Освящение места рождения

- Мама! Я хочу тебя... .

- Дверь! Кто-нибудь может войти.

"Чад, прекрати!" - горячо прошептала Вильма.

Чад стоял у нее за спиной, крепко обхватив за тонкую талию, тесно прижавшись пахом к ее мягкой заднице. С прикосновением к шее слегка увлажненных губ хорошо ощущался твердый член, уткнувшийся ей в прорезь между ягодицами. (Русские Виртуальные давалки! - добрый совет)

Эта была чересчур далеко зашедшая игра, которой следовало положить конец.

"Чад! перестань!"- еще больше разгорячившись, негромко повторила она снова.

В ответ он обнял ее еще крепче.

На своей шее она чувствовала влажный след от поцелуев. Затем он стал игриво покусывать мочку уха.

По ее телу пробежала мелкая дрожь.

"Черт возьми! Я словно кукла, которой он управляет, дергая за ниточки" - подумала она.

"Твой отец в соседней комнате" - приглушенно выдохнула она из себя. Через ткань ее домашнего халата Чад ощущал приятное чувство от соприкосновения своих накаченных бицепсов с распластавшейся на его голых руках пышной грудью.

Он на миг приподнял голову. На ее шее успела образоваться бледно-коричневая от покусываний складка

- "Он смотрит бейсбол и ничего не слышит" - ответил Чад.

- "Отпусти меня!" - сказала она с несколько нарочитой строгостью - "Сейчас же!".

Она вцепилась своими маленькими мягкими ручками в его ладони. При тщетной попытке освободиться от объятий ее задница изрядно пообтерлась об его стоячий член. (Главный герой и его мама предаются разврату! - прим. ред.)

"Поцелуй меня как в прошлый раз и я отпущу тебя" - ответил он.

"Не-е-ет!" - простонала она, пытаясь изо всех сил вывернуться. Но она была слишком слаба против него.

"Только один поцелуй, и я тебя освобожу" - слегка ухмыльнувшись, повторил он.

Зачем она в прошлый раз с ним так крепко поцеловалась? Теперь он ждет это как само собой разумеющееся.

Она озабоченно вздохнула.

Он развернул ее спиной к холодильнику и, обхватив за ягодицы, приподнял так, что она едва стояла на цыпочках. Она закрыла глаза. Он впился ей в губы. Она не отвечала на поцелуй, но и не сопротивлялась, оставаясь внешне отрешенной. Он был как две капли похож на своего родного отца, первого мужчину, лишившего ее невинности, который в то время был как раз в этом юном возрасте c ненасытной потребностью в сексуальном удовлетворении.

Она позволила ему раздвинуть языком губы и проникнуть в рот. Поддаваясь натиску, сама откинула спину немного назад, позволив ему чуть-чуть навалиться на себя, невольно еще сильней прижавшись к уткнувшемуся ей в передок члену.

Затем, одной рукой, задрав подол халата кверху, и, быстро расстегнув ширинку, Чад вынул из шортиков свой возбужденный член и со всей силой уткнулся им ей прямо в промежность. Полупрозрачные бикини прикрывали половую щель лишь настолько, что из-под них выступали в наружу яркие рыжие волосы. Вместе с тканью трусиков головка члена немного утонула в прорези и складках ее мягкого интимного органа.

"Он зашел слишком далеко. " - подумала она. Но насколько далеко зашла она сама?

"Дорогой, принеси мне еще пива" - послышался голос из соседней комнаты.

"Где этот чертов Чад? Он может пропустить хороший занос, если не притащит свою задницу сюда обратно. ".

"Иду, пап!" - освобождая мать из своих объятий, выкрикнул он хриплым голосом и с большой досадой, так как был очень близок к своей заветной цели. Оставалось только, даже не снимая с нее трусики, быстро оттянуть пальцами переднюю узкую полоску эластичной ткани чуть-чуть в сторону и резко вонзить напрягшийся член в эту женскую мякоть.

Но повелительный голос отца подействовал отрезвляюще. Он не успел и не решился сделать этот отчаянный и рискованный шаг.

Не менее отрезвляюще этот голос подействовал и на нее. Она оттолкнула его и облегченно выдохнула из себя весь воздух, словно избежала катастрофы. Поправляя и разглаживая подол халата, она непроизвольно бросила взгляд на его очень толстый член, несравнимо более крупный, чем у мужа.

Она поглядела сыну прямо в глаза и укоризненно покачала головой. Затем повернулась к кухонной мойке и вернулась к прежнему месту, за которым перед этим готовила еду для назначенного на текущий вечер барбекю.

Чад, быстро спрятав свой член, достал из холодильника две баночки пива и направился в гостиную.

* * *

В этот день в пятницу поздно вечером проходил обычный традиционный прием гостей. Барбекю было в полном разгаре. На задней части лужайки отец Чада жарил на гриле филейные куски мяса, периодически переворачивая и поплескивая на них охлажденное пиво из кувшинчика для льда.

"Черт возьми, не протыкай их вилкой. У тебя вытечет весь сок"- выкрикнул ему очень плотный по телосложению Чарли, младший брат отца, с другой части двора, где он танцевал с матерью Чада. На своего дядю Чад был похож больше, чем на худосочного отца, считавшего это удивительное, почти идеальное сходство случайной комбинацией родственных хромосом.

Из магнитофона доносилось попурри разнообразных, старинных и современных, танцевальных мелодий.

Чад сидел в мягком раскачивающемся кресле под деревом, попивая пиво, которое ему тайком подлил дядя Чарли, и, наблюдая за действиями родственников и друзей семейства.

Полненькая, соблазнительная тетя Эллис, жена Чарля, на которую у Чада очень часто непроизвольно вставал, как на собственную мать, сидела в шезлонге, задрав ноги, и, прихлебывая холодный чай с лимоном, разбавленный солидной порцией Кентуккского виски. Двоюродные брат и сестра Джейк и Кэрол танцевали с детьми отцовских приятелей, работавших вместе с ним водителями на дальних грузовых перевозках. Брюс со своей миловидной женой Джиной и стройная Хелен с мужем Дэвидом сидели в легких креслах и, покуривая сигареты, вели непринужденную беседу в ожидании очередной партии жаренного мяса.

Светлые каштановые волосы матери были завиты в локон на затылке. Она вне сомнений была самой изящной и притягательной из всех присутствующих здесь женщин. Миниатюрная, утонченная, она была одета в легкое ситцевое платье до колен с широким декольте, полностью оголявшем плечи. Стояла жаркая погода, ни чулок, ни колготок на ней не было. Пышные мягкие груди вызывающе раскачивались под тонкой тканью ее одеяния, через которую еще часом раньше слегка просматривался силуэт бикини.

Но темнота наступила очень быстро. От факелов, воткнутых как копья в землю, исходил лишь слабый мерцающий свет. В облаках табачного дыма, мелькали огоньки сигар и сигарет, словно падающие крошечные метеориты. Разговоры были совершенно пустыми. Раздался громкий дружный смех. Потом все затихло. Прозвучала чьи-то, оказавшиеся полной чепухой, слова.

В какой-то момент Чаду показалось, что дядя Чарли лапает маму за голую грудь, но засомневался, предположив, что это игра света.

Они танцевали, обнявшись друг с другом. Он крепко прижимал ее к себе, удерживая руки на ягодицах. Он не удивлялся тому, что она ему это позволяла. В кругу знакомых сплетничали, что как раз перед замужеством у нее был с ним бурный роман.

Танцующая пара постепенно передвинулась к самому затемненному участку двора вблизи собачей будки.

"Она с ним целуется?".

Возникло гнетущее чувство ревности:

"С ним? Почему не со мной?".

Затем его вдруг охватил гнев. Принимая во внимание беспечное, равнодушное настроение толпы, и, зная в каких она трусиках, он предположил, что в этой кромешной темноте сильный, коренастый дядя Чарли, способный легко удерживать на вису такую хрупкую женщину, как его мать, впившись здоровенными пальцами своих крупных ладоней в ее пышные мягкие ягодицы, неожиданно насадил ее на свой толстый член и сейчас ритмично входит в нее, раскачивая ее опьяняюще женственное тело на своих локтях.

* * *

Вечеринка продолжалась. На какое то время Чад впал в полудремотное состояние. Затем обнаружил, что кто-то сидит рядом с ним в таком же раскачивающемся кресле. Его бедро тесно соприкоснулось с чьим-то другим, более мягким и теплым. На щеке он ощутил холодную руку. Чувствовался легкий запах виски, смешанный приятным ароматом духов и косметики.

Чад не помнил, сколько выпил пива, но понял, что изрядно, так как в голове был полный туман. Но он не был пьяным и обессилевшим. Наоборот, физически чувствовал себя в прекрасной форме и был готов к любому подвигу.

Часть гостей, точнее все мужчины, перешли в комнату отдыха смотреть по телевизору футбол. Тетя Эллис храпела в шезлонге. Джина и Хелен продолжали трапезничать за столом Двоюродный брат с сестрой, вероятно, ушли с остальными детьми в гостиную играть в видеоигру.

"Я смотрю, Чарли прибегнул к своей прежней уловке. " - послышался голос матери - "Я ему задам за то, что он тебя подпоил. Мне предстоит с ним очень серьезно поговорить на эту тему".

Шейна и Хелен усмехнулись. "Тебе ли не знать своего Чарли" - сказала Шейна.

"Мой милый. Я уложу тебя спать" - добавила она.

Слова матери напомнили о мягкой постели, в которой он всегда мечтал поваляться с ней в страстном поцелуе, лежа сверху на ее аппетитном теле... . В последние дни это стало наваждением. Подумав на хмельную голову, что появился какой-то шанс, он решил притвориться излишне пьяным.

Взяв сына за руку, она накинула ее себе через шею на плечи и повела в дом. Пользуясь удобным положением, он двумя руками обхватил и легонько сжал обе половинки ее пышной груди. Свободной рукой она несколько раз игриво пыталась откинуть его ладони, но окончательно смогла это сделать только тогда, когда они вошли в дом, так как перед этим ей приходилось все время отмахиваться от одолевавшей мошкары.

В столовой они повернули налево и она повела его дальше через кухню, чтобы миновать гостиную, в которой было слышно жужжание и звенящие звуки видеоигры, которая была в полном разгаре. В прихожей, ведущей к спальням, был слышен мужской смех и исходящий откуда-то из прачечной приглушенный разговор.

Зайдя с ним в спальню, она попыталась включить свет, но не успела нажать на выключатель, как он неожиданно прижал ее к стене, удерживая за запястья, и стал бурно целовать в шею и плечи.

"Чад, прекрати" - произнесла она материнским ласковым тоном - "Ты пьян".

"Мама, Я хочу тебя... . " - пробормотал он.

Эти слова были сказаны шепотом в ухо. Последнее, вульгарное слово было сказано с какой-то особой, усиленной интонацией.

"Нет. Нет. ".

Пока она не опомнилась и не пыталась остановить, он освободил запястья и резко дернул платье вниз, которое, ненадолго зацепившись вокруг колен, упало на пол. Оставшись совершенно голой, почему-то без трусиков, она едва успела издать хриплый звук, как он неожиданно поволок ее к своей не расправленной постели. Споткнувшись, они вместе свалились на кровать.

Грубо схватив руки за запястья, он закинул их ей поверх головы, прижав к покрывалу, и быстро заполз на нее. Ее расстегнувшиеся золотые часики отлетели и упали на коврик возле кровати. Пока она безуспешно пыталась скинуть его со своего тела, он продолжал неистово и долго целовать в щеки, губы, шею.

В конце концов, она обессилела. Не в силах сопротивляться она окончательно расслабилась и продолжала спокойно лежать под ним без единого движения. Он начал целовать ей грудь, вылизывая и обсасывая соски, твердевшие с каждым прикосновением языка.

"Прекрати" - простонала она - "Кто-нибудь может войти".

Затем он стал поглаживать ей ладонью волосатую промежность. Когда пальцы задели клитор, она издала вздох изумления. Ее пронзило трепетное ощущение. Тело напряглось в предвкушении необычайно приятного.

Он встал возле кровати и быстро скинул с себя одежду.

"Нет" - прошептала она. Но это было сказано ради приличия. Она больше не хотела его останавливать.

Лежа перед ним совсем голой, она невольно уставилась на его вздыбившийся кверху член, казавшийся в этом полумраке огромным, более крупным даже в сравнении с тем на редкость большим, который она видела у него, когда он приставал и домогался ее на кухне.

Дверь в спальню была открыта. В любой момент кто-нибудь мог войти.

Затем, раздвинув ей колени, он расположил над ней свое мускулистое тело.

Она еще шире раздвинула ноги, задрала их кверху и согнула за спиной. Обхватив рукой член, она приставила его головку к желанному для него отверстию.

На миг возникла пауза. У обоих замерло дыхание. Затем она почувствовала, как в нее входит набухшая твердая головка члена. Ее вагина была увлажнена и приняла очередного интервента целиком, на всю женскую глубину.

Обхватив за затылок, она приблизила его лицо к своему и вогнала свой язык ему в рот. Затем попыталась обсосать и изо всех сил втянуть его язык в глотку.

Она была в плену похотливой страсти. Мышцы ее детородного органа напряглись и, сжав в плотное кольцо, старательно доили напрягшийся член, из которого должен был извергнуться молочного цвета любовный нектар. Она хотела быть наполненной его горячей спермой и ощутить ее внутри себя

Все тело Чада напряглось. Мышцы стали твердыми как сталь. Вцепившись руками в пышные груди, двигая бедрами, он какое то время, размеренно, не спеша, водил внутри нее свой разбухший и отвердевший член, с упоением наслаждаясь и смакуя необыкновенно приятное ощущение, которое сейчас испытывал. Затем, прошептав ей в ухо: "Я так тебя сильно люблю, мама", резко вонзился в нее со всей силой.

От неожиданности она вскрикнула. С этого момента он начал полностью вынимать и резко вставлять свой член в зияющую дырочку, которая, пока он находился снаружи, не успевала до конца затянуться, оставаясь приоткрытой в ожидании своего повелителя. Страстный поцелуй сопровождался громким причмокиванием. При этом он начал издавать нечленораздельные звуки, по интонации выражающие превосходство и победу.

Испытывая боль от этих сильных ударов, она очень ласково и вкрадчиво прошептала ему в ухо: "Так не надо".

Она высказала не укор, а полное одобрение тому, что он собрался ее сейчас дрючить напропалую, призывая лишь к тому, чтобы он был с ней ласковым, нежным и более внимательным, не пытаясь причинять боль и оскорбление своими сексуальными действиями и поведением.

В ответ он прошептал: "Прости меня". Чтобы выразить свое извинение он замедлил темп, прильнув к губам, и, нежно погладил ее по голове.

"Не останавливайся. Люби меня еще сильнее и глубже" - прошептала она, находясь в прелюбодейском экстазе.

Ему было сейчас важно услышать от нее любые, тем более эти интимные слова. Ее чувственный женственный голос всегда вызывал не меньший трепет и желание, чем соблазнительное тело. Этот томный голос и подбадривающие слова пробудили в нем звериный инстинкт. В очередной раз, впившись в губы и усиливая ритм, Чад еще сильнее и резче стал таранить ее божественно сладкий орган до полного упора, словно пытаясь проникнуть в другое, не менее священное для него место, в котором он пребывал когда-то девять месяцев как в раю.

Ему понравились ее слова "Люби меня" и хотелось, чтобы этот манящий голос не прекращался. Прильнув к уху, он прошептал ей умоляющим тоном: "Скажи это, пожалуйста, еще раз", протаранив ее изо всех сил.

"Люби меня. Люби. Люби сильнее и глубже" - сказала она снова.

Ощущая себя полным победителем и повелителем ее тела, он продолжал старательно исполнять свой, именуемый в народе супружеским, долг, который станет, похоже, сыновним, повседневным, если не сказать больше, что исполняться он будет наверняка по нескольку раз в день.

Скажи мне: "Е... меня" произнес он, продолжая долбить родной объект своего вожделения.

"Я не могу" - сказала она, сохраняя дальше молчание, отреагировав на его просьбу лишь движением таза навстречу его ударам.

"Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу" - прошептал он в страстном пылу умоляющим и почти плачущим голосом

"Сынок! Я не могу. Пожалуйста! Не заставляй меня произносить это грязное слово" сказала она довольно громко.

Он опять немного замедлил темп. Через какое-то время она снова прильнула губами к его уху и повторила: "Люби меня. Люби. ".

"А ну, скажи, скажи мне это слово" - произнес он теперь совершенно другим, надменным тоном, вероломно вламываясь в нее энергичными, доставлявшими ей боль ударами.

Ответа не последовало. Ее тело задрожало. Она заплакала почти в надрыв. Всхлипывая, она произнесла еле слышно: "Еби меня. ".

Услышав эти слова, он вдруг почувствовал неожиданный, еще более мощный прилив мужской силы. Все мироощущение для него сейчас сосредоточилось где-то в одном единственном месте, в разбухшей твердой головке члена, которая вот-вот была готова взорваться.

Любовная атака приобрела бешеный темп. Почувствовав приближение самого приятного и греховного момента, за гранью которого происходит реальное кровосмешение, он быстро ухватил локтями ее ноги в коленях, и, накинув их себе на плечи, навалился всем телом, продолжая лихорадочно, без сожаления, долбить материнское чрево.

Вдруг его лицо исказила гримаса сладострастия. Он прогнулся и, изо всех сил прижавшись к ее промежности, изрыгнул в ее лоно поток спермы с такой мощью, на которую был способен только пышущий энергией, физически крепкий юношеский организм.

Затем они продолжали лежать, крепко вцепившись друг в друга взмокшими телами. Его член, не надолго обмякнув, остался для последующих семяизвержений в ее теле, внутри чудотворного органа, из которого он девятнадцать лет назад появился на свет. Он словно вернулся в свою домашнюю обитель объясниться в страстной любви, чтобы выразить безграничную благодарность и огромную признательность самой близкой и дорогой женщине, подарившей ему жизнь, и несколько раз подряд, не выходя из родного очага, освятить место своего рождения животворящими семенами.

Из гостиной через настежь открытую дверь доносилось жужжание и звенящие звуки какой-то видеоигры.

"Это мой, мой!" -кричала Кэрол. Позволь мне взять его! Сейчас моя очередь. Отдай его мне! Отдай! Отдай!