Искушение матери. Глава 1 или Интимные отношения матери и сына

Мне было восемнадцать, когда он поселился в нашем доме. Я отчётливо помню тот день, так как я совершил тогда роковую ошибку.

Мы жили с мамой вдвоём. Отец ушёл от нас восемь лет назад, мне тогда было десять. Я ничего не понимал. Он просто ушёл к другой женщине. Десятилетний парень не способен понять поступки взрослого человека. Он нашёл какую-то молодую девицу и переехал с ней в другой город. Какое-то время он звонил мне, мы общались по телефону, пару раз в месяц. Он поздравлял меня с праздниками, присылал деньги, платил алименты, но никогда не приезжал, чтобы повидаться.

В какой-то момент мать вообще запретила мне с ним общаться, а он не особо и расстроился. Попыток связаться со мной не предпринимал, однако алименты исправно платил. Мама научила меня ненавидеть отца, с этой мыслью я и вырос.

И вот уже восьмой год мы жили только вдвоём, в небольшом двухэтажном частном доме. Ну если быть точнее, то одноэтажном, второй этаж занимал чердак с разным хламом. К дому прилегала территорию в шесть соток, на которой процветал ухоженный огород, пару сараев, беседка и недостроенная баня.

Мама работала бухгалтером в маленькой юридической фирме, а я ходил в школу и футбольную секцию. Футбол был моим любимым увлечением. Мы целыми днями пропадали на поле, пиная мяч. На нашем поле собиралось много пацанов разных возрастов. Там я и познакомился с человеком, о котором пойдёт речь в этом рассказе.

Звали его Колян. Он был старше на три года. Жил в неблагополучной семье с отцом алкоголиком, мать его давно сбежала с другим мужиком. Колян сам тащил семью, и несмотря на то, что отец алкаш, парень не пошёл по его стопам.

Он был отменным футболистом, все пацаны уважали его. Но назвать его хорошим парнем можно было с большой натяжкой. Он был грубый, жесткий, колотил всех подряд, отстаивая свой авторитет, но в основном всегда справедливым.

Я, и мои друзья, считались мелкими, так нас называли. Мелких Колян не трогал, а ко мне вообще относился лучше, чем к остальным. Он уважал тех, кто хорошо играл в футбол, а я был в их числе.

Но вот однажды, он в драке сломал челюсть двум парням. Одному ещё и руку переломал в трёх местах. Дрался Колян, как в последний раз, не на жизнь, а на насмерть. Все его боялись. Пострадавшие написали на него заяву в полицию, и Коляна упекли на 2 года в тюрьму. Так о нём все и забыли. Жизнь продолжалась, появлялись новые авторитеты двора, каждый мечтал быть главным. Даже я. Но я понимал, что никогда этому не бывать. Я с рождения был щупленьким, худеньким и низкого роста. Если бы не успехи в футболе, меня бы вечно задирали во дворе. Сдачи я дать никак не мог, слабым я был, генетика такая. Отец тоже был щуплым, чего не скажешь о маме.

Лучше бы я в неё пошёл. Кость у неё была крупная. Толстухой она никогда не была, а обладала прекрасными женственными формами. Большой тяжёлой грудью размера эдак четвёртого, никак не меньше, широкими бёдрами и холёной крепкой задницей. Я это совсем недавно начал подмечать, когда чуть повзрослел. Раньше то что? Мама, есть мама. Ничего особенного. Смотришь на неё, как на мать, как на существо бесполое. Но в пубертатный период даже мать в твоих глазах становится женщиной. Вот и начинаешь подмечать её характерные черты. Волей-неволей сравниваешь её со зрелыми женщинами из порно или героинями эротических рассказов. Но это нормально. Все мальчики подростки хоть раз, да дрочили на свою мать в фантазиях.

Мама слегка располнела за те восемь лет, что жила без отца. Да не просто без мужа, а вообще без мужика. Я по крайней мере ни разу не видел её в компании другого мужчины, и домой она никого не водила. Вот этого я никогда не понимал. В свои сорок семь она выглядела прекрасно! Для любителей пышных женственных форм она была показалась идеалом.

Если сравнивать её с матерями моих друзей, то я смело могу гордиться своей. Мамки друзей почти все были жирными, такова природа русских женщин, которые перестают следить за собой, когда много лет живут в браке. А вот моя следила. Конечно она не ходила не в какие фитнес клубы, мы жили за городом и тут вообще не было подходящих фитнес клубов. Так, пара тренажёрок в подвалах, явно не для женщины её возраста. Однако, она почти каждый день ездила на велосипеде, это она любила. Благодаря велосипедным прогулкам ноги её были крепки, ягодицы тоже, да и линия живота не сильно выдавалась вперёд. В сорок семь иметь слегка припухлый животик — это норма. Я бы назвал фигуру матери «песочными часами» или «золотой серединой». Ей нечего было стыдиться, даже мои друзья любили пошло пошутить про неё, из-за чего я приходил в бешенство, а их это только веселило.

Характер у неё был в основном весёлый, раскрепощённый. Она любила саркастично пошутить. Большинство её шуток касалось меня. Конечно она любила меня, но порой казалось, что она винит меня в том, что отец ушёл от нас. Она меня ругала очень часто, но потом мы мирились. Её настроение, как маятник, качалось туда-сюда. То хорошее, то нервное, и тогда мне доставалось. Чем старше я становился, тем строже она ко мне была. Да и характер её портился. Однажды мой друг Славка сказал, что она такая строгая потому, что у неё «недоёб».

— Мужика ей надо, и всё будет норм, — заявил он.

Я за это отпустил ему оплеуху. Выслушивать такое о своей матери было ужасно унизительно. Но, как оказалось, Славка был прав.

Как-то раз я случайно подслушал мамин разговор с подругой по телефону. Я тогда рано вернулся со школы и как-то тихо зашёл в дом. Шёл по коридору в свою комнату и услышал мамин голос из её спальни. Я подумал она меня зовёт и заглянул к ней.

Она лежала на кровати с мобильником у уха. Её домашний халат на змейке был распахнут. Её крупные груди прикрывали чашечки белого бюстгальтера. Трусы, того же цвета, оказались слишком тонкими и узкими, с полупрозрачной сеточкой, сквозь которую пробивались непослушные завитки чёрных лобковых волос. Также кудрявые волоски выбивались из трусов по бокам и чуть сверху линии трусов.

Не могу сказать, что я первый раз видел её в таком откровенном виде. Однажды я вообще видел её полностью голой. Но это было лет пять назад. Случилось это в бане у соседей. Мы с мамой пришли к ним в гости на чей то ДР. Не помню, кажется это был день рождения тёть Веры, матери моего лучшего друга Санька. Там было много пацанов нашего возраста. Пока взрослые пили и танцевали, мы носились по двору, играя в войнушку. Потом начали играть в прятки. Старший брат Санька Макс в тот раз подшутил надо мной. Над наивным двенадцатилетним дурачком. Он сказал, что Санёк прячется в бане. Я до этого минут двадцать искал Санька. Поблагодарив Макса за подсказку, я кинулся в баню. Залетаю такой в предбанник, ничего не подозревающий, затем открываю дверь самой парилки, а там на лавке восседают две потные обнажённые женщины. Моя мама и тёть Вера. Полностью голые! Тяжелые груди свисают вниз, мясистые ляжки распахнуты. Между бёдрами мокрые волосатые промежности. Я это на всю жизнь запомнил! Какие же они были волосатые! В порно то все бритые, вот я и удивился. Но в порно я смотрел только на молодых девочек, а тут две взрослые тётки.

Они тогда не завизжали, не стали прикрываться, а наоборот захохотали, увидев моё шокированное выражение лица. Я быстро захлопнул дверь и убежал. Сердце бешено колотилось в груди. Санёк и его брат ржут надо мной гады проклятые! Подставили! Воспоминание, конечно, на всю жизнь.

И вот сейчас, спустя пять лет, я застыл в дверях маминой спальни и смотрю, как она лежит на кровати и пощипывает свои лобковые волоски, чуть выбивающиеся из узких белых трусов. Но больше меня поразил сам телефонный разговор.

— Ааа, — протянула мама. — Не могу я больше! Мужика хочу! Сто лет члена не видела!

Слышать из её уста такие слова было для меня шоком. Видимо она говорила с тёть Верой. Та ей что-то ответила, и мама рассмеялась. Потом сама сказала:

— Вот-вот! Уже три года грядка не паханная!

Снова взрыв смеха.

— У меня там уже всё скоро паутиной зарастёт! Как же я хочу трахаться, Вер, ты не представляешь! Каждый день об этом думаю! Тёть Вера ей что-то ответила, мама недовольно проворчала:

— Делать мне нечего, покупать всякие члены резиновые. Вон огурец в гандон засунула и готово орудие.

Они обе расхохотались, а у меня челюсть до груди отвисла. С этой стороны я свою маму видел впервые, а точнее слышал. Вот значит о чём разговаривают наши мамы, пока мы не слышим. Ужас какой. Никогда бы не подумал! А они продолжали:

— Да с кем тут?! — жаловалась мама. — Все друг друга знают. Ни одного мужика свободного, только женатые, да алкаши. Не хочется лишь бы с кем, понимаешь.

Тёть Вера ей что-то долго рассказывала, а мама слушала, накручивая на пальцы свои лобковые волосы. Это выглядело так интимно, что у меня набух бугор в штанах. Она так вальяжно развалила свои мясистые крепкие ляжки, что я не мог оторвать от них взгляда. Наконец мама сказала в трубку:

— Да тебе этого не понять. Ты сто лет замужем. А я уже три года мужика в себе и на себе не ощущала! Тот последний был никакой, помнишь? Сунул, высунул и до свидания. Нахрен мне такой мужик не нужен. Мне бы покрепче, чтоб член стоял колом и трахал долго и резво! Где такого сыщешь? Мне скоро полтинник стукнет. Эх... Ладно, надо мне идти обед готовить, а то скоро Ванька домой придёт.

Тут-то я и рванул по-тихому из дома. Посидел во дворе минут десять, а потом зашёл домой, как ни в чём ни бывало. Мама варила суп, стоя у плиты. Халат уже застёгнут, светлые волосы убраны вверх на затылке. Мне всегда нравилась её шея. Тонкая, лебединая, женственная. Мама повернула голову и улыбнулась тёплой материнской улыбкой, как будто несколько минут назад не изнывала от жара в промежности.

— Пришёл? Садись обедать.

После того случая я стал внимательнее присматриваться к ней. Славка был прав, ей не хватало мужика. Я потом долго искал по дому огурец в гандоне, да так и не нашёл. Может она шутила? Или тщательно заметала следы. Я бы уверен, что она мастурбирует, пока меня нет дома или по ночам. Все женщины делают это, но никогда не признаются.

____________________

Ну а теперь вернёмся к тому роковому дню. Это было начало июня. У меня начались долгожданные каникулы. Я сидел во дворе, изнывая от жары и смазывал цепь своего велосипеда. Мама вышла во двор и сказала:

— Надо, чтобы ты сходи в магазин, продуктов на неделю накупить.

— Ну мам! Сходи сама.

— Нет! Ты пойдешь! Надо помогать маме.

— Ну блин!

— Никаких разговор! Вот деньги, дуй в магазин!

Спорить с ней дело неблагодарное. Никогда не переспоришь, можно было только нарваться на грубость. Заводилась она в последнее время с пол оборота.

Ну я и пошёл в магазин. Накупил продуктов, заполнив два огромных пакета и потащил их домой. Идти нужно было около километра, не очень далеко, но с такими пакетами этот километр растягивался на десять миль.

И вот прохожу я мимо автобусной остановки и вижу до боли знакомое лицо. На лавке сидит хмурый парень в чёрной майке, чёрных штанах и со спортивной сумкой. В зубах дымится сигарета. Он смотрит на меня, а я на него. У меня первого приходит узнавание.

— Колян? — вылупляю я глаза.

Он хмурит брови, разглядывая меня. Не узнаёт. Ну ещё бы. Кто я такой? Один мелкий пацан из его прошлого. Но тут он поднимается с лавки и тычет в меня пальцем, сощурив один глаз.

— А я тебя помню, — говорит он. — Погоди, погоди... Славик! Нет! Ванёк! Да, точно! Ванёк!

Я расплылся в широкой улыбке. Мне дико польстило, что он меня помнит. Я смотрю на него и улыбаюсь, кивая.

— Ага.

Он очень изменился. За два года проведённых в тюрьме он подрос и подкачался. Посидела немного и пошла снова работать. Колян всего за пару часов выровнял весь забор и укрепил его продольными брусками. Теперь он даже не шатался. Мы с ним сели отдохнуть в теньке у стены дома. Он сорвал яблоко и чистил его своим личными ножом. Моя мама копалась в земле, стоя на коленях.

— Красивая баба, мать твоя, — промолвил Колян.

Я не нашёл ничего лучше, чем сказать «Ага».

— Ядрёная жопа, — усмехнулся он.

Тут я промолчал, покраснев. Неудобно такое было слушать.

— Где твой батя? — спросил Колян.

Я рассказал про его уход и развод.

— Есть у неё мужик? У матери?

— Неа.

— Странно...

Тут мама поднялась с колен, отряхнулась и двинулась к нам.

— А ну-ка принеси мне бутылку пивка, — попросил Колян. — У меня в сумке лежит парочка. Одну можешь взять себе.

— Мне нельзя при ней, — покраснев заявил он.

— Тогда притащи только мне.

Я пошёл за его пивом. Достал из сумки одну бутылку, а вторую поставил в холодильник. Уже хотел выходить во двор, но глянул в окно и мне стало интересно. Мама подошла к лавке, на которой Колян чистил яблоко. Она схватила со стола бутылку воды и начала пить большими глотками.

— А подмышки волосатые — это типа модно сейчас? — усмехнулся Колян.

Мама чуть не поперхнулась водой. Она возмущённо распахнула свои зелёные глаза и открыла рот, но ничего не сказала. Я тоже заметила дорожку тёмных волос у неё в углубление подмышек. Мама прям покраснела. Колян указал ножичком на её живот, как мне показалось.

— Пизда вспотела? — будничным тоном спросил он.

Я едва не выронил его бутылку пива. Таков был мой шок. Мама та вообще охренела. Она снова распахнула рот, но посмотрела вниз, куда он указывал. Там в промежности на шве расплывалось неровное овальное мокрое пятнышко.

— Ты всегда такой грубый?! — возмутилась мама.

— Чё, без трусов? — усмехнулся Колян.

— В трусах! — воскликнула мама. — Такое говоришь... Вообще никакого стыда и уважения...

— Да ладно, — протянул Колян. — Простите если задел ваше самолюбие, тётя. Но надевать такие штаны без трусов...

— Я в трусах! — неожиданно начала оправдываться мама. — Просто они тонкие и...

— Просачивается.

— Да.

— Ну конечно, — улыбнулся Колян.

И тут мама неожиданно вытянула из штанов резинку белых трусов.

— На! Доволен?!

— Так, а я что? — пожал плечами Колян. — Чего мне радоваться то?

Мама возмущённо раздувала ноздри, уперев руки в бока. Её мокрое пятнышко никак не давала мне покоя, на серых штанах оно отчётливо выделялось. Колян закинул в рот последний кусок яблока и встал, указав маме на забор.

— Одно дело сделано, стоит крепко, как мой... Ну ты поняла. И никогда не падает. — Он подмигнул маме, она закатила глаза, но, клянусь богом, я видел в этот момент на её лице лёгкую улыбку, которую она не смогла скрыть.

— Пойду траву покошу у забора, — сказал Колян, схватив косу и точильный камень.

Мама проводила его взглядом, а потом пошла в дом. Я отнёс Коляну пиво. Он высушил его за один присест и начал махать косой. Его крепкое бугристое тело обливалось потом. Я завидовал ему, мне никогда не быть таким поджарым крепышом. Мама вернулась на огород, но уже в других штанах, чёрных спортивных с лампасами.

Вечером, когда солнце опустилось за горизонт, мы зажгли свет во дворе и начали накрывать на стол. Это была мамина идея, поужинать на дворе. Она наготовила большую кастрюлю пюре и пожарила мяса. Принесла даже бутылку водки ко столу. Она предназначалась Коляну, как благодарность за работу. Но мама и себе наполнила рюмку.

— Ты же не пьешь водку, — удивился я.

— А сегодня выпью, — заявила она. — День был тяжёлый.

— И ему налей, — сказал Колян, указывая на меня. Я так и не понял, когда они перешли на «ТЫ».

— Ему ещё рано, — сказала мама.

— Ну хоть пивка бутылку пусть выпьет. Сгоняй возьми мою из холодильника, — велел он мне.

Я посмотрел на маму. Она закатила глаза.

— Ладно.

Я довольный помчался за пивом. Мы, как голодные волки, накинулись на ужин. Я долго сосал своё пиво, а Колян с мамой частенько наполняли рюмки. Меня быстро развезло, да и маму тоже. Её лицо стало красным, щёки запылали. Золотистые волоски очаровательно выбивались из пучка на затылке. К ужину она надела чёрное платье в белый горошек. Не понял я, чё это она решила принарядиться, обычный же день.

Мы пили в основном за Коляна. Как говорила мама за «золотые руки». Когда она подвыпила, так вообще начала его расхваливать, вызывая у меня ревность.

— Наконец то мужик в доме! — радовалась она, наполняя очередную рюмку. — А то всё самой. От Ваньки помощи хрен дождёшься.

— Не правда, — возразил я. — Я помогаю тебе иногда.

— Вот именно, что иногда, — парировала мама.

Колян за ужином рассказывал свои тюремные истории, от которых мама пугливо охала. Он не щадил её женскую впечатлительность, специально рассказывая байки пожёстче. В один момент я просто вырубился. Я не знал сколько времени уже прошло, так как меня конкретно развезло с непривычки. Краем уха я уловил их разговор, который пробудил меня.

— Два года бабы не видел, — жаловался Колян. — Тяжко там было. Больше всего бабы не хватало. Только дрочить по пять раз на день приходилось.

— Вань, — услышал я мамин голос и поднял на неё пьяные глаза. — Иди-ка ты спать. Вон уже клюёшь носом.

— Нет, — заворчал я. — Я хочу послушать.

— Это уже взрослые разговоры, — настаивала мама. — Не надо тебе это слушать. Иди спать.

— Да пусть слушает, — усмехнулся Колян. — Он уже большой. — Он встряхнул меня. — Вон, твоя мамка не даст соврать, жить без секса невыносимо.

— Коля! — возмутилась мама. — Не надо при нём такие разговоры. Ваня, иди спать!

— Нет!

— Иди спать я сказала! — выругалась она, встав из-за стола.

Вот тут даже Колян потупился. Когда она гневалась, лучше слушаться. Это я давно усвоил. Недовольный, я поплёлся в дом. Лёг на кровать и моментально вырубился. Но каким-то образом резко проснулся, не проспав и получаса. Голова гудела от выпитого пива, во рту было сухо. Я пошёл на кухню, чтобы выпить воды. Наполнил стакан, но так и не донёс его до рта. Во дворе раздавался звонкий мамин смех. Я подошёл к окну и выглянул вниз.

Они всё так же сидели за столом, но теперь не на разных концах, а рядом. Бутылка почти опустела. Я заметил в руке у мамы дымящуюся сигарету. Отродясь же не курила! Они сидели прям плечом к плечу. И тут Колян взял её руку и поднял вверх. Мама тут же опустила её.

— Да подними ты! — рассмеялся Колян.

Он снова задрал её руку. Я не сразу понял, что он делает. Оказывается, он хотел ещё раз взглянуть на её волоски в подмышке.

— Чё, стесняешься? — усмехнулся он.

— Нет, — ответила мама, но как-то неуверенно. — Да отстань!

Она отпихнула его руку и рассмеялась.

— Стесняешься, — заключил Колян с улыбкой. — А знаешь, зря. Мне это даже нравится. Натуральная красота, природная. Ноги конечно лучше брить, это не красиво.

— Я брею, — зачем-то сказала мама.

Колян опустил руку и нежно провёл пальцами по её ноге вверх до ляжки, задержав руку на мягком месте её бедра. Мама лёгким движением отпихнула его руку.

— Гладенькие, — сказал он, имея ввиду её ноги.

— Ну я женщина опрятная, если ты не заметил.

— Сразу заметил, — сказал Колян, закуривая. — Волосы в подмышках — это конечно на любителя, но пизду брить не надо. Это первостепенный признак женственности.

— Да ты поэт, — саркастично посмеялась мама и передразнила его. — «Первостепенный признак женственности». Ишь, как завернул.

— Ну а чё, — как будто обиделся Колян. — Если сидел, значит тупой?

— Я такого не говорила.

Мама вылила в рюмки последние остатки водки, они стукнулись и выпили. Коляна тоже уже прилично развезло. Она чуть склонил голову на бок, прищурил один глаз, поглядев на маму. — Ну а у тебя там чё? — лукавым таким голоском промолвил он. — Волосатая?

— Хах! — посмеялась мама. — Так я тебе и сказала.

— Ставлю всё, что у меня есть на то, что волосатая.

— Так у тебя ничего и нет.

— И то правда.

Они расхохотались.

— Ну покажи, — сказал Колян после небольшой паузы.

— Ага, гляди, так и показала.

— Два года пизды не видел. Ну хоть покажи волосатая или нет, я ж не прошу щёлку раскрыть.

— Вот же ты наглый какой! — возмутилась и одновременно рассмеялась мама. — Прямой, как штык. Язык без костей.

— Да ладно тебе ломаться, — настаивал Колян. — Показывай. Удовлетвори моё любопытство.

Меня всё это начало дико напрягать. Я злобно стиснул зубы и сжал кулаки. Не нравилось мне, как он лезет к ней. Это потому, что пьяный. Надо бы пойти и забрать её домой. Зря я вообще его привёл. Два года у него бабы не было! И это, что, значит надо к моей матери подкатывать? Да он ей в сыновья годится! Она его на 27 лет старше!

Он положил руку на её ляжку и хотел забраться к ней под платье, но мама отпихнула его. Сил у неё было не занимать.

— Тьфу ты! — выругался Колян и сплюнул. — Ну и хер с тобой! Пойду поссу.

Обиделся, видите ли. Мама так и осталась сидеть на лавке. Поправила выбившийся из пучка волос и всё. С места не сдвинулась. Что она там сидит? О чём думает? Дорого бы заплатил, чтобы забрать к ней в голову.

Колян отлил и вернулся за стол. Сел в метре от неё и закурил молча. Где-то минуту они молчали, а потом мама заскользила по лавке ближе к нему. Взяла его мозолистую руку и засунула себе между ног. Но лишь на пару секунд. Потом тут же убрала.

— Доволен?

Колян расплылся в пьяной улыбке.

— Волосатая. Я был прав.

И тут он открыто полез к ней. Одна рука нырнул под платье, а вторая на плечи. Он лез целоваться. Мама захохотала, что удивило меня.

— Отстань! — смеялась она. — Надо со стола убирать! Коля! Да отстань же ты, ишь какой! Ахахаха!

Она смогла соскочить с лавки и начала собирать тарелки. Колян снова закурил, наблюдая за ней. Собрав тарелки, она двинулась к дому. Когда она проходила мимо него, Колян шлёпнул её по жопе. Мама ахнула и засмеялась.

Только, когда открылась дверь дома, я понял, что всё ещё стою у окна на кухне. Я молниеносно ринулся в коридор и замер за углом в темноте. Мама положила тарелки в мойку и начала их мыть. И тут в кухню завалился Колян.

Он с ходу обхватил её сзади за бёдра и задёрнул платье ей на спину. Мама охнула от такого неожиданного напора и выронила тарелку. Колян одним резким рывком сорвал белые трусы с её бёдер. Они повисли на маминых щиколотках.

— Коля! — тихо воскликнула мама. — Блин! Что ты... Ваня спит!

Она дёрнулась вправо, но запуталась в трусах и чуть не упала, если бы не руки Коляна. Он загнул её над столешницей, прижимая одну руку к её спине, и не давая маме разогнуться. Второй рукой он стянул свои штаны вместе с трусами. Крепкий член стоял ровно и был твёрд, как камень. Колян смачно сплюнул себе в ладонь и растёр слюну по члену.

— По зоновским правилам, — прокряхтел он. — В очко!

Резким толчком он вогнал член в мамину задницу.

— Ууууууй! — вскрикнула мама, скривившись от боли.

Он положил руки на её мясистые бёдра и начал бодро трахать её задницу. Я глазам своим не мог поверить. Прямо тут на нашей кухне он трахал мою маму! Трахал в жопу! Но самое удивительное было в том, что она уже не пыталась разогнуться.

Колян шлёпнул её по жопе и тихо прорычал:

— Шире ноги!

Мама послушно расставила ноги на ширину плеч. Трусы натянулись на её щиколотках, как бельевая верёвка. Руки Коляна впивались в её мясистые большие ягодицы. Он мял её зад и шлёпал.

— Ух! Какая жопа! — пыхтел он, наминая пышные ягодицы.

Его движения были резвыми, грубыми. Он вгонял свой член в мамин анус глубоко и интенсивно, постепенно наращивая скорость и амплитуду. Мама натужно мычала:

— Уууфф... Ууууй... Ооох...

Вот он резко схватил её за шею и повернул голову на себя, трахая и пыхтя:

— Вот так, мать! Что, нравится в жопу? Никто тебя ещё туда не ебал?

— С чего ты взял? — неожиданно пропыхтела мама сбивчивым голосом, а затем тихо рассмеялась. — Мне сорок семь лет мальчик.

— Я тебе не мальчик! — рявкнул Колян и шлёпнул её по жопе.

Он стал трахать ещё грубее. Шлепки его бёдер об мамины ягодицы звучно разносились по кухне. Он порол её сзади в жопу, как скотину, как собаку, как суку! Это выглядело грубо и брутально. А ещё эти постоянные шлепки, оставляющие красные следы ладоней на нежной коже маминых белых ягодиц и ляжек.

— Уф! Ох! Ррр! — пыхтел и рычал Колян, фаршируя своим болтом мамину жопу. — Да, сука! Вот так! Оттрахаю твоё очко!

— Грубиян... — простонала мама. — Дикарь!

— Шлюха! — рявкнул он, схватив её за волосы и начал трахать ещё быстрее.

Всё бы ничего, обычный грубый секс, но не в жопу же! Как можно так жёстко трахать в попу, это же больно! Я не понимал этого. Я был в шоке, мои глаза выползли на лоб. Как он её ебал... Уму непостижимо. С такой скоростью и животной страстью, вгоняя член в её задний проход. Ладно бы увидеть такое в порно, но не в живую же, да ещё со своей матерью!

— Уууф! Дааа! — неожиданно вскрикнула мама, потеряв контроль. — Ты животное! Трахай меня! Трахай меня в задницу!

Тут даже Колян охуел. Он сжал в кулаке её волосы и вздёрнул её голову к своему лицу.

— Скажи это ещё раз, сука! Ну же! Скажи мне!

— Трахай мою жопу! — прорычала мама.

— Нравится, да? Нравится в жопу?

— Да!

Колян восхищённо засмеялся и покачал головой.

— Ну получай! Любишь в жопу, сука?! Вот тебе! Выверну наизнанку твоё очко!

— Выверни! — прошипела мама в порыве неконтролируемой похоти.

Колян ещё быстрее начал работать бёдрами. Я улавливал звуки маминой попы. Она чавкала, фыркала, выпуская воздух. Звуки были такими трескучими, склизкими. Я буквально слышал, как член скользит в её прямой кишке. Очень грязные звуки, но от них даже я возбудился. В этот момент я ещё не осознавал, что происходит. Застыл на месте поражённый. В таком глубоком шоке, что не мог пошевелиться.

А он всё трахал и трахал её чавкающую, хлюпающую задницу. Вода шумела в раковине, мамины натужные стоны разносились по кухне, перекрещиваясь с пыхтением и рычанием её трахаля. Колян неожиданно выдернул член из маминого ануса и шлёпнул её по заднице.

— Раскрой жопу! Покажи дырку! Раскрой! Двумя руками!

Она завела руки за спину и оттянула половинки ягодиц в стороны. Колян чуть отошёл в сторону, чтобы не загораживать себе свет. Свет от люстры упал на мамин раскрытый, подрагивающий анус. Дырка была чуть приоткрыта, стенки ануса пульсировали, сжимаясь и разжимаясь, из дырки вытекала бледно коричневая струйка. Она стекала вниз на мамину волосатую пизду.

Я никогда ещё не видел такого зрелища. Её анус тоже был волосатым. Не сильно, но всё же несколько волосков росло вокруг дырки, в вверх поясницы уходила маленькая чёрная дорожка из волос.

Её анус сжимался и разжимался, казалось он дышит, моргает. Колян резко вонзил член в дырку, мама натужно охнула. Он снова вынул член и опять вонзил, резко. Мама опять мучительно охнула. Он делал так несколько раз, мучая её анус.

— Пробью твоё очко! — рычал он, вбивая член в пульсирующую волосатую дырку.

Мама держала руки на ягодицах, позволяя ему вбивать член в её зад. Резко и болезненно. Но она терпела, ухая и охая. Казалось, она испытывает некое садистское удовольствие от этой боли.

Колян, наконец, перестал её мучить. Вогнал член по самые яйца и продолжил трахать, глубоко и быстро. Он положил руки маме на плечи и беспощадно долбил её в зад. Мама старалась не стонать на весь дом, но её мычания были громче всех слов.

— Уууу... Аааах... Оооойёй! Уууууф...

Задница её постоянно чавкала от неведомой смазки. Я не понимал откуда там смазка, но я тогда не знал, что прямая кишка выделяет свою смазку, которая называется секрецией или секретом. Это такая бесцветная слизь. Благодаря этой слизи член Коляна скользил в её попе, и именно поэтому я слышал чавканья. Так же я слышал, как яйца бывшего зека шлёпают по маминой пизде. Яйца у него были крупные, низко висящие. Я видел, как они болтаются между его, шлёпаясь о мамину влажную вульву.

Когда он вынул член и заставил её раздвинуть ягодицы, я также заметил, что её пизда мокрая, причём очень мокрая. Нити выделений свисали с её крупных половых губ.

— Ууух сука! — пыхтел Колян, сжимая мамины плечи. — Классное очко! Рабочее! Ууф!

Он снова резко вынул член и присел на корточки. Засунул в её попу два пальца левой руки и два правой, указательные и средние, и растянул дырку. Мама болезненно замычала, стискивая руками края столешницы.

— Ууууффф...

Я видел, как бледно-коричневая слизь стекала по пальцам Коляна. Я не то, чтобы никогда не занимался анальным сексом, я вообще был девственником! Смотрел я на это зрелище и посетила меня такая мысль: «А запах? ». Ведь это жопа? При анальном сексе должен ведь быть неприятный, специфический запах? Колян не мог его не ощущать, ведь мамина дырка была прямо перед его носом.

Он смачно плюнул в дырку и вынул пальцы, вогнав внутрь член и продолжив ебать мамин задний проход. Он сунул пальцы ей в рот.

— Соси!

И мама обсосала их, вряд ли понимая, что вообще делает. Я пришёл в такой шок, что прикрыл рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Он сосала его пальцы, которые только что побывали в её жопе. С ума сойти!

Колян бодро садил её в очко ещё минут пять, но больше он не вынимал член. Наконец, он закряхтел, крепко прижал мамину жопу к себе и начал быстро-быстро трахать, а затем замер на несколько секунд. Я понял, что он кончает ей прямо в задницу.

Сделав дело, он медленно вынул член, раздвинул ладонями мамины мясистые ягодицы, любуясь раскуроченной волосатой дыркой. Колян усмехнулся и засунул два пальца внутрь. Он начал ковырять ими внутри, словно блендером, точнее взбалтывать.

— Уууй! — замычала мама, пытаясь оттолкнуть его руку.

Он схватил её руки и положил на ягодицы.

— Тужься!

— Нет...

Колян хлёстко шлёпнул её по жопе.

— Тужься!

Мама потужилась. Её попа приоткрылась, затрещала, выпуская воздух, а затем оттуда вырвались потоки грязноватой жёлтой спермы. Она вытекала из её дырки и стекала вниз на пизду, повисая на волосках нитями.

— Вот так, — довольно посмеивался Колян, раздвигая мамины ягодицы ладонями, и веля ей тужиться.

Её дырка распахивалась, с треском выпуская воздух и сперму, а затем сжималась, снова распахивалась и сжималась. Зрелище ужасно грязное, но, тем не менее, завораживающее.

Колян положил руки на её бёдра и резко развернул маму передом. Я наконец увидел её лицо. Всё красное, глаза опьянённые, губы приоткрыты, пот ручейками стекает по вискам.

Колян шире раздвинул её ляжки и пошлёпал ладонью по волосатой шмонке. Какая же она была волосатая, я прям загляделся, внимательно фиксируя каждую деталь. Как тогда в бане. Волосы мамы на голове были крашеными, золотистые с тёмными корнями, а вот между ног чёрные.

Колян провёл рукой по её волосатому лобку, пропуская волоски между пальцами. Сжал, потянул, отпустил, улыбаясь и посмеиваясь. Затем он пальцами двух рук распахнул её половые губы, любуясь бесстыже мокрой щёлкой. Розовое нутро пульсировало, по нему стекала влага. Колян засунул два пальца в дырку и начал резво шурудить ими внутри, подобно миксеру.

— Нееет! — простонала мама, схватив его за руку.

Но его уже было не остановить. Мамино лицо исказилось в мучительной гримасе то ли боли, то ли наслаждения, а скорее всего чего-то между ними. Она протяжно застонала, а вместе с тем на всю кухню захлюпала её пизда. Всё громче и громче она чавкала и хлюпала, и вот полетели брызги. Хаотично, беспорядочно, в разные стороны.

Я был просто в ахере! Столько брызг! Летят в лицо Коляну, на его майку, на пол, стекают по маминым ляжкам. Вся её пизда вмиг стала мокрой, волосы на лобке намокли и взъерошились. Казалось, что я даже запах ощущаю. Такой солоноватый. Или это я надумал себе.

Наконец Колян вынул пальцы. Мамины ноги так дрожали, что она бы упала, не держись руками за столешницу. По ляжкам текли ручьи, на полу образовалась целая лужа.

Колян довольно посмеялся, шлёпнув маму по мокрой промежности. Он поднялся, натянул штаны и, шлёпнув её по жопе, сказал:

— Я спать.

Он прошёл в нескольких сантиметрах от меня. Я прижался к стене. Слава Богу он меня не заметил. Мама всё так же стояла на кухне с расставленными на ширине плечи ногами. Её трусы висели на щиколотках, мокрые, пропитавшиеся её выделениями. Босые ступни утопали в луже.

— Фух! — выдохнула маму, убрав волосы со лба.

В этот момент на её лице промелькнула лукавая улыбочка. Она улыбалась, как хитрая довольная лиса. Натянула мокрые трусы, оправила платье и принялась вытирать пол от своей кончи.

Всю ночь я лежал на кровати, глядя в потолок огромными, как два блюдца, глазами. В голове прокручивались эпизоды увиденного. Моё сердце бешено колотилось в груди. Я не до конца осознавал, что всё это значит, и чем обернётся. Так и уснул, путаясь в мыслях и видениях. Лишь на утро я полноценно понял, что произошло, и лютая злость охватила моё сердце!