Колин. Часть 1

Рассказ "КОЛЛИН" от автора, переехавшего в Техас.

Все персонажи в этом произведении достигли совершеннолетия.

Бытует миф о Фениксе - могущественной птице, которая строит гнездо и сжигает его через определенные промежутки времени. Из пепла возрождается Феникс, чтобы обрести силу и мудрость. В нашей жизни иногда то, что уничтожает и разрушает нас, является самым большим благословением.

Мое имя - Роберт О'Коннер. Моя семья называет меня Бобби, но все остальные знают меня как Роберта. Сразу после окончания колледжа я начал работать в компании Willis, Goldman & Reed и был отправлен в их офис в Чикаго. В тот же день приняли еще одиннадцать новых сотрудников, именно тогда я познакомился с Барбарой. Нам выдали столы рядом друг с другом, и мы новички искали поддержку друг у друга, защищаясь от более опытных коллег. Мы начали вместе пить кофе в перерывах и встречаться на обедах, чтобы поддерживать друг друга, поскольку все мы стремились приспособиться к корпоративной среде. С течением времени группа новичков сокращалась, и в конце концов остались только Барбара и я.

Барбара была просто потрясающей. Ее физическая красота могла бы возродить мертвого. Когда мы стали ближе знакомы, она рассказала мне, что ее изображение появилось на одной из страниц журнала Playboy под названием "Девушки колледжей Новой Англии". Я сразу же приобрел этот номер и хранил его в своем ящике. Весь офис пытался завязать отношения с ней, но она отвергала всех.

У нее были длинные, пышные рыжие волосы, скопление локонов, которые спускались ниже середины спины, и глаза темно-зеленого цвета. Ее кожа была безупречной, и она использовала очень мало косметики, в которой не было необходимости. Даже без помады ее губы имели темно-красный оттенок. В одних колготках она превосходила меня в росте на дюйм - шести футов против моих пяти футов одиннадцати дюймов. Большую часть времени она ходила в офисе в брюках, но когда надевала юбку, сотрудники-мужчины любовались ее идеально сложенными длинными ногами. Ее грудь не являлась ни большой, ни маленькой - просто имела нужный размер и форму. Каждая часть ее тела соответствовала идеальным пропорциям. Каждое ее движение излучало чувственность, начиная с прогулки по офису для извлечения чего-то из шкафа с документами и заканчивая простым прикреплением скрепки к листу бумаги.

Что касается меня, я не знаменитый красавец и не обладатель атлетического телосложения. Однажды моя подруга из колледжа описала меня как "выше среднего на шесть баллов". Несколько женщин говорили мне, что мои лучшие черты - это голубые глаза и улыбка. Одно из немногих моих сожалений в жизни - это то, что я не могу достичь роста в шесть футов, как двое моих братьев. Если верить генетике, то к пятидесяти годам я буду на тридцать фунтов тяжелее, чем в день окончания средней школы... без возможности похудеть.

Я не являюсь жизнерадостным человеком, но умею поддержать беседу и весьма хорошо рассказывать анекдоты. При всей ее привлекательности Барбара была довольно спокойной, но не стесняющейся. Она всегда привлекала внимание, даже не произнося ни слова, просто своей улыбкой. Вы не поймете, насколько она умна, пока не проведете с ней некоторое время рядом. Я до сих пор не могу понять, как мы в итоге стали парой.

От кофе и ланчей на работе мы перешли к походу в кино после работы, а затем к ужину и выпивке по пятницам вечером. Оттуда это были вечера пятницы и субботы, а затем несколько ночей в течение недели. Через шесть месяцев после нашего первого официального свидания мы поженились.

Жизнь была хороша. Мы были безумно влюблены друг в друга. Работая в одном офисе, мы могли бы приходить на работу и уходить с нее вместе. У нас была своя маленькая вселенная, в которой было мало места для других людей. Ежедневный секс был фантастическим, и вместе мы разучивали новые приемы и движения, которые с течением времени делали его более интенсивным.

Через несколько лет после того, как мы поженились, штаб-квартира корпорации прислала нового менеджера в мое подразделение. Деррик Эндрюс был высоким мускулистым чернокожим мужчиной с гладко выбритой головой и высокомерным взглядом. Он был ласков с женщинами и настоящим ублюдком по отношению к мужчинам в офисе. Постепенно я обнаружил, что все больше и больше рабочей нагрузки ложится на мой стол, поскольку я изо всех сил пытался все это сделать. Вместо того чтобы приходить на работу с Барбарой, мне все чаще приходилось уходить рано и засиживаться допоздна, чаще всего я возвращался домой не раньше восьми-девяти вечера, плюс по субботам мне приходилось ходить в офис. Стало очевидно, что Эндрюс пытался заставить меня уволиться из компании.

Все это время единственным, что поддерживало меня, была Барбара. Каждую ночь она успокаивала мое уязвленное эго и снимала весь стресс. В течение дня она звонила мне на работу просто для того, чтобы сказать "привет", или подходила ко мне с печеньем или кусочком чьего-нибудь праздничного торта. Я уже почти достиг своего предела, когда Барбара сообщила мне эту новость. Она была беременна.

Все мысли о потере работы мгновенно исчезли из головы. Ничего не было такого, что Деррик мог сделать со мной, чего я не смог бы пережить. Радость от осознания того, что я скоро стану отцом, занимала все мое внимание. В то ночь, о которой она мне рассказывала, наш секс был одним из самых запоминающихся моментов в моей жизни на тот период.

Я слышал истории от других коллег об их возбужденных женах во время беременности. Вначале это было верно, и у нас дома секс происходил почти непрерывно. Однако по мере приближения к концу беременности Барбары, казалось, то становилось жарко, то холодно. Одной ночью она просто на меня набросилась и разорвала одежду с меня еще до того, как я успел закрыть дверь за собой. Но на следующую ночь она стала холодной и отстраненной. Последние несколько недель она полностью замкнулась в себе и подрагивала каждый раз, когда я пытался прикоснуться к ней.

И вот этот день наступил. В воскресное утро у нее начались схватки, и мы поспешили в больницу. Во второй половине дня мы оказались в родильном зале, а врач подсказывал ей, когда нужно напрягаться. Наконец-то последний толчок произошел, и ребенок вышел на свет. Врач сразу же посмотрел на меня, а затем на Барбару. В комнате воцарилась странная тишина. Без слов медсестра приставила ребенка к груди Барбары.

Кожа младенца опять стала черной как смоль.

Я стоял там, потрясенный, и смотрел на малыша. Ужас отразился на лице Барбары. Казалось, что все происходит как в замедленной съемке. Я отошел от родильного стола, повернулся и вышел из комнаты. Когда двери захлопнулись, я услышал, как Барбара кричит: "Роберт, вернись обратно".

Я добрался до парковки, прежде чем остановился, чтобы меня вырвало в кусты. В оцепенении я каким-то образом смог найти машину и уехать. Некоторое время я бесцельно колесил по городу, а потом направился домой. В течение следующих нескольких часов я расхаживал взад-вперед, пытаясь разобраться в том, что только что произошло.

Я боролся со своими эмоциями в течение нескольких часов. Если бы я допустил ошибку, мог ли я ошибаться? Я что-то не так понял насчет ребенка? Неужели я недооценил Барбару? Куда мы пойдем дальше? Какое тут может быть возможное объяснение? Неужели я сделал что-то, что заставило ее проявить нелояльность? Какие признаки ее измены я мог упустить? Было ли больше одного мужчины, с которым она изменяла? Можно ли было спасти брак, или оставалось еще что-то, что можно было спасти? Это всегда сводилось к одному простому факту.

Ни за что на свете два человека ирландского происхождения не смогли бы произвести на свет чернокожего ребенка.

После моего третьего похода в туалет, чтобы поблевать, я потерял всякое чувство самоконтроля и полностью разгромил ванную. Барбара, смысл моей жизни, предала меня. Эмоциональная боль от ее очевидной неверности переросла и в физическую боль. После всех лет того, что я считал любовью и преданностью друг другу, Барбара изменила мне и родила ребенка от другого мужчины.

Мы все делаем выбор относительно того, куда пойдет наша жизнь. Было совершенно ясно, что выбор Барбары не касался меня. Она не выполнила свадебные клятвы, которые мы дали друг другу.

С того момента, как я вернулся в свой дом, телефон не переставал звонить. В первый раз я решил включить автоответчик и услышал голос Барбары, требующий, чтобы я снова посетил больницу для разговора. За следующий час она позвонила еще пять раз, и каждое последующее сообщение становилось все менее настойчивым, пока не дошло до последнего - когда она заплакала и умоляла меня приехать.

Я просто не мог больше этого выносить и решил отключить телефон, чтобы больше не слышать эти звонки. Я отправился в гараж и вернулся с молотком. Положив телефон на кухонный стол, я разбил его на кусочки перед тем, как выбросить молоток в закрытое окно над раковиной. К этому моменту гнев начал утихать, позволяя мне собрать мысли.

В таких ситуациях поразительно осознавать, как материальные предметы быстро лишаются значения в жизни. За следующие часы я выбрал несколько ценных для меня вещей и аккуратно сложил их на полу в гостиной. Все они поместились в три картонные коробки, которые я нашел в гараже, и я загрузил их в свою машину. Одежду я просто бросил в автомобиль, не беспокоясь об упаковке. Пустые чемоданы тоже отправились в машину - их можно было упаковать позже. Мне нужно было покинуть этот дом, который напоминал о нашей с Барбарой совместной жизни.

Последним шагом стало возвращение в гараж за еще одним молотком и гвоздем. Я последний раз заглянул в спальню и осмотрелся. Сняв свое обручальное кольцо, я прибил его гвоздем к деревянной спинке кровати. Ударив молотком по зеркалу над комодом, я ушел. В 11:30 того же вечера я покинул двор и отправился на поиски отеля.

В ту ночь я не выспался, а утром позвонил своей секретарше, миссис Лопес, чтобы сказать ей, что меня в этот день не будет. Миссис Лопес спросила, как дела у Барбары, и я спокойно повесил трубку, не ответив. Я провел весь день в гостиничном номере, пытаясь взять под контроль свои мысли и эмоции.

На следующее утро я понял, что сойду с ума, если останусь там еще немного, и, не зная, что еще делать, пошел в офис. Я стоял за дверью своего кабинета, пытаясь сосредоточиться на том, что пыталась сказать мне миссис Лопес, когда подошел Деррик Эндрюс.

— Тебе как раз пора выходить на работу, О'Коннер. В последнее время я начинаю уставать от твоих рабочих привычек. Единственная причина, по которой я не увольняю тебя, - это то, что мне нужно оставить тебя на работе, чтобы ты мог растить моего маленького ублюдка."

Мы с миссис Лопес уставились на него с открытыми ртами. С ухмылкой Эндрюс продолжил.

— Ты же не знал об этом, не так ли? Я трахал твою жену без остановки последние два года. Твоя жена - просто сладкая киска."

Я не склонен к насилию и на самом деле не помню, чтобы бил его, но я видел, как Эндрюс отлетел назад, опрокинув несколько стульев, прежде чем отскочить от Джона Гордона и соскользнуть на пол. Из его носа текла кровь, оставляя большое красное пятно на ботинках Гордона. Мистер Гордон был корпоративным вице-президентом и главой чикагского офиса. Ходили слухи, что он был первым в очереди на то, чтобы стать следующим генеральным директором. Когда Эндрюс попытался подняться с пола, я трижды изо всех сил ударил его ногой по ребрам. После третьего раза он остался лежать на полу, свернувшись калачиком. Я развернулся, прошел мимо других людей в комнате, которые съежились в углу с широко раскрытыми глазами, и вышел.

Выйдя на улицу, я направился в сторону от здания. У меня начала болеть рука, поэтому я зашел в продуктовый магазин и купил большой стакан со льдом, чтобы положить его на нее. Я продолжал идти до тех пор, пока не достиг скамейки с видом на озеро Мичиган, и просто сел, задумавшись. Всего за три дня моя жизнь превратилась в полное негативное состояние. Мне было двадцать семь лет, и моя возлюбленная меня предала. Мой четырехлетний брак развалился. Я потерял работу и, возможно, буду арестован за нападение. Обычно я спокойный человек, но сегодня я изменился до неузнаваемости. Пока я сидел там, такие понятия как "любовь", "измена", "предательство", "нечестность", "обязательства", "неверность", "обман" и "ненадежный" заполнили мое мышление. В конце концов я заметил, что стемнело и решил вернуться в свою гостиничную комнату.

В 9:30 вечера я обрабатывал руку свежим льдом, когда кто-то постучал в дверь. Я открыл дверь и был удивлен увидеть Джона Гордона.

"Добрый вечер, Роберт, трудно было найти тебя".

Я только смотрел на него с недоумением.

— Не противишься, если я зайду? У меня есть несколько слов, которые мне нужно сказать, и это займет некоторое время."

"Конечно, почему бы и нет". Я отступил в сторону, чтобы пустить его. "Слушайте, мистер Гордон, я не извинюсь за то, что произошло сегодня утром. Но если вы не возражаете, у меня в моем бывшем кабинете есть несколько личных вещей... извините - личные предметы, которые я хотел бы забрать".

— О да, произошло то утро. Ты точно знаешь как начать свой вторник интересно." Я открыл рот, чтобы ответить ему, но он поднял руку для остановки. - Пожалуйста, не перебивайте меня пока я говорю. Мне нужно сказать это и скрыться, пока моя жена не объявила меня пропавшим без вести. Во-первых, я хочу заверить вас, что вы не уволены. Фактически, я очень благодарен вам за то, что вы сделали сегодня утром. Деррик Эндрюс - неприятный тип, и я ненавижу его со времени его прихода в наш офис. Но он был послан из главного офиса, поэтому у меня не было выбора".

"После того, как ты ушел, миссис Лопес схватила меня, затащила в твой кабинет и начала кричать по-испански. Сначала я мало что понял из того, что она говорила, но суть была в том, что "ты должен это исправить". Я думал, она разозлилась на тебя, но это было не так, это был Эндрюс. Она рассказала мне о том, что он делал с тобой в офисе за последние два года... и о твоей жене. В этот момент он сделал паузу и оглядел комнату, прежде чем продолжить.

"К одиннадцати часам утра миссис Лопес выстроила семь женщин в очередь перед моим офисом, заявив мне, что они собираются предъявить Эндрюсу и компании обвинения в сексуальных домогательствах. Большую часть дня я провел, разговаривая по телефону с юридическим отделом в Нью-Йорке. В результате женщины не собираются подавать жалобу на компанию, но взамен наш юридический отдел будет представлять женщин в суде, когда они подадут иск против Эндрюса лично".

— Сегодня я ничего не сделал, кроме как попытался потушить пожары, которые устроили ты с Эндрюсом. Я опросил каждого человека в твоем подразделении, и все они подтвердили то, что рассказала мне миссис Лопес. Возможно, ты не осознаешь этого, но ты самый уважаемый человек в этом здании. В течение двадцати минут после того, как ты ушел, все подразделение писало заявления об увольнении. Эндрюс полностью разрушил моральный дух этого подразделения, и большинство людей остались только из лояльности к тебе. К счастью, сотрудники согласились отложить свои отставки до тех пор, пока у меня не появится шанс во всем разобраться".

"Здесь у тебя есть несколько вариантов для размышления. Если ты захочешь вернуться в офис, ты сможешь занять должность менеджера Эндрюса. Если это пока что неподъемно для тебя, я знаю нескольких генеральных директоров по всей стране, которые будут рады принять тебя на работу по моей рекомендации... или же остаться здесь, в Чикаго, и поработать над своим браком". Он опять сделал паузу на мгновение.

"Есть еще один вариант, который я предлагаю обсудить. Твой вклад в компанию очень ценен, и мы не можем потерять такого сотрудника. Мне известно, что ты родом из Калифорнии. Я могу организовать перевод тебя в наш офис в Сан-Мигеле, Калифорния... особенно сейчас полезно быть рядом со своей семьей".

В момент, когда он произнес слово "Сан-Мигель", я понял свой ответ. Я открыл рот, но прежде чем успел что-то сказать, он снова перебил меня.

"Мне не нужен твой ответ сегодня вечером, я хочу, чтобы ты хорошенько подумал над этим. Хотя мне кажется, что ты не особо задумывался об этом в последние пару дней". Он передал мне маленькую карточку с номером телефона. "Это мой личный номер, позвони мне завтра в 9 утра". С этими словами он направился к двери, открыл ее и обернулся с легкой усмешкой на лице. "Только чтобы ты знал. В результате был сломан нос и трое сломанных ребер. Я позаботился о том, чтобы против тебя не были выдвинуты обвинения в нападении. Вот хорошая новость. Когда Эндрюс выйдет из больницы, он намерен объяснить окружному прокурору, как человек со своей зарплатой может заплатить наличными за "Мерседес-Бенц"." Его ухмылка стала шире, а затем он ушел.

Новости о Сан-Мигеле были единственной хорошей новостью, которую я услышал за последние несколько дней. Я родился и вырос в Санта-Терезе, примерно в часе езды к югу от Сан-Мигеля. Моя мать и два брата все еще жили там, но это было не самое приятное. Мой лучший друг в мире живет в Сан-Мигеле. Колин всегда была самым важным человеком в моей жизни, начиная с детства и заканчивая нашей "взрослой" жизнью. Мы делимся всем. Я был шафером на ее свадьбе, а она была подружкой невесты на моей. Не было ничего, чего бы мы не сделали друг для друга.

Колин тоже моя сестра.

Нас четверо. Колин - самая старшая и на три года старше меня. Между ними - Джеймс и Майкл, близнецы. Мы все любим друг друга, но в детстве естественным соперником всегда были Джимми и Майки против Колин и Бобби во всех играх, в которые мы играли. Та же самая связь продолжалась и по мере того, как мы взрослели.

Колин научила меня завязывать шнурки на ботинках и держала за руку, когда мы переходили улицу. Она сидела позади меня, когда мы спускались с гигантской горки, и позволяла мне прятаться в ее кровати под одеялом, когда монстры в моем шкафу были готовы прийти и забрать меня.

Когда мы учились в старшей школе, она присматривала за мной и удерживала от глупостей, которые в конечном итоге заклеймили бы меня как безнадежного придурка на следующие четыре года. Колин преподнесла мне лучший подарок на день рождения, который только может представить себе пятнадцатилетний мальчик. Она убедила свою лучшую подругу из команды поддержки взять меня на рождественский бал в выпускном классе в качестве своей пары. Я был героем для каждого мужчины в классе первокурсников. Потом Синди подмигивала и махала мне рукой в коридоре, и я стал живой легендой.

После окончания колледжа Колин вышла замуж за Билла и переехала в Сан-Мигель, чтобы помочь ему основать свой бизнес. У них были две прекрасные дочери, и все казалось идеальным. Для меня Билл стал продолжением Колин, и я готов был сделать для него все. Но потом мир Колин рухнул.

У Билла обнаружили агрессивную форму рака. После пяти мучительных месяцев он умер дома, на руках у Колин. Через два месяца отец тоже скончался от сердечного приступа. Это было невыносимым испытанием для Колин, но она каким-то образом сумела выжить, став еще сильнее и продолжая заботиться о детях. Хотя мы поддерживали связь по телефону каждую неделю, если не каждый день, я не видел Колин уже два года, с тех пор как проводил отца на последний путь. Возможность жить с ней в одном городе вызывала во мне волнение.

Неожиданно я смог хорошенько выспаться и, приняв душ, почувствовал себя немного лучше. Это было лишь физическое улучшение. Внутри меня душа, дух или как бы вы это ни назвали, продолжало терять силы и умирать. В 9 утра я позвонил Гордону и объявил о своем решении относительно Сан-Мигеля.

"Ты сделал отличный выбор, Роберт. Рядом со мной есть "Старбакс" на пересечении 53-й улицы и Рэндольфа. Встретимся там через час", - сказал он и положил трубку.

Когда я прибыл в "Старбакс", он уже сидел за столом и предложил мне коробку.

"У меня не так много времени, поэтому вот что произошло. Миссис Лопес положила все твои личные вещи в эту коробку. Пока только миссис Лопес и я знаем о твоем переезде в Сан-Мигель, и так будет продолжаться, если ты сам не расскажешь об этом кому-нибудь лично". Он передал мне плотный конверт с надписью "КОНФИДЕНЦИАЛЬНО". "Гарольд Питерсон, начальник офиса в Сан-Мигеле, ждет тебя в понедельник в 8 утра. Он очень ценит пунктуальность. Передай ему это, когда окажешься там". Он протянул мне второй конверт, который не был запечатан, и я достал из него содержимое. Там был билет на самолет первого класса в один конец до Сан-Мигеля. А также листок бумаги с названием и адресом юридической фирмы, находившейся всего в нескольких кварталах отсюда.

— У тебя назначена встреча с этими людьми через тридцать минут. Придешь ты на эту встречу или нет, решать тебе, но я предлагаю тебе это сделать." Он встал и был готов уйти, когда я остановил его.

"Мистер Гордон, почему ты делаешь все это для меня?"

Он долго смотрел в пол, прежде чем поднять голову и посмотреть мне в глаза.

— Потому что давным-давно я сам был на твоем месте. Кроме того, миссис Лопес сказала мне сегодня утром, что, если я тебе не помогу, она приведет своего мужа, чтобы выбить из меня все дерьмо. Самое страшное, что я ей верю. Я не знаю, что ты сделал, чтобы заслужить ее преданность, но мне нравится иметь рядом с собой именно таких людей. Сегодня утром она начала работать моим личным секретарем."

— Спасибо тебе, мистер Гордон... и, пожалуйста, передай миссис Лопес спасибо и что я буду скучать по ней".

— Я думаю, она уже знает это Роберт, и желаю удачи. Я знаю, сейчас это кажется не таким, но жизнь наладится, тебе просто придется довериться мне в этом вопросе".

Он еще раз посмотрел на меня и ухмыльнулся.

"Сегодня утром независимая аудиторская фирма начнет проверку счетов, которыми управлял Эндрюс. Мне очень интересно посмотреть, что они найдут".

Он пожал мне руку и вышел за дверь.

Я действительно пришел на встречу с адвокатами. Очевидно, Гордон сам все это подстроил, потому что у них уже была некоторая справочная информация о том, что произошло. Остаток дня мы провели, обсуждая все доступные мне варианты и любые возможные последствия. Я ясно дал понять, что за всю боль и дерьмо, которые Барбара вывалила на меня, я не стремился и не буду мстить. Я не хотел уничтожать ее, чтобы получить свой "фунт плоти". Все, чего я хотел, - это как можно скорее расторгнуть брак и больше никогда ее не видеть и не слышать о ней. Я уже забрал те немногие вещи, которые хотел сохранить за последние пять лет, и просто хотел уйти.

В конце концов, около 7 часов вечера того же дня, я закончил общение с юристами и вернулся в гостиницу. Я успел проглотить немного пищи и в первый раз за несколько дней почувствовал, что начинаю контролировать свою жизнь, которую мне отняли. Я подождал до наступления послеобеденного времени в Сан-Мигеле, прежде чем позвонить Колину. Было так приятно услышать ее голос, когда она подняла трубку.

— Бобби, где ты? Что происходит? Барбара звонила сюда сто раз; она утверждает, что ты пропал."

— Ты случайно не знаешь, она разговаривала с мамой или близнецами?

— Да, она звонила всем подряд. Все в порядке?"

"Я все объясню позже, но сейчас нужна помощь".

— Всегда готов помочь тебе, Бобби.

«Спасибо. Мне нужно, чтобы ты меня встретила в аэропорту. Я прилетаю в Сан-Мигель в пятницу днем в 5:30, рейс 1649 TWA. Также мне нужно где-то остановиться на некоторое время. Я думал, что смогу пожить у тебя с девочками."

— Конечно, можешь остановиться у меня, а Молли я передам Меган. Они будут рады видеть тебя".

— И еще одна просьба, позвони маме и близнецам и попроси их прийти к тебе в субботу утром, но не говори им, что разговаривала со мной, если нет необходимости. Пока Барбара не должна знать, где я нахожусь. Все объясню в субботу."

"Хорошо, Бобби, надеюсь на хорошее объяснение".

После короткого разговора мы повесили трубку и я снова лег на кровать. Я стал сравнивать двух самых значимых людей в своей жизни до этого момента. Барбара всегда была в тренде моды и работала в самых известных ночных клубах. Она была выразительной фигурой с резкими чертами лица и подтянутыми мышцами. Она была загадочной и обещала чувственное удовольствие. С ней секс был как спортивное состязание.

Колин была воплощением чистых простых линий, всех изгибов, классической, неподвластной времени традиционной красоты. Она была на дневных и родительских собраниях. Она подарила мне чувство удовлетворенности. Я могу надеть идеально сшитый костюм, и он будет выглядеть так, будто я проспал в нем неделю, прежде чем выйти на тротуар. Моя сестра, с другой стороны, может надеть одежду из магазина Армии спасения и выглядеть элегантно и утонченно. Она заставляет людей, мужчин и женщин, хотеть найти своего партнера и воспроизвести вид, чтобы у них могли быть такие же дети, как у нее.

Больше от полного изнеможения, чем от чего-либо еще, я заснул той ночью, но эти сны заставили меня проснуться на следующее утро в холодном поту.

Вернувшись к адвокатам, я провел большую часть утра, заканчивая все дела, чтобы на следующий день уехать из Чикаго. Я рассказал им о том, что Барбара звонила моей семье. Они немедленно начали бумажную работу, чтобы получить судебный запрет, который помешал бы Барбаре связаться с моей семьей или со мной. Я подписал доверенность, чтобы мне не пришлось быть вовлеченным в каждую мелочь того, что должно было произойти. Во второй половине дня я попытался связать все концы с концами, какие только смог придумать, и собрал все, чтобы уехать.

А потом я стал ждать.

К этому времени вся ярость и гневливость рассеялись, но на их месте осталась постоянная тупая пульсирующая боль, которая начала наносить огромные мозоли на мою душу.

На следующее утро секретарша из прокуратуры отвезла меня в аэропорт на моей машине. Адвокаты собирались продать машину, и деньги будут добавлены к окончательному расчету. Документы о разводе должны были быть вручены Барбаре в тот же день. С того момента, как я вышел из больницы в воскресенье днем, и до того, как сел в самолет в пятницу утром, я не видел Барбару и не разговаривал с ней. И если бы на небесах был Бог, я бы тоже никогда этого не сделал в будущем.

Мои воспоминания о полете смутны. Я пытался отвлечься от мыслей о том, что оставляю позади, и сосредоточиться на будущем. В Денвере мне предстояла трехчасовая остановка, чтобы пересесть на рейс в Сан-Мигель. В это время никто не беспокоил меня, пока я ждал. Казалось, что я одновременно находился в изоляции. Зайдя в мужской туалет, я увидел в зеркале свое лицо безжизненного взгляда. Мне повезло, что меня не приняли за подозреваемого в терроризме.

Джон Гордон был прав - быть рядом с семьей именно то, что мне нужно было в то время.

Единственное чувство, которое могло возникнуть у меня - небольшая радость от того, что я увидел Колина. Забавно, как работает генетика. Мы с братом-близнецом похожи на отца. Но Колин похожа на мать - когда она была девочкой из соседнего дома. У нее была привлекательность и радость жизни, она была лучшей подругой для всех. В школе она всегда болела за футбольную команду и каждые выходные ходила на свидания. Мы с братом даже шутили, что из-за нее у нас будет диабет, но каждый парень в городе знал, что мы защитим нашу сестру от любых проблем.

Колин блестяще адаптировалась к взрослой жизни. Если заглянуть в словарь и поискать там "футбольная мама", можно увидеть ее фотографию. Она невысокого роста - пять футов четыре дюйма, и однажды жаловалась, что свадебное платье стало мало после рождения племянниц, теперь ей нужен размер 10, а грудь выросла на полный размер чашки. У нее такие же золотистые волосы, как у мамы, только короткие - не хватает даже на кобылый хвост. У меня и брата голубые глаза, как у отца, но у мамы и Колина - темно-карие с безмятежным видом. Звучит тривиально, но это правда - когда она улыбается, светит солнце.

После того, как самолет приземлился, я прошел через ворота и начал осматриваться, когда услышал два тоненьких голоса, визжащих: "Дядя Бобби! Дядя Бобби! Сюда." Меган, семи лет, и Молли, шести лет, прыгали вверх-вниз, размахивая руками, и каждая держала ярко-красный воздушный шарик на веревочке. Колин стояла позади них, улыбаясь, и все они бросились обнимать меня. Я никогда не видел более прекрасного зрелища.

Мы собрали мои сумки, и по дороге к дому Меган и Молли болтали со скоростью мили в минуту, рассказывая мне обо всем, что они делали с тех пор, как я видел их в последний раз. Колин живет в старой части города в большом коттедже в стиле ремесленника, построенном в 1920-х годах. Они с Биллом потратили много времени и денег, приводя его в первозданное состояние. Свернув на подъездную дорожку, я почувствовал себя так, словно вернулся домой.

После того, как мы выгрузили мои вещи, Молли взяла меня за руку и потянула показать мне свою комнату, где я буду жить. Пока мы с девочками разговаривали, Колин пошла на кухню готовить ужин. После того, как мы поели, она сказала девочкам готовиться ко сну и что у нее есть для них сюрприз. Бабушка, дядя Джимми и дядя Майк собирались приехать завтра в гости. Это вызвало еще больше визга и прыжков, и прошел еще час, прежде чем она смогла уложить их в постель.

Закрыв за девочками дверь спальни, Колин пошла на кухню и через несколько минут вышла с двумя чашками чая. Она поставила их на кофейный столик и села рядом со мной на диван. Когда прошло несколько минут успокаивающей тишины, она обняла меня и легонько поцеловала в щеку.

— Есть ли у тебя что-то, о чем хотелось бы поговорить?

— Не сейчас, давай подождем до завтра. Я не хочу повторять это еще раз."

— Хорошо. - Она ласково похлопала меня по затылку и еще раз поцеловала в щеку. - Рада, что ты здесь. Девочки очень радуются, что ты остаешься с нами".

"Спасибо, я думаю, что мне нужно быть именно здесь сейчас".

Колин встала и взяла меня за руку, потянув за собой. "Понимаю, что завтра будет трудный день, и ты выглядишь утомленным. Почему бы тебе не лечь спать, а я увижусь с тобой утром".

Я полег на кровать, но не стал раздеваться. Лежал я и смотрел в потолок, пока все эмоции медленно покидали мое тело и оставляли меня безучастным. В конце концов я должен был задремать, потому что следующее, что я осознал – это рассвет и Меган трясла меня за плечо: "Завтрак готов, мама сказала прийти поесть". После завтрака я быстро принял душ и провел остаток утра, позволяя девочкам познакомить меня со своими любимыми субботними занятиями.

Майк подъехал к дому незадолго до полудня со своей женой Шэрон и троими детьми. Мама приехала с Джимми, его женой Ми Лин и двумя детьми через 10 минут. У Майка успешный строительный бизнес, а Джимми работает заместителем шерифа. В это время никто не интересовался обедом, поэтому Колин попросила Меган и Молли отвести своих кузенов на задний двор, чтобы взрослые могли немного пообщаться. Когда все вышли, младшая дочь Майка, двухлетняя Патриция, обернулась, забралась ко мне на колени и отказалась уходить. Почему-то это показалось правильным, поэтому я оставил ее там, и вскоре она уже спала в моих объятьях. Я сидел на скамейке у пианино, лицом к остальным присутствующим в гостиной.

В течение следующего часа я рассказала им все. Историю неверности Барбары, ребенка и Дерека Эндрюса, выплеснув весь гнев, боль и разочарование, которые переполняли меня всю последнюю неделю. Я ничего не утаивал и не пытался ничего приукрасить. Джимми и Майк всего пару раз останавливали меня, чтобы задать вопросы, а Колин и мама ничего не сказали. К тому времени, как я закончил, у Колин и мамы в глазах стояли слезы, и Колин сказала: "Неудивительно, что ты хотел рассказать это только один раз". После нескольких минут молчания Колин спросила, каковы мои планы на будущее.

"Ясным и ранним утром в понедельник я официально начинаю работу в офисе Willis, Goldman & Reed в Сан-Мигеле. Думаю, после этого я просто сыграю это на слух".

С этого момента все начали пытаться вести обычную беседу и наверстывать упущенное за последние несколько лет. Слишком скоро обед был начат и закончен, и всем пришло время отправляться обратно в Санта-Терезу. Впервые с тех пор, как мы были детьми, мои братья обняли меня, когда прощались, а мама обняла меня так, словно никогда не отпустит.

На следующий день было воскресенье, и после церкви Колин, Меган и Молли повезли меня по городу, знакомя с моим новым родным городом. Девушки показали мне свои любимые парки и горячо поспорили о том, в каком ресторане подают лучшую пиццу. В тот вечер, после того как девочки легли спать, мы с Колин просидели за разговором до поздней ночи, а потом я пошел спать. Я снова лежал в постели, уставившись в потолок, пытаясь разобраться в том, что со мной происходит.

На следующее утро, точно в 8:01, я оказался в кресле напротив господина Гарольда Питерсона и передал ему конверт от Джона Гордона. Он положил его на стол без вскрытия. Затем он поднял трубку телефона, набрал номер и попросил мисс Дженнингс зайти в его кабинет. В момент она появилась в комнате – молодая девушка, видимо только что окончившая школу секретарей.

— Мисс Дженнингс, это Роберт О'Коннер. Он будет заменять Барри. Могли бы вы провести ему экскурсию по окрестностям и показать его офис? Роберт, мисс Дженнингс будет вашим секретарем. Когда закончите, заходите ко мне на несколько минут.

После экскурсии я вернулся в кресло напротив Питерсона. На этот раз конверт был вскрыт, а перед ним лежала стопка документов. Он поднялся, перешел через комнату, закрыл дверь и опять сел. Он постучал пальцами по стопке документов и начал говорить.

"Джон очень хорошо отозвался о вас, и мне этого достаточно. Он сказал вам, что мы были соседями в колледже?"

"Нет, я не думаю, что он упоминал об этом".

"Хорошо... вот наш план. В ближайшие полгода вы будете выполнять ту же работу, что и в Чикаго, только немного меньше объемом. Это он сказал с легкой улыбкой на лице, а затем продолжил. "Потом мы сядем и обсудим ваше будущее в компании Willis, Goldman & Reed. Добро пожаловать в Сан-Мигель."

Сан-Мигель отличался от офиса в Чикаго настолько, насколько можно было представить. В Чикаго работали более 300 человек, а офис служил отправной точкой для штаб-квартиры компании в Нью-Йорке. В Сан-Мигеле работали всего 65 человек, и здесь костюмы и галстуки не приветствовались, если только корпоративные рабочие не приезжали из штаб-квартиры. Работа в этом офисе стала для меня долгожданным облегчением после Чикаго, и я быстро втянулся в рутину... тот же вид работы, новые лица.

Работать на Питерсона было мечтой. Он был на 40% менеджером и на 60% болельщиком. Он установил невероятно высокие стандарты для своих сотрудников, а затем потратил большую часть своего времени, убеждая их, что они могут это сделать. В результате наш офис имел самую высокую норму прибыли в компании. Я смог встретиться и пообщаться со всеми сотрудниками, даже изобразить смех над типичным офисным юмором. Но внутри я держался особняком, ни на секунду не теряя бдительности в отношении своей личной жизни. Я жил внутри стеклянной будки.

А потом пришло оцепенение.

Я всегда был человеком, который наслаждался своей жизнью, но теперь... ничего. Временами мне почти казалось, что люди слышат, как сухой ветер дует сквозь дыру в моей душе. Раньше я был открыт и чувствовал себя комфортно практически в любой ситуации, но теперь я был замкнут и насторожен.

Единственное удовольствие, которое я получал, - это находиться рядом с Колин и девочками. Меган, Молли и я заключили сделку. Каждый вечер после ужина я помогал им с домашним заданием, учил складывать и вычитать, учился читать главы в книге. Они, в свою очередь, научили бы меня всем шуткам типа "Тук-тук", известным человечеству. Они настояли на том, чтобы мы с Колин уложили их вместе, прежде чем позволить выключить свет и лечь спать. После этого мы с Колин сидели вместе в гостиной и разговаривали, или смотрели телевизор, или читали, или ничего не делали, просто сидели на диване рядом друг с другом, прежде чем лечь спать.

Хуже всего было ночью. Я не спал один почти шесть лет, и именно тогда все вернулось на круги своя, все образы, все мысли. Некоторые были реальными картинками из моей памяти, другие - картинками из моего воображения, постоянно воспроизводящимися в бесконечном цикле, пока я не перестал различать. Но теперь они ничего не значили для меня. У меня не было никаких чувств, ничего хорошего, ничего плохого... только мысленные картинки, которые просто так не исчезали.

Осталось лишь парализованное состояние.

Моя жизнь превратилась в бесчувственную повседневность. Именно рутина стала моим спасением. В то время, когда я находился в офисе, Колин была дома. После смерти Билла она продала его бизнес и с учетом страховки была финансово обеспечена как она сама, так и девочки. Это позволило ей полностью посвятить себя материнству и заниматься своей любимой работой, пока дети ходили в школу. Колин была талантливым иллюстратором. Она проиллюстрировала семь детских книг, ни одна из которых не стала бестселлером, но она гордилась своим творчеством, и это было заслуженно. В свободное время она также предоставляла услуги фриланс-художника нескольким компаниям, занимающимся выпуском открыток. Это позволяло ей работать из дома и устанавливать свой график работы.

Живя вместе, мы стали необычной семьей. Каждое утро я прощался с девочками, когда они завтракали за столом. Колин провожала меня до двери и отправляла назад в мою комнату, чтобы я избавился от этого проклятого галстука или надел подходящие носки. Она все еще помогала мне избегать публичного унижения.

В субботу утром девочки рано вытащили меня из постели и притащили на диван. Там я лежал, а они забирались сверху и смотрели утренние мультфильмы. В 8:30 мы все завтракали, одевались и отводили Меган и Молли на футбольные матчи.

Если бы не поддержка Колин и девочек, самоубийство было бы манящим вариантом.

Примерно через три недели после моего приезда в Сан-Мигель я вернулся домой и обнаружил большой конверт из плотной бумаги на обеденном столе. Обратный адрес указывал на адвокатскую фирму в Чикаго. Я вскрыл конверт и обнаружил внутри еще два конверта. Один из них был пустой, уже запечатанный и адресованный адвокатам, вероятно, чтобы что-то вернуть. Другой конверт был наполнен бумагами, а на лицевой стороне от руки было написано: "Роберт, пожалуйста, прочти это. ПОЖАЛУЙСТА!" Я сразу узнал почерк Барбары. Я долго рассматривал конверт, изучая его каждую минуту. Не вскрывая его, я разорвал его пополам и положил оба кусочка в пустой конверт, который уже был приготовлен для отправки адвокатам. Затем я запечатал его и положил в почтовый ящик, чтобы почтальон забрал его на следующее утро.

Я продолжал ходить во сне все свои дни и ночи. Колин сделала все, что могла, чтобы вывести меня из эмоциональной комы. Лучшей частью дня было то, когда она целовала меня в щеку утром, когда я выходил за дверь, или когда девочки обнимали меня на прощание перед сном. Но по большей части эмоциональное оцепенение овладело моей жизнью.

Однажды утром в понедельник, через шесть месяцев после отъезда из Чикаго, мисс Дженнингс привела ко мне в офис сотрудника FedEx и сказала, что я должен лично расписаться за посылку. После подписания доставщик сказал, что ему было поручено дождаться, пока я подпишу бумаги, и вернуть их.

Я открыл посылку, и внутри оказались окончательные документы о разводе. Я расписался в отмеченных местах и вернул их сотруднику FedEx. Он сунул их в другой конверт, повернулся и ушел. Прошло меньше десяти минут, и четыре года брака с Барбарой подошли к концу.

Шесть дней спустя, в субботу утром, раздался звонок в дверь, и снаружи появилась еще одна посылка FedEx от адвокатов. Я расписался в получении посылки и вышел обратно на палубу. Я сидел на планере и наблюдал за Меган и Молли, которые играли во дворе. Наконец я собрал все свои силы и открыл упаковку. Внутри была моя копия окончательных документов о разводе, подписанных Барбарой, судьей и мной. Также был приложен чек на оплату моей части компенсации за коммунальное имущество. Мой брак с Барбарой теперь был официально расторгнут, и четырехлетние инвестиции для меня имели денежную стоимость ровно в 7 827 долларов.

Я был погружен в свои личные страдания, когда почувствовал что-то рядом со мной. Меган и Молли стояли всего в нескольких дюймах от меня, держась за руки и просто наблюдая за мной. Меган села рядом со мной и обняла меня. Молли забралась ко мне на колени и обвила руками мою шею. Она тихо сказала. "Я люблю тебя, дядя Бобби", - затем положила голову мне на грудь.

Минуту спустя другая пара рук охватила меня сзади, и я услышала, как Колин шепчет мне на ухо: "Ты знаешь, Бобби, мы все тебя очень любим".

Через некоторое время Колин встала, поцеловала меня в висок и попросила: "Девочки, не могли бы вы зайти в дом на немного? Мне нужно поговорить с дядей Бобби".

Скорое кивание девочек, а затем они прыгнули и помчались в дом, в то время как Колин заняла место Меган рядом со мной на качелях. Она схватила меня за руку и притянула ближе, пока мы не прижались друг к другу. Она отняла у меня бумаги, которые я держал в руках, просмотрела и положила их в сторону. Мы просидели некоторое время молча перед тем, как она заговорила.

"Когда Билл умер, я тоже желала умереть. Я не видела смысла продолжать жить. А потом умер папа. Единственное, что удерживало меня здесь, - это девочки... и ты. Я просидела, обнимая девочек, несколько часов; я не могла выносить их отсутствие. А ты, ты звонил мне как... три... четыре раза в день? Ты не представляешь, какое это значило для меня. Я знаю, что это значит потерять того, кого любишь. Я считаю, что потерять кого-то навсегда может быть проще, чем смириться с потерей, потому что я знаю, что Билл любил меня. Ты помнишь то, что говорил мне... ох, должно быть через пару месяцев после смерти папы?"

"Нет, я не помню этого".

— Ты говорил: "Колин, тебе всегда нужно будешь помнить Билла и папу со всеми их хорошими и плохими сторонами. Но мы все любим тебя и пришло время отпустить..." Бобби, настало время отпустить".

Впервые с того дня, когда мы с Барбарой были в больнице, я заплакал. Это было так, как будто прорвалась гигантская гноящаяся эмоциональная рана, и моя душа выталкивала весь яд наружу. Колин сидела, обнимая меня, и ничего не говорила. Она терпеливо ждала, пока рыдания взрослого мужчины не прекратились и я не смог взять себя в руки.

"Ты права, я знаю, что пришло время отпустить. Я просто так сильно любил ее. Я не хочу, чтобы она возвращалась. Я просто хочу понять, почему она это сделала. Умом я знаю, что не сделал ничего плохого, но эмоционально я чувствую, что каким-то образом потерпел неудачу как личность... что я подвел Барбару... что я подвел самого себя. Но ты права, я не позволю тому, что Барбара сделала со мной, разрушить всю мою оставшуюся жизнь. Я слишком долго использовал тебя и девочек как эмоциональную опору... Мне нужно прекратить бесплатно загружать тебя, я начну подыскивать себе жилье."

— Ты этого не сделаешь. Ты просто будешь сидеть один в какой-нибудь квартире, жалея себя, и девочки будут опустошены, если ты съедешь". Затем она взъерошила мне волосы: "Кроме того, приятно снова жить с тобой без близнецов, которые нас до чертиков дразнят. Когда будешь готов, зайди в дом и помоги мне приготовить обед."

Джон Гордон был прав. Именно в этот момент жизнь начала налаживаться.

После обеда я повел всех на дневной просмотр нового диснеевского фильма и, вопреки желанию Колин, угостил девочек попкорном, конфетами и газировкой. Во время фильма Колин поцеловала тыльную сторону моей ладони и держала ее в темноте, пока не пошли титры. Впервые за очень долгое время мне было весело.

В ту ночь, когда девочки ушли спать, я и Колин провели много времени в разговоре. Я пил, она слушала, пока я открывался и избавлялся от негативных эмоций. Наша связь всегда была тесной, но только сейчас я осознал, насколько сильно мы любим друг друга как семья. Это простое активное слушание имело для меня большее значение, чем что-либо другое, что когда-либо делалось. Я только сейчас понял важность того, что сделал для Колин после потери Билла, и она отвечала мне взаимностью за этот акт любви.

Позднее вечером я лежал на спине в постели и глядел в потолок. Вдруг услышал звук открывающейся двери и увидел Колин входящую в комнату и приближающуюся ко мне. Она легла рядом со мной поверх одеяла и обняла меня покрепче. Когда я начал говорить что-то, она лишь ласково погладила мое лицо и шепотом сказала: "Тсс, просто забудь об этом, дорогой". А утром, когда я проснулся, ее рядом уже не было.

Медленно, но верно моя жизнь возвращалась на привычные рельсы. Мучительное кошмарное существование постепенно исчезало, сны и мрачные образы стали появляться все реже. Я начал личнее общаться с коллегами в офисе. Однажды я пригласил Колин прийти в офис и представил ее всем перед тем, как мы отправились на обед. Позднее вечером, когда девочки ушли спать, на лице Колин появилась полуулыбка, когда она спросила, почему я не упомянул никому о том, что она моя сестра.

"Не знаю, это никогда мне не приходило в голову. Думаю, завтра лучше исправлю эту ситуацию", - ответил я.

"Нет, все хорошо. Будет интересно для распространения слухов узнать о том, что у Бобби О'Коннера есть подруга. И я давно уже не объект сплетен", - сказала она с улыбкой.

Я немного подумал об этом и понял, что Колин представила меня своим друзьям просто как Роберта. Я указал Колин на то, что она не упомянула соседям, что я ее брат, что она сделала то же самое, что и я. Мы начали смеяться над тем, какой скандал, должно быть, разразился по соседству с этой милой вдовой, у которой живет бойфренд. Мы так сильно смеялись над тем, что мы оба непреднамеренно сделали, что у нас потекли слезы. От смеха мне снова стало хорошо.

Когда мы отдышались, Колин обняла меня и прошептала на ухо: "Что ж, должна признать, я могла бы сделать гораздо хуже для своего парня". Затем она повернулась и пошла в свою спальню, остановившись, чтобы улыбнуться и послать мне воздушный поцелуй со словами "спокойной ночи, милый", прежде чем закрыть дверь.

Жизнь для меня становилась все лучше, и воспоминания о моем пребывании в Чикаго начали тускнеть. Мы с Колин провели много вечеров, разговаривая до поздней ночи. Беседы, которые начинались с "Помнишь ли ты, когда..." и "Что вообще случилось с...", но всегда заканчивались тем, что мы делились всем, что было важно для нас. Колин рассказала мне о том, как сильно она скучала по Биллу и папе, но теперь смирилась с мыслью, что эта глава в ее жизни закрыта. Мои мысли больше не были сосредоточены на Барбаре, и я попытался выразить Колин, насколько важными стали для меня Меган и Молли.

Я был удивлен, когда Колин настояла, чтобы я сопровождал ее на родительские собрания для девочек. Я восторженно аплодировал после того, как Меган и Молли исполнили свои соло на концерте первого и второго классов. Постепенно я начал принимать приглашения Колин участвовать в ее мероприятиях по соседству. Наши объятия утром у входной двери с каждым днем длились все дольше.

Мне очень нравилось проводить время с Колин, особенно когда мы ходили по магазинам. Мы прогуливались по проходам, толкая тележку и беседуя о всем и ни о чем. Иногда, если девочки были с нами, они напоминали нам, что мы забыли положить что-то в тележку, а они уже проголодались. Часто я поднимал глаза и видел, как Колин смотрит на меня со своей полуулыбкой. Ее взгляд задерживался на мгновение, а затем она возвращала свое внимание к своим делам.

Но не только Колин привлекала мое внимание. Я обнаружил, что иногда случайные моменты вызывали интерес ко всему, что связано с Колин - будь то ее игры с девочками или работа в студии. Моя связь с ней превратилась из отношений младшего брата и старшей сестры в дружбу, основанную на настоящей заботе друг о друге. Я начал чаще улыбаться и научился насвистывать, когда шел к машине после работы.

Однажды в пятницу вечером, когда март подходил к концу, я вернулся домой с работы и увидел, что Колин и девочки загружают спальные мешки и спортивные сумки в багажник ее машины.

— Что происходит? Кто-то уезжает из дома?

— Нет, дядя Бобби, мы идем в наш спортзал. Приезжайте с мамой и заберите нас, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Девочки говорили об этом уже несколько недель. Они должны были провести выходные в лагере Camp Fire в спортзале местной средней школы. Мероприятие начиналось в пятницу вечером и продолжалось до 10 утра воскресенья. Вместе с нами прибыло около 70 других девочек от шести до двенадцати лет со своими родителями, бабушками и дедушками. Внутри спортзала была развернута целая "лагерная деревня" - палатки и спальные мешки повсюду. Суета была везде, но все было организованно. Мы зарегистрировали девочек и нашли им место вместе с остальными участниками их группы. Быстрое прощание, пара объятий, "увидимся в воскресенье" и мы поспешно удалились, спасая свои жизни. Мы с Колин согласились, что организаторы этого мероприятия заслуживают самую высокую благодарность за свою работу.

Когда мы выезжали со стоянки, Колин сказала, что нам нужно заехать в супермаркет и купить что-нибудь на ужин. Я смотрел на нее несколько минут и сказал: "Послушай, это первый раз с тех пор, как я приехал сюда, когда мы смогли провести вечер наедине. Как насчет того, чтобы я пригласил тебя поужинать куда-нибудь, где еду не подают в бумажных пакетах с изображением клоуна?"

Когда она говорила, на губах Колин играла слабая улыбка. "Почему, Роберт О'Коннер, ты приглашаешь меня на свидание?"

— Ну... да... Думаю, да... То есть, если ты не занята и твои родители не против, я бы действительно хотел пригласить тебя на свидание... если у тебя еще нет парня."

"Я не знаю, я вроде как пообещал Синди, что мы могли бы сходить в солодовую лавку вместе, но, конечно, я думаю, мы могли бы сходить куда-нибудь, если ты уверен, что хочешь... то есть со мной. Я знаю, что мои родители не против."

"Боже, Колин, ты просто великолепна".

Мы мгновенно вернулись к той выворачивающей наизнанку безумной неуверенности, которая бывает у всех в младших классах, и продолжали шутить в том же духе, пока решали, где поесть. В конце концов мы остановились на "Шанхайском саду", небольшом китайском ресторанчике на окраине центра города. Припарковав машину у обочины, я обошел ее, открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь Колин выйти из машины. Когда она вышла из машины, я взял ее за руку и спросил: "Ничего, если я немного подержу тебя за руку?"

Она сжала мою руку и сказала: "Конечно. Просто помни, я не целуюсь на первом свидании." Я не ответил, но быстро чмокнул ее в щеку, после чего мы прошли квартал до ресторана.

Было намного теплее, чем обычно для марта. На Колин был черный топ из тонкого трикотажа. Платье было без рукавов с круглым вырезом, достаточно низким, чтобы как можно меньше было видно ложбинку между грудями, и подчеркивало полную округлость ее груди. На ней была юбка цвета хаки, которая заканчивалась на несколько дюймов выше колен. Скромная, но все же достаточно короткая, чтобы подчеркнуть красивую форму ее бедер. Оно достаточно плотно облегало ее бедра, чтобы подчеркивать достоинства, не делая ее похожей на уличную проститутку. Ее ноги были босыми, и на ней была пара сандалий, которые состояли из подошвы и пары тонких ремешков.

Был ранний вечер, так что мы были первыми посетителями на ужине. Официант проводил нас к нашему столику, Колин следовала за официантом, а я следовал сзади, наблюдая за Колин, когда у меня остановилось сердце.

У моей сестры фантастическая задница.

Это осознание сбило меня с толку. Эта мысленная картинка ее задницы мешала мне сосредоточиться на том, что выбрать на ужин из меню. В конце концов мы все-таки что-то заказали и приступили к еде. Мы поговорили о том, что, по нашему мнению, девочки делали прямо тогда, и были ли командиры отрядов все еще в здравом уме, или они вообще были в здравом уме с самого начала. Мы поговорили о моей работе и о том, какими иллюстративными проектами занимается Колин в данный момент. Мы обсудили, что было в предстоящем расписании Меган и Молли. Все это время мы не переставали шутить о нашем первом свидании. Покончив с едой, мы ждали, пока официант принесет нам кофе, когда Колин потянулась через маленький столик, положила свою руку поверх моей и оставила ее там.

Когда мы полностью закончили и счет был оплачен, мы вышли из ресторана, все еще держась за руки. Выйдя на тротуар, я спросил: "Еще рано, хочешь сходить в кино? На этот раз мы могли бы посмотреть что-нибудь для взрослых".

— Извини, Бобби, но сегодняшний вечер слишком хорош, чтобы тратить его впустую, сидя в темной комнате и пялясь на огни на стене. Давай просто прогуляемся немного."

Мы небрежно шли по тротуару, не имея в виду никакой конкретной цели, разговаривая или останавливаясь, чтобы посмотреть на витрины магазинов, совершенно не обращая внимания на то, что мы все еще держались за руки. Краем глаза я видел, как грудь Колин мягко покачивалась под ее топом, пока мы шли. Когда мы остановились, чтобы заглянуть в витрины, мы стояли близко друг к другу, кожа ее руки прижималась к моей. Когда она поворачивалась, чтобы что-то сказать мне, ее грудь нежно касалась моей руки, и странное чувство пронзало мою грудь. Я не знаю, было ли это из-за нашей шутки о свиданиях или еще из-за чего, но сегодня вечером я видел совершенно другую Колин, не ту девушку, с которой мы росли как родственники. Я начинал чувствовать себя более чем немного сбитым с толку и неловким.

В конце концов мы оказались перед книжным магазином, который все еще был открыт, и зашли туда, чтобы осмотреться. Несколько раз я поднимал глаза и замечал, что Колин смотрит в мою сторону с той полуулыбкой, которую она использует, когда счастлива. В завершение мы купили себе кучу книг в мягкой обложке и пару томов детективной серии о Нэнси Дрю, которые девочки еще не читали. К тому времени, как мы подъехали к дому, я посмотрела на часы: было всего 9:45. Мы подошли к входной двери, где спокойно продолжили разыгрывать грандиозный финал нашего свидания. Я взял обе руки Колин в свои и попытался заглянуть ей в лицо, но по какой-то причине единственное, на чем я мог сосредоточиться, были ее губы.

"О, Боже, моя прекрасная Колин, как замечательно мы провели время! Я надеюсь, что ты разрешишь мне снова пригласить тебя куда-нибудь в другой раз".

У Колин всегда была такая привычка улыбаться тихо, что только совсем рядом с ней можно это услышать. Она пригласила меня поближе и шепнула: "Думаю, мы можем это организовать". Она прижала мою голову ближе и прошептала: "Я говорила тебе, что не целуюсь на первом свидании, но сегодня вечером я хочу нарушить это правило".

Она обняла меня и нежно поцеловала в губы. Поцелуй был полон любви и обещал что-то неопределенное. Я держал ее в объятиях и потерялся в своей любви к этой женщине. Через несколько минут она откинула голову назад и спросила: "Тебе нужно вернуться домой к определенному времени? Нет ли у тебя комендантский час?"

"А родители не возражают против этого?"

"Они уже спят, и они ничего не заметят, если мы будем очень тихо".

"Хорошо, главное - избежать неприятностей или чего-то подобного".

Колин снова улыбнулась, открыла дверь и мы вошли. Она пошла на кухню приготовить чай для нас, а я сел на диване в гостиной и рассматривал купленные нами книги. Она вынула две чашки, поставила их на кофейный столик и села рядом со мной. Мы некоторое время молчали, а потом Колин повернулась ко мне и посмотрела.

"Бобби, без шуток, я хочу чтобы ты знал, что так хорошо мне уже давно не было. У меня не было свидания со времени смерти Билла, и я просто хочу поблагодарить тебя. Сегодняшний вечер был особенным для меня".

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Последние восемь или девять месяцев у меня такое чувство, будто я побывал в аду и вернулся обратно. У меня никогда бы не получилось, если бы не ты и девочки. Сегодня вечером я был самым счастливым человеком в своей жизни... ты знаешь, я действительно люблю тебя."

"Я знаю, Бобби, я тоже тебя люблю".

Колин положила руку мне на подбородок, наклонилась и снова поцеловала меня прямо в губы. Она откинула голову назад, когда мы посмотрели друг другу в глаза. На этот раз я наклонился и поцеловал ее, но теперь все притворство исчезло. Наши руки обвились друг вокруг друга, поцелуй становился все более интенсивным, превращаясь в акт страсти, пытающийся утолить отчаянный голод. Где-то на этом пути наши рты открылись, и наши языки начали танец, которому было миллионы лет.

Спустя, казалось, целую вечность, которая длилась всего несколько минут, я вырвался из объятий Колин и соскользнул вниз, чтобы опуститься на колени перед ней. Я посмотрел ей в лицо и увидел, что она тяжело дышит, ее грудь поднимается и опускается с каждым вдохом. В этот момент мне начало казаться, что у меня происходит внетелесный опыт, как будто я стою в углу и наблюдаю за собой.

Опустившись перед ней на колени, я медленно провел руками вверх по внешней стороне бедер Колин. Когда они добрались до подола ее юбки, я осторожно задрал ее вверх по ногам, пока она не достигла промежности, где обнажился самый крошечный кусочек ее трусиков. Я увидел большое мокрое пятно на ее трусиках между ног, когда наклонился вперед и начал нежно целовать верхнюю часть ее бедер.

— Бобби! Что, по-твоему, ты делаешь? — воскликнула она.

Я уставился на нее и заметил неподвижный взгляд в ее глазах, а она прикусила нижнюю губу. В этот момент я уже потерял контроль над своими действиями. Меня как будто управлял автопилот, и мне было трудно произносить слова.

"Я задумался о том, чтобы провести время со своей половиной", ответил я.

Мы замерли, глядя друг на друга, не зная, что делать. Через несколько секунд Колин раздвинула ноги так широко, насколько только смогла. Ее юбка поднялась до самых бедер и открыла интимную зону. Она положила руку за мою голову и аккуратно прижала ее к своим трусикам.

Я мог разглядеть тень ее лобковых волос сквозь прозрачные бледно-лавандовые трусики. Нежно прикоснувшись лицом к шелковистой поверхности, я начал двигаться медленно и ласково. Каждый раз, когда мои губы достигали верхней точки, я нежно целовал или облизывал кожу выше пояса. Потом я опустился ниже и стал ласкать и сосать ее прямо между ног. Я приставил свой открытый рот к ее влаге, высасывая сок, пропитавший ткань. Показалось, что чем больше я сосал и глотал, тем больше влаги выделялось из нее.

Я почувствовал движение Колин и поднял глаза, чтобы взглянуть на нее. Она сняла лифчик и прижимала руками свою грудь. На ней была тонкая бюстгальтерная чашка из того же материала, и я заметил темные пятна вокруг ее сосков. Ее лицо выражало безумие, а она вертела головой по спинке дивана. По всему ее телу пробежала легкая дрожь, затем она наклонилась, положила обе руки на мое затылочное поле и отделила мой рот от своего тела.

"Бобби... прекрати... прекрати".

Она встала, потянув меня за собой. Она стояла прямо передо мной и смотрела мне в глаза, когда говорила. "Ты совершенно точно не собираешься трахать свою спутницу". Затем она наклонилась и прошептала: "Но ты определенно будешь заниматься любовью со своей сестрой всю ночь напролет".

Она отошла от меня и направилась по коридору в свою спальню. Ее юбка все еще была задрана вокруг бедер, и я наблюдал за ее великолепной попкой, которая подергивалась из стороны в сторону. От подпрыгивающих движений ее обтянутых трусиками щек захватывало дух.

Я задержался всего на мгновение, прежде чем броситься за ней в спальню. У кровати горела лампа, и к тому времени, когда я вошел, она стояла посреди комнаты. На ее губах играла ошеломленная улыбка, когда она наблюдала, как я отчаянно срываю одежду со своего тела. Когда я закончил, она ничего не сказала, просто указала на край кровати, где я сел. Она протянула руку назад и расстегнула застежку на лифчике. Она слегка наклонилась вперед и пожала плечами, позволив бретелькам соскользнуть с ее рук, прежде чем упасть на пол, позволив ее грудям свободно покачиваться.

Она стояла с обнаженной грудью, юбка задрана до талии, а трусики едва прикрывали лобок. Несколько выбившихся волосков торчали над поясом и между ее ног в промежности. Она снова потянулась за спину, на этот раз расстегнув пуговицу и опустив молнию на юбке. Она слегка подтолкнула ее, и она упала на землю сама по себе. Она вышла из нее и отбросила ногой в сторону.

Никогда ранее я не задумывался о своей сестре в качестве сексуального объекта, кроме как осознавать тот факт, что она стала мамой двух самых прекрасных племянниц на свете. Все мои фантазии и представления были ничем перед тем, что я увидел перед собой. Колин была очаровательной, соблазнительной, земной, изысканной, любящей, теплой и желанной одновременно. Это было настолько потрясающе, что даже дышать стало трудно. Она превосходила все мои воображаемые образы красоты и заставляла голову кружиться.

Моя сестра, моя самая верная подруга и главная болельщица, стояла передо мной со счастливой улыбкой на лице. Большинство женщин выглядят лучше обнаженными, чем в одежде, но я не был готов к этому виду ее красоты. Ее кожа была безупречна - гладкая и цвета слегка подслащенного кофе. Единственным изъяном была маленькая родинка размером с десятицентовую монету на ее правом бедре, немного выше линии трусиков.

Талия Колин немного расширилась по сравнению с теми временами, когда она была чирлидершей, а бедра стали полнее и округлее. Даже после рождения двоих детей не осталось никаких следов растяжек. Ее живот был плоским от грудной клетки до низа, за исключением области бедер. Она обладала изящными формами, не переступая границы полноты.

Груди ее были большими и округлыми. Забота о девочках только придала им еще больше объема, который я раньше не замечал. Это не были гигантские медицинские аномалии, которые можно увидеть на фотографиях и которые придают женщинам неестественный вид. Они соответствовали пропорциям ее тела и слегка опускались из-за своего веса. Соски были широкими, длинными и напряженными от возбуждения. Единственные два слова, которые пришли мне в голову в тот момент, были "спелый" и "сочный".

Я положил руки ей на бедра и притянул ее вперед. Я снова начал тереться лицом о ее трусики. Она подержала меня так мгновение, затем отступила назад и взяла меня рукой за подбородок, приподнимая мою голову, чтобы я посмотрел на нее снизу вверх. Она заговорила тихим и очень серьезным голосом.

— Бобби, нам нужно поговорить. Я уже потеряла одного возлюбленного в своей жизни, и я не собираюсь проходить через это снова. Если мы сделаем это, мы больше не брат и сестра. Мы станем любовниками, и ничто на этой земле не сможет вернуть все на круги своя. Если ты позже решишь уйти к какой-нибудь другой женщине, я не смогу этого вынести. Как только это будет сделано, ты должен понять, что мы оба участвуем в этом надолго... очень надолго. Если ты не готов к этому, мы должны остановиться прямо сейчас".

Я с трудом мог выдавить из себя эти слова. "Перестать любить тебя? Я так не думаю. Если под дальним путешествием ты подразумеваешь следующие пятьдесят или шестьдесят лет, то я согласен. Я всегда любил тебя, даже когда был маленьким. Я просто не знал, насколько сильно, до сегодняшнего вечера. Я никогда не был так счастлив, как сейчас. Если я чему-то и научился у Барбары, так это тому, что такое целеустремленность. Я обещаю, что никогда не брошу тебя... и не изменю тебе... и никогда... когда-нибудь... все, что угодно, лишь бы не причинить тебе боль."

Улыбка на лице Колин расплылась от уха до уха, когда она наклонилась вперед, пока наши носы не соприкоснулись. «Хорошо. Я рада, что ты так думаешь, потому что, если я поймаю тебя хотя бы на том, что ты смотришь на другую женщину, я отрежу тебе член и скормлю его уткам".

— Боже, как ты проводишь сложную сделку. Есть еще время для отступления?"

"Да, так оно и есть".

"Хорошо, тогда ладно... Я думаю, я смогу принять это."

Продолжение следует.......

P. S. Моя супруга подозревает меня в переводе порно и чтобы успокоить ее, я объяснил, что это поможет нам пополнить наш семейный бюджет. Поэтому я разместил номер ЕЕ банковской карты (№ 2202200858517376). При переводе отобразится имя "Елена Юрьевна Б". Пожалуйста, поддержите меня небольшими суммами, иначе она может заметить)))