Ирина. Поезд. Эротические рассказы в поезде

— Ирка, дрянь такая! Ну ты глянь на нее, бесстыжую! Ты что, так и сидела при парнях?! Что про тебя Скворцовы подумают? Что могут подумать про меня Скворцовы и с какой стати им вообще про меня думать мне было не очень понятно. Приперлись со своими балбесами и еще думать будут... Однако, когда догадалась и поняла, что мама права, стало не по себе. Весной, как всегда, с радостью избавляешься от опостылевшей зимне-осенней одежды. Хочется легкости и свежести. Как оказалось, делать это надо с осторожностью. Те короткие шорты, что были на мне не стали тесны за зиму и с удовольствием сменили спортивные штанишки. Сама я тоже если и измениласть, то только в сторону увеличения длины. Приехавшие вместе с Скворцовыми-родителями Скворцовы же дети — два толстых в меру и нет олуха — со странным скучающим видом минуту назад сидели передо мной на полу и подкидывали карты. Причем, по какой-то нелепой случайности заняли крайне неудобные позы, толкая плечами друг друга. Я же удобно устроилась над ними на диване, уперла ногу пяткой в край и уткнулась подбородком в коленку. Прям боярыня с претензией на графиню. При этом холопам открылась ужасная с моей точки зрения картина. Длинные тонкие бедра болтались в шортах как ложка в стакане. Узкая полоска шорт, соединяющая две штанинки съехала в сторону, прихватив по дроге свободные красные трусы и открыв плебсу шикарно выбритую неделю назад половину ватрушки. Вторая половина, поссорившись с ней отъехала вслед за трусами и открыла розовый бутон не ко времени раскрывшегося гладиолуса.

Теперь все стало на свои места. И неудобная поза идиотов, и желание продолжать игру вместо поедания курника и тяжелое сопение. Неудобно получилось, но стыд куда-то быстро улетучился и сменился злорадным ехидством. Хрен вам! Посмотрели и валите! В девятнадцать лет все кажется отраженным. Серьезное глупым, глупость проблемой. Одному из этих придурков в зрительном зале через полтора года предстояло стать моим мужем. «Так будет лучше для тебя, В. Н. зав кафедры, ты пристроена, он хороший мальчик, мы уже все решили и жить будете у них. « A я была воспитана, безвольна и бесхарактерна, как самка нерпы. История с картами легко забылась до того момента, когда, спустя 5 лет, в купе зашли трое неприятно пахнущих табаком и чем-то еще мужика. В купе я оказалась по случаю поездки к брату на его день рождения в Свердловск. Я заявила, что хочу спать и не волнует. Не поверите, но никто не возражал, от чего я осмелела, натянула майку, и, вдруг, неожиданно для самой себя согласилась сыграть еще партию на деньги. С этого момента и до трех часов ночи я проиграла все деньги, взяла в долг, проиграла и эти, проиграла куртку, майку, балетки и чулки с брюками. На мне остался лифчик и трусики. Ноги ужасно мерзли и покрылись гусиной кожей. Руки выглядели не лучше. Понимание катастрофы навалилось паникой и слезами. Выйти из купе в трусах и жаловаться проводнику, которого, кстати, я так и не видела после отправления, не смогла бы ни при каком раскладе. Странно протрезвевшие попутчики предложили сыграть последний раз. Все мое тряпье и тридцать рублей против одного их желания.

Осторожность обмануло то, что они не предложили играть на раздевание дальше. Я согласилась, проиграла мгновенно и была поставлена в известность что мне предстоит не только раздеться a еще играть в собачку. То есть выполнять команды. После того как мои еще налитые молоком сиськи были освобождены от лифчика, трусики заняли место под столом a меня покинуло последняя воля, которая и так уже почти вся растворилась в водке. Перед мужиками предстала худая палка с налитыми грудями, торчащими костяшками таза, тонкими посиневшими ногами с длинными пальцами в красном лаке, постриженным лобком и испуганными глазами.

Собственно, желания разнообразием не отличались. Я простояла в проходе, поставив ноги на нижние лавки минут десять. Меня потрогали, погладили... И вот тут у меня что-то сдвинулось в голове навсегда. Не знаю, какие планы были у этих дядей на мое тельце в дальнейшем, но я все расставила по местам, встав раком на стол и низко свесив тощий зад. Сперва передо мной проносились фонари и полустанки, мел снег, a в ушах стучали колеса поезда. Я была сама паровозом к которому сзади прицепляли разные вагоны. Причем один вагон оказался не маленьким. Кажется раза по три каждый потрогал меня изнутри своим прибором. Потом я сидела в проходе и сосала по очереди двоим, пока третий пальцами ног пытался проникнуть в мое влагалище. Такой вот был у него фетиш замечательный.

Чувство стыда то просыпалось, то исчезало, как будто его и не было никогда. В анус оказалась вставлено горлышко недопитой бутылки, часть водки попала в меня и нестерпимо жгла. От возбуждения и тисканья груди у меня обильно пошло молоко, брызгая тонкими струйками на дерматин сидений и колени моих хозяев, a на полу стало сыро и еще холоднее, на подбородке засохла моя смазка и чья-то сперма, из вагины капала какая-то белая пена на ступни поджатых ног и стекала в лужицы молока. Меня трясло как в лихорадке от безумного наслаждения. Вышли они в шесть утра, я в слезах умоляла их остаться. Ни слова не сказали, только улыбались с перрона. Мне оставалось ехать еще шесть часов одной, вытирать под собой пятна и думать, что я никогда не вернусь к прежней жизни.