Сексуальная история. Из сборника Эротические истории Часть 8

- Великий Воин еще не оценил всех возможностей моего тела. Я вся в твоей власти. Ты можешь при желании посадить меня на кол. Но зачем портить шелковую попочку деревянным колом? Лучшее наказание - воткнуть в нее твердый член моего хозяина. Там ему будет горячо, приятно и: чисто. Как удобно будет господину лежать и качаться на моих упругих полушариях!

Я дразнила хозяина, как пишут в восточных сказках, "встала так, что бы был виден и перед, и зад". Со времен уроков схолы в городе Элае я не привлекала мужчин своей попой и не была уверена, что сейчас это получится хорошо. Но,: получилось.

Опустилась на колени, потом медленно встала на четвереньки, обратив к господину свою красавицу. Голова моя лежит на постели, спина глубоко прогнута, шире стала ложбинка между полушариями. Ягодицы медленно сжимаются и расслабляются, приглашая нашего повелителя.

Я и не заметила, как он выскочил из своей одежды, такое впечатление произвел мой "задний фасад". Через мгновение Воин прижимался животом к шелковой коже моей попочки. Ему всегда нравились мои упругие ягодицы. Но до этой ночи он гладил их, мял, тискал только для возбуждения. С моей подачи, в этот раз он будет использовать меня необычно. Вместо женской щелочки войдет в попку рабыни Елены.

Я уверена, он никогда не интересовался мальчиками и до этого не поимел в зад ни одной женщины. Опытная гетера замечает такое безошибочно. И сейчас привлекает его не извращенная страсть, а любопытство, интерес к новому, необычному ощущению. Прежде всего, это ощущение неограниченной власти над покорным женским телом - куда хочу, туда и воткну!

Член-уд моего повелителя вошел между ягодицами и остановился перед сжатой задней дырочкой. Не будем торопиться, пусть господин наслаждается предвкушением того, что вот СЕЙЧАС он проникнет в пышный зад своей рабыни. Она не дернется, не закричит от боли и страха. Она сделает все возможное, чтобы повелителю было приятно. Пусть хозяин запомнит, что с рабыней Еленой ему было хорошо и потому эту рабыню надо беречь и никому не дать ее покалечить или убить.

Глубоким дыханием я расслабила мышцы, положила руки на свои ягодицы и раздвинула их, приглашая Воина к продолжению. Он нажал членом на растянутую дырочку, и его головка стала проникать внутрь. Скажу честно, было очень больно, но я не издала ни звука. С каждым толчком Воин проникал в попку все глубже, и тогда я позволила себе восхищенные стоны. А когда уд достиг предела глубины, и движения замедлились, я постепенно стала опускать зад и легла под хозяином на живот. Его пах, лобок и даже мошонка плотно вжались в мою попу. Легкими движениями таза я качала господина на своих мягких полушариях.

Медведко, торгаш

За хлопотами после похода на Горобоя мы едва успевали собраться на торг. Вода в реке спадала и была опасность, что на обратном пути наши ладьи не пройдут по перекатам. Да и родам, опоздавшим на торги, выбирать товары особенно не приходится. Ромеи уже успеют накупить рабов и наш живой товар пойдет за половину цены. Соль успеют распродать до нашего приезда, а на ее остатки цена взлетит до верхушки кедров. Потому каждый род старается прибыть на торжище пораньше, неспеша осмотреться, прицениться к товару ромеев. Узнать почем в этом году железо в крицах, ткани узорчатые и, самое главное, соль. Для нас это первый товар. Не родится соль в наших озерах и ручьях. Ромеи собирают ее в соленых морских лагунах, отбиваясь непрерывно от нападения кочевников. Врут, однако, про опасности добычи соли, набивают цену. И продают ее: один мешок соли за десять мешков ржи или за пятнадцать шкурок собольих. А железо у них идет: одна крица против двух, а то и трех мешков соли. Есть у нас и свое железо, но его всегда не хватает. А рабам цена разная. Иной год против мешка соли идет справная телом девка невестичного возраста, целка или один здоровый кастрат. А другой год против того же мешка подавай не меньше четырех холощеных мужиков. Родившие бабы и дети идут совсем дешево. Особенно если опоздать на торг.

Торг рабов общий. Большинство их покупают ромеи и увозят в дальние страны. Хотя на торгу ромейское поселение стоит круглый год, но купленных словен, чудинов или карел там не оставляют, чтобы не бежали в родные леса. Некоторых рабынь покупали старейшины из наших племен, какую за мастерство или красоту телесную, а порой выкупали родственницу, захваченную недругами. А Воин в тот год купил на рабском торгу совсем удивительную бабу. Ростом выше любого нашего мужика, силищи невиданной и с волосами белыми как снег!

Но это потом было, а сейчас мои сыновья конопатили ладьи, грузили в них мешки ржи, добытые зимой меха, усаживали предназначенный на продажу полон из рода Горобоя. Все рабы - холощеные мужики, девки и бабы садились на весла, а молодняк вталкивали между гребцами на дно ладей. Мои же вольные родовичи на носу и корме каждой ладьи с луками и копьями для оборонки от всякого лиха.

Тут и попросился с нами Воин, да не один, а со своей рабой Еленой.

- Что за дело тебе на торгу без товара - спрашиваю его.

А он улыбается:

- Мир посмотреть и себя показать.

Думаю, может он решил к ромеям в войско наняться, но тогда зачем с собой рабыню берет? Нашему роду урон большой такого защитника потерять. Но не могу ему отказать, очень он помог Горобоя победить.

- Садись, - говорю - места два человека много не займут, плыть нам до торга всего два дня, но лишний воин в таком неспокойном месте не помешает.

На торг съезжаются многие нурманы-мореходы, чтобы к ромеям в войско наниматься. Народ они буйный, всякое безобразие могут сотворить. И как накликал, догнала нас ладья нурманов, которые тоже на торг плыли, и с нами вместе на ночлег остановились. И пошло у них пьянство бражное. В походах военных нурманы порядок держат, не пьют. Но это плаванье они за поход не считали, поход начнется, когда с ромеями столкуются, о цене за службу договорятся.

В этой вечерней пьянке подрались ножами два нурмана и ранил забияка сына ихнего вождя-кнеза в самую яремную жилу. Кровь струей ударила, конец бы ему пришел, если бы Воин не зажал рану на шее. Кнез, не разобравшись, мало не убил Воина, а потом за спасение сына подарил ему камень здоровенный. Я такого никогда не видал. Камень как камень, эка невидаль... Тоже мне, подарок! Но оказалось, что этот камень-электрон у ромеев имеет цену немыслимую, громадную. И продав его, обогатился Воин свыше всякой меры, сам обогатился и мне выделил знатную долю.

Пока он сына кнезова врачевал, пришлось нурманам на месте на один день задержаться. С ними Воин с Еленой остались пока рана в яремной жиле не засохла. Потому на торг Воин с нурманами против нас на день опоздал.

Я с сыновьями успел весь рабский торг обойти и на соляном ряду цены узнать. Хорошие цены - соль недорогая, а рабы в цене.

Выставили и мы своих рабов. Всей продажей заправляет ромей от торга, но и мы присматриваем. Ромей важный, толстый и при нем второй с кнутом. Это чтобы порядок держать. Ромей весь товар переписывает и помечает, какую цену хозяин за рабов запрашивает.

Прежде всего, рабов заставили в реке искупаться, следы от ударов или розги и на их теле замазали. Белян у меня большой мастер синяки на рабах замазывать. Иначе, увидит покупатель, что раба били, посчитает его строптивым, цену потребует снизить. Кому охота строптивца покупать. Потом развели товар по местам. На земле лежат длинные бревна с веревками через один шаг, чтобы каждого раба за ногу увязать. Сидят они рядами на бревне, покупателя дожидаются. Веревка пускает три шага сделать: вперед, чтобы покупатель мог товар осмотреть; или назад за бревно - нужду справить. В первые дни рабов не покупают, только прицениваются, потому сидеть им на привязи несколько дней. Здесь их и кормят, здесь они и спят, и нужду справляют.

Все рабы разведены по отдельности. В одном месте холощеные мужчины, в другом ряду бабы, что мужатыми были. Дальше девки не порченные - за этим дорогим товаром особый присмотр. В конце торжища ряд бревен для детской мелочи, но самая мелюзга до пяти лет продается вместе с матерями в бабьем ряду.

Развели рабов по рядам, и залюбовался я на свой товар. Холощеные мужики крепкие, не старые, годны в любую работу. Бабы из мужатых в самом соку - тело налитое, сиськи, задницы не висят. Такую рабу небогатый ромей всегда купит, чтобы дом в порядке держала, а ночью и под хозяина легла. Конечно, те из них, которые с малышами, дешевле пойдут: это сколько же надо лишний рот кормить, пока ребенок вырастет и в работу станет пригоден. Детных баб ромеи за морем продадут самым бедным своим землякам. Зато девки нетронутые, горобоево отродье, одно загляденье, чисто репочки: титьки и задочки торчат, спины и животы гладкие, волосы чистый лен! Будет выручка, будет на что соли закупить.

Зорьку, которая на пиру была третьим мясом, я с девками посадил. Думал, что удастся ее за нетронутую продать. Но хитры ромеи, в каждую кунку девкам заглядывали, обман мой раскрыли сразу.

Между рядов бродят умельцы, готовые оказать услуги равно и продавцу, и покупателю: выщипать волосы на лобке рабыни, кастрировать раба, поставить каленым железом клеймо (на любое место, куда пожелаете!) , сделать татуировку или подогнать рабский ошейник.

Елена, рабыня.

От нурманов всегда жди беды. Только пристали наши ладьи к берегу на ночевку и развели костры, они сразу же принялись пить брагу. И зачем господин взял меня с собой на этот торг? Может он решил меня продать? Или, напротив, не хотел ни на день расставаться с моим сладким телом? Кто знает... Рабе остается только покорно ждать воли хозяина.

Воин лежал около огня и спокойно смотрел, как между двумя нурманами завязалась ссора, а потом и драка. Вот они и за ножи схватились. Драчуны какое-то время только размахивали ножами, а потом один из них ударил другого клинком в шею. Он совсем немного задел его, но прорезал самую главную жилу на шее. Кровь ударила выше головы струйкой тонкой, как травинка. Это была смерть, ни один человек не выживет, если ему перерезать главную жилу. И тут мой хозяин вскочил, бросился к раненному, повалил его и пальцем зажал рану на шее.

Я понимала, что стоит ему отпустить руку и нурман в короткое время истечет кровью. Поднялся крик и прибежавший кнез нурманов вначале чуть не убил Воина. А потом понял, что его сыну пытаются остановить кровь.

- Спаси сына, чужак, ничего для тебя не пожалею!

В обычной ране кровь быстро засыхает и запечатывает порезы. Но в яремной жилее большой напор крови будет срывать эту преграду. Требуется много часов зажимать рану, пока она не заклеится достаточно хорошо и не начнет зарастать. Я подползла к господину на четвереньках и все это сказала ему. Но Воин и сам понимал, что нам не будет пощады, если раненный погибнет. По его слову нурманы вскипятили воду в горшке и я заварила в нем добрые травы, которые останавливают кровь. Наши ладьи утором уплыли на торг, а мы с господином остались с нурманами. Всю ночь и еще сутки мы зажимали рану на шее сына кнеза и она прочно заклеилась коростой.

Перед тем, как продолжить путь на ромейский торг, кнез подарил моему господину камень электрон удивительного размера.

- Прими, чужак, достойный подарок - сказал конунг.

- Я спасал твоего сына не за награду - ответил Воин.

- Ты, кажется, собираешься спорить со мной - улыбнулся отец спасенного сына - Прими дар, я не привык оставаться перед кем-то в долгу.