Ольга Николаевна. Часть 3

— Оля, давай просто полежим, послушаем музыку! У тебя есть записи французского шансона? Кстати, ты когда-нибудь учила французский?

— Никогда! Но, очень хотела, с детства мечтала понимать, о чем поют Эдит Пиаф, Мирей Матье, Азнавур, Адамо, освоить это чарующее произношение, особенно их «эрр»! Как воспомню, какие эмоции в юности испытывала, танцуя под их песни, под задушевную французскую музыку. На школьных вечерах, помню, ждала, когда объявят «белый танец» и я приглашу мальчика, о котором думала последние дни, но, его успевали пригласить другие, более красивые.

— Я думаю, что не более красивые, а более активные, безалаберные, что ли. А ты просто медлила, стеснялась. Почему ты всё время подчеркиваешь, что не красивая? Красота — понятие относительное. Помнишь, в нашей юности Поноровская пела:

«Никто не приглашает на танцы

Никто не провожает до дома... »

Я стал тихонько напевать, и Оля, вспомнив подпела мне своим хорошеньким голосом:

«Смешную угловатую девчонку

Тихоню и не модную совсем».

Мы пели, и теснее прижимались телами друг к другу. Я ощущал в эту минуту единство наших тел и душ.

«Ну как вам не понятно ребята

Что красота лишь внешне приятна

Не могут быть на свете все красивыми

А счастье почему-то нужно всем

Не заменит внешность губ неярких нежность

Маленького сердца большую доброту

Преданность и верность не заменит внешность

Только вот не каждый видит эту, эту красоту! »

Мы посмотрели друг на друга и потянулись навстречу губами. Она, почему-то заплакала и это было так мило видеть.

— Пожалуй, ты правильно понял моё состояние. Конечно я и не была совсем уж дурнушкой, но меня никто из парней не замечал, когда рядом были мои подружки, и я, дура, решила, что это они виноваты в том, что на меня не обращают внимание, и порвала все связи с ними. Думала, что мой принц придет, увидит меня, одиноко стоящую в сторонке. Ну, прямо как дальше в этой песне:

«Быть может вы придете на танцы

И чей-то взгляд печальный найдете

И может быть из вас смельчак найдется

На танец ту девчонку пригласит

Она зальется краской пунцовой

И робко вам подаст свою руку

И станет в этот миг такой красивою

Ведь счастье почему-то красит всех

Не заменит внешность губ неярких нежность

Маленького сердца большую доброту

Преданность и верность не заменит внешность

Только вот не каждый видит эту, эту красоту»

— Какими глупыми мы в юности были? Согласись!

— Лично я и сейчас не шибко умный. Вот, не пригласи ты меня сегодня к себе, и я бы лежал сейчас у себя дома и мечтал о любви, вместо того, чтобы проводить этот божественный вечер с тобой!

Я вновь прижал её к себе и мой возбужденный член уперся в её мокренькую письку. Почувствовав, что она хочет почувствовать его в себе, я перевернул её на живот, подложил сразу две подушки под её кругленький животик и плавно вошел в неё. Она сразу же задрожала, и охватила мышцами влагалища мой член. Я лег на её спину и руками нащупал божественные бугорки груди.

— Да, Шурик, не торопись, дай мне почувствовать его 

в себе. Медленнее, нежнее, хочу насладиться движением внутри. Как это божественно прекрасно. Меня ещё никто не трахал так. Ты просто гений! Как хорошо ты это делаешь. Я просто растворяюсь, теряю голову.

— Какая ты хорошенькая там, внутри, какая у тебя нежная вагина. Так и хочется накончать в неё побольше спермы.

— Накончай, только не спеши. Давай будем наслаждаться друг другом.

— А ты не хочешь родить от меня ребенка?

— Сумасшедший,  — она повернула ко мне испуганное лицо и прекратила движения попкой,  — рожать в пятьдесят четыре года?

— Час назад тебе было пятьдесят три.

— А девять месяцев беременности ты учитываешь?

Она закатила глаза, как бы обозревая себя, свой организм изнутри, и добавила:

— Я понимаю, что ты шутишь, но...

— Ты согласна?

— Я этого не сказала, а просто задумалась.

Наклонившись вперед, я поцеловал её нежно в губы и полностью вошел в неё. Она ахнула и затрепетала.

— Как же мне с тобой хорошо!

— Не передать словами, как мне с тобой хорошо. Ты богиня, Клеопатра! Жизнь горов отдать за ночь с тобой.

— Клеопатра дарует тебе жизнь в обмен на обещание дарить в ответ такую же радость, как сегодня.

Она стала постепенно наращивать темп, вилять попочкой и насаживаться на член сильнее и сильнее, издавая звуки радости.

— Да, да! Я подошла, накачивай меня спермой, заполни мой «колодец». Последние слова потонули в протяжном крике и она затряслась в оргазме. Почувствовав это и я разрядился в неё. Она рухнула на подушки, а я лег на неё и стал целовать спину, перебирать пальцами возбужденные сосочки и ласкать груди. Оля повернула ко мне счастливое лицо, и я впился в её пухлые страстные губы. Когда её тело перестало дергаться я перевернул Ольгу на спину, достал из влагалища сперму, перемешанную с её смазкой, смазал клитор и стал нежно его облизывать. Это подействовало на неё моментально. Она взвизгнула, прижала мою голову к своей «киске» и стала нанизываться своей писькой на моё лицо. Я и раньше заметил, что клитор у неё очень чувствительный, но на этот раз она показала чудеса возбуждения. Оргазмы, один за другим накрывали её, она стонала и выла так, что слышно было даже в соседней квартире.

Я специально измазал нашими выделениями лицо и прижался к её губам.

— Ой,  — испугалась сначала она,  — ты же весь в сперме! Я никогда такого не делала, впервые пробую, и ты знаешь — мне вовсе не противно. Она такая терпкая, и пахнет приятно.

— Ещё бы! Твои любимые французы даже добавляют её запах в свои духи. Я понимаю, что у тебя такое впервые, но ведь, всё, когда то происходит в первый раз, а потом становится нравиться. А не хочешь облизать мой член?

— Я как-то не думала, у меня, наверное не получится.

— А ты не думай, а попробуй.

Я вошел в её влагалище, вынул член и поднес его ко рту.

— А как? Что делать?

— Просто, возьми его в рот и соси,  

как леденец.

Она сначала нерешительно охватила губами головку, пососала, вынула, почмокала и проглотила.

— Мне понравился вкус. Такой немного соленоватый и вкусный.

— Ну а теперь пройдись язычком по стволу снизу вверх.

Она собрала с члена всю сперму и сказала:

— Понравилось! Ещё хочу!

Я повторил это ещё раз и ещё.

— Ну всё, эгоистка, оставь и мне немного.

Я спустился к её писечке, аккуратно раздвинул розовые губки и припал к её «колодцу». Она снова возбудилась, но не так, как от ласк клитора.

— А теперь,  — предложила она,  — запьем это дело коньяком, и сходим, ополоснемся.