Wild child. Часть 3

Глава 3.

Проблема заключалась в том, что Дима снимал эту прекрасную квартиру и скоро должен был платить за нее. Более того, он уже отложил оплату на два месяца, и нам действительно грозила угроза выселения. С моей стороны было жестоко не понять его положение, хотя я почувствовал раскаяние, проснувшись. Дима рано встал и отправился по своим делам - ему всё-таки нужно было искать работу. Я ещё спал, когда он прощально поцеловал меня и услышал: "Пока, Жень. Вернусь к обеду". Я что-то бормотал в ответ и повернулся на другой бок. Мне нравится спать, когда я не сплю достаточно; у меня сильная головная боль и ужасное раздражение. Нельзя сказать, что мы с Димой пользовались расположением жильцов нашего подъезда или давили нашего арендодателя; одна злая женщина старалась навредить нам, чтобы он отказал нам в квартире. Но он не обращал внимания на ее злобное шипение, хотя сам был человеком справедливым и понимал, что даже у пидоров должно быть где-то жилье. Такие люди встречаются очень редко среди моря злобы и фальши, и приятно сталкиваться с ними. Конечно, и ему были нужны деньги, и он уже относился к нам снисходительно.

Другие жильцы либо нас игнорировали, либо устраивали скандалы, но в последнее время это происходило редко. Особенно одна мамаша часто возмущалась поведением своего милого четырнадцатилетнего сына. Они жили втроем над нами - она, он и старая бабушка, которую я никогда не видел, потому что она больше не выходила из квартиры. Какое-то время эта женщина объявила нам войну, утверждая, что мы развращаем ее сына только своим присутствием и что раньше за такое отправляли в тюрьму (что кстати и сейчас делают). Но эти тупые воры решили укрепить свою мораль, хотя деньги уже буквально лезут из их задниц. Конечно, пора задуматься о морали, свиньи.

Сам парень изначально имел обычное мнение о гомосексуалистах, но постепенно я заметил, что его отношение к нам начало меняться в лучшую сторону. Он всегда помогал своей глупой матери в ее безвкусных делах, и, несомненно, чувствовал всю ее нелепость. Более того, он начал приветствовать меня и Диму только в тех случаях, когда его мать этого не видела. И даже заглядывал к нам на короткое время. Я не считаю это плохим - прикоснуться к нему.

Дима предостерегал меня, но я считаю это бессмысленной политикой - оставаться в стороне. В конце концов.

Я с удовольствием замечал изменение парня в отношении нас, хоть и не на публике и не перед своими друзьями. Но когда мы оставались одни, я видел в его глазах робкие ожидания. И его возраст был такой.

Мальчика звали Артемом. В тот день, о котором я рассказываю, он зашел ко мне. Я только что встал и был неодет, то есть я надел трусы, но еще только собирался завтракать - в это время на кухню падает солнечный свет.

Кухонный стол стоит на таком выступе перед окном - раньше здесь был балкон, но хозяин перестроил все и остался этот выступ вместо балкона, и мы с Димой поставили здесь стол.

Итак, я загораю и начинаю есть.

Звонок в дверь.

Я открываю и вижу Артемку.

- Привет, - говорю.

- Здравствуйте, - он всегда обращается ко мне формально, хотя я всего лишь четыре года старше него.

И я покраснел. Не понял почему?

- Заходи, зачем стоишь? Я как раз завтракаю, хочешь?

В это время напротив нашей квартиры начали шумно заезжать. Артем сразу же прыгнул ко мне - чтобы его не увидели, конечно же. Как он лезет к нам в бордель.

Я закрыл дверь и повернулся к парню. Он стоял и смотрел на меня. Было приятно, когда такой милый парень разглядывает тебя глазами, которые не столь робки, как он сам. Он начал что-то бормотать о причине своего прихода, но я не слушал его. Артем, я ем, ты слышишь? Если у тебя что-то есть, давай пойдем на кухню.

И я ухожу, а пусть он делает, что хочет. Интересно, ему нравится моя фигура? Я ношу такое белье, которое не скрывает ничего. Я иду так, словно модель - подмигиваю задом. В этот момент меня почему-то охватывает мысль, что Артемка решился на что-то большее, чем просто глядеть. Давно пора, парень - сколько раз ты уже пропускал возможности, но всегда можно догнать. Но может быть я ошибаюсь - ладно, посмотрим.

Сажусь и начинаю мазать хлеб маслом - он уже успел остыть конечно. Артемка не идет. Какая скука. Но вот слышу его шаги и его смущенное лицо появляется в дверях.

- Заблудился? Садись.

- Как живешь? - спрашиваю, что делаешь?

Он садится на стул. Скованный и жалкий, но приятный парень. И все же храбрый - представляю себе, что он там воображает.

- Хочешь чаю?

Он кивает.

Я встаю и иду налить ему чай, при этом нежно задевая его за плечо. Он старается не обращать внимания.

Я несу чай обратно и ставлю перед ним.

- Бери, что хочешь со стола и перестань сжиматься, ладно.

Сажусь, он берет чашку и начинает аккуратно пить.

- Ты сегодня не ходил в школу?

Он отрывается от глотки и отвечает:

- Да. У нас отменили.

- Круто. Ты рад, да?

- Да.

- Страшно ходить в школу, особенно перед каникулами.

Он соглашается охотно.

Он берет печеньку и грызет ее.

Я смотрю на его милое лицо - еще полудетское - у него длинные ресницы, как у девочки, темные волосы не подстрижены и спускаются на шею - лицо немного запачканное, но все равно привлекательное и уютное. Мой младший братик, которого я угощаю вареньем. Он снова дует на чай и показывает мне свою прическу с торчащими волосами.

- Зачем ты пришел? - спрашиваю.

Он начинает запутанно объяснять про велосипед, друга, который куда-то уехал и что-то важное для него, но скучное для меня.

Я перебиваю его:

Мне кажется, ты не по этому пришел.

Он замолкает и покрасневает. Смотрит на меня тревожно, его глаза такие прекрасные - изумрудные.

- Не понимаю, - пробормотывает.

Я поднимаюсь и сажусь рядом с ним на соседний стул - до этого мы сидели напротив друг друга.

- Ты же не будешь кричать? - говорю и беру его ладошку в свои руки.

Он тяжело дышит, но молчит.

Я смотрю на него пристально и догадываюсь - видимо, я не ошибаюсь.

- Ты давно хочешь это, верно?

Он опускает глаза и молчит без движения.

Я гладжу его руку.

Он шепчет: Не нужно.

- Ведь ты хочешь?

Молчание.

Я приближаюсь к нему, он отводит лицо от меня.

- Ты не хочешь? Я встаю и подхожу к окну.

За спиной тишина.

Какой разочарование.

Ладно, пусть будет так.

Я оборачиваюсь к нему, он все еще сидит в той же позе - держится за спинку стула и отвернут от меня.

- Артем, говорю - хватит обижаться.

Сажусь за стол и продолжаю пить чай, который уже остыл, а гренки жую как сухари, едва проглатывая.

Он все еще сидит и молчит.

Мне вдруг становится смешно и жутко одновременно, я начинаю смеяться.

Он поднимает голову и удивленно смотрит на меня.

- Прости, малыш, - говорю сквозь смех, - скоро пройдет.

- Может быть, - говорю всхлипывая от смеха, - попробуем еще раз? А? Артем? Вторая попытка. Итак, я встаю:

Наклоняюсь к нему без приседаний. Он не двигается, не пытается отстраниваться. Целую его в щечку

- Ну вот, не страшно? Чего ты боишься, малыш? Кладу руки на его худые плечи.

Он трепещет.

- Хорошо, так не получится. Я не хочу причинять тебе дискомфорт и показываю, что готов снова отойти.

И вдруг этот мальчик произносит тоненьким голосом.

- Нет, не уходи.

- Нет?

- Нет.

- Хорошо. Я опускаюсь на колени рядом с ним.

Беру его руки и кладу их на свои плечи.

- Погладь меня, малыш.

И спускаю его голову на свои колени.

Он нервничает.

- Ну же!

Он начинает неуверенно и робко гладить меня по плечам.

Я ощущаю щекой или ухом, как его член двигается.

Он ласкает меня по плечам и шее.

- Погладь меня по голове.

Он переносит движение на мои волосы.

Я смотрю на него - его рот приоткрыт, и он проводит языком по губам, пристально глядя на свои руки.

Я поворачиваюсь ртом к его паху и через ткань стараюсь обхватить его член.

Он дергает коленкой и схватывает меня за волосы.

Я отстраняюсь.

- Тихо, малыш, успокойся. Он смотрит на меня безумным взглядом.

Я не теряю времени и расстегиваю его ширинку, опуская его шорты к ногам.

Он приподнимает попку, чтобы помочь мне.

Очень быстрый парень.

На нем узкие зеленые трусы с красной собачкой, член напряженно выталкивает их вперед.

Я ласкаю его по члену еще не проникая под трусы.

Он стонет и берет мои руки, чтобы направлять их движения.

Я поднимаюсь с колен, а он пытается удержать мои руки внизу.

И моляще говорит:

Пожалуйста...

Я говорю ему строго:

- Ты действительно хочешь? Последний раз спрашиваю?

Он бормочет: Да, да...

- Громче!

Он вскакивает со стула запутавшись в спущенных шортах и обнимает меня, целуя меня на ключицу, на шею, куда угодно. Я целую его в губы. Он неуклюжий, и мне становится невероятно нежно к нему. Он переступает ногами, и шорты, наконец, перестают сковывать его ножки. Я беру его за руку и веду за собой, оборачиваясь и целуя его то на лоб, то в глаза, то в нос, то в щеку. Он следует за мной послушно. Мы заходим в спальню и останавливаемся на середине ковра. Я снимаю с него футболку. Он поднимает руки вверх, помогая мне. Теперь он стоит передо мной только в трусиках и носочках. Как же он прекрасен - выступающие ребра делают его хрупким и таким знакомым.

- Я могу побаловать тебя там, Артем? - я указываю на его нижнее белье.

Он скромно опускает глаза, а его длинные ресницы быстро сомкнутся. Я опускаюсь на колени и начинаю поцелуи его бедер, такие изящные. Я снимаю с него нижнее белье, и его половой член подскакивает ко мне лицом.