Я, Аня и Маша

1. Коля трахал ее в рот, со всего маха шлепая волосатым животом в лицо. Марья глу-хо мычала, от ударов и похоти подергивая высоко выпяченным задом. Меж ее раскрытых половых губ медленно стекала и капала на лавку вязкая белая жидкость — следы недавне-го пребывания внутри изрядного количества крепких мужских членов. Остальная компа-ния из еще четырех мужиков разного калибра стояла и сидела пока в сторонке и наблюда-ла за тем, как Коля, кончая, отчаянно впихивал свой половой орган в Марьину глотку. На-конец он отвалился, и Маша облегченно вдохнула в себя воздух.

Я хорошо видел, что моя жена не удовлетворена. Об этом мне говорили и ее дви-жения, и животная пустота во взгляде, который временами попадал в камеру. Марья в из-мождении мотала головой, но на ноги не вставала. Позже я разглядел почему — ее руки и ноги были привязаны к лавке. Потому она и не кончила, подумал я, что руки связаны. Мне удавалось довести свою жену до оргазма, более того я делал это через раз, но только с по-мощью ее самой. Обычно я трахал ее, одновременно целуя и массируя грудь или ступни, в зависимости от позы, а она играла со своим клитором пальцами. Таким образом, под-страиваясь друг под друга, мы почти всегда кончали вместе. Чаще я немного вперед, ред-ко — сначала она, потом я.

— Ну, и даст мне кто-нибудь сегодня кончить? — глухо спросила Марья.

Мужички немного смущенные своей несостоятельностью, теребили свои члены, пытаясь привести их в рабочее состояние, после двух разрядов подряд. Наконец один из них достаточно возбудился и, свирепо ухмыляясь направился к Машиному заду.

— Сейчас, сучка, ты будешь довольна!

Неспешно приближаясь к лавке, он с довольным видом подрачивал свой внуши-тельного вида половой орган. Подойдя вплотную мужик неожиданно с оглушительным шлепком ударил женщину ладонью по ягодице. Марья взвизгнула, а на белой коже крас-ным проступили очертания руки. Шлеп! Второй удар отпечатался на другой ягодице. Ма-рья, выгнувшись, посмотрела на своего экзекутора. Мужик между тем без колебаний во-ткнул два пальца в ее влагалище. Марья задохнувшись подалась навстречу, и ее половые губы с мокрым чавком обхватили часть мужского кулака.

— Нравится? — спросил мужик, вытаскивая и снова всаживая пальцы в лоно моей жены.

— Да! Да-а-а... — простонала Маша, с видимым наслаждением насаживаясь на его руку.

Мужик добавил еще два пальца, и, введя в Марьино влагалище все четыре до по-следних костяшек, стал ворочать ими внутри. Маша в свою очередь страстно вращала за-дом. При этом ее тело вверх от тонкой талии почти не двигалось, и даже полные груди лишь слегка покачивались, а широкие бедра моей жены, казалось, жили своей отдельной жизнью. Большой палец мужика сначала уперся в Машин анус, а затем, когда между по-ловых губ скрылось уже половина его ладони, вошел внутрь сначала до половины, а за-тем до самого основания.

Я смотрел, затаив дыхание. Машино влагалище всегда так плотно охватывало мой член и казалось мне таким узким. Не то, что бы я не допускал, что в него можно всунуть руку или какой другой крупный предмет, но все же меня удивили те легкость и сладостра-стие с которыми она принимала такие «ласки».

Остальные мужички, возбудившись, тем временем подобрались поближе и во все глаза смотрели, как мою жену трахают рукой. Коля через некоторое время опять пристро-ился перед Марьей и вставил свой стручок в ее рот.

Однажды, по пьяной лавочке он сказал мне как ему нравится губы моей жены. Та-кие полные и мягкие. Я знал, что он целовался с ней один раз, после того, как Марья за-стала меня целующимся с Аленкой, Колиной женой, и решила отомстить. Теперь я видел, что Колька имел в виду совсем другое. Да и правду сказать, Машка делала минет очень не-плохо, в отличие от Алены. Та вообще была какой-то вялой и не страстной. Худенькая и совсем плоская она мало говорила, как-то угловато двигалась, но обладала очень вырази-тельной попкой, на которую я и запал в свое время.

Пока Колян, наслаждаясь Марьиными губами, одновременно довольно грубо тис-кал ее груди и щипал за соски, мужичок ковырявшийся в ее лоне продолжал свои экспе-рименты. Высвободив из заднего прохода большой палец и прижав его к ладони, он снова двинул руку вперед и с некоторым усилием протолкнул ее еще дальше внутрь так, что го-рячие губы влагалища сомкнулись на его запястье. Марья одобрительно замычала — рот ее был занят, и подалась вперед. При этом ее дырка вспучилась вокруг кисти и с всхлипом выпустила мужскую руку наружу. Отодвинувшись до тех пор, пока внутри нее остались только кончики пальцев, и вжавшись при этом лицом в Колин пах, Марья стремительно ринулась назад, выпуская член изо рта, но сходу насаживаясь на руку.

— А-а-аххх! — издала она то ли всхлип то ли стон, и мужи при этом тоже крякнули.

Рука-член снова по запястье погрузилась в женское лоно. Мужик больше не спе-шил вынимать руку, а принялся исследовать влагалище моей жены, ворочая в нем кистью и пальцами. Через некоторое время он вытащил мокрую и склизкую руку, затем так же резко, как он действовал до сих пор, всадил два пальца Марье в задний проход и стал вра-щать ими там. От боли Маша сильно дернулась и высвободилась.

— Не дергайся, сука! — заорал мужик и обрушил на Марьин зад сильнейший удар.

Он перешел к ее голове и, отстранив Колю, вставил свой толстый член моей жене в рот. Его член был действительно толстым, и Маше пришлось очень широко открыть рот, чтобы заглотить его. Руками мужик схватил ее за титьки и стал жестоко мять их. Я знал, что Маше нравится довольно жесткое обращение с ее грудями, но сейчас она явно испы-тывала откровенную боль и все же наслаждалась этим!

По-видимому какой-то механизм в ее нервной системе от крайнего возбуждения совершенно преобразил ее восприятие, и теперь все, что совершалось над ее телом, вос-принималось ею прежде всего как сексуальное воздействие. Раньше я только читал об этом, но никогда не думал, что буду наблюдать это своими глазами, да еще на примере собственной жены.

Остальные трое мужичков все еще как-то робели, а мой дружок Коля уже тоже ра-зошелся во всю. Зайдя к моей жене сзади он по примеру своего напарника засунул руку в ее разработанное влагалище и с интересом ощупывал ее изнутри.

— Ух ты! Кажется я залез пальцем в матку! — сказал вдруг Коля, вдвинув руку еще немного глубже и вызвав при этом у Марьи сильные судороги.

Удовлетворив свою исследовательскую страсть Коля заправил свой член в Маше в задний проход и, от души поработав секунд тридцать, кончил в ее прямую кишку. Следом за ним ту же дырку обработали и все остальные. Они по очереди трахали Марьину попку, а затем совали свои измазанные опавшие члены в ее рот, заставляя тщательно облизывать их. Последним был тот самый активный мучитель уже начавшей впадать в транс женщи-ны. Подрючив Машу в зад минуту или две и так и не кончив, он велел подать ему стояв-ший в углу веник. Надев на ручку полиэтиленовый пакетик, он с усилием воткнул его в Марьино влагалище и стал двигать его туда-сюда подобно гигантскому члену. Пакетик сполз с веника после первых же фрикций. Мужик затолкал его внутрь пальцами и про-должил уже без него.

Хотя моя жена выделяла удивительное количество смазки, ее явно не хватало на шершавую поверхность прутьев, из которых был собран веник, и его движения доставля-ли Маше сильные мучения. Тем не менее за все время производимой над ней экзекуции, Мария кончила по меньшей мере три раза! Это я определил абсолютно точно. Не помню сколько раз я спустил сам, пока смотрел эту запись.

Наконец, ее отвязали от лавки, уложили на спину на бильярдном столе, и заставив поджать ноги к груди оттрахали в попку кием, широкой его частью. После чего дали ей его облизать. Затем усадив у короткой стороны стола и раздвинув ноги стали использо-вать ее влагалище в качестве лузы. Это у весельчаков получалось не очень, и Маша только вздрагивала и кривилась от боли, когда шары тупо врезались в ее ляжки и промежность. Тогда парни решили проверить сколько шаров войдет в ее влагалище, и, поставив Марью на столе раком, сумели погрузить в нее целых восемь! В задний проход шары сразу лезть не захотели, и тогда его решили разработать. Начали опять же тупой стороной кия, затем добавили еще один. Для того чтобы Марья не кричала так громко, ее рот заткнули сверну-тым углом простыни. Довершить разработку ануса моей жены решили все тем же вени-ком, но тот никак не хотел входить в нее. Тогда немного остругав ножом и сделав конец слегка закругленным, веник просто с силой ввинтили в Машин зад и потом еще долго вращали внутри. После того как его вынули весь испачканный коричневым, дыра в Марь-иной заднице осталась зиять почти не уменьшившись в диаметре, и бильярдный шар про-сто легко упал внутрь.

Под конец все мочились Марье на лицо, в рот и раскрытый зев ануса. Моя жена уже совсем без всякого выражения на лице тщательно облизывала вынутые из ее ануса бильярдные шары, подлизывала мужикам зад и обсасывала пальцы на ногах.

Досмотрев, я вынул кассету, вынес ее на балкон и сжег. Черный вонючий дым унесло в город... 2. Никто из участников съемок не остался жить. Я расстрелял их в разных местах из старой дедовской гладкостволки. Я выслеживал их по очереди в течение нескольких ме-сяцев, вычислял их маршруты и убивал стреляя в упор. Колю я убил последним и оставил его мертвым в подвале со стволом в заднем проходе. Ружье нигде не зарегистрировано, а перед уходом я тщательно протер его, так что меня никто не найдет. 3. Моя жена позвонила мне на работу на следующий день после того, как я посмотрел кассету. Она что-то наврала про мамину болезнь и что ее не будет некоторое время, а я сделал вид что верю. Она вернулась домой через неделю. Мы обнялись, я поинтересовал-ся здоровьем тещи. Мы вели себя как ни в чем ни бывало, и я подумал, что все будет хо-рошо.

Вечером, когда Маша возилась на кухне, я подошел к ней сзади, обнял, взявшись одной рукой за грудь, а другую запустив ей между ног. Она откинулась на меня, выпустив нож, и положила свои руки поверх моих, усиливая нажим. Я наклонил ее вперед так, что она легла грудью на стол, закинул подол ее платья на спину и стянул трусики. Марья пе-реступила через них, расставляя ноги пошире и крепче упираясь в стол. Я скользнул паль-цами в ее уже раскрывшуюся влажную щель, и она, застонав, подалась мне навстречу. Два моих пальца скрылись в Машином влагалище до последних костяшек, и я поспешно при-соединил к ним остальные.

— А-а-х!... — она дрогнула, но я и не думал вынимать руку. — О-о! Нет, нет, милый!

— Да, — сказал я, и моя ладонь скрылась внутри жены.

— Да-а-а-а! — она закричала. — Давай! Да! И туда тоже...

Я вынул блестящую Марьиной влагой руку из ее лона и, сложив лодочкой, напра-вил ее в другое отверстие. Маша закричала, но я не остановился пока с усилием не про-толкнул кисть внутрь. Затем я вытащил руку, уже измазанную коричневым, и снова по-грузил ее в Машино влагалище.

— Да! Да! Еще! Туда!...

Я снова переместил руку в анус жены. На это раз она вошла почти без усилий, и сфинктер плотно сомкнулся на моем запястье. Пальцами я нащупал внутри кусочки кала. Сжав руку в кулак, я медленно вытащил его наружу. Вздувшийся вокруг руки анус так и остался не закрытым после того, как кулак с всхлипом выскочил наружу. Я раскрыл ла-донь.

— Дай мне это! — услышал я. Маша смотрела через плечо, в ее глазах плыли мут-ные огни, губы шевелились в предвкушении.

Я поднес ладонь к ее губам. Коричневый кусочек, подцепленный языком, исчез у жены во рту. Она сглотнула и снова потянулась губами к ладони. Через минуту Маша по-глотила все и облизала мою ладонь.

— Я сука... Вставь мне еще что-нибудь! Большое...

Я с сомнением окинул взглядом кухню.

— Там, внизу... Баклажаны...

Я кивнул и открыл шкаф. Внизу лежали несколько кабачков. Подумав, я выбрал самый большой из них. Толстый конец его был сантиметров пятнадцати в диаметре. Спо-лоснув под краном, я приставил кабачок широким концом к Машиному влагалищу и на-давил. Огромный овощ сильно раздвинул и расплющил ее половые губы, но внутрь не пошел.

— Подожди... — Марья перевернулась на спину, подогнув и широко раскинув ноги. — Теперь давай...

Я снова попытался воткнуть в Машу кабачок. Покручивая вправо — влево, я вдав-ливал его в свою жену, налегая всем весом. Маша, закусив губу, не отрываясь, смотрела на раздирающий ее предмет. Мои руки дрожали и скользили по гладкой поверхности овоща. Я с ужасом думал о том, что испытывает в этот момент моя жена, но в ее глазах я видел неистовое желание во что бы то ни стало поглотить непокорный предмет, и я под-чинялся.

Наконец, у Маши вырвался короткий сладострастный всхлип, мне послышалось, как что-то хрустнуло, по Машиной промежности побежала алая струйка, а кабачок мед-ленно, словно нехотя подался вперед, погрузился до половины, и я отнял от него вспо-тевшие ладони. Я со страхом и восторгом глядел на жену, а она билась в невиданном мной ранее оргазме. Кабачок плотно устроился у нее внутри, края отверстия влагалища, завер-нутые и увлеченные внутрь, адаптируясь, выворачивались и ползли вверх по его телу, об-нажая местами сочащиеся кровью рваные края.

Маша постепенно затихала, а я вдруг обнаружил что мой член увеличился до таких размеров, каких я не достигал даже в юном возрасте периода гиперсексуальности. Багро-во-синяя головка, казалось, вот-вот лопнет от переполнявшей ее крови. Я взял Машу под руки и аккуратно помог встать на ноги. Затем я опустил ее на пол, поставив на четверень-ки. Кабачок торчал из ее влагалища как ствол корабельного орудия. Почти оседлав Машу верхом, я направил член в ее сжатый растянутыми стенками влагалища анус. Я вошел, мощно раздвигая себе проход, но не успел сделать и десяти движений, как излился внутри Машиной прямой кишки.

— Я хочу то, что ты вылил в мою жопу! — сказала она.

— Как скажешь, родная. Только я выну сперва это из тебя.

Я попытался вытащить кабачок, но руки скользили по его гладким бокам и никак не могли как следует ухватиться. Тогда я протер торчащую наружу часть воща, полотен-цем и снова потянул за нее. На этот раз кабачок медленно двинулся к выходу и вскоре со всхлипом освободил Машино влагалище. На его месте осталась зиять огромная медленно сжимающаяся дыра, в которую я легко, не задевая краев, поместил свою руку. Указатель-ным пальцем я дотронулся до твердой шейки матки, вызвав у Маши судороги. Нащупав вход, я осторожно просунул его внутрь.

— Нет... Туда не надо...

— Ладно.

Я перевернул жену и поставил на колени. Надавив ей на спину, я прогнул ее так, чтобы было ее зад торчал кверху. Легко и быстро я проник рукой в ее прямую кишку. На-брав там пригоршню, я вытащил руку и дал ее Марье. Она снова быстро поглотила смесь собственного кала и моей спермы. Когда моя рука снова стала чистой, я достал из ящика столовую ложку и стал вынимать черпать остатки содержимого Машиной клоаки и скармливать ей. Вскоре она съела все, что я смог вынуть из нее. Подумав, что теперь ло-гичным было бы дать ей запить, я вложил в ее рот член и помочился. Маша быстро и жад-но глотала, но мой напор был слишком силен, и она поперхнувшись выплеснула жидкость на пол и закашлялась. Задержав мочеиспускание, я переместился к Машиному заду и за-кончил в ее анус. Затем присев над ее лицом, я выдавил из себя колбаску кала, которую она тут же съела... 4. С того дня у нас началась другая жизнь. После нашей первой оргии Маша отходила пару недель. Первые дни ей было больно двигаться и она почти все время лежала. Я уха-живал за ней как умел: приносил поесть в постель, обрабатывал раны и старался как мог развлечь.

Через несколько дней Машины органы выглядели так, как будто ничего и не было. И мы повторили все снова. На это раз отверстия моей жены были гораздо податливее. Все тот же кабачок вошел в нее уже без крови, а в задний проход я вводил руку, заранее сжа-тую в кулак...

Наши занятия таким сексом постепенно стали обычным делом. Машины органы разрабатывались все сильнее и сильнее. Мы прекратили увеличивать размеры засовывае-мых в нее предметов, когда обнаружили, что отверстия начали терять эластичность и пе-рестали возвращаться в исходное состояние. Это вызвало у моей жены ряд проблем ги-гиенического характера, и мы стали осторожнее... 5. Через полгода после того как я прикончил Николая, его жена Алена попала в авто-катастрофу. Протянув несколько дней в реанимации, она умерла, оставив восьмилетнюю Анечку круглой сиротой. Посовещавшись, мы с Марией решили удочерить ее. После трех месяцев волокиты и мытарств в детдоме, ребенок стал жить у нас. Когда жена раздела Анечку для того чтобы выкупать, обнаружилось, что тело девочки покрыто синяками и засохшей спермой. Впоследствии она рассказала нам о том, как дяденька в милицейской форме заставлял ее раздеваться и дрочил на нее.

Через пару недель наполненной домашним теплом жизни Анечка в порыве детской признательности назвала меня папой и тут же смутилась. Я успокоил ее и приласкал. Но-чью я проснулся оттого, что тонкие пальчики проникли в мои трусы и живо привели мой спящий член в боевое состояние. Затем он был освобожден от покрывающей его ткани, а еще через несколько мгновений его головка погрузилась в горячую влажную тесноту, и маленький язычок ловко забегал по уздечке и стволу. Я уже понял, что это не Маша, но не в силах был остановить Анечку. Мой член погружался в ее маленький ротик необыкно-венно глубоко, ручонка цепко обхватившая ствол, бегала вверх-вниз. Девочка усердно высасывала меня, потихоньку посапывая и ерзая промежностью по моей коленке. Через две минуты я выплеснул семя в ее ротик и услышал, как Анечка громко сглотнула. Еще плотнее сжав кулачок, девочка выдоила мой орган до полного опустошения, и плотно прижалась к моему боку, уткнувшись мокрым личиком в подмышку. Я приподнял ее по-выше и поцеловал в соленые губки.

— Кто тебя научил? — прошептал я.

— Старый папа...

— Это было прекрасно! Мы научим тебя еще кое-чему, хочешь?

Анечка кивнула, засыпая... 6. Сегодня у Анны день рождения. Ей уже пятнадцать! Мы сидим на кухне и рас-сматриваем фотографии.

Сначала идут старые — те, что были сделаны, когда Ани еще с нами не было. Вот Маша. Она лежит на спине с раздувшимся от погруженного в нее огромного кабачка жи-вотом. Вот она же сидит у моих ног, запрокинув голову и раскрыв рот. Прямо в него бьет струя из моего члена, так же попавшего в кадр. А вот эти уже делала Аня. Марья стоит на четвереньках, я позади нее почти по локоть погрузив руку в ее задний проход. На сле-дующей обе моих кисти в том же месте.

А вот и сама Анечка восьми или девяти лет от роду сидит, насадив себя попкой на мой член. Мы думали, что у нее не получится, но как позднее выяснилось, к тому дню дворовые пацаны уже пару месяцев трахали нашу девочку в заднюю дырочку. Конечно мой орган был раза в три толще, но Аня справилась.

А вот эти фотографии просто потрясающи! На первой Анечка заглатывает мой член. Ей всего десять. Она лежит на диване, запрокинув голову с его края, а я упираюсь животом прямо в ее губки. Весь мой член внутри раздутого детского горлышка. На сле-дующей Мария почти сидит на Аничкиных плечах. Голова девочки внутри ее влагалища. Это было здорово!

Вот я на спине, подтянув к груди ноги. У меня из заднего прохода точит банан, ко-торый откусывает Анечка. Вот Маша лежит, широко раскрыв рот. Анечка сидит над ее ли-цом на корточках. Из ее попки падает кусочек кала. На следующем кадре Анечка писает Марии в рот.

А вот Мария на коленях грудью на полу. Аня запускает ложку в разверстый анус моей жены. На следующей Маша стоя мочится сидящей под ней Анечке в рот. Все.

Аня сообщает нам, что приготовила для нас сюрприз. Мы ждем с нетерпением. Аня снимает через голову платьице и, покачивая полными молодыми грудями, забирается на стол. Она встает на четвереньки и выпячивает попку. Между ее розовых губок торчит горлышко бутылки шампанского. Я осторожно вытягиваю блестящий от ее соков сосуд. Аня приглашающе подергивает попкой. Мария запускает пальцы во вспученное колечко заднего прохода девушки. Вот уже и вся кисть моей жены скрывается внутри. Маша вы-нимает сложенную лодочкой ладонь и подносит к моему лицу. Я пробую на вкус желто-коричневую массу. Это мед. Мы счастливо смеемся и вооружаемся ложками