Деревенская родня. Часть 2

Утром мама разбудила ни свет, ни заря. Людка, деревенская простота, встала с кровати в том, в чём спала. То есть в полном неглиже. В смысле глядеть на неё было противопоказано. И без того утренний стояк, так ещё и она стоит голышом, потягивается. Зарядку, мля, решила сделать. Руками машет, ноги поднимает, наклоны делает. И всё это делает, повернувшись ко мне задом, к кровати передом. Зараза! А мне вставать надо, а тут и Людка со своей гимнастикой, и маманя со своими советами Людке. Главное хотя бы слово этой шмоне сказала. Ты, мол, парня не смущай, хоть трусы надень. Фигушки. Да маманя и сама не прочь с голой жопой пофестивалить. Погоди ужо, вот придёшь поддатая, я ведь снова твой пирожок надкушу. Плюнул, съев все жданки, встал с кровати как есть. Парень мой, одуревший от лицезрения Людкиной манды, резинку от трусов оттянул, торчит, как фаркоп трамвая. Маманя рот открыла от удивления. Ещё бы не открыть. Она меня в таком возбуждённом ни разу не видела. Я всегда старался либо спрятать свой торчащий писун, одеваясь в свободные штаны, либо прижимал его к животу. Главное мимо матери проскочить, а там можно его и успокоить. И не обязательно гуся щипать. Под холодную воду сунь, так враз упадёт. По весне, когда ходим купаться, а водичка ещё Брррр, так вылезаешь на берег и окромя шерсти ничего найти не можешь. Вот маманя и удивилась. А Людка глянула, улыбнулась и дальше заражается. Ей-то что, она с вечера своё получила и надеется получить ещё.

Занял ванну первым и это есть гут, то есть хорошо, потому что пережидать женщин, когда они влезают в ванну, дохлый номер. Такое впечатление, что моют голову по одной не то, что прядке, по волосинке. И тело моют по квадратным сантиметрам. Вообще-то я бы не сказал, что у них там где-то есть квадраты. Всё округло, всё мягко, всё смотрибельно и трогательно. В том смысле, что потрогать приятно.

Матушка пошла в ванну вместе с Людкой, вышла первой, когда Людка ещё плескалась. Ну так цивилизация же, воду греть не надо. Кран открыл — горячая пошла. Пока девицы-красавицы мылись-подмывались, чайник поставил, бутеров нарезал-накрошил, благо Людка навезла продовольствия на случай голодовки с запасом. Мать за стол села, чай себе налила, бутер откусила. Жуёт и на меня смотрит. Прожевала и спрашивает

— Людку вчерась чпокнул?

— Ма-ам!

— Что мам? Как вы там говорите? Трахнул? Кровать минут двадцать скрипела. И как она?

— Ма-ам!

— Что мам? Девка хоть кончила? Ну да, дура старая, что спрашиваю. С таким успокоителем только спать и укладывать, колыбельную петь. Ты смотри аккуратнее. Не дай бог понесёт. Это, конечно, не проблема, только зачем нам с роднёй разборки. Да и вообще деревенские девки жаркие, ненасытные, заездит тебя Людмила, иссушит.

Спорить с матерью и что-то ей доказывать бесполезно. Для неё есть два мнения: одно её, а второе ошибочное. Благо Людка из 

ванны вышла и прервала материн допрос. Полотенцем обмоталась, будто халатов нет. Вон их в ванне сколько висит. И материны, и мой банный. Любой на выбор. Матушка гостью за стол приглашает

— Люд, садись завтракать.

А меня черти дёрнули мамашу подколоть. Она Людку не одёрнула, когда та демонстрировала свои телеса, вот я и скромно попросил свою родственницу

— Люд, жопу покажи.

Хоть бы спросила: Зачем? Нет же, сразу наклонилась и полотенце приподняла, заголяя зад.

— Смотри.

Матушка закашлялась, поперхнувшись. Постучал ей по спине. Это неприятно, когда еда попадает не туда, куда надо, не в то горло. Так можно и помереть, если стучальщика рядом не окажется. Отлегло. Маманя чаем запила, говорит

— Люд, да он так шутит.

И на меня смотрит взглядом, обещающим все кары небесные. А Людка полотенце поправила, за стол села

— Да ладно, Тань, пускай смотрит. Жалко, чо ли ча. Мы дома так вовсе нагишом ходим, когда жарко.

И что маманя ответит этой дитятке природы? Ни-че-го! Что и следовало ожидать. А раз ничего, то можно и на сына переключиться.

— Вов, ты сегодня с Людмилой походи, поводи её куда надо. А то она в поликлинике всех старух вперёд себя пропустит. У них в деревне так.

Людка вмешалась

— Так старшие же, им уступить надо.

Матушка отбрила

— Это у вас в деревне старшие. А у нас этим пенсионеркам делать нех... Нечего делать, вот они и шастают туда-сюда. Посидят в очереди, с такими же старухами поговорят. Потом по городу погуляйте. Может в магазин какой надо, ещё куда.

— Ага.  — Людка подскочила.  — Мне список написали цельный. Щас покажу.

Мать успокоила

— Сиди, успеешь ещё. Ешь давай и собирайтесь.

Да где там. Людка метнулась в мою спальню, где у неё были сложены вещи. Она теперь всё это время будет спать со мной? А давать будет? Тогда я только за. Спрашиваю маманю

— Ма, это ты спецом так передо мной Людку светишь? И что мне теперь делать? Дрюкать её или не прикасаться?

Мама хмыкнула

— Прикоснулся уже. Видел её рожу довольную? Теперь тебе, сыночка, быть для неё грелкой, пока не уедет.

— Ни хэ себе!

— А ты как хотел? Деревенская девка. Они там свои хотенчики не сдерживают, их цивилизация не коснулась. Дети природы.

— Ма,  — посмотрел на мамочку хитрючим, как она говорит — блядским глазом,  — а ты ведь тоже деревенская.

— Но-но!  — Мама построжела.  — Я уже лет двадцать, как городская.

Подумала, махнула рукой.

— Можно уехать из деревни, а вот деревня от тебя никуда не денется. Завидую Людке. Всё у неё просто, ко всему относится как к самому собой разумеющемуся. Захотела — дала. Хочу ходить голой — а что здесь такого. А я уже стала другой. Условности, что б их об косяк, не дают расслабиться.

Я захохотал

— Ма, думаю ты меня не шибко шокируешь, если станешь ходить дома голышом. Тело у тебя прекрасное, нигде ничего не висит, лицо молодое. Да ты у меня просто смерть мужикам.

— Оценил?  — Мама тоже засмеялась.  — Вот то-то же! Договоришься у 

меня. Вот буду перед тобой голым задом сверкать, что станешь делать? Никаких трусов тогда на тебя не напасёшься. Вон отрастил дубину-то. Я всё думала ты у меня мальчик маленький, а у этого мальчика далеко не пальчик. И как это я просмотрела? Или ты умело прятался? Свинтус! Погоди у меня...

Чего ожидать от мамы я так и не узнал, потому как Людка вернулась уже в боевом прикиде, готовая к труду и подвигам. Успела даже глаза намалевать. Мда, для коровника сойдёт, а вот для города — сомневаюсь. Мать тут же утащила её в ванну перекрашивать. Всё же мы не апачи, ступившие на тропу войны.

Вышли из дома втроём. Маме до работы пара-тройка шагов, а нам на остановку и в маршруту.

В поликлинике обернулись быстро. Людке надавали кучу направлений на анализы, она успела сходить в пару-тройку кабинетов и на этом на сегодня всё. Самый прикол был, когда я ждал её у кабинета гинеколога. Бабы шушукались

— Примерный муж... Такой молоденький... Ждёт жену... Ишь ты, какой преданный...

Мои уши сворачивались в трубочку, разворачивались лопухами, дымились. По-моему даже запахло жареным. Вот будут у меня подгоревшие лопухи, как в одном фильме у мафиози. Ещё и Людка выпорхнула из кабинета, подхватила меня под ручку, поволокла по коридору, радостно щебеча. Женщины разных возрастов, сидящие в очереди, проводили нас взглядом. Такое чувство, что в спину навели стволы крупного калибра.

А потом Людка потащила меня по магазинам. Сверяясь со списком, рвалась к прилавкам, что-то выбирала, что-то откладывала в сторону, что-то в корзину. И так почти до обеда. Когда у меня свободным от пакетов остался лишь рот, взмолился

— Люд, давай завтра продолжим. Никуда магазин от нас не убежит. Жрать охота — мочи нет. Блин, с этими пакетами и в кафешку не зайти. Мешочники натуральные.

— Ничо, дома поедим.  — Людка махнула рукой на возможность посетить кафе.  — Да тама ка и готовят всяку ерунду. Я читала, что у вас шурму из собак делают.

— Шаурму. И не из собак. Их давно съели. Из кошек.

Людка впала в ступор.

— Дак как так-то? Разве кошек едят?

— Едят. И из кошек шаурма ещё вкуснее, чем из собак.  — Посмотрел на позеленевшую Людкину физию, засмеялся.  — Да прикалываюсь я. Нормальное там мясо, свинина.

— Придурок — Не сказала, припечатала.  — Пошли домой, дома есть будем.

Пошли. По дороге Людка всё бурчала, что у нас у городских всё не как у людей.

Дома оторвались, поиздевавшись над продуктами в волюшку. Людка, оказывается, готовит на вполне приличном уровне. Если у меня получается испортить даже простейшую яичницу (чтобы мама не припахивала), то Людкину стряпню уплетал за обе щёки.

Наелись до отвала. Предложил Людмиле завалиться в спальню и поваляться, чтобы жирок завязался. Она была за и мы, плюнув на грязную посуду — потом помоем — развалились каждый на своей постели. Лежим, разговариваем. Мы вообще-то договорились полежать и потом, ближе к вечеру пойти пошалаться по городу. Потому и не раздевались, чтобы потом не одеваться.  

Лежали, чесали языки. Вдруг (всегда вдруг)Людка спрашивает

— Иптись будем?

Ну разве так можно. У человека может и инфаркт от такого приключиться. У моих знакомых девушек не выпросить, а тут девушка предлагает сама. Так и карачун придёт незаметно. И главное, что у Людки это получилось естественно. А что такого? Вроде как спросила: Кушать будем?

Восстановил дыхание. Всё же не каждый день такое предлагают. Спросил

— А ты хочешь?

— А ты?

— А я всегда хочу. Возраст у меня такой.

— И у меня возраст. Я тоже всегда хочу. Мне Валерка говорит, что я озабоченная.

— А Валерка — это кто?

Людка отмахнулась

— Жених мой. Мы с им жениться хотим.

Вот ни хэ себе! У неё официальный жених, почти муж, а она мне: Иптись будем?

— Люд, так это... Как его... Жених же есть, а мы с тобой это...

Людка не поняла, что она такого сказала. А когда дошло, рассмеялась.

— Так жених же, не муж. Это от мужа нельзя.  — Подумала и добавила.  — От мужа тоже можно, тока чтоб не знал.

Вот это мировоззрение, вот это логика. Железная. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Главное, чтобы муж оставался в неведении. И как отказать родственнице, тем более, что у меня давно стоит.

— Будем.

— Да?! Тада я писду помыть сбегаю. А потом чего тебе скаху, тока не смейся.

— Говори.

— Потом. Писду помою и скажу.

Пока Людмила бегала мыть "писду", расстегнул штанишки и выпустил добра молодца наружу. Осмотрел. Каждый боец должен быть уверен в своём оружии, а для этого надо за ним следить, холить и лелеять. Всё в порядке. Стоит, крайняя плоть натянулась, обнажив залупу, которую ещё называют головкой. Какая головка, в которой нет ни капли мозга? Залупа и всё. Людка вернулась мигом, не успел заправить в штаны орудие главного калибра. Ни юбки на ней, ни трусов, одна кофточка. Это для антуража? Или женщина привлекательнее, когда не полностью одета? Да по мне и голая привлекательна.

Села на кровать, руку протянула и за хуй схватилась, словно боится, что он куда-то исчезнет.

— Я ить вчерася не поглядела даже. А он вона у тебя какой.

— Какой?

— Большой. У Валерки меньше будет. То-то мне понравилось, как ты меня ёб.

Раз Людка тискает член, почему бы мне не потискать её дойки. Вот уж точно деревенская молочная порода. Это ещё не рожала, не кормила. С такими дойками двойню легко прокормить можно. А Людка спрашивает

— Титьки нравятся?

— Очень.

— Вов, я чего хотела-то спросить. Давай по-городскому иптись.

Полный ступор. Это как? И в чём разница между городской и деревенской еблей? Так и спросил. Людка поясняет

— Ну, я это, по видику смотрела. Так там всё не так, как у нас.

— А как у вас?

— Да как. Засунет, покачает и всё. А я хочу, как в кине.

— А как в кине?

— Чтобы миловаться, потом целовать... Ты не смейся, но в кине мужики писду целуют. А ты мне поцелуешь?

Почему бы и нет. Говорят,  

будто давно, при развитом социализме, бабы не сосали у мужиков, мужики не лизали у баб. Врут, поди. Невозможно так быстро по времени сменить поведение. Значит и сосали, и лизали. И мужиков в задницу чпокали. Недаром статья такая в УК была.

Надо пользоваться возможностью и выжать из этой ситуации всё, что можно и нельзя, если уж Людка сама захотела.

— Люд, там не только целуют, там и сосут.

— Я буду сосать.

— Не перебивай.

— Всё, молчу.

— Давай, я буду тебе рассказывать и показывать, а ты потом скажешь, что нравится, а что нет. Лады?

— Давай.  — Людка возбудилась.  — Ты говори, чё делать. Я готовая. У меня уж писда взмокла.

Это так и есть. По комнате потянуло ароматом возбуждённой женщины.

— Титьки доставай.

— На кой?

— Надо. В титьки иптись будем.

— Это как?

— Ты доставай, тут показывать надо.

Людка выпрастала титьки из плена. Ай да титьки!

— Раздвинь.  — Людка с готовностью исполнила. Вложил меж титек член.  — Теперь сожми.

Задвигался, в титьки Людку ебу. Где-то читал, что для такого действия есть название. Там вообще для всего название есть. И как в подмышку трахать, и в рот, и в задницу, и меж ног. Всё сегодня перепробуем. Я же хитрый. Нашёл у мамани в тумбочке крем. Видать для хахаля бережёт. Почитал для чего он. Оказывается, если им смазать залупу, будешь ебать бабу до посинения и не спустишь. Блокирует нервные окончания и от этого падает чувствительность. Вот и испробую. Авось не врёт аннотация.

Двигаюсь, прошу Людку

— Люд, ты постарайся ртом головку поймать.

— Зачем? Сосать?

— Нет, просто лови.

— Ага.

Новая игра Людмиле понравилась. Я старался не дать ей возможности поймать губами залупу, она старалась это сделать. Мухлёвщица! Руками себе помогла, вот и поймала. Я был не против. Тем более, что, поймав залупу, Людка перекатывала её во рту, словно конфетку, облизывала языком и слегка посасывала. А говорила, что не умеет. Или это от природы у неё? Отобрал игрушку силком.

— Люд, ты у нас сколько пробудешь?

— А чё?

— А ничё. Если долго, то успеем наиграться. Давай сегодня дальше пойдём.

— Давай.

И я прочитал Людке целую лекцию по способам получения сексуального наслаждения. К слову сказать, сам-то про это знал по большей части в теории, но Людке об этом говорить не стал. Меньше знаешь, больше доверяешь наставнику — гуру. И решили испробовать ласки члена ступнями женских ножек. И размерчик у нё подходящий, тридцать девятый. Ну так по габаритам и нога.

Ну что сказать. Я ожидал большего. В титьки всяко лучше. А тут ступнями сжала и никакого кайфа. Может мы что-то делали не так? Возможно. Теория хорошо, а практика переворачивает всё с ног на голову. А пока Людка лежала напротив меня, попросил

— Люд, писду покажи.

Она удивилась

— Не видел, чо ли?

И как ей объяснить, что подруги не стремятся демонстрировать, а у мамы не шибко попросишь о таком. Охреначит и не посмотрит на возраст дитятки.

— Рассмотреть хочу. Показывай, не жмоться.

Людка 

пожала плечами: было бы чего жалеть. За просмотр денег не берут. Хочешь — смотри.

Широко раздвинув ноги, растянула края писды в стороны. Так? Или ширше?

— Так.

Наклонился над этим раскрывшимся бутончиком. Да какой бутончик? Ракушка раскрылась и показала то, что было спрятано за створками. Потрогал пальцем. Людка дёрнулась

— Щекотно.

Просила поцеловать, как в кино, так почему бы не сделать это сейчас. Сам наученный порнофильмами, прикоснулся языком к раскрытой раковинке. Принюхался. Маминым мылом пахнет. Ещё чем-то, но приятно. Уже смелее лизнул, нашёл губами клитор и поймал его в плен. А дальше по наитию, по заложенным от природы инстинктам.

Хорошо, что сегодня будний день и все соседи на работе. Иначе я даже не могу предположить, что бы они могли подумать. От простого истязания до убийства с предварительным изнасилованием в самой извращённой форме. Людка орала так, что звенели стёкла и в зале звякала посуда в серванте. А уж извивалась так, будто она гадючка, брошенная на муравейник. Был у нас с пацанами такой опыт. А потом просто замолчала, замерла и лишь всхлипывания показывали, что клиент скорее жив, чем мёртв.

Отдышалась, села.

— Я когда кино смотрела, думала, что там артистки придуряются. Даже не знала, что лизать писду так вкусно. Я вся искончалась прямо. Чуть с ума не соскочила. До сих пор отойти не могу, внурях всё трясётся. Это у всех так?

И что мне ответить? Соврать? Нет уж, скажу правду.

— Люд, понимаешь, ты первая девушка у кого я писду лизал.

— Да!?  — Людка подвинулась ближе.  — Так ты целка.

И захохотала.

— Ой, не могу! Я Вовке целку сломала. Вов, а ещё у тебя целка есть? Тебе сосали.

Снова врать?

— Люд, понимаешь...

— Давай пососу. Я Валерке сосала, я умею.

Был бы у меня опыт, было бы с чем сравнить. А так мне показалось, что это верх блаженства. Людка сосала практически одну головку, не заглатывая член глубоко. Позже я узнал, что не все женщины владеют умением глубоко минета. Кому-то он так и остаётся недоступен.

Людка оторвалась

— Уф! Устала! И у тебя елдун толстый, рот растягивает. Вов, давай чё другое испробуем.

— А что ты хочешь?  — Людка замялась.  — Да говори. Мы же договорились, что тайн не будет.

И когда мы успели об этом договориться? Не помню. Вот и юдка не помнит. Главное врать убедительно.

— Вов, там в кино мужики бабам в задницу толкали.

— И что? Я тоже смотрю видики.

— Так тама же гамно.

— Да ну. Ты в туалет сегодня ходила?

— Ну.

— Значит чисто. Давай попробуем.

— А больно будет?

— А ты скажешь.

— Мне как вставать?

— Никак. Ложись и растяни задницу. Ага, вот так.

— Вовка, ты мне жопу лижешь!

— Люд, в видике всегда жопу лижут перед тем, как в задницу ипать.

— А зачем?

— Наверное для смазки.

— А чем помазать нельзя?

— Я не знаю. Давай сделаем так, как в кино. Тебя в жопу ебли?

— Нет. А ты в жопу ёб?

— Тоже нет.

— Мы две целки?

— Угу.

— 

Тогда целуй. Ой!

— Что такое?

— Щикотно!

— Терпи. А сейчас?

— Сейчас хорошо. Ты прям в жопу язык всунул. Попробуй пальцем.

Людкина жопа приняла палец, потом два, а когда легко вошли три, решили заменить три на один двадцать первый.

Людка легла на живот, потом подтянула под себя колени, высоко задрав задницу.

— Тока тихо.

Приставил залупу ко входу, легонько надавил, Людка ойкнула и вот уже весь хуй в её жопе.

— Больно?  — А она ржёт, кобыла деревенская.  — Ты чего?

— Двум враз целку сломали. И небольно. Непривычно. А Валерка, поди, не схочет в жопу ипти. Скажет, что тама гамно. А ты, Вов, не побрезговал. Ой, мамочка, в жопу тоже хорошо.

Не знаю, соврали или нет разработчики крема, только я не сдержался и спустил Людке в жопу всё, что давило на молодой организм. Даже потекло наружу. Вот накопил так накопил. Пришлось идти мыться. А после ванны Людка заявила, что хочет есть. У самого калории на нуле. Да и передышку надо сделать. Едим, Людка размышляет

— В рот поебал, в жопу поебал, в писду ночью ебал. Теперича чё?

— Будем просто ебаться. Тебя устраивает?

— Ага. Вов, писду полижешь?

— Да куда я денусь. Понравилось?

— Шибко.

В спальне усадил Людку себе на лицо. Она спрашивает

— Так сидеть?

— Сдурела? Ты жопой-то шевели, будто ты мужик и меня в рот ебёшь.

Людка задвигала задом.

— Так?

— Мгм... Мммм... Гмгммм...

Что моно сказать, когда мокрая и горячая пизда полностью накрыла своей плотью твой рот? Ничего. Остаётся лишь мычать и стараться высовывать язык. Благо нос свободен и можно дышать. А Людка старается, елозит жопой по лицу, смачивая морду своими выделениями. Ещё и ахает, пытается подскакивать.

Свалилась с меня, рядом легла. В этот раз особых криков не было. Так, вскрикнула пару-тройку раз и всё. Ойкала чего-то там, вроде как причитала, поминая маму и блядь. И как они связаны?

— Дай дух переведу. Хочешь, я тебе тоже пососу?

— Успеешь. Отдохнём малость. Может попить хочешь? Чаю?

— А пошли.

После чаепития приземлились на сверх знакомую кровать. Людка потянулась сосать. Обещала же. Притормозил её.

— Люд, погоди. Давай вместе.

— Как это?

— А вот на меня ложись, писду расшиперивай. Я буду лизать, а ты сосать.

— Давай.

Вот эта поза шестьдесят девять мне понравилась. Правда постоянно тыкался носом в Людкину жопу, так она чистая. По приколу было лизать писду, потом жопу и снова писду. Мы два дурака? Наверное. Я старался получить опыт и наслаждение. Людка просто тащилась.

Видать крем я всё же смыл, потому что через какое-то время накормил Людку своей сметанкой. Она, на удивление, не возмутилась, не выплюнула, проглотила. Легла рядом, как лежала на мне, головой к ногам.

— Вов, давай отдохнём. У меня сил нет. Меня никогда так не ебли. А потом ты ещё что-нибудь придумаешь. Ой, мамочки, всё ноет, а так хорошо. Вов, не надо.  — Это я сунул палец меж сопливых половых губ.  — Мне уже не нравится. Пусть писда отдохнёт. Давай просто поспим.

— Давай.

Матушка сегодня, по всей видимости,  

решила дать возможность сыну и гостье оторваться по полной программе. Уже вечер, а её всё нет. Людка ещё спит, а меня поднял будильник Кашпировского. Сбегал, отлил, рядом лёг. Можно нормальному парню лежать спокойно, когда рядом лежит девушка с голой нижней половиной тела, самой завлекательной. Чтобы не будить, приподнял Людке ножку, пристроился сзади и вставил самый кончик. Говорят: Коготок увяз — всей птичке пропасть. Едва головка попала в писду, следом и весь воробушек скрылся там же. Людка, не открывая глаз, сладко простонала

— Не быстро.

Потихонечку ебу Людку. Самому нравится это медленное действо. Испытываемые ощущения не идут ни в какое сравнение с тем, что испытываешь, когда торопишься кончить. Это можно сравнить с тем, как трескает пайку голодный, и как наслаждается едой настоящий гурман. Вынул член из писды, приставил к попе

— У?

— Людка вначале сжалась, потом расслабилась

— Угу.

С десяток качков в попе, потом примерно столько же в писде, снова в попе. И одновременно ласки клитора пальцами. Людка закрутила задом, начала заводиться, вскрикивать. А потом понеслась, родимая писда по кочкам, прихватив для пары жопу.

Сперма растекается по животу, смачивает рыжеватые волосики на лобке, стекает на половые губы. Людка в отжовке.

— Вов, я тебе сёдня больше не дам. Тока сосать буду. У меня уж всё болит.

— А мне и не надо. Думаешь у меня на такой автопробег бензина хватит? Я тоже пустой. Люд, а если вдруг ночью захочу.

— Тока не буди.

Мама пришла поздно вечером. Слегка поддатая, весёленькая. Ту же квартира наполнилась гамом и шумом.

— Ну, как вы тут без меня? Есть хочу. Меня кормить будут?

Людка уже накрыла на стол. Маманя попробовала

— Мммм, вкусно. Рассказывайте, что успели сделать.

Людка начала перечислять

— В больницу сходили, потом в магазины всякие. Потом пришли домой и поели.

— И всё?

— Ещё иблись.

На маму было страшно смотреть. Она едва не проглотила вилку, а сейчас сидела, открывая и закрывая рот, словно карась, вытащенный рыбаком на берег. От лица можно было прикуривать. Мне показалось, что она забыла, как надо дышать. Бинго! И пусть мамин взгляд обещает мне в будущем такое, о чём страшно подумать, сегодня я фаворит. Скорее всего её выбило из колеи не Людкино признание, а то, каким тоном оно было произнесено. Словно это было что-то несущественное, о чём не стоило и говорить. Мелочь, не достойная внимания.

Наконец мама отмерла, шумно выдохнула

— К-как еблись?

Людка отмахнулась от пустого вопроса. Неужто не понятно, как люди ебуться?

— Всяко. Вовка всяко умеет.  — И тут же перешла на доверительный тон.  — Тань, у тебя есть крем какой? У меня там,  — она показала, где это там,  — всё болит. Вова натёр. Дашь?

Мама на автомате ответила

— Дам.  — И так же на автомате спросила.  — Так вы сколько... Гм... Еблись?

Людка вздохнула

— А по часам не знаю, тока Вова три раза спускал. А я и со счёту сбилась, сколько разов кончила.

Мама посмотрела на меня

— Брысь! Нам поговорить надо.

Ну вот, сразу и выгонять сына 

родного из-за стола. А если я голодный? Если я с голода помру? И не жалко будет сыночка, погибшего во цвете лет?. Да всё, иду уже, иду. И не надо так сурово хмурить брови. Вот шмат сала и кусок колбаски прихвачу, хлебушка ещё на тарелку кину, и вот эти огурчики-помидорчик. Хватит, пожалуй.

Уже уходя к себе в комнату, услышал краем уха, совершенно случайно, как маман спросила

— Люд, вы правда с Вовой...

— Иблись? Да. Я же ж говорю, он три раза кончил.

Дальше слушать не стал.

В комнате завалился на кровать и с аппетитом зачавкал. Какие манеры? Вы о чём? Тут растущий организм страдает от недостатка калорий, а вы о манерах. Ещё бы вилочку с ножичком с собой прихватить было надо. И салфетку за ворот майки засунуть. Вдруг на шорты крошка упадёт. А и упадёт, так я её быстро подберу. Быстро поднятое не считается упавшим.

Наелся так, что пузо вздулось барабаном. Как говорил наш препод по военке: Не вздышусь. Тарелку надо отнести. Пошёл на кухню, а там... А там...