Колин. Часть 6

На этот раз беременность оказалась для меня уже знакомым состоянием, и время пролетело невероятно быстро. Я не считаю себя чудаком, но интимная близость с Колин в период ее беременности добавила новую изюминку в нашу жизнь. Я просто обожаю это.

Одной ночью, после особенно страстного акта любви, мы лежали в постели, расслабляясь перед сном. Я лежал на спине, а Колин обняла меня. Ее голова покоилась у меня на груди, ее бедро перекинулось через мои ноги, а ее растущий животик прижимался к моей бедренной части. Моя рука медленно гладила ее грудь, в то время как я проводил другой рукой по ее спине.

По телу я чувствовал, что у Колин есть что-то на уме, поэтому я не стал ее тревожить до тех пор, пока она сама не будет готова поделиться своими мыслями со мной.

«Бобби, могу я тебя о чем-то спросить?»

«Конечно, дорогая, что тебя интересует?»

На лице Колин было то самое насупленное выражение, которое я видел у множества женщин, когда они готовились сказать что-то важное.

«Ты когда-нибудь задумывался о нас?»

«Конечно, любимая. Я всегда думаю о тебе.»

"Нет, не обо мне... о нашей связи."

Я сел и посмотрел на Колин. «О чем ты говоришь?»

Колин также села и взглянула на меня сверху вниз. «Я имею в виду, думаешь ли ты о нас как о паре - о нас двоих и об отношениях между нами?»

Я задумался и посмотрел на Колин. «Что здесь думать?»

«Ну, во-первых, мы брат и сестра. У нас есть общий ребенок и скоро будет еще один. Мы живем в Калифорнии, а не в Арканзасе, но я подозреваю, что это противозаконно в каждом из пятидесяти штатов. Тебя это когда-нибудь беспокоило?»

"О, какая удивительная история," - сказал я, задумавшись на мгновение, чтобы придать своим мыслям правильное направление. Было очень важно объяснить все таким образом, чтобы другой человек мог это понять. Колин сидела тихо, ожидая и слушая внимательно.

"В ту ночь нашего первого свидания и весь последующий уик-энд я не задумывался об этом. Но после того, как Меган и Молли вернулись домой, эта мысль начала занимать все мое сознание. Ты помнишь, что говорила о наших отдельных спальнях?"

"Я говорила тебе, что мне будет сложно принять факт, если мы не будем спать вместе каждую ночь."

"Да, это верно. И я чувствую то же самое. Ты также говорила о том, что наше отношение будет долгосрочным, и ты была права. Для меня ты значишь все на свете, и я не представляю себе жизни без возможности быть рядом с тобой в качестве партнера."

Я приблизился к ней и поцеловал в нос.

"Послушай, мы были взрослыми, когда начали наше отношение. Мы оба уже были в браке. И это совсем не то же самое, что когда больной взрослый злоупотребляет доверием невинного ребенка... Впрочем, ты старше меня, так что все это не по моей вине."

Она улыбнулась и показала мне язык, произнесла: "Я не виновата!"

"Итак, думаю ли я о нас? Конечно, все время. Думаю ли я о том, что мы связаны кровными узами? Нет, этого я не делаю. Я думаю только о том, как сильно люблю тебя и какой была бы моя жизнь без тебя."

Голова Колин была склонена вниз, пока она слушала. Ее палец рисовал медленные круги на моей ноге, пока она размышляла.

«У меня такие же чувства, Бобби, но порой я задаюсь вопросом, делаем ли мы правильно».

«Тут не важно, правильно это или нет, это просто так. Я понимаю, что другим людям может показаться странным и все такое, но я всегда чувствовал, что нам суждено быть вместе, тебе и мне. В других обстоятельствах наша жизнь могла бы сложиться иначе, но все случилось именно так. Когда я переехал сюда из Чикаго, если бы Билл был еще жив или Барбара не сделала то, что сделала, у нас возможно были бы другие отношения? Я сомневаюсь в этом, но точного ответа нет – прошлое не изменить. Билл умер и это стало делом Барбары. Я не хочу проводить остаток своей жизни играя в "что если". Единственное что имеет значение – это то, что я люблю тебя и ты любишь меня. И по коридору живут трое маленьких девочек которых мы оба безумно любим. Это и есть наша "семья"».

Я протянул руку и погладил Колин по животу.

«И я с нетерпением жду встречи с нашим следующим членом семьи».

Колин протянула руку и приложила раскрытую ладонь к моей щеке.

«Я так сильно люблю тебя, Бобби... Иногда у меня возникает вопрос... действительно ли я вообще любила Билла? »

Я притянул Колин поближе и крепко обнял ее.

«Я не сомневаюсь, что ты любила Билла. Я видел это в твоих глазах каждый раз, когда ты на него смотришь. И он любил тебя, вот почему он мне так нравился – он был хорош для тебя. Твоя любовь к Биллу нельзя сравнивать с твоей любовью ко мне. Это другое время и другое место».

Колин замолчала на мгновение, а потом тихо задала свой главный вопрос за вечер.

«Ты иногда думаешь о Барбаре?»

Я не спешил с ответом. Я понимал, что Колин чувствует себя очень уязвимой в этот момент, и если я не буду осторожен, то могу серьезно ранить ее.

«Когда я только приехал из Чикаго, все, о чем я мог думать - это Барбара. Но благодаря Меган и Молли, а также тебе, я узнал, что есть другая жизнь за пределами этого. Я осознал, что могу и хочу пережить все это и найти новое счастье. С тех пор она просто стерлась из моей памяти. Ответ на твой вопрос - нет, я больше не думаю о Барбаре. Иногда сам удивляюсь тому факту, что когда-то был женат. Как будто это была история из книги, а не реальность».

Мне казалось, что Колин нуждалась в большем поддержке от меня, поэтому продолжил разговор.

«Я любил Барбару, когда мы поженились. Это факт, от которого не уйти. Но эта любовь исчезла. Она ушла так же, как и Билл. Оба они умерли и не вернутся. Мы с тобой получили свободу, чтобы жить настоящей жизнью здесь и сейчас, а не в прошлом».

«А что если бы ты остался в Чикаго и разрешил все вопросы с ней? Поговорил бы с ней, по крайней мере, услышал бы ее объяснение?»

«Нет, я этого не делаю. Это бессмысленно. Вот в чем дело. Если пьяный человек выходит из бара, садится за руль машины и едет со скоростью шестьдесят миль в час, а затем сбивает ребенка на перекрестке - неважно, что он говорит или объясняет, ребенок все равно мертв. Водитель знал о возможных последствиях еще до того, как напился, но все равно принял решение напиться и садиться за руль. То, что он пытается оправдать свои действия и прикрывается какими-то неубедительными оправданиями, связанными с алкоголем, не меняет того факта, что ребенок погиб».

«То же самое происходит и в браке. Любовь - это живое и дыхательное чувство. Барбара дала мне аналогичное обещание, как и я ей. В клятвах звучит фраза "отказаться от всех остальных". Она предвидела, как это повлияет на наши отношения, еще до принятия решения, но все равно сделала это. Моя привязанность к ней также безжизненна, как и тот младенец на перекрестке».

«Что она могла бы сказать такого, что изменило бы обстановку? Что это был лишь интимный акт, а не любовь? Что она испытывала любовь ко мне, однако вынуждена была иметь в себе другой половой член? Что измена приемлема в браке? Что поскольку я любил ее, я должен мириться с тем, что она спала с кем угодно, когда пожелает? Такой тип отношений может быть приемлемым для некоторых людей, но не для меня. Все эти утверждения лишены основания. Это лишь пустые слова от того, кто не желает взять на себя ответственность за свои неудачи в отношениях».

«Предположу, что на каком-то уровне, возможно, Барбара все еще испытывала чувства когда забеременела от другого мужчины... она любила меня... но не настолько, чтобы поставить меня на первое место, быть главным в ее жизни. Если в наших отношениях были проблемы, она явно не испытывала достаточной любви ко мне, чтобы подойти и попробовать разрешить их. Ей было все равно. Вот почему твоя привязанность такая разная, потому что я знаю, что я для тебя основной. Я полностью уверен в том, что ты чувствуешь. Я знаю, что ты никогда меня не предашь».

Мне потребовалась короткая пауза, чтобы усвоить сказанное. Колин ласково поцеловала меня в губы и опиралась спиной на спинку стула, ожидая продолжения.

«Барбара никогда не высказывала этого вслух, но я осознавал, что она испытывает ревность по отношению к тебе».

«Меня? Почему?»

«Кто знает. Возможно, потому что тебе так легко быть прекрасной, для тебя это естественно. Она всегда чувствовала, что должна стараться быть модной и привлекательной. Я думаю, она ревновала к нашей близости... Возможно, именно поэтому она предприняла то, что сделала... Я не уверен. Самое грустное в этом то, что у нее не было причин для ревности... Я любил ее, но она решила разрушить это».

Мы сидели на кровати лицом друг к другу и молчали. Колин взяла мои руки в свои и сжала их. Она улыбнулась и заговорила.

«Когда мы были детьми, я часто хвасталась перед своими друзьями тем, какой милый младший брат у меня был... и до сих пор таким остается. У меня никогда не возникало к близнецам тех же чувств, что к тебе. Они всегда были просто моими братьями, а ты был особенным для меня. Всегда и навсегда».

Я кивнул в знак согласия. «Да, здесь то же самое. Что касается связей внутри семьи, они на самом деле не играют роли. У меня нет возбуждения от мысли, что я буду ложиться в постель с мамой... »

«Пожалуйста, это не очень приятное представление для меня».

«... И я не собираюсь фантазировать о том, как все племянницы вырастут... »

Колин рассмеялась. «Это меня успокаивает».

«... Единственное, что имеет значение - это то, что мы любим друг друга независимо от нашей биологической связи. Я действительно не понимаю этого "родственного духа", о котором говорят люди, но я верю, что нам было суждено быть вместе с самого начала. Факт, что мы брат и сестра - просто случайность природы. Я хочу рассказать тебе то, что Майк сказал мне давным-давно».

"Что это?" - спросила она.

"Однажды, поздним вечером, когда мы оба учились в колледже, Майк и я сидели вместе и беседовали. Мы занимались философствованием, решали мировые проблемы и в конце концов заговорили о семье и других вещах. Майк сказал: "Прости, Бобби, ты мой брат, но Джимми - мой настоящий друг". Я никогда не осознавал полностью значение его слов до тех пор, пока не вернулся из поездки в Чикаго. Ты не просто моя сестра. Я думаю, что ты всегда была чем-то большим для меня - другом, а теперь еще и любовницей. Есть ли какой-то глубокий смысл в этом?"

"Да, так оно и есть", - ответила она и легонько поцеловала меня. "Спасибо, я чувствую себя намного лучше". Колин легла рядом со мной и потянула меня к себе. Она выключила свет и в нашей темной комнате царило молчание. В этой тишине она сжала мою руку и прошептала: "Я никогда не отпущу своего друга".

Наши отношения с Колин всегда были прекрасными, но разговор, который мы вели той ночью, помог прояснить некоторые неразрешенные проблемы в наших душах. Это придало нашей любви новую глубину и интенсивность. Но...

Постепенно что-то начало прокрадываться в задумчивые уголки моего сознания. Я не мог понять, что именно, я лишь чувствовал, что чего-то не хватает, но не мог определить, чего именно. С каждым размышлением это только ускользало от меня. Неделями я боролся с этим чувством, стараясь обнаружить ответ. Даже Питерсон и мисс Дженнингс заметили, что я выглядел тревожным.

Это может показаться сценой из фильма с небольшим бюджетом, но ответ пришел ко мне во время ночного сна. Я вздрогнул и вскочил на постели, всё еще охваченный полусном. Колин не открывала глаз, но сонно спросила: "Что случилось?"

«Ничего, дорогая, вернись и ложись спать».

Я вновь улегся и глядел на потолок. Теперь, зная, что произошло неправильно, мне нужно было придумать, как это исправить. Следующие несколько недель я провел, размышляя о различных вариантах, отвергая большинство из них, ища оптимальный план для исправления ситуации.

И вот однажды вечером я занимался уборкой на кухне, когда Колин зашла после того, как уложила детей спать. Она остановилась и наблюдала за мной несколько секунд перед тем, как заговорить.

«Что-то не так?»

«О чем ты говоришь?»

«Тебя что-то беспокоит. Ты постоянно молчишь и часто не слышишь меня или девочек. Что происходит?»

Мне было сложно подобрать слова. Я стоял и смотрел на нее прежде, чем начать разговор.

«Я хочу жениться».

Выражение лица Колин могло быть несчастным даже без удара кулаком в живот. Ее глаза медленно расширились, а нижняя губа начала дрожать. Слеза скатилась по ее щеке, затем она повернулась и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Я услышал, как она прошла по коридору и закрыла дверь спальни.

Я бросил кухонное полотенце на стол и направился в спальню. Остановившись перед дверью, я глубоко вздохнул перед тем, как открыть ее и войти. Колин сидела на краю кровати, обхватив себя руками за талию, и покачивалась вперед-назад, держа на руках наше будущее чадо. Слезы текли у нее по щекам, а она дрожала, подняв на меня глаза.

«Как ты мог? Ты же обещал мне».

«Как я мог что?»

«Ты обещал мне, что никогда не измениться ко мне или коей-то другой».

«О ком ты говоришь?»

«Бродяжка... проститутка, на которой ты хочешь жениться».

У меня началась дурнота, все пошло ужасно не так. Колин закрыла лицо руками и сильно заплакала. Я подошел и опустился перед ней на колени. Я осторожно отодвинул ее руки от лица, затем сжал их в своих.

«Ты - именно она».

«Я - это кто? »

«Это ты. Ты та проститутка, на которой я хочу жениться. »

Колин выпрямилась и откинула голову назад с полным изумлением на лице.

«ТЫ С УМА СОШЕЛ? »

«Нет... Я не сошел с ума. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким здравомыслящим. Колин, я люблю тебя и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. »

«Но это невозможно! »

«Почему? »

«Потому что это противозаконно, вот почему. »

«И что? »

Колин быстро осмотрела комнату, пытаясь мысленно зацепиться за что-то, чтобы вернуть этот момент в реальность. Когда ее дыхание начало замедляться, она остановилась на мне.

«Мы ни за что не смогли бы пожениться».

«Конечно сможем. Все, что нам нужно - это получить разрешение на брак. Пригласить священника Стивенс, она произнесет несколько слов в саду, а потом мы устроим приятную вечеринку. На самом деле все довольно просто. »

Колин с трудом осознавала то, что я сказал.

«Мы не можем просто ворваться и получить разрешение».

«Конечно, мы можем это легко сделать. Дай-ка я покажу тебе».

Я подошел к комоду, достал кошелек Колин из ее сумки и вытащил ее водительские права. Я вытащил кошелек из заднего кармана и достал свои собственные права. Сел на кровать рядом с ней и протянул ей оба документа для просмотра.

«Это все, что нам понадобится».

«Что? »

«Слушай, когда мы получим разрешение, достаточно будет предъявить удостоверение личности, чтобы подтвердить свою личность. Не нужно предоставлять копию генеалогического древа. Какое имя здесь указано? »

«Роберт Мэтью О'Коннер».

«А какое имя здесь? »

«Колин Маргарет Уилковски».

«Ну и что, если в Сан-Мигеле никто не знает, что мы брат и сестра? »

Она задумалась на несколько секунд. «По моему мнению, никто не знает».

«Тогда все хорошо. Всем известно, что мы двое неженатых людей, живущих вместе, у нас родился ребенок и скоро будет еще один. Мы просто хотим быть вместе и признаться в своих чувствах публично. Что в этом плохого? »

Из выражения глаз Колин я понял, что ей также неудачно разобраться в этой ситуации.

«А как насчет наших родителей и близких? » - спросила она.

«Сейчас это действительно волнует меня, но я уверен, что если они могут принять факт, что у нас двое общих детей, то они также смогут принять и наш брак. Ты готова выйти за меня замуж? »

Колин некоторое время смотрела на меня, затем встала и подошла к шкафу. Оперевшись спиной о шкаф, она начала раздеваться и сказала: «Я не могу решить это сразу сейчас, у меня голова болит. Мы поговорим об этом позже. »

После того, как она разделась, вернулась и стояла передо мной полностью обнаженной. На ее лице было выражение смятения, а рукой она потирала лоб.

«Боже мой, отец моих детей - безумный... Я пойду спать».

Колин залезла под одеяло и повернулась ко мне спиной. Она лежала тихо, а затем начала разговаривать.

«И больше никогда не произноси слово «проститутка» обо мне».

На следующее утро Колин была необычно молчалива за завтраком. Когда она встретила меня у двери перед моим отъездом на работу, я попытался заговорить с ней, но она прикрыла мне рот рукой и вышвырнула меня из дома. Вечером, когда я вернулся домой, все было так же плохо. Она общалась с девочками, но полностью игнорировала меня. Даже дети почувствовали, что что-то не так. Они ничего не сказали, просто смотрели на нас с вопросительными глазами.

Я сидел на диване и пытался читать, пока Колин клала детей спать. Через пятнадцать минут я перечитывал один и тот же абзац стократ и все еще не имел представления о его содержании. Я уже сдался, когда Колин вошла в комнату и остановилась передо мной, уткнув свой выступающий живот в мое лицо и пристально глядя мне в глаза. Я ожидал, что она скажет что-нибудь.

«Да», - сказала она.

«Что значит "да"? »

Она перевернула глазами, на мгновение уставившись в потолок, а затем снова посмотрела на меня.

«Да, я выйду за тебя замуж. Очевидно, безумие присуще нашей семье. Надеюсь, мы не передали это девочкам. »

Она повернулась и ушла. У двери она остановилась и бросила через плечо последний взгляд.

«Бобби, пора спать. Нам нужно обсудить много деталей. »

И мы действительно обсудили детали, но сначала мы... ну, скажем просто, что мы занялись множеством других дел до того, как заговорить о свадьбе.

После двух беременностей Колин было легко рассказать семье о свадьбе. Шарон и Ми Лин сначала были удивлены, но это быстро перешло в восторг. Майк просто улыбнулся и прошептал: «Самое время». Джимми долго массировал виски пальцами, прежде чем посмотреть на нас.

«Ты, ведь, понимаешь, что я заместитель шерифа, верно? Я собираюсь притвориться, что не услышал ничего из того, что ты только что говорил.»

Единственное замечание мамы было: «Вы двое делаете это только для того, чтобы мои волосы стали седыми. Чем мы можем помочь?»

Несмотря на всю храбрость, которую я проявил перед Колином, когда мы первый раз обсудили брак, меня охватил ужас, когда мы отправились получать разрешение на свадьбу. Однажды днем мы с Колин поехали в регистрационную палату и подошли к нужному окну. Пожилая женщина лет восьмидесяти или около того стояла за прилавком и медленно заполняла какие-то бумаги. Показалось, что ей потребуется целая вечность прежде чем она даже подняла глаза на нас.

«Могу ли я чем-то помочь?»

«Да», - ответил я. «Нам нужно получить разрешение на брак».

Она посмотрела на меня, а затем на очень беременную Колин, которая держала на руках Ноэля.

«Я и так уже подумала», - это было все, что она сказала, прежде чем передать мне бланк для заполнения.

Как только мы отдали ей бланк, она выдала нам разрешение и указала, где мы должны поставить свои подписи, а также подписи священника и свидетелей. Она попросила вернуть разрешение в течение 30 дней после церемонии, чтобы его зарегистрировали и сделали официальным.

Из-за сложившихся обстоятельств свадьба была очень скромной и тихой. Так как у нас в доме было трое детей и еще один был на подходе, Шэрон и Ми Лин взяли на себя заботу о том, чтобы Колин не испытывала лишнего стресса. По очевидным причинам свадьба должна была состояться в заднем дворе нашего дома в Сан-Мигеле, потому что жители Санта-Терезы тоже были осведомлены о нашем положении.

Шэрон и Ми Лин неоднократно посещали Сан-Мигель, чтобы позаботиться обо всем, и Колин с радостью проводил время со своими двумя невестками. Половина времени мама ездила с ними, и было так много радости, что мне с трудом верилось, что они выполняют какую-то работу.

За несколько дней до свадьбы мне позвонил Майк. После приветствия Майк задал свой вопрос. «Ребята, вы уже получили свои обручальные кольца? »

Кольца. Я наклонился и начал биться головой о крышку своего стола.

«О Боже, Майк. Я даже не подумал о том, чтобы приобрести кольца. Что мне делать теперь? »

«Расслабься, братан, я тебя подстрахую. Кое-что из того, что я знал, что ты не вспомнишь. Я привезу кольца с собой в субботу».

День свадьбы начался плохо. Была ранняя осень, и повсюду стоял серый туман, но к 10 утра он рассеялся, оставив остаток дня ярким и солнечным. Температура была идеальной для ношения костюма без потения. Билл построил на заднем дворе маленький павильон, который теперь был полностью покрыт вьющимися розами. В ту субботу в 4 часа дня я стоял перед павильоном вместе с преподобным Стивенсом и ждал Колин.

На самой церемонии присутствовали только мама, Джимми и Ми Лин с двумя дочерьми, а также Майк и Шэрон с тремя дочерьми. Единственными дополнительными людьми были Гарольд Питерсон и мисс Дженнингс из офиса, а также Фрэнк и Линда со своими дочерьми из соседнего дома. Фрэнк и Линда приобрели дом по соседству с нами примерно через месяц после того, как я переехал из Чикаго. Две их дочери были одного возраста, что Меган и Молли, и мы все стали близкими друзьями.

Мы услышали тихий шорох и все повернулись, чтобы увидеть откуда он исходит. Первой вышла Молли, держа в руках небольшой букетик цветов. За ней следовала Меган, неся на руках Ноэль, которая спокойно спала на ее плече. Все три девочки были одеты в новые платья, которые мама и Колин приобрели специально для этого случая, и они были очень привлекательными. Девочки подошли к беседке и стали ожидать. Потом появился Колин.

Удивительный, захватывающий - нет слов на английском языке, чтобы передать то, что я увидел. На Колине было платье слоновой кости из шелка-сырца, доходившее до колен. Оно было просто потрясающе красивым. В нем можно было разглядеть все прекрасные линии и изгибы Колин, включая ее беременность. В то время как все другие радовались ее прекрасному виду, я делал все возможное, чтобы дышать без затруднений, настолько она была великолепна.

Когда Колин заняла место рядом со мной, мы обратились к преподобному Стивенсу. Слева от Колин стояла Меган, держа на руках Ноэль, а рядом с ними - Молли. Как только все расположились и образовали полукруг вокруг нас, я почувствовал, как маленькая ручка взяла мою. Я посмотрел вниз и увидел Патрицию, которой уже исполнилось четыре года, глядящую на меня снизу вверх.

"Что ты делаешь?" - шепотом спросил я.

"На твоей стороне никого не было", - ответила она с улыбкой.

Собравшиеся разместились на своих местах и ожидали начала церемонии со стороны преподобного Стивенса. Открыв свою небольшую черную книжечку, Патриция наклонилась и чистым голосом невинно сообщила преподобному: "Мой папа говорит, что теперь тетя Колин станет порядочной женщиной".

Вся компания сделала все возможное, чтобы не рассмеяться, за исключением Майка, чье лицо стало ярким, и он попытался спрятаться за своей женой.

Сама церемония была очень короткой. Когда дело дошло до обмена кольцами, я взглянула через плечо на Майка, который улыбнулся и указал на Патрисию. Она медленно и осторожно открыла карман на своем платье. Она протянула руку пастору и передала ему два предмета. Она произнесла благословение над кольцами, затем вручила одно мне, а другое - Колину. Мы посмотрели на то, что лежало в наших ладонях, и у нас обоих перехватило дыхание.

Это были обручальные кольца наших родителей.

Мы оба посмотрели на маму, которая улыбалась и кивала головой. Мы произнесли свои клятвы и обменялись кольцами. Кольца сидели идеально, словно они были созданы специально для нас. После последней молитвы я поцеловал свою новую супругу.

Патрисия потянула меня за подол пальто и указательным пальцем погрозила, чтобы я наклонился. Закрывая рот ладонью, она прошептала мне на ухо:

«Ты все еще дядя Бобби?» - спросила она.

Я приподнял ее, повернул к себе и поцеловал в щеку.

«Да, дорогая, я всегда буду дядей Бобби».

Поставщик продуктов, которого наняла Шэрон, начал сервировать стол, и другие гости начали приходить. Мы пригласили еще около двадцати человек, но не сообщили им, что это свадебный прием. Мы просто сказали, что это официальная вечеринка в саду. Гости были равномерно разделены между нашими соседями-друзьями, моими ближайшими коллегами из офиса и несколькими клиентами Колина. Скоро новоприбывшие узнали о нашей свадьбе, и мы тайно надеялись, что слухи быстро распространят эту новость. Парень, с которым она жила, наконец-то женился на милой вдове.

Как только нам удалось, мы нашли мать, чтобы поговорить с ней о колечках.

«Я хочу, чтобы они были у тебя. Я разговаривала с Джимми и Майком, и они согласились со мной. Теперь колечки будут у тебя», сказала она после короткой паузы и улыбки. «Я знаю, что твой отец бы хотел, чтобы они также были у тебя».

Вечеринка продолжалась всю ночь, мать и близнецы впервые встретили большинство наших друзей и все провели время отлично. Было одно событие, которое я не предвидел и которое принесло мне будущие проблемы.

Майк и Джимми познакомились с Гарольдом Питерсоном.

У меня есть подержанный гольф-набор клюшек, и я играю на поле из восемнадцати лунок раз или два в год со своими братьями. Я играю не очень хорошо и это не приносит мне особого удовольствия. После девяти лунок результат моей игры может быть гордостью профессионального боулера, около 280-290 очков. Близнецы - полная противоположность. Они фанатично увлечены гольфом и каждый год тратят целое состояние на новые клюшки и зеленые гонорары. Как я уже сказал, они иногда заставляют меня играть с ними и требуют от меня побед. Проблема в том, что я безусловно лучший из всей компании. Несмотря на многие годы тренировок и, вероятно, тысячи долларов потраченных на уроки, они продолжают только ухудшаться.

И тогда они встретили Гарольда.

Гарольд Питерсон возможно был единственным человеком на Земле, который был более одержим гольфом и играл в него хуже, чем Майк и Джимми. Теперь у меня было трое людей, которые постоянно уговаривали меня быть четвертым игроком по субботам утром. Шэрон и Ми Лин относились к этой небольшой странности своих мужей терпеливо и знали, что это безобидно, пока все носят защитные шлемы. Гарольд, с другой стороны, был вдовцом и некому было усмирять его, иногда он впадал в неистовство при упоминании о гольфе. Было неизбежно, что количество моих игр в гольф повысилось до пяти или шести раз в год. Колин просто улыбнулась и крепко обняла меня.

«Возможно, у тебя есть некоторые рекомендации для парней».

К кавычасам девяти все разошлись, поставщики продуктов убрались, и единственным оставшимся с нами была мать. Она взяла недельный отпуск, чтобы преподавать своим ученикам второго класса и осталась с девочками в Сан-Мигеле, пока мы с Колин отправились в свое свадебное путешествие.

Медовый месяц не был роскошным путешествием. Ввиду близости Колин к родам мы не могли уехать далеко или отсутствовать слишком долго. Мы выехали в воскресенье утром, чтобы проехаться по побережью на несколько часов до Кармела, где арендовали бунгало на пляже на неделю. Вечером в среду мы так пососкучались по девочкам, что решили вернуться домой в четверг днем и сократить поездку.

В пятницу утром мы с Колин были в офисе адвоката и начали заполнять документы для моего усыновления Меган и Молли, а также юридически сменили их фамилию с Уилковски на О'Коннер.

Через месяц, держа ее за руку, Колин Маргарет О'Коннер родила Бриджид Фиону О'Коннер.

Но на этот раз я был опытной медсестрой в родильном отделении. Я возвращался из кафетерия с двумя чашками кофе для себя и Колин, когда в коридоре прошла мимо молодая пара, которая выглядела едва вышедшей из подросткового возраста. На ней был раскрытый халат поверх больничной одежды, и она выглядела беременной уже на десятом месяце. Он был гораздо выше нее и обнимал ее одной рукой, помогая двигаться очень медленно. В его глазах была паника, как будто он в любую секунду мог броситься к двери. Я остановился и протянул ему свою чашку кофе.

«Это будет важнее для тебя, чем для меня», - сказал он.

Появление младенца в нашем доме уже не было новинкой, это стало просто частью нашей рутины. Ноэль уже исполнилось одиннадцать месяцев, и она сразу обратила внимание на новое существо, проникшее на ее территорию. Когда Ноэль подошла и увидела первого человека в своей жизни меньше своего роста, она зашипела "Биби", хлопала в ладоши и наклонилась, чтобы поцеловать сестру в щеку.

Молли сразу же бросилась к Бриджид и взяла на себя ответственность за ее заботу, недовольная тем, что она не может переехать к ней в комнату. Что касается Ноэль и Бриджид, то мы - Колин и я - родители, а Меган и Молли - опекунки. Связь между этими двумя сестрами гораздо крепче, чем любая из тех, что я когда-либо видел.

У меня запечатлены определенные образы в памяти. Один из них возник, когда я был в детском саду и болел. Я заразился каким-то вирусом и несколько дней пролежал в постели, слабый и почти ничего не мог делать. До сих пор я помню, как Колин сидела на краю моей кровати, стирала лицо мочалкой и читала мне мою любимую сказку. Другой образ, который остается в памяти, связан со временем, когда мне было около восьми лет. В рождественское утро я зашел в гостиную и увидел рядом с елкой велосипед с моим именем на нем. Рядом со велосипедом стояли моя мама и папа, их улыбки были такие же радостные, как и мои.

Но есть одна картинка, которую я всегда пересматриваю. Это произошло на следующий день после Дня благодарения, когда Бриджиду было всего несколько дней. Снаружи была холодная и серая погода, а у нас дома было тепло и уютно. Я стоял в столовой и смотрел сквозь арку в гостиную. На полу перед камином было расстелено одеяло, и Меган помогала Ноэль играть с кубиками. Молли лежала на животе, смотрела и смеялась. Колин сидела в кресле-качалке, рядом с ней была Бриджид, которая кормилась грудью. Колин тихо напевала дочери, переключая свое внимание между дочерью на руках и дочерью на полу. Время от времени она бросала мне улыбку удовлетворения.

Я люблю свою семью.

Теперь, когда в нашем доме появилось уже четверо детей, мы столкнулись с конкретной организационной задачей. Мы стали первой семьей в нашем районе, которая приобрела минивэн.

В тот же самый день, когда мы привезли Бриджид из больницы, Колин взяла красный маркер и подошла к календарю на кухне. Она отсчитала восемь недель и подняла руку, чтобы обвести дату, когда я ее поймал за запястье. Я переместил ее руку ниже, на следующую пятницу, и повертел ручку до тех пор, пока не было отмечено это число.

«Бобби, что ты делаешь? Это девять недель, а не восемь».

«Я знаю, но какой у нас будет этот день? »

Она посмотрела на это несколько секунд и потом улыбнулась широко. «Мой день рождения! Мне нравится твоя логика».

«В этом году у тебя особенный день рождения», - сказал я, поднимая брови.

Колин ответила на это счастливой полуулыбкой и объятием. «Просто делай то, что тебе нужно, я не могу дождаться».

Я думал об этом некоторое время. Моя часть компенсации после развода составляла немного больше 7800 долларов. Почему-то мне показалось, что это "грязные" деньги, и я не хотел иметь с ними ничего общего. Я хорошо зарабатывал на своей работе, к тому же у Колин был доход от ее работы иллюстратором и страховки от Билла. Нам не требовалось использовать какие-либо средства из полученных от Барбары денег. Все это время они лежали на взаимном фонде и приносили проценты. Благодаря росту фондового рынка они теперь составляли более 13 000 долларов. Я знал, что хочу сделать с ними.

Наши родители всегда учили нас быть осмотрительными в финансовых вопросах. Мы, четверо детей, не экономим на себе, но и не тратим деньги на мелкие роскоши. Мы бережно относимся к своим финансам и окружаем себя удобствами, не погружаясь в долги.

Сейчас я планировал потратить нечестные деньги на что-то ужасно дорогое только по одной причине - отпраздновать день рождения Колин. Я уже обсудил это с мамой и близнецами, и они перенесли эту дату, чтобы помочь нам отметить. Когда я рассказал Колин, что у меня на уме, она прикоснулась к моему лбу, чтобы проверить, нет ли у меня температуры.

Примерно в 10 милях от Сан-Мигеля находится большой хаотичный фермерский дом. Потомки первоначальных владельцев времен золотой лихорадки расширили здание и модернизировали инженерные коммуникации, сохраняя при этом очарование архитектуры. Теперь это уже не активная ферма, а дом был преобразован в ресторан и получил название "Гадюшник Салли" в честь их прабабушки.

Этот ресторан также является единственным пятизвездочным заведением между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Для того чтобы забронировать столик, приходилось ждать целый год, и многие люди планировали свой отпуск, исходя из условий бронирования. Это был такой ресторан, в котором не указывались цены в меню, но счет в конце вечера составлял примерно столько же, сколько первоначальный платеж за дом. Я поговорил с Гарольдом Питерсоном, который сделал несколько телефонных звонков и заказал нам столик на день рождения Колин.

Девять недель ожидания означали, что я проводил больше времени уткнувшись лицом между бедрами Колин - не то чтобы я жаловался. Но чем ближе был ее день рождения, тем больше мы нервничали. Это должно было быть потрясающее событие, которое случается только раз в жизни.

Один из шагов, который я предпринял - это аренда лимузина. Лимузин забрал маму, близнецов и их супругов и доставил их в Сан-Мигель. Таким образом, им не нужно было беспокоиться о долгой поездке обратно в Санта-Терезу в конце вечера. После их прибытия в дом, я провел всех в гостиную, где мы ожидали, пока Колин закончит подготовку.

Во время нашего ожидания мы все собрались и начали беседу. Я не мог не заметить, что женщины в семье О'Коннер обладали непревзойденной красотой. Мама, подобная старшей версии Колина, была благородной женщиной со светло-золотистыми волосами и темно-кариими глазами. Вечером она была одета в черные шелковые брюки-смокинги, белую шелковую блузку и имела нежный ниточный ожерелье из жемчуга на шее. Было очевидно, что Колин унаследовал от своей матери свою привлекательность и безупречный вкус. У мамы также была изящная шаль из шелка с длинной двенадцатидюймовой бахромой на плечах.

Шэрон была ростом пять футов одиннадцать дюймов, всего немного ниже Майка. Ее густые каштановые волосы средней длины были прямыми и спускались по спине до самого ее пояса. Обычно она заплетала их в толстую косу, но в этот день они были развязаны и легко завивались. Она была одета в насыщенное нефритово-зеленое платье, которое подчеркивало золотистый оттенок ее кожи. Платье плавно обтягивало ее фигуру и имело разрез, опускавшийся ниже колена, приоткрывая только чуть видневшуюся ложбинку на ее груди. Шэрон имела изящную статуру, и хотя она никогда не была считана полной, нельзя было сказать, что она страдает от анорексии. Норвежское наследие викингов в ее внешности было очевидно.

Ми Лин была высокой - пять футов шесть дюймов - и стройной. Ее черные волосы густыми шелковыми прядями спадали на плечи. Ее платье было темно-синего цвета и имело разрез по боку, начинающийся от середины икры до пары дюймов выше колена, едва приоткрывая бедро. Воротник-стойка подчеркивал изящную шею. Темные миндалевидные глаза Ми Лин приятно контрастировали со светлой кожей.

Шэрон и Ми Лин были соседками по комнате в колледже и дважды случайно встретились с близнецами О'Коннер на спор с одним из их друзей. Судя по всему, свидания прошли хорошо, так как через год они четверо поженились на двойной свадьбе. Джимми и Майк были так же безумно влюблены в своих женщин, как я в Колину.

Я взглянул на Джимми и улыбнулся. «Отличный наряд. Я угадал, что Колин выбрала его, верно?»

«Да, как ты догадался?»

Майк засмеялся. «Потому что он подходит тебе, и не выглядит так, будто ты в нем спал прошлой ночью».

Они были правы. Колин настояла на том, что если мы собираемся это делать, то должны делать это правильно. Она пошла со мной покупать новый наряд и целый час убеждала меня вести себя спокойно, пока она консультировалась с портным и я примерял разные варианты. Моей наградой за терпение во время этого испытания стали несколько часов невероятного удовольствия после того, как дети легли спать.

Колин заставила нас ждать всего несколько минут перед тем, как появилась в гостиной. На этот раз даже Майк и Джимми потеряли дар речи при виде своей сестры. До этого момента я не видел, что она решила надеть. Я просто стоял, потеряв дар речи. За все те разы, когда я видел Колин в наряде для какого-то мероприятия, я никогда не видел ее такой впечатляющей.

Колин сама разработала дизайн своего платья и заказала его на заказ. Как и всегда, она придерживалась своего стиля, но в этот раз он был удивительным в своей простоте. Платье было обтягивающим, но позволяло ей свободно двигаться. Оно подчеркивало каждую линию и изгиб ее тела.

Платье было сшито из черного шелкового материала, который казался светится при каждом ее движении. Бретельки были широкие, а вырез на груди создавал глубокий овал, оставляя открытыми около трех дюймов декольте. Это был самый глубокий вырез, который я видел у Колин. Верх платья хорошо облегал ее грудь и позволял им нежно колыхаться при каждом движении. Вырез заходил на шесть дюймов ниже лопаток.

Было очевидно, что Колин не носила лифчик. Нижняя часть ее платья заканчивалась на уровне колена и имела разрез высотой в шесть дюймов в верхней части левого бедра. Этот разрез позволял ей свободно двигаться без ограничений. Она носила пару серебристых прозрачных нейлоновых чулок с блестками и туфли на низком каблуке, которые фиксировались несколькими маленькими ремешками.

Ее лак для ногтей и помада были ярко-темно-красного оттенка, который наш отец шутливо называл "Румяно-алым". Чулки были достаточно прозрачными, чтобы мы могли видеть, что цвет ее губ соответствует цвету ногтей на ногах. В зависимости от освещения, внешность Колин менялась от элегантной до соблазнительной и обратно.

Колин, мама, Шэрон и Ми Лин собрались в другом конце комнаты, обсуждая свою одежду, в то время как Джимми, Майк и я наслаждались всей красотой, которая была перед нами.

Майк посмотрел на нас с Джимми и тихо спросил: "Нельзя ли считать это незаконным - иметь столько красивых женщин в одном месте?"

Джимми ответил так же шепотом: "Друзья мои, надеюсь, вы прихватили свои палки, потому что эти хищницы сегодня ночью будут пытаться украсть наши женщины."

Затем все четыре женщины повернулись и посмотрели на нас. Это заставило меня и моих братьев превратиться в безграмотных дураков. Образ Колин, мамы, Шэрон и Ми Лин стоящих там и улыбающихся нам был навечно запечатлен в моей памяти.

Наконец мама сказала: "Майк, не могли бы вы подать мне руку?"

Майк засунул руку во внутренний карман своего пиджака, извлек конверт и передал его Колин.

«С днем рождения, Колин, это от всех нас».

Колин прочитала документы, которые вытащила из конверта, и улыбнулась. Она передала их мне и сказала: «Это потрясающе, большое вам спасибо, ребята».

Мама и близнецы оплатили для двоих уик-энд в отеле Saint Francis в Сан-Франциско и два предварительных билета на выставку Де Винчи, которая должна была открыться в музее Почетного легиона на той же неделе. Эта выставка была распродана уже полгода назад.

Шэрон улыбалась, когда сказала: «Выходные только для двоих. Может быть, Меган или Молли захотят отправиться с тобой».

Колин только усмехнулась. «Нет, у меня уже запланирована встреча с мужем на эти выходные. Я думаю, что он согласится пойти со мной».

Я посмотрел на нее серьезным взглядом: «Только если ты обещаешь быть доброй со мной. Подойди сюда, я хочу передать тебе свой подарок».

Когда Колин встала передо мной, я наклонился и вытащил выдвижной ящик столика. Я достал небольшую коробочку, которая была аккуратно упакована с большим розовым бантом. Я потратил много времени на поиск этого подарка и беспокоился о том, как на него отреагирует Колин. Колин потянула за конец ленты, развязывая бант, и сняла оберточную бумагу. Она держала коробочку в руке и улыбнулась мне, прежде чем открыть крышку. Когда она увидела, что находится внутри, ее глаза расширились, и она изумленно вскрикнула.

«Боже мой, Бобби, они прекрасны».

Колин протянула коробочку так, чтобы все видели ее содержимое. Внутри лежали ожерелье с подвесками и серьги-подвески в одном стиле. Камни были в форме капель и имели глубокий темно-красный цвет, который можно увидеть только в самых чистых рубинах. Все изумленно выражали свое восхищение, а Майк плеснул меня по спине.

«А ты знаешь, ты не такой безвкусный, как мы думали».

Джимми хохотал: «Черт побери, Бобби, теперь мне завтра придется отвести Ми Лин на шоппинг».

Колин подошла к зеркалу, висевшему над камином. Она аккуратно закрепила серьги и с удовольствием рассматривала их в отражении.

«Бобби, подойди сюда и помоги мне надеть ожерелье, пожалуйста».

Я подошел за ее спину и увидел в зеркале широкую улыбку на ее лице, когда застегивал застежку на ее шее. Я прошептал ей на ухо: «Я не могу дать тебе остальную часть подарка до тех пор, пока все не уйдут».

Кулон свисал посередине между ее шеей и началом груди и прекрасно сочетался с контрастом между ее нежной кремовой кожей и глубоким насыщенным красным цветом рубина. Колин повернулась ко мне и положила руку на мою шею, чтобы потянуть меня вниз и прошептать на ухо.

«Спасибо тебе, дорогой».

«Я люблю тебя, моя жена».

Колин повернула голову, пока ее губы не соприкоснулись с моими. Мой рот открылся, и язык Колин проник внутрь, начиная свой танец страсти. Мои руки обняли ее – одна за спиной, а другая медленно скользнула вниз, чтобы охватить ее бедро. Колин держала одну руку на моей шее, лаская ладонью мои волосы, в то время как другая обнимала меня за талию. Она медленно подняла ногу, прижимая свое бедро к моему бедру и обхватывая свое икрой. Наши пахи соприкоснулись, и мы начали нежные движения.

«ГМ»

Я испугался от громкого звука прочистки горла. Мы немедленно отпустили друг друга и я повернулся лицом к комнате.

Майк и Шэрон внезапно обнаружили, что верхняя часть абажура была самой очаровательной вещью, которую они когда-либо видели. Ми Лин смотрела в пол, прикрыв глаза рукой, а Джимми повернулся спиной и уставился в потолок. Мама стояла, уставившись на меня большими, размером с блюдце, глазами, а ее рот открывался и закрывался, как у гуппи. Я скорее почувствовал, чем увидел, как лицо Колин стало ярко-красным, под стать моему собственному. Через несколько секунд, которые показались мне часами смущения, мама заговорила.

«Вы двое, постарайтесь держать себя в руках! Колин, иди подправь свой макияж. Роберт, у тебя помада по всему лицу. »

Мама называет меня Робертом только тогда, когда она близка к тому, чтобы рассердиться.

Как два маленьких ребенка, которых застукали за непослушанием, мы с Колин проскользнули в ванную, чтобы исправить ущерб.

Продолжение следует.....

P. S. Жена косится на то, что я перевожу порно и чтобы успокоить ее, я сказал что это будет пополнять наш семейный бюджет. Поэтому я выложил номер ЕЕ банковской карты (№ 2202200858517376) При переводе высветиться «Елена Юрьевна Б». Поддержите меня мелкими суммами, а то ведь запилит)))