Дядя Ваня

— Маша, перестань на стол накрывать, иди сюда, дядя Ваня приехал.

Дядя Ваня — сердце пропускает удар, а потом догоняя, делает сразу два. У папы сегодня юбилей — 45 лет. Он не любит шумные праздники, поэтому пригласили только самых близких: парочку его друзей, папину сестру Люду и недавно появившуюся зазнобу души. Иду на негнущихся ногах в коридор. Иван Иванович со своей женой Натальей снимают верхнюю одежду, папа суетится вокруг. Поражаюсь снова и снова, какой же он красивый! Темные густые волосы чуть тронуты сединой, волевое лицо, с умными и цепкими глазами, а еще губы. Разве мужчинам можно иметь такие губы? Четко очерченные, греховные, пухлые и твердые одновременно. Дядя Ваня из породы тех мужчин, которых возраст только украшает. Папа рядом с ним, кажется стариком, наверное из-за ранней лысины и пивного брюшка. Заметил, цепкие глаза проникают своей синевой в меня, пытаются читать мои мысли, понять моё настроение.

— Маша, иди поздоровайся. Вань, она у мена такая умница, представляешь диплом защитила на отлично.

Целую дорого пахнущую, дорого выглядящую, тётю Наташу. Подхожу к нему. Ноги не слушаются, руки дрожат. Закрывает меня своей спиной от остальных, целует в щёчку, а пальцы находят и сильно сдавливают сосок моей груди. Кусаю губы, чтобы не закричать. Это ласка так остро во мне отозвалась — прострелила огнем, от груди до низа живота, свернулась там жгучей пружиной, а потом резко расправилась. Отстраняется.

— Умница и красавица, — снова синева цепких и слегка самодовольных глаз разглядывает моё пылающее лицо. Ах, так! У меня тоже есть секретное оружие, облизываю губы. Его зрачки темнеют и расширяются.

— Идём за стол! — радостно кричит папа. Его возглас прерывает наш молчаливый диалог. Все поворачиваются и проходят в гостиную. Дядя Ваня идет сзади меня, шлепает по попе. Неслышно, легонько, но мне так мало надо, заколотило всю.

Гости шумят, двигают стулья рассаживаясь, весело о чем-то разговаривают, а для меня весь мир сосредоточился в этих синих обжигающих глазах.

— Марья, иди сядь радом со мной, — хлопает он по спинке соседнего стула,

— Расскажешь мне как сейчас дипломы защищают. Аплодирую внутри, какой прекрасный актер. Как же! Нужен ему мой диплом. Дядя Ваня говорит тост, он умеет это делать, и весело и по-дружески трогательно. Все смеются, поддакивают. Но я не слышу слов, только сам голос, обволакивающий меня. Помню его немного иным — накалённым и хриплым от страсти. В ушах так и стоит: «Блядь, какая же ты горячая! » Тост сказан, все выпивают, а на мою коленку ложится рука оратора. Вздрагиваю и чуть развожу ноги. Он всё понимает, всё знает, он доволен моей реакцией. Гости застучали вилками и ножами, накинувшись на кушанья. Во мне еда вызывает отвращение, лениво ковыряю вилкой в полупустой тарелке, ноги так и не свела вместе, вся в ожидании его прикосновений.

С чего же все началось?... Как папин лучший друг, стал моим любовником? Началось все с горя, со жгучего горя, вошедшего в нашу семью. Пять лет назад умерла моя мама, превратившись за полгода из красивой пышущей здоровьем женщины, в ссохшийся натянутый желтоватой кожей скелет. Онкология не щадит никого. C ней ушло из нашей семьи счастье, да и семья ушла. Папа запил, совсем не обращая на меня внимания. Я впала в депрессию... Это случилось в день поминок, на сороковой день. Дядя Ваня был радом с нами тогда, помог уложить в стельку пьяного отца в кровать. У меня не было слез, у меня не было даже мыслей, какая-то заторможенность и нежелание жить дальше обычной жизнью. Жизнью без мамы. Помню он сел рядом, взял мои холодные руки в свои. Каким-то шестым чувством почувствовав, что творится у меня в душе.

— Машенька, всё пройдет. Мама всегда будет с вами в ваших воспоминаниях, ваших мыслях. Всё будет хорошо. Ты молодая красивая девочка. Ты должна ходить на свидания, учиться, радоваться жизни. Я равнодушно мазанула по нему глазами, ответив флегматично и слегка заучено.

— Да, дядя Ваня, всё будет хорошо, всё наладится.

— Вы идите, мы справимся.

Он выругался матом, налил целый стакан водки. Заставил меня выпить всю до капельки и сказал: «Плачь, а то сидишь, как кукла механическая у которой кончился завод». Водка обожгла, я долго сидела перед дядей Ваней, хлопая как идиотка глазами, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь отдышаться от непривычно крепкого алкоголя. По телу начало распространятся тепло, которое постепенно растапливало мою заторможенность, разрушало все железобетонные оковы, за которыми я прятала свою боль и отчаяние.

— Плачь, — уже мягче сказал дядя Ваня.

Словно дал мне установку, и я заревела, в самом деле заревела, прижимаясь к нему и ища в этих объятьях защиту и утешение. А он гладил меня по волосам, гладил по спине, нашёптывая на ушко ласковые слова... Не знаю, как всё случилось, и что тому было виной или причиной — боль, алкоголь, близость наших тел. Он целовал меня: волосы, лицо, а я неожиданно подставила губы и обхватила руками его шею. Когда красивая молодая девушка прижимается к тебе всем телом и жадно целует трудно устоять. Страсть возникла кажется из ниоткуда и закрутила, как вихрь. Он не был со мной нежен, не знал ведь, что я ещё девственница. Да и не нужна мне была нежность тогда. Хотелось забыться, почувствовать вкус жизни. И боль при его проникновении, я восприняла, как благодарность, как подтверждение того, что все еще жива. На следующий день дядя Ваня опять пришел. Долго ругался с отцом по поводу его постоянного пьянства. Вышел от папы злющий, только бросил: «Пойдем на улицу, поговорить надо». Мы сели в его машину. Отъехали в какой-то закоулок.

— Это было ошибкой, — сказал дядя Ваня.

— Мы оба не контролировали себя, но я конечно виноват больше, потому что взрослый мужик и просто обязан был держать себя в руках.

Он много ещё чего говорил, извинялся, но смысл слов плохо доходил до моего сознания. Я сидела, как истукан и думала только об одном — «хочу его, хочу ещё» и мои трусики были все мокрые. Самое интересное, несмотря на эти правильные слова, я чувствовала исходящее от него возбуждение, а когда бросила взгляд на ширинку брюк увидела бугор. Во мне всё дрожало и вибрировало от этой атмосферы. Посмотрела дяде Ване прямо в глаза, он замер и замолчал. Несколько секунд молчал, глядя в мои расширенные от похоти зрачки.

— Что ж ты со мной делаешь, маленькая блядь! Схватил за волосы и нагнул мою голову вниз, к своему распирающему штаны члену...

Воспоминания прервала рука, внедрившаяся между моих раздвинутых ног. Это было так неожиданно и остро, что я вскрикнула. Гости за столом уставились на меня. Все с недоумение и только дядя Ваня с пониманием и предупреждением.

— Ой, папа, мы совсем забыли про мясо в духовке! — выпалила первое, что пришло в голову.

— Машенька, я смотрела, через минутку будет готово, — это Светлана Николаевна, папина дама сердца. Они наверно скоро поженятся, я за них рада, в самом деле рада, но всё чаше осознаю, что больше не хозяйка в этом доме.

— Тётя Света, вы просто чудо.

— Папочка, можно теперь я, тост скажу. Говорю, говорю, а дядя Ваня слегка поглаживает мою ножку под столом. Теку, чувствую, как влага выделяется из меня... Мы не виделись две недели, дядя Ваня занятой человек. После долгой разлуки, моё тело реагирует остро на малейшее движение с его стороны. Впрочем, разлука тут ни при чём. Я всегда «так» на него реагирую. Сажусь на стул... Рука совсем обнаглела, уже в моих трусиках, а он задаёт мне какой-то вопрос, касающийся защиты диплома... Что за сладкая пытка отвечать прилюдно на этот вопрос, в то время, как его пальцы ласкают меня сквозь трусики. А он, садист, самодовольно улыбается, наклоняется и шепчет на ухо: «Зачем трусики одела? » Его дыхание щекочет и возбуждает, по телу бежит жаркая дрожь. Я не отвечаю, вопрос не требует ответа просто смотрю в его синеву. Она меня поглощает, пожирает. Природа совершила преступление, наградив такими глазами, мужчину.

Опять тосты, поздравления, шутки. Рука больше не беспокоит меня, но я все равно держу ноги раздвинутыми. Пальцы могут в любой момент вернуться, и если я не буду их ждать, он будет недоволен. Дядя Ваня обучил меня всему в сексе, воспитал и вылепил, как любовницу для себя и под себя, для полного своего удовлетворения и воплощения всех своих фантазий. Ещё тогда в машине, оторвав мою неопытную голову от своего члена и потрахивая меня пальцами, установил раз и навсегда, правила наших отношений:

1. Полная конфиденциальность, — о наших отношениях никто не должен знать, никакие близкие и не близкие подружки, ни с кем я не должна делится секретом, о нас.

2. Пока длятся наши отношения, я должна быть послушной, покорной и хорошей девочкой.

З. Мечты о большой чистой любви — это не с ним. Он может только трахать, никогда не разведётся и не бросит свою семью.

3. Никаких беременностей и детей, — с этого дня я пью противозачаточные таблетки.

4. Я вольна прекратить наши отношения в любой момент, — у меня могут быть другие любовники, но с ними секс только в презервативе

Пока он устанавливал все эти правила, я кончила под его пальцами и потрясенная силой собственных ощущений согласилась на всё...

Ах, как же я возбуждена, трусики мокрющие. Дядя Ваня кажется забыл о своей послушной и хорошей девочке. Может теперь мне поиграть с ним? Ведь у меня такие шаловливые пальчики и они могут творить разные глупости под скатертью. Когда моя рука ложится ему на ширинку, он тоже вздрагивает и обжигает горячей синью своих глаз. Член возбужденный и я рада получить подтверждение своей власти над ним. Я завожу его с полуоборота, с полувзгляда. Я его маленькая, нет — большая слабость, которая способна одним движением тонко очерченной бровки заставить выпрыгнуть из штанов. Член дрожит под моими пальчикам, а он как ни в чем не бывало обсуждает вопрос — почему бы старым друзьям не порыбачить вместе? Нет, какой артист! Как может владеть собой и держать себя в руках! Я надавливаю сильнее. Даже не ойкнул, только наклонился и опять прошептал на ушко.

— Сучка, ты мне ещё за это ответишь, — а вслух совершенно другим тоном,

— Марья, ты что ничего не ешь, на диете!?

— Тебе это совершенно не нужно, ты и так стройная, как тростинка.

Тростинка, которую дядя Ваня любит причудливо гнуть и ломать в разных мыслимых и немыслимых позах.

Все за столом перекинулись на обсуждение негативных моментов сидения на диетах. Я убрала руку и сдвинула ноги. Что-то мне плохо, в комнате много людей и такая духота. Выбираюсь из-за стола, дядя Ваня вопросительно смотрит, мол «куда без моего разрешения». Но я наглая, делаю вид, что не замечаю. В ванной, первым делом сняла, мокрые насквозь, трусики. Глянула в зеркало. Какая же я бледная, глаза смотрят нездоровым блеском. Черные волосы, белая кожа и красные, от постоянного кусания губы — похожа на — Белоснежку. Ополоснула холодной водой лицо, потом со всей силы ладонями по щекам. Уже лучше, румянец появился. Улыбочку. Нет, всё же я красотка.

Когда выхожу из ванной, меня хватают его руки разворачивают и прижимают всем телом и лицом к стене. Какая выгодная позиция, ни одна дверь сюда не выходит.

— Девочка моя, как я по тебе соскучился!

Растекаюсь, как масло по этой стене, как рыба, выкинутая на берег, жадно хватаю воздух губами. Его нога вклинивается между моих, раздвигая, и сразу же на смену ей приходят руки. Пальцы нахально и грубовато входят в меня.

— Трусики сняла, умница.

— Завтра в три жду тебя, будь готова. Полностью готова. С пробкой в попке.

— Если бы ты знала, как мне хочется выебать тебя прямо сейчас. Особенно после того, что ты творила под столом, маленькая блядь.

Целует меня за ухом. Всё внутри переворачивается от его слов и от его действий. Мне не хватает воздуха. Если бы он не держал, я бы сползала по этой чертовой стене к его ногам...

Подготовка к свиданию, хотя свидание не то слово. Подготовка к сексу с дядей Ваней занимает у меня много времени. Он любит чтобы я была выбрита. А ещё клизма, сначала с ромашкой, потом со слегка мыльной водой. Его «полностью готова» касается также и моей одежды. Я должна быть «при параде», но под этим великолепием не должно быть трусиков. Решила похулиганить. Конец апреля, тепло. Одела тоненький чёрный плащик до колен, на ногах белые в сеточку чулки, на шее светлый в чёрный горох шарфик. Всё с виду так скромненько, симпатично, но плащик одет на голое тело, а в попке торчит анальная пробка. Макияж. Я должна быть красивая, как куколка. Подвожу глаза и ярко крашу губы, красной помадой. Дядя Ваня любит, когда я делая ему минет, напомаженным ртом, оставляя на члене красные следы. Чёрные туфли на ноги и маленькая сумочка ярко алого цвета. Выгляжу стильно, красиво, прямо как настоящая француженка. Нет нужды ехать на общественном транспорте. На 21-летие папа подарил мне машину. Считается, что папа, хотя я знаю, денег ему дал дядя Ваня, он балует свою девочку. Квартира, в которой проходят наши свидания, находится на другом конце города, некоторые помешаны на конспирации. Когда подъезжаю, всё внутри начинает вибрировать, между ног прямо зуд. Напоминаю себе, что сначала мне надо поговорить с ним, серьёзно поговорить. Почему так сердце стучит? Мы любовники вот уже почти 5 лет, но я каждый раз волнуюсь при встрече. К двери подхожу уже вся влажная, текущая, ничего не соображающая от желания. У меня есть ключи, но я видела его машину около подъезда, поэтому звоню. Открывает дверь и быстро затаскивает меня в квартиру, прислоняет меня спиной к стене. Резко разводит мои ноги и его пальцы погружаются внутрь меня. Всё так быстро, так грубо, так нагло. Я вскрикиваю и опять, как вчера, растекаюсь, как масло, по этой чёртовой стене.

— Как же я скучал по тебе, сладкая.

— Я... я тоже скучала...

— Вижу скучала, мокренькая вся, девочка моя сладенькая. Целует в шею, не переставая орудовать во мне пальцами, а его большой палец ласкает клитор. Трепыхаюсь на его руке словно бабочка и немного сползаю по стене, но он приподнимает, а его пальцы входят глубже, глубже в меня.

Развязывает мой шарфик на шее, раздвигает полы плаща.

— Ды ты голая под плащом, ну ты и сучка! — в голосе восхищение,

— Придумщица моя!

А пальцы входят сильнее, глубже... Я бабочка, я птица, я лечу...

— Не закрывай глаза, я хочу видеть твои блядские глаза! Мне постоянно снятся твои глаза.

Я потаюсь сфокусировать свой взгляд на нём, но вижу только синее небо, я лечу. А может это синее-синее море, и я не лечу, а тону...

— Блядь, какая же ты красивая!

Он вытаскивает пальцы из меня...

— Оближи! Лижи их, как будто это мой член, старательно лижи.

И я облизываю, облизываю его пальцы ощущая на языке вкус себя, и всё выше, всё дальше, всё глубже, погружаюсь в это синее небо и в это синее море.

— Как ты это делаешь? Ты выворачиваешь меня всего! Ты ведьма, ты просто ведьма!

Пальцы снова входят внутрь меня, резче, резче, сильнее...

— Дядя Ваня, я больше не могу!. не могу...

— Не закрывай глаза, хочу смотреть в них когда ты кончишь!

— Не могу больше, не хочу больше.

— Ещё как можешь, ещё как хочешь, я тебя сегодня всю выпотрошу!

— Аааааааааааааааааааааа!

Это море-небо накрыло, догнало.

— Чёрт, глаза, не закрывай глаза, слышишь!

Я точно масло, сползаю по стене. Сокращаюсь, пульсирую, дышу на его пальцах. Дядя Ваня не дает передохнуть ни секунды, разворачивает меня, как марионетку к себе спиной, задирает плащ вверх, рука звонко шлепает по моей попе. Расстёгивает брюки, чуть разводит мне ноги, хватает за волосы, и его член входит в меня сразу и полностью, до упора. Я ещё не отошла от оргазма, сокращаюсь и пульсирую на нём.

— Блядь, какая же ты там узкая! — голос хриплый, накалённый. Движения резкие, жадные. От них сотрясается всё тело, от них сотрясается всё внутри.

Кто-то скулит. Бог ты мой! Это я скулю. Скулю и сильнее развожу ноги, отклянчивая попку.

— Дядя Ваня! Трахни меня! Порви меня! Дядя Ваняяяяяяяяяяяяяя!!!

Он выполняет мою просьбу-мольбу. Грубее, сильнее, быстрее, жестче в мою влажную глубину. Все мои ощущения сосредоточены там. Не вижу ничего — вокруг пелена, синяя синяя пелена. Я не женщина сейчас. Я самка, шлюха, блядь, я пизда. Ноги не держат, падаю. В последний момент успев выставить вперёд руки. Теперь я на четвереньках. Дядя Ваня опускается на колени снова задирает мой плащ наверх.

— Какая же у тебя попка красивая, — шлёпает ладонью мне по ягодице, по-хозяйски хватает меня за бёдра и снова насаживает на свой член. Глубокий толчок и опять я кричу. Толчок, толчок, огонь, ток... Толчок. Ещё и пробку двигает внутри моей попки. Теперь просто, вою. Руки тоже подкашиваются, головой упираюсь в пол. Жестко и неудобно. Какие мелочи, главное, чтобы дядя Ваня не останавливался.

— Нравится, когда тебя раком дерут?

— Сука похотливая, блядь, — и резче сильнее вколачивает в меня член...

Воздуха не хватает, или я сама его задерживаю внутри, стремясь выжать всё из каждого глотка. Уже опять вошла в предоргазменную эйфорию, внутри нарастает напряжение, я совершенно ничего не соображаю, только иногда хватаю ртом воздух, чтобы потом опять его держать, как можно дольше в себе и тихонько поскуливать. И жду, жду взрыва внутри себя, благословляя каждый толчок. Вот он взрыв, вон он оргазм.

— Аааааааааааа, — толчки продолжаются,

— Ааааааааааааа, — оргазм продолжается,

— Сука! В рот! Хочу спустить тебе в рот!

Быстро обходит, приподнимает меня за волосы. Я вся ещё в полученном оргазме, открываю рот, плотно обхватываю его член своими алыми губами и он взрывается в меня густым потоком спермы.

— Бляядььььььььь!! Как хорошо!!

Глотаю эту вязкую жидкость, чувствуя её терпкий вкус. Я люблю его сперму, я всё от него люблю. Выдавливает последние капельки в мой открытый рот. Силы покинули нас, я в изнеможении падаю на пол, дядя Ваня устало садится рядом. Мы даже не прошли с ним в квартиру, всё ещё в коридоре, всё ещё одетые. Дядя Ваня только спустил штаны. В нас двоих такая страсть, что нам и секунду невозможно терпеть. Смотрю затуманенными глазами на него. Это не просто — хорошо. Это... Каждый секс с ним непередаваемый. Мы просто созданы для удовольствия друг друга. Кажется он думает также:

— Марья, ты феерическая женщина, — в голосе усталость и удовлетворение...

Я часто думаю, а как дядя Ваня трахает других, свою жену например. Ведь у них есть секс, а возможно у него существуют и другие любовницы. Но тут мое воображение меня подводит. Все попытки, выведать что-то у него, ни к чему не приводили. Я получала всегда один и тот же ответ: «Марья, тебя это не касается».

Подползаю к нему и обнимаю, после такой страсти мне хочется нежности.

— Девочка моя, ласковая.

Как хорошо, как тепло, как спокойно в его объятьях. И синь его глаз теперь греет.

— Маш, нам надо выбираться из коридора.

— Мне и тут хорошо, — начинаю его целовать.

— Марья, я старый человек.

— Может мне уйти! — шутливо и слегка наигранно восклицаю я.

Он молниеносно хватает меня за волосы и шепчет жарким шёпотом мне на ухо.

— Ещё чего, ты ещё не раз будешь подо мной орать и скулить.

От этого шёпота, мне захотелось орать прямо сразу. Смотрит в мои глаза, в которых опять похоть.

— Блядь, Маша, что ты со мной делаешь? — впивается в меня поцелуем.

Я опять поплыла по этому синему морю, синему небу.

Мы все-таки добираемся до кровати. Он расстёгивает наконец-то пуговицы моего плаща, как будто распаковывает подарок, не спеша в предвкушении.

Снимает плащ, а потом разглядывает меня.

— Ты как-то изменилась, стала женственнее, просто дух захватывает.

Вся напряглась. Скажи! Сейчас хорошая возможность сказать.

Дядя Ваня целует мой пупок, а когда прикасается к клитору, дёргаюсь, как в судорогах. Нет! Не тот момент. Трусиха! Какая я трусиха!

— Давай в позицию 69 сладкая, подними моего мальчика, а я поиграю с твоей попкой. Ты ведь не зря готовилась, красавица, выебу тебя и туда.

Мои губы плотно обхватывают его ещё вяловатый член. Ничего! Я знаю несколько действенных приёмчиков, как его поднять. Дядя Ваня дует на мою девочку. Сильнее развожу ноги. Смотрит, но ничего не делает. Он мастак помучить, доводить до грани и отступать, пока я не начинаю умолять и упрашивать трахнуть меня. Потом вдруг сразу внедряется везде, анальной пробкой в попку, пальцами внутрь, языком ласкает клитор. Дергаюсь, выпуская из своих губ его орган. Замираю наслаждаясь. Я только недавно получила два потрясающих оргазма, но опять хочу, ещё хочу. Что ж ты со мной делаешь, дядя Ваня!

От него ушла только через 4 часа, полностью удовлетворенная и пресыщенная. Сижу в парке на лавочке, пытаясь надышаться воздухом, которого мне так не хватает в его присутствии. Выгляжу, наверное, странно. Слегка помятая француженка, в наглухо застёгнутом плаще, и это в такую-то жару. Вокруг все в футболочках гуляют. Но мне не жарко даже наоборот знобит. В парке столько людей, столько детей. Их смех, их радость проникают в меня, доставляя боль. Я опять ничего ему не сказала, опять секс всё вытеснил из моей головы. «Любовь — это не ко мне, я могу только трахать». Да, всё так и есть. За все эти 5 лет, он никогда не сказал мне «я тебя люблю», только — «хочу», только — «желаю». Я для него просто девочка, умеющая широко расставлять ножки. «Я никогда не разведусь», «дети это не со мной», «у тебя могут быть другие любовники». Да! Я встречалась с другими. Сначала из любопытства. Потом желала, чтобы кто-то вытеснил дядю Ваню из моего сердца и из моего тела. Я даже вышла замуж, год назад. Не знаю, что я пыталась доказать? Глупые девичьи мечты, что он остановит, не даст совершить ошибку, что-то изменит, скажет, что любит меня, а не только, что — хочет. Глупая. Он лишь трахнул меня по быстрому прямо на свадьбе, затащив в какую-то подсобку и совсем позабыв об осторожности. И за эти минуты по быстрому, я испытала намного больше удовольствия, чем за весь недолгий период нашего брака с Валерой. Через полгода мы развелись. И я опять стала только дяди Ваниной. Просто, никто не может сравниться с ним, все до него не дотягивают. Я готова сделать всё на свете, лишь бы почувствовать синь его взгляда на себе и услышать грубоватое, но такое всё проникающее и всё возбуждающее — «блядь, какая же ты сладкая! »

Я загнала себя в тупик, и сама не вижу выхода из этой ситуации. Если о наших отношениях узнает папа, это будет для него страшным ударом. Ведь дядя Ваня его кумир, лучший друг, который никогда не предаст, всегда поможет и придёт на помощь. Лучший друг, который трахает его дочку. Конечно с её согласия, но вряд ли папа сочтёт это оправданием...

Мамочка! Ну почему? Почему, ты так рано покинула меня? Ты так нужна мне сейчас! Мне так не хватает твоей нежности и мудрости. Ведь я еще совсем девчонка, маленькая девчонка, которая слишком рано окунулась с головой в запретную страсть. Страсть без выхода и без надежды на счастливый конец. Пусть будет, что будет. Беру телефон, набираю заветный номер, сердце трепыхается в груди пойманной в силок птицей. Его голос хрипловат и слегка недоволен.

— Марья, ты что-то забыла?

Выпаливаю пока меня не оставила решимость.

— Дядя Ваня, я беременна!

Молчание. Нет сил слушать молчание. Не на это надеется большинство женщин сообщая такую новость. Кладу трубку и выключаю телефон. Пусть будет, как будет.

Когда подъехала к дому, первым кого я увидела, был дядя Ваня, нервно курящий около подъезда. Слово злой, описывает лишь толику того, что выражало его лицо. Как же он ругал меня. Перепугался, я в одном плаще неизвестно где, с выключенным телефоном, после сообщения такой новости. Сели в его машину.

— Дядя Ваня, я не знаю, как все это получилось, прости меня! () Я волновалась из-за ГОСов и диплома, и забывала иногда таблетки принимать. Плачу. Он берет мои руки в свои и внимательно смотрит. В его глазах уже нет, злости, только грусть. Хочется быть ближе, обнимаю его, утыкаясь носом в шею.

— Девочка моя ласковая, что же мы будем теперь делать?

— Маша... Машенька, я так виноват перед тобой, мне нельзя было прикасаться к тебе даже пальцем, но я не смог устоять. В тебе есть что-то такое, что заставляет забывать все моральные табу и границы. Ты умеешь отдаваться полностью и сразу. Забывая и об извечном женском кокетстве и о том, как выглядишь. И эта твоя блядская доступность, твоё всегда готовое и жаждущее тело, это просто сводит с ума. Всё должно было быть по другому в твоей жизни. Ты должна была ходить на свидания, получать цветы, любоваться звездами слушая стихи, а не трахаться со старым развратником.

— Ты, не старый, — шепчу я, целуя и обнимая его.

Он дрожит, под моими пальцами, а я дрожу, от его близости. Поцелуй становится иным... жадным, страстным, распаляющим. В нас снова закипает желание, в нас снова разгорается огонь.

— Блядь, какая же ты сладкая!

...

С того памятного дня прошло семь лет. Как и тогда, сижу в парке на лавочке и снова у меня проблемы с дыханием, мне всегда не хватает воздуха, когда я вспоминаю о дяде Ване. Он погиб в автомобильной аварии четыре года назад. До того момента между нами всё оставалась по-прежнему. Он конечно не развёлся... по многим причинам: не верил в браки с такой большой разницей в возрасте, не хотел чтобы папа узнал о нашей связи, считал что не имеет права связывать меня, не мог разрушить свою семью и быть мерзавцем в глазах своих детей. Что касается меня... я до сих пор не встретили мужчину способного вытеснить Дядю Ваню из моего тела и из моего сердца.

— Мамочка, пойдем домой! — ко мне подбегает дочка, синь её глаз проникает в меня, обжигает...

Спасибо за то, что ты был в моей жизни Дядя Ваня.