ЗАПРЕТ НА ВЫЕЗД (7,8,9)

Глава 7. Зачем?

В которой Данила размышляет о произошедшем и не может понять свои эмоции

Утром у Данилы болела голова. Вечером он выпил значительно больше, чем обычно - хотел как-то забыть о боли и горечи от новости о измене жены. Сразу после пробуждения он внезапно подумал, что всё случившееся вчера это просто кошмарный сон, извращенная фантазия. Он даже не стал умываться, а сразу подскочил к ноутбуку и коснулся тачпада пальцем. Не нужно было даже рыскать по папкам - галерея фотографий, загруженных вчера из мессенджера, оставалась открытой, а вид чёртовой синей улики не вызывал никаких сомнений в правдивости происходящего на курорте.

Через минуту Данила стоял под горячим душем и отрешённо мыл тело шампунем.

"Как это могло случиться? Мы должны были лететь вместе, мы должны были быть там всегда вместе, даже если предположить, что Настя по своей природе неверна мне, что она изменяет мне налево и направо, невозможно, чтобы она заранее планировала что-то. И не может быть такого, чтобы она изменяла мне здесь! Я бы точно это узнал! Или... Нет, я бы узнал! И у нас всё хорошо. Чёрт возьми, что же тут могло произойти? Если бы она была легкомысленной женщиной, но нет же, как она могла оказаться в номере с обнаженным арабом всего через пару часов после приезда в незнакомый отель? Как?! Да и если бы это был не сотрудник турфирмы-араб, можно было бы выстроить какую-то логическую цепочку мыслей, версию - пусть даже странную - что... есть любовник, который летел в тот же отель для того, чтобы провести время со мной в отсутствие? Но нет, это бред... Или на самолете они познакомились с кем-то другим - близкое пространство и несколько часов рядом. Она пожаловалась, что меня не выпустили, он сочувствовал, слово за слово, и все эти семь-восемь часов знакомства продолжились в отеле... хотя это тоже нелепо, как Настя могла связаться с кем-то за такое короткое время? И он не любовник, и он не из Москвы или из нашего города, это точно местный араб! И насилия явно не было, иначе у них бы не было игривых селфи и флирта в Viber..."

Независимо от того, сколько времени он проводил, размышляя и пытаясь найти причину неожиданного измены Насти, ничего в его голову не приходило. Именно это непонимание вызвало у него больше смятения, чем само предательство. Через несколько часов поиск этой причины стал главной мыслью, которая укоренилась в его сознании. Он даже рассматривал возможность обсудить это с Эдиком и спросить его мнение, затем подумал о том, чтобы напрямую спросить жену. Он начал искать форумы для обманутых мужей в интернете, однако большинство из них описывали случаи раскрытия измены без анализа поведения супруги.

Кроме того, Данила испытывал тревогу от того, что его ревность иногда сменялась похотью. Он непроизвольно возбуждался при просмотре фотографий, которые жена ему отправляла. И это происходило не только при просмотре обнаженных фотографий Насти, а также на тех фотографиях, где присутствовала роковая футболка и пляжные шлепанцы. Кроме того, на последующих снимках также попадались предметы одежды, включая две рубашки гидов, которые висели на спинке стула. Рука Данилы постепенно оказывалась в его брюках, он сжимал свой возбужденный член, ненавидя себя за это. И вскоре приходило чувство стыда.

"Как бы поступил обычный мужчина на моем месте? Он точно не занялся бы самоудовлетворением из-за измены жены. Он уже отправил бы ей сообщение, что знает все и подготовил бы развод... А я? Блин, если кто-то узнает... Если она узнает... И что я должен ей сказать? Требовать вернуться домой? Но как она вернется, это же чартерный рейс. Запрещать ей иметь отношения? Ха! Как я узнаю, что она... И вообще, по умолчанию не разрешается иметь отношения с другими людьми, а раз она уже переспала с кем-то другим, что мои слова для нее значат? Блин, блин, блин! Что я должен делать? Что, черт возьми, я должен делать!"

Он в очередной раз достигал оргазма, собирал мужскую семенную жидкость, нес ее в ладони в ванную комнату, смывал над раковиной и каждый раз после этого охватывала его грусть, стыд и желание плакать. И каждый раз он мысленно обещал себе, что это будет последний раз, что он больше не будет удовлетворять себя просмотром фотографий своей жены или мысленно представлять измену. Он знал, что через некоторое время его пальцы опять возьмутся за его твердый член...

Глава 8 Возвращение

в которой Настя возвращается домой после отпуска и ее муж приготовил для нее сюрприз и объяснение

Настя вышла из зоны прилета аэропорта, отмахиваясь от настырных таксистов. Она вытянула шею, чтобы увидеть своего мужа и радостно бросилась к нему на грудь. До последней минуты Данила не знал, как он поведет себя - он думал, что должен быть сдержанным из-за предстоящего объяснения с женой, но Настя так страстно прижалась к нему и поцеловала его, а он все эти дни думал о ней, ревновал ее и мастурбировал, так что все его планы рухнули. Он отозвался на ее поцелуй с нетерпением и встретил ее игривым язычком своим, вводя его в свой рот.

"Только здесь не трахай меня, подумай о зрителях", - шепнула она горячо и бесстыдно отделившись от его губ. "Я загорелась почти полностью, только две белые полоски остались, как ты любишь..."

В такси она, глядя на затылок водителя, трогала через джинсы его уже возбужденный член сквозь ткань. Он начинал сомневаться - стоит ли говорить сейчас с ней об измене или нет. Он так хотел ее сейчас, что ревность уже не была преградой. Он был готов промолчать только ради возможности войти в ее жаркую и желанную киску. Разум говорил ему, что им нельзя заниматься сексом сейчас, потому что после этого будет невозможно упрекать ее в измене. Но как же он мог удержаться? Как он мог только что ее трахнуть и не презирать себя за это? Похоть говорила ему другое - давай, давай, она рядом, жаркая и вероятно уже мокрая. Все остальное можно решить потом... Быстро расплатившись с таксистом, они поднялись на этаж, Данила открыл дверь, Настя сняла ботинки на ходу и раздевая пуховик игриво пригласила его пальцем следовать за ней в спальню. В последнюю секунду Данила испуганно задумался о своем решении - он знал об измене, хотел остановить ее, но все же не стал.

Настя открыла дверь, вошла и замерла. Над кроватью висела большая фотография формата А3 с пластиковыми кнопками, на которой был изображен ее любовник с курорта. Два дня назад Данила нашел в интернете и распечатал подходящее фото Рамиза, он хотел найти его голого, но и в плавках он выглядел привлекательно и безусловно узнаваемым. Качество печати оставляло желать лучшего, но это не имело значения, поставленная задача была выполнена. Из того, как Настя застыла на месте, можно было сделать вывод, что он не ошибся - она сразу его узнала. Сумочка выпала из рук Насти с глухим стуком. Она подняла руки и прикрыла лицо ладонями. Данила подошел ближе к ней и остановился в полуметре от жены, спросив ее спиной:

— Когда вы первый раз провели время вместе?

Почему он задал именно этот вопрос? Он долго размышлял, много раз представлял себе, как Настя войдет в спальню и увидит эту фотографию, как поймет, что Данила знает о ее измене, думал о том, будет ли она стараться оправдаться, лгать. Загадочным образом именно этот вопрос, или точнее, ее ответ на него показался ему самым важным. "Если она соврет, то нет смысла говорить - так решил он в конце концов - на этот вопрос я знаю точный ответ и могу проверить его, а что же дальше? Смогу ли я верить всем ее другим словам и ответам после этого? "

После бесконечно долгого молчания Настя медленно повернулась к нему лицом. Куда пропал весь ее румянец!

— Сразу же, - тихо ответила Настя, не поднимая глаз. - В первый вечер. Прости...

Данила также был растерян и молчал. Он приблизительно представлял себе, что ответит, если она будет лгать, но она сказала правду и что он теперь скажет ей? Его растерянность отразилась и в его голосе:

— Как теперь быть нам? Каким образом мы сможем продолжить? Как мы сумеем справиться со всем этим?

Вдруг у него наступил страх. Впервые в своей жизни он почувствовал, что оказался на грани бездны. Он положил руки на ее плечи:

— Посмотри мне в глаза.

Губы его жены дрожали, в ее глазах блестели слезы. Данила заметил, как мгновенно побледнело ее загорелое за неделю лицо. Крупная слеза скатилась по щеке жены и Данила, бездумно и не задумываясь, притянул ее к себе и, сняв слезу со спокойной прохладной щеки, поцеловал ее безжизненные губы.

— Прости, — прошептала она, когда он отпустил ее губы.

— Почему ты так поступила? — он взял ее лицо в руки и приблизил свое лицо к ее лицу – глаза в глаза, он даже пришлось наклониться – Настя, черт возьми, я просто не могу понять! Если бы это произошло не сразу, я бы хотя бы как-то смог понять – курорт, жара, дискотека, алкоголь и так далее, но через пару часов после прилета? Настя, ты ведь не такая, ты ведь не для этого ехала, я точно знаю. Мы должны были лететь вместе. Объясни мне, что тебе пришло в голову, почему?

— Прости... прости... прости... — она заплакала и он снова, неожиданно для себя самого, стал целовать ее влажные соленые щеки и опухшие губы, закрывая рот и заглушая ее всхлипывания. И как-то само собой получилось, что он рванул кофту таким образом, что пуговицы чуть не оторвались, полы разошлись в стороны, груди колыхнулись под бюстгальтером – такие любимые и отзывчивые на его ласку; они были молочно-белые на фоне загара остального тела. Он усыпал их короткими поцелуями и одновременно скользил ладонями по ее талии, потягивая юбку вверх. Трусики она сама спешно сняла, моментально понимая, что именно ее податливость является, вероятно, единственным шансом спасти их отношения.

И также – тонкая полоска незагорелой кожи, маленький треугольник бледности, едва достигающий начала разделения гладко выбритого лобка – Настя знала, как этот контраст действует на ее мужа. За годы брака она заметила, как его голос становится хриплым и речь сбивчивой, когда она с невинным видом манипулировала им, случайно показывая не всю свою наготу, а только границу загара и светлую кожу.

Однажды, в начале брака, после посещения солярия несколько раз перед отпуском, она была удивлена просьбой мужа загорать не полностью обнаженной. Она подумала, что он ревнует ее к персоналу солярия и выразила свое удивление этим. Они даже пошутили над странной просьбой. В то время она впервые увидела, как он смущается и с трудом объясняет ей, что для него различие в цвете кожи играет определенную роль. "Насть", - помнила она его слабые слова тогда, - я понимаю, что я доверяю тебе свою судьбу, но я с ума схожу от этого. Как на тебя влияет моя ладонь на затылке и одновременно пальцы в твоей интимной зоне, так на меня действует эта бледная полоска."

- Я приму это к сведению, - ответила она с улыбкой, - и обещаю всегда сохранять для тебя этот контраст.

Она была весьма возбуждена, ее трусики были просто промокшими. И еще... она неожиданно по-новому схватила его мошонку, наклонившись чуть в сторону и протянув руку между их телами. Она слегка сжала его – не больно, не сильно, но до границы боли. В его голове мелькнула молнией мгновение ревности: "Боже мой, она никогда раньше так не делала". Она продолжала держать его яички своей новой похотливой игрой: то поднимаясь на цыпочки и опускаясь обратно, то двигаясь таким образом, что он оставался только стоять. А затем, когда он чувствовал, что на грани оргазма, она внезапно отпустила его мокрую член и быстро опустилась на корточки, захватив его горячим ртом. Занятая минетом, она не видела его искаженного лица от сладострастной муки. Он вдруг представил Настю в таком же положении перед арабом, который уже был ему почти знакомым благодаря его давним фантазиям, фотографиям и форумам. И Настя вернулась к нему с новыми навыками. Она брала его член глубже, чем прежде, и он ощущал как головка утыкается в ее горло и туго обхватывается со всех сторон. Сами по себе физические ощущения не были особенно уникальными, но то осознание, что ее тело поглощает его так глубоко...

"Так же... так же... только тёмный интимный орган... арабский тёмный интимный орган во рту моей белой супруги..." - мысли кружились в голове, когда он, находясь в полуобморочном состоянии, наблюдал за ритмичными движениями жены, принимающей его интимный орган. "Тёмный интимный орган... белая выделка... чужая..." Он не занимался самоудовлетворением уже целые сутки, поэтому выделки было много. В последнюю секунду он вытащил свой член изо рта жены и выбросил сперму на ее губы, щеки и даже на лоб - капельки разлетелись повсюду, он выплеснул это со стоном, который больше походил на крик. И последнее образное представление в его разуме в момент оргазма было видение его жены с арабским интимным органом. Ярко окрашенные губы обхватывали темно-коричневый прочный и жилестый стержень, следы помады на нем были словно рисунки на удивительном кожаном рулете, а самая нижняя отметка была у основания члена...

Теперь он стоял, держась за плечи жены, которая все еще находилась на корточках перед ним. Он стоял с закрытыми глазами, боясь открыть их. Боясь своей посткоитальной тоски - особого состояния разочарования и временной глубокой депрессии, которые охватывают мужчин сразу после оргазма. Боясь того, что теперь, когда похоть выходит из его мыслей, он может сказать что-то необратимое. Ревность, обида, злость - еще минуту назад эти чувства уравновешивали его вожделение. А теперь... нет. Он не знал сейчас, что превалирует в нем - любовь к ней или злость и обида.

Настя поднялась с корточек и прижалась к нему своим горячим и влажным телом - таким родным и знакомым. Он все так же не открывал глаза.

"Я ошиблась. Я виновата. У тебя есть право на любое отношение ко мне, но я прошу только об одном: не принимай решение сразу, сейчас. Подожди хотя бы немного. Пожалуйста, не ломай меня сейчас..."

От неожиданного оскорбления его лицо исказилось, наконец, он смог открыть глаза и увидел перед собой ее плачущее лицо, покрытое следами его семени. Он хотел произнести что-то злое, но слова не нашлись, только его взгляд пронзал ее.

— Я люблю тебя, Данечка, — прошептала она тихо, без эмоций. — Я не хотела всего этого. Я просто была бессильна. Я даже не буду просить прощения - такое простить невозможно. Я только прошу тебя не расставаться сразу...

— Хорошо, — так же тихо ответил он, сам удивленный своими словами. — Расскажи мне все.

— Конечно, — он услышал в ее голосе робкую надежду. — Всё то, что ты хочешь знать.

— И не лги, — добавил он.

— Никогда! - голос её стал четче, глаза полны надежды на него.

— Настя, - продолжил он.- Я знаю далеко не все факты, конечно, но некоторые я знаю точно... Подожди, не перебивай! Вот что, некоторые вещи я знаю наверняка. И я буду слушать тебя до тех пор, пока не услышу хоть одну ложь. Знай, что когда ты зашла в спальню, я задал тебе вопрос. Ты помнишь его?

— Да, конечно. Когда я впервые... когда первый раз изменяла тебе.

— Я знал ответ на этот вопрос. И если бы ты солгала, мы бы не говорили сейчас.

— Я понимаю, — серьезно ответила она.- Я поняла и клянусь, что не пройдет меня обмануть. Я отвечу на все вопросы, расскажу все. Сейчас я буду как открытая книга для тебя. Клянусь.

Он молчал, глядя ей в глаза. Осторожно поднял руку к ее лицу и провел пальцем по щеке, убирая следы своего семени. Она преданно смотрела на него и приоткрыла рот, давая понять, что готова принять белые комочки. Он поставил палец в ее рот, а она послушно облизала его.

— Давай пойдем в ванную, — сказал он, почувствовав, как темная тревога уходит из его мыслей. — Я хочу помыть тебя от этого Рамзеса.

— Рамиза, — машинально поправила она, — ой! Извини.

— За что?

— Тебе наверное неудобно слышать это имя...

— Нормально, — кивнул он головой, — не думай о том, приятно мне слышать что-то или нет. Если будешь об этом думать, то можешь случайно солгать. А если я пойму, что ты лжешь...

— Да-да, конечно, — поспешила сказать она, — я больше не буду. Ты сам скажи, если что-то будет очень неприятно или противно? Я очень не хочу еще больше ранить тебя.

Он долго смотрел ей в глаза и она опять заметно нервничала: заикнулась и глаза стали слегка слезиться.

— Не плачь, — сказал он, — все не так уж плохо. Мы же разговариваем. Я не знаю как все закончится на самом деле чувствую, у меня такая... суматоха в голове... Пусть все идет как идет. Мы разговариваем, я задаю вопросы, ты отвечаешь, и мы пытаемся понять кто мы друг для друга и что нас ждет впереди. Правильно?

— Да, Даня, да, — она робко улыбнулась в первый раз. — Могу я сказать? Я раскаиваюсь. Очень. И... женщине очень сложно это признать, но скажу. Я готова быть для тебя ковриком. Просто знай.

Он горько усмехнулся:

— Мне не нужен коврик. Мне нужна моя Настя, которой я могу доверять.

Глава 9 Как и зачем.

В которой супруги начинают непростой разговор в ванной комнате, а заканчивают в спальне.

— Это был шок... Знаешь, там, в самолете, среди всех этих людей, предвкушающих неделю отпуска, я чувствовала себя потерянной... Ни одной ясной мысли, только то — что я здесь делаю? Была как парализована, все делала на автомате, шла куда-то, садилась в какой-то автобус... Не сообразила даже, что в аэропорту нужно было купить сим-карту, осталась без связи, только отельный Wi-Fi, а он там такой...

— И почему ты не взяла сим-карту? — насмешливо спросил Данила, заставив Настю опустить глаза. — Некогда было?

— Боялась... — печально ответила она.

— Боялась? — удивленно переспросил он.

— Боялась говорить с тобой. Голосом. Боялась, что ты все сразу поймешь. В Вайбере проще писать... Как ты догадался? Что я... что я неверна тебе?

— Не важно, — хмурясь, ответил Данила. — Лучше расскажи мне все. Как все было.

Она неуверенно посмотрела на него, тяжело вздохнула и продолжила свой рассказ:

— В автобусе меня охватило такое чувство грусти... Потом отель, этот парень... ой нет, мужчина... араб... не знаю...

— Хорошо, пусть будет парень, — разрешил Данила нетерпеливо ждать продолжения. — Что дальше?

— Ну он правда очень молодой... извини за то слово "парень". Он помог поднять мои вещи и... заметил, что я расстроена, сразу начал успокаивать, заботиться даже... он дал мне очень хороший номер, кажется это был люкс, он стоит намного дороже, чем мой... наш...

— Оказывал заботу, — подсказал Данила. — И ты даже не догадывалась, что молодой человек красивой одинокой женщине, особенно белой, так участлив не просто по своей работе?

Настя поникла глазами и пожала плечами. У нее было желание возразить, но ей хватило смелости только пробормотать:

— Я... я..., — и потерянно запнулась. — Ты прав, конечно... Но я думала, что смогу остановиться... Он же из турфирмы, я думала, что он не решится...

— Предпринял решение, - сухо подсказал ей супруг, – и отлично так предпринял. В течение полной недели, верно? Как все произошло в первый раз? Расскажи.

— Да... Вечером он пришел с бутылкой вина и фруктами, говорил, что это запрещено для персонала, но его жалко меня... Что это было личное от него...

— Та фотография, которую ты мне отправила в первый вечер из номера, она была сделана около десяти часов вечера. Уже после того, как ты дала ему. А во сколько вы заселились в отель? – спросил Данила, заранее зная ответ, но ему захотелось услышать от жены саму стыдную деталь.

— В шесть часов, - тихо ответила Настя, – примерно шесть... Прости..., - и неожиданно разрыдалась вслух, закрыв лицо ладонями.

— Он не особенно уговаривал, - горько прокомментировал он – Я хочу знать все. В подробностях. Каждый твой день. Или ночь?

Настя убрала руки от лица и с влажными глазами, как будто не видя его, обреченно ответила:

— Различно. Ночью. И днем тоже. Я все расскажу. Пожалуйста, прости....

— Нравилось? – с горькой усмешкой спросил он, - хотя, зачем я спрашиваю... Нравилось. Когда в последний раз занималась с ним сексом?

Странно, этот вопрос вызвал новую волну слез у Насти и Даниле пришлось подождать несколько минут, прежде чем она успокоилась и опять убрала руки от лица. Данила подошел к прикроватной тумбочке, взял оттуда косметическую салфетку, вернулся к жене и аккуратно, даже с какой-то нежностью, протер ее мокрые покрасневшие щеки. Это эфемерное ласковое действие заставило Настину устремиться губы в слабую жалобную улыбку.

— Это было перед выездом из отеля. Двенадцать часов назад. И... - Данила заметил, как щеки жены, с которых уже начал спадать румянец стыда, и ее аккуратные ушки за несколько секунд налились предательской краской, - и... еще в аэропорту немного...

— Немного? Что это значит? – иронично усмехнулся муж.

— Когда все покидали автобус, он остановил меня. Захотел, чтобы я сделала ему оральный секс.

— Сделала?

Не выдержав его взгляда, Настя только безмолвно кивнула и опустила глаза:

— Не до конца. Он не успел кончить в мой рот, - и, предупреждая вопрос мужа, добавила, - у нас не хватило времени.

— И почему же? – саркастически спросил Данила, - разочаровался?

Настя как-то нерешительно посмотрела на мужа, но ответила, опустив глаза:

— Это чартер... Там новая группа туристов прилетела.

— И? – спросил Данила, - Он уже выбрал себе другую женщину?

— Почти... - лицо Насти искажено обиженной гримасой и Даниле пришло в голову, что если это так, то ей обидно, что мужчина, проводивший целую неделю с ней, мгновенно переключился на новую женщину. - Мне Надя в самолете рассказала... Халед сказал, что в группе прилетевших есть две привлекательные подруги, совсем молоденькие... А другой гид сказал Халеду, что они пойдут к нам в отель. Сначала Рамиз и Халед хотели заняться с нами... интимом, но потом решили сохранить э... ну... возможности, - она сильно покраснела, ещё и оттого, похоже, что было стыдно признаваться в том, что бывшие любовники предпочли новых туристок им – уже "опробованным".

— Она так хорошо знает арабский? – уточнил Данила, - И про Халеда подробнее, кстати. Халед обманывал эту Надю? И ещё ты с этой Надей Антиповой, тридцатидевятилетней замужней диетологом-врачом не знакома была? Ты познакомилась с ней там? Или?

— Откуда ты... — испуганно пробормотала Настя, но смолкла под взглядом мужа. — Да, там. Правильнее сказать, что мы летели одним рейсом на обратном пути в отель, — подтвердила Настя. — Халед был с Надей. И Надя понимает арабский язык, по крайней мере на бытовом уровне. Она же переводила мне все их пожелания, — добавила она, опять замолчав и с тревогой посмотрев на мужа.

— Продолжай, — сказал он.

— Прости... — прошептала она потерянно. — Какая я глупая...

— Настя, — нахмурился Данила. — Я же сказал: ты должна рассказать мне все! Подробно. Отвечать честно на любой вопрос или...

— Да, да! — поспешила она перебить его. — Всё, что ты хочешь... Просто мне очень стыдно и...

— И что?

— И очень страшно... — закончила она неуверенно. — Я рассказываю тебе и каждую секунду боюсь чего-то... У меня только появилась надежда, что ты простишь меня... что ты прощаешь меня... Или хотя бы не отвернешься... И страшно, что эти подробности, которые ты хочешь знать, могут изменить твое решение. Или подтолкнуть к новому решению. Мне просто страшно.

Он видел, что она трясется — ее пальцы дрожали, она часто глотала и брови то и дело складывались в гримасу плача. Но как бы ни было, что бы ни случилось, она все равно его жена, его любимая жена, с которой они уже прожили много времени. Он сдержал первое желание обнять и успокоить ее и произнес с нейтральностью в голосе:

— Настя, я же уже говорил тебе... Обещал. Я... — он запнулся, поправившись. — Мы должны преодолеть это всё, что произошло, — признался он самому себе внезапно. — Если бы ты лгала мне... Я уже говорил тебе ранее: если начнешь мне врать, я даже не буду разговаривать с тобой. Я знаю некоторые факты о твоей измене — не все, но достаточно, чтобы заметить ложь, — он усмехнулся, видя, как она вздрогнула от его слов. — Так что повторю ещё раз: говори просто правду и не задумывайся — понравится мне или нет. Хотя, — горько усмехнулся он, — что в твоем рассказе может мне понравиться! В общем, рассказывай всё, даже то, что я не могу знать. Свои чувства, свои мысли. Честно. Как сама себе.

Настя быстро отвечает:

— Я готова. Спрашивай, ничего не скрывая.

— Хорошо. Как дела с прощальным моментом в автобусе?

— Он не хотел закончить, — тихо произносит Настя, и видно, что ей неприятно признаваться. Но самое неприятное для нее не то, что она делала минет, а то, что в конце их приключений араб пренебрег ею в ожидании новой русской девушки — это он сделал только для того, чтобы… Ну… чтобы у меня остался вкус во рту… — добавляет она объясняя. — Мне Надя объяснила. У них с Халедом это какой-то ритуал прощания с туристками.

— Так значит, ты целовала меня в аэропорту… — начинает Данила, но жена перебивает его:

— Нет, нет! Я чистила зубы, прополоскала рот. Я даже приняла душ в туалете...

— И эта Надя тоже делала минет в автобусе? В знак прощания? – уточняет Данила.

— Да, — кивает Настя. — Мы были рядом с ней. Мы сделали им минет, потом они поменялись… Ну, я имею в виду…

— Я понял, — говорит Данила. — Итак, это был прощальный перекрестный минет… Халед постоянно занимался этим и с тобой?

— Не сразу, — выдавливает она ответ. — Кажется, на третий день или вечером. Рамиз пришел с Халедом и Надей. Нет, на второй день после обеда, еще не было вечера, — уточняет она. — Я не хотела… Я хотела только Рамиза… Ой, прости… Что я говорю! Дорогой, я хотела сказать другое… — и тут она опять начинает плакать, но очень тихо. — Просто Рамиз уже был со мной, я привыкла к нему, слушала его. А Халед мне совсем не нравился, я не хотела быть с ним! А Рамиз приказал мне отдаться ему.

— Надю он послал? – спросил Данила, - она переводила?

— Да. И потом она передавала инструкции – как лечь или встать, что кому делать...

Наступило мрачное молчание, пока, наконец, Данила не задал вопрос, который давно хотел задать:

— Он значительно лучше меня? Хотя почему "он"? Их.

— Он не лучше! – возмущенно воскликнула Настя, - это правда, Даня, любимый, прости... Все это случилось не из-за... не из-за измены...

— А почему тогда? – скривил губы муж.

— Я была в отчаянии, я ничего не понимала! - с мольбой в голосе сказала она, - Даня, прости меня... Ведь все эти годы я была верной тебе, даже мыслей об этом не было никогда.

— Закончила с ним? – спросил ее муж и Настя лишь кивнула молча.

— И с Халедом?

Снова безмолвный кивок жены в ответ.

— Есть еще что-то, что я должен знать и о чем ты должна рассказать мне... – не спросил, а сказал Данила наугад и его слова оказались правильными: Настя, все еще не решившая, нужно ли признаваться мужу в том, что изменяла ему не дважды, а трижды, предоставляя своим случайным любовникам то, чего не давала мужу, окончательно сдалась:

— Даня, милый... Я... Меня... в задницу...

Казалось, Данилу уже ничем нельзя было шокировать, но это признание жены было таким неожиданным и невероятным, что у него перехватило дыхание и он невольно вскрикнул:

— Но я...

В этом крике звучали обида и боль оттого, что он – законный муж, казалось бы любимый и любящий – не получил анальную девственность, хоть попытки лишить ее этого были слабые и вежливые. Даже после продолжительной прелюдии или пьяных вечеринок жена останавливала его. А эти арабы – как? Почему она разрешила им?

— Настя, - чуть отойдя от первоначального шока пробормотал он, - но почему? Настя, ведь я же столько раз просил тебя об этом и ты всегда отказывала... Почему ты разрешила им иметь тебя в попу?

— Я и не разрешала, - обречённо вздохнула жена, - в том-то и дело, что я не разрешала. А они и не спрашивали. Первым был Рамиз. В нашу третью ночь, когда я стояла на четвереньках, а он был сзади, - она говорила уже без какого-бы то ни было выражения в голосе, почти равнодушно, - он имел меня обычным способом, не знаю, когда он успел достать – масло... такое.. . специальное... Он намазал им мне вокруг дырочки, ввёл палец в попу мне... Я не хотела, но... воли не было. Он был во мне и... - она отвела взгляд от мужа, - я была на грани... ещё чуть-чуть и – оргазм... очень возбуждена... Он сначала двигал во мне пальцем, там, в попе, потом двумя, высовывал и добавлял смазку, он двигал членом в вагине, а пальцами в попке прижимал к своему члену... Я... я... Я догадывалась, конечно, Данечка, милый, я уже знала, чего он хочет и что со мной сделает... Но я сама себе внушала в тот момент, что он не станет, что это только его пальцы у меня в заднем проходе. А потом он ввёл не пальцы.

— И как это было? – глухо спросил Данила, - Больно? Приятно? Кончила?

— Не больно почти, - так же без интонаций отвечала она, смирившись с тем, что полностью зависит от решения мужа о своей дальнейшей судьбе и вверившись этому решению, - только когда он начал входить. А потом было ощущение беспомощности. Я была как кукла на руке... знаешь, такие куклы есть, на руку надеваются? Вот так же. У меня не было ни воли, ни желаний, я просто принимала его в себя, даже не ждала, когда он кончит...

Данила молчал, потрясенный ее признанием. А Настя, хотя он ничего не спрашивал, добавила:

— Анальный оргазм у меня случился уже с Халедом через два дня. Потом с Рамизом. Интересно... Затем уже с обоими был. Оргазм наступал очень быстро и был более интенсивным, чем во влагалище.

Данила продолжал молчать, не находя слов, и Настя сказала:

— Теперь ты также можешь проникнуть в меня анально. Тебе это понравится. Я теперь готова к любым вариантам. Просто предупреди заранее, чтобы я была чистой. И нужно специальное масло... Еще одна вещь, - она прикусила нижнюю губу – рассказывать или нет? – еще... Только не сердись, прошу...

— Что еще?

— Ну, для анального проникновения нужно будет делать это особым образом, сверху вниз.

— Это они тебя так учили?

— Да. Если стоять на четвереньках со смазкой, то это не больно и проникновение легкое, если я расслаблю анус.

Данила сардонически усмехнулся:

— Вот такая полная неожиданность! Узнавать, как лучше заниматься сексом с женой по советам любовника... Настя, а ты помнишь, что у нас в эти дни юбилей? Мы впервые переспали десять лет и девять дней назад...

Настя стояла, опустив голову, и ее лицо было невидимо. Он только услышал тонкий стон или вздох, а затем она начала падать – колени подогнулись и она рухнула на него, так что он едва успел подхватить ее. Ее глаза были полуприкрытыми, рот приоткрытый и он вдруг испугался до ужаса, поднял ее на руки и отнес в спальню, положил на кровать – мокрую:

— Настя, Настя, - беспомощно пробормотал он,- любимая...

Не зная, как поступить, он начал ласкать лицо жены поцелуями. Он вздохнул с облегчением, когда она открыла глаза.

— Даня... - прошептала она, - прости... Что со мной случилось? Вдруг все померкло перед глазами...

— Все хорошо, - ответил он, - Наташа, - она подскочила от неожиданности, услышав свое имя таким образом – он называл ее так, когда находился в хорошем настроении, - Наташа, прости меня. Я перестарался...

— Ты имел право сделать это, - смиренно произнесла она, испытывая радостную надежду внутри себя. - Ты можешь все.

И я не рассказала тебе всего... – из уголков ее глаз выступили еще пара слезинок.

— Расскажи мне все, – нетерпеливо сказал он и мгновенно запутался – что еще могло случиться с ней такое страшное?

— Надя… она перестала быть для меня просто подругой по несчастью… – грустно пробормотала Наташа, - эти парни использовали нас, экспериментировали с нами, но...

— И что? – нетерпеливо перебил он.

— Они хотели, чтобы мы занимались сексом друг с другом. Им это доставляло удовольствие, они наслаждались этим зрелищем... хотя им и так было... – она на миг нахмурилась, осознавая свою ошибку в последних словах, но уже было поздно – что же теперь делать? – в общем-то мы притворялись лесбиянками, – она испытующе вздохнула и добавила: - вернее я притворялась. А Надя – нет.

— Она лесбиянка?

— Она двусмысленная. Я думала, что она занималась со мной сексом только для них. А оказывается… Когда они закончили с нами и ушли, Надя помогла мне прибраться немного... Простыни были очень запачканы, а мы стеснялись попросить новые. Я стеснялась, а Надя предложила вызвать горничную, но я отговорила ее – было неудобно. И в итоге, я осталась ночевать у нее в номере, точнее говоря, мы перебрались к ней. После душа мы легли, поболтали, она меня успокоила... – Наташа вдруг взглянула мужу в глаза, - Даня, мне правда было очень трудно... из-за того, что я сделала. Надя успокаивала меня, говорила что-то, произносила какие-то слова... потом были поцелуи... Я осознала все только когда она начала меня ласкать. И я ее тоже.

Данила задумался. Помимо нецелованной жены и несостоявшегося группового секса, этот проступок считался ерундой. Тем не менее, он решил внести больше строгости в разговор и произнес:

— Хорошо, что ты призналась даже в этом. Я думал, что решила промолчать...

— Не обижайся, — испуганно воскликнула Настя, — пожалуйста, я не специально, просто упустила. Забыла.

** ** **

Утром Данила проснулся раньше своей жены. Заварил кофе и принес две чашки в спальню. Настя только что проснулась и с тревогой смотрела на него, подняв одеяло до подбородка – она не знала его настроения. Вечером он казался недовольным ей лицом, но кто знает, что у него может быть утром? Однако чашка кофе успокоила её немного. Когда ненавидят друг друга, маловероятно, чтобы кто-то принес кофе в постель. Она благодарно улыбнулась, приняла чашку, сделала глоток и молча смотрела на него.

— Настя, — сказал Данила, — я думал много о произошедшем...

— И что? — её голос был почти неслышным.

— Мы продолжаем жить, — ответил он, — пока не будет первой лжи. Я не знаю, как все сложится. Как видишь, я смог простить тебя после этого. Поцеловал, верно? Нет отвращения или отвращения. Я люблю тебя вне зависимости от всего этого. Просто помни и не обижайся, если я буду испытывать недоверие...

— Я...

— Подожди, закончу говорить, — он нахмурился. — Ты можешь жить со мной без секретов? Вот чтобы я в любое время мог заглянуть в твой телефон, например? Чтобы всегда знать, где ты и с кем? Чтобы я имел возможность быть рядом с тобой, если захочу – например, если у тебя есть встреча с подругой или что-то такое – чтобы я мог быть рядом с тобой...

— Разумеется, конечно, — отозвалась она согласно и немного удивленно добавила, — а разве я не могу общаться с Надей? Ты же позволяешь?

Он пожал плечами:

— Ну... трудно сказать... Мне тоже хотелось бы поговорить с ней.