Юля. Часть 1

Кто-то настойчиво звонил в дверь. Пришлось идти открывать. На пороге стояла дочь моей подруги со спортивной сумкой. Юля ввалилась в дверь и не поздоровавшись заявила:

— Пустите меня к себе пожить. Я поругалась с родителями насовсем и ушла от них. Бойфренд уехал, а больше мне некуда пойти. Юле 20, она учиться на вечернем, днем работает в офисе, то ли секретаршей, то ли личным помощником. Особенно близко я с ней лично знакома не была в последние годы, но росла она на моих глазах, дочь подруги, как никак. Ну, не выгонять же ее на ночь глядя. Однако нахальства ей не занимать. Ведь даже не позвонила, не спросила, дома ли я, удобно ли мне ее принять. Видимо, совсем от своей взрослости и своей красоты с катушек слетела. В тот день было много срочной работы, поэтому я предложила перенести разговоры на завтра, выдала ей постельное полотенце, успокоила Маринку, что ее красавица у меня, чтобы они не волновались, и вернулась к прерванному письму. Юлька, буркнув спасибо, уткнулась в телефон.

Утром я разбудила сонную красавицу и предложила за кофе решить выяснить, что собственно случилось. Юлька сонно пила кофе и ныла, что родители от нее много требуют, гулять не разрешают и т. д., а она такая свободолюбивая, вот и решила уйти жить к бойфренду, только он как назло уехал и она просится пожить у меня, пока он не вернется. — Юль, ты понимаешь, мне нравится жить одной, мне совершенно и абсолютно не хочется видеть вечером в доме чужого человека, который болтает по телефону, занимает мою ванную и возвращается под утро, когда я хочу спать. На это у тебя есть родители, пусть они тебя и терпят. Так что давай-ка ты сегодня вечером заберешь свои вещи и пойдешь домой, пока не придет бойфренд.

— Ну, вы же понимаете, это дело принципа. Я домой не вернусь.

— В моем доме мои правила, и тебе или придется с ними согласиться, или все-таки вернуться к родителям.

— А какие правила?

— Ну, во-первых, не мешать мне, а это значит, никакой громкой музыки, громких разговоров по телефону, когда я дома. Во-вторых, никаких друзей, подруг здесь быть не должно.

— В-третьих, от тебя в доме должна быть какая-то польза, купленные продукты по списку, вымытая посуда, полы и т. д... Я не люблю бардак, поэтому никаких валяющихся вещей, косметики по всему столу и т. д. Ну, и вещи свои я выбирала с любовью, поэтому сломанные и испорченные вещи недопустимы. Ну, и вот еще к вечеру подумаю, что для меня принципиально важно.

— Ну, это все нормально, я аккуратная, посуду за собой мыть умею.

— Я же сказала, не люблю несамостоятельных нахлебников, от тебя должна быть польза мне. Так что посуда, полы, уборка, частично готовка и магазины на тебе. Это ясно? По тому, как дернулись губы и брови было видно, что стрела про несамостоятельную попала в цель.

— А я и не маленькая, справлюсь.

— И еще одно, после 12 я закрываю дверь на внутренний замок, поэтому или ты пишешь и предупреждаешь, во сколько точно будешь, и я решаю, хочу ли я, чтобы меня тревожили после 12 ночи. Если нет, ночуй, где хочешь, к 8.00 можешь возвращаться. Ну и в случае нарушения любого из требований, ты или немедленно собираешь свои вещи и сваливаешь в закат или тебя ждет наказание.

— Какое еще наказание?

— Как бестолкового ребенка, ремнем по попе, за глупость.

— Вот еще! Меня никогда никто не бил. — Не будут бить, если умеешь себя вести. Или так или никак. У меня нет времени возиться с тобой. Или ты быстро запоминаешь правила, и я готова тебя потерпеть ради Марины или избавь меня от своего присутствия. — Ладно, я согласна. — А чтобы потом не возникало сомнений, напиши договор с условиями к вечеру. Ты же будущий юрист.

Вечером после совместного ужина и подписанного договора, я решила, что Юлька не такая уж и проблема, как мне показалось вначале. Молодая, стройная, задорная, с чувством юмора, была в ней какая-то юная огненность, страстность, яркость, которая будила во мне желания быть снова молодой и бесшабашной, забросить к черту все контракты и страстно стонать в горячих объятиях любовника всю ночь напролет. В пятницу я предупредила Юлю, что меня не будет, и отправилась к своему любовнику, с которым и поговорить было о чем и потрахаться. В воскресенье утром я вернулась домой. Тот погром, который меня застал дома, испоганил такие солнечные и восхитительные два предыдущих дня. Пустые бутылки, грязь на полу, окурки в раковине... ну, просто квартира нарокманов с бодуна. И спящая на не разложенном диване помятая Юлька... Захотелось ее схватить ее за длинные волосы и возить лицом по полу или сразу придушить, чтоб не мучилась. В тот момент, когда я нависла над ней, с желанием немедленно реализовать свои желания, юное прекрасное создание открыло свои невинные глаза и поняла, как сильно она сейчас влипла.

Она вскочила, попыталась натянуть штаны:

— Я не думала, что ты... вы... ой, я все уберу, я не думала... что они так насвинячат... ну, простите... Она заметалась по комнате в попытках что-то прибрать. Второй удар настиг меня, когда я увидела, что на моей кровати спали... Точнее, трахались.

— И Юлька тоже это увидела.

— Это не я, честное слово. Я сдерживалась из последних сил, чтобы не ударить ее по лицу, ледяным тоном проскрипела: — Ты знаешь, что тебя за это ждет. — Не надо. Я все уберу. Вы же не серьезно? — Я серьезно. Или за этот бардак расплатиться твоя попа или я придушу тебя сейчас немедленно. — Ну, я конечно виновата, но чтобы бить за это? — Собирай свои вещи, и чтобы духу твоего здесь не было. Немедленно, — прорычала я еле сдерживаясь. — Да, пошла ты! — крикнула Юлька, натягивая на ходу джинсы и схватив куртку в охапку полетела из квартиры. С острым желание убить поганку, я принялась приводить в порядок квартиру, в голове придумывая все более и более изощренные наказания и унижения для мелкой засранки. Ну, надо же за одну вечеринку такой бардак устроить. Да и еще трахаться в моей кровати. Ну, вообще никакой совести! Я представляла, как будет гореть ее попа от моего ремня и как она будет просить прощения.

Через несколько часов в дверь тихонько просочилась Юля, остывшая, виноватая. И сказала: — Ладно, я согласна. Я правда накосячила. Она стояла такая юная, свежая, виновата. Так что мой гнев как-то сам собой улегся, уступив место интересу. А ведь и правда я никогда никого не порола, только в порнушке смотрела. Даже как-то будоражит. Ну, что ж, может, оно и к лучшему? Виноватая Юля пробуждала во мне какие-то неведомые мне чувства силы, обладания. Юля все еще стояла на пороге и мялась.

— Ну, что тебе?

— А как Вы это будете делать? Ну, наказывать меня?

— Ремнем по голой попе, как накшодившую девочку. Она только вздрогнула.

— Сейчас? — Сначала ты уберешь здесь бардак, я сделаю все свои дела, а вечером займусь твоей попой. У тебя как раз будет время все обдумать и извиниться как следует, а «не пошла ты».

— Извините. — Сначала накажу, а там посмотрим. Юлька принялась за уборку, и судя по тщательности, она не торопилась. К вечеру ужин был приготовлен, квартира вылизана. Даже мое постельное наглажено. с ярким педикюром. Небольшая грудь с маленькими сосками пряталась в темных длинных волосах. Ее тело хотелось ласкать, гладить, а не полосовать ремнем. — Собери волосы в хвост. Она пошла за резинкой, и я залюбовалась ее круглой выпирающей попкой. И ведь не занятия в зале, которые позволяют мне иметь хорошие формы в мои 40, а природа. Эх, хороша девка. Наверняка, ее шеф надрачивает, глядя на ее булочки, обтянутые в офисной юбкой. Куда-то не туда меня понесло. Вспомнив еще раз срач, я пошла выбирать инструмент для наказания. Пожалуй, ремня она не переживёт, поэтому я достала мягкую кожаннную плентку-многохвостку из сексшопа и, пожалуй, мягкие брастеты для запястий и лодыжек, чтобы не дергалась.

Юлька стояла переминалась с ноги на ногу, сложенными руками пытаясь прикрыть то лобок, то грудь. Волосы она забрала в высокий хвост. Стоит, кусает губы, глаза в пол, а соски как две темные горошины, дыхание сбивается. Так она еще и возбудилась... До чего ж хороша девка! Я почувствовалась, что мои трусики тоже намокают и представляю я, как эту хрупкую невинность укладывают на диван попкой кверху, чтобы отыметь крепким мужским членом.

— Руку давай.

— Зачем? Впилась в меня синими глазами с бездонными черными зрачками.

— Чтобы ты не дергалась. Это не вопрос. Это приказ. Когда наручники были надеты, протянула ей фиксаторы на лодыжки... Она молча сама их затянула. — Теперь озвучь, за что именно ты сейчас получишь по попе.

— За то, что я нарушила правила, за то, что устроила погром и за то что пригласила друзей.

— Ну, хоть не дура. — Ты согласна, что должна понести наказание за это.

— Да, но... — Согласна? Надавила я.

— Да, я согласна. Подтолкнула ее лицом в валику дивана, так чтобы перегнувшись через него, ее попа оказалась максимально высоко, спинка прогнута, а ножки стояли на полу.

— Ложись на валик, руки вытяни вперед. Я застегнула замок-карабин на наручниках, так что ее руки были вытянуты вперед, лицо оказалось спрятано между рук, наклонилась зафиксировать лодыжки с помощью карабина. Боже, да она вся течет как в прочем и я.

— Сегодня тебя ждет 25 ударов по попе. Считай. Она шумно вздохнула и вздрогнула, когда я плавно провела плёткой по обнаженной спине от шеи до попы. Затем провела по попе. Она заерзала на подлокотнике и протяжно выдохнула. Вот не думала, что порка ей может вставлять также, как мне. Я уже текла вовсю рисовала фантазии, чем займусь в ванной, когда закончу с ее попой. Первый удар легко скользнул по коже даже не оставив на нем заметного следа. Но потом я вспомнила свою утреннюю злость и занялась поркой всерьез. После пяти ударов попа слегка порозовела, а Юлька начала сжимать булочки в ожидании следующего удара. Она не считала, только вздыхала. На восьмом ударе жалость пропала, я вошла во вкус. На десятом, Юлька дернулась и издала то ли вскрик, то ли всхлип. Но это лишь придало мне сил всыпать ей по-настоящему до слез от горящей огнем попки. Еще через несколько ударов Юлька начала причитать, что ей больно и что ей хватит и что она все поняла межу ударами и всхлипами.

— Так, девочка моя, я, видимо, зря тебя жалею. Ты так и не поняла, что я реально на тебя зла и что ты должна быть мне благодарна за то, что трачу на тебя время, а не вышвырнула твои вещи за дверь сразу же. — Больно. Простите. Хватит. Пожалуйста. Ай! Я распаковала розовую анальную пробку. — Так мало мне твоих дружков, ебущихся на моей кровати, так ты еще хочешь, чтобы все соседи слышали, что здесь происходит, как здоровую девку дерут по заднице? Ну-ка, открывай рот. Попробуешь выплюнуть, засуну большой кляп до утра. Кивни, если ясно. А за нытье, тебе положено порция дополнительных ударов. Попка стала красивого розового цвета, что приятно радовало глаз на фоне молочной белезны выгнутой спины. С анальной пробкой во рту Юлька перестала причитать, лишь всхлипывала, плакала и дергалась от каждого удара, ерзая лобком по валику. Я вкладывала силу, но умерено. Особенно сильно Юлька реагировала, если кончики попадали по нежной коже возле чуть разведенных ягодиц или по поповым губам. Я всыпала ей еще пять-семь ударов посильнее напоследок и поняла, что пора заканчивать, ее всхлипы уже перешли в слезы. Вроде, урок усвоен.

Дав ей отдышаться, я приказала — Чего разлеглась? Тебе еще предстоит подумать о своем поведении в углу. Ревущая девушка сползла с дивана на непослушные ноги. — Ползи в угол. Она неуклюже доползла до угла со связанными ногами и руками. Замки карабины фиксировали положение руки вместе, но позволяли небольшие движения, как маленькая цепочка. — На колени. Руки за голову. Вытянись, чуть прогнись в спине, чтобы предмет наказания был хорошо виден. Вот так у тебя 15 минут, чтобы подготовиться и сказать, насколько ты усвоила урок и поблагодарить меня. Роль домины мне нравилась все больше и больше. Она постепенно перестала плакать, и руки и ноги начали затекать от неудобной позы. Из приоткрытого рта тянулась тонка стройка слюны, по щекам размазаны слезы. Круглая попа манила розовым цветом. Я была просто на пределе, но как уйдешь, когда тут есть чем полюбоваться. Поэтому я сходила с ума и изнемогала от желания. Вот никогда не знала, что так заведусь от порки девочки и что это такое дикое первобытное желания овладеть кем-то. Здесь и сейчас. Немедленно.

Но самое забавное, что Юлька слышала и чувствовала мое возбуждение и сама была возбуждена. По ее ножкам текла смазка, приподнятые груди стояли торчком. Я расстегнула колечко, связывающее руки и ноги, сняла мокрые трусы и села на стул. — А теперь иди сюда. Юлька так на коленях и подползла ко мне, видимо, боясь разозлить. — Подняла небесно-голубые глаза и пролепетала: — Простите, я все поняла. Я больше такого себе не позволю. Спасибо за урок. И положила мне руки на колени. — Я взяла ее за собранные в хвост волосы, и притянула ее ближе к себе, так что она чувствовала запах моей текущей вагины. — Я понервничала. Я хочу расслабиться. Она замерла на мгновенье. — Я смотрела, боясь и надавить на девочку и пропустить момент, когда нужна именно жесткость, чтобы пересилить страх. Но она начала аккуратно раздвигать руками полы моего халата, пробираясь к горящему клитору. — Нет, детка, я хочу твой язык, — маняще, ласково сказала я.

Она еще раз замерла. А я слегка придвинулась к краю стула и надавила рукой на ее затылок, давая понять, что деваться ей некуда. И она подчинилась. Она аккуратно лизнула лобок, потом сообразила, что надо чуть ниже и принялась целовать половые губы, клитор. Опыта и мастерства ей, конечно, не хватала, но я была так возбуждена, что кончила бы от любого прикосновения. Я прижала ее сильнее, резче и сама начала двигаться ее губам навстречу, ее рука оказалась между ног и начала теребить ее клитор, жадно, грубо. Мы обе просто отдались ритмам тела и губ. Воздуха не хватало, но остановиться я была не в силах. Не прошло и нескольких минут всхлипов и вздохов, как я ярко кончила. Если бы не держалась за стул, упала бы. Когда я пришла в себя, а Юля все еще вздрагивала в судорогах оргазма на полу. Я укутала ее в плед, приобняла — Вот теперь мир... — сказала я, и ушла в ванную.

Я сразу уснула, но слышала, как Юлька закрылась в ванной, то ли мастурбируя, то ли рассматривая свою горячую попку.

Продолжение следует.