Антон ей не стал мешать, отстранился. Женщина свернулась калачиком и замерла.

Парень встал, глубоко вздохнул. Она не шевелилась. Антон немного подумал, вышел из комнаты, зашел на кухню. Налил себе вина и залпом выпил. Потом сходил в туалет, помочился. Зашел в ванную, помыл член под краном в раковине. Вернулся. Людмила Михайловна лежала в той же позе.

Он сел рядом, погладил её по заднице. Она поймала его руку, сунула себе между ног и зажала.

— Подержи так,  — попросила она, не открывая глаз.  — Пожалуйста.

Он погладил её по спине другой рукой. Она замурчала от удовольствия, как кошка.

— Как же хорошо с тобой!  — она открыла глаза и повернулась на спину, раздвигая ноги.

— Ты кончила, да?  — он, едва касаясь, провел рукой ей по промежности.

— Ага,  — улыбнулась она.

— Ты так кончаешь? Так все женщины кончают?

— Ну, по разному,  — она села на кровати.  — У каждой женщины, я думаю, по разному оргазм наступает. Я, вот, ни разу не кончала, когда мне ласкали так... Нет,  — поправилась она.  — Мне ещё ни разу так никто не ласкал. Так, что ты первый, можно сказать, у меня...

Он улыбнулся:

— Я тебя хочу!

Она улыбнулась ему тоже, ухватила за руки и повлекла на себя, падая на спину. Он лёг ей между ног. Людмила Михайловна изогнулась, ухватила его за член и приставила к входу во влагалище. Антону это действие понравилось, о чём он сразу и 

сообщил.

— Мне тоже нравится направлять член мужчины...  — призналась она.

Он двинул тазом, втыкая член ей на всю глубину. Людмила Михайловна снова выгнулась и застонала.

Он продержался недолго, минуты три. Но этого хватило и ей, и ему. Сначала снова кончила она. А затем и он, втыкая член в изгибающееся от оргазма тело. Как только член стал выстреливать сперму, Антон упал всем телом на неё и замер.

Так они и пролежали, пока он не «отстрелялся» полностью.

— Ты меня придушишь,  — сообщила Людмила Михайловна, и Антон поспешно скатился с нее на бок рядом. Он ухватил её за грудь, слегка сжал. Грудь была упругая и мягкая одновременно, а сосок твердый и даже чуточку острый.

— Осторожней!  — попросила она.  — У меня очень чувствительная грудь.

Он изогнулся и втянул сосок ртом.

— Мммм, здорово!  — замычала она, закрыв глаза. Он выпустил сосок, втянул снова, потрогал его во рту языком. Людмила Михайловна тяжело задышала. Он снова повторил процедуру, запустив руку ей в промежность. Она снова довольно замычала. Из влагалища вытекала сперма, и рука угодила прямо в нее. Антон невольно отдёрнул её. Женщина открыла глаза. Антон вытер руку о простыню.

— Извини,  — проговорила Людмила Михайловна.  — я совсем забыла про полотенце!

Она приподнялась, освобождаясь от его объятий, встала, вытащила из-под подушки маленькое вафельное полотенце, зажала его между ног.

— Я сейчас!  — сказала она и скрылась в дверях. Антон довольно опрокинулся на спину, широко раскинув руки-ноги в стороны.