Моя двойная любовь (Истории про любовь)

Расскажите мне о своих трудностях, пожалуйста. Я готов выслушать и помочь. Понимаете, я член сообщества несчастных мужчин. Женщины занимают все наши мысли, верно? Мы не можем привлечь их внимание, не знаем, как развлечь их. Когда наконец поймываем их взглядом, не знаем, как сделать их счастливыми после того, как они решат, что мы достойны своих проблем. Мы бродим по морю без курса. У всех нас есть свои затруднения.

Просто у меня проблемы чуть хуже, на самом деле в два раза хуже.

Простите за моё эгоистичное поведение. Не нужно сочувствия на самом деле. Я видел одиноких людей и сердце моё кровоточит оттого, что я знаю об их недостатке. Знаю как это потрясающе – любить кого-то и быть любимым взамен. Я не могу быть более безумно влюбленным сейчас. Моя ситуация безнадежная. Даже если эта любовь основана на лжи, обмане и моей готовности игнорировать реальность, это ничего не меняет. Я влюблен.

Я безумно влюблен и ещё пару недель всё будет хорошо, прежде чем правда выйдет наружу и всю мою жизнь перевернёт. Как бы я хотел зажать глаза и отгородиться от мира. Но уже слишком поздно для этого.

Мне нужно объяснить.

Вечер пятницы в апреле, я не интересовался походами по барам. Мне хотелось тишины, и я её получил: хорошая книга, уютное кресло и никого, кто мог бы отвлекать. Но около девяти часов возникло острое желание съесть мороженое с шоколадной крошкой со вкусом мяты. Я не мог избавиться от этой мысли, просто был вынужден выполнить свое желание.

Так что через 10 минут я уже был в супермаркете, проходя по коридору к замороженным продуктам. Дверца холодильной камеры была приоткрыта – еще один голодный клиент рыскал там, искал в кварте свое вкушение. Стекло было так затуманено, что я не мог разглядеть, кто это был. Я постукивал ногой и с терпением ожидал своей очереди.

Дверь медленно закрылась, словно занавес поднимается перед выходом актеров на сцену. Я поднял глаза и заметил, что она меня наблюдает. Ее улыбка была очаровательной и спокойной, и все мысли о мороженом мигом исчезли из головы. Это было влюбленностью с первого взгляда. Я имею в виду истинную любовь, а не просто похоть или химический дисбаланс, который мутит мне разум. Мое сердце поразила стрела Купидона.

Она была одета в старые джинсы и серую толстовку, а ее темно-русые волосы были аккуратно заплетены в косу. Она была самой прекрасной женщиной, которую я когда-либо видел. Высокая и стройная, ее кожа блестела как фарфор. Глубокие темно-синие глаза напоминали океанскую пучину. Она казалась похожей на фарфоровую куклу, но ее проницательный взгляд и откровенная улыбка свидетельствовали о ее живости. Она была настоящей женщиной.

- Похоже, я не единственная сладкоежка, - сказала она своим флейтовым голосом, показывая два баночки пеканового масла.

- Хм, да, точно, - пробормотал я.

Она была так прекрасна, что я не мог оторвать глаз от нее. Она спросила меня, какой вкус мороженого я предпочитаю.

- Это не важно, - ответил я, потрясенный ее красотой.

Мы болтали пару минут, но я уже не помню о чем именно. Она была очаровательной и доброй, смеялась над моими шутками. Наконец мы подошли к кассе и оплатили свои товары. Ее автомобиль стоял с одной стороны парковки, а мой - с другой. Сейчас или никогда.

- Я знаю, что это может показаться странным, но я обычно не подхожу к девушкам в продуктовых магазинах... Но может быть ты захочешь поужинать со мной? Или выпить кофе? Или съесть мороженое? Или...

— С удовольствием.

Ее улыбка была совершенно бесхитростной, она показала каждый из своих жемчужных, идеальных зубов. Каждый раз, когда она улыбалась, вокруг её темно-синих глаз образовывались крошечные морщинки, и это просто потрясло меня. У меня от нее бабочки запорхали. Это был один из тех редких идеальных моментов в жизни, которые ты знаешь, что будешь ценить вечно. Идеально.

— Прости, я даже не знаю твоего имени. Я Майк,  — протянул я руку.

Она сделала паузу.

— Я Линн,  — её прохладные пальцы легли в мою ладонь.

Мы обменялись номерами телефонов и застенчиво попрощались, я сел в машину и долго сидел там, прижимая руку, которой касалась Линн, к своему лицу. Я был так далеко.

Я вернулся домой в свою пустую квартиру и целый час натыкался на стены. Я должен был рассказать кому-то о том, что произошло. Я знал, что мой друг Рик ушел на ночь, но я набрал его номер и оставил сообщение. "Рики, я только что встретил самую удивительную, невероятную, прекрасную девушку на свете!".

Оказалось, что я был прав лишь наполовину.

•  •  •

Я позвонил ей в субботу, она была свободна, мы договорились о свидании. Весь день я был как ребенок, которому родители сказали, что поедут в Диснейленд... завтра. Перевозбужденный. Отскакивал от стен.

Знаете, когда вы приглашаете девушку на свидание, девушку, с которой только что познакомились, вы действительно не очень хорошо представляете, как она выглядит? То есть, вы считаете её достаточно привлекательной, чтобы рискнуть пригласить её на свидание, но когда вы закрываете глаза и пытаетесь представить её, она все ещё расплывчата. То же самое было и с Линн. Я знал, что она красива, но когда я мечтал о ней, о том, как буду целовать её, заниматься с ней любовью, что я делал весь день, я никак не мог сфокусироваться на ней.

Поэтому, когда я стучался в дверь её дома, то на носочках сильно колебался от предвкушения. Я с нетерпением ждал встречи с ней. И когда дверь распахнулась и появилась она, опять в джинсах и собранными в хвост волосами, я выдохнул, как наивный молодой бык.

— Привет, Линн.

Она улыбнулась мне своей яркой улыбкой, уголки её глаз прищурились, так же как и вчера вечером, её безупречные зубы сверкали, словно маленькие белые камешки.

— Я не Линн, — хихикнула она.

На мгновение мой разум отключился. Она не Линн? Это непостижимо. Это не тот ангел, которого я видел прошлой ночью? Мне пришла противная мысль - что это какая-то жестокая шутка надо мной.

— Я Эми, — сообщила она. — Сестра Линн.

"Сестра..." - голос в моей голове звучал похоже на Дарта Вейдера, когда он читает мысли Люка и узнает правду о принцессе Лее.

— Эм, эм, я...

— Думаю, она не рассказывала тебе, что у нее есть близнец?

— Нет.

Она мелодично хихикнула.

— Не хотела так сильно тебя пугать. Проходи.

Идентичные близнецы. Кто бы мог подумать? Я последовал за Эми вверх по лестнице и сопротивлялся желанию поцеловать её. Я был потрясен. Влюбился ли я в Линн с первого взгляда? Чувствовал ли то же самое при виде Эми? Был ли я безумцем? Когда Эми повернулась и предложила мне присесть, а у меня желудок перевернулся сальто-мортале, я осознал, что у меня проблемы.

— Какое у тебя мороженое? — спросил я.

— Именно то, что я хотела! Мы смотрели фильм, Линн посмотрела на меня, и одновременно мы произнесли: "Сливочное пекан". Она проиграла в подбрасывании монетки, чтобы решить, кто пойдет в продуктовый магазин.

Бросок монеты. Если бы выпал орел, а не решка, я бы пригласил Эми на свидание накануне вечером. Я бы сейчас разговаривал с Линн. А если бы они пошли вместе? Смог бы я предпочесть одну из них другой? Я чувствовал себя виноватым, даже думая об этом. Они были двумя личностями, двумя разными людьми, которые оказались очень похожи друг на друга. Я посмотрел на Эми и решил, что я достаточно взрослый, чтобы считать её сестрой девушки, от которой я был без ума. Я мысленно похлопывал себя по спине, когда услышал позади себя мягкий голос:

— Привет, Майк.

В дверях стояла самая красивая девушка в мире. Её волосы спадали медными волнами до плеч, голубые глаза сияли, как звезды, губы были такого же бледно-фиолетового цвета, как и блузка свободного покроя, которую она носила. У меня перехватило дыхание. Я стоял на шатких ногах.

— Ты выглядишь... замечательно.

Она улыбнулась. Её улыбка была точно такой же, как у Эми, вплоть до морщинок вокруг глаз. Я посмотрел на Линн, потом на Эми, потом снова на Линн.

— Наверное, мне следовало предупредить тебя,  — сказала Линн, со знакомым хихиканьем.

Конечно, однояйцевые близнецы выглядят одинаково, в этом весь смысл. Но даже у близнецов есть тонкие различия, то тут, то там, которые делают из одного лица два уникальных. Линн и Эми, насколько я мог судить, были совершенно идентичны. Я видел Линн всего второй раз, а её близнеца — впервые, но эффект был потрясающим. Как будто они могли телепортироваться через комнату: я смотрел в ту сторону, а она сидела в гостиной, я смотрел в ту сторону, а она стояла в дверном проеме.

— О чем меня предупреждала? — спросил я.

Обе они засмеялись, и это было ужасно, их смех был одинаковым, их лица выражали то же самое. Но они были такими прекрасными.

Мы с Линн пошли на ужин, потом долго гуляли в местном парке и беседовали часами. Я узнал, что родители Линн скончались, когда они были двухлетними, и их воспитывала бабушка с материнской стороны. Обе они работали учителями в третьих классах соседних школьных округов. И да, она знала, насколько они с сестрой похожи друг на друга.

— Даже наши друзья едва могут различить нас.

— Вы никогда не пробовали разные прически или красить волосы?

— Мне нравится моя прическа такая, какая есть сейчас, а Эми тоже. А тебе нет?

Я ответил ей, что да, я сказал ей, что изменение ее прекрасных волос любым способом было бы нарушением закона против всего человечества. Я думал, что она засмеется, но она не сделала этого. Внезапно наступила серьезная тишина. Мы остановились под фонарным столбом, солнце уже заходило, вечер был прекрасным. Она смотрела на меня, ожидая, что я сделаю то, что хотел сделать всю эту вечность.

— Я очень рад, что познакомился с тобой вчера вечером, — сказал я.

— Я тоже.

Я наклонился, она наклонилась, и мы поцеловались. Это был быстрый поцелуй, всего несколько секунд, когда мои губы коснулись ее губ. Она положила руку на мое плечо, а я положил свою на ее бедро.

— Мне кажется, ты мне нравишься — сказала она. — Очень.

— Я тоже думаю, что ты мне нравишься.

Мы поцеловались еще раз, на этот раз чуть дольше. Когда мы оторвались друг от друга, она провела большим пальцем по моим губам.

— Губная помада.

Мы шли обратно к машине рука об руку. Я хотел сказать ей, что люблю её. Я хотел попросить её выйти за меня замуж. Я хотел запрыгнуть на крышу своей машины и издавать обезьяньи звуки. Вместо этого, я отвез её домой и проводил до двери.

— Я прекрасно провела время,  — сказала она.

— Я тоже.

— Ты позвонишь мне ещё раз?

— Ты шутишь? Возможно, я позвоню тебе из подъезда, прежде чем уйду.

Она хихикнула, потом её лицо стало серьезным, и мы поцеловались на ночь. Когда она вошла в дверь, я увидел Эми, сидящую в гостиной. Она улыбнулась и помахала мне рукой. Я помахал в ответ.

— Пока,  — сказала Линн.

Я задержался на пороге с закрытыми глазами, наслаждаясь моментом. Я не собирался подслушивать. Но я услышал голос за дверью.

Послышалось хихиканье, а затем слабый голос:

— Он тебе тоже нравится?

Это было слово "тоже", которое повергло меня в смятение. Я уже был немного потрясен, своей реакцией на встречу с Эми. Неужели я ей нравлюсь? Это казалось, одновременно, слишком странным и слишком хорошим, чтобы быть правдой. Пока я шел обратно к машине, я думал об этом. Возможно, Линн описала меня Эми, и теперь, когда мы встретились, Линн хотела узнать мнение Эми. В этом был смысл.

Вот только... что-то не давало мне покоя. Когда до меня дошло, я подъезжал к перекрестку и чуть не проехал на красный свет. Голос, который я слышал. Он был слабым, гораздо слабее, чем хихиканье. Должно быть,  

это Эми задала вопрос. Зачем Эми спрашивать Линн, нравлюсь ли я ей "тоже"? Это не имело смысла. Может быть, я ослышался. Но это не так. Я был уверен, что слышал Эми. И что это означало?

Я вернулся домой, разделся и залег под одеяло, считая это незначительным. Я был влюблен. Я встретил девушку, с которой я хотел провести остаток своей жизни. Засыпая, я мечтал о том дне, когда Линн будет рядом со мной и мы будем обниматься всю ночь.

Это была самая безмятежная ночь, которую я испытывал.

• • •

В воскресенье около одиннадцати я позвонил Линн. Услышав её голос и её смех над моими шутками, все мои тревоги исчезли.

— Я хочу увидеть тебя, — сказал я.

— Ты знаешь адрес, где я живу.

— Через пятнадцать минут я могу быть там.

— Тогда зачем мы все ещё разговариваем по телефону?

Через восемнадцать минут (церковная служба уже закончилась) я сидел на диване, а Линн находилась у меня на коленях и мы целовались. Мои руки лежали на её изящной талии и медленно приближались к её груди.

— Все происходит так быстро, — сказала она.

— Слишком быстро?

Она страстно поцеловала меня.

— Никогда не может быть слишком быстро.

Я позволил своей руке двигаться выше, пока моя ладонь не оказалась на её груди. Она закрыла глаза. Я нежно массировал её маленькую и упругую грудь через футболку. На ней не было лифчика, и я мог видеть жесткий сосок сквозь тонкий материал.

— Я никогда раньше не испытывал таких чувств к девушке, — сказал я. — Никогда так быстро.

Она опять поцеловала меня, затем провела большим пальцем по моим губам.

— У тебя помада на губах.

Если бы она ударила меня, я был бы не такой шокирован. Она делала точно то же самое вчера вечером. Абсолютно то же самое. Но... это было как-то иначе. В этом жесте что-то необычное. Я не мог объяснить. Конечно, она могла бы делать это два дня подряд. Мне понравилось, когда она сделала это вчера вечером. Мне нравится и сейчас. Но это было не то же самое.

Я смотрел в её искрящиеся голубые глаза... и чувствовал, что смотрю на незнакомца.

Это была не Линн.

Это была Эми.

Я был уверен в этом.

Она наклонилась, мы поцеловались, и по моему телу пробежала дрожь.

— Что это?  — спросила она.

— Ничего,  — сказал я, но не мог контролировать ни своё лицо, ни свой голос.

— Милый, что?

Я подумал о честной лжи.

— Я почти сказал эти три маленьких слова, но для этого, ещё слишком рано.

Я коснулся её щеки кончиками пальцев. Она посмотрела на меня с такой нежностью, что это разбило мне сердце.

— Это слишком рано.

— Я знаю,  — перебил я.  — Но сейчас, когда ты выглядишь так прекрасно, я не могу остановить свои чувства.

Она взяла мою руку, подняла рубашку и прижала её к своей обнаженной груди.

— Мне тоже тяжело.

Комната закружилась вокруг меня. Я не знал, кто это — Линн или Эми. Я не знал, есть ли мне 

до этого дело. Все, что я знал, это то, что теплая грудь в моей ладони, была прекрасна.

— Когда Эми вернется домой?

— Скоро.

Я провел большим пальцем по её соску. Её глаза медленно закрылись, и она опустила голову, пока наши лбы не соприкоснулись.

— Как скоро?

— Слишком скоро,  — прошептала она.

Оказалось, что прошло тридцать секунд. Мы услышали, как поднимается дверь гаража, поэтому у нас было время разойтись и сделать несколько глубоких вдохов. Эми поднялась по лестнице, неся две сумки с продуктами, и сказала:

— Дети, вы ведь не капризничали?

— Нет,  — хихикнула Линн.

Я не хихикал. Я гоготал. Сегодня у обоих близнецов были распущены волосы. Они обе были одеты в джинсы и футболки. Они обе пользовались бледно-фиолетовой помадой. И выглядели они совершенно одинаково. Я не мог их отличить. Ни за что. Я не мог сказать, в кого из них я влюблен. Мой разум не мог понять, что девушка, поднимающаяся по лестнице — это не та девушка, с которой я был накануне вечером. И чувство, что я только что целовался с Эми, было сильным, как никогда.

— Ты нуждаешься в помощи с перевозкой вещей? — спросил я.

— О, нет, спасибо, — ответила Эми и улыбнулась мне, а Линн ответила мне улыбкой.

Я это чувствовал всем своим существом.

Мне необходимо было покинуть это место немедленно. Мне нужно было размышлять. Мне нужно было выкрикнуть.

— О, черт, уже полдень? — поинтересовался я.

Линн глянула на настенные часы позади меня.

— Пятнадцать минут первого.

— Я забыл, что должен позвонить маме и сообщить ей, когда вернусь на обед. Воскресенье всегда время для семейного ужина.

— Как мило, — сказала Линн. — У нас есть телефон, который ты можешь использовать.

— Собственно говоря, пора идти, у меня домашние дела ждут меня, — подмигнул я ей лукаво. — Я не планировал так скоро оказаться здесь сегодня утром.

Она ответила улыбкой.

— Давай провожу тебя до машины.

У моего автомобиля она обняла меня и поцеловала в губы.

— Это невероятно. Я только что познакомилась с тобой, но кажется, что так хорошо тебя знаю.

— И я тоже, — солгал я.

— Иногда так сложно доверять кому-то настолько сильно, но я почувствовала, как только увидела тебя, что ты никогда не причинишь мне вреда.

— Никогда бы не сделал этого, — серьезно произнес я.

— Поехал домой, позвони маме.

— Не могу дождаться, чтобы рассказать ей о потрясающей девушке, которую я встретил.

Ей это пришлось по вкусу, она улыбнулась и глаза ее засияли. Я прощально поцеловал ее. Я следил за тем, как она возвращается в дом, пока я отъезжал. Проехав около ста метров, свернул на боковую улицу и припарковался. Мои руки тряслись.

Был ли я безумным? Возможно ли представить себе то, что эти две девушки по очереди были со мной? Я не мог представить, что Линн может быть настолько извращенной, чтобы сделать подобное. Но знал ли я вообще, кто такая Линн? Кого я встретил в тот первый вечер? С кем я ходил на ужин? Чьего тела я касался?

Были ли они 

все, одним и тем же человеком?

Хотел ли я действительно знать?

Я завел машину и поехал домой. Я пытался думать. Самым очевидным и прямым решением было спросить "Линн", не играли ли они со мной в какую-нибудь игру. Я мог только представить себе её реакцию — возмущение было бы вполне разумным. Нет, я должен был разобраться в этом сам. Может, у меня просто слишком активное воображение? Но я так не думал.

Придя домой, я покопался в своем столе и нашел трехпредметную тетрадь с университетским листом. Я достал ручку и написал: "14 апреля". Я написал краткое описание того, что произошло в тот вечер, когда я встретил Линн. Затем я сделал записи за последние два дня.

Следующие два раздела, я назвал "Номер 1" и "Номер 2". Девушку, которую я встретил в продуктовом магазине, я назвал "Номер 1". Девушку, с которой я только что целовался, я назвал "Номер 2". Я продолжал пытаться составить досье на каждого близнеца, стараясь найти крошечные различия между ними, которые помогли бы мне доказать или развенчать мою гипотезу.

Вот как я называл женщину, которую любил. "Номер 1".

•  •  •

Следующие три месяца, не помогли мне разгадать тайну.

Мои друзья полюбили Линн, когда познакомились с ней, и ещё больше им понравился тот факт, что у нее есть сестра-близнец. Они просили меня пристроить их. Я отказался. Я солгал и сказал им, что Эми только что пережила тяжелый разрыв и не готова к свиданиям. Они снова и снова спрашивали меня:

— Как, черт возьми, ты их различаешь?

Они донимали меня, а я их игнорировал. Я не игнорировал свою дилемму. Я изо всех сил пытался понять, играют ли близнецы в какую-то больную игру, или это я больной. Результаты были неубедительными. Я заполнил блокнот наблюдениями, догадками, подозрениями. Я сделал много фотографий Линн, и она никогда не возражала. Я сделал несколько снимков близнецов вместе, и снова никаких проблем. Я изучал эти фотографии так же внимательно, как аналитик ЦРУ ищет ядерные объекты в Ираке. Мой бешеный глаз, не мог обнаружить никаких очевидных физических различий. Никаких. Ноль. Тот же рост, до сантиметра. Тот же вес, до грамма. Та же улыбка, те же губы, те же глаза, те же волосы. У обеих девушек были прекрасные волосы, темно-русые с прожилками коричневого и рыжего. Я пытался найти тонкие различия в оттенках и узорах этих полос. Но не смог. Их волосы были одинаковыми, вплоть до отдельных прядей.

Несхожими они были не только внешне. Я старался обнаружить незначительные отличия, которые было бы сложно скопировать. Но проблема заключалась в том, что у них не было таких различий. Ни родинок, ни шрамов, ни пятен. Их кожа была гладкой и безупречной.

Я неделю изучал ногти Линн внимательно, чтобы определить, не вырос ли ее указательный палец на сантиметр. Но все оказалось без изменений. Я делал ей массаж и запоминал расположение веснушек на ее шее. Они оставались неизменными. Однажды вечером наши поцелуи стали особенно страстными, и она сняла рубашку, позволяя мне ласкать ее маленькие розовые сосочки языком. Пока я целовал их, я изучал форму, размер и вкус каждого из них. В следующие четыре раза, когда я снимал с нее рубашку и мой язык доставлял удовольствие ее розовым бутонасам до самых кончиков, они выглядели одинаково. И на вкус, их нельзя было отличить друг от друга. Я пытался найти советы в интернете о снятии и анализе отпечатков пальцев, но Линн всегда тщательно убирала после ужина и мыла посуду, поэтому я не мог снять ее отпечатки с бокалов.

Показалось, что они были идентичны до самой молекулы.

Но что насчет их друзей? Я рассчитывал на то, что люди, которые знали близнецов дольше всех, помогут мне разобраться в этой ситуации. Оказалось, что хотя Линн и Эми были очень общительными девушками и знали множество людей, у них не было таких близких друзей или подруг. Для них другим становился только каждый из них.

Но они жили не на острове, поэтому я познакомился с их коллегами-учителями, соседями и несколькими друзьями из школы. И каждый из них через пять минут после знакомства задавал мне один и тот же вопрос:

— Так ВЫ знаете, как их отличить? Потому что я не могу.

Была одна девушка, Донна, которую, наверное, можно назвать лучшей подругой близнецов. Она училась с ними в школе и колледже. Она знала Линн и Эми, дольше всех на свете. Моя банда пошла в спорт-бар на хоккейный матч, и близнецы привели с собой Донну. К тому моменту, я встречался с Линн около двух месяцев и отчаянно искал информацию, которая могла бы либо доказать, либо опровергнуть мою гипотезу.

Во время первого антракта, Линн сказала мне, что Донна считает моего друга Пита симпатичным. Донна была невысокой, светловолосой и бойкой, и Линн спросила меня, могу ли я замолвить за нее словечко. Я сказал, что конечно, но когда Линн вернулась в бар, я сказал Донне, что это ей дорого обойдется.

— Правда? Чего ты хочешь?

Я взял её за руку и усадил на сиденье рядом со своим.

— Информации.

В течение следующих пятнадцати минут, я допрашивал Донну о Линн. Большая часть информации, которую она мне дала, была бесполезной, но была одна тема, которую мы обсудили, и которая была очень поучительной. Я спросил о бывших парнях Линн, и она ответила:

— Ну, у нее их нет.

— Что? Ни одного?

Она покачала головой.

— Я имею в виду, она встречалась со многими парнями, и она, и Эми, но ни у одной из них, никогда не было настоящего постоянного парня. Ты — рекордсмен.

Мне было трудно в это поверить, и я так и сказал.

— Я знаю, мы говорили об этом — я имею в виду, других девочек из нашей группы ещё в школе. Линн встречалась с парнем, а Эми говорила, что он ей не нравится. Эми встречалась с кем-то, а Линн качала головой и говорила, что не понимает, что Эми в нем нашла. У 

У них происходили неприятные разногласия в связи с этим.

— Я не могу представить их ссорящимися.

— Они никогда не спорили и никогда не конфликтуют, за исключением случаев, связанных с парнями. Я полагаю, что когда одна из них встречается с кем-то, другая испытывает страх быть оставленной, и это вызывает ссоры. Но я никогда не видела двух людей, которые были бы друг другу ближе, чем Линн и Эми. Нужно помнить, что они – единственная семья, которую у них когда-либо было.

Я хотел задать один вопрос, поэтому допил последние сто грамм своего Rоlling Rосk перед тем как нашел храбрость спросить.

— Линн осталась девственницей?

Ее губы скривились.

— Не думаю, что мне стоит отвечать на этот вопрос.

Я покачал головой.

— Ты права. Было бы неправильно даже задавать такой вопрос.

Огромный шум раздался по всему бару - "Пингвины" сравняли счет в матче. Донна сделала большой глоток пива и наклонилась вперед.

— Да, она осталась.

— О, – сказал я, стараясь не выдать своего восторга.

— Эми тоже.

Я снова сказал "О". Подошла официантка, и я заказал еще одну порцию.

— Мне нужно узнать кое-что. Ты можешь их отличить друг от друга? Есть ли какой-то хитрый прием или что-то такое, что ты заметила за все эти годы?

Она пожала плечами и покачала головой.

— Я не могу их различить. Никто из нас в школе не может. - Она посмотрела за мою спину, убедившись, что близнецы полностью увлечены игрой. - Линн лучше справляется с математикой, а Эми - с английским. Иногда в школе и колледже они меняются местами на экзаменах. Никто никогда этого не замечает. И я тоже не заметила этого до тех пор, пока однажды вечером Линн, немного перебравшись с алкоголем, не рассказала мне об этом.

— Ничего себе,  — сказал я, более обеспокоенный, чем мог предположить.

— Я знаю, ты не думаешь, что такие милые девушки могут сделать что-то, ну, нечестное. Но они это делали.

Наша официантка поставила на стол две зеленые бутылки, и я сделал долгий глоток из своей. Я посмотрела на Линн, наблюдавшую за игрой со свирепым выражением лица, и Донна взяла меня за руку, чтобы переключить моё внимание.

— Она замечательная девушка. Я люблю её до смерти. Если ты обидишь её, я дам тебе по яйцам.

— Странно, Пит говорил о том, что хотел бы встретить девушку, которой нравится бить парней по яйцам. Он от этого заводится.

Через минуту, я уже представлял Донну Питу. Я оставался достаточно долго, чтобы дать их разговору разгореться, а затем покинул их и сел на своё место рядом с Линн.

— О чем вы говорили?

— Она хотела предупредить меня о том, что случится, если я когда-нибудь обижу тебя. Она жестокая, ты знала об этом?

Она хихикнула.

— Тогда почему ты сводишь её с Питом?

— Потому что мне не нравится Пит.

— Ты вообще смотришь игру?  — пожаловалась Эми, и как раз когда она повернулась, Марио Лемье запустил шайбу между ног вратаря.

Бар взорвался, и когда я смотрел, как лицо Эми поворачивается от меня к экрану, а затем расцветает выражением радости, я вспомнил такое же выражение на лице девушки,  

которую я поцеловал под фонарным столбом в парке. Я повернулся налево, и на лице Линн, появилась та же торжествующая улыбка.

Я крикнул что-то подходящее и позволил Линн поцеловать меня, но на сердце у меня было неспокойно. Я не мог избавиться от ощущения, что девушка, целующая меня сегодня, не та девушка, которую я целовал накануне.

Оказалось, что это ощущение было необычным. Ведь через несколько недель у меня появились некоторые доказательства.

Когда Линн впервые пришла к мне в гости, я провел для нее обширную экскурсию по дому. Подготовил ужин и мы вместе убрали после него. Через неделю Линн снова пришла, и я хотел проверить, знает ли она уже "дорогу".

Она успешно прошла этот "экзамен". Она знала, где находится ванная комната. Когда я попросил ее достать кофе из шкафа-буфета, она сразу нашла нужный. В первый раз, когда она была у меня, ей очень понравилась фотография ночного Питтсбурга, которая висит в моем кабинете. Когда она снова увидела эту фотографию, то сказала:

— Мне также очень нравится эта фотография, — словно она уже ранее выражала свое мнение об этом.

Но... В первый раз, когда Линн пришла ко мне, я показал ей фотографию, где я был вместе с мамой после окончания колледжа. Она стояла на комоде в моей гостиной. Когда Линн пришла во второй раз, я поменял фотографии местами. Это была все еще моя выпускная фотография, но на ней были я и моя тетя Карен, сестра моей матери. Они немного похожи, но не одинаковы.

Это было запланированной ловушкой.

Я пригласил Линн присесть на диван таким образом, чтобы она видела эту фотографию. Во время просмотра фильма, когда я отправился за попкорном, Линн улыбаясь указала на фотографию.

— У тебя действительно такие же глаза как у матери, — произнесла она.

Она сказала то же самое неделю назад. Сделала такое же замечание о моей матери. И теперь она сказала то же самое о моей тетке. Внутри меня что-то закрутилось и затем защелкнулось, словно какая-то загадка разгадалась.

— Ой, мне что-то попало в глаз,  — сказал я.

Я побежал в туалет, спустил воду в унитазе, и меня вырвало в бурлящий водоворот.

Это была не Линн. Это была Эми. Или, в этот раз это была Линн, а Эми была здесь неделей раньше.

Или, чтобы быть последовательным, Номер 2 был здесь сегодня, а Номер 1 был здесь раньше.

Две недели спустя, мы с Линн ужинали с моими родителями. Я представил её маме и папе, и внимательно следил за её реакцией. И она была одна. Она улыбнулась моему отцу своей мегаваттной улыбкой, но когда она пожала руку моей матери, то на мгновение замешкалась, мелькнуло замешательство. Затем она овладела собой, улыбка засияла, и все было хорошо.

Когда мы выходили из ресторана, мама схватила меня за руку.

— Если ты отпустишь её, я от тебя отрекусь.

Мы попрощались, а потом мы с Линн пошли обратно к моей машине.

— Твоя мать выглядит иначе, чем я себе представляла,  — 

сказала она.

В её голосе была мельчайшая нотка.

— Как это?  — ответил я, с практической беззаботностью.

— Та фотография, что у тебя дома. Она выглядела... она выглядела не так, как я ожидала.

Я придержал для нее дверь, но она не вошла. Она смотрела на меня. Она что-то заподозрила. Я так сильно сжимал ручку двери, что думал, что могу её отломать.

— У нее теперь совсем другие волосы,  — сказал я.  — Раньше они были прямыми, а теперь она носит их вьющимися.

Ложь. Волосы моей матери, были вьющимися со дня её рождения. У моей тети Карен они прямые, как дождь. Девушка, стоявшая передо мной, смотрела на фотографию всего пять секунд. Она думала, думала. Я улыбнулся ей. И тут же её лицо смягчилось, и она прислонилась к двери.

— Мне очень нравятся родители Эми.

— Они обожают тебя. Ты им нравишься больше, чем я.

Она поцеловала меня.

— Поехали к себе домой.

Мы отправились к ней домой, устроились на диване, и я целый час целовал Эми.

•  •  •

Но это было единственное промах, который мне удалось сделать в отношении неё. Не то чтобы я прекратил свои попытки. В один вечер, когда мы находились у меня дома и смотрели фильм, я спросил Линн, интересовалась ли Эми кем-то из моих друзей. Я просто ловил информацию.

— Нет,  — ответила она.

— Ты не возражаешь, если я приглашу Рика и пригласим тебя и Эми, чтобы посмотреть, может быть они подружатся?

Впервые я почувствовал холодок в голосе Линн.

— Я не думаю, что Эми будет заинтересована.

— Окей.

— Почему ты так настойчиво хочешь познакомить мою сестру с кем-то?

Она была расстроена, но скрывала это.

— Я не настаиваю. Просто Рик хороший парень, он думает, что Эми хорошая, она ни с кем не встречается...

Я бросил эту фразу, ловя еще немного информации.

— Я знаю, что Рик хороший парень. И если бы Эми захотела встречаться с ним, она бы дала ему знать.  — Затем она сказала нечто, что охладило мой разум.  — А тебя бы не беспокоило или не казалось странным, если бы моя сестра встречалась с одним из твоих друзей?

Дело было не только в том, что она сказала, но и в том, как она это выразила. Эти глаза цвета неба пронзали меня. Она была раздражена. Но причина её раздражения осталась без слов.

— Почему это должно беспокоить меня?  — спросил я.

Даже если бы это беспокоило меня, я был бы без ума от этого предположения. Если близнецы реально менялись друг с другом на местами, то девушка, которую я любил, ходила бы в кино с Риком. И это было неприемлемо.

Линн все ещё не ответила на мой вопрос. Поэтому я задал его снова. Она сделала паузу, размышляя. Потом она сказала:

— А если Эми начнет встречаться с Риком, и ничего не получится, разве ему не будет тяжело видеть нас вместе?

Это было правдоподобно. Её опасения имели смысл.

И это была чушь. Она была расстроена не из-за этого. Она была расстроена, потому что если Эми начнет встречаться 

с Риком, она тоже будет встречаться с Риком. Она была расстроена, потому что обе близняшки встречались со мной и не хотели встречаться ни с кем другим.

Я знаю, это звучит высокомерно. Ничто не может быть дальше от правды. Она посмотрела на меня, и в её глазах был вызов. Давай, говорили её глаза. Спрашивай.

А может, мне просто мерещилось. Не то чтобы это имело значение. У меня не хватало смелости.

— Что ж, думаю, я тебя понимаю.

Она улыбнулась, я думаю, с облегчением, что я прошел тест.

— Приятно, что ты хочешь, чтобы Эми была так же счастлива, как ты сделал меня.

— Я сделал тебя счастливой?

— Очень счастливой.

Она поцеловала меня, крепко, её язык проник в мой рот. Я положил руки на её грудь. Она расстегнула мою рубашку и провела руками по моей груди, животу. Затем её рука спустилась к моему бедру.

Она сказала:

— Милый, я хочу кое-что сделать с тобой.

— Со мной. Что?  — сказал я, наблюдая, как её рука движется между моих ног.

Ее язык коснулся верхней губы.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Линн.

Она начала расстегивать мой ремень. Моё дыхание участилось. Она не собиралась... нет...

Она расстегнула мне молнию.

— Линн.

Она подняла меня и помогла мне встать на ноги, а потом сняла с меня штаны. У меня возникла огромная эрекция.

— Ты такой большой, — прошептала она.

Ей не следовало этого делать. Я хотел ей сказать, что ей не нужно было этого делать. Но я все равно любил ее. Я хотел это ей сказать, но слова застревали у меня в горле.

Она сказала:

— Я хочу показать тебе, как много любви я могу дать тебе.

Она опрокинула меня на диван и стала на колени между раздвинутых моих ног. Она взяла мой член в руку и посмотрела на него так, как будто видела его впервые. Она произнесла:

— Ты такой твердый.

Ее губы раскрылись, она опустила голову и я почувствовал, как ее теплый рот обхватил мой пенис. Она закрыла глаза и двигала губами вверх-вниз по стержню, все время повторяя движения. Мне было сложно поверить своим глазам. Я не мог поверить, что эта нежная и милая девушка занимается таким грязным делом. Она делала это с такой страстью и умением. Она принимала меня в себя, ее язык играл с моей головкой, и через несколько минут я уже ритмично двигался в ее ротике, наслаждаясь каждым ее прикосновением. Ее глаза были все еще закрыты, а мои смотрели на ее прекрасное лицо, на ее ротик, который доставлял мне невероятное удовольствие.

— Линн, я люблю тебя, — сказал я.

Она выпустила мой член из своих губ.

— Тогда покажи мне это.

Я не выдержал. Ее рот был горячим и влажным, и я никогда не испытывал такого блаженства раньше. Меня интересовало, какой она может быть в постели. Она была настолько невинной, что я задумался о том, какое желание ожидает меня впереди...

открытой в сексуальном плане. Забудьте об этом. Я не мог представить её дикой кошкой в постели, я не видел в ней этого. А теперь, она заставляла меня скулить, как щенка, полностью находясь под её контролем.

— Линн, я сейчас кончу, пожалуйста.

Она не останавливалась.

— О, о,  — я был на грани.

Она не останавливалась. Я дышал через рот, я выгнул спину дугой.

— Линн!

Никогда раньше девушка, не позволяла мне кончать ей в рот. Но она позволила. Я стонал и чувствовал, как теплые струи заполняют её рот. Я не мог поверить, что этот ангел позволил мне сделать это. Я уже не знал, во что верить.

Когда я кончил, она положила голову мне на живот. Я дышал так быстро, что можно было подумать, будто я пробежал 400 метров в рывке.

— Думаю, тебе это понравилось,  — хихикнула она.

— О, да,  — всхлипнул я.

Я был в слезах. Я был в смятении. Я был счастлив, как только может быть счастлив человек, и ужасно растерян.

— Ты серьезно говорил, что любишь меня?  — спросила она.

Я посмотрел ей в глаза.

— Я полюбил тебя, как только увидел.

— Скажи это ещё раз.

Я повторил, и она сказала:

— Я тоже тебя люблю,  — и мы долго лежали, обнявшись. Она сказала:  — Я ещё не готова к сексу. Это нормально?

— Да, конечно, я...

Я был разочарован, потому что хотел заняться с ней любовью, и потому что Эми уезжала из города на несколько дней, и у нас было столько времени, сколько мы хотели, чтобы побыть наедине. Я заглянул в её бездонные голубые глаза и провел кончиками пальцев, по линии её челюсти.

— Я могу подождать.

— Ничего, если я продолжу использовать свой рот на тебе? Мне это нравится.

Я не возражал против продолжения этой активности со стороны нее. Вместо этого я просто рассмеялся.

— Нет проблем, все хорошо, — ответил я, хотя мне было сложно поверить в то, что происходит.

Через несколько часов, когда я лежал в постели и размышлял о случившемся, эта мысль закрепилась у меня в голове. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я поднялся, подошел к столу и открыл нижний ящик. Там лежал мой блокнот, в котором я записывал свои наблюдения о потрясающих событиях этого дня. Большая часть блокнота уже была заполнена, но страницы о "Номере 1" и "Номере 2" оставались пустыми.

Так как Эми не находилась в городе (я точно знал это, так как она была на школьной экскурсии), я заполнил две страницы записями о "Номере 1". Именно тогда пришла мне в голову теория о том, почему Линн предпочла подождать, прежде чем мы займемся сексом. Возможно... возможно, у них был какой-то договор. Может быть, в этом была закономерность. Я познакомился с "Номером 1", а мое первое свидание было с "Номером 2". Это был "Номер 1", кто пришел ко мне домой в первый раз, а "Номер 2" познакомилась с моими родителями. Это был "Номер 1", кто сделал мне оральный секс. И если моя теория верна, то в первый раз, когда мы занимались сексом, это должно было быть со "Счетчиком 2".

Возможно, они были колдуньями или суккубами, высасывающими из меня жизненные силы и оставляющими меня пустым. Какие тайные сообщения передавали эти напряженные и загадочные взгляды? Возможно ли, что у них была единая разумная основа, разделенная на два одинаковых тела? Они были как двоичные коды: единица и ноль, включено и выключено. Они создали свою личную беспроводную связь, загружая мысли, воспоминания и опыт друг друга мгновенно, передавая гигабайты данных одним лишь кивком головы.

Я понял, что немного боюсь их. Если они способны на такой чудовищный обман, что ещё они могут сделать?

В ту ночь я плохо спал. Я метался и ворочался, пытаясь придумать выход из этой ситуации.

Я должен был противостоять им. Сказать им, что я знаю их секрет. Сказать им, что это должно прекратиться прямо сейчас.

Но у меня не хватало смелости. Что, если они будут отрицать это? Что тогда? Как я объясню, что последние три месяца я подозревал, что целуюсь с Эми, но ничего не говорил об этом? И, ужас из ужасов, что если я был НЕПРАВ?

Но я не ошибся.

В конце концов я заснул, а когда проснулся, обнаружил, что придумал другой способ решить эту проблему.

Все, что мне нужно было сделать, это убить Эми. Проблема решена.

Я съел миску хлопьев и подумал о том, как лучше всего убить сестру женщины, которую я любил. Её смерть, действительно освободит меня. Она разобьет сердце Линн, но, возможно, это только сблизит нас. Травма привязала бы её ко мне так крепко, что между нами никогда ничего не могло бы встать.

Я не могу точно сказать, как долго я размышлял о том, чтобы убить Эми, но я съел три миски хлопьев, размышляя об этом. Практические проблемы были столь же пугающими, как и моральные. Убийство Эми не улучшило бы мои шансы с Линн, если бы она узнала, что я это сделал, и я не мог придумать, как сделать это и избежать наказания. Застрелить ее? Отравить ее? Переехать её на машине? Наемного убийцу?

И как я мог быть уверен, что убил именно Эми, а не Линн? Для меня, это все ещё имело значение, хотя сейчас я не мог быть уверен, какие из моих приятных воспоминаний были связаны с Линн, а какие — с Эми. Это не имело значения. Я хотел Линн. Или Номер 1. И я не знал, кто она. Я не мог рисковать, убивая её.

Я считаю, что все эти заговоры - это чушь. Я не являюсь убийцей. Я никогда бы не причинил вреда даже мухе. Однако моя любовь к Линн была настолько сильной, что я готов был сделать все возможное, чтобы сохранить ее рядом со мной. Все, кроме убийства. У меня была уверенность, что я никогда не перейду эту черту.

Если я не мог убить Эми, то может быть я смог бы оставить на ней какой-то след, который Линн не смогла бы повторить? Например, "случайно" отрезать Эми палец на ноге или нанести ей порез на плечо таким образом, чтобы остался постоянный шрам или облить ее кипятком и оставить красный след от ожога... это тоже может сработать.

Однако я не был уверен, способен ли я на что-то столь ужасное в отношении Эми. Я либо слишком трусливый, либо слишком порядочный человек, чтобы делать необратимые вещи.

Идея провести черту пришла ко мне в голову. Я отправился в местный торговый центр и прогулялся по нему. Там был большой магазин художественных материалов, где продавались краски, кисти, холсты и другие товары. Я некоторое время бродил по проходам и обнаружил огромную витрину с волшебными маркерами. Я изучил этикетки нескольких видов и, наконец, выбрал один, на котором стояло: "НЕСМЫВАЕМЫЕ ЧЕРНИЛА. ПОДХОДИТ ДЛЯ ОКРАШИВАНИЯ ТКАНИ. ИЗБЕГАТЬ КОНТАКТА С КОЖЕЙ. НЕ УДАЛЯЕТСЯ С ПОМОЩЬЮ БЫТОВОГО МЫЛА".

Это было просто идеально.

Через два дня Эми вернулась в город. Согласно моей теории, это была она, кто явился ко мне в дверь в 7 часов вечера в тот субботний день. В то время я только что поставил рыбу в духовку, когда она спросила:

— Сколько времени осталось до ужина?

— Возможно, через 20 минут.

Ее темные глаза, блестели от вожделения.

— Этого времени, как раз достаточно.

Я сел на диван, когда она снова опустилась на меня. Если это была Эми, а в первый раз Линн, то я не мог заметить разницы. Их оральная техника была совершенно одинаковой, просто невероятной. Линн делала умопомрачительные движения языком, проводя трели по нижней части моего шлема, и Эми делала то же самое. Через десять минут, я эякулировал в её голодный рот, и мой оргазм был таким же интенсивным и чудесным, как и в первый раз.

Она оторвала губы от моего липкого члена и улыбнулась.

— Не волнуйся. Я не испортила аппетит.

Мы поели. Я все ещё находился в каком-то состоянии фуги, мой мозг бурлил. Если бы только у меня не было этих ужасных сомнений относительно женщины, сидящей напротив меня, я был бы самым счастливым человеком на земле, а не измученным несчастным, запихивающим в рот лосося, не пробуя его.

Она помогла мне помыть посуду. Пока она ставила последнюю кастрюлю в посудомоечную машину, я открыл ящик и достал маркер. Я достал карточку с рецептом и притворился, что делаю на ней пометку. Я проверил маркер на себе, просто поставив точку на подмышке. Она все ещё была там, после трех дней интенсивного скрабирования. Она, конечно, потускнела, но сопротивлялась изо всех сил.

Маркер был в моей правой руке, спрятанный ладонью так, что торчал только влажный кончик.

— Спасибо, дорогая,  — сказал я, когда она закрыла посудомоечную машину.

Я протянул руки, она шагнула в мои объятия, и когда мы отстранились, я потянулся к её рукам. Моя правая рука уткнулась в её левую, и маркер сделал своё дело. Я сказал:

— О, черт! — воскликнул он, проведя линию длиной десять сантиметров от центра ладони до запястья.

Она уставилась на свою руку. Очень долго уставилась.

— Прости, я подумал, что там надет колпачок, я...

Она подошла к раковине и вымыла руку.

— Не уходит.

— Извини, это перманентный маркер, наверное...

— Не уходит, — перебила она его, оттирая черную линию скребком для посуды.

Она оттирала, оттирала и оттирала. Ему показалось, что она будет скрести до тех пор, пока её безупречная кожа не превратится в сырое мясо.

— Майк, черт возьми, не уходит!

Это был первый раз, когда он слышал её матерные слова. Обычно "черт" было пределом. У него засохло во рту как песок. Ему удалось вымолвить:

— Всё хорошо, дорогая. Через несколько дней сойдет.

— Ты сделал это специально.

Она посмотрела на него, и в её глазах погас свет.

Ему удалось слабо улыбнуться.

— Зачем мне это делать?

— Я не знаю, — сказала она.

Но она знала. Иначе почему бы она так расстроилась? В кухне стало тихо, словно в могиле. Они стояли и смотрели друг на друга, словно два покинутых человека. Ни один из них не произнес ни слова в течение долгих шестидесяти секунд. Он не знал, что сказать, потому что то, что он хотел сказать, было непередаваемым. Он высказал свои подозрения, отметив её маркером. Теперь его охватывал ужас. Она стояла прямо рядом с блоком его ножей и он не мог быть уверенным, что она не вытащит 20-сантиметровый разделочный нож и не использовать его для сохранения их тайны.

Она не достала нож, но вскоре он пожалел об этом.

— Я ухожу, — сказала она.

Она взяла со стула свой пиджак.

— Линн! Это была случайность!

Она даже не посмотрела на меня. Её челюсть была сжата, а темные глаза свирепы.

— Не звони мне. Не подходи ко мне. Я не хочу тебя видеть.

Прежде чем я успел сказать ещё хоть слово, она исчезла. Я был в шоке. Я выглянул в окно и увидел, как её машина выезжает из моего подъезда. Прежде чем её задние фонари скрылись за углом, телефон был у меня в руке.

— Алло?

Музыкальный голос Эми, довел меня до слез. Я так боялся, что никогда больше не услышу доброго слова, в этих приятных тонах, что услышав их так скоро, я потерял контроль над собой.

— Эми,  — всхлипывал я.  — Мне нужна твоя помощь.

— Майк? Что случилось? Ты в порядке? Линн там?

— Она только что ушла. Мы поссорились. Она...

— Что случилось?  — рявкнула она.

Мгновенно на взводе. Я рассказал ей о последних пяти минутах, о маркере, о противостоянии, о выходе. Когда я закончил, я ждал, что Эми что-нибудь скажет. Она не сказала.

— Эми?

Молчание.

— Эми!

— Ты рисовал на ней перманентным маркером.

Заявление, а не вопрос.

— Нет, я не рисовал на ней. Это был несчастный случай.

— У тебя просто случайно, оказался в руке черный перманентный маркер, и ты просто забыл надеть колпачок, а потом просто помассировал ей руку? И ты называешь это... случайностью?

— Да!

Наступила долгая пауза. Когда она заговорила снова, голос Эми был точно таким же, как у Линн, с теми же ледяными модуляциями.

— Разве у тебя не 

было планов, пригласить Линн завтра на ужин? В "Жестяной ангел"?

— Да.

— Она не может пойти на ужин в такой хороший ресторан, с большой черной меткой на руке, не так ли? Может, поэтому она так чертовски зла!

Мои ноги ослабли, словно желе, и я рухнул на колени. Эми была раздражена, так как мы должны были ужинать вместе завтра вечером. Потом домой, чтобы обниматься и целоваться. Если у Линн была большая черная отметина на руке, то Эми не могла превратиться в Линн, верно? Разве что она не обозначила свою руку черными чернилами. И тогда... их никто не смог бы увидеть вместе, иначе все начали бы задавать вопросы: "Вау, вы обе испачкали маркером?".

— Эми, это был случайный инцидент.

— Ты неуклюжий парень, Майк. — Была пауза. — Линн только что подъехала к подъездной дорожке.

Так быстро? Она должно быть ехала очень быстро.

— Эми, пожалуйста, передай ей трубку.

— Подожди...

— Эми!

— Что?

— Пожалуйста, скажи ей, что я люблю её. Пожалуйста. Я люблю её.

Никакого ответа. Она положила трубку и я услышал приглушенные голоса в фоне. Я не мог разобрать слова. В течение пяти минут никто не подошел к телефону. Я кричал в трубку, стараясь привлечь внимание обоих близнецов. Когда я услышал, что трубку сняли, я затаил дыхание.

— Алло?

Пауза. Затем голос, трепетный от слез:

— Майк, больше не звони сюда. Если перезвонишь, все закончится. Мне нужно подумать. Понимаешь?

Я ответил, что понял. Не успел произнести и слова, как связь оборвалась. Я положил трубку. Я даже не знал, кто из близнецов поставил ультиматум.

Имело ли это значение?

Шатаясь, я направился на кухню. Выпил пиво, потом еще одно и еще одно. Я выпил до потери сознания, так как только так мог заснуть. Я спал и не видел сновидений, только непрерывную черную пустоту перед глазами. В Линн мои сны стали реальностью. И все мои кошмары тоже.

•  •  •

Прошло две недели. Я ничего не слышал. Ничего.

Я не ел. Я не спал. Бритье превратилось в испытание, потому что каждый раз, когда я проводил лезвием по горлу, мне приходилось бороться с острым желанием порезать себя и покончить с этим.

Я слишком много пил. Моя начальница позвонила моим родителям, потому что подумала, что я могу покончить жизнь самоубийством. Мама спросила, что случилось. Я не мог ей рассказать. Она спросила, хочу ли я, чтобы она поговорила с Линн. Я умолял её не делать этого. У меня все ещё была надежда. Я все ещё думал, что она может вернуться ко мне. Я ждал четырнадцать дней ада, глядя на телефон, завывая как наркоман, потому что не мог позвонить.

Я ждал, что страдания пройдут, ждал, что моё сердце наконец-то начнет заживать. Я ждал напрасно. Каждый день, был хуже предыдущего. Каждый день, чернота в центре моей души распространялась внутри меня, как горячая смола. Я тонул в слезах.

Была суббота, великолепное октябрьское 

утро, небо было электрически голубым, ни облачка на пять округов. Легкий ветерок шелестел ветвями, сдавшими листву неделей раньше. Газета лежала на подъездной дорожке. Я вышел на улицу в халате и босыми ногами, не обращая внимания на холод, трехдневная щетина на щеках, матовые от пота волосы.

Мягкий голос раздался с улицы, возле моего почтового ящика.

— Привет.

Моя голова дернулась вверх, я уронил газету. Линн медленно подошла и подняла завернутую в пластик газету у моих ног. Её машина была припаркована перед моим домом, где сосна скрывала её от посторонних глаз. Она посмотрела на меня, и её темные глаза, поймав слабый солнечный свет, заблестели. Она улыбнулась и коснулась пальцами моей щетинистой челюсти.

— Ого, ну ты даешь — произнесла она, поднимая руку.

— Видишь, ты был прав. Это клеймо со временем сошло — добавила она, пытаясь пошутить. Я улыбнулся вежливо в ответ.

— Эй, эй! — сказала она, вытирая слезы с моих окрашенных от них щек. Она обняла меня и крепко прижалась ко мне. Мои руки безжизненно повисли на боках, я не мог больше ничего делать, кроме как плакать. Последние две недели разрушили меня настолько сильно, что моя единственная реакция на любые эмоции - отчаяние, гнев или радость - заключалась в слезах.

Линн повела меня внутрь.

— Давай пойдем принять душ.

Это было то, что я именно сейчас нуждался. Я помылся и вытерся полотенцем. Когда я вышел из душа, Линн уже ждала меня с моей бритвой и гелем для бритья. Она даже не заметила, что я стоял перед ней голый. Я сел на крышку унитаза, а она аккуратно покрасила мое лицо и бреет меня. Это было самым заботливым, что кто-либо когда-либо делал для меня.

Что она могла сказать.

— Как твоя Эми? — спросил я.

Она улыбнулась.

— Она в порядке. Она беспокоится о тебе. Как и я.

— Почему ты так переживала?

— Потому что я позвонила твоей маме, и она сказала, что у тебя не все в порядке.

Я вынужден был хмуриться безрадостно.

— Да, со мной не все в порядке последние две недели.

Она протерла мое лицо полотенцем ласково.

— И у меня тоже не все в порядке.

Она помогла мне встать на ноги, и мы направились в спальню. В то время как я принимал душ, она уже успела застелить постель и наполнить две корзины грязной одеждой.

— Я скучала по тебе, Майкл.

— Ты же не звонила. Просто поднять трубку, и все.

Она покачала головой.

— Это было не так просто.

Она села на кровать, я сделал то же самое. Я ощущал, что сейчас произойдет что-то важное, но не знал, спасет ли это меня или станет концом.

Ее голос приобрел далекие нотки, как будто она вспоминала что-то, что было много-много лет назад.

— Я была так зла на тебя. Просто так... злилась.

Затем она посмотрела на меня и вернулась в настоящее.

— Но я люблю тебя. Я люблю тебя и хочу быть с тобой.  — Она взяла мои руки в свои.  — Ты можешь простить меня и забыть, что тот вечер вообще произошел?

Это был её способ признать правду. И признать, что я знаю,  

что означает эта правда. Она не могла попросить меня притвориться, что я встречаюсь с одной сестрой, когда я встречался с обеими, потому что тогда я бы не притворялся, не так ли?

Согласился бы я жить во лжи, основанной на взаимной любви и доверии?

Смог бы я забыть, что она и её сестра, тщательно обманывали меня последние четыре месяца?

Нет, я не мог забыть.

Но.

— Я могу простить тебе все. Все, что угодно. Но я не могу снова пережить последние две недели. Не зная, увижу ли я тебя снова.  — Я посмотрел на свои босые ноги.  — То, что случилось тем вечером, никогда не должно повториться. Никогда.

Это был мой ультиматум. Одно или другое. Они должны были решить. Линн долго сидела, глядя на свои руки, потом повернулась ко мне и улыбнулась.

— Этого больше никогда не случится. Я обещаю.

В её глазах было что-то грустное, что-то, от чего моё сердце стало тяжелым в груди. Я должен был быть счастлив, что этот кошмар закончился, но я не был счастлив. Они обе любили меня. Я любил их обеих. Но это должно было закончиться. Вот что я сказал себе. Это должно было закончиться.

Мы поцеловались, сначала нежно, потом с большим жаром. Я вдруг осознал, что я голый. Пальцы Линн сомкнулись вокруг моего члена и медленно поглаживали меня. Она оттолкнула меня и опустила голову мне на колени. Её губы втянули меня в рот. Через минуту я дрожал, как натянутая тетива, моё тело было в нескольких секундах от освобождения.

Она остановилась внезапно. Встала, сняла свитер и развязала брюки. Я неподвижно лежал на месте, потрясенный, когда она сняла трусики. Никогда прежде я не видел ее такой обнаженной. Она была невероятно красива, душевно глубокая богиня.

— Будем заниматься любовью? — спросила она.

Она перебралась на кровать и легла рядом со мной, ее густые русые волосы разлетелись по подушке. Я прикоснулся к ее животу, его кожа была такой же мягкой и светлой, как ее лицо. Я приблизился к ней сверху, трепеща от возбуждения.

— Ты уверена?

— Да. Пожалуйста.

Я чувствовал себя глупо.

— У меня нет защиты.

— Майкл, пожалуйста.

Она медленно раздвинула ноги. Это было самое изумительное зрелище, которое только можно представить - эта ангел-призрак на моей постели, ожидая от меня любви.

Я взошел на нее, положив левую руку под ее шею и используя правую, чтобы проникнуть в нее.

— Медленно, медленно...

Я входил в нее осторожно. Ее глаза были прикованы ко мне, пока я проникал внутрь. Пока я не достиг самого основания, и тогда она закрыла глаза и выгнула спину дугой. Она прошептала:

— Я чувствую тебя в себе.

Я поцеловал ее, и она смотрела мне в глаза.

— Ты первый.

Думалось, что я заплачу.

— Больно?

— Да... нет! Не останавливайся! — Она сжала меня за бедра и потянула к себе. Она умоляла: — Продолжай!

Боже. Это было необыкновенное удовольствие, которое так возбудило меня - хотя это было самое изысканное чувство, которое я когда-либо испытывал. Я стонал от блаженства, находясь внутри нее, соединившись с ней. Медленно двигаясь туда-сюда, я знал, что эти моменты восторга станут самыми лучшими в моей жизни, и когда я буду на смертном одре и перед глазами пробежит вся прошлая жизнь, это будет значимым моментом моего существования, позволяющим мне уйти из этого мира с сердцем, полным радости и благодарности.

Я приподнялся на руках, чтобы дать своим бедрам больше свободы для движения, и глаза Линн открылись, когда я начал входить в нее немного сильнее, немного быстрее, стараясь не причинить ей боли. Она медленно закрыла их снова и застонала — звук, которому я вторил, поскольку фрикции сводили меня с ума. Она подняла на меня глаза, и огромная улыбка, медленно растянулась на её губах.

— Трахни меня, Майкл.

Она захихикала после того, как произнесла это запретное слово. Она перестала хихикать, когда я начал наступать все сильнее и сильнее, когда я просунул руки под её колени, поднял её ноги к себе на плечи и начал наступать, как животное.

Она испытала оргазм, все её тело напряглось, затем задрожало, когда я проникал в нее все глубже и глубже. Она уткнулась лицом в подушку, когда кончила, её волосы были закручены под щекой, она выглядела горячей и сексуальной, я не мог этого вынести. Наконец плотина прорвалась, и я затопил её. "Боже мой, она такая теплая, мне так хорошо". Я кончал до полного изнеможения, а когда все закончилось, я рухнул на нее. Мы были потные, задыхающиеся, руки и ноги сплетены вместе. Я скатился с нее и лежал, глядя в потолок.

— Думаю, мы сделаем это снова,  — пошутил я и тут же пожалел об этом.

Девушка, лежащая рядом со мной, возможно, никогда больше не окажется в моей постели. Другая близняшка могла бы стать той, которая стала "Линн". Я обхватил её руками.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Я поцеловал её в щеку. Я снова и снова шептал ей на ухо:

— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.  — Так я пел ей колыбельную.

Она заснула, а я все еще лежал без сна. Меня интересовало, как они разрешат эту ситуацию. Они решали свои роли на всю жизнь. Я подозревал, что им не составит труда поменять работу, они просто сменят свои должности и коллег. Никто никогда не узнает. По моим сведениям, они всегда перемещались туда-сюда.

Может быть, они снова бросат монетку? Разложат колоду карт? Может быть, выиграет девушка из продуктового магазина, потому что мы встретились первыми? Я не знал точно, но почему-то хотел этого. У меня не было возможности уснуть – душа была слишком тревожной.

Следующий день был воскресеньем. В 7 утра я отказался от сна и приготовил Линн яичницу с беконом на завтрак. Она ушла после 9 часов утра, говоря, что ей нужно позаботиться о некоторых делах дома. Я понимал, о каких делах идет речь. Уходя, она остановилась у двери, повернулась и поцеловала меня нежно в губы.

"Прощай, Майкл", – сказала она, и в ее словах звучала окончательность.

Это был сложный момент. Нужно было положить конец этому бессмысленному положению дел. Но кто-то мог пострадать, кто-то, кому я очень сильно дорожил.

Остаток утра я провел в занятиях хозяйством за две недели. Стирка. Пылесосение. Уборка туалета. Я ждал звонка от Линн всю оставшуюся часть дня. Когда телефон наконец прозвенел около двух часов, напряжение было таким сильным, что пришлось проглотить слюну, чтобы не выпустить обед наружу.

"Привет", – сказала она.

"Привет".

"Я люблю тебя".

Я ответил, что тоже люблю ее. Она спросила, могу ли я прийти позже, около пяти часов, и я сказал да, конечно. Она делала прическу и не вернется домой до этого времени. Она не упомянула ничего о нашей предыдущей беседе, и я не стал прикасаться к этой теме.

Я подъехал к её подъезду, чуть позже пяти. Линн встретила меня у двери с поцелуем и голодным взглядом в глазах.

— Надеюсь, ты хорошо отдохнул.

— Эми дома?

Она кивнула.

— Мы вместе ходили в салон, но ей нужно выполнить несколько поручений. Её не будет несколько часов.

— Этого времени должно быть достаточно,  — сказал я.

Я положил руки на её талию и притянул её таз к своему. О боже...

Я услышал мягкие шаги позади себя. Знакомый голос сказал:

— Хорошо, я буду дома через несколько часов.

Это будет непросто. Я изобразил на лице улыбку и медленно повернулся к ней лицом. Когда она появилась в поле моего зрения, я получил одно из самых больших потрясений в своей жизни. У них была все та же прическа длиной до плеч, но вместо сияющих медных локонов Линн, Эми теперь была солнечной клубничной блондинкой.

Это ошеломило меня.

— Эми, я, вау...

Она улыбнулась. Возможно, она думала, что скрывает это, но я видел грусть в её глазах.

— Все так плохо?  — спросила она.

— Все так хорошо. Ты выглядишь фантастически.

Это была правда. Она выглядела невероятно. И, самое главное, она выглядела РАЗНОЙ. Теперь их мог отличить любой. Это был её знак капитуляции, чтобы доказать, что она и её сестра отказались от игры.

Она поблагодарила меня за комплимент. А потом, не сказав больше ни слова, ушла. Я сказал:

— Это надо иметь определенную смелость, чтобы она решилась изменить цвет своих волос. Это большая перемена.

Линн пожала плечами.

— Девушки делают это все время.  — Она потянулась вниз и расстегнула пуговицу на моих джинсах. Потянув мою молнию вниз, она сказала:  — Есть ещё кое-что, что люди делают постоянно.

На этот раз мы были страстными и горячими, не знающими медлительности и ласки. Наши объятия были жесткими, взаимные стоны и царапины лишь подчеркивали интенсивность нашего сближения. Я осознавал, что это та же самая женщина, с которой я разделял интимные моменты утром. В отличие от предыдущего раза, у меня не было никаких колебаний. Когда наше соединение достигло пика, она приняла позу на руках и коленях, а я прижался к ее изящной округлости задницы... Линн выражала стоны наслаждения, когда я вводился в нее так глубоко и сильно, что мое тело уже начинало покрываться фиолетовыми синяками. И когда я испытал оргазм внутри нее, поднявшись над ней и увидев, как Линн закрывает лицо подушкой и произносит мое имя вслух, то почувствовал невероятное возбуждение. Это было то, чего я так долго ждал в своей жизни. Наконец-то все стало идеально.

• • •

Увлекла ли бы Линн и Эми своим неписаным соглашением о том, чтобы не делили меня между собой? Устала бы Линн, которая каждый день проводит рядом со мной, и бросила бы меня? На этот вопрос я не могу ответить, потому что уже заблудился на пути к разрушению задолго до возникновения этих проблем.

Я был настолько счастлив, что это казалось чуть ли не несправедливым. Мое лицо буквально болело от постоянных улыбок весь день. Линн также испытывала счастье, но в ее радости проскальзывал оттенок грусти. Все дело было в Эми. Она была явно подавленной. Мы все знали причину ее грусти, но табу запрещало обсуждать это вслух.

Эми не проводила дни в слезах и ночи в пьянстве, как я. Однако она была несчастной, и мне очень больно видеть ее такой. Мне хотелось помочь ей, заботиться о ней не только как о подруге. В конце концов, это была женщина, которую я обнимал, целовал и шептал на ухо, как сильно люблю ее. Раньше эти губы всегда доставляли мне невероятное наслаждение своими улыбками. Она дарила мне такое счастье, и теперь я чувствовал вину за то, что она была несчастной. Возможно, в этой ситуации было не только мое влияние, и есть еще много факторов ответственности, но все равно мне не легче от этого.

Еще больше, меня беспокоило растущее влечение к ней. Теперь она была совсем другой, по-своему красивой, но все ещё очень похожей на ту девушку, в которую я был влюблен. Изменения в её внешности, только ещё больше запутали ситуацию.

Но я любил Линн больше, чем когда-либо. Мысль о том, что я могу бросить Линн ради Эми, была просто смехотворной. Я уже искал обручальные кольца, начинал думать о подходящей дате свадьбы. Мы ещё не говорили о свадьбе, но она казалась такой удивительно неизбежной.

В ноябре учительница, с которой работала Линн, вышла замуж, и нас пригласили на свадьбу. Но я не мог пойти, у меня был проект на работе, и в ту субботу я должен был работать. Я изо всех сил пытался выкрутиться, чтобы мы с Линн могли уехать на выходные и, возможно, немного поговорить о наших собственных свадебных надеждах и мечтах, но безуспешно.

В четверг перед её отъездом, мы занимались любовью у меня дома до двух часов ночи, а потом, обессиленный, я снова лег на подушку, пока пятна не исчезли у меня из глаз.

— Можешь сделать мне одолжение,  — прошептала она.

— Боже мой, что угодно.

— Ты не мог бы зайти к Эми в субботу? Может быть, пригласишь её на ужин, просто чтобы составить ей компанию? Она немного подавлена.

Для меня это прозвучало как очень плохая идея, и я так и сказал.

— 

Почему?  — спросила она.

И это поставило меня в тупик. Если близнецы прекратили разделение труда, почему я должен возражать? Снова возникло табу. Любая проблема в этой ситуации, отныне будет на моей совести.

Была ли у меня проблема?

Я сказал:

— Хорошо, около шести я закончу. После работы я могу заглянуть к тебе, может быть, мы сможем поделиться пиццей или чем-то ещё, арендовать фильм.

Так и произошло. Я постучал в дверь немного раньше семи, нервничая. Я знал, что это была та девушка из продуктового магазина. Когда она открыла дверь, её прекрасные ягодные волосы рамировали это прекрасное лицо, и я испытал желание скрыться и спрятаться.

Мы наслаждались пиццей, смотрели фильм, и всё это было очень приятно, правильно и странно одновременно. Напряжение в комнате было таким ощутимым, что я чувствовал его на вкус: кислый электрический привкус раскаленного металла во рту. Она смотрела на меня так, будто хотела что-то сказать... но не говорила. Она просто улыбалась. И как бы ни было то чувство, которое заставляло мое сердце биться, она нажала на педаль газа.

Она лежала на диване, я сидел в кресле. Она была одета как типичная девушка, пришедшая домой после спокойного вечера со своим парнем — в спортивные штаны и футболку. Я выпил пива, затем ещё одно, но алкоголь не смог потушить пламя внутри меня. Я видел её профиль, она была такой прекрасной, что я не мог выдержать этого. Мне нравились её светло-красные волосы. Мне нравилось видеть её улыбку. Я любил её. Я любил Эми, больше не мог делать вид, что это не так. Я любил её. Линн я любил. Каждую из них я любил всей душой.

Когда фильм закончился, я хотел уйти и дать времени и расстоянию очистить мою голову, но она попросила помочь с мытьем грязной посуды, и я согласился. Я хотел сказать гораздо больше слов, но не мог - не знал ЧТО сказать.

Вот моё оправдание тому, что произошло — мои эмоции бурлили внутри меня, мои запреты были подавлены алкоголем. На самом деле, это совсем не оправдание. Если бы я всю ночь пил имбирный эль, это ничего бы не изменило.

Эми открыла шкаф в кладовке, чтобы убрать шейкер с чесночной солью, и не смогла дотянуться до верхней полки. Она поднялась на цыпочки, и когда она дотянулась, её футболка тоже поднялась и обнажила великолепные сантиметры гладкой белой кожи вокруг живота.

Я сказал:

— Вот, я помогу,  — шагнул за ней и взял пластиковую бутылку из её рук.

Я наклонился вперед, чтобы поставить шейкер на полку, и когда я наклонился, моя грудь коснулась её спины. Моё лицо коснулось её душистых волос. Я уронил шейкер с тихим стуком, мои нервные пальцы уронили его вместо того, чтобы поставить на полку. Мои руки упали на её грудь. Я обхватил их ладонями и притянул её к себе. Я прижался губами к её шее и целовал её, целовал и целовал,  

зажмурив глаза, надеясь, что если я не вижу, что делаю, может быть, все просто прекратится.

Эми задыхалась и извивалась в моих объятиях, но я держал её крепко и целовал одну сторону её шеи, затем другую. Я просунул руку под футболку, чтобы погладить её соски, и они оказались твердыми, как камешки. С её губ сорвался тоненький крик, она резко обернулась, схватила моё лицо и прижалась своими губами к моим, и мы целовались с такой силой, что её зубы рассекли мне губу. Я стянул с нее треники, на ней не было трусиков, а она вытащила мой ремень из петель и стянула брюки до щиколоток. Я схватил её за плечи и повернул так, что она оказалась спиной ко мне, и вот так я её дефлорировал: Эми перегнулась через стойку, а я пронзил её сзади. Я не был нежен, я был слишком обезумевшим от похоти, я входил в нее так сильно, что её ноги оторвались от пола. Я трахал её, чувствуя во рту вкус крови из губы. Это было так бурно, так захватывающе, что я понял, что должны чувствовать безумцы: просто отпустить разум и подчиниться голосам, кричащим у них в голове. Я слышал только голос Эми, которая повторяла свою мантру:

«Посмотри на меня, Майкл», — шептала она. «Трахни меня, трахни меня...» Я отступил и увидел, как моя сперма стекает по ее бедрам. Взгляд Эми был дикий, полный возбуждения. Я предал женщину, которую любил, и это случилось с ее сестрой. Одно воспоминание будет преследовать меня до конца жизни — момент, когда я разрушил свои надежды на счастье.

«Я больше не девственница», — прошептала Эми, и в голосе ее слышалось удивление и изумление. Мне было так стыдно.

«Мне так жаль», — прошептал я.

«Шшш...»

«Я не могу поверить, что сделал это».

«Все в порядке», — успокаивала она. «Мне понравилось».

Уже всхлипывая, я позволил Эми взять меня за руки и положить мою голову на свое плечо. Я только что лишил ее девственности против ее воли, а она успокаивала меня. Она обнимала меня до тех пор, пока я не пришел в себя.

«Я изнасиловал тебя», — прошептал я.

«Нет, ты не изнасиловал. Если бы ты не прикоснулся ко мне первым, я бы сделала это сама», — поцеловала меня она в висок. «Ты бы никогда не сделал ничего такого ужасного».

«Я предал Линн. Я люблю ее больше всего на свете, а вот как я обращаюсь с ней?» — посмотрел я на ее спокойное лицо. «А что насчет тебя?»

Она погладила меня по щеке.

«Она никогда не узнает».

«Я должен ей сказать. Я не могу лгать ей так».

«Ты не можешь рассказать ей. На что это будет хорошо?» — она взяла мое лицо в руки и пристально посмотрела мне в глаза. «Даже если она узнает, Линн простит тебя. Я знаю, что простит. Она любит тебя».

Это звучало невозможно. Тогда я сказал:

— Как ты можешь прощать меня?

Она поцеловала меня в губы, нежным, целомудренным поцелуем.

— Я уже простила.

Она сказала мне идти домой. Я пошел. Мне было невыносимо оставлять её, но оставаться было ещё хуже. Я заснул около четырех утра, от полного изнеможения. Я проснулся от звонка телефона. Это был полдень.

— Привет, милый,  — сказала Линн.

Все, что я мог сказать, это "Привет" в ответ. К счастью, она не заставила меня много говорить. Она сказала, что свадьба прошла замечательно, она отлично провела время, но ей нужно выполнить несколько поручений, и ничего, если я приду, скажем, в пять? Я сказал, что все в порядке. Я сказал, что люблю её. Она сказала, что любит меня. Мы повесили трубку. Я вернулся в постель.

Сказала бы Эми ей? А я? Не то чтобы я не знал, как хранить секреты от подруги. Но я не знал, как я смогу сохранить ЭТОТ секрет, как я смогу удержать себя от Эми, от того, чтобы снова заняться с ней любовью. Я любил её. Я любил Линн. Я ненавидел себя. Я ненавидел весь мир.

В пять часов я приехал к ним домой, онемев от волнения. Моя нервная система, перенапряженная за последние 24 часа, больше не обеспечивала безупречную связь между мозгом и телом. Мой правый глаз дергался. Пальцы левой руки онемели. У меня была эрекция, и она не проходила даже после долгого ледяного душа.

Я позвонил в колокольчик. Я попытался вызвать улыбку, но уголки моего рта отказывались кривиться. Да, Линн не заметит, что что-то не так. Конечно.

Дверь открылась. Оба близнеца стояли в дверном проеме. Они стояли с одинаковыми улыбками, на своих милых лицах. Они обе были одеты в белые футболки, синие джинсы и белые кроссовки.

И обе у них были волосы светлого оттенка, как клубника.

Я стоял, уставившись на них примерно десять секунд. Они выглядели полностью одинаково. В этот момент мы трое не могли говорить о происходящем. Они лишь улыбались и ожидали, что я приму решение.

У меня было два варианта.

Мог бы я уйти?

Мог бы я затащить одну из них в дом и подстричь ей волосы кухонными ножницами?

Но я не сделал этого. Если бы у меня был белый флаг, я бы им помахал. Я сказал:

— Вау, вы прекрасно выглядите.

Я говорил это, глядя на пустое пространство между их головами.

— Спасибо, — ответили они одновременно.

Мы хорошо поужинали вместе: лазанья, чесночный хлеб, салат. За всё время я не обратился к ним по именам. Я сидел с одной стороны стола, а они — с другой. После того как мы закончили есть, они предложили мне отдохнуть в гостиной, пока они убирают посуду. Я сидел как застывший, трупообразный, в их кресле, когда одна из близняшек вошла и поцеловала меня.

— Люблю тебя, — сказала она и быстро вернулась на кухню.

"Линн", - предположил я. Потом через минуту вышла другая близняшка, поцеловала меня так же и произнесла те же слова перед уходом.

Они проверяли меня весь вечер, и я успешно прошел испытание. Я даже не пытался разобрать, кто есть кто. Я просто улыбался и позволял им целовать и трогать меня. Когда пришло время уходить, я нейтрально помахал каждой из девушек рукой и отправился к своей машине. Я чувствовал себя изможденным человеком. У меня было два варианта: отказаться от обеих или полюбить обеих и посмотреть, что произойдет дальше. Как будто у меня был выбор. Пусть летят кости.

•  •  •

Мою девушку звали Линн, её сестру — Эми. Это не менялось. По мере того, как шли недели, это стало почти нормой. Я любил их. Они любили меня. Мы все были счастливы. Что в этом было плохого?

Прошло несколько месяцев, и мои друзья продолжали спрашивать:

— Так когда вы двое поженитесь?

Хороший вопрос. Я начал искать обручальные кольца. Я спросил Эми, какое кольцо хотела бы Линн. Золотое, серебряное, платиновое? Камень огранки "принцесса", круглый, грушевидный?

— Камень огранки "принцесса", в оправе из белого золота,  — сказала она.

— Ты уверена?

Ее глаза сверкнули.

— Уверена.  — И она была уверена, не так ли?

Через месяц, кольцо было у меня. Выбрать подходящий момент, чтобы попросить девушку стать вашей женой, всегда непросто. Для меня это был кошмар. Я не знал, как они отреагируют на помолвку. Я молился, чтобы, как только счастливица наденет кольцо на палец, она не отказалась от него. Что кольца будет достаточно, чтобы разрушить заклятие и навсегда покончить с этим безумием. Проблема заключалась в том, чтобы понять, какой девушке и когда его отдать. Я по-прежнему считал, что одна из близняшек — "настоящая" Линн, и именно на ней я хочу жениться. Но не было никакого способа узнать, какая именно девушка.

В конце концов я сказал, что к черту все это, и спросил её во время ужина в ресторане на горе Вашингтон, как все обручаются в Питтсбурге. Наш столик стоял прямо у окна, сверкающие башни "Золотого треугольника" отражались в ровной реке Мононгахела. Я встал на одно колено, задал вопрос, получил ответ, получил поцелуй, получил несколько аплодисментов от наших коллег по столу. Все прошло безупречно.

— Мы должны сообщить Эми, — произнесла она, глядя на камень на своей руке.

— Конечно, завтра утром мы поедем, чтобы она могла...

— Мы должны зайти сегодня вечером.

— Я думал, мы вернемся ко мне, у меня есть бутылка шампанского...

— После того, как мы наведаемся к Эми.

Подошел официант, и Линн попросила разрешения получить счет. Без десерта и кофе. Я отвез нас обратно в их дом, голова Линн лежала на моем плече. Все было бы так прекрасно, если бы не одно маленькое неудобство, которое все изменяло. Я вел автомобиль с чистой головой. Удивительно, что я не съехал с моста на Смитфилд-стрит.

Линн показала Эми кольцо. Они обе были в слезах. Я братски обнял Эми, затем обнял Линн и прижал её к себе. И казалось все хорошо. Мы стараемся принести немного радости другим людям в своей жизни. Я, каким-то образом, сделал этих двух женщин счастливыми. Может быть, было бы лучше, если бы каждая из них встретила своего парня, но именно этого они не хотели. Я не мог понять, почему, но если они хотели так, кто я такой, чтобы говорить, что это неправильно?

Линн сняла кольцо и предложила Эми примерить его.

— Оно подходит, — засмеялась она, любуясь огненным камнем в свете лампы. Эми вернула кольцо и подмигнула мне. — Не волнуйся, я не собиралась его оставлять себе.

— Лучше без этого, у меня нет возможности иметь два таких.

— Ой, если бы тебе пришлось выбирать, ты бы справился.

Они обе рассмеялись. Мне удалось улыбнуться.

• • •

Я любитель истории и прочитал десятки книг о Второй мировой войне. Меня всегда поражало то, как немцы могли игнорировать Холокост, который разразился вокруг них. В один день вы здороваетесь с соседями, а на следующий день гестапо арестовывает их и отправляет в лагерь. И вы ничего не говорите. Вы себя ведете так, словно исчезновение соседей каждый день – это совершенно обычное дело. Я считал это бесстыдством, что никто не может так поступать и одновременно называть себя порядочным человеком.

Я верил в это до тех пор, пока мы с Линн не обручились. И тогда я понял, как легко притворяться, что ужасная реальность вокруг тебя не существует. Я, конечно, не приравниваю свою смехотворную ситуацию, к трагедии Холокоста. Я не хочу оправдывать Германию за то, что произошло в то страшное время. Но теперь я понимаю, какую трусость испытывает человек, столкнувшись с ужасной правдой, как успокаивает его чувство инертности, когда принятие мер по исправлению ситуации, означает верную гибель. Я больше не чувствую себя таким самодовольным и самоуверенным.

Мы назначили дату свадьбы — 17 июня. Я больше не пытался угадать, поменяются ли они местами. Я выбросил блокнот в мусорное ведро. Мою невесту звали Линн, её сестру — Эми. В течение нескольких месяцев, девушки решили вернуть свои волосы в естественный темный блонд, и я так и не смог обнаружить никаких различий в оттенках, когда крашеные пряди, сменились волосами их естественного цвета. Не то чтобы я тратил много времени на попытки. Я приучил свой разум, игнорировать все остальное. Теперь я беспокоился о приглашениях, бронировании отелей и диск-жокеях. Этого было достаточно, чтобы беспокоиться.

Наконец настал великий день — ясный, прохладный июньский полдень. Конечно, это была небольшая свадьба, поскольку у Линн и Эми не было родственников, кроме друг друга. Линн пригласила на церемонию своих студентов, там была и моя семья, и наши друзья, так что церковь была полна жизни. Мне было бы все равно, если бы скамьи стояли пустыми. У меня были глаза только для Линн, глаза, которые наполнились слезами, как только она вошла в церковь. Она шла к алтарю одна, держа в руках букет белых роз, её свадебное платье было простым 

и абсолютно захватывающим. Эми была единственной подругой невесты, Рик был моим свидетелем. Когда я взял Линн за руку и мы повернулись к священнику, я дрожал настолько сильно, что слышал возмущение людей позади меня.

— Дыши, Майк, — произнес отец Фил, и все рассмеялись.

Как-то так я справился с церемонией. Я изрек свои обещания четким, сильным голосом, мы обменялись кольцами, а затем пришло время поцеловать мою жену. За всю церемонию мы не промолвили ни слова друг другу, но когда я взглянул в ее глаза, я ощутил почти высшую степень эйфории, будто у меня выросли крылья и я унесся в небесные просторы. Возможно, именно такие ощущения переживает человек в первые секунды после сердечного приступа перед окончательным затиханием жизни, когда умирающий мозг дарует последний импульс перед тем, как книга закроется навсегда.

— Привет, моя жена, — сказал я.

— Привет, мой муж.

Мы поцеловались — продолжительный, драматический поцелуй, с легким углублением в конце. Мы вышли под аплодисменты и вспышки фотоаппаратов. В конце концов мы стали мужем и женой.

Праздник был именно таким, как я хотел — прекрасной вечеринкой. Еда была изумительной, напитки текли рекой, все танцевали. Я был слишком занят, чтобы пристально следить за происходящим, но похоже Эми тоже веселилась. Я беспокоился о ней так же, как о любой незамужней девушке, чья сестра была королевской особой на один день. Но Эми выглядела потрясающе. На самом деле она провела большую часть времени на танцполе со своим двоюродным дедушкой Фредом, которому исполнилось 86 лет, но он всё ещё отдавался на полную катушку. Эми была превосходной в бледно-зеленом платье, которое с ее светлыми волосами, аккуратно уложенными в высокую прическу, придавало ей гламурный и драматический облик.

— Может, ты выбрал не ту,  — сказал Рик, стоя у моего локтя.

— Нет.

— Ты самый удачливый из мужчин. Ты удачно женился, и у тебя отличные друзья. Ну, во всяком случае, один отличный друг.

Он похлопал меня по спине. Мне так хотелось рассказать своему лучшему другу о том, что удача — это обоюдоострый меч, но, конечно, я не мог. Было уже слишком поздно, чтобы признание принесло хоть какую-то пользу.

— Найди себе хорошую девушку. Влюбись. Женись на ней,  — сказал я.

Он сказал:

— Ну, раз уж ты об этом заговорил, твоя кузина Келли довольно симпатичная девушка. Не думаю, что такая девушка, может иметь с тобой общую ДНК, но случайности случаются. Если позволишь, я собираюсь ослепить её своим остроумием и обаянием.

И он ушел.

— Пригласишь меня на танец?  — раздался за моей спиной любимый голос.

Я повернулся, чтобы заключить свою невесту в объятия. Но это была не моя невеста. Это была её сестра.

Я сглотнул, сделал глубокий вдох и протянул руку.

— Давай потанцуем.

Конечно, тут же началась медленная песня, и я по-братски обнял Эми и повел её по кругу по часовой стрелке, мы оба ходили по яичной скорлупе.

— Сегодня было все, что ты хотел?  — спросила она.

— Даже лучше.

Мы повернулись один раз в тишине. Затем она сказала:

— Я знаю, как ты сделал её счастливой. Это все,  

что я прошу от тебя, чтобы ты сделал её счастливой.

— Я сделаю. Я обещаю.

Она подняла на меня глаза, и в этих огромных голубых глазах поплыли слезы.

— Эй, эй,  — сказал я, боясь сказать что-нибудь ещё.

Она покачала головой.

— Я в порядке.  — Мы сделали пол-оборота, когда она сказала:  — Просто, я чувствую, что теряю её, теряю единственную семью, которая у меня есть.

— Нет, нет, это не так, — успокоил я ее. — Ты теперь такая же часть моей семьи, как и Линн.

Я немного нахмурился, когда произнес это, однако она никак не отреагировала, и я продолжил:

— Я не представляю, что ты не будешь присутствовать в нашей жизни. Ты очень много значишь для Линн. И, — я перешел к существу дела, раскрыв все свои карты, — ты очень много значишь для меня.

Песня подошла к концу. Затем начался злополучный танец цыплят. Эми высвободилась из моих объятий, ее глаза были без слез. Она поцеловала меня в щеку.

— Иди и найди свою жену, — она оставила меня с улыбкой на лице.

Остаток ночи я провел прижавшись к Линн. Когда мы наконец убежали в наш номер, я был физически измучен, а мои эмоции истощены. Я хотел бы сказать, что акт бракосочетания стал пиком страсти, но когда через десять минут я не достиг оргазма, Линн посмеялась и сказала:

— Это случается со всеми парнями.

— Не с этим парнем и не в его свадебную ночь.

Я заставил себя приложить больше усилий, смех Линн перешел в тихие стоны, когда мы нежно занимались любовью. Я закрыл глаза и представил Эми в ее бледно-зеленом платье, представил, что это Эми лежит подо мной, и это было все, чего мне требовалось.

— Это было прекрасно, — прошептал я.

— Идеальное завершение идеального дня.

Мы целовались еще минуту или около того, а затем Линн встала, чтобы умыться перед сном. Я заснул еще до того, как она вернулась.

Наш будильник был установлен на 6 утра, чтобы у нас было достаточно времени добраться до аэропорта перед нашим 9-часовым рейсом в Пуэрто-Рико. Когда я проснулся, часы показывали чуть больше четырех. Я проснулся от звука, достаточно громкого, чтобы разбудить меня. Это был резкий металлический щелчок.

— Хмф?  — пробормотал я, приподнимаясь.

Из изножья кровати донесся голос Линн:

— Шшш, это всего лишь я.  — Она обошла кровать и забралась под одеяло.  — Мне нужен был стакан воды.

Она легла и прижалась ложкой к моей спине. Я позволил своей голове прислониться к подушке. Наш номер находился на последнем этаже отеля. Я прислушался и услышал крошечное "дзинь!" из коридора. Лифт. Кто может быть на ногах в четыре утра?

Это была Эми. Это был щелчок, который я услышал: дверь закрылась, когда они поменялись местами. Женщина, на которой я женился перед Богом и семьей, спустилась на один пролет вниз и спала остаток ночи одна, в то время как её сестра, делила наше супружеское ложе. Один близнец получил день свадьбы, другой — медовый месяц.

Голова казалась тяжелой, и я 

подложил подушку. Через десять секунд я уже храпел, спал сном невинных.

•  •  •

Может быть, вы прочитали это и подумали, что, возможно, это я такой извращенец, что Линн и Эми не менялись местами, а я просто все это выдумал. Может быть, я просто какой-то высокомерный мужлан-шовинист, который считает себя слишком большим мужчиной для одной девушки и так убедил себя, что близнец его девушки, должен хотеть его так же сильно, как и её сестра. Это все было в моей голове, вот что вы можете сказать.

Думаю, это было возможно. Все возможно. Может быть, я был сумасшедшим. Я так не думал, но, возможно, у меня было какое-то ограниченное безумие, которое позволяло мне нормально функционировать и при этом верить, что у меня есть однояйцевые близнецы-любовницы. В течение первых 18 месяцев моего брака, я очень старался убедить себя, что так оно и есть. Я больше не пытался отличить свою жену от невестки, и мне было все равно. Я был так счастлив, так головокружительно любил свою жену и нашу совместную жизнь, что больше не беспокоился об этом. Проблема, думал я, решится сама собой, если я просто оставлю её в покое.

Когда вчера вечером я вернулся домой, заметил, что машина Эми стоит на подъездной дорожке. Я припарковался и зашел внутрь. На диване рядом друг с другом сидели они, попивая чай. Я приветствовал их, и обе одновременно подняли глаза и ответили:

— Здравствуй.

Я не мог определить, была ли моя жена слева или справа от девушки. Они не задавали обычные вопросы типа "Как прошел день?". Они сидели тихо и спокойно, на лицах у них были благодарные улыбки, почти не замечая моего присутствия. Мне это немного неприятно, словно я попал в какую-то ситуацию.

Я сказал:

— Я пойду наверх переоденусь.

— Хорошо, — ответили они одновременно, — чувствуй себя комфортно.

Я поднялся в нашу спальню, переоделся и остановился перед унитазом в туалете, освобождая свой напряженный мочевой пузырь. Что произошло? Они не выглядели раздраженными или возмущенными. Просто... напряженными. Что-то случилось, пока меня не было. Но что?

Я смыл воду, застегнул молнию и высморкался. Заметил коробку только после этого. На ней была надпись: "Домашний тест на беременность". Я долго смотрел на нее, примерно десять секунд, и когда я наконец пришел в себя, я схватил коробку. Вытащил ее из коробки и увидел пластиковую трубочку с тест-полоской. На полоске был знак "+". Этот знак означал беременность. Весь мой организм начал трепетать. Линн была беременна. У нас будет ребенок. Я стану отцом! Вот почему они вели себя так странно, Линн хотела передать мне важную новость и ждала подходящего момента!

Я был так счастлив, что исполнил небольшой танец в ванной и опрокинул корзину для мусора. Из нее выпало несколько салфеток, использованный рулон туалетной бумаги и ещё одна коробка.

На коробке было написано: "Домашний тест 

на беременность". Я опустился на колени и нашел ещё одну белую пластиковую трубку. Пробирка также была помечена знаком плюс.

Я расслабился, пока не сел на прохладную плитку. Этому было вполне разумное объяснение. Линн думала, что беременна. Она сделала тест, и он оказался положительным. И чтобы перепроверить, она сделала ещё один.

Уверен.

Я оделся и спустился вниз, крепко держась за перила. Они все ещё сидели там, пили чай. Говорят, что от беременной женщины исходит некое сияние, что она излучает жизнь, расцветающую внутри нее. Мне пришлось поднять руку, чтобы прикрыть глаза от золотистой ауры, освещавшей двух красивых женщин, сидящих на моем диване.

— Думаю, я выйду ненадолго,  — сказал я.

Я думал, что они могут спросить меня, но они не спросили. Они отпустили меня.

Я доехал до ближайшего бара, припарковался и протянул бармену ключи, водительские права и три двадцатидолларовые купюры.

Я указал:

— Виски сюда, а пиво сюда. Когда решите, что с меня хватит, вызовите мне такси и назовите водителю адрес на моих правах. Заплатите ему тем, что останется, я живу недалеко.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

— ХОРОШО...

Он поставил рюмку слева от меня и ледяную бутылку пива справа. Я опрокинул рюмку, отдышался и проглотил два успокаивающих глотка пива.

— Я так понимаю, вы не любитель виски,  — сказал бармен.

— Нет, спасибо. — Пробормотал я. — Ещё.

Он налил мне ещё.

— У вас какие-то проблемы? — Спросил он.

Этот разговор был немного легче. Я выпил глоток пива, чтобы заглушить жгучее чувство в груди.

— Семейные проблемы. — Ответил я.

Он усмехнулся.

— Женщины. Я слышал, с ними бывает сложно. — Он кивнул на рюмку, и я нахмурился. — Вы точно уверены?

Я покачал головой. Но сказал:

— Да.

Сделав глоток из рюмки, я допил остатки пива.

— Моя жена беременна. Она мне об этом ещё не сказала, но я узнал случайно. Думаю, это меня немного... шокировало.

Бармен расслабился, видимо радуясь тому, что я не изменяю своей жене с кем-то другим, кто может ворваться с ружьем в руках.

— Ну что же, поздравляю! — Подняв бутылку он налил мне ещё раз. — Давайте выпьем за счастливое событие.

Я думал, что алкоголь замедлит поток мыслей, проникающих в мой разум, но все, что сделал виски, это стерло все остальное из моего сознания. Я представлял, как люди будут реагировать на эту новость. Как будут выглядеть беременные Линн и Эми, будет ли одинаковым их животик. Родятся ли у них дети в один день? Будут ли у них мальчики или девочки?

Что если у них обоих родятся близнецы? И если бы все четверо детей оказались одинаковыми, пришлось бы мне вырастить своих детей и не уметь их отличать? А что если у моих одинаковых детей будут одинаковые внуки? У меня возникла ужасная картина: мой дом наполнили бы женщины, выглядевшие одинаково, Линн и Эми повторялись снова и снова, разного возраста, но все одинаковые.

Я поднял руку, чтобы привлечь внимание бармена, но мягкая женская рука схватила мое запястье и опустила его обратно на стойку. Я повернулся, она улыбалась мне.

— Думаю, ты знаешь,  — сказала она.

— А?  — Я посмотрел в самое 

красивое лицо на земле.  — Как ты меня нашла?

— Мы подумали, что ты можешь прийти сюда,  — раздался голос позади меня.  — Ты знаешь, не так ли?

Моя голова повернулась, и то же лицо оказалось передо мной, улыбаясь.

Я кивнул.

— Я нашел коробки в мусоре.

— О. Так ты счастлив?

Комната кружилась, я не мог понять, кто задал вопрос.

— Да. Нет.

— Это большая перемена.

Их голоса, их лица слились в одно.

— Да.

Наступила долгая пауза. Они сидели по обе стороны от меня. Они обе наклонились ко мне.

— Мы любим тебя.

Я думал, что мне будет плохо. Но это быстро прошло.

— Я тоже тебя люблю.

Я мог бы сказать: "Я люблю тебя ДВОИХ", но я был слишком далеко, чтобы уловить фрейдистский промах.

— Пойдем домой.

Бармен увидел, что я не один, и подошел посмотреть.

— Так, стоп.

Он мог видеть вблизи, что меня окружают две великолепные женщины.

— Ничего себе, двойное зрение.  — Близнецы засмеялись.  — Кто из вас счастливица?

Девушка слева от меня ответила:

— Это я.

По какой-то причине я подумал, что слева от меня Эми. Но это была девушка справа от меня, которая сказала:

— Я её сестра.

Бармен сказал:

— Вы счастливый, счастливый человек.

— Вы даже не представляете.

Бармен передал мои права и ключи, а Линн оплатила мой счет и оставила большие чаевые. Я был амбулаторным, мог нормально ходить, но они, каждая, положили руки на мои и повели меня к двери. Они держали крепко, как будто боялись, что я вырвусь и убегу. Но виски уже овладело мной, и я едва мог поднять голову.

Линн подвезла меня домой, Эми последовала за ней на моей машине. Они провели меня вверх и попросили выпить два больших стакана прохладной воды и четыре таблетки от головной боли, чтобы предотвратить похмелье. Затем они уложили меня в кровать, пока я не заснул.

Когда я проснулся, у меня была слабость, но голова не болела. Я смотрел на потолочный вентилятор. Потом я посмотрел вниз. Две изящные руки пересекались на моей груди. Одна девушка слева от меня, другая справа, а я был посередине. Мы были обнажены под одеялом. Признаюсь честно, это было самое прекрасное пробуждение, которое я только мог себе представить.

Я лежал в кровати и повторял одну и ту же мысль: "Боже, дай мне силы". Я закрыл глаза и хотел навсегда отгородиться от мира. Но уже было слишком поздно. Я должен был убежать при первой возможности. Любовь сделала меня слабым. И теперь мне некуда бежать.

Девушка справа от меня вздрогнула, затем положила голову на мое плечо. Девушка слева от меня вздохнула.

— Шшш, — прошептал я.

Спите. Мы скоро раскроем друг другу свои секреты. Спите. Спите.