Ушла

Меня зовут Джон Смит. Время, о котором я расскажу, было особенным для меня - мне было 52 года. Я жил с любимой женщиной, у нас были двое взрослых детей, которых мы успешно воспитывали, и хорошо оплачиваемая работа, которая приносила мне удовлетворение. Я думал, что контролирую свою жизнь и все было прекрасно, пока не случилось то, что изменило все.

Все началось в один обычный вечер вторника. Того дня я задержался на работе немного дольше обычного, но не настолько, чтобы вызвать беспокойство у моей жены. После того как пробки разрешились после часа пик, я отправился домой. Это всегда был мой ритуал по вторникам - мы договаривались с женой заказать китайскую еду на обратном пути. И этот раз не стал исключением. Я припарковался в гараже, закрыл дверь и взял с собой портфель и продукты. Я ощущал себя как охотник, возвращающийся в свою пещеру, чтобы накормить свою семью. Но что-то было не так...

Когда я зашел в дом, я сразу заметил, что машины моей жены нет на своем месте. Я решил, что она в последний момент ушла куда-то по делам и скоро вернется. Оставив еду на кухонном столе, чтобы сохранить ее теплой, я пошел проверить спальню на случай, если она отдыхает там. Привычная рутина - прийти домой, переодеться и пообедать. Примерно через десять минут я спустился по лестнице и вызвал:

– Мариша? Ты дома?

Ничего. Я размышлял: Куда она могла уйти? Возможно, она оставила записку? Я не слишком волновался, но было любопытно.

Я зашел в гостиную и на журнальном столике обнаружил записку. Это была не та записка, которую я ожидал, но такая, какой я никогда не представлял.

Она гласила:

– Дорогой Джим,

Прости меня за такое поведение, но есть человек, который нуждается во мне. Сегодня мне позвонили. Это один из тех звонков, на которые нужно реагировать. Прости меня за то, что ушла без предупреждения, и знай, что я люблю тебя больше всего на свете и вернусь как только смогу. Мне дорога жизнь, которую мы создали вместе, и я надеюсь вернуться к ней как можно скорее. Не беспокойся обо мне; со мной все будет хорошо.

Твоя любящая жена,

Мари.

На журнальном столике рядом с письмом лежал ее мобильный телефон.

Я был потрясен и сбит с толку. В уме перебирал то, что прочитал в ее загадочном письме. Она сказала, что кому-то нужна? Кому она нужна? Кто может быть настолько важным и при этом не стоить того, чтобы мне рассказать, кто это? Затем началась паника. Куда она уехала? Как это могло быть так срочно, что она не могла сообщить мне свое местонахождение? Почему она забыла свой телефон? Когда она свяжется со мной? Это была не та записка, которую жена оставляет мужу, планируя вернуться поздно вечером. Паника сменилась страхом, а страх – гневом. Как она могла так поступить? Она просто ушла, не объяснив нормально, почему и куда она будет? Затем в мой разум закрались более мрачные мысли, и первая: Как она забыла свой сотовый? – уступила место второй: Почему она оставила свой сотовый телефон?

Я снова прочитал записку, и во второй раз она не сообщила мне ничего нового. «... есть определенный человек, который нуждается в моей помощи. Мне поступил звонок сегодня, и я должна была на него отреагировать».

Какая она самоуверенная! Она не шпионка, не агент по секретным делам, не специалист по сложным операциям! Где же моя жена?

Должен признаться, что мой гнев был лишь прикрытием для тревоги. Я беспокоился за свою жену. В любом случае, где бы она ни находилась, я уверен, что ей понадобится моя поддержка. Хотелось уехать к ней, но куда она исчезла? Хотелось услышать ее голос и быть уверенным в ее благополучии, но контактировать с ней было невозможно.

Я просто сидел и перечитывал ее записку, пока ужин остывал и солнце скрывалось за горизонтом.

***

Когда стемнело, я решительно начал звонить. Позвонил ее сестре, нашим друзьям и, наконец, нашим детям. Никто не знал ничего и не сообщал мне новостей. Что хуже всего, я только смутил наших детей своими вопросами. Пытался убедить их, что нет никакой опасности, но делал это очень неуклюже, поэтому решил отключиться, обещав оставаться на связи. Теперь я был еще более раздражен и обвинял ее в том, что она напугала детей, хотя сам виноват в этом.

Я снова перечитал записку. Мне дорога жизнь, которую мы создали вместе, и я надеюсь вернуться к ней как только смогу. Но это уже не звучит как слова человека, который вернется через несколько часов или даже дней. Теперь я растерялся и испуган, и хотя говорил себе, что слишком сильно реагирую на происходящее, я позвонил в больницу. Но она там не была. Затем я обратился в полицию, но мне сообщили, что можно подать заявление о пропаже человека только через 48 часов, если это не ребенок. Мне пришла мысль солгать, но как объяснить им, что хочу сообщить о пропаже женщины ростом 173 см с каштановыми волосами, которая может выглядеть на 38 лет, хотя ей на самом деле уже 49? Я поблагодарил и положил трубку.

В итоге я решил попробовать что-то поесть, но мой аппетит исчез, поэтому просто положил купленную еду в холодильник и уселся в затемненной гостиной, надеясь на ее возвращение. Но она так и не вернулась. Я поднялся по лестнице чуть позже двух часов ночи и глубоко уснул.

***

Проснувшись на следующее утро, я протянулся и обнаружил, что ее сторона кровати холодна и пуста. Все это напомнило мне о произошедшем, и я лежал, задумавшись о том, что делать дальше.

Я позвонил на работу и сообщил о своем отсутствии. Это вызвало беспокойство среди коллег, так как я редко пропускал работу. Мой телефон начал звонить от сообщений коллег, которые спрашивали меня, все ли в порядке со мной и нуждаюсь ли я в помощи или может быть им нужно что-то сделать с определенными файлами? Попытка помочь им немного отвлекла меня от своих мыслей и на время унесла от горя.

Я позвонил в ее офис, но мне сообщили, что она взяла несколько дней выходного. На самом деле, я не подозревал, что они что-то скрывают от меня, хотя на время такие мысли возникали. С течением времени я все больше убеждался в том, что их незнание равно моему собственному. Я несколько раз посещал ее офис в надежде на откровенную беседу, но там ничего нового не узнал - все то же самое, что я уже знал или догадывался.

Она уехала где-то во вторник, но я об этом узнал только поздно вечером. Полиции требовалось 48 часов для рассмотрения дела о пропаже человека, поэтому в пятницу утром я отправился на полицейский участок, чтобы подать заявление. Я предъявил им записку и они спросили, были ли у нее подобные случаи раньше? Я почти закричал на них, но смог сдержаться. Мне предупредили о возможных последствиях и требовали успокоиться, поэтому я принудил себя сесть и дождаться, пока они заполняют форму. Потом они сказали:

– Обычно в таких ситуациях женщина уходит со своим новым партнером. Вы, вероятно, получите документы о разводе в ближайшие дни и будете осведомлены об этом.

Никогда раньше я не испытывал такого сильного желания ударить полицейского. Вместо этого я просто прошептал:

– Большое спасибо! – и ушел. Это вот и есть девиз «Защищать и не пущать».

Я вернулся домой и рухнул в кресло. Стресс меня раздробил на части. Из-за отсутствия занятий я начал звонить своим друзьям и родственникам, но на этот раз я умудрился не позвонить своим детям. Вместо этого они сами позвонили мне, и мне пришлось им сказать, что я до сих пор ничего не знаю, но уверен, что с мамой все хорошо. Она умная и самостоятельная женщина, и я верю, что она все контролирует. Иначе говоря, я скрыл правду от своих детей. Отец никогда не должен скрывать правду от своих детей, но у меня не было другого выбора, кроме как сказать им, что их мама все еще отсутствует. Как вести такой разговор с детьми, которые имеют все основания для беспокойства о своей матери?

Мои звонки друзьям и родственникам во вторник вечером вызвали целую лавину звонков ко мне в среду. Сначала все были спокойны и просто хотели "проверить", а к четвергу некоторые стали выражать большую тревогу. Все хотели знать, что я делаю, чтобы найти Мари, и к пятнице тон некоторых из них стал агрессивным. Еще никто не обвинял меня прямыми словами, но беспокойство уже проявлялось.

Если пятница была наполнена беспокойными звонками, то суббота была просто невыносима из-за постоянных визитов. Друзья и родственники приходили узнать о моем состоянии. И хотя они начинали с поддержки, вскоре переходили к вопросам. "Не было ли у вас проблем? Вы ссорились? Она была несчастлива?" Меня поистине сломило, когда мать Мари спросила: "Ты точно не знаешь, где она находится?"

Я потерял контроль и громко выругался на свою тещу, впервые за все время нашего знакомства.

– Что ты такое несешь, Маргарет? Ты меня обвиняешь в чем-то? Думаешь, что я способен солгать о подобном?

– Нет-нет, Джим! Конечно нет! Просто... – Она запнулась.

– Говори, Маргарет! Просто что?

Она уставилась мне в глаза и с сердитым взглядом, который я буду помнить до конца своих дней, сказала:

– Просто раньше она никогда не делала такого.

Я попытался сдержать свою ярость и боль в глубине души, где, надеялся я, они пребудут скрытыми. Самым спокойным тоном, на который мог бы позволить себе, ответил:

– Ты думаешь, что я не знаю об этом?

В это время она заметно дрожала. Ее муж произнес:

– Джим, мы понимаем, что ты делаешь все возможное. Не мог бы ты рассказать нам то, что ты знаешь? Возможно, вместе мы сможем придумать что-то.

Я кивнул, мы просидели в молчании, а затем я поделился всей информацией, которой располагал – а точнее, отсутствием информации. Я показал им записку, и они были одинаково озадачены и обеспокоены. Очевидные обвинения отпали, и мы провели целый час в слезах, пытаясь придумать хотя бы какое-то объяснение внезапному исчезновению Мари. Но у нас ничего не получилось.

Генри и Маргарет остались до обеда, пока я готовил небольшой легкий обед для нас всех – или по крайней мере так я думал. Но наши друзья были с другими планами, постоянно заходили новые люди с едой и напитками, все хотели узнать, что произошло и что я знаю. В какой-то момент я прекратил повторять эту историю. Тогда вмешались Маргарет и Генри. Честно говоря, они освободили меня от вины и выразили признательность за мою заботу о семье. Я знал, что у каждого из них были свои подозрения в глубине души, но по крайней мере я почувствовал поддержку.

Я ощутил глубокое потрясение, когда один за другим мне подходили добрые люди, чтобы выразить свою поддержку и беспокойство. Я настоятельно призывал всех обращаться в полицию, если у них есть какая-то информация, которая может помочь разгадать эту тайну. В то же время я подозревал, что некоторые люди знают больше, чем говорят, и надеялся, что эта информация достигнет правоохранительных органов, даже если мне самому она не станет известной. Судя по всему, никто не обладал никакой информацией. За исключением нескольких сторонников, которые позвонили в полицию с вопросом о возможных подсказках, прошло несколько недель без каких-либо значимых событий.

Точнее говоря, две недели прошли без каких-либо новостей. Полиция получила данные о номерном знаке и модели автомобиля моей жены и включила ее данные в список для отслеживания возможных краж автомобилей. Когда я высказывал комментарии типа "Надеюсь, они найдут ее машину и возможно обнаружат ее", они смотрели на меня так, словно я ничего не понимаю. Но я понимал и знал, что они думают. Она ушла и вероятность того, что она не захочет вернуться домой, даже если ее найдут, была весьма высока.

Я попытался вернуться к работе, но там я был бесполезен, и все советовали мне уйти домой. Я пошел домой и оказался так же бесполезным. Сначала я просто сидел и звонил. Потом объехал округу в поисках ее автомобиля. Даже проезжал мимо домов ее подруг, задумываясь о возможных причинах их скрытия.

День за днем я был полон тревоги, звонков, поездок и тревожных обращений в полицию, но безрезультатно. В отчаянии я обратился к своему адвокату для получения совета, а он порекомендовал мне обратиться к частному детективу. Официально полиция говорила мне о моих правах, но я видел, что они не одобряют такой ход событий. Мне рассказали, что частные детективы обычно вмешиваются и мешают официальному расследованию, поэтому я задал им вопрос:

– Что у вас имеется на данный момент?

У них не было ничего, поэтому я использовал резкий, но вежливый тон, чтобы дать понять, что я не верю в то, что частный детектив не сможет найти ничего нового. Им это не понравилось, но они не могли возразить. Частный детектив был дорогим и вернулся с теми же результатами, что уже имела полиция – ничего.

Как я уже говорил, это произошло спустя две недели после исчезновения Мари. Я продолжал делать те же самые действия: звонил, ездил на автомобиле и следил за новостями. Также начал проверять активность Мари в социальных сетях, использование ею кредитной карты и состояние наших банковских счетов. На карте не было изменений, но через две недели была снята сумма наличных денег из банкомата в городе, который располагался в двухстах милях от нас. Немедленно связался с полицией и сообщил об этом. Это привлекло их внимание, и через полчаса у моей двери появились два детектива, начались подозрения снова.

В конце концов, я взглянул им в глаза и спокойным, но все же немного гневным голосом сказал:

– Нет, я не посещал это место и не пользовался этим автомобилем! Все это время я был здесь, в городе. Звонил друзьям, ездил по округе в поисках ее автомобиля и делал куда больше, чем любой из вас! Теперь у вас есть хотя бы какая-то информация, так что действуйте!

Мне явно не нравилось то, как они относились ко мне, и мне было все равно на это. Но после получаса заверений и скрытых обвинений они ушли.

Справедливости ради, они связались с полицией того города и передали им информацию о розыске Мари и ее автомобиля. Через два дня ее автомобиль был найден на парковке больницы. Местная полиция позвонила мне и сообщила:

– Не тревожьтесь. Доверьте всю работу нам.

Я ответил:

– Забудьте об этом! – и уехал.

После немного более чем трех часов я прибыл на парковку. Потратил около двух минут на поиск ее автомобиля, но казалось, что прошло уже два часа. Я также заметил двух людей в форме, которые просто кричали: "ПОЛИЦИЯ!", поэтому я припарковался и подошел к ним. Кажется, они уже ждали меня. Я предъявил им свое водительское удостоверение и сказал:

– Покажите мне ваши значки.

Они обменялись взглядами и, хотя были несогласными, все же сделали то, что я просил. Я опустился на колени и попросил рассказать то, что они знают, но все, что они знали, заключалось в том, что машина принадлежит им и никто не подходил к ней со времени их приезда.

Когда я сказал, что собираюсь отправиться спросить о своей жене, они сообщили мне, что уже задавали этот вопрос. Я искренне поблагодарил их и заявил, что все равно собираюсь это сделать. Мое напряжение росло, и я не стремился завязывать новые связи здесь.

В регистратуре больницы никто не знал имени моей жены и не имел информации о припаркованной на улице машине, поэтому я решил присоединиться к наблюдению. Мне было нечего скрывать, и все шло в мою пользу, поэтому я попросился сесть на заднее сиденье их автомобиля. Возможно, это вызвало у полицейских удивление впервые со всего начала происшествия, но они согласились, и я присоединился к ним. В течение следующего часа мы беседовали, и я кратко рассказал им о том малом количестве информации, которой обладал. Когда закончилась их рабочая смена и им было время уехать, они согласились разрешить мне продолжить наблюдение за машиной, однако однозначно дали понять:

– Если кто-то подойдет к машине, неважно, уйдет ли из больницы или припаркуется рядом с ней, не вмешивайтесь! Просто позвоните нам и сообщите о движении автомобиля. Не пытайтесь следовать за ним. Ничего не делайте, кроме звонка. Поняли?

Я кивнул.

– Помните, есть небольшая вероятность, что ваша супруга находится у них и они приведут нас к ней. Однако больше шансов того, что они просто приобрели машину у кого-то и не знают о чем-либо. Тем не менее, они могут помочь в отслеживании продавца автомобиля. Очень важно сохранять покой! Понятно?

Впервые с начала всей этой истории я действительно все понял и согласился.

Я вернулся к своему автомобилю и три часа просидел в нем, склонившись на сиденье, следя за Мари и ее машиной. Единственный раз, когда я покинул свое место – это самый быстрый поход в туалет в истории, когда я вошел и вышел из больницы настолько быстро, что даже не успел застегнуть ширинку, пересекая вестибюль. Час спустя я увидел, как к автомобилю подошла женщина, и мое сердце замерло. Я пытался успокоиться. Это была Мари!

Она открыла дверь машины, извлекла что-то маленькое, а затем закрыла ее и направилась обратно в больницу. Я последовал за ней, держась на расстоянии; что-то подсказывало мне, что если она узнает о моем присутствии, я никогда не смогу выяснить правду. Когда мы вошли в больницу, я находился примерно в двадцати метрах за ней. Я видел, как она вошла в лифт и как он остановился на третьем этаже. Прошло немного времени, когда я заглянул в палату и увидел ее рядом с кроватью мужчины. Он казался спящим или без сознания, а она держала его за руку. Я произнес кашель, и когда она повернулась и увидела меня в дверях, моя любимая жена упала в обморок.

Я испытывал гнев и смятение, но вызвал медсестру, которая помогла ей прийти в себя. Большую часть времени я провел, изучая незнакомого мужчину в кровати. Раньше я никогда не видел его; он был всего лишь незнакомцем, не другом и не родственником, но для Мари он оказался значительнее ее брака, семьи и, по-видимому, меня.

Одна тайна была раскрыта, а новая возникла на ее месте. Воспользовавшись возможностью, пока медсестра помогала Мари встать с пола, я позвонил местной полиции и сообщил о нахождении моей жены. Они попросили нас оставаться на месте до их прибытия и дали им номер палаты. Жизнь становилась все более увлекательной, и глядя на мужчину в кровати, холодок прошел по сердцу вместо прежнего страха.

Когда Мари вернулась в себя, она была почти в состоянии истерики и лишь качала головой на мои спокойные и холодные вопросы.

- Почему, Мари? Кто этот мужчина? Почему ты так убежала? Почему не сказала нам, где ты была? Почему не сообщила, что с тобой все в порядке? Мари, что происходит, ради Бога?

Несколько раз она казалась готовой ответить, но затем опускала голову и снова начинала плакать.

Я стоял, ждал и задавал вопросы, пока детективы не приехали. Я позволил им руководить процессом и отступил в сторону, но они сразу попросили меня выйти. Один из них присоединился ко мне и начал задавать целую серию вопросов. Я просто рассказал ему правду: я видел Мари подходящей к автомобилю, следил за ней и потом случайно столкнулся с ней в палате. "Столкнуться" может быть не самым удачным выбором слова, поэтому следующие пять минут я объяснял ему, что не причинил ей никакого вреда. Когда он узнал от его коллеги, что медсестра нашла ее лежащей на полу, вопросы стали более серьезными. В это время его партнер разговаривал с Мари.

С течением времени, предполагаю, я смог убедить их в том, что не нанес вреда своей супруге, или возможно она сама их убедила. Точно не знаю. Они стремились, чтобы я ушел, поэтому я позвонил в палату:

– Мария, если я покину это место, то мы разведемся! Понимаешь меня?

Вновь это вызвало истерику и она умоляла меня не уходить. В ответ на это я посмотрел на детектива в глаза и сказал:

– Я не покину это место до тех пор, пока не получу ответов.

В конце концов мне разрешили вернуться в палату. Тихо и спокойно я начал задавать Марии вопросы, которые мучали мой разум.

Мария отвечала лишь загадочными полуправдами. Он - ее старый парень из школы, первая ее любовь. Он находится на грани смерти и у него нет никого рядом. Между этими строками было скрыто множество информации, но все что мне оставалось - только задавать вопросы или догадываться.

– Как ты прожила здесь две недели, не пользуясь своей банковской картой?

Она долго молчала, пока наконец не выдала:

– Я проживала у него дома.

– Значит, ты знаешь, где он живет?

– Конечно.

– И у тебя есть ключ?

Она молча кивнула.

– А как давно у тебя есть ключ от его дома?

Она молча пожала плечами и опустила взгляд на пол.

Я знал, что если я выдвину обвинение, меня ожидает адская расплата, если окажусь неправ. Тем не менее, две чертовские недели – это слишком долго для мужчины, чтобы ожидать ответов в полной темноте!

– Сколько времени проходит роман, Мария?

Она не ответила.

– Сколько продолжается эта связь?

Она не ответила на вопрос и не опровергла обвинение. В такие моменты разум затихает. Впереди еще будет время для новых вопросов и новой боли.

– Ладно, я считаю, что по крайней мере ты должна показать мне его дом. Я хочу, чтобы ты провела меня туда, где ты остановилась.

Она испытывала ужас, глядя на меня, когда паника охватила ее. В конце концов, она сдалась и безмолвно кивнула. Она надела свою верхнюю одежду, и мы отправились к моей автомашине.

– Я тебя отвезу, – сказал я, – а затем привезу обратно.

Она была удивлена этим, но согласилась.

По-моему, теперь детективы решили, что это личное дело. Они предупредили нас последний раз не вытворять глупостей и уехали.

***

В большинстве случаев Мари молчала почти всю дорогу и давала указания только при необходимости. В какой-то момент она прошептала почти незаметно:

– Мне сказали, что полиция может потребовать компенсацию за время, потраченное на нас.

Я хотел спросить: Кто эти "они", о которых ты говоришь? - но решил промолчать.

Только Бог знает, какой был мой пульс и артериальное давление. Я едва устоял на ногах. Когда мы подъехали к короткому пути перед таунхаусом, я понял, что найду ответы на свои вопросы внутри. Мари позволила нам зайти в дом, и, проходя через гостиную, я сразу заметил пару туфель моей жены на полу рядом с диваном. На стуле лежал ее любимый шарф. Я двинулся по коридору, когда Мари предупредила:

– Джеймс, пожалуйста, не ходи туда!

Если слова жены когда-либо имели обратный эффект, то это было именно в этот момент. Я вошел в главную спальню. На несделанной кровати и стуле была разбросана одежда Мари, а ее косметика и прочие предметы лежали на комоде. Только когда я открыл шкаф и увидел там знакомые платья, у меня не осталось сомнений. Там было голубое платье - ее самое любимое, но я точно знал, что оно должно быть висит в ее шкафу дома. Это была его копия. Также было несколько пар обуви, похожих на ее размер и стиль, который ей нравился. Это не то, что она брала с собой в поездку. Это были вещи, которые она хранила здесь. Теперь у меня не было сомнений, и я понял, что если открою несколько ящиков, то найду ее нижнее белье и прочие предметы такого рода.

Комната казалась обставленной не столько для жизни, сколько для случайных встреч с ночевкой, ужином и танцами, а затем близостью и сном в объятиях возлюбленного.

Я вернулся в гостиную, чувствуя себя измотанным. Там я обнаружил Мари, спокойно сидящую на краешке стула и бездумно глядящую в пол.

– Итак, есть ли что-то, о чем ты хочешь мне рассказать?

Она медленно покачала головой.

– Сколько времени прошло, Мари? Очевидно, что это – не просто дружеские отношения. Как давно?

Она молча пожала плечами, как будто не знала ответа, хотя было ясно, что знала и не желала разговаривать об этом.

– Кто он для тебя?

Она долго молчала, а потом тихим голосом ответила:

– Он был моим первым. Мы были вместе еще в школе.

Я задумался о том, имела ли она в виду среднюю школу или колледж. Но и то и другое было достаточно давно, и я решил, что это не имеет значения.

– Как долго ты встречалась с ним без моего ведома?

Это заставило ее резко повернуть голову, но она не смогла отрицать. Она бы хотела отрицать, хотела, чтобы это была ложь, но мы оба знали, что это не так.

– Мы случайно встретились около семи лет назад. Сначала это были просто обеды, потом ужины. Однажды вечером, когда тебя не было в городе, мы пошли на танцы. Это было за год до... перед тем как все изменилось. – Она запнулась.

– Перед тем как у вас случился интим?

Она медленно кивнула головой.

– Значит, шесть лет ты поддерживала интимные отношения с ним без моего согласия? Как тебе это удавалось? Ты приходила сюда? Или он приходил к нам домой?

Это вызвало резкую реакцию Мари. Ее голова поднялась вверх.

– Я никогда не приглашала его к нам домой! Обещаю! Я не сделала бы такого с тобой.

Я кивнул, чувствуя гнев внутри себя.

– Так что, ты можешь заниматься с ним любовью, но не будешь развлекать его у нас дома. Хорошо слышать, что у тебя есть граница.

Она разозлилась, но не могла отрицать ничего из сказанного.

После долгого молчания она произнесла:

– Я всегда продолжала любить тебя. Он никогда не отнимал у тебя ничего. Обещаю. Это было всего лишь несколько ночей в году, а я оставалась с тобой насовсем.

Это была ложь, заимствованная из книги об изменах, и я подумал: Зачем спорить? Но в этом был смысл!

– Он забрал как минимум часть той любви, которую по словам ты испытывала ко мне. Ты оставляла ему часть своего сердца. Из-за него ты неоднократно лгала мне. Давала обещания, но отдавала ему часть себя, которая по твоим словам была только для меня. Не говори, что он никогда не забирал у меня ничего. Он забрал все, даже если ты так не считаешь.

Мари плакала, а я молча стоял рядом. Я знал все, что мне нужно было знать. Думал о том, чтобы разрушить его жилище, разбить все возможное, но он уже не вернется сюда. В конце концов я просто сдался.

– Пойдем, Мари. Я отвезу тебя обратно к постели твоего возлюбленного.

Это вызвало новую волну слез, но мое сердце было разбито и я не мог ее успокоить.

Я отвез ее обратно в больницу, и когда она выходила из машины, она умоляла меня:

– Джеймс, пожалуйста, дай мне немного времени. У него нет никого другого. Я не могу позволить ему умереть одиноким. Скоро я вернусь домой. – Ее последние слова прерывались всхлипываниями. – Я скоро вернусь домой и мы сможем возобновить нашу совместную жизнь. Пожалуйста! Я люблю тебя! Обещаю.

Я молча кивнул и отпустил ее, сказав, что он ее ожидает. Полагаю, к тому времени она уже осознала, что наша связь окончена. Медленно я проехал домой в течение четырех часов и ничего из этого не помню. Я был полностью опустошен. Две недели стресса и тревоги, все эти друзья и родственники говорили мне не терять надежду, а теперь я узнал, что все это время она была с другим мужчиной. Я был истощен как физически, так и эмоционально.

Мне удалось только с трудом войти в дом и опуститься в свое уютное кресло. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем раздался первый звонок. Это были родители ее, которые хотели узнать, где я был и услышал ли что-нибудь нового. И вот тогда до меня дошло, что я проехал двести миль без единого слова для кого-либо. Недолго раздумывая о том, чтобы облегчить Мари положение, но видимо уже потратив все остатки своей любви к ней, которую она предала на протяжении многих лет, я рассказал все Генри и Маргарет. Они не хотели верить, пока я не описал то, что нашел у него дома. В этот момент было все равно, верят они мне или нет, нашему браку пришел конец. Я это знал без всякого раздумья. Это факт, который вырвался из глубины моей души, разрушил мое сердце и погрузил меня в отчаяние. Между Мари и мной все завершено. Она полюбила другого мужчину, а я не тот человек, который делится себе любимым. И еще хуже, она потратила годы на ложь передо мной и тайное общение с ним. Это не просто ошибка, это предательство в жизни и мы не можем к этому возвращаться.

Я позвонил ее подругам, чтобы сообщить им новости и ничуть об этом не сожалел. Пытаясь контролировать свой гнев как можно больше, я не скрывал правду из-за нее. После использования их поддержки для тренировки, я позвонил нашим детям и попытался мягко, но честно рассказать им о том, что я нашел их мать с ее любовником, лежащим в больнице на краю жизни. Они не хотели верить в это, и я рассказал им о таунхаусе. Когда они спросили, смогу ли я простить ее, я ответил:

– Возможно, в будущем, но никогда больше я не поверю ей.

Я извинился перед обоими ребятами, объяснил им, что разводлюсь с их матерью. Однако забыв о том, что у них нет возможности связаться с ней, попросил не рассказывать ей об этом. Сказал им, что она должна использовать оставшееся время для себя, а спешка домой не изменит ничего. Они поспорили со мной, но в конечном итоге поняли.

Через две недели он скончался, и Мари вернулась домой, но меня уже не было. Через неделю после возвращения ей выдали документы о разводе. Я не уехал из города, не бросил работу и не прятался от нее. Просто переехал в квартиру до тех пор, пока не нашел подходящее место.

Я остался достаточно близко к старому дому, чтобы дети могли приходить ко мне в гости. Мари пыталась убедить меня передумать – я это терпел. Она приходила ко мне в офис или квартиру и умоляла вернуться, но я уже принял решение. Она плакала и угрожала, но это не изменило ничего. Прошло шесть лет, шесть лет предательства, или даже семь, если считать обеды, ужины и танцы. В конечном счете, наш брак разрушила ложь – она так же хорошо лгала мне в лицо, улыбаясь. Я понял, что она не испытывает к мне такой же преданности, какую я испытывал к ней.

***

Уже прошло два года после окончательного развода. Я не спрашиваю о Мари, но дети говорят, что она просто ходит на работу и потом домой. Они думают, что она больше никуда не выходит. Мне грустно видеть ее страдания, но я не могу помочь ей. Я до сих пор не знаю скорбит ли она по своей первой любви или по преданному браку. У меня самого все не так гладко. Я еще не зажил полностью, но боль постепенно утихает. Я пока не начал встречаться с кем-либо другим, однако замечаю других женщин и предполагаю, что со временем смогу вновь погрузиться в мир знакомств. Я далек от того, чтобы доверять другой женщине за пределами профессиональной сферы.

Я никогда не смогу понять причины ее предательства, что ей не хватало, чего я не мог дать или как она мотивировала свои действия. Возможно, я мог бы спросить, но зачем? Это - ее выбор, и она каким-то образом приняла его на себя в то время.

Я никому никогда не рассказывал об этом, потому что сомневаюсь, что даже сейчас мне поверили бы. Однако я так и не узнал его имени. Был мужчина, лежащий на краю жизни, и таунхаус, где моя жена играла в семью вместе с ним. Мне этого достаточно. Нельзя отомстить мертвому, и я осознал, что не могу простить жену за предательство.

***

Вот и все. Нет никаких сложных изобретений, нет возможности спланировать месть и нет лекарства от обиды, кроме времени. Вот что происходит на самом деле при измене супруга. Здесь нет стальной трубы до колен и продажи в бордель в Мексике. Есть только боль, сомнения и ощущение своей неполноценности.