Родимые пятна

Тучи сгустились над домом Панюшкиных вечером в среду 20 мая незадолго до возвращения с работы номинального главы семьи. Номинального — потому что в своем доме Александр Николаевич Панюшкин никогда не чувствовал себя хозяином. Три проживающие с ним под одной крышей женщины — теща, жена и дочь вряд ли способны были признавать над собой чью бы то ни было власть вообще. Бесконечные скандалы с ним, друг с другом, с соседями и вообще с кем угодно составляли львиную часть их повседневного бытия. Александру Николаевичу, человеку по природе тихому и бесконфликтному, дома бывало неуютно. С работы он обычно не торопился, хотя и старался при этом не слишком задерживаться — чрезмерная задержка была чревата очередным выяснением отношений.

Так вот, o тучах. Тучи сгустились в самом буквальном смысле — косматые, непроглядно-темные дождевые тучи. Они совершенно закрыли собой солнце, так что Людмила Геннадьевна — теща Панюшкина даже выглянула в окно, пытаясь выяснить, отчего на улице вдруг резко потемнело. Собственно в самих тучах, кажется, ничего особенного не было. Странной была их избирательность — они сконцентрировались аккурат над жилищем Панюшкиных — остальное небо во всю ширь было ясным, без облачка. Удивляла также скорость, с которой тучи образовались, сконцентрировавшись буквально из ничего в чистом небе за какие-то несколько минут, a так же то, что они на заметной скорости двигались к земле. Да-да, грозовой массив стремительно снижался, не теряя при этом ни размеров, ни площади, ни формы. Через некоторое время он полностью покрыл собой дом незадачливого семейства Панюшкиных, окутав его непроницаемо черной пеленой.

Потом тучи взмыли вверх и быстро исчезли в вышине, оставив на месте дома пустое место. Абсолютно пустое. Дом исчез со всеми пристройками, огородом и теплицами, от жилища не осталось ни следа — только земля, сухая и ровная без каких-либо вообще следов пребывания на ней человека. Впрочем, остался забор — высоченный и добротный. Но вот внутри забора, как мы уже сказали, не было ничего. Ничегошеньки.

К этому, так сказать, итогу наш герой и пришел где-то спустя минут двадцать после происшествия. К тому времени возле его дома уже собралась небольшая толпа. В общем-то все произошло очень быстро и свидетелей невероятного происшествия было немного. Но некоторые все же нашлись. A Вася Петечкин, местный двоечник, прогульщик и неряха, даже успел заснять окутавшую дом тучу на смартфон. Теперь он бегал, тыча всем свой снимок, но от него отмахивались — камера запечатлела только неясную темную массу без формы и границ и понять что-нибудь по снимку было невозможно.

Александр Николаевич не сразу, но довольно быстро осознал произошедшее. Сложно было не осознать пустоту, открывающуюся за калиткой в бесполезном теперь заборе. Панюшкин ощущал неподдельное горе. Его семейную жизнь трудно было назвать счастливой, но все же родных он любил.

— Да как же это... Что же делать-то? — безутешно бормотал он, стоя в распахнутой калитке, привалившись плечом к столбу.

— Держись, мужик, — сочувственно советовали соседи.

— В полицию надо, — сказал кто-то. — в прокуратуру.

— Ага, конечно, — отвечали ему. — одни коррупционеры там. Может, сами это все и организовали. Притырили домик — место расчищают. Под подпольное казино.

— Тогда в Москву, — не сдавался предложивший обратиться к властям. — Президенту.

Эту мысль поддержали.

— Точно! Президенту. Коллективно надо писать! Так, мол, и так — средь бела дня люди с домами пропадают! Хуже, чем в Кущевке. Вот будет им всем!

Кому всем и что именно будет вряд ли кто-то мог сказать определенно, но явная неправильность, a отчасти даже и ужас ситуации требовали каких-то действий. Обсуждение текста коллективного письма Президенту началось тут же. Панюшкин оставался к нему безучастным. Постояв немного у забора, он отошел в сторону и закурил. Почему-то сразу вспомнилось, как теща, не терпевшая табачного дыма, скандалила и прогоняла его курить подальше на улицу. Сколько раз про себя он проклинал склочную бабу, a вот сейчас, поди ж ты, даже обрадовался бы ee ругани. Лишь бы семья вернулась...

От этих горестных размышлений его отвлек сдержанный шум и сумятица, вновь начавшиеся среди обсуждавших письмо. Люди напряженно переговаривались между собой и смотрели в небо. Там, второй раз за этот злосчастный день, быстро росли мохнатые черные тучи. Набрав достаточный объем они стремительно пошли вниз, целя аккурат в то место, где еще недавно стоял дом Панюшкиных.

— Твою ж мать!... — сдавленно и испуганно выдал кто-то и в следующее мгновение группу борцов с коррупцией ветром сдуло.

Только Панюшкин с мрачной решимостью смотрел на надвигающийся феномен, да Вася Петечкин, отбежавший за угол ближайшего дома, ожесточенно щелкал смартфоном.

Александр Николаевич и сам не смог бы толком пояснить, почему он не стал спасаться бегством. Скорее всего, это проявлением не героизма, a своего рода шока — слишком уж невероятными событиями оказался насыщен это вроде бы обычный будний день.

Туча приземлилась точно в границах, очерченных забором бывшего дома. Вблизи темная масса походила на что угодно, только не конденсированные пары. Она была плотной, колышущейся и, казалось, живой. Панюшкин смотрел на нее, не двигаясь с места. Он чувствовал, что его долг — зайти туда и выяснить или, по крайней мере, разделить судьбу близких. Но заставить себя сделать хоть шаг он не мог. Поколыхавшись немного туча взмыла вверх. И вот тут-то силы окончательно оставили Панюшкина — его дом был на месте. Со всеми пристройками, огородом и теплицами. Тихо охнув не справившийся с эмоциональными перегрузками Панюшкин опустился прямо на землю, схватившись рукой за лоб. Ему казалось, что он сходит с ума. Из-за спины раздался изумленный вопль Петечкина, и это слегка отрезвило. По крайней мере, он не единственный видел это, a значит произошедшее не было плодом его больного разума.

Пока Панюшкин недоверчиво созерцал вернувшееся жилище, за забором возникло какое-то шевеление и в проеме калитки появилась Лидочка — дочь Панюшкина. В ee облике почудилось что-то неуловимо странное. Светло-русые волосы были перехвачены в два легкомысленных хвостика яркими резинками — никогда раньше Лида не носила такой прически. Одета она была в синие спортивные мини-шортики с низкой талией с тремя белыми вертикальными полосками на бедрах и белый облегающий укороченный топ с синими вставками на плечах и груди. Грудь, кстати, a у Лидочки она была крупная и красивая, вызывающе торчала вперед и едва не прокалывала ткань топа торчащими сосками. Открытый живот Лидочки был плоским и мускулистым. Лидочка всегда была стройной, но сейчас ee тело казалось более подтянутым, тугим, словно его обладательница по многу часов уделяла фитнесу, чего дочь Панюшкина, конечно, никогда не делала. Дополняли наряд ярко-голубые кроссовки, выглядевшие абсолютно новенькими и очень дорогими, и белые гольфы почти до колена с двумя синими полосками у верхнего края. Щека дочери была эротично оттопырена карамелькой чупа-чупс, которую она с сочным, почти сладострастным чмоком извлекла изо рта.

— Пап, — сказала Лидочка. — A ты чего здесь? Бабушка уже и ужин приготовила.

И облизала карамельку. Лидочке было девятнадцать. Учиться она не хотела, работу найти пока не могла и сидела на шее у родителей. Панюшкин частенько мрачно размышлял про себя, o том сколько это еще может продолжаться. Однако сейчас он увидел дочь совершенно новыми глазами. Он всегда знал, что она симпатичная девушка, очень похожая на свою мать в молодости — a Ирина считалась когда-то первой красавицей района. Но в том, как Лидочка сейчас выглядела, как она стояла, упирая кулак в слегка изогнутое бедро, как она засовывала карамельку меж полных губ было что-то дико чувственное и сексуальное. Такой Панюшкин дочь никогда не видел, да она такой раньше и не была.

Не повторяя своего приглашения Лидочка развернулась и неторопливо побрела в дом, плавно и красиво покачивая бедрами. Стало видно, что ee шортики оставляют открытыми нижние части ягодиц. Отец заворожено смотрел на задницу дочери, которая как будто бы стала более округлой и упругой, и то ли сама самую малость (как раз, чтобы выглядеть идеальной) увеличилась в размерах, то ли лидочкина талия стала более узкой. Панюшкин тряхнул головой. У Петечкина же вообще из разинутого рта разве что слюна не текла. Оставив своего незадачливого компаньона на улице, и терзаемый смутным предчувствием радикальных перемен, Александр Николаевич вошел в дом. Собственное жилище поразило его невиданным порядком и абсолютной чистотой. Все поверхности сверкали, и нигде не было ни пятнышка, ни пылинки, ни небрежно брошенной вещи. Ощущался слабый — не пределе чувствительности, цветочный аромат. Обычно орущего на весь дом телевизора, бывшего средоточием жизни их семейства, не было слышно, зато где-то играла негромкая и ненавязчивая музыка. Панюшкин удивленно огляделся, не веря, что попал именно к себе домой.

— Ты уже вернулся, милый? — вдруг услышал он знакомый голос.

Панюшкин обернулся и у него отвисла челюсть. Вышедшая ему навстречу женщина была очень, до безумия похожа на его жену, но ей не являлась. Она была гораздо стройнее его жены, в последние годы совсем потерявшей талию в многочисленных победоносных сражениях с тортиками и пирожками. Ee кожа была более гладкой и имела более здоровый цвет, да и вообще эта особа выглядела куда более ухоженной. Ee грудь, такого же как у Ирины внушительного размера, не обвисала, a торчала вперед, совсем как у молодой девушки, нарушая тем самым все законы физики. Простонав нечто нечленораздельное и замахав в испуге руками, Панюшкин начал отступать от надвигавшейся на него незнакомки в комнату. В конце концов, он споткнулся o стоящий у стены диван и рухнул на него, сжавшись в комок и глядя на лже-жену огромными от ужаса глазами.

Женщина по-кошачьи грациозно опустилась на диван рядом с ним и одним движением скинула с себя пестрый шелковый халат, оставшись в одних только черных чулках с широкими кружевными резинками. конфеты. — если бы мама была космическим вампиром, она бы уже доедала твой мозг, a не хуй облизывала.

Лидочка хихикнула, a Панюшкин страдальчески нахмурился от мыслительных усилий.

— Но вы... так изменились... — пробормотал он растеряно.

— И этому есть объяснение, Александр, — на пороге комнаты стояла Людмила Геннадьевна.

Естественно, с тещей тоже произошли изменения. В отличии от Ирины, она никогда не была полной, но выглядела какой-то высушенной. Сейчас же очертания ee тела стали гораздо более женственными. Грудь очевидно была крупнее, чем даже у Ирины, a бедра стали шире. Она будто бы немного прибавила роста, впрочем, возможно, это был эффект туфелек на шпильках. Морщины на ee лице разгладились, a губы стали крупными и сразу наводящими на мысль o силиконе. В отличии от ярко накрашенного лица дочери, макияж Людмилы Геннадьевны был скупым, но умелым. Одета теща была в темный костюм, который сошел бы за деловой, если бы не две детали — очень короткая и очень тугая юбка, демонстрирующая при каждом шаге резинку чулок, и пиджак с широким и глубоким вырезом, из которого едва не вываливалась ee новоприобретенная массивная грудь. Неожиданно Панюшкин осознал, что его теща весьма хороша собой.

— Итак, — провозгласила она, пока зять пялился на нее во все глаза и пройдя к свободному креслу, уселась в него, закинув ногу на ногу. В этот момент Панюшкин разглядел, что белья у нее нет не только под пиджаком, но и под юбкой.

— Итак, — продолжала теща, наставительно потрясая пальцем и подаваясь вперед, отчего ee сиськи совершенно обнажились и Панюшкин понял, что силикона ей хватило не только на губы. Но даже больше его казалось привыкший ко всему за этот безумный вечер разум поразили поблескивающие в обох ee сосках колечки пирсинга. Тещу же не показывала никакого смущения, очевидно, сказывалась работа в райкоме комсомола на заре туманной юности. — Ученые дружественной всему разумному цивилизации Пхай в результате многолетних наблюдений с прискорбием констатировали глубочайшее неблагополучие нашей цивилизации.

— Да, — печально подтвердила Ирина вновь ненадолго поднимая голову члена мужа. — люди Земли — глубоко несчастные внутренне и агрессивные внешне существа, совершенно не годящиеся к вступлению в великое Всегалактическое Сотрудничество.

И снова лизнула яйца.

— Но есть надежда, — очень серьезно произнесла Лидочка, для такого случая вытащившая карамельку изо рта и снова заправляющая ee себе в пизду. — пхайцы пришли к выводу, что основой земного неблагополучия является сексуальная неудовлетворенность. Слишком много глупых запретов и комплексов в этой области сопровождают землян в этой сфере. И тогда пхайцы решились на эксперимент.

— Мы были избраны как представители всего человечества — глубоко неблагополучная и неудовлетворенная семья. — снова вступила теща. — С помощью новейшей инопланетной техники мы были в кратчайшие сроки избавлены от всех предубеждений и запретов в половой сфере. Кроме того, наша физическая форма была заметно улучшена.

При этих словах она, словно предлагая Панюшкину убедиться вновь вывалила из пиджака свои силиконовые груди и сжала их ладонями. Панюшкин был деморализован и смят этой аргументацией. Но женщины восприняли его молчание по-другому.

— Все еще не веришь? — с мягким укором спросила закончившая свою работу Ирина, поднимаясь с колен. — Ну вот посмотри, у меня даже родинки все сохранились.

Повернувшись к мужу задом, она слегка наклонилась и приподняла рукой левую ягодицу. Действительно, на нижней части красовались три небольшие, но четко различимые родинки, образовывающие будто бы равносторонний треугольник — отличительный знак Ирины.

— И на шее... — продолжила она, задирая волосы.

— Да верю я, — махнул рукой Панюшкин. Он и в самом деле поверил в эту невероятную историю, может, потому что она была вполне под стать событиям всего этого вечера. — но что же теперь делать?

— Как что? — удивилась теща. — Жить и наслаждаться. Нас специально вернули на Землю, чтобы убедиться в том, что люди способны жить в гармонии и когда-нибудь могут быть приняты в содружество высокоразвитых цивилизаций. Предлагаю начать прямо сейчас.

— A? Начать?... Вступать в содружество. — очень глупо спросил Панюшкин.

— Да нет же, глупый, — широко улыбнулась своим большим развратным ртом теща.

Она поднялась из кресла и подошла к Панюшкину и с неожиданной силой подхватив его под руки, ловка подняла зятя на ноги. Расстегнутые брюки свалились к щиколоткам. На секунду вернулись прежние страхи и сердце Панюшкина замерло, но он тут же ощутил, как руки тещи умело ласкают его член.

— Начнем строить гармоничную жизнь, — заговорщицки шепнула Людмила Геннадьевна, подаваясь к Панюшкину. — Признайся, Александр, ты же всегда мечтал меня выебать. В задницу. Грубо, чтобы я орала от боли...

Панюшкин сглотнул. Подобные мысли раньше не посещали его, на самом деле. Но сейчас вдруг ясно и отчетливо осознал — действительно всегда мечтал. Именно в задницу и именно чтобы орала. За все ee бесконечные попреки, за борьбу с куревом и за домашнюю пищу, которую есть невозможно. Людмила Геннадьевна улыбалась, чувствуя как член зятя уверенно пошел в рост.

— Воооот, — горячо и влажно шептала она, припав к самому его уху. — хороший мальчик... Давай, сделай меня, покажи мне мое место...

Тяжело засопев, возбужденный Панюшкин забрыкал ногами, освобождаясь от мешающих брюк и одновременно облапил сиськи тещи, забравшись руками в вырез ee пиджака.

— Да, — стонала она, подставляя губы и шею под его полупоцелуи-полуукусы. — да, боже, какие сильные руки... Ой... И не только руки...

В конец разошедшийся семьянин развернув теще спиной к себе толкнул ee на диван. Она упала на колени, опираясь на спинку и оттопырив зад, юбка на котором немедленно была задрана Панюшкиным. Его член торчал как стальной стержень и он немедленно бросился в атаку на Людмилу Геннадьевну, которая уже сигнализировала готовность к полной капитуляции, отведя в сторону правую ягодицу и открыв взгляду тугое кольцо ануса. Но атака не удалась. То ли по причине неопытности полководца, раньше никого не имевшего в зад, то ли просто анус у Людмилы Геннадьевны был недостаточно разработан, но войти у Панюшкина не получилось.

— Сплюнь, — шептала ему в ухо, обнимающая его за плечи жена, — сплюнь на задницу старой суке, по слюне легче будет.

Панюшкин последовал совету. В смазанный слюной анус без проблем вошел большой палец. Теща стонала и вертела задом. Ободренный глава семьи вновь пошел в атаку и в этот раз действительно все получилось. Погрузив внутрь головку он ощутил было некоторое сопротивление, но теща расслабилась и подалась назад, сама насаживаясь на его хуй. И почти сразу же громко, болезненно застонала — совсем как в его мечтах.

— Да, да, — негромко бормотал Панюшкин, впиваясь пальцами в бедра тещи и энергично орудуя членом в ee заднем проходе. — получи, сука, получи, блядь!

Кишка обхватывала хуй плотно и туго, a громкие вопли Людмилы Геннадьевны ласкали слух. В какой-то момент он ощутил нежное прикосновение к своим яйцам — сползшая с кресла Лидочка разместилась между его ног и лизала его мошонку, слегка придерживая ee пальчиками. Панюшкин застонал. Это был кайф. «Спасибо, ребята», — растрогано подумал он, обращаясь к инопланетянам, самоназвание которых он уже позабыл. — «вы реально крутые. Супер».

Уходившая куда-то Ирина вернулась и снова обвила его плечи руками.

— У меня для тебя сюрприз, — прошептала она. — Ну-ка, немножко наклонись, милый.

Не предвидя ничего дурного, Панюшкин послушался и почувствовал как пальцы Ирины, покрытые чем-то прохладным и склизким обрабатывают его анус, сначала снаружи, a потом медленно и осторожно погружаясь внутрь. Обернувшись через плечо, он недоуменно посмотрел в лицо жены.

— Я знаю, какие сайты та просматриваешь на своем планшете, — улыбнулась она. — не бойся, мы начнем с маленького.

Между ног у нее болтался блестящий черный страпон. Панюшкин хотел было запротестовать, но она с силой нажала на его спину и ловко пристроила головку пластикового члена к его заду. Продолжая ебать Людмилу Геннадьевну, он подался тазом назад и ощутил как игрушка входит в него. Лидочка продолжала обрабатывать его яйца, одновременно яростно лаская себя. Вопли Панюшкина слились с воплями тещи.

«Гармония», — подумал он, содрогаясь в экстазе и сбрасывая порцию семени в кишки Людмилы Геннадьевны. — «Гармония, мать ee ети!... »