Раб дворника

Мне 28 лет. Я молодой успешный бизнесмен. У меня всё есть. Шикарная квартира, дорогая тачка, красивое накачанное тело и прекрасная молодая жена, всегда готовая к страстному сексу. Когда я иду с ней по улице, мужики только завистливо присвистывают. Такие ножки, такая грудь. Думаете, сейчас я расскажу, как счастлив каждый вечер загонять свой член в её влажную киску или в похотливый ротик? Вовсе нет. То есть это я делаю и регулярно, к нашему с ней взаимному удовольствию.

Но её упругая попка-орешек никогда не возбуждала меня так, как.. седая, сморщенная, потная задница дворника Михалыча.

Удивлены? Я сам поначалу поражался.

Всё началось полгода назад. Я возвращался домой, как вдруг услышал хриплый голос из дворничьей подсобки: “Эй, мужик, зайди-ка”. Я не знал, что это может значить, но дверь приоткрыл. Внутри было темно и пахло помоями. Старый бородатый мужик в засаленной рабочей одежде и грязной кепке повернулся ко мне, вдруг резко подскочил к двери, опустил защёлку и — следующим же движением прижал меня лицом к стене. Дальше помню смутно. Он засунул мне в рот какую-то вонючую тряпку, грозно шепнул: “А ну молчать”. Помню бряцанье ремня и как что-то упругое ударило меня по бедру через джинсы. Потом я краем глаза увидел, что он достал нож. “Вот и всё” — подумал я. “Как бесславно”. Но тут я с удивлением понял, что ножом он аккуратно разрезает мои джинсы между ягодиц. Вслед за джинсами он разрезал трусы. Лезвие чуть царапнуло мою кожу. Дальше слышал как он поплевал на ладони, почувствовал прикосновение влажной кожи к моим ягодицам.. Вдруг — вспышка невыносимой боли. Я не верил тому, что происходило. Грязный дворник из моего собственного дома запер меня в подсобке и насильно вогнал мне в жопу свой член. Прямо по яйца. Одним ударом. Я никогда не был бисексуалом. даже не экспериментировал с пробками и страпонами. Так что вообще не представляю, как ему это удалось. Вероятно, у него был большой опыт. Но боль постепенно стихла, мой насильник продолжал меня накачивать. Невероятность происходящего не проходила, но вдруг я понял, что начал ему подмахивать. Что я двигаю жопой навстречу херу незнакомого старика. “То-то же, пидор” — ухмыльнулся он. Он драл меня ещё минут двадцать, потом вынул из меня хер, надавил мне на голову, заставив сесть на колени и, слегка подрачивая свою большую, торчащую из настоящего леса седых лобковых волос залупу, смачно кончил мне на лицо. “Завтра в то же время, петух”. Сказал он. И ушёл. Оставив меня в драной одежде, с залитой спермой лицом, среди мешков с мусором.

—

Мне было гадко, мерзко, стыдно. Кое-как я добрался до квартиры. Выкинул испорченную одежду, срочно полез в душ. Долго отмывался, чтобы почувствовать себя чистым. И потом сразу завалился спать, ещё до прихода жены.

Назавтра я, разумеется, никуда не пошёл. Всю неделю я усердно ежевечерне трахал жену и даже, пойдя против своих правил, трахнул секретаршу — просто, чтобы доказать себе, что я нормальный мужик и вообще “ого-го”. Но какое-то чувство тревожности не отпускало меня.

Однажды вечером, решив вздрочнуть, я вдруг, неожиданно для себя, выбрал на порносайте категорию Gay и нажал на ролик, в котором немолодой уже дядька ебал совсем юного парня. Кончил я тогда на славу. Потом я начал ловить себя на мысли, что трахая жену, дополнительно возбуждаюсь, вспоминая ужас, который охватил меня тогда, в тёмной подсобке, запах перегара и гнилых зубов изо рта моего насильника, ноющую боль в заднем проходе.. Через неделю я дрочил уже без порносайтов, просто вспоминая своё унижение. Ещё через неделю понял, что сопротивляться бесполезно. И однажды вечером, по пути с работы, сделав глубокий вдох, открыл дверь подсобки. Услышал долгожданный хриплый голос: “Ну что дозрел, пидор?” и молча начал раздеваться.

—

Теперь я стараюсь приходить с работы раньше жены. Я захожу в подсобку. Смиренно спускаю штаны, сам затыкаю себе рот носками и становлюсь на карачки, попой к двери. Так я могу прождать час, но даже не думаю двигаться с места. Иногда, от возбуждения, я успеваю кончить на пол, не прикасаясь к члену. Наконец дверь сзади скрипит и я слышу обожаемый хриплый голос: “Ну что? Заждался, пидор?”. Я лишь издаю покорные стоны и пригласительно верчу голым задом. Тогда мой повелитель довольно ухмыляется, расстёгивает ширинку, поплёвывает на ладони, натирает слюной свою потную залупу, шлёпает меня по попе и, по обыкновению, резко, без попытки разогреть вставляет мне на всю длину до самых яиц. Сильная боль довольно быстро сменяется ни с чем не сравнимым наслаждением. Я плыву в потоках ощущений, полного счастья, оттого что в моей прямой кишке орудует член уродливого старика. Моя голова бьётся о мешки с мусором, где-то рядом пищат крысы. И среди этой грязи, вони, меня, молодого, красивого, богатого парня, ебёт мерзкий старикан. Вам не представить себе это блаженство.

Иногда, когда он считает, что я хорошо себя веду, он кончает мне в рот: я получаю возможность пососать божественный орган, источник моего наслаждения и испить великолепной вонючей спермы. Впрочем, когда он кончает в меня, я тут же сажусь на грязный пол, подкладываю под попу ладонь и выдавливаю на неё этот блаженный нектар, чтобы тут же слизать его с руки или размазать по лицу.

Пару раз, будучи особенно довольным, он разрешил мне полизать его попу. О эти морщины и торчащие в разные стороны седые волосы. Я словно приник к алтарю. Резвился как мог. Слизал весь пот с ягодиц, обсосал каждый волосок, засунул язык в дырочку на всю длину и вертел им, как пропеллером. Я мог бы провести так многие часы, но меня допустили только на пять минут.

Возможно однажды он позволит мне его поцеловать. Сколько нежности тогда я подарю его языку. Сколько благоговения будет в моём поцелуе.

Однажды я ждал так уже минут сорок. Коленки начали затекать. Не опадающий от возбуждения член уже побаливал. Наконец дверь открылась. К удивлению своему я услышал, что вошло двое.

“Вот, Петрович, угощаю, пользуйся. Отличная жопа. Послушный, угодливый петух”.

Я удивлённо замычал.

“Что ты там ноешь, пидор? Меня ублажаешь и Петровича будешь за милую душу”.

Кто я такой, чтобы спорить?

Петровича долго убеждать не пришлось. Он действовал немного более нежно, чем Михалыч. Сперва немного ознакомился с моей дырочкой, вошёл на полголовки, потом на треть длины и только потом засадил по полной. Он был выносливым и непрерывно накачивал меня часа полтора. Жопа горела. Михалыч стоял передо мной со спущенными штанами и усердно дрочил, время от времени кончая мне на лицо. Я смотрел на предмет моего обожания, принимал его дары и был счастлив, что служу ему.

Потом были и Иваныч, и Петруха, и Вован. Михалыч “угостил” мной всех своих друзей-собутыльников. Некоторые из них, в отличие от Михалыча, любили, чтобы им много и хорошо сосали. Порой они становились в ряд, а я ползал на коленях и отсасывал каждому по очереди. Я делал это очень усердно, надеялся, что Михалыч увидит, как хорошо я сосу, и разрешит мне чаще касаться губами и его члена.

Иногда меня ставят между мужиками, и один ебёт меня в жопу, а ещё двое в рот. Иногда главная моя задача — отлизывать их немытые жопы и при этом старательно им надрачивать. Я работаю на полную катушку, чтобы они, и главное, Михалыч, были мной довольны. Несколько раз меня даже изнасиловали ручкой швабры. Никто даже не подумал её смазать, просто один зажал мне рот рукой, а другой воткнул в меня неошкуренную деревяшку. Боль была адская, но незабываемая. С тех пор я даже иногда вставляю себе швабру дома и активно ей орудую, стараясь достичь максимально глубокого проникновения.

Однажды я сам предложил запихнуть мне в дырочку бутылку от пол-литры. Пьяницы заржали, но идею приняли на ура. Сначала входило только горлышко, но я хорошо тренировался, и теперь бутылку можно засунуть целиком. Я хочу прокачаться до литровой.

Несколько раз ебущий меня блевал мне прямо на спину. Потом я тоже собирал блевотину со спины рукой и слизывал — на радость моим ёбарям.

Ссать на меня вообще стало их любимой затеей. Мне велят лечь на спину, становятся вокруг и поливают меня мочой впятером, с ног до головы. Иногда мне специально ссут в жопу или в рот. Всё это происходит обычно уже после того, как меня хорошенько оприходуют.

Потом они также, как и Михалыч в первый раз, уходят из подсобки, оставляя меня одного, голого, обоссанного, на грязном полу. Я некоторое время переживаю в голове счастливые моменты очередной встречи, неспешно подрачиваю и слизываю с себя мочу. Потом кое-как одеваюсь и проскальзываю к себе в квартиру.

Дома я, уже привыкший, привожу себя в порядок и, почти каждую ночь, в полную силу, первоклассно трахаю свою красавицу-жену. Даже с большим огоньком, чем раньше, потому что иногда представляю, что это не молоденькая бритая киска ухоженной красотки, а морщинистая жопа Михалыча, в которую мне никогда не будет доступа, ведь это я пидор, а не он.

—

Со временем Михалыч совсем обнаглел, прознал мой телефон и стал вызывать меня, как шлюху вне нашего обычного времени встреч — просто, когда ему или его дружкам хочется поразвлечься. Кому же не нужна угодливая, безотказная, бесплатная шлюха. Я срываюсь с работы среди дня или говорю жене поздно вечером, что у меня срочные дела и, не чуя ног, лечу к своему хозяину.

—

Недавно он придумал новую фишку — продавать мою жопу таджикам с соседней стройки и просто прохожим бомжам. Иногда я пропускаю через себя по двадцать мужиков за вечер, но сам не получаю с этого ни копейки. Так и должно быть. Ведь я лишь жалкий сексуальный раб старого похотливого дворника. И ничто в жизни не делает меня более счастливым.