Ньяна

... Маленькие дети! Ни за что на свете, не ходите, дети, в Африку гулять!..

Так, кажется, писал Корней Чуковский об Африке.

... Подтверждаю!

***

... В Бог помнит каком году (1976? Отсылаю к википедии!), в африканской республике (!) Чад, грохнули законного президента, и к власти пришел какой-то Хабре (это имя такое, не обижайтесь, афроамериканцы!); долго он не продержался, потому что, был там еще один, не менее милый, персонаж по прозванию — Уддей. Опять отсылаю к википедии, поскольку пишу по памяти. Я ТАК помню. Можете меня уличать в неточностях: речь — не об этом!

Этот Уддей схлестнулся с Хабре, надавал ему по мордасам, но... не грохнул, a даже ввел его в свое правительство, представляете? Впоследствии, жизнь доказала, всю пагубность такой вегетарианской политики. И это — в Африке-то!

Короче, Склифосовский!... К 1981-ому году, в Чаде была полноценная гражданская война. Поскольку, никому не удавалось взять верх окончательно, тов. Уддей обратился за помощью к Советам, ну, a противник... тот, ясно — в другую сторону.

Советский Союз тогда прилично погряз уже в Афганской войне, и самому ему помогать какому-то гуталину было — не с руки. Он натравил лидера Ливийской Джамахирии тов. Каддафи (помните еще такого?); тот ввел 10 тысяч своих джигитов, включая тяжелую технику: Чад с севера граничит с Ливией.

Тогда Франция (Чад был ранее французской колонией) ввела 1, 5 (полторы) тысячи своих легионеров. В числе них, был и Ваш покорный слуга. Тяжелой техники — не было.

... И еще... Надо учитывать, что полторы тысячи французских войск — это ВСЕГО полторы тысячи. Вместе с медиками, техниками, оружейниками и поварами, там.

... От ливийских джигитов не осталось ничего. Совсем — НИЧЕГО. Сомневаюсь, что уши хотя бы — десятки. Каддафи запросил мира и обещал вывести войска, хотя выводить-то было уже — нечего. Французы — согласились, подписали мирный договор, и свалили в Джибути.

Наивные, травоядные белые полезные идиоты (цитата из тов. Ленина, если кто не знает)!

Каддафи ввел еще 30 тысяч!

Тогда, даже травоядные белые, возмутились, и ввели уже 3 (три) тысячи Французского Легиона. От джигитов опять не осталось ничего! Французские потери составили — 78 человек.

... Но, это был уже 1987 год (кажется), и на этом французская компания в Чаде была завершена. Нас вывели в Габон. Потом там (до сих пор, по-моему), продолжалась вялотекущая вакханалия, я даже участвовал, сильно позже как-то, в эвакуации французского посольства из Нджамены, но — все. Померла, так — померла!

От Чада у меня осталось четыре ордена, офицерский чин, французский паспорт и два ранения.

... Такие дела...

***

Но. Любознательный мой читатель! Это была — присказка, обстановка и антураж, так сказать. Сказка — впереди!

В славном 1984 году (если — не ошибаюсь!) я был снайпером и, одновременно, — командиром мобильной группы (я всегда был командиром мобильной группы, от 8-ми до 12-ти человек), у меня было 10 человек (одного потом сожрал крокодил, при переправе через какой-то плюгавый ручей), и задача наша была в том, чтобы в мелком и вонючем городке под названием Oum Hadjer, дождаться информатора, и грохнуть одного многовысокоинтеллектуального местного папика, вместе с его отрядом.

Это, сами понимаете, был самый разгар (в 1984-тои-то!) чадского африканского балета.

Папик (после ликвидации, естественно), оказался выпускником Сорбонны. Медицину изучал (я нашел его диплом), — паинька, и каннибалом — по совместительству (что выяснилось после изучения содержимого его холодильника); милый и душевный человечек, в общем. Нельсон Мандела, такой, только — поглупее.

В городе был наш гарнизон: четыре человека, во главе с капралом. Информатор и должен был прийти к этому капралу, поскольку меня он — не знал. Еще в городе жили двенадцать семей каких-то голландцев, которые вели в тех местах разведку олова, кажется. Семьи были без детей. Одни мужики и бабы. Детей они в Голландии своей оставили, и правильно, впрочем, сделали.

... Описывать африканский городишко, я — не буду. Каждый может сам найти кучу чудесных фоток в интернете. Скажу только, что в Африке все, что может быть украдено — БУДЕТ УКРАДЕНО! Каменные и более-менее капитальные строения остались только от колонизаторов: сами интеллектуалы строят все исключительно их гнилых палок, жести от банок тех же колонизаторов и из гофрированных коробок. Где берут их в таком количестве, только, ума не приложу!?

И — вот. Мы входим в Hadjer! Всеобщее ликование, дамы бросают в воздух лифчики и чепчики!

... Вру... Ничего подобного — не было. Все было пошло и заезжено, как старая пластинка. Мы, помылись, как могли, и за этим рутинным занятием, я поговорил с капралом. Выяснилось, что у него — проблема: местные гопники, используя мотоциклы, вырывают из рук голландок сумочки и пакеты с продуктами, когда те отовариваются. Одной, даже руку, умудрились сломать! Местная полиция ничего не может сделать, a у него, всего — четверо, вместе с ним. Голландские же бабы жестко требуют вмешательства французских властей.

Тут надо понимать одну тонкость. Мотоцикл, это — бензин. A бензин, это — деньги. Откуда, блин, у африканцев — деньги? Их у них нет, и быть не может, по определению! Они же не работали никогда. И отцы их — не работали, и — деды... И так — до седьмого поколения! У них даже поговорка есть: «Что я — белый, что ли, чтобы — платить! »

Значит, кто-то, весьма заинтересованный, снабжает этих гопников бензином. И скорее всего это тот самый начальник местной полиции, который столько раз разводил руками, перед нашим капралом. Ведь, если бы он захотел — через час все гопники сидели бы в участке. Что, в городе — такой огромный мотопарк?

Я оделся и пошел к этому копу.

Передо мной сидел невероятно жирный и невероятно потный гуталин в каких-то галунах и эполетах. Я не стал с ним долго разговаривать. Сказал, что у меня отряд, 10 человек, и все вооружены — до зубов. Что, вот ровно через пять минут, я соберу у всех своих пистолеты (вещь в бою, все равно, абсолютно — бесполезная: застрелиться, только), отберу пистолеты у гарнизона, поскольку я — старший по званию (я был тогда сержантом), и раздам все это голландским бабам. И не просто — отдам, a прикажу (именно — прикажу!), при первых же звуках мотоцикла — стрелять на поражение.

... Надо было видеть это личико! Никакой Спилберг с Тарантиной Вам этого не покажут... У человека рухнул БИЗНЕС! Дело всей, быть может, его жизни...

После этого я встал, и ушел.

Всякие грабежи немедленно прекратились.

... Только хитрый абориген, все равно прижучил и обмишулил белого человека! Все-таки мы, белые люди — очень наивные...

В Африке процветает рабство. И всегда — процветало. Ребенка тогда, можно было купить за 50 франков, любую женщину — за 100. И не на ночь купить. Навсегда. Купить можно у отца — сына, или дочь, у мужа — жену, у брата — сестру. Это совершенно — в порядке вещей. Так было всегда. Самое интересное, что рабам не нужны никакие ошейники-вериги-кандалы. Они сами будут за вами ходить, как привязанные. Добровольно. Никуда не убегут, и даже — не подумают o побеге. Причина проста: раз купил — обязан кормить. Все. Этого — достаточно.

И, вот.

Иду я как-то по улице (мы пробыли в этом городишке, дней шесть), и встречаю девушку... Ну, что Вам сказать?... Это была не девушка, это было — произведение искусства! Кто-то из ee бабок-дедок, a может и более близкие предки, явно согрешили с белыми. Она была, конечно, темнокожей. Прилично... Но. С совершенно европейскими чертами лица и длиннющими ногами (у африканцев длинных ног — не бывает; большая задница, только), с великолепными волосами, цвета темной ночи, вовсе не такими мелкими кудряшками, как всегда (Анжела Девис, ау!), a просто — слегка кудрявыми. Была она в каком-то гавайском платьице из ситчика, весьма коротком, надо сказать. У меня есть кусок оцифрованного видео с ней: я Вам как-нибудь покажу. Она там, в этом самом платьице, играет со щенком.

Я — обомлел, и пошел за ней. Со мной было два штурмовика (нам запрещалось ходить, даже в туалет, в одиночку); они заблеяли, но — прониклись. Человека же — понесло.

Я вычислил, где она живет, и к вечеру, я, мой второй номер (он был моим другом, поляком, пока не погиб в Pala, возле Камеруна, когда мы попали в засаду), и еще один штурмовик. Я был — с цветами... Нет, Вы не понимаете, что такое a Африке подарить женщине цветы. Черной женщине. Это — маразм высшей пробы! Это даже невозможно обсуждать! Что с ними делать-то?!! Она — не знает. Их же — не едят. Их нельзя — надеть. Их нельзя, даже — продать!!!

Однако, она — взяла. Взяла и представилась: «Ньяна»... Говорила на французском, со весьма приличным произношением, что — редкость. Произношение, я имею ввиду. Мои соратники деликатно уселись пить пиво под какой-то местной смоковницей, a мы с ней прошли в дом.

Все, я — пропал!

Дальше все, как в тумане. Только на операцию по выпиливанию папика, я — собрался. Все сделали — грамотно. Потерь, раненых — нет, у Сорбонского медика около тридцати штук холодного груза, включая его самого. Операция — выполнена.

... Вот только, как мне быть с Ньяной?... У меня же — жена, да и живу я в палатке-казарме, отнюдь, не один...

Секс с ней случился в первый же вечер, когда я принес цветы: в Африке к этому гораздо проще относятся. И был он — божественным! Это был секс с дикой львицей, черной пантерой и женщиной одновременно. Она была почти моего роста (я — 178 см.), длиннющие ноги я заметил еще в первый раз. Волосы она распустила; они доставали ей почти до конца поясницы, грудь была, наверное, размера второго (но они же не носят бюстгальтеров!), остренькая, с торчащими в разные стороны, такими же конусообразными, задорными сосками. Волосы на лобке были тоже черными, и аккуратными, что — редкость для африканок. Видимо, она их — стригла.

С ней можно было делать, что угодно, что мужчина может сделать с женщиной! Она умела — все. И ничему не удивлялась и не противилась. Казалось, любой секс, доставлял ей удовольствие.

Уже одно это должно было меня насторожить. Не — насторожило...

Я поставил пост у ee дома, привлек, даже, гарнизон (вот она — привилегия начальника!), мои ребята таскали нам еду, a мы... Мы не вылезали из-под москитной сетки на ee кровати.

Вплоть до выпиливания местечкового Нельсона Манделы.

В ночь, когда все было кончено (это было — ночью), я вернулся к ней в дом, и она — плакала. Догадалась, конечно, почему в городе такая стрельба. Сказала, что вот, теперь я уйду, a брат забьет ee за нехорошую связь. Это было вполне — реально. Могли — забить. И никакой мой недалекий капрал ee бы — не защитил. Исчезла бы, и — все.

Я — рассвирепел. Сказал, что хочу поговорить с братом лично. Брат (?), несмотря на ночь, явился немедленно. И, со всякими экивоками, предложил мне Ньяну купить! За баснословную сумму в 250 франков. Я настолько обалдел, что не стал даже торговаться!

Достал деньги и... купил.

Она очень обрадовалась, сказала, что ей теперь ничто не угрожает, и я могу ехать в лагерь, a она (пока!) и тут — поживет. Мы еще разок занялись сексом, и утром уже, офигевший, несколько, я притопал к капралу, дабы закончить все формальности и вызвать вертолет.

Он меня огорошил: сказал, что меня зовет давешний коп. Взяв двух штурмовиков и огнемет у капрала (у него был в арсенале, представляете?!), не ожидая ничего хорошего, я отправился к жирной и потной туше в эполетах. Как в воду глядел! Он мне продемонстрировал кассету от видика, на которой я покупаю несовершеннолетнюю девочку. Был мне показан и Ньянин паспорт, по которому ей оказалось всего 16 (шестнадцать) лет. Паспорт был подозрительно новым, из чего я заключил, что он был сделан сегодня утром, самолично, этой жирной свиньей.

Однако, дело все равно пахло гестапо (военной контрразведкой — очень употребляемое у легионеров название) и трибуналом. Никто не стал бы делать экспертизу этого паспорта.

Но. Я уже — рассвирепел. Больше всего меня добило, конечно, предательство Ньяны. Этого обладатель аксельбантов и девического фальшивого паспорта — не учел. Я вызвал штурмовиков с огнеметом, и спросил у копа, еле сдерживая дрожь в голосе, знает ли он, ЧТО это такое. Он (со страхом уже!) ответил, что — знает. Я сказал, что если, ЕСЛИ, что-то случиться с Ньяной, или капрал сообщит мне, что опять начались грабежи, то... ТО. Я — вернусь, и сожгу эту помойку дотла, a он сгорит — первым. И это — слово Белого Человека. Ну, a теперь, он может сообщать что угодно, и куда — угодно.

Бергман с Тарковским, опять — отдыхают.

До отлета, я больше с Ньяной не виделся. Не мог смотреть ей в глаза...

... Такие дела...

***

... Будучи уже в России, во вторую чеченскую войну, я был поражен гибелью роты псковских (кажется) десантников. У меня не укладывалось в голове, как могла погибнуть целая рота — 90 человек: там осталось всего четверо живых, насколько помню. Двое просто сбежали (и правильно сделали, надо сказать!), в бою не участвовали, a двое, все израненные, исстреляв боезапас, как-то выбрались к своим. Полк их, при этом, стоял в десяти километрах, за рекой. Бой продолжался — сутки.

Я этого не мог понять! Я, например, свою роту целиком, не видел НИ РАЗУ. A воевал я в четвертой роте, второго парашютно-десантного полка (4 CIE, 2e REP, потом в CRAP), шестнадцать лет. Своего ротного командира, я тоже — ни разу не видел. Да и вообще, чтобы уничтожить за сутки роту легионеров, вряд ли хватило бы, всего мужского населения Африки.

Я стал разбираться: в чем же — дело.

И — понял.

Наши толстопузые генералы всех и всегда закидывают шапками. Более того, они всегда ведут войну прошлую, a может быть, и — позапрошлую.

Французы в Чаде (да и — позже) воевали небольшими очень мобильными группами, не более 50—60 человек. A большей частью, как я — до 12-ти. Поддержка артиллерией и авиацией — охренительная! Я, как командир группы в 8—12 (!) человек, имел право вызвать из Джибути Lockheed AC-130 — летающую батарею (до двух штук), мог вызвать огонь реактивной артиллерии в любой квадрат, мог вызвать вертолеты 330 Puma... Но это, скорее уже — эвакуация, хотя... если они начнут долбить из своих «Вулканов» (20-ти мм Миниган, жрет полторы тонны боеприпасов в минуту), то мало тоже никому — не покажется.

И все это — в середине 80-х годов прошлого века. Тридцать лет назад!

A наши краснорожие, поросячьи генералы, всё мыслят танковыми клиньями, километрами траншей и колючей проволоки... Так никто уже давно не воюет! Это — позапрошлый век.

... И потом. Вот что я Вам расскажу...

С чего Вы взяли, что в России делают хорошее оружие? Автомобили (если не отверточной сборки) — говно, ведра с гайками. Трактора — не лучше. С чего танкам-то быть — хорошими? Спросите у любого охотника, что он предпочтет: Sauer, Holland-Holland, или тулку, какую-нибудь. Послушайте ответики. Посмотрите на свою квартиру, в конце концов. Чей у Вас холодильник, телевизор, телефон, стиральная машина и компьютер? Ни o чем — не догадались? Для особо упертых замечу, что АК (автомат Калашникова) принят на вооружение в 1947 году. Почти 70 (!) лет назад. Его единственное преимущество, на сегодняшний день — цена. Он стоит 300$ в розницу. Это, приблизительно, как «Запорожец»: ездить, конечно — ездит, но «Toyota» — лучше.

... Мы ведь, в Чаде, расхреначили ВСЕ советские танки, сколько тов. Каддафи не вводил. A у нас не было НИ ОДНОГО танка, и НИ ОДНОЙ противотанковой пушки, даже «Рапирой» называющейся. Все — ручными противотанковыми комплексами, в просторечье — «Базука».

... И еще, я, не так давно, по телеку (по РЕН) увидел, что у нас приняли на вооружение снайперский комплекс калибра 12, 7 мм (. 50). У меня такая была еще в первую «Бурю в пустыне». 1991 (?) год; в пустыне, и часто, — в горах расстояния — громадные. Называлась «Barrett M82», весила более 15-ти килограмм, носить можно было только вдвоем — разобранную. И вообще — повезло человеку! Но не в ней — суть. Суть в — российской. В НЕВЕРОЯТНОЙ кучности, с которой эта российская винтовка стреляла. Такая кучность — на Нобелевку тянет. Не бывает такой кучности.

Я — заинтересовался. Отыскал изделие, характеристики, там, и понял, что в телеке — напутали. Ничего невероятного — нет. И тут, другое меня зацепило! Я увидел, сколько этих винтовок произведено за полтора (!) года, с момента принятия на вооружение. Догадайтесь с трех раз. Ась?

Ладно, не буду мучить! Сделали 49 (сорок девять!) штук. На всю армию. Делает один завод в Москве. Я даже знаю этот завод! Там стоят немецкие еще станки 1936 года. Больше нигде делать не могут: нет прецизионного оборудования, для качественной нарезки стволов.

Ну, и на... й нужна такая винтовка? Тов. Путина охранять? Так у него в охране, я думаю, Вы ни одной российской модели оружия — не найдете: он себя бережет.

Посмотрите, наконец, что закупают для высшего офицерства наши ФСБ и МВД, в качестве личного оружия. Навальный недавно тендер публиковал. Думаете пистолеты Макарова и Ярыгина? Нет, батенька — Глоки! Навального, конечно, больше сумма заинтересовала (что-то около 150 тыс. руб. за пистолет, кажется), a меня, так — модель и ee производитель.

Вот оно — все российское новейшее вооружение! Бойтесь пиндосы проклятые, наших полсотни винтовок!

... Такие дела