Тёплые воспоминания

Помню, как я в очередной раз был в спортивном лагере-интернате, куда меня сбагрили родители. Хотя, к спорту у меня не было никаких способностей и наклонностей. Но парень я был крепкий, школу заканчивал.

Во всём этом ебучем лагере мне нравилось только одно место — это столовая и кухня. Поварихой здесь работала тётя Даша, полная румяная женщина несколько за сорок. На раздаче я часто ловил её сочувствующий взгляд.

— Какой же ты худой, Серёженька!  — вздыхала она, наливая мне в железную тарелку супа до самых краёв.

Я отвечал ей улыбкой и благодарным взглядом.

Как-то вечером мы пятеро с пацанами, пошептавшись, прокрались на кухню, предполагая поживиться остатками ужина. Жрать мы хотели постоянно, чего там говорить. Как стая голодных крыс, мы гремели крышками котлов, когда внезапно появилась разбуженная заспанная тётя Даша.

— Садитесь, архаровцы, я вам насыплю. Каша ещё осталась и компот. Бедняжки,  — вздохнула она.

Её щедрые полные руки одарили нас пищей, насыщая наши желудки, и мы благодарно целовали эти руки, сладкие от компота, и мы, лишённые материнской ласки, жались к пышному и доброму женскому телу. Так и получилось, что оргия насыщения превратилась в оргию похоти. Тело тёти Даши влекло к себе тёплой добротой, податливой щедростью потакания нам. Тёплый летний вечер стал душным, когда под тяжёлый стук наших сердец, мы обступили тётю Дашу, облепили её, прикасаясь к ней всё более смело, настойчиво, жадно.

— Бедные мальчики!  — поощрил нас её глубокий тёплый голос.

В столовой на раздаче тётя Даша не раз ловила наши голодные взгляды на тёмной влекущей расщелине её полных аппетитных грудей, и мы чувствовали, что она готова накормить ими нас тоже, и вот сейчас кто-то, самый смелый, что уже прижался к ним, полуобнажённым титям тёти Даши и, задыхаясь, от желания, уже мял их через одежду, ощущая тяжёлую возбуждающую упругость. А тёплые мягкие руки Даши по-матерински прижимают к себе стриженную вихрастую голову счастливого пацана. Этот счастливец — Витька. Он тискает повариху, сопит, и его ошеломлённое "Ах!" перекрывает наше совместное восхищённо-завистливое "Ооо!", когда ласковая опытная рука тёти Даши ныряет вниз, отжимает резинки треников и трусов, и торчащий в неконтролируемом возбуждении член пацана оказывается в её полной руке, скользя пальчиками вверх и вниз по горячему возбуждённому стволу. Сразу несколько рук метнулось к тёте Даше, затрещал под напором её фланелевый халатик.

— Подождите мальчики,  — выдохнула тётя Даша — я сама, вы всю одежду порвёте...

Мы расступились, и халат пролетел над нашими головами. Широко раскрыв глаза, мы голодным взглядом пожирали бельё тёти Даши. Метнувшись первым, на ходу спуская штаны, я, охнув, прижался вздыбленным членом к тонкой деликатной ткани доступных только в мечтах женских трусиков, готовых лопнуть под натяжением полных упругих ягодиц. Гладкий шёлк ласкал мошонку, когда я прижался к поварихе, к влекущей раздвоенности её задницы. О, эта влекущая тайна женского тела! Вдыхая запах её волос, я бесстыдно, жадно, просунул руку за эластичную границу трусиков, там где гладкий шёлк кожи живота сменяет жёсткая 

щёточка завитков волос потаённого сокровища. Мои пальцы нащупывают тёплую податливую раздвоенность половых губ, когда трусики тёти Даши грубо сдёргиваются вниз, а там внизу протискивается губастая рожа Коляна. Тётя Даша поднимает вверх ногу, отводя колено, и я ловлю её, когда она теряет равновесие, потому что счастливец Колян первым завладевает её естеством, горячо пыхтя и мумляя языком в сладком местечке поварихи.

— Коля... Коооля... Мальчики!..  — горячо шепчет Даша.

Болтается на её шее так и не снятый лифчик, терзают сосок Витькины губы, держат, мнут его руки тяжёлую титю. Обнажённый Вадька пристраивается сбоку, завладевает левой грудью, впивается радостно, сосёт. Стонут Вадька и Витька, сучат голыми задницами навстречу скользким кулачкам тёти Даши, подрачивающим возбуждённые пенисы парней.

Жаркое дыхание, пыхтение, сосание, быстрое влажное причмокивание лизуна Кольки. Тётя Даша кормит своим телом оголодавших парнишек. Ах, почему у неё не четыре руки, как у индийской богини?

— Тётя Даша! Можно мне... Вас?..  — шепчу я ей на ушко — Я никогда... У меня никогда... Не было... Дайте... Пожалуйста!..

Полуприсев, я направляю член под согнутую ногу Даши. Головка члена ищет мягкого, важного, женского. Неизведанного... О... Да!...

— Блядь! Серый!..  — отшатывается и плюётся Колян.

Тётя Даша оставляет всех, она нагибается, она просовывает руку между своих ног, её пальцы ловят мой пенис, тянут к себе... Мои руки охватывают её талию, я подаюсь вперёд... Пальцы поджимают мой член, погружая головку во что-то горячее, влажное, податливо охватывающее.

— АААХ!  — вырывается у меня, когда мой член внезапно погружается в тёплую сочную сладость влагалища.

— Ммм... Ооой!  — томно вскрикивает тётя Даша.

— Блядь!  — завистливо бормочут пацаны — Вот блядь!

Пацаны, нет ничего прекраснее, чем держать в руках необъятную тёплую попу Даши и, теряя девственность, водить членом в податливой, сладко чмокающей узости её влагалища!

Обступив нас, надрачивают пацаны.

— Я следующий!

— Или нахуй, я следующий.

— Серый, блядь, короче!

Коляну, возбуждённому лизанием вульвы, невтерпёж. Короткий обрубок его пениса масляно истекает багровой головкой.

— Тёть Даша! Пожалуйста! Возьмите!..

Он берёт в руки голову поварихи, приподнимает, придвигается...

— Оу... Да... Да!..

Вытянутые вперёд трубочкой мясистые губы тёти Даши ловят распухшую головку члена Колян а и вкусно её вбирают.

— Ой, блядь... Хорошо... Как... Бляаадь... Тётечка Дашечка, да! Так! Сосите!.. Со... Соси... Ммм... Ой... Ооой...

Какое наслаждение входить в полный слюнок ротик, где усилием губ создаётся вакуум, остро ощущаемый головкой члена, раздвигающей мясистость щёчек, и даже со стороны видно, как они распухают при каждом движении пениса вперёд и вновь опадают при оттягивании назад. Как приятно держать в руках тёплую голову поварихи, раз за разом делая ебательные движения в таком непредназначенном для этого месте! Обделённые еблей, Витька и Вадька, пристроившись по бокам, месят тяжёлую гладкую провисшесть огромных раскачивающихся тить, на время отрываясь от подрачивания своих сладко ноющих членов, чтобы ухватить другой рукой упругость ягодиц стоящей раком тёти Даши. Запустить руку в тёплую, ласкающую руку волну её волос, представить, что это твой член сейчас мумляет ласковый рот, втягивая раз за разом горячую, воспалённую, сочащуюся соком 

желания, головку.

В тихой полутёмной кухне, среди баков и чанов на плите, незримо повышается градус похоти. Голая тётя Даша со всех сторон облеплена мускулистыми телами парней, тяжело дышащих, как на тренировке, постанывающих, вскрикивающих от неописуемого ощущения возбуждающей скотской похоти. Тётя Даша всецело принадлежала нам, сразу не сколько жадных рук гадили её, тискали, мяли. Бесстыдно, влажно, развратно начала чмокать её вульва под напором возбуждённого члена. Моего члена. Она толчками пыхтит, и уже протяжно стонет через нос, потому что её рот занят, он пробует на вкус член, как новое необычное блюдо. Рука Вадьки сграбастала её волосы, услужливо толкая её затылок навстречу торчащему Колькиному члену. Он тоже, он тоже хочет войти в рот тёте Даше.

— Еби... Еби её, Колян!  — жарко шепчут пересохшие губы Вадьки.

— Ммм... Ооох... Дааа... Соси...

— Еби её... В рот!...

Тётя Даша держится руками за Колькины ноги, чтобы не упасть. Нос её тычется в срамную волосню его лобка при каждом ударе моих бёдер о Дашины ягодицы. Задыхаясь в животной похоти, раз за разом тараню я узкое, изголодавшееся по ебле, сочное влагалище нашей поварихи.

— Серый, кончай уже, блядь!  — молит Витька.

— ААА!! СУКААА!

Передо мной выпученные остекленевшие глаза Коляна. Кривится в невыносимой муке оргазма его рот. Глухо замычала повариха, а потом горло её перехватило, когда задвинутая в рот до отказа головка члена, раздвинув миндалины, принялась извергать в глотку длинные струи горячей спермы. И глотает Даша, давится, глотает, не успевая, задыхаясь... Я чувствую, как напряглось её влагалище, заходило волнами, потянуло в тёмную глубину женского естества мой член, головка которого упёрлась в спазмы беснующейся матки, не оставляя мне никакого выхода, как взорваться в приступе мучительного семяизвержения. Плотно обняв тёплую, упругую, огромную, необъятную, благословенную жопу тёти Даши, напрягшись как струна, до боли в брюшных мышцах, я слепо бился в промежуток между ягодиц, самозабвенно опустошая набухшие яйца от густой застоявшейся спермы, меж тем как её влагище перистальтическим насосом помогало мне облегчаться, заливая семенем сладкий утомительный жар похоти.

Потом я без сил рухнул на спину тёти Даши, чувствуя успокоительную опустошённость, обняв её немного зависший живот, в котором всё ещё находился мой член. С блаженством поймал тяжёлую провисшесть тить, пропустив между пальцами торчащие, мокрые от чьей-то слюны соски...

— Тётя Даша, я люблю вас!...

Звериная благодарность к женщине, удовлетворившей животную похоть, не давала мне расстаться с чудесным телом поварихи. Колян, тяжело дыша отшатывается, чтобы уступить место Вадьке. И вот уже тепло дышащая голова тёти Даши у него в руках, а пухлые губы влажной трубочкой ловят зудящую перевозбуждённую ожиданием головку члена, старательно муслякают как перезрелую сливу, почерневшую от прилив крови, сочащуюся смазкой головку. Охает Вадька, протискивая вздувшийся фаллос между нёбом и толстым языком поварихи. Отшатывается назад, чтобы вновь преодолеть узость лоснящихся от слюны губ. Дрожат его руки, вцепившиеся в кудрявую пышность сбитой причёски.

— Тётя Да... Ооо... Да!... Да... По... Пожалуйста... Сосите!... Ой!... А!.. Ааа!...

Старательно пыхтит тётя 

Даша, сжимая ртом Вадькин член, меж тем как руки Витьки грубо открывают меня от тёплой сдобности женского тела, и я падаю на пол, запутавшись в штанах. Крутит задом Витька, неумело пытаясь присунуть свою палку, пока сердобольные полные пальчики поварихи не ловят Витьку, направляя его в нужное русло. С громким шлёпанием забились его бёдра о пышные подушки ягодиц, зачмокал его поршень в переполненной моей спермой вагине. Сдавленно, через нос, вскрикивает насаженная на член Даша. Течёт по её подбородку слюна, капает на пол. Стекают на пол тягучие капли выдавленной спермы. Захваченные напряжённым возбуждением ебли, пыхтят и охают пацаны. Они слишком долго ждали своей очереди, поэтому уже не могут терпеть. Хрюкнула глубоко в нос тётя Даша, зашёлся, запрокинув голову, в непрерывном "Аааааа!", Вадька и насадил голову поварихи на свой стержень, который своей взбухшей головкой раздвинул миндалины и, вторгнувшись в узость глотки, толчками выплёскивал сгустки застоявшейся затхлой, пахнущей хлором спермы.

— Бляааадь!  — эхом тут же взвыл Витька, вбив во влагалище до отказа пенис, с яростью таранил упругий широкий зад Даши, которая, задыхаясь от Вадькиной эрекции у себя в горле, едва удержалась на ногах, уцепившись за Вадькин ноги. Пульсировал во влагалище Витькин член, в изобилии исторгая семенную жидкость, которая, пузырясь, выдавливалась наружу, стекая по его яичкам на пол.

Через некоторое время мы все лежали в изнеможении на заляпанном спермой полу...

Полная, заботливая тётя Даша щедро одаривала нас едой и своим телом. Быстро поглощая суп, думаешь о тёте Даше, о её пышной груди, а улучив момент, пробираешься на кухню...

— Захотелось, Серёженька?  — участливо спрашивает тётя Даша — Ну, давай быстренько...

В укромном уголке кухни она приспускает передние, освобождает из бюстгальтера массивные тити, сжимая их вместе. А ты, моментально спустив штаны, вводишь свой твёрдый член между грудей, в мягкий тёплый упругий рай, в восхитительную сдобную пышность, где твой член переминается руками поварихи через восхитительную гладкость тить. А потом, ярко очерченные красным, полные губы тёти Даши ловят твой кончик, сдвигая крайнюю плоть, втягивают головку в полный слюнок сладкий рот, двигаются бесстыдные губки назад и вперёд, оставляя на твоём стебле развратное колечко губной помады. А на голове тёти Даши кокетливый накрахмаленный кружевной чепчик кивает тебе в такт мягким движениям головы. Ты стоишь, стиснув зубы, а в глазах туман... И белый чепчик тёти Даши... Доносятся снаружи крики бестолковой школоты, а здесь, в мутном блеске кастрюль и бидонов, сидящая на корточках тётя Даша пропускает меж ласкающих губок мой готовый лопнуть член. В какой-то момент она создаёт во рту вакуум, сжимая меня между щеками и затем с финальным "Ммххмм" отпускает меня.

— Ну, что будешь, вареник или хинкали?  — шепчет она.

— Всреник,  — признаюсь я, крупно проглотил слюну и наблюдая, как Даша поворачивается ко мне спиной, подбирая подолы юбки.

— Ну, что стоишь? Спусти мне трусики, большой уже мальчик.

Аппетитный, обтянутый тонким шёлком зад поварихи под моими руками электризует бежевую материю. Какое это 

сокровище — зад тёти Даши! Пригибая свой стержень, прижимаюсь к нему, тёплом, мягкому, влекущему. Стараюсь, но тычусь неловко, бестолково.

— Так и не научишься бабу на кукан наживлять,  — громко шепчет тётя Даша — Бестолочь! Ну, так вместо вареника будет тебе хинкали.

А так хотелось Дашиного вареника, тёплого, с горячей сочащейся соком щелью! Войти, раздвинуть хуем деликатную плоть влагалища... Выдохнуть счастливо, отдаться влекущим ебательным движениям! Но повариха не в духе сегодня.

— Ты так быстрее кончишь, а то у меня блинчики опять подгорят...

Кисточкой для смазки блинчиков, немножко тёплого топлёного масла на коричневую розочку "хинкали". Приставить кончик члена, надавить осторожно... О, непередаваемое ощущение, когда с вязким "Плёп!", головка пениса, залупясь, преодолевает сопротивление колечка сфинктера. Тёти Дашино "Ммааах!" звучит волшебно. Я продолжаю давить, когда смазанный маслом член медленно входит до отказа в живот Даши. Тётя Даша, как я люблю твою тёплую, мягкую, необъятную жопу! Обнимать её обеими руками, как музыкальный инструмент, и водить смычком вожделения в тесной горячей узости живота, вставая на цыпочки, чтобы задвинуть поглубже, наблюдать, как твой пенис появляется и вновь исчезает между ядрёных выпуклых ягодиц... Нагнуть тётю Дашу пониже, так что выпущенные наружу тяжёлые маятники грудей елозили по металлической столику, покрытому мукой для блинчиков. Даша сейчас моя и только моя, и я хочу, чтобы так было всегда.

— Тёть Дашш... Мххх... Умххх... Я хочу... Чтобы вы давали... Только мне... Да?!

— Да, Серёжа, только тебе. Строчи, милый...

Достичь самой глубины её нутра, чтобы, прижав её к столику, с финальным охом извергнуть в живот всю накопленную массу желания, наслаждаясь обладанием своей женщины...

Но здесь, в лабиринте чуланов, печей и тускло мерцающих кастрюль, я крался, идя к источнику неясных звуков, несомненных звуков похоти, неровных выдохов, жадного шёпота пересохшими губами:

— Давай... Оооуххх... Давай, Коленька... Вот так... Да... Ой!.. Ой!..

Высоко задранные полные ноги поварихи, а между ними устроился мой друг Колька, стоящий на коленях, с упоением лижет, сопит жарко в спутанную чащу срамных волос, быстро водит языком по электрической кнопке клитора, захлёбываясь в возбуждающей сочащейся влаге, а рука Даши с силой прижимает его голову к спазматически сокращающейся вульве. И вот она тянет его за волосы на себя.

— Ну, давай, дурачок!..

Сдёргивает Колька штаны, уже промокшие в паху насквозь от сочащейся возбуждением смазки, подскакивает твёрдый член со вздувшейся задранной головкой. Пальцы поварихи ловят её, направляют в себя, наваливается на неё Колька.

— Ай!  — вскрикивает Даша шёпотом, жадно, радостно.

— Ооох!  — протяжно-удовлетворённо выдыхает Колька.

Упираются в столик босые ноги поварихи, между ними с силой раскачивается колькин зад. Моя Даша ебётся с моим другом, обнимая его за шею, постанывая от похоти.

— Ах!.. Ой!.. Ах!..

— Мхмм... Мхмм.. Мхмм...

Как прелестна Даша в раздвинутости полных ног, во вскриках сладострастия, в нетерпеливом ожидании очередного удара членом в жадно глотающее влагалище! И как невыносимо жалобное блеяние Кольки, перевозбудившегося от лизания истекающей соком вульвы, и оттого преждевременно кончающего, разочарованный в крик Даши...

Бросаюсь к ним, отталкиваю Кольку,  

который воя, кончает в кулак выплёскивая сперму на доски пола.

— Тётя Даша!..

Стаскиваю её со стула на пол, одним движением освобождаю стоящий как кол член, залажу на неё между раздвинутых коленей, моя головка входит в горячее, влажное, возбуждённо причмокивающее.

— Серёженька, прости!..

Она задирает ноги, принимая мой член до отказа. Её пышная попа амортизирует удары наших лобков. От моих толчков мы двигаемся по гладким доскам пола. Не хватает воздуха, пот застилает глаза. Жарко, чмокающе, потно. Хочется, чтобы весь лагерь собрался вокруг и смотрел на нас.

— Тётя Даша... Хочу вас... Раком...

Пышный голый зад поварихи под задранной юбкой, скомканная блузка на шее обнажает белую эротичную полоску бюстгальтера. Расстегнуть, освободить её тяжело качающиеся тити... Попробовать их, сжать пальцами сосок... Схватить за волосы, потянуть за них, заставив поднять лицо и застонать...

— Серёженька... Да... Да... Еби, милый... Заеби меня...

— Блядь...  — шепчу я — Блядь!..

Её радостный в крик от удара по ягодице. Её сопение, удушливое наслаждение еблей.

— Ну, всё... Ну, всё — бормочу я, задыхаясь — Я кончаю... Возьми!..

Полные, жирно смазанные ярко-красной помадой губы обхватывают вздутую, готовую лопнуть сливу залупы. Ошеломлённый вскрик маленького мальчика, впервые в жизни доведённого до оргазма опытным ртом ласковой няни. Пульсация члена между кармином губ, томная вязкость истекающих в оргазме струй. Вцепившись рукой в волосы, последние ебательные движения во рту, заполненном до отказа приторной клейкостью семяизвержения...

А вот мы снова втроём на кухне. Колька привычно лижет Даше. Даша старательно ублажает меня ртом. Время от времени я отталкиваю Кольку и сношаю Дашу, потом он лижет вновь. За это ему будет позволено совокупиться с тётей Дашей. Обычно она скачет на нём, а он с восторгом целует и ласкает её тити. Попрыгав на нём, тётя Даша садится ему на лицо, и он лижет. Потом она вновь насилует его, склонясь над ним в долгом чувственной поцелуе, который так извращённо пахнет моим хуем и моей спермой.