Как правильно провести выходные. Часть 1

Чудесный день, наполненный солнечным светом, a я иду по дороге к дому бабушки, которую редко навещаю, но очень люблю. Иду, думаю o том, что редко к ней приезжаю, злюсь на себя. «Как же далеко еще идти, ну хоть бы какая-нибудь машина притормозила, подвезли бы. »

Слышу звук, притормаживающей машины рядом, оборачиваюсь. Дверь, со стороны водителя приоткрывается, и я вижу русоволосую голову парня, с удивительной открытой улыбкой на губах.

— Может, подвести? — даже не понимаю, почему он остановился, вроде и не голосовала, a только подумала.

Странно как-то садиться в машину к незнакомцу, в его смешной и старый автомобиль, и нестись куда-то, сама не зная, нужно ли вообще это делать. Ну да ладно, села уже.

Он такой статный, высокий, с озорной улыбкой и серо-голубые глаза с интересом смотрят на меня. Как-то не было в моих планах знакомиться с представителями противоположного пола, вроде замужем, и вроде как в семье все ничего. Может действительно НИЧЕГО. A тут такой подарок. И улыбается так задорно, и вообще — он мне нравится.

— Куда везти тебя? — спрашивает.

— Да, вот, не далеко идти осталось, — гляжу на него, a у самой дух перехватывает. — До бабули все никак не могу доехать, уже какой день собираюсь и все никак.

— Поехали, — тронулись, поехали. — Только дорогу сама показывай.

Разговор легкий, незатейливый, не напрягает, только искоса друг на друга посматриваем и начинаем оба чувствовать, что поездка эта так просто не закончится.

— Бомбишь? — спрашиваю, — или просто мимо ехал?

— Да, в общем-то, ты права, еду в клуб к друзьям в Солнцево, a тут ты, если по дороге, чего же не подвезти, — смеется мне в лицо, но чувствую каким-то 10м чувством, что не просто подвезти захотел, — и надолго в гости?

— На 2—3 дня хотела, пока муж в отъезде. Скучаю по бабуле, быт заел и все никак не выберусь к ней. — Говорю это, a у самой уже неприличные мысли в голове крутятся, — впереди выходные, так что время еще есть.

— Может, составишь компанию, a то все приятели с девчатами, a у меня — никого, — он все еще испытывающе смотрит на меня, a я будто дар речи потеряла, слишком все это неправильно, и все же до жути соблазнительно.

«Ну, вот куда меня черти несут? Как всегда куда-нибудь влипну, — твердит голос в мозгах, — такая вся правильная, воспитанная, до тошноты. A ведь парень классный, мощный, красивый, будто Есенин, с порочной улыбкой. Такой, какого всегда в фантазиях видела. »

Подъехали к дому, он смотрит выжидающе, a я никак не могу решиться. «Дура, — говорю себе, — бабулю посушила бы. Говорят же — дают — бери, a бьют — беги. Так чего же не взять? »

— Раз обещала приехать, так показаться надо, так что не раньше вечера смогу к тебе присоединиться, — и вроде идти надо, только ноги не слушаются.

— Зaмётaнo, — он смотрит так, как будто уже все предрешено и мне никуда от него не деться, — в восемь приеду сюда, буду ждать, когда выйдешь.

И я, кивая головой, направляюсь к калитке.

Бабушка, любимая, как хорошо сидеть с тобой рядом, прислонясь к твоему плечу, когда ты гладишь меня по голове и называешь меня таким близким и привычным именем, которое дала мне в детстве — кеночка. Только ты умеешь так любить, так заботиться, так беспокоиться. Ведь и я — твоя самая любимая, из всех четырех внучек. Самая старшая и самая непредсказуемая, вечно влипающая в какие-то немыслимые ситуации, та, за которую больше всего боится, твое любящее сердце. Сижу и понимаю, как мало времени мы бываем вместе. Но предательские гормоны и мой дурацкий характер, мое глупое своенравное ЭГО, не даст нам времени побыть рядом так долго, как бы ты хотела быть со мной. И ты, самая умная, самая нежная, самая понимающая, ты — это знаешь. И не держишь меня, отпуская в неведомое.

Да, конечно, он ждал возле калитки, когда в сумерках я вышла ему навстречу. Ехали недолго. Странный клуб у них, и не клуб даже, a общественный уголок отдыха. Две комнаты, в одной из которых стол для настольного тенниса, a другая — зал, где стоят диваны да старенький телевизор. Другого я и не ожидала — понятное дело, гулянка в разгаре.

— Юра — так, на всякий случай, — он говорит, a до меня, наконец-то, доходит, что мы даже имен друг друга не знаем.

— Ну, a я — Вика, — отвечаю ему, когда уже почти вошли в зал.

Забавный веселый вечер пятницы — пьянеющие лица подружек, вoсхищённыe и возбужденные лица парней, звук гитары, нестройный хор голосов, подпевающий ей, пустеющие бутылки, сваленные в кучу в углу комнаты и шум голосов, пытающихся перекричать друг друга.

«A что, не плохо для выходных, — шепот в голове, — не так, как планировала, но, все же не плохо. Странный он все же парень. И на гитаре играет и поет здорово, и друзья его ценят».

— У нас так не принято, — в его руке бокал, — никто трезвый отсюда не уходит. Пей, раз пришла.

Нет ни злобы, ни натиска, ни вызова, все очень просто — застолье, веселье, друзья и я, как белая ворона, не вписывающаяся в эту компанию. Поморщилась, но выпила. Боюсь я пить. По-дурацки на меня выпивка действует. Либо — засыпаю, после первой же рюмки, либо — иду в разнос. Выпила еще — и, понеслось... Даже и не помню, как оказалась с какой-то девчонкой на теннисном столе в полуобнаженном виде, демонстрируя стриптиз. Ух, и я в его руках, стаскивающих меня со стола.

— Не ожидал, от тебя такого, — смеется, a в глазах безумные огоньки и я тянусь к его губам, уже не думая ни o чем. Помню только руки, блуждающие по моему телу, нежность и огонь губ, как яд отравляющий душу и парализующий разум... Провал в забытье. A потом — тишина. Откуда она? Где остальные? Открыла глаза, прихожу в себя. Только стихающие звуки шагов, и хлопающая дверь, как напоминание, что кто-то был здесь кроме нас.

Только эти глаза, эта обезоруживающая улыбка на чувственных губах, с горячим дыханием, обжинающим мою кожу. Сплетение рук, сплетение тел, сплетение мыслей и погружение в бездну. И дикий вопрос, ноющей занозой, застрявшей в мозгу — «Как я могу быть такой? У меня же муж», — только тело закипает и я уже знаю, — «Могу. Могу и хочу. И буду».

Ночь. Ночь любви и безумства обнаженных тел. Когда же это случилось, и как оказались мы здесь, на полу, рядом с теннисным столом. Мягкое одеяло под моим обнаженным телом. Тоже не помню, как оказалась раздетой. Ну и пусть, мне уже все равно. Помню только ненасытные губы, пожирающие меня; сильные руки, не позволяющие мне вырваться, когда кричу и изгибаюсь всем телом, спасаясь от всепоглощающего огня; и горящую, бьющуюся плоть внутри, превращающую меня в дикое ненасытное животное, жаждущее только его члена.

Сердце отдается звуком набата в ушах, губы сохнут, обжигаемые горячим стоном, a между ног все пульсирует, когда он забрасывает мои ноги себе на плечи и долбит и долбит мои внутренности, вызывая боль вперемешку с необузданным желанием принадлежать ему без остатка. Я так не хочу, чтобы это кончалось. Но сил уже нет ни у меня, ни у него. И не было ничего прекрасней наших сплетенных тел, изнемогающих в последних аккордах оргазма.

Дикие и безумные дни. Как же быстро эти дни пролетели. Иногда мы отрывались друг от друга, встречая друзей и быстро их выпроваживая из комнаты, a иногда, наплевав на всех, просто закрывались в комнате. И безумство продолжалось. К понедельнику, поднявшись с одеяла, поняла, что надо брать отгул и что-то придумывать для отмазки, поскольку уже было очевидным то, что нормально ходить я уже не могу.

Ну, что же... Будем думать, что делать дальше.

Натянув на себя вещи, чмокнула его на прощанье, и, неуклюже переставляя ноги, направилась к выходу.

— Может, все-таки телефон оставишь? — прозвучало мне вдогонку. — Не могу отказать себе в удовольствии, все повторить, — он улыбался, глядя мне в глаза и руки сами потянулись к сумке, нащупывая ручку.

495 925... цифры застыли на косяке двери, a за открытой дверью, меня встретил вечер.