Золото за пластмассу. 1/2

Gold for Plastic от justthejanitor

************************************

Сидя на крыльце в теплый весенний день, вдыхая запах сирени и лаванды и наслаждаясь вкусом во рту холодного лимонада, мне было трудно представить, что кто-то захочет жить иначе чем сейчас. Но, конечно, люди хотят, и делают это постоянно. И, как минимум некоторые из них сознательно обменивают обещание этой жизни на что-то другое, более бедное, что-то золотое на что-то пластмассовое.

В наших с Меган ухаживаниях не было ничего особенно необычного. Мы встретились сразу после колледжа, пару лет встречались, влюбились и поженились. Не было никакой настоящей драмы, и почти все, кто нас знал, говорили, что были уверены в том, что мы поженимся, с того момента, как мы впервые встретились. Может, мы и не были современными Ромео и Джульеттой, но большинство людей считали, что мы – отличная пара, и время, проведенное друг с другом, было легким и веселым, и мы никогда не уставали друг от друга. По крайней мере, так казалось мне.

Думаю, наша жизнь в качестве супружеской пары тоже не была особенно примечательной, но я был счастлив. Она работала в издательстве, а я получил неплохую работу программиста в компании по разработке программного обеспечения. Мы снимали половину двухквартирного дома и копили на отдельный дом. У нас было две машины, большой телевизор и аквариум с рыбкой. Нам нравились обычные вещи: походы в кино, на ужин, танцы, и мы получали более чем справедливую долю секса.

Мы строили планы на великую американскую мечту и, как только у нас будет достаточно денег, собирались завести детей. Мы говорили о нашем будущем так, словно могли заказать его по каталогу. Хотели как минимум двоих детей, мальчика и девочку, и дом с крыльцом, камином и большим задним двором с множеством тенистых деревьев. Жизнь была хороша, и казалось, что дальше все будет только лучше.

Траектория нашего движения к американской мечте, огороженной забором, была прямо по курсу, пока Меган не встретила Терезу Томас. Тереза работала в отделе копирайта в компании Меган. Она была одинока и беззаботна и, как считала Меган, вела невероятно интересную жизнь. После того как они впервые встретились, я помню, как вечер за вечером Мег приходила домой и рассказывала мне все о Терезе: что та сказала, что надела, с кем поспорила или что сделала на какой-то вечеринке.

Прошло совсем немного времени, и Тереза стала обязательной темой разговора за ужином, после кино, в джакузи, когда угодно. Честно говоря, сначала меня это не беспокоило, но через некоторое время я заметил, что Меган не просто восхищается жизнью Терезы, а завидует ей. Она с завистью говорила о поездках, в которые та ездила со своим парнем, о беззаботном существовании, которое она вела, посещая вечеринки и концерты, ходя в элитные рестораны. Неявно выраженный посыл заключался в том, что она хочет иметь больше того, что есть у Терезы, и постепенно этот посыл начал меня раздражать.

Через пару месяцев после их знакомства Меган стала приглашать Терезу перекусить и потусоваться, и я из первых рук получал дозу явного примера для подражания моей жены. Я первым признаю, что она – приятной внешности. У нее – гладкая, оливковая кожа, длинные черные волосы, фигуристое хороших пропорциой тело и темные, проницательные глаза. Но, как бы привлекательна она ни была физически, характер ее меня раздражал. Она держалась высокомерно и, казалось, ожидала, что люди вокруг нее должны ей прислуживать. Нередко она отпускала колкие замечания в адрес тех, кто не вхож в ее круг, и, вообще говоря, подавляющее большинство тех, с кем она встречалась, составляли стоящие ниже нее, и уверен, что в их число входил и я.

Поначалу было непонятно, откуда взялось это высокомерие. Училась она в муниципальном колледже и, конечно, не казалась каким-то интеллектуальным гигантом, работа ее не была чем-то выдающимся, и у нее определенно не было много собственных денег. Конечно, она была хороша собой, но не была супермоделью, и есть много таких же красивых девушек без такого отношения. Честно говоря, все, что я мог заключить, это то, что ее чувство превосходства напрямую связано с ее восприятием того, что она ассоциируется с лучшим классом людей. У нее есть привычка много говорить о мнениях, привычках и имуществе группы людей, с которыми она общается, и все они прямо или косвенно связаны с каким-то местным магнатом по имени Габриэль Путнам.

Тереза познакомилась с Габриэлем через его друга по имени Стюарт, с которым она встретилась и начала встречаться год или около того назад. Теперь они оба проводили много свободного времени в доме Габриэля, оказавшимся огромным особняком на окраине города.

Насколько я мог понять, у Габриэля нет никаких собственных достижений, очевидно, все его деньги достались ему благодаря рождению в семье, контролирующей неприлично прибыльную химическую компанию. И вот, не имея никакой реальной ответственности, он сумел в совершенстве овладеть искусством вести праздную жизнь и, очевидно, делал все возможное, чтобы поделиться своим образом жизни с каждым, кого считал достойным стать его другом.

Неудивительно, что его особняк был центром внимания для всех «красивых людей» в городе, и те собирались там на вечеринки пять или шесть вечеров в неделю. Вскоре я понял, что если ты не привык к дому Габриэля, то на самом деле не стоишь того, чтобы тратить на тебя время, по крайней мере, в маленьком мире Терезы.

Судя по растущему обожанию Меган всего, что связано с Терезой, мне было совершенно ясно, что она жаждет провести ночь у Габриэля самым худшим образом. Поэтому не было ничего удивительного в том, что однажды в четверг она пришла домой в невероятно маниакальном настроении, после того как Тереза пригласила ее пойти к Габриэлю попозже вечером, чтобы познакомить со всеми. Понятно, я решил, что тоже пойду, но когда спросил, что мне надеть и во сколько мы идем, Тереза дала понять, что это – девичник, и что я буду не к месту. В этот момент в моей голове зазвучали тревожные звоночки, но они были достаточно слабыми, чтобы я окончательно не запаниковал.

Тревога стала значительно громче, когда я увидел, что Меган вышла из нашей спальни в довольно вызывающем черном платье, демонстрирующем ее ноги и декольте, и что она сделала макияж и прическу.

Когда она так наряжалась, от нее захватывало дух, и в тот вечер, в платье, которое демонстрировало все ее красивые изгибы, она выглядела в как воплощение мечты с песочными волосами, карими глазами и бледной кожей; нечто среднее между персиковой деревенской девушкой и моделью в бикини, одетой по высшему разряду.

На самом деле, она была настолько великолепна, что меня тошнило при мысли о том, как другие мужчины будут строить планы, чтобы попытать счастья, едва увидев ее, и у меня возникло непреодолимое желание попросить ее отменить встречу или настоять на том, чтобы я тоже пошел. Но прежде чем я придумал дипломатичный способ затронуть эту тему и выразить свое беспокойство, она вышла за дверь вместе с Терезой и отправилась в путь.

После ее ухода я не сразу понял, что ожидание дома, пока она веселится, сведет меня с ума, поэтому я решил, что мне лучше как-то занять себя, и подумал, что могу сходить на футбол со своими приятелями.

Моими лучшими друзьями были Грег Мартин и Билл Уайт, пара парней из нашего района, на компанию которых я всегда мог рассчитывать. Грега я знал еще с колледжа, а Тома – с тех пор, как мы переехали в их район, и вместе с их женами, Салли и Джули, мы проводили много времени, общаясь. Мужчины часто играли в гольф или вместе смотрели футбол, а девушки нередко ходили по магазинам или даже в спа-салон. Парами мы ходили в кино, боулинг, мини-гольф и даже пару раз всей компанией ездили в отпуск.

Вечерний просмотр футбола с ними не был чем-то необычным, но поход к ним домой без Меган был определенно необычен, поэтому и Салли, и Джули задались вопросом, в чем дело? Думаю, я был отвечал довольно туманно, поэтому, как собаки, крутящиеся вокруг загнанной в угол белки, они продолжали давить, пока не выпытали всю историю. Никто не сказал ничего особенного, но я заметил, что некоторые подняли брови, а мужчины нервно подтрунивали надо мной, говоря о том, что моя жена хочет обновить квартиру. Я смеялся над шутками, но на самом деле не думал, что это так уж смешно, и уверен, что все начали ощущать мой дискомфорт.

Меган вернулась домой около 11:30 вечера и не переставала говорить о людях, с которыми познакомилась, и о том, как хорошо она провела время. Она выглядела слегка пьяной, что меня не удивило, потому что она никогда не отказывалась выпить изрядное количество в социальных ситуациях.

Прошло совсем немного времени, прежде чем ее энтузиазм по поводу проведенного вечера начал меня раздражать. Конечно, я понимал, что для нее это было весело и интересно, но слушать в течение нескольких часов ее восторженные рассказы о людях, которых она встретила на вечеринке, на которой я не был желанным гостем, заставляло меня скрежетать зубами и искать возможность сменить тему.

В ее отзыве о вечеринке, несколько имен повторялись снова и снова. Сверхбогатый Габриэль, очевидно, был «очаровательным» и «остроумным», а также любезным и щедрым хозяином, расточавшим еду, одаривая своих гостей выпивкой и комплиментами. Будучи популярным, привлекательным, сверхбогатым холостяком, Гэбриэл играл роль закоренелого холостяка, за которым всю ночь напролет увивались женщины всех возрастов. Не отставал от него и парень по имени Палмер, местный адвокат, который, похоже, был очень близким другом Габриэля.

Меган описывала Палмера как властного мужчину, с явным восхищением рассказывая о том, как он доминирует в разговорах и находится в центре внимания, даже если в комнате был Габриэль. Очевидно, все его знали или слышали о нем, и он довольно популярный парень, а судя по улыбке и волнению Меган, когда она вспоминала этот вечер, ей очень льстило, что он тратил много времени на разговоры с ней.

Еще был парень Терезы Стюарт, который, по словам Меган, казался немного более молодвм и чуть более «игривым». Думаю, Тереза висла на нем весь вечер, но Мег это не удивляло, потому что, очевидно, публичные проявления привязанности у Габриэля были обычным делом.

В течение следующих несколько дней я слушал, как она рассказывает о том, насколько прекрасно провела время, и пару раз был близок к тому, чтобы сказать, что мне кажется, это нелепо – восхищаться кучкой светских львиц и их прихлебателей, но решил, что это прозвучит горько, или завистливо, или и то, и другое. В конце концов, мое отсутствие ответов, должно быть, послужило сигналом, потому что она, наконец-то, вернулась к разговору об особняке и его очень интересных обитателях и посетителях.

Примерно через неделю она опять получила приглашение. На этот раз я настоял на том, чтобы пойти с ней, и испытал некоторое облегчение, когда она не стала возражать.

Особняк находился за городом и представлял собой огромное псевдоклассическое чудовище с портиками, украшенное колоннами, статуями, фонтанами и огромной площадью. К дому вела длинная подъездная дорога, вдоль которой и на прилегающей лужайке было припарковано, наверное, двадцать пять машин.

Войдя внутрь, Меган показала мне все вокруг. Особняк был невероятно огромным, и вечеринка проходила по всей его территории: люди ели в столовой, разговаривали в гигантской гостиной, играли в бильярд в игровой комнате, сидели в джакузи, плавали в бассейне или смотрели кино в медиа-комнате. Действительно, люди были повсюду, они разговаривали, смеялись, жестикулировали, пили и прикасались друг к другу.

В конце концов, мы нашли Габриэль и Палмер с полудюжиной других людей в «рабочем кабинете» рядом с главным залом. Она представила меня, и они показались мне достаточно милыми. И Габриэлю, и Палмеру на вид было около сорока лет, оба были хорошо загорелыми, носили дорогую одежду, одеколон и тому подобное. У обоих были легкие, уверенные манеры мужчин, чувствующих полный контроль над своим окружением, и они с невероятной легкостью и уверенностью переходили от темы к теме.

Как бы то ни было, оба довольно тепло поприветствовали меня, немного поболтали, расспрашивая о моей работе, образовании, а затем вежливо перешли к разговору с более интересными людьми, в основном с несколькими симпатичными девушками, включая Терезу и мою жену.

Возможно, я выглядел слегка потерянным, поэтому кто-то принес мне напиток и пригласил на соседний диван, где я сел с Меган и группой из четврех или пяти светских львиц для, как мне показалось, потрясающе скучной беседы о достоинствах отдыха в Венеции по сравнению с Флоренцией с последующими комментариями по поводу уместности поведения ряда моделей.

Я старался не отвлекаться, но через полчаса проиграл битву со скукой. Вспомнив о комнате с телевизором, по которому показывали бейсбольный матч, я шепнул Меган, что собираюсь еще немного побродить, и она кивнула в знак согласия.

Остаток вечера я провел за просмотром игры на экране в высоком разрешении с другим парнем, который пытался замариновать себя в скотче. К тому времени, как закончилась игра, он уже храпел, и я был более чем готов найти Меган и отправиться домой.

Но найти Меган оказалось не так-то и просто. Ее не было ни в кабинете, ни в столовой, ни в гостиной, ни в одной из больших комнат главного холла. На одно мгновение я решил, что остались только спальни наверху, но по пути к лестнице заметил ее в одном из небольших внутренних двориков за пределами кухни и столовой.

На мгновение, и только на мгновение, я почувствовал облегчение от того, что нашел ее, но мое облегчение излилось из меня, как смыв в унитазе, когда я смог рассмотреть всю сцену. Меган стояла у фонтана, вплотную к Палмеру. В одной руке тот держал напиток, а другой обхватил ее за талию, положив руку ей на попу.

Он рассмеялся над чем-то, что она сказала, сделал паузу, чтобы сделать глоток, а затем опустил голову, чтобы поцеловать ее в шею. Она засмеялась над тем, что он делает, и в полушутливом порыве легонько оттолкнула его свободной рукой. Мне показалось, что мое сердце сейчас разорвется, я выскочил через дверь во внутренний дворик и в считанные секунды оказался у фонтана.

– Эй-эй-эй-эй-эй, что, черт возьми, происходит?! – крикнул я, отталкивая его руку от Меган и грубо оттаскивая ее.

Меган выглядела потрясенной, а Палмер отреагировал удивленным взглядом, который перетек в нечто, что показалось смутно забавным.

– Мне просто нравится разговаривать с вашей женой, волноваться не из-за чего.

– Ну, хватит развлекаться, придурок, ты же знаешь, она замужем, и мы не занимаемся таким.

Думаю, он пытался выглядеть примирительно, но все, что я мог видеть, это его ухмылку.

Меган начала краснеть, пока я уводил ее, и я подумал, что это из-за ее собственного смущения от того, что ее застали в компрометирующей ситуации. Насколько ошибался я понял, когда она зашипела мне в ухо:

– Мэтт, не будь задницей. Палмер – друг и один из наших хозяев. Ты реагируешь слишком остро. Серьезно, ты ставишь меня в неловкое положение и прямо сейчас должен извиниться.

Я был ошеломлен. Мне нечего было на это сказать, поэтому я пробормотал что-то о том, что он скорее получит от меня сломанную челюсть, чем извинения, и продолжил тащить ее с террасы, через дом и к машине.

Мы оба были в ярости и почти всю дорогу до дома молчали. Наконец, она повернулась ко мне и сказала:

– Что, черт возьми, заставило тебя так унизить меня перед моими друзьями?

Я ответил:

– Какого черта ты начала на людях целоваться с парнем?

– Мы не целовались. Просто слегка флиртовали, и я не вижу в этом ничего плохого. Твоя гребаная чрезмерная реакция – вот в чем дело.

Этот спор продолжался до конца поездки, пока ехали по подъездной дорожке к дому, все время, пока мы готовились ко сну, и вплоть до того момента, когда оба притворились, что заснули. Я был застигнут врасплох ее поведением, но совершенно ошеломлен тем, как она его защищала.

Я миллион раз спрашивал себя, не слишком ли остро реагирую, действительно ли такие вещи нормальны для супружеской пары, должен ли я каким-то образом посмотреть на это с ее точки зрения. Но не мог и оставался пораженным тем, что она считает поведение, которое явно выходит за рамки для меня, нормальным для нее. Как можем мы видеть ситуацию настолько по-разному?

***

К следующему утру отношения все еще были немного прохладными, но уже улучшились настолько, что мы могли разговаривать друг с другом. Я подумывал о том, чтобы устроить большой разговор о прошедшем вечере, но мне стало лень, и я решил оставить все как есть. На самом деле, думаю, я уговорил себя поверить, будто она была настолько смущена своим поведением, что решила преуменьшить его значение, иначе защита ее поступка не имела для меня смысла.

Но когда она опять получила приглашение к Габриэлю в субботу, я быстро пресек всякую мысль о ее туда походе. Мы уже договорились о барбекю у Салли и Грега, которое, на мой взгляд, должно быть гораздо веселее, и было бы очень невежливо отменять приглашение. Кроме того, я все еще был потрясен ее поведением в четверг и совсем не хотел давать Палмеру или любому другому парню еще одну попытку атаковать мою жену.

Неудивительно, что Меган была не слишком довольна моим решением и все утро дулась и ворчала. Ее настроение ничуть не улучшилось, когда мы приехали на барбекю, и она вообще отказывалась общаться. Пила больше, чем обычно, отвечала односложно, не смеялась и даже не улыбалась, и при каждом удобном случае сидела одна. Наконец, когда она осталась одна в доме, я зашел внутрь, чтобы поговорить с ней.

– Эй, какого черта, Мег, ты действительно испортила эту вечеринку. Салли только что спросила, не заболела ли ты или что-то в этом роде, и мне пришлось просто сказать, что у тебя плохое настроение. Знаю, что ты злишься на меня, но не надо вымещать это на всех присутствующих. Тебе нужно выйти и хотя бы попытаться повеселиться.

Она бросила на меня кислый взгляд и сказала, что хочет домой. Я снова попросил ее остаться и попытаться повеселиться, и тут она взорвалась:

– Слушай, Мэтт, я знаю, что ты любишь скучные вещи вроде барбекю и скучных разговоров со скучными людьми, такими как Грег, Салли, Билл и Джули, и ты совершенно счастлив приходить в это скучное место, чтобы иметь...

Она остановилась на середине предложения из-за грохота, раздавшегося на кухне прямо позади нас. Мы оба повернулись, чтобы увидеть Салли, стоящую на коленях, отчаянно собирая осколки сервировочной тарелки. Очевидно, она слышала все, что сказала Меган.

– Салли, я... прости... – ахнул я, а Меган сидела молча,

Салли болезненно улыбнулась.

– О, все в порядке, это – дешевая тарелка... – сказала она, подбирая последние кусочки, мучительно притворяясь, что они обе говорили о тарелке.

Мы молча наблюдали, как она вышла из помещения, а затем еще несколько мгновений сидели, ничего не говоря. Наконец, Меган повернулась ко мне и начала.

– Послушай, Мэтт, я не...

Я поднял руку, чтобы она замолчала.

– Твоя взяла. Я сообщу всем, что мы уезжаем. Уверен, что будет невероятно неловко, если мы попытаемся остаться.

Я вышел на улицу к нашим друзьям, чей разговор внезапно прекратился, когда они заметили меня на веранде. Я понятия не имел, что говорить, поэтому решил сказать то, что, как все знали, было неправдой.

– Эй, ребята, Мег чувствует себя не очень хорошо, так что, думаю, мы прервемся и просто поедем домой. Увидимся позже.

Они все пробормотали что-то о надежде, что ей станет лучше, и что мы скоро увидимся. Казалось, делать больше было нечего, поэтому я взял Мег и ушел.

Всю дорогу домой я был на взводе, ничего не говорил, понимая, что если открою рот, то взорвусь. Она сидела тихо, глядя в пассажирское окно, но не выглядела особенно раскаивающейся. Ни слез, ни попыток извиниться или оправдаться, ничего, что заставило бы меня подумать, что она раскаивается.

Я был настолько озадачен ее недавней переменой в поведении, что даже не знал, как начать разговор о ее поведении, поэтому все, что я смог вымолвить, когда мы зашли внутрь, это:

– Иногда ты и впрямь можешь быть маленьким дерьмом, Мег.

Она вызывающе посмотрела на меня и просто ответила:

– Теперь ты знаешь, каково это – быть опозоренным перед своими друзьями.

Остаток вечера мы провели в молчании.

***

В течение следующих нескольких дней наступила постепенная оттепель, и к середине недели, казалось, что все вернулось на круги своя, или стало нормальным. Мы разговаривали, смеялись, смотрели телевизор и занимались сексом. Но новая нормальность включала в себя и Терезу, поэтому в течение недели та приходила дважды, и они с Меган проводили эти вечера за просмотром телевизора, прослушиванием музыки и разговорами.

Единственное, чего не было на той неделе, так это поездки к Габриэлю. Я подумал, что, возможно, Мег решила, что слегка перестаралась, потому что она даже не просила ее об этом. Но на следующей неделе она заговорила об этом, и к тому времени я уже достаточно остыл, чтобы дать добро. Мне на самом деле не нужен еще один вечер в доме снобов, но после того что случилось в прошлый раз, я бы ни за что не отпустил ее одну. Она заставила меня пообещать, что я не буду создавать проблем, а я заставил ее пообещать, что она будет более рассудительной, флиртуя.

Сцена в особняке была практически такой же, что и раньше, только людей было в два раза меньше. Мы с Палмером успели пожать друг другу руки и извиниться, и вечер перешел в серию элитарных разговоров, которые для меня не могли быть скучнее.

Меган вела себя хорошо, а мне было скучно, поэтому мы договорились, что я уйду пораньше, а ее отвезет домой Тереза. Казалось, все сработало хорошо, и на некоторое время это стало шаблоном один или два раза в неделю. Я оставался на час или около того, немного разговаривал, мне становилось скучно, и я уходил пораньше, а Тереза позже приводила Мег домой. Меган казалась счастливее, а я обнаружил, что приспосабливаюсь. Это показалось беспроигрышным вариантом.

Примерно в это время дела на работе начали накаляться. Было важное обновление какого-то программного обеспечения, которое уже вышло позже срока, и оно оказалось очень, очень глючным. Меня отстранили от всех моих обычных обязанностей и поручили исправить этот глюк, и, как обычно, я не получил большой помощи.

Мой босс ясно дал мне понять, что для моей карьеры будет очень хорошо, если я смогу исправить все в течение пары месяцев, а также предположил, что если я не смогу, им, возможно, придется поискать кого-то еще. Поэтому, естественно, я знал, что буду проводить на работе много времени в нерабочее время и по выходным.

Это был не первый раз, когда мне приходилось проводить много времени на работе в течение длительного периода времени, и я ожидал, что Меган устроит скандал. Раньше, когда такое случалось, Меган начинала ругаться и заставляла меня обещать компенсировать ей это хорошим отпуском или чем-то в этом роде. Но в этот раз она почти не жаловалась и сказала, что не против, если она сможет проводить время с Терезой и остальными своими новыми подругами, когда ей будет одиноко.

Наверное, у меня должны были возникнуть серьезные сомнения по этому поводу, и, наверное, я действительно чувствовал небольшое беспокойство, но я знал, что если буду оставлять ее в одиночестве дома вечер за вечером без дела, это станет большой проблемой. Поэтому я заставил ее пообещать вести себя хорошо и смирился с мыслью, что она будет часто проводить время у Габриэля без меня.

В течение следующих нескольких месяцев я работал над проектом, не только избавляясь от ошибок, но и сделав пару обновлений в самом коде. Я был доволен своей работой, и мой босс тоже, так что, на работе все было хорошо.

Дома тоже все было хорошо. Мы с Мег совсем не ссорились, а когда у нас было время побыть вместе, мы отлично ладили. Действительно, если не считать ограниченного времени, которое мы проводили вместе из-за работы, все было практически так же, как и до появления Терезы.

Может быть, единственное, что немного отличалось, – это секс. То, что мы делали и как мы это делали, практически не изменилось. Наше обычное время в постели всегда начиналось с высокой интенсивности, с большого количества орального секса и сессии долбежки, обычно с ней на коленях или сверху меня. Затем она снова поднимала меня руками или ртом, и у нас был хороший, долгий, роскошный трах с ней на спине.

Эта схема оставалась практически такой же, за исключением того, что Меган теперь по-настоящему прониклась атмосферой. Она следила за тем, чтобы горели свечи, на кровати лежали лепестки цветов или играла приятная музыка. Честно говоря, такие вещи меня не возбуждали, но она также начала надевать нижнее белье перед сексом, а иногда и во время него, и мне это нравилось. Корсеты, подвязки, костюмы кошки, туфли на каблуках, кожа, она носила все виды белья, и все это было как метамфетамин для моего либидо. Серьезно, одного мысленного вида ее лежащей на кровати в каком-нибудь сексуальном белье и, возможно, с тонким слоем масла на теле, было достаточно, чтобы я совершенно выбивался из колеи прямо посреди работы.

Конечно, я не хотел расстраивать тележку с яблоками, но хотел узнать, как произошла смена одежды, и поэтому однажды вечером после особенно жаркой сессии, во время которой она надела сексуальный корсет, мне пришлось спросить, где она его купила.

– Я купила его вместе с Терезой в магазине «Гвиневра». Тебе нравится?

– Нравится. На самом деле, мне очень нравится все, что ты надеваешь в последнее время в постель. – Я слегка заколебался. – А что вдохновило тебя начать носить эти наряды?

– О, в основном разговоры с Терезой. Она всегда наряжается для Стюарта, и после того как я услышала, какие результаты она получает, захотела попробовать.

Она улыбнулась.

– Похоже, ты был не против, поэтому я продолжила в том же духе.

– Да, я определенно не против, – сказал я, глядя на то, как корсет приподнимает ее грудь.

– Видишь, Тереза не так уж и плоха. Тебе следует относиться к ней помягче. Она знает, о чем говорит, когда дело касается спальни, и это хорошо для тебя.

– Да, думаю, не могу с этим поспорить, – сказал я, наблюдая, как ее сиськи поднимаются и опускаются над корсетом вместе с ее дыханием. Очень ненадолго в глубине моего сознания мелькнула тревожная мысль. А что, если я – не единственный, кому новообретенная любовь Меган к нижнему белью пошла на пользу?

***

Что ж, через пару месяцев я закончил отладку и доработку программы, и она, наконец, вышла в свет, оказавшись настолько успешной, что начальство повысило меня в должности, дало мне новые обязанности и прибавку к зарплате. Однако платой за это стало то, что, хоть я я работал меньше, чем во время кризиса отладки, часы работы все равно были больше, чем раньше. Таким образом, в какой-то степени мы продолжали работать по схеме, сложившейся в предыдущие месяцы. У нас было немного больше времени, чтобы проводить его вместе, но если мне приходилось работать допоздна, Меган отправлялась на вечеринку к Габриэлю, что обычно случалось пару раз в неделю.

Приближался День святого Валентина, и я вбил себе в голову, что хочу купить Мег еще нижнего белья. Она любила его носить. Мне же нравилось смотреть на нее в нем. Это казалось отличной идеей. Поэтому, когда однажды вечером я вернулся домой немного раньше, чем ожидал, и нашел записку, в которой говорилось, что она гуляет с Терезой, я решил, что это самое подходящее время для похода по магазинам Гвиневры. У Меган был особенно сексуальный черный корсет, который привел меня в восторг, и я решил, что хотел бы увидеть ее в красном. Но подобрать правильный размер одежды для меня всегда проблема, поэтому я решил, что лучше посмотреть бирку на корсете или даже принести его в магазин, чтобы сравнить, прежде чем покупать что-то новое.

Проблема, однако, заключалась в том, что я не мог найти эту чертову вещь. Просмотрел все ее ящики, в шкафу, в прачечной, практически везде Минуту. я сидел, пытаясь решить, где еще он может быть, когда в голову мне пришла тревожная мысль. Может быть, я не могу найти его, потому что прямо сейчас он – на ней. Сначала я отмахнулся от этой мысли, но чем больше ее обдумывал, тем более вероятной казалась мне эта возможность. А потом пришла еще более страшная мысль:

– Если она его носит, то для кого, и что они делают?

Теперь мой разум быстро метался между уверенностью, что она развлекается с каким-то мужчиной у Габриэля, и решением, что я – параноик, и что должно быть какое-то другое объяснение. В конце концов, подозрительная часть меня начала побеждать. Я позвонил на ее мобильный телефон, нно тот перешел на голосовую почту, затем позвонил на телефон Терезы и тоже попал на голосовую почту. Я не мог придумать другого способа выяснить, что происходит, кроме как найти Меган и узнать, чем она занимается, а это означало поехать к Габриэлю. Пару минут я колебался, размышляя, стоит ли искать ее и вступать с ней в конфронтацию, но в конце концов понял, что должен все узнать. Я сел в машину и поехал к Габриэлю.

Когда я подъехал к дому, у подъезда было всего полдюжины или около того припаркованных машин. Увидев, что одна из них принадлежит Меган, я понял, что нахожусь на правильном пути, но мое сердце упало в желудок, и я почувствовала, что моя жизнь начинает рушиться.

Я припарковался, неторопливо прошел по подъездной дорожке и постучал в дверь, которую мне открыл Джорди, огромный, приветливый чернокожий мужчина с бритой головой, чья работа заключалась в обеспечении тишины и безопасности. Я попытаться протиснуться мимо него, чтобы попасть внутрь, но, хотя я довольно крупный парень, Джорди на четыре с половиной килограмма мускулистее меня, и я знал, что далеко не уйду.

Я решил вести себя как можно спокойнее, поздоровался, немного поболтал и сделал вид, что меня ждут. Он узнал меня по предыдущим визитам и не стал препятствовать, когда я прошел мимо него в дом.

Как можно более непринужденно я начал поиск любых следов Меган. проверил дворики, кабинеты и жилые комнаты. Войдя на кухню, увидел Терезу и Стюарта, сидевших за столом, пивших вино и евших какой-то сыр. Оба были одеты в халаты, а волосы Терезы были нехарактерно встрепанными. Все в них казалось посткоитальным. Когда я вошел в комнату, она подняла голову, ее рот раскрылся от удивления, и мне показалось, что в ее глазах мелькнул намек на беспокойство.

– Тереза, где Меган? – спросил я как можно более холодно.

– Не уверена, что она вообще здесь. Я думала, она скорее всего дома, – нервно ответила она.

Я фыркнул и одарил ее недоверчивым смешком.

– Попробуй еще раз, Тереза, я знаю, что она здесь.

Пытаясь сформулировать очередную ложь, Тереза все выдала, когда я увидел, что ее взгляд нервно метнкулся в сторону лестницы, которая, как я знал, вела в некоторые комнаты для гостей наверху. Я стиснул зубы, быстро двинулся к лестнице и начал подниматься, через две ступеньки за раз.

– Мэтт, остановись. Мэтт... не надо, – почти умоляла Тереза.

Наверху лестницы был холл с полудюжиной дверей по обе стороны. У меня не было другого выбора, кроме как попробовать их все. Я осторожно открыл первую дверь и увидел в затемненной комнате лежащий на кровати комок. Мои глаза адаптировались, и я понял, что это просто какой-то дремлющий парень. Следующие две комнаты оказались пустыми, но в четвертой на кровати лежала пара. В комнате было темно, как в дорогом ресторане, поэтому мне было трудно что-либо разобрать, так как единственным реальным светом были полдюжины свечей у изголовья, а также слабый свет, проникающий через окно и минимальный свет от двери, которую я только что распахнул.

Когда я проскользнул в комнату, пара на кровати никак не отреагировала, и я подумал, что они либо не услышали меня, либо настолько привыкли к случайным взглядам людей, что их просто не пугает мысль о временном или случайном зрителе.

Когда мои глаза адаптировались, я смог разглядеть спину женщины, медленно, ритмично покачивающей тазом на мужчине под ней. Она наклонилась к нему, удерживая свой вес на руках, расставленных по обе стороны его шеи. Они издавали очень мягкие, журчащие звуки; в комнате пахло апельсинами, свечами и сексом. На ее спине блестела тонкая пленка пота, а светлые волосы свисали вниз и касались лица мужчины.

Я внимательно посмотрел на женщину и уловил в свете свечей выражение ее лица, когда она слегка повернулась. Она была похожа на Меган. Я шагнул ближе, и моя нога задела что-то на полу. Посмотрев вниз, я узнал ее черный корсет. Мое сердце оборвалось. Я прислонился спиной к стене, нащупал выключатель и включил свет.

Меган быстро повернулась и посмотрела на меня. Сначала я увидел раздражение, потом удивление, потом что-то еще, может быть, страх, но не уверен. Она скатилась с мужчины, и я увидел, что это – Палмер, вспотевший, возбужденный и более чем слегка раздраженный.

Меган сидела близко к нему, глядя прямо на меня. Она была полностью обнажена, блестела от пота, ее волосы были распущены, соски налились красным, а лицо раскраснелось от секса.

Она начала говорить, запинаясь, в ее голосе слышались нотки гнева и беспокойства.

– Мэтт, почему ты здесь?

– повидаться со своей женой, – решительно сказал я. – Рад видеть тебя, дорогая.

Мы уставились друг на друга, ища что-то, хоть что-то, что сделало бы эту ситуацию понятной или приемлемой. Я видел, что она на грани слез, и, хотя в тот момент я этого не осознавал, думаю, что и сам уже перешел эту грань. Но вместе с болью я чувствовал, как внутри меня нарастает гнев, белый, горячий и взрывной. Я почувствовал, как сжимаются кулаки, как стискивается челюсть и раздуваются ноздри.

Я целенаправленно шагнул к кровати, к Палмеру, и увидел в его глазах страх. Понял, что собираюсь избить его до потери сознания, причинить ему такую же физическую боль, какую он причинил мне, но когда приблизился к кровати, меня за плечо схватила большая черная рука и развернула.

Внезапно передо мной оказался Джорди, и он выглядел сердитым и решительным. Я оттолкнулся от него, чтобы сделать шаг назад к кровати, но он схватил меня в медвежьи объятия и ппотащил из комнаты. Мне удалось ухватиться за его плечи, повалить его на пол, и мы боролись в течение минуты.

На мгновение мне удалось освободиться и я снова двиулся к кровати, и когда Палмер увидел это, он, как маленький мальчик, спрятался за Меган. Но Джорди снова поймал меня и на этот раз смог вытащить меня обратно в коридор. Он прижал меня к стене и заговорил тихим, серьезным голосом.

– Я не могу позволить тебе сделать это, парень. Это моя работа. Но подумай секунду. Просто подумай. Этот парень, конечно, первоклассный мудак, и вероятно, на некоторое время ты почувствуешь себя лучше, отправив его в больницу... или еще хуже. Но стоит ли оно тюремного заключения? Стоит ли? Изменится ли что-нибудь, если ты его покалечишь? Или убьешь? Думай, парень, думай.

С ним минуту или две я продолжал бороться, но его слова проникли мне в душу. Я ничего не добьюсь ни разговорами, ни борьбой. Мои плечи опустились в знак капитуляции.

– Дерьмо. – Это было все, что я смог сказать.

Я посмотрел ему в глаза и кивнул, он отпустил меня, и я пошел по коридору. Почти в конце я повернулся и увидел у двери Меган, в халате, смотрящую мне вслед.

– Прости, Мэтт, – сказала она.

– Сука, – ответил я и увидел, как в ее глазах собираются слезы. Она не последовала за мной, когда я пошел вниз по лестнице.

Внизу лестницы я столкнулся с Терезой, все еще в халате. У нее был неуверенный и, возможно, немного обеспокоенный вид.

– Не делай ничего необдуманного, Мэтт. Она любит тебя. Ты любишь ее. Не испорти все это.

Я посмотрел на нее и горько рассмеялся.

Ничего не ответив, я вышел из особняка, сел в машину и поехал домой.

***

Придя домой, я почувствовал себя разбитым. У меня не было никаких мыслей насчет того, что мне теперь делать. Собрать вещи и уехать? Собрать ее вещи? Подождать до серьезного разговора? Нанять адвоката? Достать пистолет?

Лежа на диване и глядя в потолок, я навязчиво и непродуктивно обдумывал достоинства всех вариантов, моя умственная нерешительность играла на путаном эмоциональном фоне гнева и сердечной боли. Время пролетело незаметно, и я все еще лежал на диване, когда примерно через час домой вернулась Мег. Ее приход избавил меня от необходимости принимать решение о том, что делать дальше. Вариант большой дискуссии стал первым шагом.

Она плакала и не накрасилась, но ее волосы были влажными, и я понял, что лга потратила время, чтобы принять душ. Я поднялся, когда она вошла в гостиную, и она осторожно села в кресло напротив дивана. Она смотрела на меня с грустью и неуверенностью, и я подумал, что, возможно, она решила, что разговор начну я. В тот момент я не знал, что сказать, поэтому ожидал ее.

– Мэтт, Прости, что ты это видел. Я знаю, как это должно быть больно, и мне жаль. Я никогда, никогда не хотела причинить тебе такую боль. Ты ведь знаешь это, правда?

Я переваривал то немногое, что она только что сказала. Простить, что я это видел. Простить, что это причинило боль. Я не услышал ни сожаления о том, что она это сделала, ни даже намека на то, что это была ошибка, которая больше никогда не повторится.

Мне понадобилась минута, чтобы успокоиться и собраться с мыслями для ответа.

– Ну. Это действительно больно. Это чертовски больно на самом деле. – Я посмотрел на ее реакцию, но ничего не изменилось. Я понял, что должен знать, о чем она на самом деле думает, что планирует, потому что любые мои планы полностью зависят от нее, я чувствовал, что у нее все карты на руках.

– Итак, Мег. Что ты будешь делать? Заберешь свои вещи и переехать к нему? Что?

Она выглядела потрясенной и ответила агрессивно.

– Нет, Мэтт, Боже, нет! – Она сделала паузу. – Я люблю тебя. Мне нравится быть твоей женой. Мне неприятно, что я причинила тебе боль. Я хочу, чтобы все оставалось как есть.

Я видел, что она искренна, но что-то в том, как она говорит, беспокоило меня.

– Что значит, ты хочешь, чтобы все оставалось как есть?

Она смотрела вниз, прикусив губу и перебирая пальцами. Мне показалось, что она не уверена в том, что хочет сказать.

– Послушай, Мэтт, ты сейчас весь на эмоциях, и я не думаю, что сейчас для этого лучшее время.

– Ты, блядь, верно подметила. Я сейчас чертовски эмоционален, и, думаю, можно сказать, что я хочу прояснить кое-что. – Я практически выплевывал в нее слова.

Она, казалось, немного струсила от моей агрессии и гнева, но ее глаза не отрывались от моих.

– Хорошо, что же ты хочешь знать, Мэтт?

– Ну, для начала, что за чертовы отношения у тебя с Палмером? Ты влюблена в него или как? И... и... дальше, что именно ты имеешь в виду, говоря, что хочешь оставить все как есть?

Она все еще выглядела неуверенно и неловко. Но теперь я видел в ее глазах что-то еще, что-то похожее на вызов.

– Я бы не сказала, что влюблена в него. Не так, как влюблена в тебя. Возможно, это своего рода любовь, я полагаю, но...

– Род любви? Какой, к черту, любвиь, Мег? Любовь, которую замужняя женщина может испытывать к другому мужчине? Что это такое, потому что я действительно хотел бы знать?

– Можно любить не одного человека, Мэтт, и не одинаково. Я замужем за тобой, но не заперта в какой-то эмоциональной тюрьме, где я не могу связываться с другими...

– Боже правый, Меган, о чем, черт возьми, ты говоришь? Связываться с другими? Я только что застал тебя в постели с другим мужчиной, а не раздающей бесплатную еду бедным или покупающей подарки на Рождество для мамы и папы. Что за чертова любовь позволяет замужней женщине прыгать в постель к другому мужчине?

Она выглядела так, словно подыскивала нужные слова. Я был в ярости и становился все более нетерпеливым, и думаю, что она видела, что ее ответы ухудшали ситуацию.

– Наши отношения много значат для меня и для него. Я наслаждаюсь его обществом, а он – моим. Он заполняет мою жизнь...

– О чем ты, блядь, говоришь? – В этот момент я практически кричал. – Ты говоришь так, будто тебе даже не жаль, что ты с ним трахалась. Говоришь так, будто это нормальное, приемлемое поведение.

– Нормальное, Мэтт? Что, черт возьми, нормально? – Теперь она становилась немного агрессивной, и то, как она защищалась с вызовом и гневом, сбивало меня с толку и расстраивало. – Разве это нормально – искусственно ограничивать все свои романтические чувства одним человеком на всю жизнь? Это нормально, Мэтт?

– Да, да, я думаю, что это именно так. Имею в виду, что нормальным является то, что ты спишь с человеком, за которым замужем. Сохраняешь такую любовь для своего мужа. Это нормально, Меган. Это то, что делают женатые люди. То, что, черт возьми, ожидается.

Я тяжело дышал и недоверчиво смотрел на нее. А после продолжил:

– Боже мой, Мег, это звучит так, словно ты хочешь, чтобы все продолжалось. Что ты хочешь нас обоих одновременно. Это ты имеешь в виду под «хочу, чтобы все оставалось как есть»? Ты же не можешь всерьез верить, что такое возможно.

– Послушай, Мэтт, как я уже сказала, ты сейчас очень эмоционален и не в том состоянии, чтобы рационально мыслисть. – Она подождала секунду, возможно, думая, что я перебью, но я позволил ей продолжить. – Мои отношения с Палмером не влияют и никогда не повлияют на мои отношения с тобой. Нет никакой реальной причины, по которой я не могу иметь близкие отношения с вами обоими. И, если ты любишь меня и заботишься о моем счастье, я думаю, ты пожертвуешь своей гордостью, а это единственное, чем тебе пришлось бы пожертвовать, и позволишь бы мне видеться с Палмером.

Она говорила размеренным голосом, и ее слова звучали так, словно она произносит отрепетированную речь. Возможно, так оно и есть. Тем не менее, мне было трудно понять, что она говорит.

– Это невероятно.

– Мэтт, пары постоянно делают это.

– Может быть, но, насколько я понимаю, такие люди на самом деле не преданы друг другу, даже не женаты. Ты это знаешь. Ты знаешь, что я « не понимаю» все эти открытые браки. На самом деле, когда-то давно ты думала точно так же...

– Я не говорю об открытом браке, где мы ходим и трахаемся с кем хотим.

– Ты пытаешься меня обмануть, потому что я почти уверен, что видел, как ты трахаешься с Палмером.

– Я не хочу спать с кем попало. Просто хочу отношений с Палмером и с тобой. Хочу быть твоей женой и его... его...

– Что «его»? Его шлюхой? Его доступной девкрй? Что?

Она прикусила губу, размышляя.

– Не знаю, наверное, его любовница. Я хочу быть твоей женой и его любовницей. Так было в последний месяц или около того, и я хочу этого в будущем.

Я потерял дар речи, уставившись на нее с открытыми ртом и глазами от удивления и неверия. Наконец, я нашел несколько слов.

– Его любовницей? Ты хочешь быть его любовницей? Знаешь, Мег, сейчас не восемнадцатый век, мы живем не в Версале, и Палмер не какой-то там лорд.

Теперь я стоял, сделал шаг к ней и указала на себя.

– И знаешь, что еще? Я не какой-нибудь бесхарактерный денди, готовый мириться с этим дерьмом. Я не собираюсь спускать свое самоуважение в унитаз только ради того, чтобы ты могла поиграть в Марию Антуанетту или кем бы ты, черт возьми, ни хотела быть.

В этот момент я был настолько зол, растерян и расстроен, что чувствовал себя совершенно неуправляемым. Я не мог больше терпеть и знал, что если буду продолжать спорить с Мег, то ситуация, вероятно, станет еще хуже. Впервые в жизни я понял, как мужчина может ударить женщину, и не хотел переходить эту грань.

– Знаешь, что, Мег, – наконец сказал я, двигаясь к двери. – Я ухожу.

Я выскочил из дома, сел в машину и начал бесцельно колесить по городу. В конце концов, я остановился в баре и немного выпил, но настроение стало только хуже. К этому времени было уже далеко за два часа ночи, и мой разум практически терзал меня воспоминаниями о ссоре с Мег. В этот момент я действительно хотел перестать думать об этом и каким-то образом, хоть каким-то, немного поспать. Бенадрил всегда выбивает меня из колеи, поэтому я купил его в аптеке и заселился в мотель. С помощью спиртного, позднего часа и бенадрила мне, наконец, удалось заснуть, несмотря на все.

***

На следующий день я проснулся около полудня, и мне потребовалось несколько минут, чтобы сориентироваться. На дворе суббота. Мне не нужно идти на работу. Я – в мотеле, потому что поссорился с Мег. Ссора произошла из-за того, что она хочет продолжить спать со своим любовником. Я почувствовал, как меня захлестнула волна тошноты, сердце заныло, а в голове снова вспыхнул пожар.

Испытывая ужасное чувство одиночества и отверженности, я тщетно пытался найти хоть какой-то смысл в своей ситуации. Почти теряя сознание от беспокойства, я понял, что отчаянно нуждаюсь в перспективе и совете. Мне нужен друг. Как робот, я поехал к Биллу и Сью.

Когда я приехал, они сразу поняли, что что-то очень плохо. Я выглядел и звучал словно развалина, что казалось правильным, потому что именно так я себя и чувствовал. Билл принес мне пиво, и мы сели вместе в гостиной. Несмотря на то, что все мои мысли занимала ссора с Мег, мне все равно потребовалось время, чтобы рассказать Биллу о случившемся. Рассказывать о том, что произошло, было больно. Это задевало мою гордость. Было больно признать, что женщина, которую я любил, оказалась совсем иной, нежели я думал. Больно признать, что на нее смог претендовать другой мужчина.

Билл внимательно выслушал рассказ. Не торопил и не задавал много вопросов, но все время, пока я рассказывал, в недоумении качал головой. Я был на грани слез и несколько раз останавливался, чтобы взять себя в руки.

– Как ты себя чувствуете сейчас? Будешь в порядке сегодня вечером?

– Не знаю, Билл. Честно. Наверное, я чувствую себя дерьмово, но полагаю, что смогу держать себя в руках.

– А что ты чувствуешь по отношению к Мег? Разочарован? Готов убить? Примириться? Что?

На минуту я задумался над этим.

– Наверное, много чего. Я в ярости от того, что она сделала. Думаю, я также в некотором роде унижен. Она знает, что я не буду мириться с тем, что у нее есть любовник. Она это знает. Так что, я думаю, это похоже на то, что она на самом деле просто бросила меня ради какого-то другого парня.

Билл покачал головой.

– Она бросила не тебя, Мэтт. Она бросила себя. Бросила то, чем она была раньше, и стала кем-то другим. Она уже давно не та, что прежде. Я так думаю, Так думает Тед, и девочки тоже. Нынешняя Мег действительно не та женщина, на которой ты женился.

Это имело для меня большой смысл, и я кивнул, обдумывая его слова.

Билл похлопал меня по колену, встал и сказал:

– Подожди секунду.

Он пошел на кухню, вернулся с карточкой и протянул ее мне. Это была визитная карточка адвоката по имени Чарльз Тейлор.

– Слушай, не знаю, нужно ли это, но мне кажется, тебе стоит хотя бы подумать о некоторых юридических вопросах. Этот парень довольно хорош, – объяснил Билл. – Он помог с разводом моему шурину, и думаю, он подойдет и тебе. Насколько могу судить, если дело дойдет до развода, у вас двоих не должно быть много поводов для ссор, так что тебе даже не понадобится адвокат. Но, если ее парень – адвокат, думаю, тебе лучше позвонить кому-нибудь вроде этого парня, чтобы на всякий случай уравновесить ситуацию.

То, что он говорил, имело для меня смысл, и я сказал ему, что позвоню Тейлору в понедельник утром.

Я пробыл у Билла и Сью почти до полуночи и, отклонив приглашение остаться на ночь, поехал обратно в мотель и завалился там спать.

На следующее утро я поехал домой, чтобы собрать одежду и вещи. Мег дома не было, и она оставила записку, в которой объяснила, что пыталась до меня дозвониться, но не смогла, потому что я оставил свой мобильный телефон дома. Она попросила меня позвонить ей и сказала, что забрала свои вещи и переехала, чтобы мне не пришлось этого делать.

Она потратила полстраницы, прося прощения за то, что я узнал, и снова пыталась объяснить, что она на самом деле думала, будто мы сможем сохранить наш брак, даже если у нее останутся отношения с Палмером. Обещала, что я получу все ее внимание и любовь, в которых нуждаюсь. Наконец, попросила меня позвонить ей, чтобы мы смогли еще немного поговорить.

Я думал о том, что она написала. Думал о том, кем она стала. Думал о ее просьбе поговорить, но не видел в ней смысла. Я не звонил. Не отвечал на звонки. Смотрел в телевизор, не понимая, что вижу, слушал музыку, свернулся клубочком и старался не плакать. В конце концов, мне удалось немного поспать и оставить позади худшие выходные в моей жизни.

***

Как и планировалось, в понедельник утром я позвонил Чарльзу Тейлору. Мне удалось записаться на прием через несколько дней, и я отпросился с работы на пару часов, чтобы встретиться с ним. К счастью, его офис находился довольно близко, поэтому мне было легко добраться туда и обратно, не пропуская много работы.

Тейлор в основном занимался бракоразводными делами и, как я слышал, обычно добивался неплохих результатов для своего клиента. Он не был человеком «выжженной земли», но у него была репутация защитника интересов клиента без развязывания войны. Я, конечно, был зол, но если собираюсь начать изучать юридические средства защиты, я хотел быть уверен, что не сжег мосты на случай, если Мег одумается, а я передумаю.

Мы проанализировали факты нашего брака. Как давно мы женаты, что есть у нас в банке, сколько я зарабатывал, сколько зарабатывает Мег, чем мы владеем. Он сказал, что причина развода особого значения не имеет, тем более что у нас нет детей. Я мог бы быть сатанистом с метамфетаминовой зависимостью или она могла бы быть проституткой, постоянно приносящей домой венерические заболевания, и это не сильно бы изменило результат. Тем не менее, он хотел услышать мою историю.

Я не знал, то ли ему просто любопытно или он думает, что история поможет ему решить, как он должен меня представлять, поэтому я не торопился и рассказал ему о событиях последних нескольких месяцев. Он слушал довольно внимательно и кивал или качал головой в знак согласия или несогласия с тем, что я говорю. Когда я упомянул имя Палмера, на его лице появилось выражение узнавания.

– Вы говорите о Палмере Аткинсоне?

– Да, о нем. Вы его знаете? Кажется, он адвокат.

– Конечно, мы вместе учились в юридическом колледже, в одном классе. – Он сделал минутную паузу, решая, стоит ли сообщать еще какую-то информацию. – Знаете, на самом деле его зовут Питер. Он зовется Палмер, потому что думает, что это звучит более изысканно или что-то в этом роде.

– Ни хрена себе, – я коротко рассмеялся. – Думаю, для него все дело во внешности.

– Да, в основном. Он не из тех, кто упорно работает. Уверен, что он закончил наш класс в самом низу, и очень сомневаюсь, что когда-либо он сдавал экзамен. Насколько я слышал, он никогда не занимался юридической практикой.

Услышав это, я был слегка удивлен.

– Похоже, он живет шикарной жизнью: красивая одежда, хорошая машина. Чем же он зарабатывает деньги?

– Да, ну, его жена – своего рода наследница, так что, думаю, он выиграл в брачную лотерею, так сказать.

Я был ошеломлен.

– Его жена? Он женат? Правда? Какого черта?

Тейлор нахмурился.

– Простите, я подумал, что вы знаете об этом. Да, я уверен, что он женат. Или, по крайней мере, уверен, что он был женат. – Он сел обратно. – Вы думаете, для Меган это будет иметь значение, если она не знала?

– Возможно. Но тем не менее, то, что она замужем, не имело для нее большого значения, так что, возможно, и нет.

Теперь мне требовалось подумать еще об одном. Если она не знала, имеет ли значение для Меган то, что он был женат? Если да, то имеет ли это значение для меня, если в этот момент она захочет вернуться? У меня были сомнения по поводу обоих вопросов, пока мне не вспомнились некоторые ее слова из нашей конфронтации: «Пары постоянно делают это». Она знала. Знала, и это ее не волновало.

***

Следующие несколько дней я провел в непрерывной, принудительной изоляции. Держал свой мобильный телефон выключенным и отказывался отвечать на звонки на домашний. Меган оставила полдюжины сообщений о том, что «нам нужно поговорить», и просила меня перезвонить, но я просто не видел в этом смысла.

Письма, которые она присылала, я читал. Они были длинные, сложные, извилистые, и пытались заставить меня посмотреть на все с ее точки зрения, рисуя картину того, что наша совместная жизнь не будет такой уж другой, если у нее появятся какое-то «увлечение на стороне» и что я смогу свободно заниматься тем, что мне нравится, без ее вмешательства. Упомянула, что рассматривает свои отношения с Палмером как самоограниченные, что это то, что ей нужно «на какое-то время», но она не может знать, как долго это продлится.

Я продолжал недоумевать, написав, что секс с другим парнем – это не увлечение на стороне вроде клуба вязания, а поведение, которое мало кто из женатых мужчин готов рассматривать. Она полностью отвергла то, что делают другие пары, утверждая, что мы не должны быть рабами условностей, и снова написала о том, что ее отношения с Палмером ничего не отнимут у «нас».

Она попыталась сравнить свои «физические отношения» с Палмером с массажем всего тела, который я организовал для нее во время отпуска, проведенного нами примерно через год после свадьбы, сказав, что это «иное», нежели то, что было между нами, не лучше и не хуже. Далее она отметила, что у него есть общие с ней интересы, типа путешествий и культурных мероприятий, которые я не разделяю, и что ее отношения с ним помогают ей удовлетворить эти интересы. Она утверждала, что ее отношения с ним в чем-то похожи на те, что были у меня с Биллом или Грегом, потому что у нас есть общие интересы в спорте, которые она не может разделить со мной.

В тот момент я настолько расстроился, что перестал отвечать, и, как и в случае с ее телефонными звонками, стал игнорировать ее письма. Я чувствовал, что должен это делать, казалось, что мы говорим на разных языках.

Примерно через неделю после моего визита к Чарльзу Тейлору пришла Тереза. Она появилась сразу после того как я вернулся домой с работы, одетая в джинсы и зимнюю куртку, солнцезащитные очки – на вязаной шапочке. Я решил не приглашать ее войти.

– Что тебе нужно, Тереза? – резко спросил я.

Она посмотрела на меня с едва сдерживаемой враждебностью.

– Почему ты не разговариваешь с Меган?

– Думаю, мы уже сказали все что хотели, Тереза. На данный момент у меня имеется вся необходимая информация, и я, честно говоря, не хочу больше слышать о ее отношениях с Палмером или о том, что она хочет быть его шлюхой, или о том, что я должен быть очень рад терпеть это дерьмо. Мне интересно, что за женщина, черт возьми, жена Палмера, если соглашается с этим дерьмом.

Я намеренно использовал резкий тон, пытаясь дать понять Терезе, что обижен и зол и в любом случае не в настроении «мириться». Но ее это не ошеломило.

– Знаешь, Меган на самом деле знакома с его женой, Мэтт. Они хорошо ладят. На самом деле они очень хорошо понимают друг друга, потому что у нее самой есть несколько парней. Она позволяет Палмеру делать то, что он хочет, чтобы быть счастливым, и сама получает такое же внимание. Она просто не такая собственническая задница как ты.

Тереза на секунду задумалась, а затем немного смягчила свой голос.

– Послушай, Мэтт, Мег любит тебя, и ты любишь ее, и только потому, что у нее есть интерес к другому парню, ты позволяешь своему эго встать на пути и пытаешься разрушить совершенно хорошие отношения. Никому не будет хорошо, если ты станешь продолжать в том же духе.

– В самом деле, Тереза? Это все, что ты можешь сказать? Это практически тот же самый аргумент, что Меган использовала на прошлой неделе, поэтому мне слегка любопытно. Это ты используешь ее слова, или она использовала твои?

Я в самом деле хотел знать ответ на этот вопрос. Как много в этом от влияния Терезы, и как много своего рода скрытой фантазии, которая всегда была у Меган, но о которой я просто не знал. Мутировала ли Меган в другую Терезу, или эта альтернативная личность всегда была рядом, просто ждала, чтобы выйти наружу при подходящих обстоятельствах. Однако я не получил от Терезы никакого намека, потому что она полностью отклонила вопрос.

– Какая разница, кто чьи слова использует? Факт в том, что лишь потому, что ты не можешь смириться с тем, что у Меган есть какие-то потребности, которые ты не можешь удовлетворить, ты готов торпедировать все ваши отношения. На самом деле это выглядит жалко.

Я знал, что она пыталась задеть меня, говоря, что я не могу удовлетворить потребности Мег, и, по правде говоря, так оно и случилось. Секса со мной, очевидно, было недостаточно, чтобы она была физически удовлетворена, и моих социальных навыков тоже оказалось недостаточно, чтобы пройти проверку. Но назвать мои возражения против ее романа жалкими было слишком. Все время нашего разговора во мне копились гнев и разочарование, и все это вырвалось наружу, как раскаленный гейзер, когда я разразился обличительной речью в потоке горьких и обиженных слов.

– Жалко? То, что я жду верности от своей жены, – это жалко? В самом деле? А как насчет того, Тереза, как насчет того, что кто-то, кто не может хранить верность своим свадебным клятвам, жалок? Как насчет идеи о том, что реальный способ разрушить якобы любовные отношения – это заняться сексом с кем-то вне их?

Тереза выглядела так, словно хотела ответить, но я уже был в ударе.

– И говоря о потребностях, что если у Меган возникнет потребность, которую не сможем удовлетворить ни этот говнюк Палмер, ни я? Что тогда, Тереза? Она заведет себе третьего любовника? А если и его окажется недостаточно, заведет четвертого? Черт, может, ей, блядь, стоит просто разместить свои «потребности» в списке Крейга и найти идеального мудака для удовлетворения каждой из них? Что насчет этого, Тереза? Она сможет получить одного парня, который будет очень жестко трахать ее задницу, и другого, который будет очень романтичным, чтобы ухаживать за ней, и какого-нибудь богатея, который станет покупать ей всякие дорогие вещи, и еще одного парня с очень длинным языком, который будет заниматься с ней оральным сексом...

Тереза, наконец, прервала меня.

– Ты все доводишь до какой-то нелепой крайности. Почему ты не можешь просто смириться с текущей реальностью и решить то, чего она хочет прямо сейчас?

Казалось, она пыталась успокоить меня, изображая разумность или утонченность, но я не поверил.

– Прости, но Меган перешла черту «крайностей», когда решила, что ей необходимо иметь двух мужчин, и ожидала, что я буду с этим согласен. Это неправильно, Тереза. Это просто неправильно.

Я остановился и на секунду задумался, переводя дыхание, и когда Тереза не ответила, я начал сначала.

– И как..., как насчет моих «потребностей»? Как насчет того, что одна из моих «потребностей» – иметь верную жену, которая предана мне настолько, что не трахается с другими парнями? Как мне удовлетворить эту «потребность» в тех маленьких отношениях, что ты задумала для нас с Мег?

К концу моей второй тирады Тереза была заметно расстроена.

– Еще раз, Мэтт, что, черт возьми, изменилось для тебя лично, если Меган проводит некоторое время с другим парнем, кроме удара по твоей гордости? Ты и впрямь собираешься заставить Меган делать выбор? Потому что я на самом деле не думаю, что прямо сейчас ты можешь заставить ее отказаться от Палмера, а даже если бы и смог, она вечно будет злиться на тебя, и она в любом случае может в конечном итоге встречаться с ним или с кем-то вроде него. Зачем заставлять ее делать этот выбор? Почему ты не можешь быть счастлив с тем, что у тебя есть сейчас, с тем, что у тебя было последние пару месяцев? Неужели ты действительно был так уж несчастен?

Я устал спорить, меня тошнило от Терезы, и размышляя над ее словами, понял, что ни она, ни Мег не осознают, в каком состоянии находится мой разум. Внезапно выбор показался мне ясным, и я покачал головой и смиренным голосом сказал:

– Я не собираюсь заставлять Меган выбирать.

– Не будешь? – Она казалась слегка озадаченной, а может быть, немного надеялась, что ей удалось достучаться до меня.

– Нет, не собираюсь. – Я показал в сторону кухни. – Подожди секунду, у меня есть кое-что, что я хочу, чтобы ты отнесла Меган.

Я быстро прошел на кухню, взял визитную карточку Чарльза Тейлора и вернулся к Терезе у двери.

– Вот, отдай это Меган. Это – визитка моего адвоката. Если в ближайшие пару дней она зайдет к нему в офис, то сможет подписать развод без необходимости быть обслуженной на работе. Это избавит ее от неловкости.

Тереза недоверчиво уставилась на карточку.

– Подожди, что это такое? Я думала, ты только что сказал, что не собираешься пытаться заставить Меган отказаться от Палмера.

Я покачал головой в насмешливом недоверии.

– Вы с Мег просто не понимаете этого, не так ли, Тереза? Нет, я не собираюсь заставлять ее выбирать, потому что выбора больше нет. Думаю, вы обе считаете, будто ведутся какие-то переговоры, но это не так. Брак закончен, и я думаю, что это случилось, когда она переспала с Палмером. И, честно говоря, если бы это не было сделано, когда я увидел, насколько сильно она меня не уважает, думая, что я соглашусь на это, что ж, это в значительной степени сделало все абсолютно окончательным.

Удивленный взгляд Терезы сменился пониманием и, возможно, легким страхом.

– Ты даже не собираешься бороться за свой брак? Люди работают над такими...

В этот момент я просто рассмеялся.

– Насколько понимаю, за брак не требуется бороться. Пойми, Тереза, брак закончен, и больше не будет выбора или переговоров. Пожалуйста, обязательно объясни это Меган, потому что, честно говоря, я больше не хочу говорить с ней.

Тереза ошеломленно смотрела, как я медленно закрываю дверь перед ее носом.