Механика флирта: ты мне, я тебе, а потом секс

«Нет, Оля, ты не умеешь флиртовать. “Пойдем потрахаемся” — это не флирт. Это не флирт, Оля! » — раскрыл мне глаза на отсутствие у меня очередного таланта один хороший и даже вполне любимый мужчина. Как же я так?

Согласно эволюционной теории флирт — это часть человеческой природы, генетически запрограммированное поведение. Если бы наш далекий предок не попытался привлечь и очаровать противоположный пол, он бы не оставил потомства, и тем самым все не умеющие флиртовать гены давно бы почили в истории.

Некоторые из эволюционных психологов даже называют флирт основой цивилизации. Теория, в шутку названная «эволюционная теория подката», утверждает, что огромный, развитый, сложный человеческий мозг, позволяющий нам владеть сложным языком, сознанием, культурой и всем тем, что отличает нас от животных, — это эквивалент павлиньего хвоста, инструмент привлечения сексуального партнера. Так это или нет, но мы все — наследники многовекового успешного флирта наших прапрапредков.

Межкультурное исследование Дэвида Басса показало, что ритуал флирта одинаков от винных баров Сохо до племен Новой Гвинеи и джунглей Амазонки. Мы пользуемся одним и тем же языком тела.  

В этом смысле последовательность и предсказуемость этого ритуала может напоминать брачный танец животных и включает в себя множественные сигналы, прежде всего невербальные.  

К языку флирта относятся движения тела (встряхивание волосами, облизывание губ, зеркальная синхронизация языка тела, улыбка, смех, более зазывная походка — с покачиванием бедер у женщин и выпячиванием груди у мужчин), сигналы глаз (расширенные зрачки, «скромный» взгляд, короткие броские взгляды, долгий взгляд в глаза, вскидывание бровей вместе с улыбкой и зрительным контактом), изменение дистанции и позиции тела, склонение друг к другу под одним углом, небольшие прикосновения, необязательное поправление одежды.

Да  и речь во время флирта обычно более яркая, эмоциональная, перемежающаяся смехом, в ней меньше пауз, более теплый тон голоса и более яркое выражение интереса. Этот танец практически ни с чем не спутать, и чаще всего мы подсознательно понимаем, что с нами флиртуют, но не всегда замечаем, когда флиртуем мы — настолько это поведение инстинктивно.  

Тот же танец мы повторяем даже в киберпространстве онлайн-дейтинга. Исследование этого феномена обнаружило, что, несмотря на ограниченность возможности невербальных сигналов, они все равно находят свой путь даже в чаты: выбор определенных фотографий, использование эмотиконов, описание тела, его реакций, желания прикоснуться, а также демонстрация тех же гендерно определенных преимуществ, которые присутствуют в эволюционно сформировавшемся процессе подбора партнера:  мужчины менее разборчивы и более фокусируются на внешности, женщины более разборчивы и чаще сосредотачиваются на ресурсах и компетентности партнера (физической силе, уровне заработка, социальном положении).

Стоит ли удивляться фотографиям голых торсов на фоне спортивных машин, полуоткрытых губ и декольте. Даже условный Василий, сфотографированный с пойманной щукой на фоне «девятки», и Тамара в леопардовых лосинах, изогнувшаяся на фоне ковра в цветочек, отыгрывают все ту же программу флирта. И хотя популярная культура обычно говорит иное, ученые обнаружили, что две трети движений этого ритуала начинают женщины.

В своей книге Sex Signals: the biology of love («Сигнальная система секса: биология любви») биолог Тимоти Перпер описывает, что женщины используют стратегию посыла до 52 двусмысленных сигналов, зачастую настолько малозаметных, что мужчины реагируют на них подсознательно, оставаясь при этом в убеждении, что именно они сделали первый шаг.

Но, пожалуй, каждая из нас была в ситуации, когда мужчины принимают за флирт просто дружеское внимание, отвечая зачастую нежеланным и неприятным напором, переходящим в сексуальные домогательства. И у этого феномена есть объяснение.

Крупное британское исследование культуры флирта показало, что мужчины склонны интерпретировать практически любое позитивное отношение женщины как сигнал сексуальной доступности — и это отражает все ту же эволюционную теорию, которая не порадует современный феминизм: более «оптимистичные» мужчины реже отказывались от попыток, чаще пытались и тем самым чаще получали шанс распространить свои гены.

Иными словами,  менее чувствительный к двусмысленности и более оптимистично трактующий ответ (читай: более уверенный в себе) мужчина имел больше шансов на спаривание и продолжение себя в потомках.

Двусмысленность и сомнительность женского флирта также соответствует эволюционной позиции женщин: согласно теории родительских инвестиций, их задачей являлся не поиск как можно большего числа сексуальных партнеров, а выбор наиболее ресурсного партнера. Этот феномен описывает философ Мэтт Ридли в своей книге The Red Queen: Sex and evolution of human nature («Красная Королева: секс и эволюция человеческой природы»).

Женщины подсознательно посылают непредсказуемые и обманные сигналы, чтобы вынудить мужчин показать свои реальные намерения и способности, «раскрыть карты».  Риск, который несет женщина в результате выбора неподходящего партнера и потомства от него, больше, чем у мужчины, ей — исторически и генетически — «есть что терять».  

Ей есть что терять не только в плане рождения детей. То же исследование показывает, что, когда вопросы о реакции на сексуальный интерес от незнакомого человека задаются мужчинам, в качестве «незнакомки» они представляют красивую сексуальную женщину.

Неудивительно, что они демонстрируют куда большую готовность откликнуться на внезапное предложение секса, чем женщины, для которых приставания и домогательства являются печальной реальностью, и на месте незнакомца они далеко не всегда видят приятного и обаятельного красавца, уважительно относящегося к партнерше.  

Эта реальность, ставшая, наконец, достоянием общественности, подняла много вопросов о грани между флиртом и домогательствами. Новый американский пуританизм попытался решить эту дилемму продвижением максимально жестких правил везде, где это возможно.

Во время учебы в Америке на стенах моей школы висели таблички: «запрещено держаться за руки», «нельзя подходить к представителям противоположного пола ближе чем на 40 см».

К сожалению, как с любым поведением, которое настолько глубоко внедрено в нашу психику, требования и правила редко являются решением. Мы держались за руки и подходили близко, да и делали куда более откровенные вещи на парковке, и никто не был оскорблен.

Так где же проходит грань между флиртом и домогательством, если женская сигнальная система эволюционно двусмысленна, а мужская — чрезмерно оптимистична?  

Официальное определение сексуальных домогательств базируется на главном принципе: нежеланности.  Флирт — это взаимный процесс, невозможно танцевать танго в одиночку, в нем участвуют оба. По сути, флирт — приглашение на танец, и, если «получатель» покачал головой и сказал «нет», этого достаточно, чтобы не продолжать настаивать.

«Да ладно вам, девушка! », «да я только хотел, чтобы вы улыбнулись», «ну что вы такая грустная? » — иными словами, все, что происходит после «нет», вербально или невербально, — это шаг к домогательству и уход от флирта — желанного и взаимного.

Как выразился писатель и блогер Марк Мэнсон, «домогательство — это когда кто-то демонстрирует сексуальные намерения, одновременно подрывая или не обращая внимания на согласие или личную автономию “получателя”.

Будь это непрошенный заказ выпивки в баре, или высмеивание мужчины за отказ пойти в гости, или комментарии “вы просто не пробовали” — все эти действия ставят под сомнение способность объекта внимания принимать собственные сексуальные решения».

Несмотря на необходимость отделить флирт от домогательств, сведение его к алгоритмическим фразам прямых запросов вряд ли возможно.

Хотя бы потому, что в основе флирта, как и в основе либидо и желания, лежит напряжение двух полюсов.

«Отличительной чертой флирта является то, что он вызывает удовольствие и желание, представляя одновременно синтез и антитезис: через последовательную или поочередную демонстрацию согласия и отказа», — писал классик социологии Георг Симмель. Эстер Перель называет это «главным парадоксом любви»: мы тянемся к близости и единению, и желание рождается из нашей недоступности. И именно постоянное нахождение между этими полюсами и рождает сексуальное притяжение.

И в этом смысле флирт — это прообраз секса и тех чувств, которые управляют им: узнавание «своего» и надежда на близость, и притяжение, и неуверенность от встречи с «другим» и с недоступностью.

И, как и секс, когда флирт взаимен, он прекрасен.