Инкуб. Часть 2

В течение оставшейся части ночи она провозилась, не сумев заснуть. Еле дождалась, пока наступит утро.

Когда бабка отправилась выпускать кур, Мила бросилась к старому комоду, стоявшему в большой комнате. Вытащила нужный ящик. Там, среди аккуратно сложенных открыток с желтоватыми кружевами, на самом дне лежали два конверта. Старых, еще с напечатанными марками, помеченных Томом и Милой, печатными буквами — бабка по-другому писать не умела. В каждом лежали записка с молитвой, огарок тонкой восковой свечи и крестик. Крестики для крещения ее и Томки. Их крестили вместе, в местной церкви. Они их так и не носили, но бабка их бережно хранила.

Мила проверила шнурки, надела свой крестик и пошла к сестре. Томка спала, пришлось ее разбудить. Она сама надела крестик на шею сестры, разглядев у нее синяки на груди.

— Носи и не снимай. Что это у тебя?

— Где? — Томка равнодушно посмотрела на синяки. — Не знаю, может, стукнулась где-то. У тебя все, тогда уйди, дай мне еще поспать, — и повернулась к сестре спиной.

Так и не встала на завтрак. А для Милы начался новый ад. Естественное желание ласкать себя нахлынуло, чаще и сильнее, чем в прошлый раз. Она просто теряла рассудок. Рука сама тянулась в трусики. Она всеми силами пыталась не делать этого, но получалось плохо, очень плохо. Поменяв за утро трое трусиков, она плюнула, решив оставаться без белья. Стало еще хуже, свежий воздух приятно охлаждал горячие от возбуждения губки, и девушка почти теряла контроль над собой. Стоило бабке хоть немного отойти, как она опускала руку, теребя измученные губки. Чтобы как-нибудь ослабить свои похотливые желания, она старалась держаться все время рядом с бабкой. Но около двенадцати бабка прилегла на часок покемарить, и Мила исчезла.

Она быстро бежала в летнюю кухню, снимая платье на ходу, не задумываясь о том, могут ли увидеть ее соседи сквозь низкие заборы, как это принято здесь. Согнувшись у стола, она с восторгом погрузила пальчики в свои припухшие губки...

Ей показалось, что она достигла оргазма мгновенно. Ощущения были настолько сильными, что Мила, опустившись голой грудью на стол, потеряла контроль над своими ногами. Несколько минут она лежала с закрытыми глазами.

Затем подняла голову и осмотрела помещение с туманными глазами. Желание не отпускало ее. Взгляд уперся в старую тонкую полированную и слегка изношенную за годы скамейку с фигурными ручками по обеим сторонам. Схватив ее и раздвинув шире ноги, она начала проводить по своей щелке рельефной ручкой, раздвигая губки. Вагинальных выделений было настолько много, что полированное дерево легко скользило по нежным складкам. Она, не торопясь, ласкала себя, наслаждаясь возбуждением. Часто она вводила ручку глубже, проводя ею по анусу, немного давя на него и слегка вставляя пимпочку на конце ручки. Она раньше не знала, что этот отверстие способно доставлять столько удовольствия! Возбуждение росло неимоверно, и вскоре она снова подергивалась у стола, блаженно трепеща. Ноги уже не держали ее, и она сползла на пол, закрыв глаза и переживая недавнее удовольствие. Так и сидела, без движения.

В какой-то момент она почувствовала, что не одна. Открыв глаза, она увидела стоявшего напротив незнакомца с сестрой. Томка обнимала его и прильнула к нему всем телом. На ней не было одежды. Мужчина бесцеремонно лапал сестру, играя с ее грудью, по-хозяйски гладя бедра и лобок. Не смущаясь, Мила время от времени трогала клитор сестры своим пальцем. Томка только прикрывалась от удовольствия, интенсивно смотря вверх снизу.

Милу поразило, как сильно похудела ее сестра.

— Привет, красавица, скучала? — искривил губы мужчина.

— О тебе ни грамма, — отрезала Мила и встала, поднимая со пола платье. — Оставь сестру в покое!

Он усмехнулся и намеренно потеребил клитор Томки, а даже выгнулась, слегка простонала.

— Я не думаю, что она сейчас хочет, чтобы я оставил ее в покое... Но мне наплевать, что хочет эта подстилка. Мне нужна ты! А ты сопротивляешься. Так быть не должно, — он усмехнулся и взял крестик, висевший на Томкиной груди, в руки. — Ты что думаешь, этот кусочек дрянного серебра может мне навредить? Наивная, — незнакомец пару раз провел ребром крестика по торчащим соскам сестры. — Ваши служители бога давно потеряли силу — этот амулет ничто. Зря ты на него надеялась. Но дело не в этом.

Незнакомец отпихнул Томку и встал, уставившись на Милу в упор. Она, боясь смотреть в его бездонные глаза, опустила голову.

— Так сложилось, что мне нужна только ты! Ты девственница, в отличие от этой, — он пренебрежительно мотнул головой в сторону Томки, которая, опустившись на колени, с упоением целовала его руки. — Лучше бы ТЫ его подняла... Теперь я должен взять тебя, чтобы... Впрочем, тебе это знать не обязательно, — он раздраженно отдернул руку, сильно оттолкнув Томку, что она упала на пол.

И тут же ползла к нему, причитая, чтобы Господин ее не прогнал. Мила с ужасом смотрела на эту картину.

— Ты должна отдаться мне. Сама. Тогда я смогу освободиться... Но ты сопротивляешься, слишком сильно сопротивляешься, — он помолчал и посмотрел на Томку, сидящую у его ног. — У меня есть твоя сестра. К счастью, ты ее любишь. А я могу сделать с ней все, что захочу. Сама видишь, — он прошелся по кухне. Томка с пола преданно и восторженно провожала его глазами. — Так вот, красавица. Я могу заставить ее раздеться на улице днем, представляешь какая слава о ней пойдет. Или, по моему приказу, она зайдет голой в дом к Вите Пьянице, а там всегда полно желающих отиметь молодую голую девку. К тому же она сама им это предложит, — он нагнулся, взял Томку за подбородок. — Ты же хочешь, чтобы тебя трахнули несколько мужчин?

Томка восторженно прошептала:

— Да, Господин, я с удовольствием выполню любое твое желание, — и всхлипнула от переполняющих ее чувств.

— А можно и не так, — незнакомец пристально глядя на ошарашенную Милу, взял со стола карандашку и вручил ее Томке. Она, раздвинув ноги, начала медленно засовывать ее в свою дырочку. Влажные, надроченные губки раздвинулись, принимая в себя карандашку, а затем и сам цилиндр карандаша. — Вот видишь, красавица, как просто. А вместо этого могла быть просто палка, которая порвала бы ее. Я бы, конечно, испытал бы некоторое неудобство — не смог бы использовать ее полностью, но я могу и потерпеть некоторое время. К тому же у твоей сестры есть еще дырки,— он подмигнул Миле ухмыляясь.— Итак, упрямая красавица, что ты выбираешь, сестру или свой маленький пустячок?

Мила посмотрела на изнывающую от похоти Томку, которая с упоением трахала себя карандашкой. Похоть захлестывала Томку. Она постанывала, загоняя карандашку в себя.

— Прекрати это! — крикнула Мила незнакомцу.

— Сейчас само закончится, — пренебрежительно отмахнулся он.

Похабно ухмыляясь Миле, одним движением расстегнул штаны и Томка взяла его странный член в рот. На лице Томки расплылось умиротворение. Незнакомец, схватив Томку за волосы, принялся насаживать ее ртом на член. Она задыхаясь застонала и через минуту зашлась в оргазме. Мужчина держал ее, не вынимая член, пока она успокаивалась. На секунду закрыл глаза. Потом рывком выдернув член, отбросил девушку от себя, застегивая штаны. Глухо стукнула карандашка, упавшая на пол... Мила отметила краем сознания, его член так и не опал, как стоял, так и продолжал стоять.

Незнакомец решительно приблизился, взял Милу за подбородок, поднимая ее лицо вверх. Его глаза пронзительно смотрели сквозь нее.

— Думай, красивая. Думай. Но не долго. До ночи... Твоя сестра ослабевает, мне ее мало. Кстати, если она умрет, я тоже освобожусь, но не хочу ждать так долго — целую неделю. Так что я к тебе еще приду сегодня... Не прощаюсь, — и исчез.

Мила бросилась к сестре и остановилась, наткнувшись на глаза Томки, полные злобы.

— Он ушел, слышишь, он ушел. Всё из-за тебя! Ты всё портишь! Не трогай меня! — выкрикнула она Миле, отталкивая ее.

— Том, Тома, подожди. Он же убивает тебя, сама слышала. Ты же умрешь!

— Нет! Он хороший! Он заботится обо ...

мне. Мне хорошо с ним. А ты! Ты всё мне портишь! Он хочет сделать тебе ребенка! Это ты умрешь, когда будешь рожать! И тогда он освободится. Мы с ним будем всегда вместе! — она посинела от крика. — Видеть тебя не хочу! Ненавижу! — Томка бросилась вон из кухни, но Мила, в последний момент ухватила ее за руку.

— Стой! Стой! От чего он хочет освободиться? Что я должна была поднять? — она едва удерживала сестру, вырывающуюся с нечеловеческой силой.

— Кулон! Кулон, который я нашла. Я а не ты, поняла? И он мой! — Томке, наконец, удалось вырваться из рук оторопевшей сестры. Плача она скрылась в доме.

Кое-что начало проясняться — кулон, камень — вот оказывается в чем дело.

Этой весной, около села, археологи проводили раскопки, но к середине лета свернули работы. Они с Томкой ходили посмотреть на раскопки. Ничего интересного, несколько канав, кучки земли, непонятные камни. Спрыгнув в одну из таких канав, девушки случайно обвалили кусок земли. Взглядчивая Томка углядела интересный камешек. Гладкий, полупрозрачный, каплевидной формы, на узком конце имелась дырочка. Она сразу заявила, что он станет ее талисманом. Камень явно древний и должен принести ей удачу. Найдя у бабки кожаный шнурок, Томка надела камень в тот же день.

Мила озадачилась и решила обратиться к Интернету за помощью. Она включила давно неиспользуемый планшет и начала искать информацию о сверхъестественных существах. На своё удивление, она нашла множество сайтов, посвященных этой тематике.

Один из них рассказывал о некоем незнакомце-инкубе, демоне низшего ранга, который вступает в сексуальный контакт с женщинами. От такого секса женщина получает невероятное удовольствие и испытывает яркий оргазм, а сам инкуб питается её энергией.

Возможно, Миле попался особенно опасный экземпляр инкуба, отличающийся неукротимой жадностью. Почти все женщины, которые встречались с ним, умирали от истощения в течение месяца. Пусть даже от удовольствия, смерть есть смерть.

Мила напряжённо просматривала сайты. Что-то стало более ясно — кто-то давным-давно либо заключил, либо превратил инкуба в этот камень. От контакта с Томкой он пробудился и они, как близкие родственники, стали его жертвой. Ему требовалось много энергии, поэтому запасов с Томкой хватит ненадолго. На других женщин нападать он не мог — был привязан к камню. Освободиться он мог двумя способами. Первый — дождаться смерти самой первой женщины. Но это могло занять месяцы.

Второй способ — завести потомство. Для этого требовалась девственница. Во время родов матери умирали, рожая нового демона, и этот получал возможность разорвать все узы, сковывающие его. Причем, беременность продолжалась всего три дня.

Непроизвольно она представила, что внутри неё копается отвратительное существо, и её охватил ужас. Она выпустила планшет из рук и несколько минут сидела обнявшись за плечи, не думая ни о чем. Но всё-таки взялась за себя в руки.

Она узнала все, что только можно, кроме главного – как избавиться от инкуба, как защититься. Говорили, что можно защититься крестами и молитвами. Полная ерунда! Она машинально прикоснулась крестиком на шее. Ее крестиный значок. Он не защитил ее, значит и от молитв толку не будет.

Но какой-то выход должен быть. Что им может помочь? Ночью он придет. Она не уверена, что не поддастся ему. Неопределенные идеи бродили в голове. Вдруг Мила услышала, как за стенкой горько и безутешно плачет сестра. Она пошла к ней.

Томка сидела на полу, так и не одевшись и раскачиваясь рыдала. Увидев Милу, она завыла:

— Мила, Милочка, прости меня если сможешь. Прости дурку проклятую. Знаешь, как мне страшно! Мы с тобой умрем... Я боюсь, Мила! — она рыдала, размазывая слезы по щекам. — Мне тебя жалько. Я не хочу умирать, Мила! Давай придумаем что-нибудь, ну, пожалуйста!

Мила присела рядом, обнимая Томку. Та отчаянно вцепилась в нее, продолжая реветь.

— Я к тебе ревновала тебя, дурочка набитая. Знаешь как мне было хорошо! А теперь я все поняла. Я боюсь его! Он вчера всю ночь надо мной издевался. Я у его ног ползала. Он брал меня, как хотел, и куда только можно и нельзя. И я сама, слышишь, сама просила его так делать... Мне было хорошо, а потом стало страшно... Прости меня, пожалуйста! Спаси нас!

Мила никогда не видела Тамару такой испуганной и потерянной. Зрелище плачущей и испуганной сестры, обычно бойкой и языкастой, ее хорошо встряхнуло.

— Все ясно, — Мила встала и прошлась по комнате. — Прекрати истерику. Мы должны избавиться от твоего кулона, этого проклятого камня, — она с опаской посмотрела на камень на шее у сестры. — Сними его.

Тoмкa едва успокоилась, услышав спокойный и разумный голос сестры.

— Я не могу, — отклонилась она и продолжала шепотом. — Господин, — она запнулась, — то есть он запретил мне. Я только что попробовала. Он начинает меня душить, — и она снова заплакала.

Мила недовольно посмотрела на сестру, та своими рыданиями мешала ей сконцентрироваться. Четыре стихии: воздух, огонь, вода, земля. Огня против камня здесь рядом, наверное, нет. Воздух? Как-то неубедительно. Вода есть рядом. Но поможет ли быстрая и мелкая горная речка? Что остается? Только земля.

— Давай его закопаем в землю. Может быть, подействует? Надежнее, наверное, будет в какой-нибудь особой земле, — размышляла она вслух. — Тут есть такая! — радостно воскликнула Мила. — Пойдем к церкви, там разберемся на месте, как его с тебя снять. Одевайся! — и потащила Томку, на ходу натягивающую платье, на улицу. По пути заглянула к бабке. Та спала, прихрапывая. Ну и слава Богу!

Бабкино село раскинулось на склонах гор вдоль реки. Имелась в селе церковь, старая, некоторые говорили, что ей восемьсот лет, чему Мила в принципе верила, судя по древнего вида камням, из которых она была сложена. Церковь стояла на отдельной горке, над самой рекой. Маленькая, без куполов, больше похожая на небольшой дом. Тут в горах всегда именно такие строили и раньше и теперь.

На улице никого не было, как всегда в селе. Томка с неохотой шла за сестрой. Безвольно тащилась следом и что-то бормотала, сквозь сдерживаемые рыдания. Мила прислушалась:

— А сидела в комнате злилась на тебя. А потом к зеркалу подошла, посмотрела во что я превратилась, и меня как холодной водой окачало! Я все поняла, и мне стало страшно...

Без помех девушки достигли узкой тропинки, ведущей к церкви. Путь пролегал между могилами, разбросанными на крутом склоне. Открыв калитку, ограждающую кладбище от коров, они вошли под тень деревьев, густо растущих на склоне церковной горки. Пройдя несколько метров, Томка остановилась и вырвала руку. Мила оглянулась. Сестра стояла в тихой панике и пробормотала:

— Мила, он здесь.

— Кто? — автоматически спросила она, хотя сразу поняла, о ком идет речь.

— Господин. Он здесь, — Томка смотрела вперед отрешенным взглядом, мимо Милы, будто прислушиваясь к чему-то.

Внезапно Томка шевельнулась. Медленно спустив бретельки сарафана с плеч, ее платье упало к ногам. Больше на ней ничего не было. Переступив через платье, опиралась на ближайшую оградку, закрыла глаза и принялась ласкать себя, опустив руку вниз. Мила бросилась к ней, схватила за плечи и встряхнула.

— Ты что совсем сошла с ума? Немедленно прекрати, — вскрикнула она. И вдруг с ужасом почувствовала сильное желание никуда не идти, остаться здесь, в тени и не торопясь себя поласкать.

Ее рука уже коснулась голых губок. О трусиках она и забыла, когда вышла на улицу. Это ее немного отрезвило, и она встряхнула Томку еще раз. На секунду у сестры появился осмысленный взгляд, и она прошептала, продолжая мастурбировать:

— Не бросай меня, пожалуйста. Он меня не пустит.

Мила растерянно посмотрела на голую сестру, стоявшую наклонившись над оградкой и бесстыдно ласкающую себя. Она заметила, как сильно та вцепилась в прутья, даже рука побелела. И внезапно ее осенило...

- Они все делают правильно, раз демон не хочет их пускать наверх. Она ободрилась. Но что делать сейчас, как заставить Томку двигаться?

А зачем ей Томка, ведь нужен только кулон... Она посмотрела на камень, болтающийся на шее у сестры. Томка тем временем часто трогала пальцами, напрягалась. Мила решительно шагнула вперед и наклонилась к сестре.

- Хочешь, я тебе помогу. Своя рука, наверное, надоела? - прошептала она, проводя рукой по ее попке, касаясь пальцев сестры, ласкающие щельку. Томка замерла, и медленно отвела руку, предоставляя сестре свободу действий.

Мила, впервые в жизни прикоснулась к чужой мокрой щели. К удивлению, неприятных ощущений она не почувствовала. Томка нетерпеливо дернула бедрами и Мила принялась за работу. Она нагнулась сильнее, почти легла на сестру, целуя ее в шею, одновременно касаясь губами и кожаного шнурка.

Томка прошептала:

- О боже, ты такая нежная! Как мне хорошо! Поласкай меня, пожалуйста, пальцами внутри! Прошу тебя!

Мила сделала, так как она просила, засунув два пальца в дырочку сестры, аккуратно двигая ими вперед-назад. Томка, задрожав от возбуждения, прошептала:

- Быстрей, пожалуйста!

Пальцы задвигались быстрее. Тем временем Мила, втянув небольшой кусочек шнурка в рот, принялась перекусывать его, имитируя поцелуи. Ничего страшного не произошло, Томка продолжала извиваться под ней, сама насаживаясь на пальцы сестры. Мила чувствовала, что она скоро кончит. Именно в этот момент она хотела завладеть кулоном, расчитывая, что на мгновение инкуб отвлечется. Она еще усердней принялась перекусывать и перетирать зубами шнурок.

Когда Татьяна вскрикнула и вспыхнула оргазмом, шнурок лопнул. Мгновенно перехватив его другой рукой, стараясь не коснуться кулона, Ольга бросилась вверх по тропинке к церкви. Инкуб дёрнулся — только через несколько секунд она услышала за собой топот Татьяны.

— Отдай камень, сучка. Я убью тебя, отдай! Все равно догоню, никуда ты не денешься! — кричала Татьяна ей вслед, каким-то грубым голосом. Но Ольга и не думала останавливаться, припуская еще быстрее. Уже показалась каменная оградка церковки. Трясущимися руками Ольга открыла щеколду и вихрем пронеслась по каменным плиткам, которыми был вымощен дворик, к дверям церкви, лихорадочно осматриваясь. Слава Богу, никого!

В калитку влетела голая Татьяна, с искаженным от злости лицом. Влетела, но с каждым шагом, приближаясь к стенам церкви, поразительно менялась. Перешла с бега на шаг, с лица пропала злая гримаса, а когда она по инерции коснулась древних камней, с ее тела как пелена спала. Она остановилась, расслабилась. Так и стояла недалеко от Ольги, касаясь стены рукой, восстанавливая дыхание после бега.

Ободренная происшедшими изменениями, Ольга повернулась и поискала глазами лопату. В углу двора, под небольшим навесом, рядом с мангалом, где жарили шашлыки по большим церковным праздникам, всегда стояли лопата, грабли и метла. Ольга, постоянно оглядываясь на сестру, взяв лопату, начала копать ямку под одним из трех кипарисов, растущих у церкви.

Внезапно поднялся сильный ветер, где-то недалеко громко и мерзко закаркала ворона. Ольга снова оглянулась. Татьяна стояла на коленях у входа в церковь, и что-то шептала.

Сильный ветер усилился, злобно шурша листвой деревьев. Над головой девушки раздалось карканье. Ужаснувшись, она услышала свист воздуха, порождаемый мощными крыльями.

Три большие черные вороны резко приземлились перед ней, выставив вперед грязные лапы с острыми когтями. Мила вскрикнула и приникла, выпустив из рук лопату. Но в этот момент голая Томка с граблями в руках прилетела к ней и ловко отбила ближайшую ворону, крикнув сестре:

— Не останавливайся, продолжай! Двигайся!

Мила зашумела. Еще пара лопат и будет достаточно. За ее спиной Томка размахивала граблями, сражаясь с приближающимися воронами.

— Вот! Возьми! Это тебе за подлое дело! Получи свое! Чтобы ты провалился, проклятый скверноподданный! Вот так! Хрен тебе, а не потомство!

Наконец, Мила решила, что глубина достаточная. Отвратительно держа кулон за шнурок, она бросила камень в выкопанную ямку, сразу засыпав ее землей. Последние комки она еще и потопталась ногами, утрамбовывая верхний слой. Подсчитав, что достаточно, повернулась к церкви и услышала позади едва слышный шепот, наполненный неожиданной тоской и злобой:

— Будьте вы прокляты, самки!

Мила испуганно вздрогнула, но тут же поняла, что все — всё кончилось! Они свободны! Обернулась, показав язык странной могилке и спокойно пошла к Томке, устало стоявшей с граблями. Вокруг лежали несколько черных перьев с синим отливом.

— Всё, Томка, его нет, — просто сказала Мила, отмечая тихое утихание ветра так же внезапно, как он поднялся.

— Я знаю. Нужно мое платье найти. А то еще увидит меня таким, вот разговоров будет, — ответила Томка, возвращая грабли на место.

— Ты что мурлыкала, стоя на коленях у двери? Ты ведь ни одной молитвы не знаешь? — спросила Мила.

— Просила помощи, что еще? Надеялась, что меня услышат, — она обняла сестру. — Спасибо тебе, ты нас всех спасла, — расчувствовавшись, поцеловала сестру в щеку. —

Мила с ужасом почувствовала касание раздвоенного языка. А может, ей показалось?

Они, не оглядываясь, двинулись домой.