Отказали тормоза. Часть 1

Нелли открыла сразу после звонка. "У дверей ждала, что ли?" - подивился Тик.

- Заходи скорее, холодно. Ой, цветыы... спасибо... где ты в феврале ирисы достал, волшебник?

- Места надо знать, солнышко. Есть такое место, называется "оранжерея". Вот там волшебники живут.

- Так там же не продают? Неужто спер?! С кем я связалась, боже мой!

- Ну дык, Нельк... откуда у февральского школьника деньги на ирисы? На ириски, и то не хватает... Да купил я, купил! Ааа! Отпусти ухо! Оно мне дорого как память! Мне знакомая продала, она там работает, своим можно по чуть-чуть! Нелька, оторвешь, пустии! Мне родители денег дали, на книжку! Скажу - кончилась, с интернета скачаю! И верну я им все, ну пусти, собакаа!!

- Ыррр! - рыжая бестия в последний раз дернула искусанное ухо, с неохотой отпустила, урча, и на всякий случай щелкнула зубами перед носом непритворно дрожащего Костика. - Смотррри у меня! Пррроверю! И ведь пррроверит, не постесняется. Прямо сейчас вот родителям позвонит, и скромно так скажет, мол, книжку Косте я из своих одолжу, а деньги он вам вернет. Кроме тех, на которые мне коробку конфет купил. Подлиза он у вас, мол.

Да не в том смысле подлиза, что вы!

- Алло? Здравствуйте, Валентинсанна, это Нелли Баранова, учительница Кости...

Тяжко быть любовником собственной училки.

***

Хотя, помилуйте, какие любовники? Вон сидят за столом рядышком: то ли научный диспут, то ли репетиция в клоунском училище.

- Что это за бред, Тик? Где ты эту чушь вычитал?

- Ничего не бред! Это Тонгерен и Боргхаммер писали. Что крест действительно могли найти во времена Константина, но Елена тут может быть и ни при чем, и вообще все сложно. И главное, никаких гвоздей, гы. Ну действительно же, нет упоминаний до конца четырнадцатого... всмысле, четвертого века?

- Это ты Евсевию поверил, который крест не упоминает. А Сократа и епископа Кирилла куда приткнешь?

- Ну... не могу же я всех прочитать...

- Аа, вот тогда и не моги утверждать, если всех не читал! - Нелли звонко щелкает Костика по лбу, тот бурчит и отворачивается. - Не обижайся, Тик, но тут так: или знаешь серьезно и говоришь, или молчишь в тряпочку. Иначе однажды подловят, потом не отмоешься. Ладно, давай мне официальную версию событий. Как на экзамене.

- Официальную ей, блин. Ладно, просила - получай. Значит, так: вы таки будете смеяться, но иммиггация в Палестину началась аж в 326 году, повегьте мне стагому человеку, как вчега сам помню. Пегвой гепатгианткой была известная контгабандистка и чегная копательница Елена Святая, шоб ей жить до ста двадцати и гогеть в аду до втогого пгишествия. Эта деловая дамочка с Молдаванки, не успев пгойти погганконтголь, тут же по наводке от своих местных когешей наехала на хгам Венегы... Таки что вы гжете над чем я говогю, я вас между пгочим интегесуюсь?

- Ты, Жванецкий недоделанный! . . Разве можно так издеваться над старой женщиной? - Нелька вытирает глаза, всхлипывая.

- Это ты про себя?

- Про Елену, дурак! - только что задавленные всплески прорываются обратно. - Ты хоть знаешь, сколько ей лет было в двадцать шестом?

- Ннну... не. Щас... с какого она там, двести восьмидесятого?

- С двести пятидесятого, знаток! Семьдесят шесть было бабушке, прикинь?

- Уййооо. А разве тогда столько жили?

- У них ученичков типа тебя не было, чего бы им было не жить. Я вот с тобой точно до пенсии не дотяну, помру от смеха в расцвете лет.

- Не помрешь, я тебе искусственное дыхание сделаю. Могу даже профилактически.

- Эй, ты без намеков тут, у нас урок вообще-то! Еще целых полтора часа. Все, завязали ржать, давай учиться. - Нелли поправляет растрепавшуюся челку и принимает серьезный вид. Пять секунд смотрит на такого же серьезного, надувшего щеки Костика - и оба валятся на стол в новом приступе хохота.

... Если вы думаете, что вот сейчас мы отсмеемся, закончим наконец с Еленой, Константином и прочей ранневизантийщиной, и одним прыжком перемахнем от стола на диван - то вы изрядно ошибаетесь. Такое тоже бывает, конечно, но тогда уж прямо посреди урока - ибо никаково терпежу не осталося, значить. Потом, напрыгавшиеся и умиротворенные, после третьего-четвертого раунда, душа и кофечая, лежим и договариваем, дорассказываем, дообсуждаем - хоть бы уже и под утро. Я репетиторша добросовестная. Тик, правда, потом на уроках засыпает, но это уже не мои проблемы. Он не жалуется, во всяком случае.

А вообще-то оно все строго. Раз в три-четыре занятия, то есть в десять примерно дней, чаще я стараюсь его у себя не оставлять. И без того слухи потихонечку ползут. Официальная наша легенда - что Костик, ввиду неумолимо надвигающихся экзаменов, ходит к репетитору заниматься дополнительно историей (и это чистая правда, хоть под дверью подслушивайте) , а после занятий иногда заруливает ночевать к таинственной и очень стеснительной "подружке". Родители в подружку еще верят, но девчонки в школе уже почуяли неладное. "Признавайтесь, девки, у кого Хоев ночует?" - "Черт его знает. Не дома же?" - "Неужто у Баранки?" - "Ага, на подоконнике снаружи. " - "На самом деле он - Бэтмен!".

Общий хохот. Меня они пока всерьез не заподозрили, благо на людях Тик по-прежнему изображает передо мной заискивающий испуг с нотками наглости. Артист он слабенький, но одноклассникам хватает. Я ему стараюсь подыгрывать, хотя находить слова для издевок становится все труднее. Впрочем, недолго мне мучиться: пару дней тому Танька, соседка моя, вывалилась утром из своей двери ровно в тот момент, когда я по-тихому выпускала любовничка. Караулила, змея носатая. То есть ее круг уже в курсе, хоевская рожа на районе всем известна. Встретят меня скоро взгляды в классе, ой встретят... Я даже знаю, кто как смотреть будет:

Пацаны, как один: "Бля, почему не я? . . "

Агапенко: "Наплачешься ты с этим кобелем. То ли дело мой. "

Байкова: "Нелли Наумовна, если он вас хоть пальцем... "

Киреева: "Ну, глаза, ну, волосы... Поматросит и бросит, как меня. "

Хайреддинова: "С учительницей?! И она смеет после этого сюда приходить?!"

Лапиньш: "Молодца! Все на борьбу с недоебитом!"

Не осудят, в общем, скорее посочувствуют. Эти детки уже кое-что про жизнь успели понять.

В учительской будут носы кривить, конечно... но что они мне сделают, старые карги? Из школы меня не выгонят: Валерьевна чуть не на коленях просила тогда, чтобы я к ним пошла, а не в третью. Там, между прочим, до сих пор одна историчка на все классы, по кличке Бедная Саша. Или иногда Бледная Саша. Я ей и правда не завидую: мы с коллегой Тамарой делим на двоих то же количество, и все равно приходится засиживаться до вечера иногда; а Сашка вообще, кроме школы и кровати, ничего в жизни не видит. На две ставки пахать - удовольствие для извращенцев, если хотите знать мое мнение.

... Бойкот мне объявят, говорите? Не смешите мои тапочки. Кого они тогда клевать будут - Юльчина с Марго, что ли? Чтобы, как Евсеевна в тот раз, уехать на "скорой" с гипертоническим кризом? Это я девочка тихая и беззубая...

Короче, в школе ничего страшного не случится. Пообсуждают месяц, да и забудут.

А вот как я буду с сестренкой объясняться, кто бы мне объяснил?

***

Середина марта - суровое время для юных влюбленных. Проникнуть вечером в школу удается далеко не всегда, успех зависит от того, кто на вахте и в каком настроении. Катюху-то пропускают, стоит ей сверкнуть улыбкой... а вот Костика не раз заворачивали: мол, нет сегодня никакого факультатива, вали домой, пока в журнал дежурства тебя не записали. Скрипнешь зубами, матюкнешься про себя - и валишь. Опять в подъезде обжиматься, да когда же это кончится...

- Кость, я замерзла. Давай, может, по домам сегодня, а?

Костик в мрачном унынии поглядел на подружку. Действительно замерзла - вон, губы дрожат и щеки бледные. Не, так не пойдет. Что-то же надо же делать, блин.

- Погоди, Катюх. Есть у меня идея, не уверен, правда, что прокатит...

Костик колебался. С одной стороны, Тохин поймет, кореш же, в конце концов. С другой стороны, как-то между ними это было не принято, вообще они о девках старались не говорить. Еще раз взглянул на Катьку, наткнулся на ее измученный взгляд - и полез за мобилой.

- Алло. Тохин, здорово. Как дела? Нормально? Да, у меня тоже ништяк. Слышь, Тохин, тут такое дело... если нет, так ты сразу скажи, без всяких. В общем, нам с подругой вообще пойти некуда, короче. Ты сегодня никуда не собирался случайно? Ну да, шляемся по улицам, в школу не пускают, задубели нафиг. Да часа два, максимум. Можно меньше. Куда? К родителям? Что, серьезно собирался? Тохин, если тебе в напряг - то не надо, реально. А... Ну... Ну спасибо, слушай. Правда, спасибо. С меня пузырь, Тохин. Ни фига не "забей", ты че, вообще. Сказал - пузырь, значит, пузырь. Ладно. Над дверью? Ага. Ну мы недолго, Тохин, правда. Ага, звони, мы сразу свалим. Ну вообще выручил, слушай, не забуду. Давай, увидимся.

Теперь Катькиными глазами можно было бы плавить снег в масштабах города - или, как лазером, сосульки сбивать. Как мало надо для счастья человеку, замерзающему на вечерней мартовской улице...

- В общем, чего. - Костик слегка смущенно прочистил горло. - Ты ж была как-то у Тохина, да? Ну, вот. Вообще это как бы не очень, но он понял, кажется. Сказал, сходит на вечер к родителям, типа давно у них не был. Часа два или три получится. Не дворец, конечно, зато тепло, чай можно поставить, и вообще. Пойдем?

- Пойдем, конечно! Костик, извини, что я тебя так заставила...

- Ладно тебе, Катюх. Мне самому надоело как не знаю что. Идем, он на Лазо живет, минут двадцать отсюда. Как раз успеет уйти.