Ванесса, девушка викария. Глава 6. Серия: Голые девушки в бане

После всего случившегося Реджи не знал, как себя вести, поскольку тут присутствовала Мэри, которая лежала рядом со своей хозяйкой и обнимала ее, словно пытаясь защитить. «Проклятая девчонка, но какая же она все-таки обольстительная», — размышлял он, потому что на самом деле ему хотелось трахать их обеих вместе и по очереди, и делать это как можно чаще и лучше. Тем не менее, несмотря на всю его опрометчивость и несдержанность прошлой ночью, учитывая их разное положение в обществе и место в жизни, это представлялось ему чертовски трудным делом.

Поэтому он перевернулся на спину и неподвижно лежал, прикрыв одной рукой глаза, как будто свет причинял ему боль. Затем со стороны Ванессы донесся громкий вздох, то ли от радости, то ли от отчаяния. Девушка поднялась с кровати и произнесла ледяным тоном:

— Мэри, помоги мне одеться.

Реджи подглядывал за облачением своей сестры из-под своей руки, и то, что он увидел, ему чрезвычайно понравилось, а в особенности то, что Ванесса показала ему, приподняв вначале одну ногу, а затем другую, чтобы надеть свои панталоны — как он с удовлетворением отметил, на ее мохнатом треугольнике между ног была видна засохшая сперма. Лишь после, когда сестра вдвоем со служанкой оставили его на сильно взъерошенной постели, он перевернулся и лег лицом вниз.

— Все мужчины одинаковы, мэм, — нарушила молчание Мэри, когда они с Ванессой расположились в гостиной внизу, и служанка приготовила им по чашке чая. — Они все так поступают с тобой, а потом устают и просто отворачиваются. Ну по крайней мере некоторые из них, — философски добавила она.

— Но ведь это сделал мой собственный брат, — произнесла Ванесса пустым голосом. Но все-таки в нем прозвучала нотка лицемерия, которую мгновенно уловила горничная, на чьем лице появилась нахальная и понимающая улыбка.

— Как я уже говорила, мэм, не имеет значения, кто это был. Если вам было хорошо, то это действительно не важно.

— Да, действительно, — мрачно произнесла Ванесса, хотя сама верила в это все меньше и меньше.

Непринужденно сидя за кухонным столом, Мэри придвинула свой стул поближе к креслу хозяйки.

— Конечно, если вы действительно не хотели заниматься с ним любовью, мисс, и он знал об этом, то, конечно, он плохой... Плохой, но во всяком случае, он такой похотливый!

— Он был... плохим, я имею в виду. В самом деле, Мэри, я не думаю, что нам стоит это обсуждать. Отныне я буду постоянно держать дверь своей спальни запертой, потому что никакого иного способа справиться с этим ужасным делом не существует. Помимо всего прочего, если это станет известно, разразится такой скандал! — воскликнула Ванесса, которая, несмотря все свое дружеское расположение к Мэри, с трудом могла представить себе, что горничная не только наблюдала за их кровосмесительной схваткой с Реджи, но и поощряла ее. Но даже сейчас ее разум раздваивался, ибо все трое по-прежнему были чрезмерно возбуждены произошедшим.

— Мисс, моя бывшая хозяйка, леди в моем последнем доме, где я служила... В самом первом, где я служила до того, как пришла к вам... Она всегда говорила, что не стоит беспокоиться о том, что люди говорят о вас, и я думаю, что это правильно.

— Она сама тебе это сказала? — удивленно спросила Ванесса.

— Ну, видите ли, там было... как она это называла... о да, «случайность», — и мне представляется, что это очень забавное слово. Понимаете, тамошний хозяин вел себя... как бы это сказать... неправильно, и она поймала его на этом. Так что она вместе со своей сестрой, которая приехала к ним погостить... Ну хорошо, скажу — они присмотрели за ним.

— Присмотрели... !? Продолжай, Мэри! Что, что же они с ним сделали?

После этого девушки начали перешептываться, во время чего Ванесса разинула рот от удивления и у нее еще больше закружилась голова, — она не могла и представить себе, что у юной Мэри может быть такой изобретательный ум, чтобы выдумать такие события.

— Мэри, открой еще одну бутылку шерри! — торопливо сказала Ванесса, когда горничная закончила свой рассказ, поскольку то, что она услышала, привело ее почти в такое же возбужденное состояние, как и события последних двух дней, и теперь она тем более была готова признать, что все было так, как рассказала горничная. Обсуждая между собой откровения ее рассказа, девушки пили вино, целовались, а затем просунули руки под юбки друг другу и, пока Реджи пробуждался и обливал лицо водой в ванной, довели себя почти до любовного исступления.

Эта игривая парочка все еще потирала своими влажными пальцами возбужденные киски друг друга, когда раздались его шаги. Мэри хихикнула и сказала:

— Другого времени не представиться, мэм... если тебе... если вам этого хочется.

— Я знаю, Мэри! Принеси запасную бельевую веревку, это доставит нам удовольствие.

Как бы таинственно ни звучали эти слова для читателя, но для Реджи, когда он, наконец, спустился вниз, гадая, каким же будет его прием, они должны были доказать обратное. Было очень тихо, он не слышал привычных шагов Мэри в кухне, а его сестры не было видно ни в гостиной, ни в столовой. Должно быть, подумал он мрачно, Ванесса ушла, но тут он услышал ее голос, зовущий его из кухни.

— Мы здесь, Реджи!

Было ли с их стороны это приглашением? Скорее всего да — на это указывало множественное число... Однако же это весьма странное место для свиданий! Когда он подошел ближе, старый линолеум заскрипел у него под ногами, и после этого снова воцарилась тишина, которая казалась ему все более странной... или многообещающей... а может быть, и той и другой вместе. Затем, как раз в тот момент, когда он повернул ручку, дверь открыла Мэри, которая молча отошла в сторону, пропуская его на каменный кухонный пол.

С тех пор как Реджи прошел через кухню час назад, в ней уже прибрали и навели порядок. Большой обеденный стол был пуст и так же прочно стоял в центре, все стулья, кроме одного, были аккуратно задвинуты под него. Лишь одинокий деревянный стул стоял немного в стороне от стола, повернутый к нему сиденьем.

Дверь за ним закрылась, и Мэри прислонилась к ней сзади. Реджи подумал, что все это весьма любопытно, но все же немного нервничал. В центре, возле стола, стояла Ванесса, уперев руки в бока, с расшнурованным корсажем и откровенно выставленной на всеобщее обозрение пышной грудью.

— Дорогой Реджи, мы обе снова готовы к встрече с тобой, но вначале хотим немного поиграть. Давай, милый, ведь это будет так весело. Присаживайся на стул, а Мэри задерет свои юбки, — игриво объявила Ванесса, дразняще поигрывая пальчиками со своими затвердевшими кончиками сосков.

— Вот тебе и на! — последовал изумленный ответ Реджи. То, что его сестра говорила так откровенно, да еще и в присутствии их служанки, свидетельствовало о такой перемене в ней, что он было подумал, что удовлетворил ее больше, чем полагал поначалу. Им вновь начал овладевать жар, внутри нарастало чувство новой похоти, что весьма ободрило Мэри, которая сзади обвила его руками за талию и проворковала:

— Ну конечно же да, соглашайтесь, сэр! Расстегните штаны и присядьте, а потом на ваш стержень присяду я, а после уже и хозяйка.

— Мэри, позволь мне это сделать для него, — добавила Ванесса и, когда горничная еще крепче обняла Реджи, быстро подошла к нему и в мгновение ока спустила его брюки и нижние панталоны так, что они свалились ему на лодыжки. Когда эта возбужденная пара потянула его и толкнула на стул, Реджи споткнулся, его голый зад наткнулся на жесткое сиденье кухонного стула, а слегка сдавленные яйца заставили его член затвердеть еще сильнее.

Ванесса, склонившись над ним, обвила ладонью его восставший орган и начала тереть его так возбужденно, что глаза Реджи потускнели от страсти. На мгновение сестра позволила ему погладить ее упругие груди, но затем, будто бы игриво, отмахнулась от его ласкающих пальцев и пробормотала, что для разнообразия хочет доставить ему удовольствие по-своему и если же он хочет быть с обоими девушками по-настоящему развратным мальчиком, то должен быть послушным и заложить руки за спинку стула.

— Чт... что? — пробормотал Реджи в смутном возбуждении.

— Потому что, дорогой, я хочу поиграть с твоим милым большим членом, и сделать это совсем одна. Ну пожалуйста! — полностью преобразившаяся Ванесса уговаривала его таким воркующим тоном, что Реджи повиновался, не имея ни малейшего представления о том, что сейчас делает Мэри, да и не особенно заботясь об этом.

Именно в следующие несколько секунд Реджи оказался «закреплен», и именно так, как планировали обе женщины. Их план можно описать одним словом — быстро, ибо краткость и быстрота были сутью такой операции, как ее понимала Мэри. Таким образом, как только он повиновался, на него была немедленно наброшена веревка, спущена на грудь, а после, к его крайнему изумлению, на него набросили еще одну петлю. Одновременно с этим Ванесса с раздвинутыми ногами и поднятой юбкой плюхнулась к нему на колени, прижимая свой пушистое любовное лоно к основанию его вздыбленного органа, в то время как Мэри, обмотав веревку вокруг ножек стула, связала ее концы в один узел.

— Однако же! — воскликнул Реджи, который, видя, как быстро отстранилась его сестра, попытался было дернуться, но уже не имел никакой возможности это сделать. Он мог подняться разве что только со стулом, но это тоже было затруднительно в силу того, что сзади на спинку стула всем своим весом навалилась служанка.

— Ты ничего не скажешь, Реджи. Ты оказался плохим развратным мальчиком. Мэри, пожалуйста, заткни ему рот!

— Хрррррррааааагх! — поперхнулся Реджи, но это был последний связный звук, который ему позволили издать. Мэри, вытащив из-под выреза платья тряпку, заткнула ему рот, самым эффективным образом заставив его замолчать, если, конечно, не считать фырканья и приглушенных криков, которые он издавал. Затем обе женщины отошли в сторону и посмотрели на него, любуясь тем, как багровели его щеки, а голова яростно тряслась.

— Бывают времена, мой дорогой братец, когда удовольствию предшествует наказание, и бывают другие, когда наказание следует за удовольствием. Ты взял с меня свою дань, и теперь настало время для возмездия. Мэри, пожалуйста, зачитай ему мои распоряжения, — объявила Ванесса.

— Конечно, мэм, — с готовностью ответила Мэри и вынула из ящика стола то, что было перед этим наспех обговорено между ними и записано. Стоя перед Реджи с широко расставленными ногами, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, она зачитала: «Отныне мистер Реджинальд Маркхэм будет беспрекословно подчиняться приказам и прихотям мисс Ванессы Маркхэм. Его заставят выдавать сперму дважды в день, и во время этого он будет связан. В этих случаях с ним будут работать руками, будь то мисс Маркхэм или мисс Мэри Смит. Так будет до тех пор, пока он не научится вести себя послушно. Если же он заслужит их дополнительные милости — которые иначе не будут ему дарованы, если послушание не будет полным, — то его должным образом положат на спину и соответствующим образом оседлают. Такое положение дел будет продолжаться до тех пор, пока проблема его дальнейшего любострастного поведения не будет разрешена иным образом. Если же от него потребуют бóльшего, он получит молодых леди благодаря благосклонности мисс Маркхэм и сделает это без всяких лишних вопросов».

Реджи, когда явственно все это услышал, почувствовал головокружение. Его голова снова затряслась, а сам он умоляюще смотрел на Ванессу. Она стояла, скрестив руки на груди, ее глаза победно сверкали.

— Очень хорошо, он все слышал и все понял. А если он до конца не понял, то это не моя вина. Я бы тебе, Реджи, еще добавила, что о любых других проступках с твоей стороны будет доложено соответствующим властям, и поэтому у тебя нет иного выхода, кроме как подчиниться мне. Прекрасно, Мэри, теперь присмотри за ним, пожалуйста, а потом мы пройдемся в деревню.

— Да, мэм, — ответила Мэри, вся дрожа от волнения. Она достала из комода большой кусок фланелевой ткани и на манер медсестры обмотала его вокруг твердого стоящего члена Реджи, порывисто уточнив:

— Что дальше, мэм?

— А, ну конечно же! Разве я не сказала? Мэри, доведи его до оргазма — ответила Ванесса, которая уже выучила у девушки несколько полезных фраз.

При этих словах — хотя со стороны можно было подумать, что он этому даже рад — Реджи снова дико замотал головой и подпрыгнул на стуле, но безрезультатно. Шмыгая носом и поджимая губы, как будто это действительно мало ее интересовало, в то время как Ванесса неподвижно и безмятежно наблюдала за происходящим, горничная принялась ласкать его жесткий инструмент через свернутую фланель вверх и вниз, заставляя его ноги дергаться, а голову откидываться назад.

— Быстрее, Реджи! У меня мало времени, чтобы тратить его на тебя! — порывисто сказала Ванесса, вызвав из-под кляпа еще больше приглушенных стонов.

— Мне кажется, он кончает, мэм! Я чувствую, как он запульсировал сильнее, — сообщила Мэри.

— Вот и хорошо. Когда он начнет, отпусти свою руку, — сказала Ванесса, внезапно почувствовав вдохновение, — в этом случае Реджи лишался тепла и комфорта ее пальцев, проникавших сквозь ткань, и безвольно изливался в нее, когда она беспомощно висела, будто покрывало, над его стержнем.

Именно это и произошло, поскольку Мэри — почувствовав наконец первый изливающийся разряд — резко отдернула руку, что вызвало у Реджи неудовлетворение и раздражение, ведь покров фланели просто свисал над его набалдашником и, следовательно, он был лишен того восхитительного чувства сжимающей его женской руки, которое так желает любой мужчина.

— Пойдем, дорогая, — сказала Ванесса своей служанке, которая при первом же сильном потоке сперматических выделений Реджи встала и отступила в сторону. Оставив его стонать во время этих злополучных продолжающихся выбросов, девушки вышли и закрыли кухонную дверь за своим пленником-мужчиной, или — как шепотом назвала его Мэри — их рабским членом.

— Мэри, когда ты служила в своем в своем последнем доме, ты была посвященной, — произнесла Ванесса, когда они уже собирались уходить, хотя использование последнего слова вызвало у Мэри некоторое удивление, поскольку она знала только, что уборная — это место, где ты сидишь на деревянном сиденье со спущенными панталонами. [обыгрываются разные значения слова «privy» — «таинство», «посвященная в тайну» и «уборная» — прим. переводчицы. ] Увидев выражение ее лица, Ванесса рассмеялась:

— Я имею в виду, что ты была посвящена во многие тайны и секреты твоей тогдашней госпожи.

— Ну, вы видели, я лишь помогла... Просто работала рукой... — искренне ответила Мэри. — Потому что она говорила, что это еще больше унижает его — я имею в виду ее мужа, — когда это делаю я, а они с сестрой стоят рядом и смотрят. Но это было уже во второй раз. В первый раз это сделала ее сестра.

— Ну так расскажи мне еще раз, Мэри, что же все-таки произошло, — попросила Ванесса, которая жадно впитывала каждую деталь и очень быстро улавливала такие необычные слова и фразы, которые Мэри приходилось использовать в подобных случаях.

— Ну, мэм, их дочки писали свои уроки на грифельных досках в своих комнатах, издавая ужасные скрипучие звуки, которые может издавать только скрип мела, который навяз у меня в зубах. Иногда они стирали их, а иногда нет, иногда на них были цифры, а иногда слова. Они, конечно же, учились писать по буквам, и старшая — Виктория — преуспела в этом лучше всех. Однажды, куда-то спеша, она оставила свою грифельную доску в комнате, и ее мама увидела, что она на ней написала, — сначала она написала слово «самый миленький», а потом поменяла местами первые две буквы и получилось слово «инцест». [Слово «Nicest» (милейший, самый милый) является анаграммой к слову «Incest» (инцест) — прим. переводчицы] Тогда я еще не знала, что это значит, поэтому и не понимала, из-за чего весь этот сыр-бор.

— Ну, теперь то ты знаешь, Мэри, — довольно искренне ответила Ванесса.

Уже после того, как они оказались на тропинке, ведущей к деревне, лишь тогда Ванесса начала осознавать глубокую трансформацию, которая происходила с ней самой и которую она все больше и больше принимала с самоутверждающей теплотой.

— Расскажи мне еще раз, что ты слышала из комнаты Виктории несколько раз до этого, — попросила она.

— Ну, сударыня, как я уже говорила, бывали времена, когда хозяйки не было дома и в доме изредка случались шалости. По крайней мере, судя по звукам, которые до меня доносились, я думала именно так. Однажды днем...

Но речь Мэри была внезапно прервана быстро приближавшимся стуком копыт позади них, и когда Ванесса повернула голову, то увидела преподобного Джабстоуна, который держал поводья своей лошади и благожелательно взирал на них сверху вниз.

— Вот и хорошо, что мы снова встретились, — заявил он, бросив на Ванессу свой дерзкий взгляд.

— Так ли вы уверены в этом, сэр? — ответила она таким тоном, что он невольно осадил своего коня.

— Я займусь вами завтра, мисс Маркхэм... — начал было он, оправившись от замешательства и приготовившись снова выехать вперед, но ее голос остановил его.

— Вы этого не сделаете, сэр, — спокойно объявила Ванесса, заставив его удивленно оглянуться.

— Прошу прощения, мисс Маркхэм? Правильно ли я расслышал?

— Если ваша езда не повлияла на ваш слух, то я полагаю, что вы все хорошо поняли. Если я захочу принять вас, то пошлю весточку. В противном случае для вас меня не будет дома. Прошу вас, не позволяйте мне больше задерживать вас, ибо я уверена, что у вас много обязанностей.

— А? Ах, да! — последовал сдавленный и несколько сердитый ответ, который нисколько не повлиял на выражение лица Ванессы. На мгновение он нахмурился, а затем вежливо, но холодно произнес:

— Как пожелаете, мисс...

— Конечно, пожелаю! — крикнула вслед Ванесса, когда он отъехал, вызвав смешок у Мэри, которая украдкой сжала руку своей хозяйки, прошептав:

— Как это вы ему сказали, мэм! Это старый развратный дьявол, — с горечью добавила она.

— Как ты сама говорила, дорогая, они все такие, — невозмутимо ответила Ванесса. Впервые в жизни она чувствовала, что полностью владеет собой, и радовалась этому.