Мать одиночка. Из сборника Сын и мать в постели

"Глянько, видать, нагуляла девка. А жаль, красивая" - Мироновна тихонько прошептала, чуть не в ухо своей подруге, тоже санитарке роддома номер 14. Она одними глазами показала на проходящую мимо девушку, с ребенком на руках, высокую, с большой молочной грудью, и длинными волосами, наспех прибраными в косу. Ее встречала мать, на которую та была очень похожа. И больше никого. Рождение ребенка в семье явно не вызвало ажиотажа. Верный признак матери-одиночки. Семейство вышло на улицу и уехало на машине, в которой из тоже не ждал. Мироновна многозначительно и немного победно взглянула на подругу, знай мол, наших, глаз наметан.

Влада вела машину аккуратно, но достаточно быстро. Скорее хотелось домой. Ее дочь сидела сзади, держа малышку на руках. Та спала. Наконец приехали, открыли ворота, подъехали под крыльцо. Быстро, прикрывая малышку от так некстати начавшегося, типично осеннего дождика забежали в дом. Быстро переоделись. Маленькая проснулась и начала капризничать. Лариса села на диван, и быстро сунула ей в рот сосок. Малышка жадно стала сосать, но довольно быстро насытилась и тут же уснула. Ее возразили в красиво и заранее подготовленную кроватку. Та спокойно сопела, сытая и довольная. Влада грохотала на кухне кастрюлями. Лара шикнула на нее, сделав страшные глаза. Та все поняла и тут же выключила воду, вытерла руки. Они пошли в комнату сели, и несколько мину молча смотрели на сопящее чудо. Затем Лариса откинулась на спинку дивана, раскинула руки, и слегка кивнув вниз сказала - "Если хочешь, я не докормила". Мать все поняла без слов. Она расстегнула блузку, и жадно припала к большой налитой груди, поочередно то к одному то к другому соску, вытягивая из покрытой мелкими родинками большой груди, похожей расцветкой на голубиное яичко, сладкое ароматное молоко. Постепенно она перешла на груди, целовала шею, плечи, полностью захватила податливый рот. "Мне ещё нельзя, но если ты хочешь.. " - переводя дыхание на секунду оторвавшись от жадных губ матери прошептала Лариса. Она хотела...

Лариса как раз оторвалась от горячих ещё подрагивающих бедер, как услышала, что она нужна в другом месте. Обычное дело в таком возрасте. Первые месяцы нужно только есть и спать. Купать решено было вечером. А сейчас... Они шли по парку, к счастью хотя и было серо, но дождь прекратился. Это было так странно. Бывает так, что ожидаемые вещи вдруг становятся неожиданными. И то к чему готовишься, вдруг оказывается иным по ощущениям и восприятию. И многое меняет. Заморосивший дождь загнал их домой, впрочем стремительно смеркалось. Вечер прошел в заботах, которые хоть и были весёлыми и интересными, но к вечеру обе были изрядно выжаты, хотя это большей частью из за эмоций. Наконец в доме погас свет и наступила тишина. "Видела как те две в роддоме смотрели, мол все понятно?" - спросила Лариса. "Да, видела. Противные бабы, лезут не в свое дело. Ну мы туда больше не поедем" - сказала Влада и притянула к себе дочь. В ее рук оказалась большая мягкая грудь. Лариса томно выдохнула. "Ты никогда не будешь матерью-одиночкой". Она обхватила губы дочери и крепко сжала грудь, кажется там даже появилось несколько капель молока. Лара откинулась предоставляя свое тело жадным губам. Владу просто пьянил этот запах. У нее самой было большая грудь, но когда она кормила Ларису, молока было мало, а вскоре оно совсем пропало, поэтому пришлось перейти на молочное вскармливание. А тут.... Она легко могла бы прокормить троих или четверых. Эту ночь они не спали почти. Маленькая спала хоть и крепко но понемногу, и насколько раз приходилось вставать и докармливать ее, а потом в них просыпалась катая то неистовая страсть и они бросались с объятья друг друга. Влада села на кровать, положила на колени подушку а на нее положила голову дочери. "Я тебя раньше вот так кормила" - Влада опустила в рот дочери сосок.... Утром обе встали не выспавшиеся и с синяками под глазами. Хорошо что никуда не надо было идти. Влада отправила Ларису все таки поспать, предварительно сцедив молока, а сама сварила кофе. Погрузилась в воспоминания. Как они жили вдвоем, как она хотела чтобы удачно выдать дочь замуж, как однажды почувствовала в себе странное чувство, необъяснимое, но сильное. Как страшно испугалась когда поняла, что это. Как увидела во взгляде дочери чувство знакомое ей самой и как гнала его. Как они бежали домой в тот вечер когда разразилась сильнейшая гроза и они бежали домой под тропическим ливнем, как в темноте прихожей столкнулись их губы, как они говорили друг другу то что мать и дочь друг другу не говорят, как она покрывала поцелуями ещё не такие большие и мягкие груди-голубиные яички.... Как она поняла что стала у нее первой... О! Пора доставать бутылочку. Она быстро подогрела молоко и пошла в комнату.

Со временем они привыкли и вошли в нужный ритм. Уставали, но уже не так ошеломительно как в первые дни. С утра Влада была дома, пока ждала дочь от врача. Они нелохо поиграли и утомленная и накормленая принцесса не уснула, вдруг закрыв глаза и положив голову на мягкого слоника. Влада уложила ее на подушку, накрыла одеяльцем и вышла. В это время в двери повернулся ключ. Лариса быстро сполоснула руки. Убежала в комнату. "Мась иди сюда"- раздался голос из спальни. Влада отложила книжку и пошла на зов. Дочь лежала голая, подняв руки. "Врач сказал мне уже можно". Влада быстро разделась и одела страпон., Затем презерватив. Лара уже так текла, что мысль было посетившая о смазке тут же улетучилась. Вошла чуть торопливо, отчего Лара выгнулась и сладостно выдохнула. Кончила она быстро, громко. Прямо в накрывшие ее губы рот матери. Распласталась с чувством блаженства. "Может уедем?" -вдруг спросила она. "Куда, почему?" - Влада не ожидала такого поворота событий. "Да заграницу. Там все к тому потихоньку идёт, что стану твоей женой официально, ну не сразу, но чуть позже. Детей будем рожать тоже официально. Как тебе?". Влада замешкалась.. "Не знаю, не думала" -трлько и нашлась сказать она. "Ладно - засмеялась Лариса, она раздвинула ноги и призывно взглянула, - давай, я же не мать-одиночка. Люблю тебя ". Последние слова она уже сказала прерывисто, потому, что ее бедра уже были в крепких объятьях а в голове колебались качели.