Записки на туалетной бумаге. Глава Туалетный раб Часть 2

V.

После обеда мне, якобы приболевшей, позвонил одноклассник Петр и предложил навестить меня. Что ж пусть приходит, сейчас я придумаю, как подразнить его мужскую природу.

Вечер. Петя ушел только недавно и очень неохотно. Ему, видимо, понравилось мое гостеприимство.

Когда он пришел, я открыла ему дверь в очень пуританской ночной рубашке (подарок какой-то престарелой родственницы) и сразу легла "обратно в постель". Он, немного смущаясь, присел рядом и увидел на моем столике несколько отцовских мужских журналов. Рассказывая что-то невнятное про школу, он так косился на страничку с фоткой какай-то приятной толстухи, раздвинувшей ноги и показывающей голодным самцам свою волосатую красную пизду. Петру - я это видела - очень хотелось посмотреть на это подробнее, но он делал вид, что вообще не замечает картинки. Потом я вышла "в туалет", а сама в щелку смотрела, как он жадно схватил журнал, почему-то понюхал его и стал быстро листать в поисках чего-то не менее пикантного. Член его под легкими парусиновыми брюками заметно напрягся, и в этот момент вошла я - сама невинность. "Это ужасно! Как ты смеешь при мне смотреть эту пошлость!", - завизжала я, сделав вид, что меня это очень злит. Он начал смущенно извиняться, и тогда я сказала, что и интересного в этих фотографиях ничего нет. Вот если бы там были изображены молодые, красивые парни...

В общем, слово за слово я высказала ему свое желание "хоть раз в жизни" посмотреть на мужчину ниже пояса. Он согласился мне продемонстрировать свой в обмен на мою.

Он, спустив штаны, показал мне свое наследство - вполне внушительный писюн и приличные яички. Я, сделав вид, что мне это не интересно, отказалась оголить для него свою сюку. Петр в порыве возбуждения и злости повалил меня на кровать и стал лезть руками под длинную, до пола сорочку. Я заорала, - он испугался и, отойдя к окну, стал запихивать свой торчащий член в штаны, собираясь уйти.

Я пообещала все рассказать папе. Петр ужасно испугался, встал передо мной на колени и начал, чуть не плача, просить прощения. Я, захлебываясь от скрываемого восторга, "не собиралась даже говорить с ним", но потом, смилостившись, сообщила, что, может быть, буду молчать, если он выполнит одно условие. "Любое!", - читалось в его глазах.

Во-первых, я его сфотографировала голым с эрегированным органом на поляроид "для гарантии того, что он будет молчать о случившемся"; во- вторых, я взяла с него обещание впредь откровенно рассказывать мне обо всех своих любовных приключениях; и, наконец, он поклялся всегда по первому требованию предъявлять мне своего петуха для осмотра.

Вот это приключение я себе устроила! Даже страшно стало!

VI.

Сегодня опять выходной, и мне придется ночевать у матери. Мне в этот раз почему-то не хочется, но делать нечего!

Дом мамы встречает меня запахом пирогов и крюшона. Вся семья собралась за воскресным столом и довольно церемонно поедает ужин. Говорить о ничего не значащих пустяках и изображать из себя светских львов и кошечек - смешно. И скушно!

Надо бы развлечься!

Позднее утро следующего дня. Вчера вечер удался! Впрочем, все по порядку.

После обычных посиделок мама с отчимом уселись перед телевизором, малыш возился под их ногами, а Стефан засобирался на свидание к своей пассии. Я, добрав весь оставшийся крюшон, захмелела и пошла в свою комнату. По дороге заглянула в комнату переодевающегося братца. Стефан, молодой жеребчик, красовался перед зеркалом, напрягая мускулы, совершенно обнаженным. Его наполовину вставший член свисал довольно аппетитно, и я окликнула моего нарцисса и эксгибициониста. Он испугался от неожиданности и начал было прикрываться, но потом, видимо вспомнив нашу недавнюю ночь на природе, раскрылся не без гордости и хамовато спросил, что мне нужно. Я сказала, что хочу с ним поговорить, хотя сама даже и не знала о чем. "Что ж проходи, садись, да только побыстрее!", - был его ответ.

"Я думаю, мне придется все рассказать маме о той ночи на озере!", - неожиданно даже для себя выпалила я. Он растерялся, а я начала гнусить о "муках совести", о том, что "это не правильно" и "мне нужно посоветоваться с мамочкой". При этом я правдоподобно всплакнула.

Стефан стал уговаривать меня молчать. Обещал подарить мне что-нибудь "стоящее", но я была непреклонна. Тогда он сказал, что исполнит любое мое желание, только бы "не волновать маму". Я после нескольких экивоков дала ему понять, что хотела бы, что бы он "иногда так же, как тогда лизал мою киску". Сначала это повергло его в шок, но затем, обдумав новую возможность, брат согласился.

Задрав мне юбку и стянув трусики, братишка начал трудиться. Сначала как следует рассмотрел мою голенькую писю, поковыряв пальцем между губок, затем стал медленно и методично вылизывать меня.

Первый оргазм наступил почти сразу, и я его скрыла, чтобы продлить радость.

Потом был еще один... Потом Стефан довольный собой побежал к своей Маришке.

Это был акт второй! Я чувствую себя королевой, у которой есть уже двое подданных, два рыцаря пизды, два подчиненных самца.

Наверное, стоит завести для разнообразия какую-нибудь самку.

VII.

Сегодня четверг, ночь. Почти всю неделю не бралась за дневник: не было ничего стоящего упоминания.

Но сегодня днем я решила "призвать к ответу" моего школьного петушка Петю.

Я подошла к нему после физкультуры и напомнила, что пришло время осмотра. Петр сначала заерепенился. Но потом, когда я намекнула какой интерес может вызвать пущенная по рядам класса его фотка, мальчик спекся.

После уроков мы пошли в парк за школой. Там под старым вязом я заставила его спустить штаны. Его шалунишка был скромнее самого скромного писюна, которого я когда-нибудь видела! Но я потрепала его яички, и он воспрял. От самца после школьной физкультуры шел острый запах молодого пота, который возбудил меня. Я попросила Петю начинать дрочить. Всего несколько движений и его пятнадцатисантиметровый хуй взорвался бурным гейзером жемчужной спермы, которая, к моей досаде, забрызгала мою форму.

Сегодняшний день был потерян!

Зная, что мужчины восстанавливаются после оргазма не так быстро, как хотелось бы, я отпустила мальчика домой. Он, смущенный и растерянный от происшедшего, помчался, чуть ли не бегом, засовывая по пути в штаны свою письку.

Я, возбужденная, поласкала себя прямо там через трусики, и, довольно мило кончив, пошла прогуляться по магазинам.

У нас в Познани в торговом центре есть отдел сексуальных принадлежностей. Туда детей до восемнадцати лет не пускают, но я, зная, что выгляжу несколько старше своих лет, решила набраться наглости и попробовать проникнуть туда. Тем более, что мы с девчонками в классе недавно обсуждали такую возможность.

Продавец-консультант был мужчина лет сорока. Не думаю, что он не разгадал моего возраста (тем более я была в школьной форме!) , но препятствовать моему интересу не стал. Боже мой, чего там только не было! Многочисленные вагины и пенисы, вибраторы и насадки на член, возбуждающие средства и гели-смазки! У меня разбежались глаза. Мой особый интерес вызвали вагинальные шарики с вибрирующим устройством. Серебристые размером с перепелиные яйца шарики были соединены цепочкой, посередине которой, как брелок, висел маленький серебряный же членик с крылышками! Мечта!!! Но продавец, смерив меня отнуть не отеческим взглядом, отказался не только продать мне понравившуюся игрушку, но и рассказать принцип ее работы. "Приходи с родителями", - посоветовал он.

Теперь я знаю, что попросить у Стефана в воскресенье!

VIII.

В воскресенье, пообедав как обычно у мамы, мы со Стефаном поднялись в его комнату. Он сам стал проявлять инициативу к куннилингусу, но я остановила его и рассказала о своей просьбе. Брат с чарующей легкостью обещал купить мне эту штуку к следующим выходным. Класс!

Потом неожиданно повалил меня на кровать и стал тискать. Не то, что мне это не нравилось, но ведь я госпожа. Я оцарапала ему лицо, дала по яйцам и пригрозила, что заору. Он назвал меня маленькой стервой и выгнал из комнаты. Перед уходом я пригрозила ему оглаской, если он не исправится к концу следующей недели.

В таком настроении мне не хотелось ночевать у матери, и я, попрощавшись, поехала домой. На автобусе дорога заняла у меня тридцать минут, и скоро я была дома.

Около коттеджа стояла незнакомый "Опель". Я, решив, что у папы гости, пошла к себе через кухню сразу наверх. Там разделась и хотела принять душ, но вдруг услышала снизу какие-то странные звуки. Какие-то хрипы перемежались с частыми ударами по деревянному полу, и я, испугавшись, голая помчалась вниз.

Испуг мой был напрасен! У папы были не гости, а гостья. Огромная пышная брюнетка трахала моего предка на стонущем диване в позе наездницы, а он хрипел как взнузданный мустанг! Амазонка была на пике страсти и не заметила меня, но отец, вылупив безумные глаза в мою сторону, неожиданно бурно кончил, зарычав зверем. Я посчитала нужным удалиться к себе, не афишируя перед несколько не успевшей за папой дамой своего присутствия.

После этого где-то через полчаса она уехала.

Отец поднялся ко мне в своем любимом "махровнике" - старом халате, подарке матери. Он был смущен и не знал то ли ругать меня за приезд без звонка, то ли извиняться за сцену, невольным свидетелем которой я стала.

Я лежала под простынкой совершенно голая и ласкала себя пока он, присев на край моей постели и, отведя глаза к потолку, пытался загладить ситуацию. От него остро пахло спермой и чужой женщиной.

Я сказала, что ничуть не страдаю от увиденного, что я уже большая и все понимаю. Мы пожелали друг другу доброй ночи, и, целуя папочку в небритую щеку, я случайно выставила из-под простынки свои перси. Отец увидел их по-настоящему, коснулся рукой соска и сказал: "Спи спокойно, моя большая доченька".

Я тоже тебя очень люблю папа!