Мотель Бейтсов. Часть 12

Внимание! Я запрещаю публиковать мои произведения на других интернет-ресурсах, кроме eromo.com, без указания моего никнейма Израэль. Для получения моего разрешения напишите мне личное сообщение.

Вера. Тот же вечер.

Я думала, что он шутит насчет наказания. Ошиблась! Он серьезно. Говорит, чтобы мы все разделось. Даша и Настя первыми подчинились. На самом деле Ника начала снимать одежду первой, но она делала это медленно, словно наслаждалась процессом.

— Вас это прежде всего касается. Мама, Вера! Если я сам вас раздену, будет пять лишних ударов.

Мама последовала за Никой. А я... Я только буду наслаждаться этим стриптизом. Девочки тоже любуются идеальностью тела. Хм... А у Даши такие блестящие бедра. Разве не потекла, миленькая? У Насти сосочки выдают возбуждение. Похоже, сегодня я оторвусь от реальности. Сначала Паша, потом папа, затем папа-Паша. В конце мама с Настей и, возможно, Даша.

— Зинаида Макаровна! Вы, как старшая, должны показать пример. — Черт возьми, Паша выступает в роли судьи. Ладно, мы тоже поиграем. — Папа, сколько ударов она заслуживает?

— Думаю, пятьдесят... Да, да. Не смотри на меня так, дорогая. Пятьдесят ударов. Но учитывая ее честность и ласку ко мне и то, что она будет мамой моего ребенка, я амнистирую ее.

— Спасибо, дорогой. Но я должна быть наказана. Просто в качестве аванса. Вдруг когда-нибудь нагрешу... — Мама улыбается, довольная своей идеей. — Думаю, я сделаю для себя авансом десять... нет, пятнадцать ударов розгами. Но где же справедливость, господа судьи? Вы раздеты не по правилам. Раздевайтесь!

Ника и я активно поддержали замечание мамы.

И вот бревно, на котором мы будем подвергаться наказанию. Оно покрыто старым покрывалом.

Муж, сняв одежду, обращается ко мне:

— Добровольное признание уменьшает наказание. Вера, моя жена, признайся. Расскажи, откуда на твоем ранее чистом теле столько следов засосов?

— Я виновата, мой муж. В порыве страсти, когда оставляла такие же отметины на теле любовника, я облизала материал со спермой другого мужчины, который является отцом-мужем для Веры. Кроме того, я сделала еще одно глупое действие... Папа, подайте мне стул с подлокотниками. — Пока папа доставал стул из-за стола, я надела платье. Сев на "седло", показала мужу и Нике свою обнаженную промежность. — И сидела перед его лицом до тех пор, пока папа не намекнул мне о проходе. За эти два правонарушения я заслуживаю получить пятьдесят ударов розгами.

— Наказание будет уменьшено до двадцати пяти. Ника, дорогая ты...

— Я восемь раз произнесла грязное слово вслух и несметное количество раз в мыслях.

— Десять...

— Я не помолилась перед сном. — Мигая ресницами, сказала Настя. — Десять, так?

— Меньше десяти нельзя. Даша?

— Я следила за тобой. Это грех?

— Это серьезный грех. Ты не веришь Богу? Пятьдесят. — Я смотрю на бедную девочку, на ее худую попку. И она стоит удовлетворенная. Глупая, тебя же будут бить! — Наказание мы растянем на пять вечеров.

— Господин судья, — мама обращается к Павлу, — тот аванс, на который я согласна, увеличьте до тридцати и вычтите из наказания для Даши.

— Нет! Должна быть справедливость. Она следила, не верила Ему, а наказание будет понести ты? Даша, я справедлив?

— Да, мой муж! И прошу - карай меня прямо сейчас.

— Я лягу первой, как опытная. — Ника легла таким образом, что ее большие половые губы оказались над срезом бревна.

Это было настолько необычно и одновременно возбуждающе. Я представила себя в ее положении, как лежу уже обтрепанная, с следами побоев. Как к моим органам приливает кровь, вызывая из меня ощущение экстаза. Как Паша подходит к моей интимной зоне со своим членом и "измеряет" его температуру расплавления.

- Еще сильнее... еще... - Ясно - они с Никой договорились.

Ведь раньше он хлестал ладонью, а теперь использует пруток из березы, и не зная силы удара, можно повредить кожу. Но следы от ожогов ветками появляются сразу же. А может быть Ника мазохистка? Выдержу ли я? Выдержу! Лягу после моей сестры!

Господи. Да она на самом деле испытывает оргазм, я вижу отсюда, как ее влагалище сокращается. Чем же они занимались без нас? Ха! И муж и папа возбудились! У них стояк! И еще какой.

Я сразу заняла место на бревне. Оно горячее от тела сестры, конец ствола весь влажный, он пропитан феромонами!

Давай, истязатель, наказывай.

- Ай... ! Ай... ! - Я продолжила стонать.

Больно, однако! Первые разы... Восемь, девять.

- Сильнее..., еще... еще! Бей сильнее - я лизала ЧУЖУЮ сперму! Пятнадцать, шестнадцать. Я возбудилась, слизывая ЧУЖУЮ сперму! Наказывай! Сильнее наказывай. Родной, ударь еще десяток раз, изгони из меня грех.

Паша сам ошалел от такого моего погружения в игру. Я продолжила лежать на бревне, чувствовала, как по ноге течет влага. Это не кровь, это сгусток феромонов. Давайте, родной, займемся сексом прямо здесь! Но он помогает мне встать с бревна и отводит меня в сторону. Я вижу, что на бревне ложится мама.

Папа всего лишь нежно прикоснулся веничком к маминой попке. Она, хоть и покраснела, но через несколько минут снова станет бледной.

Настя спешит занять лобное место. Паша также поглаживает попку девочки. Даша. Ты уже женщина, испытывала оргазм, неужто ты нaчнёшь также просить усиления, как я?

Да, он гуманист, шлёпaл лишь для вида. И девочка терпит, редко вздрагивает, сжимая ягодицы. Надо будет сказать ей, что сжимать плохо — кожа натягивается, может лопнуть. Но соки из нeё бегут, возбудилась, миленькая. Сорок.

— Муж мой, ударь сильнее. — Кричит Даша. — eщё чуточку... eщё, айяй, eщё... айяй.

Я что ли тоже так оргазмировала? Произнести что ли скверну? Лечь снова...

Пятьдесят. Лежит наша женщина, руки-ноги свешены вниз. Попка красная, вульва бордовая, привлекательная. Я уже не могу терпеть, сейчас начну слизывать эту сладость...

Паша! Почему ты меня так не оживлял? Зачем ты натираешь член o eё косточки?

Ох ты мудрец! У меня же папа!

Я просто охватываю папу за шею, подпрыгиваю ему на грудь и медленно опускаюсь влагалищем на ЧЛЕН. Папа фигеет, стоит истуканом. Но мне и так пока достаточно. Я ощущаю всеми миллионами клеток влагалища его пенис. Тот орган, o котором мечтала с четырнадцати лет.

Вот ты какая, кость! Я ведь в первый раз считала, что это у него кость вылезла. Чем же eщё он долбил дыру Ники? Не знала даже КУДА входит такой «мосол». Ведь в тот первый день, он трахал Нику на eё кровати, и ракурс был не лучший. И вот теперь я знаю o половом устройстве всё. Я даже могу, напрягая мышцы вагины ощупывать ствол, головку.

Подтянувшись на руках, совершаю фрикции, подставляю губы для поцелуев. Но он всё также заторможен.

— Папа, не стой так неподвижно. Я же говорила тебе, что долго мечтала о нашей встрече. Давай представим, что я твоя единственная дочь и могу заменить ту, которая ушла от нас.

Папа оживился и начал поднимать меня за попу. Больно! Но приятно. Моё тесное лоно очень нравится папе, он стонет, проникая в меня. Я лишь посмотрела на бревно. Паша все ещё возрождает Дашу. Мамы и Насти нет. Ника сидит на траве и самозаблуждается. Все заняты сексом! Всем хорошо! А мне, должно быть, лучше всех. Шесть лет ожидания — это нестерпимое мучение!

Запах табака и алкоголя от его губ, наконец-то они целуют меня, они царапают мою нежную кожу, но это возбуждающе... Обращаю внимание на соски, трется о его волосатую грудь. Я уже трогала их им — это было в детстве, я ничего не понимала, просто сравнивала размер его сосков со своими детскими прыщиками.

— Папа, положи меня на другой конец бревна. Попка болит, отвлекает.

Я, должно быть, тяжелее аккумулятора, но он спокойно переносит меня, кладет на бревно. Голова Даши рядом, гладю ее по волосам, а мужчины входят в ритм, делая удары синхронно. Со стороны Ники слышу такие же ритмичные звуки трения гениталий.

Теперь я могу сконцентрироваться на скольжении пениса во влагалище. Плоть на нем не такая толстая как у пениса Паши, она не полностью закрывает головку и при движении выходит из меня, скользя по складкам влагалища, словно пальцы арфистки перебирают "струны" моей "арфы". Струны вибрируют, мои нервные окончания созвучно зазвучивают с ними. Я сильно изгибаю спину, изменяю "настройки арфы" — папа начинает аккомпанировать мне, стонет так же, скоро кончится. Давай, мой родной, наполни моё влагалище спермой, сегодня и ещё три дня после, можно! Паша внезапно вынимает пенис и брызгает спермой в мою сторону — две первые капли достигают меня, попадая на нос и глаза. Папа повторяет за ним — Даша делает то же самое.

— Паш, ой, прости! — Внезапно раздаётся крик Ники.

Я поворачиваюсь и вижу сестру, которая сидит на месте, словно готовится к чему-то. И "смеситель" с таким интересным краном начинает выливать золотистую жидкость. Фу, Ника! Мыть рот мочой? Что-о-о? Даша! Тебя тоже этому научили?

Это какая-то странная гипнотическая ситуация - я сама начинаю подставлять рот под струю. И в этот момент папа подходит и начинает обливать нас троих. А Ника ещё и мастурбирует! Кажется, что она просто мылится, но на самом деле она энергично трёт свои половые губы. Я снова застаю себя на мысли, что повторяю за ней эти развратные действия.

Поток жидкости из "кранов" постепенно иссякает. Отлично, теперь можно лечь на траву.

— Ника, продолжайте игру. — Павел говорит со своеобразным возбуждением. Я поднимаю голову - мой муж лежит на траве, а над ним стоит Ника и мочится. Она также ополаскивает зубы. Обливает член. Даша, хихикая, тоже повторяет за Никой. Папа приглашает меня к себе.

Я постараюсь для тебя, дорогой. Папочка даже пьёт мою мочу, подставляет свою голову, свою лысину. Возможно, волосы начнут расти!

Как только я выдавила последние капли, раздался звук грузового автомобиля. Павел! Ты куда без одежды? Ах, просто в баню.

За полминуты он смывает запах мочи с себя и быстро одевается.

— Вы часто так развлекались? — спрашиваю у Ники.

— Раз в следующий день, потом ещё один раз и сегодня днём, до вашего приезда. Мне так захотелось быть его женщиной. Вижу, что это не очень нравится тебе..., а я бы каждый день мылась бы таким образом. Даша, а зачем ты присоединилась?

— Я всего лишь попробовала, но мне это не понравилось! — перебиваю я девочку и внушаю ей свою точку зрения. — Ничего приятного, правда?

— Я подумаю об этом. А где мама и Настя?

— Мама позже обсудит с тобой этот вопрос. У тебя есть небольшая ранка. Давайте сходим в баню, помоемся, применим специальные процедуры. Тебе было больно?

— Боль и наслаждение — два близких чувства. Я хорошо с ними справляюсь. У тебя есть такие чувства?

— Вот, возьми спринцовку... Я заболела после первого раза с Пашей, а когда выздоровела, боль превратилась в удовольствие. Твоя боль тоже исчезнет.

— Мне нужно распутать косу, она мокрая. Поможешь мне?

Мне нужно научиться ладить с дочкой. Я развожу волосы, убираю красный лоскут, который заменяет бант. Лью шампунь из ковшика на волосы и распределяю его. Даша сидит и выдерживает все это время. После повторного мытья волос ополаскиваю их из ковшика.

— Я тоже хочу помыть твои волосы.

Вскоре появляются мама и Настя. Такое же блуждающее взглядом на лица близких имела я после объятий с мамочкой.

Настя обратила внимание на мою попу.

— Сестричка, встань, я посмотрю полосы, оставленные прутьями. — говорит девушка, осматривая мои "рисунки". — Муж сильно наказал тебя. У нас с мамой все прошло хорошо, только вас, грешниц Павел бил сильно.

Настя забралась на верхнюю полку, где лежала Зинуля. Сев на ее мягкие ягодицы, прижалась к спине и обняла за плечи. Я не знаю, делала ли она маме оральное удовольствие, но расслабление мамочки соответствует ее удовлетворенному состоянию после оргазма.

В парную заходят остальные — Павел и папа с Никой. Места мало, но Даша садится на колени к своему мужу, а я усаживаюсь на колени папочки.

Муж сообщает, что дом дедушки больше не будет сдаваться — я буду жить там с ним и девушками.

— Пора решать, что делать с монетами. — говорит он, поглаживая Дашу по бедру.

— Скоро приедут наши новые родственники, мы устроим для них приключения с поиском клада, а потом решим, что делать. — Мама перевернулась, подложила руку под голову, а Настя все еще лежала на ее груди.

— Но как спрятать сундучок в землю, чтобы не оставить следов? — спрашивает отец.

— Даша, а у нас в доме есть чердак... ? Это как второй этаж, но под потолком. — объясняет муж.

— Нет, только в леднике. Помнишь, Настя, ты там когда-то была и что-то исправляла?

— Там так тесно и полно пауков. Я просто положила кору березы и лишайник.

— Вот туда мы и спрячем наше сокровище. Будешь делать это ты, Настя. — говорю я, уже сидя на коленях мамочки девушке.

Ее глаза горят янтарным огнем от возбуждения, ее киска наверняка выделяет мамиными соками.

— Мне здесь жарко. — Голова Насти находится самая высокая точка комнаты, где очень жарко.

Паша ставит Дашу на пол и помогает Насте слезть. Она выходит в прихожую.

— Милая, мне нужен массаж. — Обращается папа к маме. — И не только... Я не привык к худеньким девушкам. — Он мне подмигивает.

Мы, толкаясь, смываем пот с тел и оставляем старших. Ника с Дашей идут готовить чай.

— Настя, мама спрашивала, когда у тебя будет следующая менструация?

— Спрашивала, но я не понимаю в днях. Ты научишь меня?

— Конечно научу. А Даша знает о своей менструации?

— Я тоже не знаю об этом. Зачем нужно это знать?

— Вы с Дашей еще слишком слабы, чтобы иметь хороших детей. Когда вы окрепнете, мама разрешит вам рожать.

— А тебе мама разрешила?

— Да. И через три дня муж будет стараться. Будешь, Паш? — спрашиваю его просто так, чтобы он включился в наш разговор.

— Я буду делать это с большим удовольствием. Вспомню все этапы, которые проходили с Никой. А сегодня пора прекратить мучить девочку. Ведите ее в наш дом, приготовьте постель и приходите пить чай.

В моем новом доме есть три кровати: одна широкая полуторка и две узкие односпальные. Я уже начинаю задумываться о том, как украсить дом, но сегодня у меня запланировано провести время с Настей. И это отвлекает меня от мыслей о дизайне.

Я уже видела интимную часть Насти. Она такая же тощая, как и у Даши, и практически не заметны губы.

Так! Для сегодняшнего дня все приготовлено! Мои любимые простыни я разложу завтра, а сегодня буду использовать те, что достались мне в наследство от родственников.

К вечеру погода изменилась: пошел холодный ветер с горы, а Настя пришла в одном легком платье и замерзнет до тех пор, пока дойдет до дома своей матери. Я открываю сундук. Там есть женская одежда и большой цветастый шарф. Он немного пахнет нафталином, но он хорошо согревает девочку.

Столы снова перенесены в дом, мы садимся пить чай. Муж предлагает завтра разгрузить материалы и съездить в монастырь. Поехать он предлагает на тягаче, оставив фуру здесь.

- Как вы относитесь к идее создания музея-заповедника? - спрашивает он. - Пусть те, кто хочет узнать о жизни старообрядцев, приезжают.

- Ты же говорил, что дорога туда ужасная! - напоминаю ему я. - Может быть лучше разместить этот музей здесь? И клиентов будет больше.

- Отличная идея! - загорается мама от нашего предложения. - В каждом доме будут проживать твои жены, изготавливать сувениры и заботиться о детях! Но для этого нам нужно как можно скорее решить вопрос с номерами.

- Мы с Настей умеем ткать рядки из льна. Ника просила научить ее прясть нити.

- А я умею печь вкусный хлеб, - добавляет Настя свой вклад. - В доме моего дедушки есть отличная печь.

- Тогда нам точно нужно ехать на тягаче, чтобы привезти станок и остатки вещей, - окончательно решает Павел.

- А также пора замульчировать картофель... - вставляет Даша.

- Тогда поступаем так. У дома остается Даша с животным. Ника будет вести хозяйство. А остальные отправляются с нами на автомобиле.

- Паш, я придумала что-то интересное. Посмотри карту Google. Может быть более удобно проехать через лес на квадроцикле!

- Вот какой я глупец! Конечно, так точно! Принеси их сюда... Губы говорят, принеси мне для поцелуя... м-м-м, молодчина!

- Девушки, а теперь предлагаю разобрать вещи из Омска и посмотреть, что вам подойдет. Вероятно, лифчики...

- Стоп! - Громко говорит муж. - Я совсем забыл. На нашей территории девушки и женщины не обязаны носить белье!

- Мы полностью тебя поддерживаем! Ведь так, доченьки? Я буду ездить в город без трусов.

- Ой, мама, ты шалунья! - Растягивая слова, сказала Даша.

- Но ты же помолишься за меня? - Зина притянула Дашу к себе, поцеловала в губы. - Ты сегодня будешь спать со мной.

- С тобой? В одной постели? А как же сперма с утра... ? - Насте ведь тоже нужно поправиться. Ты уже полнее Насти! Вот есть за что взяться. - Мама шутливо потискала ее прыщики. - Правда вот здесь, - мама, задрав ей подол, попыталась оттянуть кожу на лобке, - мужу неудобно.

- Родные мои, да здесь действительно по прямой менее одного километра. Завтра возьму топор..., обрез, плотную одежду и отправлюсь строго на юго-восток. Там рядом какое-то озерцо. Мама, разве ты не знала о нем?

- Как-то вылетело из головы. Оно без названия. По-моему, около тридцати метров шириной и примерно сто метров в длину. Просто езжайте через лес с Верой. У обреза есть патроны?

- Парочка всего, но думаю, это остановит волков.

- Летом волки не нападают на людей, тем более если мотор шумит. - Произносит свое знание папа. - А вот если лось или олень...

— Уничтожили всех...

— Волки, ведь не глупые, будут искать пищу в других местах, когда голодные времена наступят. Так что... если мы найдем лося или оленя, можно будет использовать их мясо, чтобы не покупать на рынке.

— Нет. Пока мы не страдаем от голода. Отказываюсь превращаться в живодера, которые убивают животных только ради одной части тела или рогов. Это неправильно. — Сказал муж, и я поддержала его согласием, кивая головой. — Настя, ты знаешь, какую из коров можно считать самой молодой? Ее нужно передать Василию.

— Ту у которой два черных соска. Отец Захарий привел ее две зимы назад, но она уже дает молоко.

— Ника, позволь Васе забрать ее после того как мы закончим доение. Вера, идите...

Я поняла почему мы должны были уйти первыми. Настя взяла свою ночную рубашку и зубную щетку. Верный остался возле дверного проема этого дома.

После похода в баню Настя еще не причесалась, и я помогла ей. Затем заплела ее волосы в две свободные косички.

— Где мне спать?

— Сегодня ты будешь спать с нами. Давайте почистим зубы...

После этой процедуры я провела ее к кровати. Стою и рассматриваю цвет ее глаз. Днем они казались зелеными, а сейчас синими. Ее веки никогда не были украшены косметикой, ресницы на них необычайно густые и длинные.

Медленно я потянула подол ее платья вверх — ресницы-мотыльки мгновенно начали двигаться, веки при этом сталкиваются с блеском роговицы. Когда платье на секунду закрыло лицо, на щеке появилась капля — я отлизала ее. Когда мое платье скрыло Настю, уже успевшая образоваться следующая слезинка. Я отлизнула каплю и поцеловала тонкие губы. Настя обхватила меня за шею, а другой рукой за талию. Я провела язык к ее языку, сплетая их вместе, приглашая к такому танцу.

Мое сердце стремится догнать пульс Насти, но это невозможно — ее сердце бьется так же быстро, как у колибри.

Замечаю, что занавески не прикрыты плотно, и это фасад дома, кто-то из водителей мог бы выйти прогуляться... Подтягиваю их...

— Ты целуешь как Павел.

— А мама? Она тоже целовала?

— Мама целовала языком... Но только там...

— А ты... туда?

— Да-а-а-а.

Я влеку ее к постели, начиная с губ, переношу поцелуи на грудь. О Боже, у меня были такие проблемы с прыщиками до начала менструации. Мои бедные, вы точно не росли в Бухенвальде? Ребрышки... Животик поднимается навстречу. Где же у тебя матка, милый? Нежные волоски... Таз поднимается к моему лицу. Это портит картину — кости очень видны.

— Опустите задницу и прижмите ножки руками... вот так... Какая ты здесь сладенькая.

— Мама тоже так сказала, но потом я попробовала — она соленая. И у мамы... но это вкусно... О Боже! Как вы... это... делаете?

— Я научу тебя всему, сейчас молчи.

Малые губки с синей каймой, как у Ники, едва видны между немного большими внешними складками. Вагина легко сокращается при касании пальцем и выделяет влагу. Лизну его, как только появляется капля. Утолив немного жажду, раздвигаю губки и любуюсь яркорозовым полотнищем с двумя отверстиями. Это моя мечта — играть язычком на таком инструменте.

Тонюжусь как могу, засовываю палец в одно из отверстий... Пластина задрожала и издала звук, напоминающий стон девушки.

Мне нравится слушать исполнение шаманских трелей Оленой Подлужной. У меня есть варган в своих вещах, который я купила у алтайских ремесленников. Я даже пыталась научиться играть на этом простом, но для людей без слуха оказавшемся сложным инструменте.

Но теперь я, высвободив первую ноту из горла Насти, обнаружила нужный ритм. Я делала кратковременные паузы и несколько раз потягивала за край простыни. Скоро послышались шумные топот копыт стада лошадей и ржание молодой кобылицы. Вой волчицы... и руки отпустили ножки, которые упали на постель.

Я даже не заметила, что моя интимная область также вибрирует, отнимая силы, которые я потратила на этот вечер. Я легла рядом с девочкой. Павел появился незаметно - видимо, он не стал прерывать мою игру.

- Паш, это замечательно. Говорят, где-то делают операцию по исправлению плевы. Давай восстановим ее и тогда ты сможешь поиграть?

- Значит мы отложим материнство?

- Я... фантазирую. Настя, наш муж пришел. Ты готова?

- Я... , извини Господи. Я была готова еще в первый день, как увидела его. Мне это открылось, когда отец Захарий начал обучать нас с Дашей езде на велосипеде... Еще прошлым летом. Даша молчит, не хочет поделиться своим секретом... Мама сказала, что боль ничто по сравнению с... экстазом. Верно, она сказала... ? Поцелуй меня еще раз...

Я целую ее губы, Паша прикладывает руку к животику. Я помогаю девочке принять нужную позу. Взглядами встречаемся в шесть глаз и видим, как головка, покрытая вагинальными выделениями, прикасается к входу.

Нет, мне становится плохо - это гигант по сравнению со щелью Насти. И он не помещается между стенками раковины! Настя плачет. Плачет изо всех сил. Нет! Нужно больше лубриканта. Я поднимаю девушку и усаживаю ее на колени Павла. Сама я садится на его половой орган - моя лубрикация более густая и ее значительно больше. Пара минут трения должно хватить.

— Настя, может перенесем? — Я спрашиваю, прежде чем освободить место?

— Бог поможет мне.

Мы готовимся снова. Павел ласкает губами, прижимается к входу.

— Настя, не спеши. Притисни, поднимись, еще раз притисни. Губки расслабятся... Ты же помнишь, как Ника делала?

Девушка опирается на мою спину, сжимает зубы и начинает делать то, что ей сказали. Головка плавно проходит через узкие лепестки.

— Боже, позволь мне принять его в себя! Прошу тебя! А-а-а-а-а-а

Как ты будешь рожать, дорогая? У меня такой широкий таз, что даже член не влезает! Нет! Влезает. Настя теряет сознание и не может стоять на ногах. Сейчас она лежит на груди своего мужа.

Я поглаживаю ее по выступающим позвонкам. Павел знает не шевелиться... И крови так мало в этом теле — можно было даже не ставить полотенца под Павлову попку.

Настя приходит в себя, искажая от боли лицо, она пытается улыбнуться. Она выпрямляет тело. Я встаю, приношу ей воды. После небольшого глотка она улыбается.

— Теперь я жена, а не девственница! — Она смотрит на свой живот. — Мой муж, ты здесь. — Она указывает на область живота. — Везде боль. Во влагалище, в животе, у меня сильно болит матка. Можно мне встать? — Поднимаясь, она пару раз вскрикивает.

Мы закутываем ее одеялом и ставим к стенке.

— Спи, мы помоемся. — Я осознаю неуместность продолжения акта рядом с ней и отводлю Павла в душ.

Промыв член от слизи и крови, я разрядил напряжение мужа минетом.

Павел.

— Как ей сказать, что возможно она не сможет стать матерью? Сможет ли она вообще принимать участие? — Спрашиваю у Веры.

Мы улеглись на тесную постель, где только боком можно разместиться.

— Может быть, через некоторое время она восстановится, кости изменятся... Мне врач сказал, что я буду легко рожать.

— Ты показывала свои интимные места мужчине? — Шуткой я пытаюсь отвлечь любимую от печальных мыслей. — Давай прекратим! Ты возбудилась?

— Я уже готова лежать на скамье стыда. Он так с большим интересом рассматривал анатомию моей промежности, давил на лобок изнутри, так что мне приходилось непроизвольно двигаться в его руках. Из-за жаркой погоды он был одет в синий халат. Его обнаженные и волосатые ноги огорчали меня. Я представляла, что он без одежды и его член может проникнуть сквозь застежки. О Господи. Мой муж, я испорченная женщина! Я настоящая развратница! Только сейчас я осознала, что если бы он взял меня здесь, то я не смогла бы его оттолкнуть. Черт возьми! Да?... В ящике я видела ремень солдата. Накажи меня, свою шлюху-жену. Избей и запри в той комнате, чтобы я молилась день и ночь. — Ремнём я могу убить тебя. Пойдем на площадь, там ещё есть прутья. Скажешь сама, когда остановиться.

Ревность во мне вспыхнула. Сначала я думал, что она играет со мной, но матерные слова говорили о серьезности нашего разговора. Уже стемнело, мы пошли голыми и босиком. Верный лежал у порога и проводил нас до скамьи.

В окне, где обычно спит мама, горит свет от торшера. Оконце открыто.

Вера легла на скамью. Ведро с прутьями все еще стоит на том же месте, где его оставили ранее. Я проверил силу удара на своей ноге. Да, этого будет достаточно силы. Жена дернулась, но не произнесла ни слова. Я считаю удары, а Вера только сжимает зубы. Я слышу их скрип. Когда счет достиг тридцати, вышли мама и папа.

— Что вы здесь делаете? — Мама не поймет, что это похоже на игру, но свист розги довольно тонкий.

Мы с Верой молчим. Шестьдесят ударов изматывают меня, но не жену.

— Папа, ей нужно что-то выбить. Я устал, давай ты. Хлещи серьезно.

Мама закрыла рот ладонью. Отец хлестнул раз, другой... Свист стал более низким.

— Папа, сильнее..., ещё..., ещё, папочка!

Теперь я уже не мог вынести этого. Встал между ней и отцом. Затем поднял Веру на руки. Она обвила меня руками, а затем охватила его ногами сверху. Вера заплакала громко. Начавшаяся истерика жены перекинулась на маму. Она также обняла меня за шею одной рукой, а отец прижал к себе другую рукой и Веру. У меня тоже потекли слезы. Так мы стояли минут десять, успокаиваясь постепенно.

— У меня кровь текла...

— Пойдемте в баню. — Предложила мама.

В предбаннике я уложил супругу на стол. Кажется, мы перестарались. В некоторых местах кожа лопнула и начала кровоточить. Мама развела марганцовку и омыла ранки. Она начала на меня ругаться, выспрашивать, почему мы так сделали, но мы оба молчали — это дело между мужем и женой.

Вера продолжала лежать верхом попкой на столе, а мы сели на диван. Жена рассказала о проблеме Насти. Отец высказал предположение, что возможно нужен мужчина с небольшим членом.

Мы трое зашипели и заворчали на него. Мама сказала, что даже под ее ласками Настя не особенно возбуждалась.

— Я достигла ее экстаза. — Начала рассказывать Вера. — Язычком теребила ее клитор. Паш, как тебе, понравилась моя игра на таком инструменте?

— Я даже удивился, как ты так делала. Она действительно улетела на минуты на три.

Вера устала от жёстких поверхностей и решила сменить положение, присев на попу, потом боком на бедро, опираясь на руку. Я заметил, что она всё равно не чувствует себя комфортно. Решил поднять её на руки. Теплое тело Веры, пахнущее женственностью, разжег моё вожделение. Мои родители заметили мой возбужденный состояние. Отец прикоснулся губами к её уху и что-то прошептал. Крупнейшие животные и птицы стали предметом нашего обсуждения. Затем мы углубились в исторические рассказы о динозаврах и доисторических птицах. Иногда перехватывая дыхание, мы сидели на стволе дерева, пили воду и слушали щебетание птиц.

Когда мы приехали к уединенной обители, Даша заплакала. С ностальгией она осмотрелась по дому, заглянула в каждую комнату и вдыхала аромат проживания.

— Давай найдем что-нибудь поесть, — предложила она. — В холодильнике остались банки с маринадом. На грядке растет редиска. Сухари... Они точно есть у отца. Там под кроватью стоит сундук.

Она побежала в тот дом, где скончался Захарий. Плоский сундук, обитый железом по углам, чтобы мыши не прогрызли его.

— Я ведь про него забыла. Папа хранил здесь запасы на случай голода. Господи, только бы сухарики не пропали.

Я открыл ящик... Вместе со сухарями мы обнаружили ценности обители. Даже деньги времен СССР. Довоенные и послевоенные.

Даша внимательно выслушала мой рассказ о финансовых отношениях. Разумно рассуждая, она спросила, сколько денег здесь имеется.

— Нужно тщательно пересчитать, — я откусил кусок сухаря и запил его рассолом огурцов, — узнать информацию о стоимости каждой банкноты по отдельности. Некоторые из них можно использовать детям для игры в магазин, а коллекционеры могут предложить за другие значительные суммы. Ты что-нибудь ещё не забыла?

— Давай вместе осмотрим каждый из домов, может быть, что-то забылось, возможно, одна из сестер случайно положила что-то и забыла об этом.

Во всех домах были полы из глины. Печи были кирпичные, с большими отверстиями, в которые мог влезть взрослый человек, а под потолком находилась лежанка.

— Я испачкаю свою одежду. Сейчас найду свою старую и переоденусь.

Даша пошла в другой дом и вернулась уже в сарафане. Она залезла на лежанку, посмотрела под тюфяком и заглянула в печь. В печурке, которая использовалась для сушки обуви, она нашла большую деревянную кровать. В других домах они обнаружили деревянные спицы и низкие бусы из стекляруса. Там же был цветастый платок, хотя такой старый, что развалился после того как Даша неаккуратно стряхнула с него пыль.

Я предложил перенести всю одежду и обувь в дом Захария и сложить их на печи — ведь это были типичные вещи староверов, которые могли послужить примерами для пошива простой одежды.

— Я разведу баню, она сильно запылена.

Даша пошла быстрым шагом в баню, а я решил осмотреть крышу ледника. Дверь в него была тяжелая, из толстых досок, на таких же навесах, какие я видел в фильмах о крепостях. Над дверью была небольшая арка в форме окна. Да, сундучок пролезет через нее. Нужно будет спрятать его здесь завтра и посыпать его немного пылью. Может быть, пауки снова позаботятся о создании паутины.

— Даш, помнишь ли ты как строили этот нужник? — Мне показалось, что он не такой древний, как другие в Гнезде.

— Что-то подобное я помню из своего детства, но не могу точно сказать. Я заварила свежие листья малины и смородины, скоро будем пить чай. Позвони домой...

Да, я полностью забыл о своих обязанностях. Вера сказала, что папа и мама уехали в город к Никите и взяли с собой компромат на Корчмаря. Можно сказать, они начали разрабатывать Таисию. Посмотрим, чем все это закончится.

Даша принесла металлический котелок с кипятком, в котором завяли листья кустарников. Чай и хлебцы снова утолили голод.

— Завтра сюда приедем, приготовлю ягодный напиток. Паш, я тут подумала... перестань меня критиковать. НО, если это доставляет тебе удовольствие, я буду терпеть. — Быстро добавила она.

— Я не буду делать ничего, что тебе не приятно. Прямо здесь, среди этих стен, которые сохраняют тепло Захария, я обещаю — ничего, что вызовет у тебя отвращение и боль.

— И в какую бы то ни было дырочку не нужно.

— Если сама попросишь, не буду. — Погладил её по щеке, стирая следы слез. — Здесь лучше построить современный большой дом...

— Лучше... шесть маленьких...

— Лучше шесть средних домов для моих жён и мамы...

— И для наших детей... Вдали от дороги...

— Если получится продать коллекционные монеты за достаточную сумму, то так и сделаем. В Гнезде будет отель и музей, а здесь мы будем отдыхать.

— Объясни мне, что такое музей.

— Это дома или парки... сады, где посетители могут узнать о жизни человека, о его быте, ремесле, увлечениях... или прошлой жизни на планете. Когда мы откроем там музей, ты просто будешь жить там, заботиться о нашем ребёнке, прясть и ткать. А любознательные люди, как ты, дорогая, заглянут в твой дом, осмотрятся... и унесут кусочек знания о быте староверов. Через несколько лет..., может быть десять..., я повезу вас в другие города, покажу иместные музеи.

— Но как я буду жить и там и здесь? Люди должны видеть меня кормящей грудью дочь?

— Не настолько явно... Это будет такая же работа, как здесь дома, только начинающаяся в десять часов и заканчивающаяся в пять-шесть... — Мы и не заметили, как она села на моих коленях, я держу её за талию. — А вот чтобы кормить ребёнка... тут надо увеличить что-то... примерно в пять-шесть раз.

На изголовье кровати лежал сарафан, а рядом с ним была моя джинсовая рубашка. Когда я встал, чтобы снять штаны, Даша выбежала из дома и громко засмеялась. С эрекцией неудобно бегать, но она сама не стремилась убежать. У неё развевались косички, банты выпали на траву и украшали её яркими завитушками.

Даша упала рядом с бантами и начала кататься по траве, радостно смеясь. Я тоже упал рядом и присоединился к её смеху. Посмотрели друг другу в глаза после того, как отсмеялись. Я отодвинул прядь волос с лба Даши и поцеловал её алые губы. Потом придвинул её тело ко мне.

— Моя жена, мама вчера мне сказала — Даша положила ухо на мое сердце — что когда я почувствую приближение менструации, то ты можешь оставить свое потомство внутри меня. И я чувствую, что они скоро начнутся. Сегодня или завтра утром...

— Ого! Тогда нам нужно поспешить! Я наполню твою вагину своим семенем. Давай заняться этим сейчас, а потом принять ванну — чистыми...

— И мы опять испачкаемся и снова примем ванну...

— Пися может устать...

— Моя?

— У меня не пися, а пенис или член, или фаллос, или как я люблю его называть - лингам.

— О-о-о! У твоего органа так много имён. Как у Господа девяносто девять имен. — Даша переместилась на мои голени и прижалась щекой к лингаму. — Твердый... красивый... горячий... наказывающий болью... доставляющий наслаждение... дарующий потомство... Боже, Боже, я благодарна Тебе за участие в моих делах.

С последними словами Даша поднялась вверх, направила пенис в свою вагину и медленно опустилась на него со стоном облегчения.

— Боли стало лишь небольшой каплей. — Она замерла, прощаясь с болью мысленно. — Паш, кто была твоя первая женщина?

— Мама. Это произошло зимой в том доме, где она будет жить с папой и Никой.

— Когда наша дочь вырастет, ты станешь ее мужем, а она для меня будет как сестра. Замечательно!

— Только в нашем ските такое возможно, в других странах это считается большим грехом и может привести к наказанию. Больно? Может быть, остановимся?

— Боль и удовольствие - мои спутницы..., удовольствие придет вскоре. Ляг на меня... Мне это нравится...

Боясь повредить ее ребра-косточки, опираюсь на локти-колени. Произвожу медленное движение. У Даши слезы текут из глаз, а улыбка расцветает на ее губах. После первых десяти движений - слезы прекратились, глаза загорелись страстью. Губы приготовились издать вскрик... Бедра напряглись, подняли таз, опустились. Снова движение вверх - вниз. Еще несколько движений и Даша создала связь, замирая - ее влагалище охватило пенис, я могу двигаться только с большим усилием.

Отойдя от паралича, она опустила задницу и обхватила мой таз ножками. Изогнув спину почти под прямым углом, она двигает задницей навстречу мне. В следующий оргазм Даши я тоже не выдерживаю и кончаю. Удары спермы, как пощечина кожей, болезненны, но чертовски прекрасны - жена успевает и восхититься, и издать стон.

Замок ног постепенно разрушается, ручки держат мое лицо, а губки благодарят шепотом и поцелуями.

— Еще два шага — забеременеть и родить. Тогда мы, девушки, становимся настоящими женами. А сейчас я чувствую, как эрекция исчезает. А я в детстве думала, что он на самом деле остается там, и на нем растут ручки-ножки. Паш, поднимайся... там, кажется, ползет муравей, будем надеяться, что он не залезет во влагалище.

Да муравей и не один собирали жидкость, вытекающую из половых органов. Сейчас оно не казалось совсем уж маленьким, скорее аккуратным кольцом, как коралловый атолл с закрытым внутренним озером. Даша отшвырнула насекомых, собрала пальцем каплю и проглотила.

— Нельзя дары природы просто так терять. Я в этом деле алчная... Есть сперму и получать удовольствие... А ты свою сперму пробовал...? Как?

— Мама научила.

— Хи! Я подумала, что достиг ртом и... хи-хи-хи!

— Бывают такие гибкие девушки, которые могут достать свою интимную зону... Половые губы.

— Зона — гона — губы... Пойдем покупаться, чтобы не проезжать по лесу в темноте.

— Да, ты права. И за это я тебя наградю... Потом, подожди.

Даша всего лишь разжигала печь для подогрева воды. Мы помылись, вытерли тела старыми льняными полотенцами.

Пока Даша вытирала волосы, я сложил наши одежды в багажник квадроцикла. Даша заплела косы с помощью красных лент, завязала голову платком.

— Поедем домой голыми. Вспомнишь же, как тебя трясло по дороге сюда?

— Ой, какой выдумщик! А с половым членом ничего не случится?

— В такой упаковке, как у тебя, не случится. Только сначала тебе... — Мне не пришлось продолжать разговор...

Даша вскочила мне на колени, повернув задницей ко мне.

— Нет, повернись, ты охватишь меня конечностями.

Видимо мое предложение оказалось самым удачным, потому что она покраснела и повернулась:

— Я не так поняла. Я думала — вдруг пенис выскочит и войдет в любую... Глупая... Господи, прости меня грешную. Может быть, я должна надеть сарафан — комарики, цветочки...

— Надевай. Только ты должна следить, чтобы подол не задел половые губы.

— Ох, какое забавное приключение — сарафан в писке. Хи-хи-хи.

Пока Даша отбежала за платьем, я, задумавшись, решил немного полежать. Но, словно солдат перед генералом, вытянулся в струнку столб.

Жена нашла тряпичный поясок, закрутила его вокруг талии и закрепила под ним подол. Я начал медленно двигаться в сторону дома. Автомобиль потрясало на корнях сосен и ухабах почвы. Тело начало дрожать практически сразу же — Даша перестала дышать и испугала меня. Я полностью сбросил газ, двигатель работал на холостых оборотах, которых хватало на рывки вперед, словно оргазмирующее тело.

Рефлекс заставил расшириться грудную клетку, и жена быстро вдохнула воздух.

— Раз. — Поставила галочку в своем сознании Даша.

Я повернул ручку акселератора — опять тряска на корнях. Жена начала оглашать лес криками восторга, которые звучали уже вчера.

— Два. — Я не сбрасывал обороты, а Даша не теряла способность дышать...

— Восемь. — Объявила она, когда я заглушил двигатель у дома. Вера с сестрой и Настей встретили нас у въезда в лес.

— Муж мой, — обратилась Вера, — ты оставил нас одних лишь для того, чтобы посчитать количество удовольствия на новой дороге?

— Ну так как Ника, — я посмотрел в улыбающиеся глаза Ники, — любит наслаждаться другим моим навыком - омывать ее тело мочой, а у Насти не заживает ранка, то утром ты едешь со мной в скит. Одежда будет такая же, как на Даше. А пока не мешайте Даше пополнить запас протеина...

— Так это значит, что «пополнить запас» чего-то для меня это выпить кисель... ? Да, сестрички, лучше не мешайте мне...

... Родители вернулись довольно поздно, но мы дождались их. По внешности отца было видно, что он испытывал ревность к Зине, а по виду матери можно было сказать, что результат превзошел ее ожидания.

— Никита и Эдуард Корчмарь - самые заклятые враги. Эдик стремится занять высокий пост в региональном управлении. Тогда он сможет начать официальное преследование Шудегова Ильи Захаровича, ставленника Никиты, который также хочет занять этот пост. В общем, это политика. А у тебя есть компромат...

— НАШ компромат — поправила Ника.

— ВАШ компромат поможет Никите.

— Как? — Ника уже полностью заинтересовалась этой идеей.

— Не знаю точно. Но явно намекнул на то, что я получу какую-то выгоду, которую ты, дорогой мой, считаешь чисто физическим удовольствием. Через три-четыре дня он позвонит и сообщит о результате. План на завтра не меняется? — спросила мама.

— Нет. Даша и я останемся дома, а остальные отправятся в поселок. У нас с Дашей есть некоторые планы..., но об этом... поговорим завтра вечером.

— А мы с Верой решили продать квартиру в Р-во.

— Так как мы уже полноценная семья, то дополнительные финансы нам точно не помешают. Туда поедут я и Ника, а ты, папа, должен будет завтра подписать доверенность, чтобы помочь Павлу с хозяйством.

— И мы поедем туда на Вольво, чтобы загрузить все ценности. — Ника уже целые сутки не могла оторваться от меня и уселась на свободное колено, так как Вера занимала другое.

— Муженька мой, мамочка, папочка, разрешите и мне поехать с ними? — Даша стремилась сдержать слезы.

И будет ли это проявление радости или горе о прожитых напрасно годах - это зависит только от меня.

— Тебе обязательно нужно узнать величие Его творения. — Я знал, что эффект от временного отсутствия Даши будет гораздо сильнее, чем те усилия, которые она могла вкладывать в хозяйственные дела семьи.

Третьего колена у меня нет! Но это чудо с косичками нашла выход — охватила меня за шею руками и ногами за таз. Омывая мoё лицо солью своих глаз, целовала мoё лицо.