Разоблачение

Меган позвонила как раз в тот момент, когда я был погружен в работу. У меня не было времени говорить, и я хотел прервать её, не дослушав, особенно когда она несколько секунд колебалась, прежде чем заговорить. Как раз в тот момент, когда я был готов сказать ей, что у меня нет времени, она начала рыдать. Всё остальное было мгновенно забыто перед лицом очевидной боли моей дочери.

— Меган, что случилось, милая? Скажи мне!

Я чувствовал себя беспомощным, слушая страдание в её рыданиях. Кто-то умер? Я задумался. Или её бросил парень?

Вдруг она беременна? Бесконечные возможности причинить боль крутились в мозгу, как одежда в сушилке.

— О, папочка.  — Меган захныкала.  — Нам нужно с тобой поговорить.

Нам? Неужели она беременна?

— Хорошо, я прямо сейчас вернусь домой...  — начал я.

— НЕТ!  — настаивала моя дочь.  — Нам нужно встретиться подальше от мамы.

Это был поворот. Моя жена обычно была тем, с кем общались мои дети.

— Хорошо,  — повторил я.  — Скажи, где и когда.

Мы договорились встретиться у озера в парке, после работы.

— Мы любим тебя, папочка,  — печально сказала она, вешая трубку.

Остаток дня я был бесполезен на работе. Я продолжал думать о Меган. "Мы любим тебя, папочка". Голос звучал так грустно. Почему её слова так меня задели? И были ли "мы" ею и её братом и сестрой? Она и любовник? Я вообще не мог сосредоточиться на работе.

Мы с Джоанной познакомились, когда у меня был отпуск на берег в Сан-Диего в 2005 году. Джоанна работала официанткой топлесс, пока училась в колледже. Я был похотливым моряком, которому повезло завязать связь с женщиной, которая была богиней, слишком хорошей для захудалого бара, в котором её лапали.

Короче говоря, я провёл весь отпуск с Джоанной и, отправившись в короткий морской круиз, вернулся в Сан-Диего с твёрдым намерением сделать её своей навсегда. Мы сбежали в Вегас, поженились и как раз готовились к прекрасному супружескому отдыху, когда моему кораблю был заказан рейс в Персидский залив.

Я перевёз Джоанну обратно в свой маленький родной город, где у моих родителей был домик на съём, который они нам сдали. Я попытался познакомить её с некоторыми из моих друзей, прежде чем помчаться обратно в Даго на службу, но она, похоже, с ними не общалась. Слишком прямолинейными они были для Джоанны. В Сан-Диего она привыкла к более интересной группе. Я решил, что она училась там в колледже, так что мои деревенские друзья, вероятно, были для неё слишком замкнутыми.

Мне было неловко оставлять её в незнакомом месте без друзей, кроме моих родителей. Но уже первое письмо успокоило меня. Она встретила женщину по имени Моника, с которой, казалось, мгновенно сблизилась. Джоанна была именно таким человеком; просто посмотрите, как быстро мы сблизились. В письме говорилось о том, как сильно она скучала по мне, но что она была занята с Моникой, её парнем Баки и их друзьями.

Она казалась счастливой, но я всё же чувствовал себя 

виноватым из-за того, что не мог быть рядом с ней. Но потом, во время моего второго месяца пребывания в Персидском заливе, я получил радостную новость: Джоанна была беременна. Очевидно, наше прощание возымело своё действие. Теперь Джоанна не будет одинока.

Мне повезло сразу после рождения Меган, и меня отправили обратно в Штаты для обучения работе с обновлённой радарной системой. Джоанна и Меган могли время от времени присоединяться ко мне в школе. Я полюбил свою дочь с того самого момента, как увидел. И, конечно, я любил свою жену. Много раз, прежде чем вернуться на свой корабль.

Дежавю. На втором месяце пребывания в Персидском заливе я получил радостную новость: Джоанна снова забеременела. Диана была упрямым ребёнком. Она ждала своего появления на свет до 42-й недели. Мы опасались возможного мёртворождения. Но Джоанна казалась крепкой и выносливой.

Я застрял в Мексиканском заливе. К тому времени, когда Диана наконец появилась, я вернулся в Штаты, провёл неделю дома, прежде чем вернуться в Сан-Диего, чтобы пройти процедуру выписки.

Когда я вернулся домой, я смог сопровождать свою вновь беременную жену на первое занятие по ламазе. Йен ворвался в нашу жизнь, появившись на 38-й неделе.

Джоанна была занята детьми и проводила много времени с моими ныне вышедшими на пенсию родителями. Я спросил свою мать, что стало с Моникой и её друззьями.

— Последние несколько месяцев я их почти не видела,  — сказала мне мама.  — Знаешь, из-за того, что у тебя есть дети, трудно не оторваться от своих одиноких друзей. Я думаю, Джоанна просто остепенилась, вот и всё. На самом деле у неё не так уж много новых друзей. У всех, кого она теперь знает, есть дети.

Джоанна, дети и я зажили идиллической жизнью в моём родном городе. Я смог использовать своё военно-морское образование для получения должности инженера на местной телевизионной станции. Это была хорошо оплачиваемая должность, и в течение следующих 12 лет я смог продвинуться до начальника отдела. У нас был замечательный образ жизни, со здоровыми, активными детьми.

«Что могло пойти не так? Что пошло не так? » — думал я, ожидая у озера. Я приехал рано и очень нервничал. Ожидание не улучшило моего душевного состояния.

Как и крепкие объятия, которыми меня одарили все трое детей. У всех них на глазах стояли слёзы. Казалось, все они избегали смотреть мне в глаза.

Меган потянула меня к скамейке в парке. Я сидел между своими дочерьми, а мой сын стоял рядом с нами. Диана сжала одну из моих рук в своих и положила голову мне на плечо. Она плакала.

— Папа,  — Меган собралась с духом и начала,  — мы любим тебя. Ты наш папа, всегда.

Она не выдержала и снова заплакала. Боже мой, что это было? У меня самого начиналось учащённое дыхание.

Она начала снова.

— Папа, моему классу дали задание составить генеалогическое древо, и я подумала, что смогу получить больше, отправив нашу ДНК в "23&me".

Она вытерла глаза.

— Кузина Элизабет рассказала 

мне о результатах своей семьи, и я подумала, что это будет большим сюрпризом для вас с мамой. Итак, я отправила данные свои, Дианы и Йена.

У меня были проблемы с дыханием. Я мог думать только об одном, к чему это могло привести, и я не хотел слышать, как моя дочь говорит это:

— Папа, мы не твои дети.

Меган смотрела на меня с самым печальным выражением лица, которое я когда-либо видел.

Я покачал головой.

— Подожди минутку. У тебя не было моей ДНК, так что же заставляет тебя думать, что ты не моя?

Я чуть не рассмеялся от облегчения. Что бы ни думали дети, это, должно быть, ошибка.

— Папа, они показывают всех, с кем ты связан. Они показывают всех членов маминой семьи по материнской линии, но по отцовской линии полно людей, которых мы не знаем. Большинство из них европейцы.

Это заставило меня похолодеть. Я пытался придумать, как дети могли получить правильную версию ДНК Джоанны, но не мою.

— Это одинаково для всех вас троих?

Это сбило меня с толку. Как это могло быть?

— Да, и мы все полноправные брат и сёстры.

Диана сжала мою руку.

— Ты наш папочка! ТЫ НАШ ПАПОЧКА!

Она уткнулась лицом мне в грудь.

Йен выглядел несчастным, как будто ему хотелось плакать, но он старался быть мужчиной. Он шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони.

Несколько минут мы сидели молча. Я слушал, как тихо плачут мои девочки и как мой сын пинает землю ботинком. Наконец, я заговорил.

— Дайте мне отчёты "23&me". Ребята, не могли бы вы сходить сегодня вечером в кино или ещё куда-нибудь? Может быть, на ночь? Позвольте мне поговорить с вашей матерью.

Я обнял девочек и прижал их к себе. Йен пожал мне руку, пытаясь быть мужественным, несмотря на слёзы.

Они договорились провести ночь в доме подруги. Меган передала мне отчёты, и они повернулись, чтобы уйти, когда я остановил их. Все трое как один повернулись и посмотрели на меня.

— Я ваш отец. Несмотря ни на что. Неважно, что говорится в этих отчётах. Больше никого нет.

Я выдавил из себя улыбку.

— Вы мои дети, и я не мог бы желать лучших.

Я снова поцеловал их и крепко обнял.

Оставшись один, я просмотрел отчёты. Ошибки быть не могло. Они явно были детьми Джоанны, а не моими. Я не знал ни одного человека по отцовской линии. Отсутствовали все мои родственники, включая мою сестру и её семью.

Я поехал домой, чтобы узнать правду.

Джоанна готовила ужин, но обернулась, когда я вошёл, раскрыла объятия, чтобы как обычно обнять и поцеловать меня. Она остановилась, широко раскинув руки, когда увидела моё лицо.

— Что не так?

Я никогда не разговаривал с ней так холодно:

— Кто их отец, Джоанна?

Её лицо побледнело, а глаза расширились в панике.

— Что? О чём ты?

— Меган сделала "23&me" на всех троих, Джоанна.

Я подступил к ней и прорычал:

— КТО ИХ ОТЕЦ?

Джоанна попятилась к стулу и села.

— Йен должен быть твоим,  — 

пробормотала она, уставившись в пол и качая головой.

— Чушь собачья. Йен подходит обеим девушкам. Родной брат. С кем ты трахалась, сука? Ты все ещё трахаешься с ним?

Я терял контроль. Я сжимал кулаки, прижимая руки к бокам, чтобы не ударить её.

— Это невозможно, Джим. Это невозможно.

Джоанна покачала головой. Она начала вставать, но я схватил её и швырнул обратно на стул. Она вздрогнула и посмотрела на меня со страхом в глазах.

— Ты сядешь прямо сейчас и расскажешь мне, что произошло, или мне придется выбить это из тебя?

Её страх усилился вместе с моей угрозой. Мне было так больно и я был так сердит, что, наверное, избил бы её.

Мгновение она пристально смотрела на меня, затем уронила голову на руки, побеждённая. Она начала так тихо, что я почти не расслышал, когда она заговорила.

— Это было так давно. Я внезапно оказалась в этом захолустном городишке, совсем одна. Я любила тебя, но тебя не было. Твои друзья были такими скучными. Но потом я встретила Монику, и она отвела меня в местные забегаловки. У неё были наркотики, такие же, как в клубе в Сан-Диего.

Она шмыгнула носом и посмотрела на меня.

— Мне было 19 лет. Я привыкла к вечеринкам. Я любила тебя, но ты оставил меня здесь.

— Моника и Баки были весёлыми. Мы веселились, накурились и напились. Тебя не было и двух недель, как я проснулась в постели с Баки. Там у него были и другие друзья. Я не знаю, кто был отцом, но, вероятно, это был один из них.

Она посмотрела на меня с отчаянием.

— Я молилась, чтобы ты был отцом. Я действительно это делала. Ты мог бы им стать. Мы часто занимались сексом до того, как ты уехал.

Она опустила глаза в пол, признавая своё поражение.

— Блядь!

Я был ошеломлён.

— Ты не была верна мне даже две недели? И ты трахалась со столькими парнями, что не знаешь, кто может быть отцом ребёнка?

Я встал и ударил по столу обоими кулаками.

— Ты что, блядь, издеваешься надо мной? Ты грёбаная шлюха!

Джоанна вжалась в спинку стула.

— Я не собиралась с ними спать. Мы веселились, а потом я проснулась. Они использовали меня.

— О да, ты действительно сопротивлялась. Очевидно, ты сопротивлялась так хорошо, что в течение следующих трёх лет сопротивлялась ещё как минимум два раза!

Мне хотелось колотить по столу до тех пор, пока я не сломаю себе руки. Мне хотелось схватить стул и ударить им по холодильнику. Я хотел причинить боль Джоанне; я хотел причинить боль себе.

— Нет.

Моя жена встала и подошла к раковине за стаканом воды, возможно, чтобы отойти от меня.

— Нет, я сопротивлялась. Но у Моники была плёнка. Она пригрозила показать твоим родителям, если я не продолжу с ней тусоваться. Она сказала, что групповухи веселее с двумя девушками.

— Групповухи? Со сколькими парнями ты трахалась?

Я не хотел знать. Почему я спросил?

— Баки устраивал одну или 

две "вечеринки" каждую неделю, каждый раз с пятью или шестью парнями. Иногда их было больше, и Моника присоединялась к нам, но обычно это была только я. Я пыталась контролировать это. Я использовала спермицид и план Б, но когда ты был дома, я, должно быть, облажалась.

Она снова посмотрела на меня.

— Но я надеялась, что они твои. Я убедила себя, что так оно и было.

Джоанна вернулась к столу и села. Мгновение она смотрела на меня, погружённая в свои мысли.

— Мне следовало больше сопротивляться. Я должна была бы возненавидеть это.

Она ошеломлённо покачала головой.

— Но ты же знаешь, что я люблю секс. Ты был всем, в чем я нуждалась. Вот почему я вышла замуж за тебя. Мне больше никто не нужен.

Она печально посмотрела на меня.

— Но тебя здесь не было. И, возможно, то, что Моника меня шантажировала, было тем оправданием, в котором я нуждалась, поэтому я решила, что если мне приходится заниматься сексом, я могу с таким же успехом наслаждаться им.

Она увидела выражение моего лица.

— Я знаю, тебе больно, но я хочу быть честной. Да, меня накачивали наркотиками, насиловали и шантажировали, но потом я смирилась с этим.

Она снова начала всхлипывать.

— Тебя здесь не было. Тебя здесь не было, а мне было нужно. Я ходила в клубы с Моникой, и она "подбивала" меня пойти на парковку с её друзьями. Мы трахались на заднем сиденье машины Моники, или в фургоне Баки, или в машине парня, если Моника была в своей. Потом были групповухи. Обычно они происходили по субботам.

— Всякий раз, когда ты возвращался домой, я отказывалась ходить на встречи, которые устраивали Моника и Баки. Я не ходила в клуб с Моникой. Ты был всем, что мне было нужно.

Она смотрела на меня со страхом и слезами на глазах.

— Я позаботилась о том, чтобы ты никогда даже не встречался с Моникой и Баки. Ты даже не заметил. Ты всегда был либо с девочками, либо со мной в постели.

— Кстати, о девочках, где были Меган и Диана, пока вы развлекались?

Я насмехался над этой шлюхой, которая была матерью "моих" детей.

— Твоей маме нравилось присматривать за ними. Она знала, что мне здесь одиноко. Я никогда не жила в таком маленьком городке, как ты. Я привыкла к вечеринкам и волнению в Сан-Диего. Я привыкла к тому, что моряки лапали меня и вожделели.

Она опустила голову и зарыдала.

— Чёрт возьми, я привыкла к тому, что меня трахают!

Я был потрясён. Теперь моя жена смотрела на меня так, словно это была моя вина. Я хотел нанести ей ответный удар.

— Итак, ты всё ещё занимаешься проституцией с Моникой? Или у тебя новый сутенёр?

Джоанна криво усмехнулась.

— Хороший выбор слов. Я на вечеринках думала, что трахаюсь ради забавы. Потом однажды вечером, как раз перед тем, как ты навсегда вернулся из залива, Моника заболела, и я пошла в клуб одна,  

так как уже отдала детей твоей маме.

Она покачала головой и поморщилась.

— Меня не принуждали идти в клуб, но к тому времени я уже сама ходила по клубам и трахалась.

— Как бы то ни было, там был один из завсегдатаев гангбангов, и я пошла с ним к его машине. После того, как он закончил, я одевалась, когда он протянул мне немного наличных. Я спросила, для чего это, и он сказал, что, поскольку ни Моники, ни Баки там не было, он подумал, что должен отдать это мне. «Обычно это они берут деньги».

— Именно тогда я поняла, что я не просто шлюха, какой себя считала. Я была проституткой.

Слёзы снова потекли по лицу.

— Я думала, что у меня низкая самооценка, но в ту ночь я обнаружила, что я ещё ниже, чем думала.

Она несколько мгновений смотрела мне в глаза, прежде чем продолжить.

— Вот тогда-то я и сказала Монике и Баки идти на хуй. Я пригрозила обратиться в полицию, даже если это означало бы, что меня арестуют за проституцию. Ты должен был вернуться домой в течение месяца. Я просто хотела провести с тобой свою жизнь.

Её лицо исказилось:

— Я хотела только тебя.

— Месяц? Это не объясняет Йена.

— Я не могу объяснить это с Йеном. Баки настаивал на ещё одном трахе, но я использовала спермицид и заставила его надеть презерватив. Я была уверена, что Йен твой.

Я посидел несколько минут. Мы молча смотрели друг на друга. Я думал о тех годах, что мы провели вместе, задаваясь вопросом, были ли это только мы, или с нами в постели, так сказать, были и другие. Потом я подумал: "Две недели? Две недели в одиночестве, и она уже трахалась с Баки?"

Тогда я понял, что никогда не стану ей доверять.

— Собирай своё барахло, попрощайся с детьми и убирайся к чёрту из моей жизни. Я, наверное, мог бы простить тебя, если бы ты рассказала мне, когда впервые проснулась с Баки, но как я могу доверять кому-либо, кто признается, что им нравилось заниматься проституцией в течение многих лет? Даже когда в этом не было необходимости, тебе не терпелось раздвинуть ножки.

— Но с того последнего раза с Баки это был только ты. Я всегда была верна...

Она увидела выражение моих глаз. Мы никогда не пройдём через это. Она всхлипнула, встала и вышла из комнаты, чтобы собрать вещи.

Я вышел из дому. Позже я узнал, что она собрала большую часть своей одежды и ушла. Я не знаю, где она остановилась, но она пришла домой на следующий день, когда я был на работе. Она хотела попытаться объяснить всё это детям. Они не были добры к ней. Меган, в частности, была чрезвычайно злобной.

Моя соседка позже рассказала мне, что Меган выгнала свою мать из дома, назвав её шлюхой. Меган кричала на неё, чтобы она шла заниматься проституцией куда-нибудь в другое место, в то 

время как соседи вышли посмотреть, что за шум, а Диана и Йен наблюдали за происходящим с крыльца.

Мы больше никогда не видели Джоанну. Она зашла в банк и забрала большую часть наших сбережений. Она оставила мне инвестиционные счета, так что в итоге у меня осталось больше половины нашего состояния, не считая дома. Я не знал, куда ей подать документы на развод, поэтому просто подождал два года, необходимых для того, чтобы подать заявление об исчезновении.

•  •  •

Моя мать любила Джоанну как родную дочь. Она любила моих детей ещё больше. Я боялся рассказывать ей о проституции Джоанны и неизвестном (хотя, вероятно, Баки) происхождении детей.

Я сидел за кухонным столом, пил кофе и сообщил плохие новости. Её лицо буквально исказилось, когда она зарыдала от ужаса всего этого.

— А дети, они не твои? ДНК показывает это?

— Да. По-видимому, они родственники кучки шведов. Большинство их родственников находятся в Швеции.

Мама резко подняла голову.

— Как это? Они совпали с твоей ДНК?

Я объяснил, что мы никогда не делали анализ моей ДНК, но в этом и не было необходимости. Мои дети должны были соответствовать моей сестре и её отпрыскам.

Моя мать недоверчиво покачала головой.

— Я никогда не думала, что это имеет значение. Вот почему мы никогда тебе не говорили. Я действительно думала, что это не имеет значения. Ты мой сын.

Я не понял, что говорила мама. Я был её сыном? Разве я не был сыном своего отца? Мои дети должны быть похожи на моих сестёр.

— Мама, о чём ты говоришь?

Она посмотрела на меня почти с жалостью.

— Сынок, тебя усыновили. У нас была шведская помощница по хозяйству для твоей сестры, которая забеременела. Мы хотели сына, поэтому усыновили тебя. Твоя биологическая мать вернулась в Швецию после твоего рождения. Ты был нашим сыном, поэтому мы никогда не говорили тебе об этом.

Ну, я пошёл и сдал анализ ДНК, и он совпал со всеми тремя МОИМИ детьми. Они были моими.

Как я уже сказал, мы больше никогда не видели Джоанну. Я не знаю, что с ней случилось, и так и не смог сказать ей, что именно я был отцом её детей.

Но имело ли это значение? Если бы не случилось то, что ДНК детей не совпадала с ДНК моих родственников, я бы никогда не узнал о распутном прошлом моей жены и, вероятно, остался бы счастлив в браке.

Но теперь, смогу ли я забыть о её прошлом, несмотря на то, что дети были моими?

Нет. Всё сводится к тому, что две недели — предел её супружеской верности. И тот факт, что даже если изначально её принуждали, она призналась, что принимала ту жизнь, которую ей обеспечивали Моника и Баки.

Как я сейчас говорю своим детям, кто бы мог подумать, что женитьба на официантке топлесс из дайв-бара в Сан-Диего обернётся таким образом?!