Психотерапия. Часть 3

Ей и самой доводилось некогда грезить о подобном. С поправкой на половые роли, разумеется.

- Значит, - вдруг вспомнила она первопричину последнего вопроса, - тебе бы хотелось заниматься этим при девушке? Чтобы девушка... наблюдала за тобой?

Она сглотнула отчего-то возникший в горле комок.

- Хотелось бы...

Психолог чуть наклонилась вперёд, вглядываясь в сонно прикрытые глаза пациента.

- Это было с тобой когда-нибудь? Хотя бы один раз в жизни? Не спеши, Стас. Подумай...

Последнее предложение было опасным, но интуиция подсказывала ей, что грань ещё не перешагнута.

- Н-нет, - слетело с его уст. - Никогда.

Инессе расслабленно вытянула ноги, дав минуту отдыха коленям. Текущий случай не был упомянут пациентом, случай этот не существовал для его сознания. Он и не подозревал, что фантазия его в некотором роде осуществляется прямо сейчас.

Обидно, не правда ли?

Ну, по крайней мере, теперь ясно, почему удалось так просто отключить его от действительности и склонить к нужным шагам. Обычно люди и под гипнозом не очень-то рвутся совершать действия, противоречащие их морали или скрытым желаниям.

Вдруг ей на ум пришел ещё один потенциально компрометирующий вопрос. Испугавший её саму, ибо уж точно не соответствовал целям психотерапии - хотя разве этим она сейчас занимается?

- Скажи, Стас, - доверительно шепнула она, - а ты когда-нибудь занимался этим публично? Пусть незаметно, тайно от окружающих?

По лицу пациента как будто гуляли тени.

- Да, - выдохнул он, - в школе. Несколько раз...

- Расскажи об этом, Стас, - попросила Инессе. - К примеру, о самом последнем случае. Вернись к нему мыслями и поведай мне о происходящем... размеренно, не спеша... спокойно и неторопливо, красиво и просто, как речной поток играет камушками в заливе...

Некоторое время в кабинете вновь было слышно лишь сиплое дыхание подростка.

- Я сижу за партой, - глухо произнёс он, голова его чуть выпрямилась, словно отображая позу давно ушедших дней. - Идёт урок черчения. Урок ведёт Ирина Артёмовна... ей за сорок, но она милая внешне брюнетка в строгих квадратных очках. Её пушистый серый свитер туго обтягивает... её огромную грудь. - Ещё несколько мгновений подросток помолчал, будто сражаясь с собой. - Я кидаю взгляд в её сторону и тут же отвожу, пытаясь понять, не чувствует ли Ирина Артёмовна мои взгляды. Воображению представляется её грудь на ощупь через свитер... представляется, как преподавательница строго приказывает мне выйти с ней в подсобное помещение... и, безуспешно расспросив о причине моего странного поведения на уроке, ледяным тоном повелевает закрыть глаза и вытянуть ладонь вперёд. - Тишину новой паузы нарушил гулкий звук сглатываемой слюны. - Я... почти чувствую её твёрдые, острые соски сквозь пушистую ткань. Я... я не могу больше терпеть. Моя левая рука опускается под парту и проникает под резинку брюк...

Слушая дальнейший монолог Стаса, Инессе ощущала, как её щёки пунцовеют, в горле пересыхает, а правая ладонь, до того вольготно лежавшая на колене, прижалась отчего-то к ткани колгот чересчур плотно.

Взор её зачем-то метнулся на миг к мигающей лампочке диктофона.

Почему?

Ей всё равно не расколоть кристалл этого льда, не взломать стену ершистого равнодушия, не показать нагловатому подростку эту аудиозапись, насладившись стыдом и смятением в его глазах.

Тогда - зачем?

Тем временем рука Стаса, двигаясь не совсем уверенно, явно повторяя движения, сделанные когда-то, нырнула за резинку брюк.

- Правильно, Стас. Не останавливайся, - мягко велела Инессе. Уже не задаваясь вопросами о смысле того, что совершает, она извлекла из сумочки мобильный телефон и задействовала функции видеокамеры.

Какая разница - зачем?

- Я... дрочу, - выдавил подросток. Всё правильно, с него никто не снимал обязанности описывать происходящее, а переживаемые чувства явно вышибли из его головы все литературные обороты. - Дрочу... прямо в классе, дрочу на учительницу. О... я сейчас кончу! . .

У неё на миг возникло ощущение, что на месте "О" должно было стоять другое слово. Неужели какая-то часть сознания загипнотизированного ещё продолжает играть роль цензора?

Голова Стаса тем временем откинулась назад, из горла его вырвался хриплый стон. Внутреннее состояние брюк на расстоянии было трудно оценить, но Инессе была убеждена, что изнанка промокла насквозь.

Ноготок её коснулся кнопки "Конец записи".

- Всё хорошо, Стас, - шелковистейшим голосом проворковала она. Контакт не следует разрывать, иначе от чрезмерного всплеска чувств пациент может и самостоятельно выйти из транса. - Ты сидишь в мягком, бархатном кресле, ты дышишь размеренно и спокойно. Сейчас я медленно досчитаю до десяти и, когда я назову цифру "десять", ты проснёшься в хорошем настроении, ощущая себя выспавшимся и чувствуя на себе тёплые, сухие брюки. Раз... два... три... четыре... пять...

На цифре "десять" - которая, вообще-то говоря, вовсе не цифра, а число, но до математических ли тонкостей сейчас было Инессе? - глаза подростка распахнулись.

Моргнули несколько раз, медленно наливаясь знакомым ей выражением лёгкого ледяного презрения ко всему окружающему.

- Ну так что, доктор, будем ставить опыты? - с напускным безразличием осведомился он. - Или вы скажете, что уже меня... Как там было в том фильме: "Самый быстрый револьвер на Диком Западе"?

Психолог не сдержала улыбки.

- В следующий раз. Сейчас, - взгляд её на мгновение метнулся к большим настенным часам, - уже чуть поздновато для экспериментов.

- И правда. Как быстро летит время. - Судя по тону, подросток испытывал некие неясные подозрения, но не решался их сформулировать. - Вы твёрдо убеждены, что в следующем сеансе есть необходимость? Мне-то казалось, что вы как раз осознали глубокую бесперспективность этого и решили заняться чем-нибудь более стоящим - вроде распространения листовок против жестокого обращения с динозаврами.

Да, это был он, её пациент. Язвительность и лёд в одном короткостриженом индивидууме.

- Ну что ты, Стас. - Поддавшись секундному порыву, Инессе отключила звук в телефоне и запустила последнюю видеозапись, повернув сотовый экранчиком к себе и периодически переводя насмешливый взгляд с экрана на пациента и обратно. - Можно сказать, что я, наоборот, только начала входить во вкус этой терапии. Ты ведь не возражаешь против продолжения?

Говоря это, Инессе вновь с неторопливой размеренностью запрокинула ногу на ногу.

Быть может, потому что её в это мгновенье опять охватил странной природы жар. Быть может, дело было в пронёсшемся по кабинету ветерке, заставившем её вздрогнуть и ощутить на миг зябкую влажность ленты собственного белья.

Быть может, в чём-то совсем ином.

- Ну, в принципе, почему бы нет? - с недоумением и деланной величавостью повёл плечами он. - Мне не столь уж и трудно. Отчасти, пожалуй, даже приятно.

Инессе мягко улыбнулась:

- Следовательно, завтра в пять.

* * *

- Присаживайся, Стас. - Зачем-то чуть передвинув вазочку с цветами на круглом столе, Инессе с чувством лёгкой неловкости кинула взгляд на пациента. - Ты не возражаешь, если мы с тобой начнём сразу с того, на чём остановились в прошлый раз?

Она негромко кашлянула. Даже в кашле её как будто прозвучала некоторая робость.

За прошедшие сутки она успела не раз переобдумать случившееся, то обзывая себя озабоченной нимфоманкой или жертвой преждевременного кризиса средних лет, то ловя себя на мысли о том, что не все из воспоминаний вчерашнего дня так уж противны. Как бы то ни было, сегодня Инессе была полна намерений повести терапию серьёзно - и даже включила заранее диктофон.

Почему бы и вправду не прибегнуть к столь мощному средству, как гипноз, если уж пациент сам добровольно вкладывает его тебе в руки?

- В чём дело, док? - Озвучив эту классическую реплику Багза Банни, подросток причмокнул губами, изображая хруст морковки. - С каких это пор врач осведомляется у пациента, как его лечить?

Психолог позволила уголкам губ чуть приподняться.

- Вообще-то это норма вещей. В душу постороннему человеку заглянуть не так легко, как в аппендикс, потому обычно сие осуществляется с его доброго согласия. - Она взглянула в карие глаза Стаса. - Или ты предпочёл бы жёсткий авторитарный подход?

Мысль о вопросе, ещё одном вопросе, что мог бы быть задан вчера и может быть задан сегодня. Нет, она ведь твёрдо решила, что будет вести терапию по-настоящему.

- Как-то не задумывался прежде о выборе между казнью и ипотекой, - вновь пожал плечами подросток.

Воплощённый сарказм. Как, впрочем, и полагается лицам определённого склада в определённом возрасте?

- Быть может, мы перейдём наконец к делу? - поинтересовался Стас. - Я имею в виду, тут мило, но...

Психолог вытерла ладони о край скатерти столика. Неясно почему, но они вдруг вспотели.

- Конечно, Стас. - Голос её вновь приобрел вчерашнюю сладкозвучность. - Откинься на спинку кресла и закрой глаза. Расслабься. Ты чувствуешь истому и негу каждой мышцы в своем теле, её безмолвную и безграничную благодарность своему хозяину, подарившему блаженный покой. Ты слышишь мой голос, ласковым ручейком бегущий к тебе издалека...

Глаза пациента закрылись, дрогнули пару раз и постепенно обмякли. С каждой новой фразой он всё глубже проваливался в забвение.

Взгляд Инессе упал на мерно горящую лампочку индикатора диктофона. С чего начать? - быть может, как в прошлый раз, с гипнотической регрессии? Хотя она сама не решалась предположить, что именно в прошлом пациента она рассчитывает выловить и как это может помочь в терапии.