Медсестра Таня. Часть 1

Я лежал на больничной кровати и смотрел в потолок. В последнее время я стал частым обитателем больниц – примерно с тех пор, как начал занимать призовые места в региональном гоночном клубе. Редкий сезон обходился без травм – в основном переломов. Как и подавляющее большинство людей, я конечно ненавидел больницы, но в то же время меня как-то странно туда тянуло.

Единственным разумным объяснением этого странного влечения были медсестры. Молоденьких девчонок в белых халатах в любой больнице было с избытком. И всегда находилась парочка не просто симпатичных, а по-настоящему красивых. В этот раз с большим отрывом лидировала Таня. В отличие от большинства медсестер, которые были практикантками, Таня работала в больнице постоянно. График ее дежурства был через день. Разумеется эти дни были для меня праздниками.

На вид Тане было года 22-23. Рост выше среднего, хорошая фигура, которую не мог скрыть даже медицинский халат – все это было не важно. Важна была ее обезоруживающая улыбка. И разумеется курносый носик, из-за которого ее лицо казалось немножко детским. К подобным курносым носикам я всегда был неравнодушен. Да что там говорить, в Тане мне нравилось абсолютно все: светло-русые волосы, серо-голубые глазищи, запах ее духов, когда она наклонялась надо мной, чтобы что-нибудь поправить… перечислять можно до бесконечности. Кто-то скажет – обычная девчонка. А вот нравились мне такие.

Ответные чувства вроде тоже были. По крайней мере мне так казалось. Таня частенько заходила ко мне в палату просто поболтать. Мы могли обсуждать любые темы: ее или мою работу, животных, даже автомобили с мотоциклами. О своей гоночной карьере я предпочитал не заикаться – было стыдно за последнюю аварию. Решил покрасоваться на финишной прямой.

Вот такие у нас были отношения: официально друг другу ни в чем не признавались, держали дистанцию. Она — медсестра, я — ее беспомощный пациент. Утаивать чувства было глупо, но мы продолжали это делать. В другой ситуации я был бы посмелее. Но в больницах я всегда стеснялся своей беспомощности.

Хуже всего был мой постельный режим и связанные с ним довольно интимные процедуры. Даже в 25 лет я сильно стеснялся. По крайней мере в этот раз я был один в двухместной палате. Скучно, но зато никто не видит твоего позора. Кроме медсестер разумеется. Особенно сильно я стеснялся понятно Тани. Она это знала и всегда подшучивала надо мной, сравнивая со стеснительным 12-летним подростком. Если честно, я так себя и чувствовал: застенчивым шестиклассником, влюбившимся в симпатичную практикантку из пединиститута. И это несмотря на то, что младшей, пусть даже всего на пару лет, была Таня. Всему виной была больничная обстановка.

Несмотря на частые попадания в больницы, я никак не мог к ним привыкнуть. Почему-то вспомнился мой самый первый визит в больницу в семилетнем возрасте. Поначалу у меня был шок. Первые три дня я просто проплакал. Никак не мог привыкнуть, что забрали от родителей. На фоне сильнейшего эмоционального потрясения в моем мозгу навсегда отпечаталось все, что происходило в палате. А палата была не простая. За отсутствием мест в обычных палатах меня положили в палату для малышей.

С двухнедельного пребывания в той палате подсознательно начался мой странный фетиш детства, который как я узнал с появлением Интернета, называется инфантилизмом. Нет, в той палате никто надо мной, семилетним, по-инфантилистски не глумился. Медсестрам было пофиг – им хватало постоянно орущих мокрых малышей. А жаль… Я начал представлять, что «могло бы со мной произойти».

Взгляд случайно упал на лежащий на тумбочке ноутбук. «А что если все эти хм.. воспоминания напечатать? – мелькнула у меня мысль, — Интересный рассказик получится» Я открыл компьютер. «Мне еще лежать в этой больнице не меньше недели, — подумал я, — Почему б не заняться литературным творчеством» Разумеется, «вспоминать» хотелось не о том, как было, а «что могло бы случиться».

Я запустил Word и задумался, вспоминая, как попал в ту детскую больницу. Я помнил, как меня привезли туда ночью на скорой после сильного приступа кашля. У меня было довольно запущенное воспаление легких. В обычных палатах не было мест и меня положили в палату для ясельных малышей. Впрочем ночью эта палата ничем не выделялась. Да и мне было совсем не важно куда меня отправили. По сравнению с тем, что забрали в первый раз от родителей. Насильно.

Ночью в палате было сравнительно тихо. Все ее обитатели спали. Кроме меня разумеется. Я маялся на кровати, тихонько всхлипывая. Под утро я все же заснул. Беспокойный, полный кошмаров сон длился всего несколько часов. С наступлением утра спать стало просто невозможно – в палате стоял непрерывный детский рёв.

Я нажал Enter, начиная новый абзац. Пора было переходить к фикшну. Так от чего я проснулся? От рёва малышей? А вот и нет.

Я проснулся от сильного позыва писать. Быстро вскочив с постели, я побежал к двери в коридор, чтобы найти там, в коридоре, туалет. Однако у двери меня ждал первый сюрприз. Она была заперта на ключ. Подумав, что туалет должен быть где-то внутри, я приступил к его поискам. Сама палата состояла из двух комнат. В первой, знакомой мне комнате были только кровати. Обстановка второй комнаты была более разнообразной. Там была раковина, небольшая ванна с душем, куча шкафчиков разного размера и два больших пеленальных стола, как в детской поликлинике. Двери в туалет во второй комнате я так и не нашел.

Я растерянно оглянулся по сторонам, пытаясь понять ситуацию с туалетом. Очень сильно хотелось по-маленькому и я не знал, сколько еще смогу терпеть.

— Что ты тут делаешь? – неожиданно раздался молодой женский голос за моей спиной.

Обернувшись, я увидел двух девушек в белых халатах. Одной было на вид лет 25, а вторая была совсем юной – лет 18-19, не больше.

— Почему не в постели? – строго спросила меня старшая медсестра, — Иди ложись. Рано еще.

Конечно по прошествии почти двух десятилетий я не помнил имен медсестер из той детской больнице. Впрочем, с литературной точки зрения это было не важно. «Назовем старшую Леной, а младшую Олей» — решил я. К Ленам я был неравнодушен в школе, а к Олям – в институте.

— Чего ты в такую рань бродишь по палате? – спросила Лена

Я покраснел и смущенно признался, что хочу в туалет.

— Сейчас я принесу тебе горшок, — улыбнулась Лена.

— Горшок? – удивился я.

— Объясни ему, Ленка, — засмеялась младшая медсестра.

— У нас в палате все пользуются горшками, — начала объяснять Лена, — Малышам ясельного возраста в туалет еще рано, а такого большого, как ты, никто туда водить не будеть. У нас без тебя, Витя, забот хватает. Только успевай менять малышам мокрые подгузники с ползунками.

— Так я сам, — непонимающе посмотрел я на медсестру, — Только у вас дверь закрыта.

— Дверь у нас закрыта потому, что детям запрещено выходить из палаты, — объяснила Оля, — Мы ни для кого не делаем исключений. Даже для детей постарше, как ты.

Лена подошла к одному из шкафов и достала оттуда салатовый детский горшок.

— Придется тебе у нас пользоваться горшком, — сказала она, поставив горшок у моих ног, — Снимай штанишки и писай. Или ты хочешь по-большому?

Густо покраснев, я смущенно опустил взгляд.

— Оставь мальчишку в покое, — засмеялась Оля, — Посмотри, как он покраснел от твоих вопросов. Давай выйдем, а то он стесняется.

— И что, каждый раз теперь куда-то выходить, когда его величество соизволит пописать? – проворчала Лена, — Подумаешь, при нас сходит на горшок. Как будто мы ни разу не видели, как маленькие мальчики пускают струйку.

Несмотря на Ленино недовольство, обе медсестры все-таки вышли из комнаты. Очень сильно хотелось писать, но оскорбленный, что мне, как детсадовцу, подсунули горшок, я твердо решил терпеть.

— Ну как наши успехи? – с улыбкой спросила Лена, вернувшись через несколько минут в комнату.

— Пописал? – поинтересовалась шедшая за ней Оля.

— Какой там, — усмехнулась Лена, — Горшок до сих пор пустой.

— Мы понимаем, что ты уже давно не пользуешься горшком, — начала уговаривать меня Оля, — Но у нас в палате такие правила.

— Давай, Витя, — сказала мне Лена, — Не надо терпеть. Тебе все равно придется пописать в этот горшок.

— Горшок только для маленьких, — обиженно заявил я.

— У нас все пользуются горшками, — улыбнулась Лена, — И маленькие, и большие.

— Какой упрямый, — сказала Оля, — Что, так и будешь стоять и терпеть, пока не описаешься?

Словно в подтверждение ее слов я, не в силах больше терпеть мучительный позыв, начал писать себе в штаны.

— Смотри, Оля! – дернула вторую медсестру за рукав Лена, — Мальчишка и вправду описался!

— Ну вот, дождались, — вздохнула Оля, — Надо было самим его раздеть, как маленького, и посадить на горшок.

— Как не стыдно! – повысила голос Лена, — Такой большой мальчик и описался у всех на виду.

Весь красный от смущения, я продолжал писать в штаны.

— Мы думали, у такого большого, как ты, уже не будет проблем с горшком, — улыбнулась Оля, — А ты оказывается до сих пор мочишь штанишки.

Девушки продолжали меня стыдить еще несколько минут. Я не выдержал и громко заревел.

— И что нам с ним сейчас делать? – вздохнула Оля.

— Как что? – улыбнулась Лена, — Подмывать и переодевать в сухое.

— Так я как раз об этом, — сказала Оля, — Во что ты предлагаешь одеть мальчишку?

— Хороший вопрос, — усмехнулась Лена, — Родители запасной одежды вроде не передали. Ладно, давай подмывать, а потом что-нибудь придумаем.

Вдвоем девушкам не составило труда поднять меня на пеленальный стол. Я сильно стеснялся медсестер, но послушно дал стянуть с себя мокрые трико с трусами.

— Смотри, как прикрылся, — засмеялась Оля, — В семь лет уже стесняется.

— Писать в штанишки мы не стесняемся, — улыбнулась Лена, мягко разнимая мои ладони, которыми я прикрылся между ног, — А постоять без трусиков не можем. Давай ложись на спинку.

Лена осторожно уложила меня на спину.

— Маечку задерем наверх, — сказала Лена, задрав мне майку до груди, — Вот так. Чтобы не замочить, когда я прижму тебе ножки к животу.

— У мальчишки и вправду все ноги мокрые, — согласилась Оля.

Лена отошла к раковине и включила воду.

— Кто тут лежит на столе голышом? – засмеялась Оля, легонько ткнув меня пальцем в живот.

Густо покраснев, я снова попытался прикрыться, но Оля не дала мне этого сделать.

— Маленькие дети не должны стесняться, — сказала мне девушка, — Особенно в больнице.

Вернулась Лена. Я с опаской наблюдал, как она намыливает маленькую тряпочку.

— Начнем с Витюшиного животика, — улыбнулась Лена и начала протирать мне живот.

Мне было немножко щекотно, особенно когда Ленина тряпочка спустилась пониже.

— Давай я подержу мальчишку, а то он так ерзает, — предложила Оля и не дожидаясь Лениного ответа вытянула меня за руки и ноги.

Чувствуя себя полностью беспомощным, я едва сдерживался, чтобы не заплакать от обиды.

— Чей это маленький писюнчик? – шутливо спросила Лена, приподняв пальцами мою письку, — Сейчас мы его хорошенько со всех сторон оботрем.

— Так смешно смотреть, как ты подмываешь семилетнего мальчишку, — улыбнулась Оля, — Как грудного.

— Раз описался, как маленький, значит и подмывать надо, как малыша, — засмеялась Лена, продолжая протирать мне письку намыленной тряпочкой.

Слушая обидное хихиканье медсестер, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

— А теперь оботрем вокруг писюнчика и задерем его наверх, — улыбнулась Лена, — Можешь раздвинуть карапузу ножки? Хочу помыть вот этот маленький розовый мешочек.

Оля раздвинула мои ноги и Лена принялась нестерпимо щекотно протирать мне мошонку.

— Ох, как мы боимся щекотки! – смеялась Лена, продолжая меня подмывать.

Посвятив моей мошонке чуть ли не целую минуту, Лена быстро вытерла мои ноги и попросила Олю задрать их вверх.

— Займемся Витиной попой, — сообщила она.

Лена начала вытирать меня между ягодиц. Неожиданно она остановилась ровно посередине и бесцеремонно углубилась намыленной тряпочкой в мою дырочку.

— Не научила еще мама Витю, как надо вытирать попу, — засмеялась Лена, демонстрируя Оле коричневое пятно на тряпочке, — Ничего, мы проследим, чтобы она у Витюши была чистая.

Девушки засмеялись.

— Продолжай его так держать, — попросила Олю Лена, — Сейчас сполосну тряпочку и снова везде протру, чтобы смыть мыло.

Лена отошла к раковине и принялась полоскать тряпочку под краном. Вернувшись ко мне, она сразу начала вытирать мне попу. На этот раз обошлось без вторжения в мою дырочку. Было очень щекотно, особенно когда медсестра занялась моей мошонкой.

— Смотри, как начал дрыгать ножками, — засмеялась Оля, — Совсем как наши малыши.

— И не говори, — улыбнулась Лена, — Все мальчишки одинаково реагируют на щекотку. Не могут терпеть, когда им протирают мошонку. Особенно вот тут, за яичками.

— Ага, там у мальчиков самое щекотное место, — согласилась Оля.

Попросив Олю опустить мне ноги, Лена так же старательно вытерла меня спереди. Я вздохнул с облегчением, что мои мучения закончились, но у медсестер были другие планы. Они решили помазать меня между ног детским кремом.

— Всех малышей, которые мочат штанишки, мажут между ножек детским кремом, — ласково объяснила мне Лена, — Чтобы предотвратить опрелости..

Я с обидой понял, что медсестры специально разговаривают и обращаются со мной, как с маленьким в наказание за то, что описался. Следующие несколько минут я вынужден был терпеть, как Лена нестерпимо щекотно мажет меня холодным кремом. Медсестры как обычно принялись обидно обсуждать, как я боюсь щекотки. Я догадался, что Лена специально делает все медленно, чтобы подольше меня помучить.

— Полежи пару минут на столе, чтобы впитался крем, — сказала Лена, наконец закончив меня мазать.

— Ну что? – спросила Лену Оля, — Придумала, что одеть мальчишке?

— Надо звонить родителям, чтобы принесли одежду, — вздохнула Лена, — А пока пусть ходит без штанишек.

— Вот так в одной маечке? – засмеялась Оля, — С голой попой?

— Подумаешь, — махнула рукой Лена, — У нас тепло. Ничего с мальчишкой от хождения без трусиков не случится.

— Пойду позвоню Витиным родителям, — сказала Оля и вышла из комнаты.

Лена не без труда сняла меня со стола. Я стоял рядом с ней, не зная, что мне делать. Неожиданно в комнату вошла незнакомая девушка Лениного возраста.

— Привет, Маша, — сказала Лена вошедшей медсестре.

— Привет, — немного удивленно ответила Маша, — А что, интересно, такой большой ребенок у вас в палате делает? И почему он без трусиков?

— В других палатах не было мест, — объяснила Лена, — Вот и положили к нам. А без трусиков потому, что недавно описался.

— Ай-яй-яй, как не стыдно! – покачала головой незнакомая медсестра.

Стесняясь новой медсестры, я потянул вниз короткую майку.

— Прекрати тянуть маечку! – строго сказала мне Лена, шлепнув по рукам, — Витя у нас такой стеснительный.

— Ага! – засмеялась Маша, — Посмотри, как покраснел.

Хотелось убежать из комнаты, но Лена держала меня за руку. Мне пришлось, краснея от смущения, слушать ее рассказ про свой недавний конфуз. Заметив, как Маша с интересом рассматривает меня между ног, я еще больше смутился.

— Пришлось уложить на пеленальный стол и подмывать, как малыша, — закончила свой рассказ Лена, — По всем правилам. Включая детский крем.

Маша наклонилась и бесцеремонно пощупала мне лобок.

— Действительно помазали детским кремом, — засмеялась она.

Девушки продолжали меня обсуждать еще пару минут. Неожиданно из соседней комнаты послышался громкий детский рёв. Отпустив мою руку, Лена побежала к ревущему малышу. Я направился вслед за ней и сразу забрался к себе в постель, чтобы не ходить без трусов у всех на виду.

Через полчаса пришла Оля – почему-то без белого халата.

— Ну что, позвонила Витиным родителям? – спросила Лена, — Когда они принесут ему одежду?

— Никто не поднял трубку, — вздохнула Оля, — Наверное все на работе.

— Придется тебе, Витя, целый день ходить с голой попой, — засмеялась Лена.

— Подожди, ты меня не дослушала, — улыбнулась Оля, — У меня после этого безуспешного звонка появилась одна идея. Смотри, что я Вите принесла.

Оля вытащила из сумки и продемонстрировала Лене светло-желтые детские колготки.

— Где ты взяла эти колготки? – удивилась Лена.

— Быстренько сбегала домой, — объяснила Оля, — Я тут рядом живу.

Бесцеремонно откинув одеяло, Оля приложила детские колготки к моим ногам.

— Как раз на Витю, — удовлетворенно кивнула она, — Это колготки моей младшей сестры. Ей тоже семь.

— Такие желтенькие и мальчику одевать можно, — с улыбкой заметила Лена, — Вот и нашли Вите штанишки.

— Не хочу колготки! – громко запротестовал я, — Их только маленькие носят.

— Тогда оставайся без штанишек! – отрезала Лена, — И больше мы твоим родителям звонить не будем. Еще неизвестно, придет ли кто-то сегодня.

Понимая, что девчоночьи колготки лучше хождения с голой попой, я нехотя согласился. Я ожидал, что Оля даст мне десткие колготки, но она сама одела меня как малыша.

— Какая прелесть! – засмеялась Оля, любуясь на меня в колготках, — Только надо подтянуть повыше.

Оля подтянула мне колготки до груди.

— Нигде не жмет? – ласково спросила медсестра, пощупав меня между ног.

Я промолчал, чуствуя, что краснею от смущения.

— Только попробуй еще раз описаться! – строго сказала мне Лена.

— Если ты и эти колготки намочишь, я для тебе больше штанишек искать не собираюсь, — сказала Оля, — Начнем пеленать как грудного.

— Кстати, ты теперь будешь ходить на горшок по расписанию, — добавила Лена, — Писать каждые два часа, а по-большому – через 15-20 минут после еды.

Лена с Олей вышли из комнаты. Я облегченно вздохнул, что они наконец оставили меня в покое. Впрочем радоваться было рано. Увидев через пару минут Олю с устрашающим шприцем в руках и я сразу понял, что он предназначался мне.

— Спускай колготки и ложись на животик, — приказала мне девушка.

— А может не надо? – захныкал я.

— Ну вот, — улыбнулась Оля, — Такой большой мальчик и боится уколов. Это не больно. Как комарик укусит.

— Он вообще всего боится, — сказала зашедшая в комнату Лена, — Хнычет по любому поводу. И что нам с таким плаксой делать?

Оля рывком стянула мне колготки до колен и подтолкнула к кровати. Укол действительно был не таким больным, как я себе представлял.

Примерно через полчаса после завтрака в палату зашла молодая врач в сопровождении пяти совсем юных медсестер-практиканток. Увидев, как Оля с Леной периодически носят в соседнюю комнату малышей, я догадался, что врач их там осматривает. Я подошел к двери и начал наблюдать за осмотром. Каждого ребенка поднимали на пеленальный стол и раздевали догола. Потом врач его слушала и щупала, подробно объясняя практиканткам, что она делает. Я с опаской ждал своей очереди.

— Пошли, Витя, — сказала мне Оля, — Сейчас врач тебя посмотрит.

Оля отвела меня в соседнюю комнату и вопросительно посмотрела на врача.

— Чего ты ждешь? – спросила врач, — Поднимай ребенка на стол.

— Тяжелый он, — с улыбкой вздохнула Оля, не без труда подняв меня на пеленальный стол.

— А что такой большой ребенок делает в палате для малышей? – спросила одна из практиканток.

— Положили к нам потому что в обычных палатах не было мест, — объяснила Лена.

— Интересная ситуация, — улыбнулась врач, — Даже не знаю, как сейчас его осматривать: как большого или как малыша.

Все засмеялись.

— А вы, девчонки, что скажете? – обратилась к практиканткам врач.

— Осматривайте как малыша, — со смехом предложила одна из юных медсестер.

— Ага, нечего для мальчишки делать исключений, — поддержала ее другая практикантка, — Осматривайте, как всех малышей до него.

— Конечно, как малыша, — присоединилась еще одна практикантка, — Так интереснее.

— Хорошо, — улыбнулась врач, — Раз все хотят, чтобы я осматривала ребенка как малыша, так и поступим.

— Кстати, мальчишка в этих колготках мало чем от ясельных малышей отличается, — заметила одна из практиканток, — Интересно, чья это была идея одеть его как двухлетнего?

— Ага, такие забавные колготки, — засмеялась другая девушка, — Неужели его дома до сих пор так одевают?

— У нас целая история с этими колготками, — сказала Оля, — Не во что было одеть Витю после того, как описался, вот я и принесла из дому колготки своей младшей сестры.

— Он что у вас уже умудрился описаться? – замеялась врач.

— Прямо при нас, — с улыбкой подтвердила Лена, — Отказывался ходить на горшок и терпел, пока не написал в штанишки.

— Ай-яй-яй! – укоризненно покачала головой врач, — Как не стыдно в семь лет писать в штанишки.

— Что, Витя? – спросила меня одна из практиканток, — Посмотрел, как малыши это делают и тоже решил попробовать?

Все снова дружно засмеялись.

— Раздевай ребенка, — сказала врач Оле.

— Догола? – спросила Оля.

— Конечно догола, — улыбнулась врач, — Мы же решили осматривать его как малыша.

Оля быстро раздела меня догола. Стесняясь врача и ее медсестер-практиканток, я смущенно прикрылся ладонями.

— Какие мы стеснительные! – засмеялась Оля, разнимая мои руки.

— Смотрите, как покраснел! – сказала одна из практиканток и все засмеялись, заставив меня смутиться еще больше.

— Такой забавный голенький карапуз, — улыбнулась другая практикантка, — Так смешно смотреть, как он стесняется.

— Маленькие дети, как ты, не должны стесняться, — сказала мне врач, — Особенно врачей и медсестер.

— Разве Витя не знает, что малышей всегда осматривают голенькими? – ласково спросила у меня Лена.

— Я не маленький! – огрызнулся я, чувствуя, что вот-вот заплачу от обиды.

— А кто? Большой? – засмеялась Оля, — Кто час назад при всех описался?

Практикантки тихонько захихикали.

— Иди сюда и поворачивайся спинкой, — попросила меня врач, потянув за руку, — Сейчас я тебя послушаю.

Врач принялась прикладывать к моей спине холодный фонедоскоп.

— Теперь спереди, — сказала врач и развернула меня к себе лицом.

Послушав меня спереди, врач нахмурилась и что-то записала в мою карточку.

— Ничего, будем давать антибиотики, — вздохнула она, — Мне с ним и без рентгена все ясно. Но все равно сегодня сделайте.

— Рентген грудной клетки? – уточнила Лена.

— Ага, — кивнула врач.

Неожиданно для самого себя я громко пукнул. Услышав, как захихикали практикантки, я густо покраснел.

— Сейчас пощупаем Вите животик, — улыбнулась врач и принялась щупать мне живот.

Было щекотно, особенно когда холодные чужие пальцы спустились пониже.

— Плотный животик, — сказала врач, — Ребенок у вас давно ходил по-большому?

— Сегодня еще ни разу не какал, — ответила Лена, — И с половиной малышей та же проблема.

— Тогда всем вечером поставить клизмы, — сказала врач.

Врач принялась листать мою карточку.

— Обязательно возьмите сегодня все анализы, — сказала она, — Кровь, мочу… Анализ кала наверное не надо. Обойдемся просто мазком.

— Мазок можно прямо сейчас сделать, — заметила Лена, — Пока ребенок голенький.

— Хорошо, — согласилась врач, — Покажи моим студенткам, как это делается.

Лена отошла к одному из шкафов и достала оттуда пробирку и банку с ватными палочками.

— Ложись! – сказала она мне, вернувшись к столу.

Я послушно лег на стол, продолжая с опаской коситься на Лену.

— Укладываем ребенка на бок, — пояснила Лена практиканткам, — Вот так. Ножки нужно до отказа прижать к животу, чтобы открыл попу.

Я почувствовал, как чужие пальцы раздвигают мне ягодицы и неожиданно догадавшись о Лениных намерениях, быстро разогнул ноги и сильно сжал попу.

— Давай я подержу мальчишку, — предложила Оля.

— У меня есть идея получше, — сказала Лена, — К тому же всем наверное интересно, как справиться с непослушным ребенком в одиночку.

— Правильно, — согласилась врач, — Опытная медсестра должна уметь все делать одна, без помощников.

Лена перевернула меня на спину.

— Тем, кто карпизничает и сжимает ягодички, делают мазок на спине, — сказала Лена, — И клизму, кстати, тоже.

Медсестра одним рывком задрала мои ноги вверх.

— Укладываем на спинку и задираем ножки, — пояснила Лена, — Вот так, прижав коленки к груди. Видите, как у ребенка широко открыта попа? В этой позе он никак не сможет сжать ягодички.

— Мальчишка так смешно лежит, — засмеялась одна из практиканток, — Выпятил вперед писюнчик с яичками как напоказ.

Девушки дружно засмеялись. Лежа перед всеми голышом, я не знал, куда деться от смущения.

— В этой позе достаточно просто сильно прижать ножки ребенка к животу, — продолжала объяснять Лена, — Даже если он начнет ими дрыгать, все равно не вырвется.

Я почувствовал прикосновение чужих пальцев к мошонке и сразу же задрыгал ногами от нестерпимой щекотки.

— Видите? – улыбнулась Лена, — Вовсю дрыгает ножками, но никак не может вырваться.

— Мальчики не любят, когда им трогают мошонку, — засмеялась Оля, -. А Витя у нас вообще так боится щекотки. Смотрите, как он пытается увернуться от Ленкиных пальцев!

— В этой позе у мальчишки ничего не получится, — сказала Лена, — У ребенка теперь все полностью открыто между ножек. Могу трогать его, где хочу.

— Пощекоти ему яички еще раз, — неожиданно попросила врач, — Хочу кое-что показать своим студенткам.

— Вот так? – улыбнулась Лена, снова принявшись щекотать мне мошонку.

— Ну? – вопросительно посмотрела на практиканток врач, — Кто что заметил?

— Кремастерный рефлекс? – неуверенно сказала одна из девушек.

— Правильно! – подтвердила врач, — При щекотании мошонки яички немножко втягиваются вовнутрь. Особенно сильно этот рефлекс выражен как раз в пяти-семилетнем возрасте. Покажи им еще раз.

Почувствова, как Ленины пальцы снова коснулись моей мошонки, я отчаянно задрыгал ногами от острой щекотки.

— Ага, действительно немножко втянулись, — со смехом сказала одна из практиканток.

— Нужно всегда обязательно проверять этот рефлекс, когда осматриваешь ребенка, — сказала врач, — И раз уж мы заговорили об особенностях осмотра мальчиков, еще кое-что сейчас не мешает проверить.

Я почувствовал, как чужие пальцы приподняли мою письку.

— Такой смешной маленький писюнчик! — захихкала одна из практиканток, — Смотрите, точно такой же, как у годовалого малыша на соседнем столе.

Я вспомнил, что на соседнем пеленальном столе до сих пор лежит голенький грудной ребенок, которого никто почему-то не торопится одевать.

— У них и вправду писюнчики одинаковые, — согласилась вторая практикантка и все засмеялись, — Такие забавные хоботки.

— Вот этот хоботок меня и беспокоит, — нахмурилась врач.

Неожиданное прикосновение к самому кончику письки было таким неприятным, что я чуть не заплакал от боли.

— Странно, — удивленно сказала врач, — В семь лет все уже должно полностью открываться.

— Хотите сказать, что у мальчишки до сих пор физиологический фимоз? – обеспокоенно спросила врача Лена.

— Сейчас я покажу, что такое физиологический фимоз, — усмехнулась врач и перешла к соседнему пеленальному столу.

В следующую секунду оттуда послышался громкий детский рёв.

— Видите? – оглянулась на практиканток врач, — Фимоз – это когда крайняя плоть даже на миллиметр не оттягивается. Впрочем, для годовалого это совершенно нормально.

— У Вити оттягивалась, — сказала Оля.

— Она у него оттягивалась только на треть, — пояснила врач, — Хотя в этом возрасте головка уже должна легко открываться.

Я снова почувствовал неприятные манипуляции со своей писькой.

— Непорядок, — покачала головой врач, — Даже наполовину не оттягивается. Придется назначить вашему Вите одну процедуру.

Врач что-то записала в мою карточку.

— Процедура очень простая, — сказала она, — Вы сами прямо тут в палате можете делать. Нечего отвлекать наших процедурных медсестер по таким мелочам.

— Попробуем, — улыбнулась Оля, — Только объясните, что надо делать.

— Сначала надо посадить на 10-15 минут в тазик с отваром ромашки, — начала объяснять врач, — Чтобы распарилась и стала эластичной кожа. Потом укладывайте на пеленальный стол и приступайте к самому главному. Рекомендую делать все вдвоем. Одна из вас должна крепко держать ребенка, чтобы не ерзал. Тогда у другой обе руки будут свободны.

— И что, просто приподнять писульку и оттягивать кожицу? – улыбнулась Лена.

— Сначала совсем чуть-чуть, чтобы показалась головка, — пояснила врач, — Потому что надо капнуть туда детского масла. После этого возвращаем кожицу на место, легонечко мнем, чтобы масло везде попало, и снова пытаемся оттянуть. Очень медленно и осторожно. Торопиться не надо. Если удастся за один раз прибавить пару миллиметров, уже хорошо.

— Достаточно просто, — уверенно сказала Лена, — Сами справимся.

— Только не забывайте делать процедуру ежедневно, — попросила врач, — За неделю-две должны полностью открыть головку.

— Ну что, Ирина Васильевна? – с улыбкой спросила врача Лена, — Больше ничего не будете своим студенткам на Вите показывать? Можно делать мазок?

— Делай, – улыбнулась врач.

Неожиданно что-то уткнулось мне прямо в дырочку в попе и в следующую секунду скользнуло вовнутрь. Ощущение было таким неприятным, что я громко заревел.

— Какой рёва, — ласково сказала мне Оля, — Тебе что мазок никогда не делали?

— Бедненький, — пожалела меня одна из практиканток.

— Да он у нас по любому поводу ревёт, — вздохнула Лена, быстро вытащив ватную палочку у меня из попы, — Ни одна процедура без слез не обходится.

Я продолжал тихонько всхлипывать.

— Не надо плакать, — ласково улыбнулась мне Лена, — Я уже все сделала.

— Попа болит? – спросила меня Оля, — Давай я помажу ее специальным кремом.

Оля взяла в руки маленький тюбик.

— Никогда не думала, что с семилетним мальчишкой будет столько возни, — вздохнула она, принявшись щекотно мазать мою чувствительную дырочку, — Витя сегодня хуже грудного.

Не удержавшись, я громко пукнул.

— Как не стыдно! – улыбнулась врач и все громко расхохотались.

— Можешь опускать ему ножки, — сказала Оля, — Сейчас я одену мальчишку.

Оля поставила меня на ноги и быстро одела. Мне снова пришлось слушать шутки по поводу колготок. Едва Оля сняла меня со стола, я тут же убежал в другую комнату – подальше от врача с ее практикантками.

Вскоре к нам привели двух новеньких. Оба попали в палату для малышей точно так же, как и я – из-за отсутствия мест в обычных палатах. Одному мальчику было четыре, а второму пять. Обоим родители надавали с собой кучу игрушек – машинок, кубиков, конструкторов. По прежнему считая, что детсадовцы мне не ровня, я по крайней мере мог с ними во что-то играть.

— Ну вот, — сказала Лена, появившись в комнате, — Теперь Вите будет не скучно. Может перестанет плакать и тосковать по дому.

— Они втроем и нам соскучиться не дадут, — усмехнулась Оля, — Смотри, как носятся по палате.

— Надо найти им какое-то занятие, — задумалась Лена, — А то всех малышей разбудят.

— Посадить что-ли всех троих на горшки, — предложила Оля, — Помнишь, ты рассказывала, как вы с Викой устраивали для малышей горшочные соревнования? Кто быстрее покакает.

— Мы им разные соревнования устраивали, — улыбнулась Лена, — Одно специально для мальчиков. Кто точнее попадет струйкой в центр горшка.

— Это для таких больших, как наши, слишком просто, — сказала Оля, — Лучше пусть как следует сходят по-большому.

— Хорошо, — с улыбкой согласилась Лена, — Сейчас устроим им горшочную олимпиаду.

— А ну-ка идите сюда! — строго позвала Оля, — Да-да, все трое. Вы что не знаете, что в палате нельзя бегать? Особенно Витя. Ты, как самый старший, должен следить за порядком.

— Пошли в другую комнату, — сказала Лена, — Мы для вас придумали новую игру.

Я нехотя поплелся вслед за медсестрами во вторую комнату. Увидев, что Оля поставила на полу в ряд три детских горшка, я густо покраснел.

— Ну что? – улыбнулась Лена, — Знаете, зачем мы вас сюда позвали?

— На горшок? – оживился четырехлетний Сережа.

— Это не горшки, — поправила мальчика Лена, — Это спортивные снаряды.

— Мы решили организовать для вас троих олимпиаду, — сообщила Оля, — Сейчас у нас будет первое соревнование – кто быстрее сходит по-большому.

— Объясняю правила, — объявила Лена, — Правило номер один: каждому спортсмену снимают перед соревнованиями штанишки.

Лена присела на корточки перед пятилетним Артемом и начала стаскивать с него колготки.

— Участники допускаются на старт только с голой попой, — улыбнулась Лена, оставив мальчика без трусов, — И получают свои штанишки с трусиками только после финиша.

— Ну что стоишь, Витя? – строго спросила меня Оля, — Давай, снимай свои колготки!

Я продолжал смущенно смотреть в пол.

— Ждешь, чтобы я раздела тебя как маленького? – повысила голос Оля.

— Конечно раздевай, — сказала Лена, раздевая Сережу, — Нечего с ним церемониться!

Оля подошла и бесцеремонно стянула с меня колготки.

— С правилом номер один кажется справились, — улыбнулась Лена, — Мальчишки так забавно стоят без трусиков.

— Ага, построили их по росту, — засмеялась Оля, — И все трое с голыми попами.

Я сделал попытку прикрыться, но Оля разняла мои руки.

— Правило номер два! – объявила Лена, — На все соревнование отводится десять минут. Победителю вручается главный приз: большая конфета. А за второе и третье места – конфеты поменьше.

Лена показала нам конфеты.

— Третье правило, — улыбнулась Лена, — Каждому спортсмену перед стартом меряют температуру. Лена взяла из шкафа три термометра и странный флакончик.

— Ах, вот что ты задумала! – засмеялась Оля.

— Помажу жидким мылом вместо вазелина, — сказала Лена, — Ну что, с кого начнем? Наверное с самого старшего – Вити.

Лена села на стул и поманила меня пальцем. Я неохотно подошел к медсестре и она тут же уложила меня к себе на колени попой вверх.

— Подержи ему ножки, — попросила Лена и я почувствовал, как кто-то раздвинул мне ноги и разжал попу.

В следующую секунду что-то быстро скользнуло вовнутрь. Сразу же сильно захотелось какать. Повернув голову, я увидел испуганные лица Сережи с Артемом.

— Ну что испугались? – засмеялась Лена, — Не знаю, как вам дома меряют температуру, а у нас в палате ставят термометр только в попу. Всем без исключения.

Лена начала шевелить термометром у меня в попе. Позыв по-большому стал таким сильным, что я едва мог его терпеть.

— Можно вынимать, — сказала Лена и быстро вытащила термометр у меня из попы, — Веди ко мне следующего.

Медсестра помогла мне встать на ноги и мое место у нее на коленях занял Сережа. Лена тут же ловко всунула ему в попу градусник.

— Хочу какать! – громко объявил четырехлетний мальчик.

— Потерпи, — улыбнулась Лена, — Сейчас посадим тебя на горшок.

Вслед за Сережей настала очередь Артема.

— Совсем забыла про четвертое правило, — неожиданно спохватилась Лена, — Если спортсмен не смог в установленное время достичь финиша, ему назначается штрафная клизма и дается еще пять минут.

— Надеюсь, у нас сейчас до этого не дойдет, — усмехнулась Оля, — Ну что, сажаем на горшки?

— Самое время, — улыбнулась Лена, вытащив термометр из попы Артема.

Сережа с Артемом тут же плюхнулись на свои горшки.

— А тебе, Витя, что особое приглашение нужно? – повысила голос Лена.

Я вздохнул и сел на горшок.

— Время пошло! – объявила Лена, нажав на своих часах какую-то кнопку.

Сидящие слева от меня Сережа с Артемом сразу начали тужиться. По прежнему обиженный на медсестер за то, что они обращаются со мной, как с малышом, я решил терпеть. «Я вам не детсадовец, чтобы по команде ходить на горшок» — подумал я, чуть не плача от обиды.

— Привет, девчонки! – неожиданно раздался совсем рядом незнакомый голос.

— Привет, Света, — ответила Оля.

— Решили с Наташкой вас проведать, — сказала Света.

Подняв взгляд, я заметил двух незнакомых медсестер Олиного возраста.

— А что интересно у вас такие большие мальчишки делают? – с улыбкой поинтересовалась Наташа, — И почему все втроем сидят на горшках? Они что одновременно захотели по-большому?

— Обычные палаты переполнены, — объяснила Лена, — Вот и отправили к нам.

— Так забавно сидят на горшках, — засмеялась Света, — Вот бы ваших мальчишек сейчас сфотографировать.

— Они не просто так сидят, — объяснила Оля, — Они у нас участвуют в горшочной олимпиаде.

— В чем? – со смехом спросила Наташа.

— В горшочной олимпиаде, — повторила Оля, — Соревнуются, кто быстрее покакает.

— Ну вы, девчонки, даете! – засмеялась Света и вслед за ней остальные девушки.

— Тогда мы остаемся смотреть! – заявила Наташа, — Интересно, кто выиграет ваше соревнование.

— Мне кажется, что вот этот, — сказала Света, показав пальцем на Сережу, — Смотрите, как он тужится.

Словно в подтверждение Светиных слов четырехлетний Сережа начал громко какать.

— Ну что я говорила! – засмеялась Света.

— Какой Сережа молодец! – похвалила мальчика Оля, — Быстрее всех покакал.

— Берите с него пример, — сказала Лена мне с Артемом, — Самый младший, а сразу понял, что надо на горшке делать.

Неожиданно четырехлетний мальчик снова начал громко какать.

— Ах, так это еще не все! – засмеялась Оля, — Только посмотрите, как старается!

Все дружно засмеялись.

— Тише, девчонки! – неожиданно попросила Света, — Кажется кто-то пустил в горшок струйку.

— Так это опять Сережа, — улыбнулась Оля и опустившись перед четырехлетним мальчиком на корточки, раздвинула ему ноги, — Вовсю писает в горшок.

— Какой молодец! – снова похвалила Сережу Лена, — А вы вдвоем чего ждете? Сережа уже и по-маленькому успел сходить.

Дождавшись, когда Сережа прекратит писать, Лена подняла мальчика с горшка и начала вытирать ему попу мокрой тряпочкой.

— Писюнчик тоже надо вытереть, — улыбнулась она, приподняв Сереже тоненькую письку, — Только не вздумай сейчас пустить оттуда струйку!

— Он же только что пописал, — заметила Света.

— Наши малыши частенько такое устраивают, — засмеялась Оля, — Особенно мальчики.

Заметив, что Наташа с улыбкой на меня уставилась, я покраснел и сдвинул ноги вместе.

— А самый старший так стесняется! – улыбнулась Наташа, — Сколько ему? Шесть?

— Семь, — поправила Оля.

— Витя и вправду такой стеснительный, — с улыбкой подтвердила Лена.

— Ты, Светка, за кого из них двоих болеешь? – неожиданно спросила Наташа, — За старшего или за младшего?

— За младшего, — сказала Света, — Мне почему-то кажется, он быстрее все сделает.

— Тогда я буду болеть за старшего, — решила Наташа.

Света присела на корточки рядом с Артемом, а Наташа подошла ко мне.

— Как тебя зовут? – ласково спросила пятилетнего мальчика Света.

— Артем, — смущенно ответил мальчишка.

— Надо тужиться, — сказала Артему Света, — Ты же не хочешь придти к финишу последним.

Пятилетний мальчишка начал смешно пыхтеть.

— Ага, вот так, — улыбнулась Света, — Сейчас у нас все получится.

Наташа опустилась передо мной на корточки и бесцеремонно раздвинув мне ноги, заглянула в горшок.

— А у тебя почему горшок пустой? – спросила меня она, — Непорядок. Даже не тужишься. Смотри, как Артем старается.

Заметив, что Наташа с интересом рассматривает меня между ног, мне захотелось провалиться под землю от смущения.

— Как там ваши подопечные? – поинтересовалась Лена, — Им осталось пять минут.

— Придется помогать, — улыбнулась Света и начала массировать Артему живот.

Пятилетний мальчик сначала пукнул, а потом начал громко какать.

— Молодец! – похвалила Артема Света.

В следующую секунду мальчик начал писать в свой горшок звонкой струйкой.

— Видели бы вы, какую мальчишка пустил струю, — засмеялась Света, заглянув пятилетнему мальчику между ног.

— Сейчас мой тоже пописает и покакает, — уверенно сказала Наташа, — Правда, Витя? Чем ты хуже пятилетнего?

Наташа принялась массировать мне живот. Не удержавшись, я громко пукнул.

— Ох, как мы сейчас покакаем! – улыбнулась Наташа.

Медсестра массировала мне живот еще несколько минут, но так ничего и не добилась.

— Десять минут прошло! – объявила Лена, — Ну что, Витя? Помнишь четвертое правило наших соревнований? Придется ставить тебе штрафную клизму.

— Что это ты печатаешь? – раздался у меня над ухом Танин голос.

Я захлопнул ноутбук, проклиная себя за то, что увлекся и не услышал, как пришла медсестра.

— Как сразу покраснел! – засмеялась Таня, — Да не читала я ничего, успокойся! Наверное с девчонками чатишься. Что еще с такой лыбой можно печатать?

Таня взяла с подноса маленький одноразовый шприц.

— Переворачивайся на живот! – скомандовала она.

Я положил ноутбук на тумбочку и перевернулся на живот. Бесцеремонно спустив мне трусы, медсестра быстро сделала укол.

— Ну что ты так лежишь? – засмеялась она, — Переворачивайся обратно на спину. Или ты хочешь, чтобы я поставила термометр тебе в попу, как малышу?

Дождавшись, когда я лягу на спину, Таня всунула мне подмышку термометр.

— У меня нет температуры, — сказал я.

— В больнице положено мерить температуру четыре раза в день, — объяснила Таня и неожиданно наклонившись надо мной, коснулась моего лба губами.

Я немного опешил. Во-первых раньше она такого себе не позволяла. А во вторых, все внезапно оказалось у меня прямо перед глазами: особенно Танин облегающий белый халатик, беспечно расстегнутый больше чем надо. И этот запах ее волос, которые сегодня почему-то были распущены, хотя обычно Таня собирала их в хвостик… Я почувствовал, что у меня шевелится одеяло в районе паха.

— Лоб холодный, — сказала медсестра, — Но термометр все равно держи.

Таня взяла мое левое запястье и начала сосредоточенно считать пульс.

— Какой высокий пульс, — нахмурилась девушка, — Чего это ты разволновался?

«А ты как будто не знаешь» — подумал я и улыбнулся. Медсестра принялась что-то записывать в моей карточке.

— Ты ходил сегодня по-большому? – неожиданно спросила она.

— Еще нет, — смущенно ответил я, чувствуя, что краснею.

— А по маленькому когда последний раз ходил? – не унималась Таня.

Я смущенно промолчал.

— Ну что ты молчишь? – повысила голос Таня, — Мне, кстати, сказали взять у тебя анализ мочи. Наполнишь в следующий раз вот эту баночку?

— Угу, — кивнул я.

— Какой ты, Витя, стеснительный, — замеялась Таня, — Прямо как двенадцатилетний подросток.

В палату зашла еще одна медсестра.

— Это Ира, — представила Таня молодую девушку, — Она у нас со вчерашнего дня на практике.

— Виктор, — представился я.

— Очень приятно, — улыбнулась Ира.

Ире можно было дать лет девятнадцать, не больше. «Второй курс мединститута» — прикинул я, пытаясь разглядеть, что скрывалось под белым медицинским халатом.

— Ну мы пошли, — сказала Таня и девушки вышли из палаты, оставив дверь открытой.

— Бедненький, — донесся до меня из коридора Ирин голос, — Как же это его угораздило?

— Мотогонки, — вздохнула Таня, — Опасный спорт.

Поняв, что медсестры остановились в коридоре поболтать, я прислушался к их разговору.

— Почему-то вспомнился мой маленький племянник, — неожиданно засмеялась Таня, — Тоже Витей зовут.

Таня принялась рассказывать о своем шестимесячном племяннике.

— А вчера представляешь, что он нам устроил? – со смехом вспомнила она, — Пустил такой фонтан во время подмывания.

Девушки дружно засмелись.

— Так нравится с ним возиться, — сказала Таня, — Я вообще люблю малышей. И почему я сменила специализацию?

Надо было оставаться в педиатрии.

— Так может еще не поздно переквалифицироваться, — заметила Ира, — Ты на каком курсе?

— На пятом, — вздохнула Таня, — После первой практики в детской больнице испугалась. Решила, что со взрослыми проще.

Голоса медсестер начали удаляться и вскоре полностью стихли. Неожиданно напомнила о себе прооперированная нога. Я посмотрел на часы. В этот раз удалось продержаться между приемами обезболивающих таблеток пять с половиной часов. Я уже собирался вызвать дежурную медсестру, когда в палату вернулась Таня, толкая перед собой тележку с моим обедом.

Медсестра помогла мне усесться на кровати и поставила передо мной на спциальную подставку поднос с едой. Я ожидал, что она уйдет, но девушка сидела рядом, наблюдая, как я ем. Мы беззаботно болтали обо всем на свете. У меня не выходил из головы ее рассказ о маленьком племяннике. Так хотелось оказаться на месте этого шестимесячного малыша.

Удивительно, но едва Таня села рядом со мной на кровать, боль в ноге мгновенно утихла. Понимая, что медсестра не может сидеть со мной вечно, я решил попросить у нее обезболивающее. Таня сходила за нужной таблеткой. Дождавшись, когда я выпью лекарство и положу голову на подушку, медсестра заботливо поправила мое одеяло.

— Спи, — улыбнулась она, ласково потрепав мне волосы.

Обезболивающее обладало довольно сильным снотворным эффектом. Я сладко зевнул и почувствовал, что проваливаюсь в пелену сна.

Проснувшись, я сразу понял, что в комнате еще кто-то есть. Осторожно приоткрыв один глаз, я увидел Таню. Стоя ко мне спиной, медсестра возилась с чем-то на тумбочке. Я присмотрелся и похолодел. Перед Таней был мой ноутбук – разумеется открытый. Я вспомнил, что в спешке забыл закрыть вордовское окно. Предпринимать что-то сейчас было поздно. Бешено колотилось сердце, лицо горело краской, но было и другое чувство. Почему-то хотелось, чтобы Таня прочитала, что я успел написать. Интересно было посмотреть на ее реакцию.

К моему удивлению медсестра увлеклась чтением. Я старался не шевелиться, чтобы не спугнуть девушку. Но долго лежать в одной позе я не смог, потому что заболела нога в гипсе. Едва я начал ворочаться, Таня мгновенно захлопнула ноутбук и повернулась ко мне.

— Что-то болит? – заботливо спросила она.

Таня проверила мою забинтованную руку. Я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, потому что ее лицо было краснее пожарной машины.

— Сейчас я принесу лекарства, — сказала Таня и быстро вышла из палаты.

Остаток дня медсестра как-то странно мне улыбалась, хотя мы оба старательно изображали, что ничего не случилось.

Самыми унылыми днями в больнице были выходные. Я тоскливо представлял, как я мог провести их на гоночном треке, если бы не был прикован к больничной койке. Единственным утешением было то, что дежурной медсестрой в это воскресенье была Таня.

— Доброе утро, Виктор Анатольевич! – сказала Таня, зайдя ко мне в палату, — Пришла Вас помыть.

Я удивился Таниной странной игривой интонации, да и по имени-очеству она никогда меня не называла. Мы с самого начала были на «ты».

— Почему по имени-отчеству? – немного удивленно спросил я, — Неужели ваша больница меня так состарила?

— Хорошо, — засмеялась Таня, — Не нравится по имени-отчеству, буду называть Витюшей, как маленького мальчика.

Хитрый тон медсестры не оставлял сомнений, что она что-то затеяла, но я решил не спрашивать.

— Надо маленького Витюшу как следует помыть, — ласково сказала Таня, откинув мое одеяло.

Я густо покраснел, потому что всегда стеснялся этой процедуры. Таня быстро раздела меня догола и оценивающе осмотрела, что-то обдумывая.

Продолжение следуют…