Паря над землей / Flyover Country © Longhorn__07. Часть 2/4

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Я не имел представления о том, чем хочу заниматься в будущем, но был уверен, что полеты должны стать частью моей жизни. Я прошел курсы повышения квалификации, чтобы восстановить свое пилотное удостоверение. В том числе я посетил школу по приборам на земле и потом проводил время в полетах с инструктором, чтобы вернуться к активной работе.

Мой дядя Джейк - брат моей матери и мой наставник по полетам - скончался шесть лет назад, оставив все свое наследство матери. Среди него было пять маленьких самолетов, которые стояли в так называемом "Северном сарае", примерно в трех четвертях мили от нашего дома. Я нанял трех авиамехаников, чтобы они занимались обслуживанием всех пяти самолетов и получить сертификат годности для полетов от Федерального агентства гражданской авиации (FAA).

Это не заняло много времени. Я оплачивал работу авиамехаников не по часам, а за выполненную работу, и делал это щедро. У них оказалось много свободного времени для работы над моими самолетами. Пять одномоторных самолетов успешно прошли инспекцию и я начал продавать их дилерам. Однако один из них я продал парню с частным пилотным удостоверением, который хотел налетать больше часов и не платить высокую цену за аренду самолета. Я предложил ему хорошие условия, потому что он напоминал меня самого. Хотя я не заработал много денег на продаже самолетов Джейка, я этого и не ожидал, так как не нуждался в этом.

В конечном счете у меня остался только один самолет, и я даже не задумывался о его продаже. Мне очень нравилось подниматься в воздух и проводить там один или два часа в компании только своего самолета.

* * *

Я находился под тенью гигантского дерева пекана, за столом для пикника, около старого полуразрушенного здания с небольшой вывеской, где лишь написано "Джесси". Для местных жителей этого района не требовалось дополнительных объяснений. Джесси был пожилым чернокожим мужчиной, словно только что освободившимся из рабства после прохождения кавалерии Шермана по плантациям восточнее Атланты. Его возраст оставался загадкой, но это не имело значения. В "Джесси" можно было отведать лучшего барбекю в мире – хотя об этом знали только местные жители и избранные гости.

В конце августа в Техасе всегда жарко – это не вызывает сомнений. Но в полдень под ветвями пеканового дерева и при легком ветерке стало комфортно. Из-за заднего дворика доносился ароматный дым от коптильни, который можно было почувствовать на многие мили вокруг – он говорил о вкуснятинах, готовящихся на кухне. Несмотря на небольшое состояние запущенности, здесь было идеально чисто как снаружи, так и внутри – словно можно было есть с пола.

Я приезжал сюда так часто, как только мог, что случалось довольно регулярно. Ведь "Джесси" располагался посреди пути между большим городом и тем местом, где жили мои родители – местом, которое теперь стало моим домом. Правда, все еще не привык к мысли о том, что это "мой" дом.

Сегодня я не спешил никуда. Просто захотелось классической техасской грудинки, поэтому воспользовался самолетом дяди Джейка – старенькой Cessna 172, чтобы добраться до "Джесси". Рядом с ухоженной травой его предприятия простирались бескрайние прерии, и Джесси ничуть не возражал против использования части этих прерий в качестве аэродрома. В конце концов, они не принадлежали ему.

На улице под деревьями стояло несколько столов для пикника, и я сидел за одним из них, наслаждаясь днем и отличным обедом. Я доедал огромный сэндвич с грудинкой, с которого еще капало немного соуса барбекю, которым полил мясо. А также уверенно доедал фасоль боррачо и картофельный салат с горчицей.

Пока я ел, то подумывал о том, чтобы вернуться внутрь и взять большой кусок пеканового пирога (пирог, содержащий сладкую начинку из кукурузного сиропа или патоки с орехами пекан - пер.), который Джесси готовит ежедневно. Я рассуждал так: я много работал каждый день и легко расходовал все калории, которые потреблял. Поэтому небольшой пирог с орехами, не повредит моей талии ни на йоту. Такова была моя теория. Черт, возможно, это даже было правдой.

Я не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Я смутно осознавал, что по изношенной двухполосной черной дороге слева от меня проезжает транспорт - стол стоял, примерно, под прямым углом к дороге - но я не присматривался. От мерцания тепловых волн, поднимающихся от асфальта, у меня разболелась голова.

Я заметил, когда на парковку въехала пара машин с молодыми людьми лет двадцати, но я не был настолько заинтересован, чтобы присматриваться к ним, хотя и услышал несколько женских голосов. Мне едва исполнилось тридцать, но со всем тем, что произошло в моей жизни, у меня было не так много общего с людьми, у которых первой цифрой возраста была двойка.

Я просто продолжал есть и смотреть на вход "Джесси", который находился прямо передо мной. Грудинка, практически тающая у меня во рту, занимала большую часть моих мыслей, наряду со все более яркими образами вкусного пирога с пеканом.

На соседних столиках, где тусовались модники, раздавался шум голосов, но я не обращал на них внимания, пока не услышал что-то отличное от обычного.

— Ты действительно собираешься просто подойти к этому парню и присесть рядом? — произнесла незнакомая мне женщина.

— Боже мой! А если...? — сомневающимся тоном спросил кто-то другой.

Это словно электрический импульс привлекло мое внимание. Одетый в удобные джинсы, старую рубашку, которая когда-то была голубой, и массивные трекинговые ботинки, я надел свою кремовую "Стетсон", хотя такие шляпы были распространены в сельской местности Техаса. Я огляделся по сторонам, чтобы определить на кого конкретно были адресованы эти комментарии.

— Он мой бывший муж, — коротко ответил другой голос и прервал разговор.

Я хорошо знал этот голос. Немного повернув голову влево, я увидел, что моя драгоценная бывшая жена настойчиво приближается ко мне. Моя первая мысль была совершенно нецензурной: "Что ей, черт возьми, нужно?".

Она остановилась на полуметре от моего стола.

— Я знаю, что ты, вероятно, ненавидишь меня, — начала она, — но не могла бы я присесть и побеседовать с тобой минутку?

Я оставил половинку своего сэндвича с говядиной и снял солнцезащитные очки, чтобы она видела мое лицо. Мама когда-то научила меня такому вежливому жесту. Сейчас я делал его автоматически.

— Я не ненавижу тебя, Фей, — произнес я тихо.

Ее подруги сидели достаточно близко, чтобы услышать наши слова вслух, но я не думал, что все эти разговоры должны быть их делом.

— Есть вещи, которые ты сделала и которые я неприемлю, — продолжил я. — Но ненавидеть тебя было бы излишне... это отнимает слишком много времени и энергии. Так что нет, я не ненавижу тебя.

Я протянул правую руку ладонью вверх, кончики пальцев указали на сиденье скамейки напротив меня.

— Конечно... пожалуйста, садись, — добавил я.

— Ну... Я не стану тебя винить, если ты так поступишь, — вздохнула она, закидывая одну ногу через скамейку и занося другую. Она устроилась поудобнее. — Я действительно, на какое-то время, слетела с катушек...

Я ничего на это не сказал. С моей точки зрения, это была неоспоримая правда, но я не чувствовал необходимости повторять, что чувствую по этому поводу. Она, как никто другой, уже знала мое мнение о том, что она сделала. Она помолчала минуту, затем сняла солнцезащитные очки и положила их на столешницу рядом с моими, чтобы показать мне свои прекрасные зеленые глаза.

— Как дела, Мэтт? — спросила она, нарушив недолгое молчание.

— Очень хорошо, спасибо, — беспечно ответил я, —.. . а ты?

— У меня все хорошо. Я хожу в вечернюю школу... но ты это знаешь. Папа говорит, что сказал тебе. Я начну следующий семестр в UT... Собираюсь стать PA - помощником врача.

— Отлично, — ответил я. — Рад, что все налаживается, — добавил я.

Я не знал, что еще сказать. Мне было совершенно неинтересно, чем она занимается. В мои обязанности, больше не входило быть ее группой поддержки.

— Итак... Я.. . Мэтт, я знаю, что во всей этой суматохе так и не сказала тебе, что сожалею о том, что сделала, но это действительно так. Как уже сказала, я не виню тебя, если ты меня ненавидишь, но надеюсь, что когда-нибудь, ты найдешь способ простить меня...

— Я абсолютно не ненавижу тебя, Фэй, — перебил я, —.. . и уже простил тебя.

Я приостановился, чтобы собраться с мыслями. Пожал плечами.

— У меня просто нет достаточно времени или энергии, чтобы испытывать неприязнь к тебе. Это разъедает меня изнутри, Фэй, и не принесет ничего полезного. Я считаю, что если я буду всегда злиться, то испорчу почти все остальное в моей жизни, а время, как говорят, слишком короткое.

— Хорошо... благодарю тебя за это, — ответила она.

Она слегка приблизилась ко мне на скамейке, стараясь обрести уютную зону комфорта, которой она больше не имела права наслаждаться.

— Я посещаю психолога, — тихо произнесла она.

Я кивнул.

— Думаю, что мы делаем определенный прогресс, — продолжила она. — Она помогла мне осознать последствия моих решений и то, что они влияют не только на меня саму, но и на других людей, — отметила она.

Я снова кивнул.

— Если бы я знала насколько все будет плохо, я никогда бы не сделала того, что сделала, Мэтт... и мне очень жаль, что заставила тебя пройти через это.

Я почувствовал, что мое лоб нахмурился, когда она сказала это. Не желая этого, я беспокойно перебирал ногами на жесткой скамейке. Фэй заметила мое выражение лица и почувствовала мое неодобрение.

— Что? — спросила она с нотками раздражения в голосе. — Я пытаюсь извиниться и показать тебе, что работаю над собой. Я знаю, что лучше не повторять свои прошлые ошибки...

— Фэй... Мне кажется, что твоя психолог тратит время зря... и возможно деньги отца, — ответил я, — если это все, что она старается доносить до тебя. Ну я не знаю... может быть это только первый шаг и у нее еще есть что рассказать.

Я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями.

— Понимаешь, для меня, когда ты говоришь, что не будешь делать что-то, потому что последствия слишком суровы, ты тем самым подразумеваешь, что наказание за... что бы это ни было... слишком суровое, поэтому ты не будешь делать этого снова.

Она была еще более недовольна. Я ставил под сомнение, изменилась ли она, на самом деле, или нет.

— Но Фэй, — добавил я, как можно мягче, — разве ты не понимаешь? Это, своего рода, "анализ риска", не так ли? Ты говоришь: "Я не буду делать то-то и то-то, потому что не хочу, чтобы меня поймали и очень сильно наказали". Понимаешь, о чем я?

Я вытянул левую ногу в сторону и подвигал задницей в ту сторону. Мне предстояло уйти совсем скоро, и я готовился к этому.

— Но, я помню, однажды прочитал, что кто-то сказал: "Честность - это делать правильные вещи, когда никто не смотрит". Я просто не думаю, Фэй... пока ты и твой консультант не дойдете до того момента, когда у тебя не будет искушения заняться сексом вне брака просто потому, что это НЕПРАВИЛЬНО, тогда когда-нибудь в будущем, ты снова поддашься искушению и решишь, что при каком-то уникальном стечении обстоятельств, последствия не будут слишком серьезными, или что никто не увидит, так что ты не будешь наказана. Понимаешь, о чем я?

Она глубоко вздохнула. Она все еще была раздражена, но, возможно, она слушала. Я не мог точно сказать.

— Для меня, — продолжал я, — соблазны существуют каждый день для всех, и мы люди, мы несовершенны, но если инстинкты человека не заставляют его игнорировать соблазн, даже не думая о нем... не анализируя риск, то... Ну, я просто думаю, что рано или поздно, это приведет к трагедии... такой, как эта.

Она смотрела на меня, немного раздраженная и явно готовая усилить свое недовольство.

— Ну... Возможно, я просто не такая идеальная, как некоторые люди, — буркнула она.

Она отодвинулась, кусая губы. Выражение ее лица изменилось, и она заметно постаралась смягчить тональность. Она покачала головой, глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

— Я испытывала к тебе любовь, Мэтт, — сказала она мне, меняя направление разговора, — веришь или нет... Я действительно любила.

— И я любил тебя! — ответил я. — Я доказал это тем, что никогда не изменял тебе!

Если она смогла вызвать гнев у меня, то и я способен на то же самое.

У нее хватило достоинства поморщиться и отвернуться в сторону.

— Но рассказать об этом родителям, братьям и сестрам... всем знакомым... ты называешь это любовью?

Я немного посмеялся.

— Это не похоже на обвинение, Фэй? Все, что я сделал, это раскрыл правду о том, чем занималась ты и компания Засранцев. Это как перевернуть камень и наблюдать, как все скользкие твари разбегаются, понимаешь?

Я начинал вспыхивать. Сделал глубокий вдох, заставил мышцы челюсти расслабиться и позволил плечам опуститься немного.

— И... что касается всего произошедшего, — серьезно проговорил я, — все, что я сделал, так следовало твоим указаниям.

Она нахмурилась и приподняла брови.

— Помнишь ли ты это, Фэй? Ты говорила, что занялась со мной потому что могла и потому что было весело. Так вот, я сделал то же самое.

— Знаешь ли ты насколько мне было сложно после того как ты рассказал Богу и всем о нас...? — Фэй снова начала оправдываться.

— Это не входило в число моих соображений! — быстро сказал я ей. — Ты не думала о моих чувствах, и тебя не волновало, через что тебе придется меня провести, не так ли?

Она повесила голову и ничего не ответила.

Внезапно, мне надоел этот разговор. Это стало болезненным, и я просто не видел смысла в повторном обсуждении того, что лучше оставить в прошлом. Я снова надел солнцезащитные очки, вытянул левую ногу вперед и встал.

— Э-э-э.. . Фэй... слушай, я, наверное, не в своей тарелке за то, что заговорил обо всем этом... это просто то, что было у меня на уме. Наверное, консультант собиралась, рано или поздно, подвести разговор к лучшему пониманию того, что произошло... надеюсь, я не разрушил ее планы.

— И.. . мне нужно идти. Я не буду мешать тебе обедать, хорошо? Рад был повидаться!

Я сделал полшага назад, чтобы освободить стол для пикника, затем сделал паузу и снова повернулся к Фэй.

— Фэй, я действительно очень сильно любил тебя, но ты выжгла все это из меня одним днем - ничего не осталось. Все, что у меня осталось, это память о том, что я тебя любил. Мне жаль, я хотел бы большего... но это все, что есть. Прощай, Фэй.

Я повернул налево и пошел вдоль низкой стены за площадкой для пикника. Когда я оказался за ней, то снова повернул немного левее и решительно зашагал к воротам, ведущим в открытую прерию и к моей маленькой "Цессны". По дороге, я выбросил остатки еды в мусорную бочку.

Я больше не хотел есть, даже тот большой кусок пеканового пирога, которого так жаждал. Позже я буду скучать по нему. Я бы корил себя за то, что сбежал до того, как получил обещанное угощение, но с меня было достаточно моей бывшей жены, теперь уже навсегда, и я хотел быть там, где ее не было.

Когда я впервые решил совершить перелет от ранчо к "Джесси", чтобы избежать долгой поездки по извилистым техасским дорогам, я стремился - действительно стремился - найти владельца пастбища, находящегося за колючей проволокой от "Джесси". Моя цель была получить разрешение на приземление моего самолета "Цессна" на этой территории, однако я так и не смог найти женщину, которая, согласно налоговым записям округа, является ее владелицей. Поэтому я просто использовал прерию в качестве своего личного аэродрома и оставил вопрос о правах на посадку на следующий день. Если бы владелец пришел возражать, я бы прекратил использование этого участка земли и выразил свои самые искренние извинения.

Ограду из колючей проволоки длиной 4,5 метра отделяла широкая полоса прерии от "Джесси". Ворота располагались всего в тридцати метрах от главного входа в "Джесси" и, вероятно, были установлены давным-давно для загрузки и разгрузки скота из скотовозов. Ворота были сделаны из оцинкованной трубчатой стали, и хотя они не подвергались коррозии все эти годы, петли и механизм запирания требовали некоторых исправлений.

Когда мне пришла в голову мысль о полете к "Джесси", я осмотрел ворота, обнаружил проблемы и приобрел необходимые запасные части. Я потратил почти целый день на самостоятельное ремонтирование этого проклятого сооружения. Теперь передо мной были новые широкие ворота с плавно движущимися петлями и надежным замком.

Женщина была полуопершей на верхнюю перекладину ворот. У нее была самая потрясающая густая черная шевелюра, которую я когда-либо видел. Ее длинные волосы доходили до ягодиц, а под солнечными лучами они сверкали. Мне мгновенно захотелось проскользнуть пальцами по этим волосам. Я просто хотел ощутить на своих кончиках их шелковистость.

Она была среднего роста, около 168 см, стройного телосложения. У нее были стройные, хорошо подтянутые ноги и изящные лодыжки над маленькими ступнями. Это были совершенно восхитительные ноги. Я всегда был приверженцем ног и мог по достоинству оценить то, что у нее было. Грудь начинает обвисать, как только девушка заканчивает школу, особенно большая грудь. Но пока женщина держит себя в форме и использует свои ноги по назначению, они будут служить долго, очень долго.

Подойдя ближе, я увидел, что ее задница тоже красиво округлена, полная, но не пузатая. Ладно, мне тоже нравятся красивые попки. Эй! Они же прикреплены к ногам, верно? Я почувствовал, как по моему лицу, расползается улыбка признательности. Воспоминания о том раздражающем разговоре с бывшей женой, быстро улетучивались.

Я пристроился в паре метров слева от нее, не желая подходить к ней сзади и производить впечатление властного мужчины.

— Это "Цессна"...

Я уже собирался назвать ей номер модели и рассказать немного о самолете, о его максимальной скорости и прочей бесполезной информации, но она прервала меня.

— Это маленький, крошечный самолетик! — сказала мне великолепная женщина с вороновыми волосами, повернувшись ко мне лицом.

Она наклонила солнцезащитные очки вперед и посмотрела на меня поверх них. У нее была самая поразительная пара кристально-голубых глаз, которые я когда-либо видел, и они смеялись надо мной.

— Так и есть! — ухмыльнулся я ей в ответ. — В нем едва есть переднее и заднее сиденье, и он не может летать так быстро, как гоночные машины на ипподроме. С другой стороны, он летит по прямой и добирается до места гораздо быстрее, чем гоночный автомобиль, — сказал я ей.

Я никогда ранее не замечал, что я становлюсь болтуном, но эта прекрасная женщина заставила меня говорить без умолку. Мне было невозможно прекратить улыбаться. Она выглядела одинаково привлекательной как лицом ко мне, так и спиной, когда она смотрела на прерию, в то время как я приближался. Я старался не отводить глаз от нее, но через периферийное зрение замечал, что ее груди были подтянутыми и очень округлыми. Они были не чрезмерно большими, но очень-очень красивыми. И она не носила лифчик, так что я мог видеть два твердых соска, которые пытались пробиться через дырки в ее топе.

С обладанием черными волосами и светло-карамельной кожей я предположил, что она мексиканского происхождения, но голубые глаза указывали на наличие ирландских корней... а гены обеих сторон сочетались великолепно. Мне хотелось узнать эту женщину намного лучше. Я проверил - на ее пальце не было обручального кольца.

Мы беседовали некоторое время, обсуждая самолет, небо, гриль - все, что приходило ей в голову. Я был действительно горд собой, что смог поддерживать разумный разговор с ней. Вполне достаточно, чтобы избежать каких-либо страшных промахов.

— Ты летчик? — спросила она.

— Да, — ответил я.

— Ты не выглядишь как летчик, — заметила она, осматривая меня от головы до ног.

— Мой летный костюм сейчас в химчистке, - улыбнулся я, —.. . также как и костюм Супермена и плащ Бэтмена...

Она легонько похлопала меня по предплечью. В последние мгновения она все ближе подходила ко мне - или это было я приближался к ней? Я не знал точно что происходит, но ее прикосновение к моей руке было электризующим. Я хотел большего.

— Я действительно пилот, — продолжил я. — Я только что прилетел с ранчо, чтобы отведать барбекю Джесси... потому что я его обожаю, и последние три ночи он мне снился.

Я счастливо улыбнулся.

— Это вкусно, — согласилась она, твердо кивнув.

— Итак... хочешь прокатиться? — живо спросил я.

— Прокатиться? — повторила она. — Ты хочешь, чтобы я прокатилась на твоем маленьком самолетике? — мило спросила она.

Мне показалось, что она ждала этого предложения уже некоторое время и уже подготовила эту фразу. Что могло означать, что ее мысли и мои устремлены в одном направлении? Я чертовски хорошо знал, куда направлены мои мысли - я очень сильно хотел узнать ее получше...

— Конечно, — ответил я. — У меня есть мустанг на ранчо... мы можем добраться туда за двадцать минут на самолете... и я бы очень хотел увидеть тебя на нем, с твоими прекрасными волосами, развевающимися позади тебя на жестком галопе! — сказал я ей искренне.

Я имел в виду то, что сказал - каждое слово. Я действительно мог представить, как это произойдет. Боже, как я мог представить это в своей голове!

Она посмотрела мне в глаза, затем отвернулась и рысью направилась обратно к группе яппи, с которыми она пришла.

— ДЖУЛИЯ...! — завопила она.

У девушки были отличные легкие. Я подумал, что водители нескольких больших грузовиков в миле или около того вниз по дороге, могли ее услышать.

Джули, конечно, слышала ее без всякого труда. Невысокая грудастая брюнетка выделилась из толпы и прошла пару шагов в нашу сторону.

— Брось мне мои вещи - я лечу на самолете! — крикнула моя красавица.

Видимо, это имело значение для Джули, потому что клатч-сумочка из натуральной кожи взмыла в воздух и упала всего в паре метров перед моей будущей латиноамериканской вторым пилотом. За ручку держала ее грудастая брюнетка - я был поражен.

Моя подруга вернулась ко мне, крепко удерживая клатч под левой рукой. Из заднего кармана она достала телефон и сосредоточенно смотрела на экран, а я наблюдал за ней. Она коснулась нескольких иконок, затем приложила телефон к уху. Образовавшееся облако пыли от столкновения клатча с техасской землей начало медленно рассеиваться.

— Стефи? — спросила она того, кто был на другом конце провода. —.. . Спасибо... эй, я собираюсь полететь на самолете с Ковбоем... да, на самолете... и мы посмотрим его ранчо и все такое, хорошо?

Спасибо? Мы еще не успели представиться. Меня это интересовало. И я не знал, кто такая Стефи. Я знал, кто такая Джули - девушка из высшего общества, но это было все.

— Да... Все будет хорошо со мной... — Ее глаза взглянули вверх и встретились с моими. — Будет весело... да, Ковбой очень привлекателен... нет, ты его не знаешь... он...

Я почувствовал, как кто-то спрашивает у моей подруги "Спасибо", с кем она улетает на неизвестное ранчо. Подойдя ближе к ней, я улыбнулся. Мне нравилось быть рядом с ней - она отлично пахла. Из заднего левого кармана я достал кошелек и вытащил из него свое удостоверение частного пилота, поднося его к ее глазам.

— Да, я знаю... подожди... Я уже знаю это, да. СТЕФАНИ!.. . Хватит разговаривать, черт возьми...! — с раздражением произнесла она. — Слушай... запиши, дорогая... Я знаю, ты беспокоишься обо мне, но послушай, хорошо? У тебя есть что-то для записей?

Наступило короткое молчание. "Мерси" закатила на меня глаза, затем покачала головой из стороны в сторону, в нетерпеливом ожидании.

Она сняла солнцезащитные очки, чтобы прочитать карточку, которую я протягивал ей. Боже, действительно красивые голубые глаза, милый нос с намеком на веснушки, высокие скулы и полный рот с губами, которые так и хочется поцеловать. Я смог рассмотреть ее более внимательно, теперь, когда огромные очки были сняты, и ее глаза были расфокусированы, пока она разговаривала со своей далекой "Мамочкой"?

— Хорошо... его зовут Мэтью Джеймс Синглтари... ах да, Мэтью... и его лицензия пилота...

— Сертификат..., — прошептал я, перебивая.

— Его.. . э.. . номер сертификата частного пилота 5555555.

Она продолжила, быстро оправившись от моего прерывания. Мне это нравилось. Она была умной и проворной.

Она снова прислушалась.

— Да, вот так, и если я умру или что-то вроде того, и копам придется разыскивать Ковбоя, они узнают, кто меня убил... потому что он носит большую ковбойскую шляпу, вот почему!

Мама - или Стефи, или кто там еще - на другом конце провода, на мгновение взяла верх.

— Нет... Я еще не знаю..., — тихо сказала моя прекрасная латиноамериканка. — Я позвоню тебе позже, хорошо?

Она закрыла глаза и закусила губы, долго вслушиваясь.

— Хорошо, мамочка... Я буду осторожна... я тоже тебя люблю, пока!

Девушка, которую я теперь знал как "Мерси", нажала на значок отключения и засунула телефон в задний карман.

Я провел ее через ворота, оглянувшись на стол для пикника, где я разговаривал с Фэй. Ее там не было, и я не мог найти ее быстрым взглядом, в толпе людей за двумя столами. Да я и не искал. Я был занят тем, что мысленно задвинул Фэй обратно за дверь с надписью "Не открывать! Никогда больше!".

— Спасибо... ты всегда так общаешься со своей мамой? — я улыбнулся, пытаясь сделать разговор непринужденным.

Я открыл широкие ворота и придержал их.

— Это была не моя мама! — она отмахнулась. — Это была моя соседка по комнате, Стефани, — объяснила она, — но она иногда ведет себя так же, как моя настоящая мама!

— Ну... это показывает, что ей не все равно, — прокомментировал я, закрывая ворота после её прохода.

— Она называет меня Мерси... потому что однажды услышала, как меня так назвала моя настоящая мама... это как-то сокращение от "Мерседес", — рассказала она мне.

Я размышлял о замене имен по пути к пассажирской двери старого отремонтированного самолета Cessna 172.

— Мерседес..., — произнес я медленно, наслаждаясь каждым звуком слогов, когда она села на пассажирское сиденье.

— Ты не против, если я буду называть тебя "Мерседес" вместо "Мерси"? Это такое красивое имя... и какое-то экзотическое — оно тебе подходит, — прокомментировал я, закрывая за ней дверь кабины и аккуратно застегивая её.

Я пристально посмотрел, чтобы увидеть, не возражает ли она против полного имени, но она не выразила своего несогласия, так что предположу, что всё в порядке.

Я снял колодки с левого колеса, бросил их в багажное отделение и закрыл дверь на замок. После этого я занял своё место. Я передал ей наушники с пассажирской стороны и настроил только на переговорное устройство. Завёл двигатель и дал ему работать на холостом ходу несколько минут, пока проверял свои наушники и переговорное устройство, общаясь с ней.

Я отъехал от забора, огороженного колючей проволокой, на огромных шинах трехколесного шасси, направил старушку по ветру и разогнался по прерии. Мы мгновенно поднялись в воздух - отзывчивость "Цессны" была одной из причин, по которым я любил старушку - и заложил широкий круг справа.

Мгновение спустя, мы снова оказались над рестораном Джесси и толпой яппи, с которыми приехали Мерседес и Фэй. Молодая черноволосая красавица, безумно махала им с правого сиденья. Я затянул крен и сделал круг над ними, чтобы они могли хорошо видеть Мерседес и махать ей в ответ.

Я вышел из круга и в течение минуты выпрямлялся, держа курс на юг. Затем я снова набрал высоту и пролетел над "Джесси". Я несколько раз качнул крыльями, чтобы попрощаться, а затем начал постепенно набирать высоту. Я выбрал курс, который должен был привести нас на ранчо, оставленное папой и мамой. Мы будем там через двадцать минут, плюс-минус. Я выровнялся, когда мы набрали достаточную высоту, чтобы не подвергаться реальной опасности столкновения с птицами, но не настолько высоко, чтобы появиться на радарах диспетчеров.

Пока мы летели, мы разговаривали.

— Итак, — сказал я, — если вы не против, мисс Мерседес, ты первая латинка, которую я встретил с голубыми глазами, без обид.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Ну... во-первых, я не латинка... и не испанка тоже, умник! — игриво заметила она, быстро нахмурившись.

— Прошу прощения, — взглянул я на нее. — Я не хотел обидеть.

На мгновение она посмотрела на меня с недоверием, а затем с ухмылкой согласилась.

— Уважаемый господин, перед вами настоящая представительница шайенского народа, коренных американцев, а не испанская латиноска или что-то в этом роде.

Я изучал ее черты лица внимательно и улыбнулся.

— Хорошо, принцесса шайенских воинов. Когда-то я изучал множество дневников Горных Людей начала XVIII века для исторического проекта, и ни один из них не упоминал о шайенских девушках с голубыми глазами!

Я сделал паузу, чтобы проверить инструменты и снова обратился к горизонту.

— Итак... давайте сознаемся, — продолжил я. — В вашем происхождении какой-то след должен быть от кельтской крови, вы же шайенская дева-воительница...

Мерседес выпустила язык, но сохраняла улыбку.

— Ладно. Моя мать может быть ирландкой, по обеим линиям своей семьи - это устроит?! — буркнула она быстро.

— А-а-а-а, — промолвил я, давая мудрый намек или стараясь быть таким, насколько я только мог. — Значит, ваш отец надеялся встретить бродячую ирландскую девушку, скитающуюся по диким просторам - случайно не в Шайенне, штат Вайоминг?

— Нет... Филадельфия, — спокойно ответила она. — Моя мама говорит, что это ее заслуга. Она рассказывает историю о том, как она уличила бедного бродячего воина шайенов и смогла его поймать. Она говорит, что пожалела его и теперь он принадлежит только ей.

Я засмеялся, представив себе словесную битву между ее родителями. Мои родители часто устраивали подобные словесные поединки!

— Я думаю, было бы интересно пригласить ваших родителей на чашечку кофе и провести с ними долгий разговор... Они кажутся хорошими людьми! — сказал я, легко похлопав ее по левой руке, прежде чем вернуться к управлению.

Мне нравилось прикасаться к ее руке. Она была хорошо сформирована и привлекательна. Она могла быть моделью, насколько я знал. Ее кожа была шелковисто-гладкой...

Мерседес спросила о Фэй. Она слышала, как Фэй всем говорила, что я ее бывший. Я рассказал ей немного об обстоятельствах нашего с Фэй развода и о том, о чем мы говорили у Джесси. Я сказал Мерседес, что весь мой брак (и его гибель) заперт в уголке моего сознания, и объяснил, насколько мне это удобно. Я также сказал Мерседес: нет, я не считаю, что с моей стороны было холодно, приглашать ее в самолет на глазах у Фэй. Моя бывшая жена была для меня не больше, чем любая другая женщина, сидевшая за тем столом, полным яппи.

Она объяснила, что Джули была троюродной сестрой по материнской линии, и Джули пригласила ее и Стефани, приехать в Техас на время полу-отпуска, прежде чем танцевальная труппа Мерседес и Стефани, начнет подготовку к осенне-зимнему турне по Европе. Джули, как мне сказали, работала с Фэй, но не знала ее так хорошо. Я сказал Мерседес, что, очевидно, тоже не очень хорошо знаю Фэй, после чего мы полностью оставили эту тему.

Мерседес спросила, как я научился летать, и я рассказал ей о своем дяде Джейке - о том, как он научил меня всем азам пилотирования и помог мне сесть в одиночку, когда мне исполнилось 15 лет, и что теперь полеты - одно из моих самых любимых занятий. Дальше мы говорили обо всем, что приходило в голову.

* * *

Моя навигация была очень точной. На самом деле, ранчо появилось из-за горизонта слишком рано для меня. Я проводил лучшее время в своей жизни, разговаривая с этой симпатичной девицей из Шайенна. Я выровнялся на часто используемом участке прерии, который использовал в качестве взлетно-посадочной полосы, и объяснил Мерседес, что такое "наветренные траектории" и "подветренные траектории". Когда мы пролетели по наветренной траектории и сильно отклонились на правый борт, я привел старую "Цессну" к действительно хорошей посадке на трехколесное шасси. Я подрулил к большому сараю, где хранились привязные ремни и колесо-отбойники.

Мы закрепили самолет, чтобы предотвратить повреждение от сильного ветра. Ведь это был Техас, а в этом штате всегда дует ветер на протяжении многих миль. Мерседес помогала мне, и когда мы закончили работу, я провел ее через широкий проход рядом с сараем, чтобы она могла увидеть дом, который находился всего в ста метрах от нас.

— Хорошо..., — сказала она, оглядываясь по сторонам. Она указала на дом, где за задним крыльцом был припаркован мой Range Rover. — А где та "Мустанг", о которой ты говорил?

— Он там, — ответил я, резко изменив направление и двигаясь к загону, где собралась небольшая группа лошадей.

Лошади уже наблюдали за нами и почти умоляли нас дать им какую-нибудь лакомство. У меня не было при себе яблок, но они об этом не знали.

— Вот она, — сказал я, указывая на трехлетнюю гнедую кобылку, которая игриво прыгала, будто понимая, что о ней говорят.

— Эй, Джинджер! — позвал я, протягивая левую руку. Она подошла ко мне и прикоснулась к моей ладони, ища что-то сладкое. — Мерседес... представляю тебе Джинджер... Джинджер, это мисс Мерседес-Шайенн, наша прекрасная гостья и добрый человек! — сказал я, представляя их друг другу.

Джинджер подняла голову и зафыркала. А Мерседес еле сдерживала смех.

— Что случилось? — спросил я, озадаченный.

Я не понимал, что сделал такого забавного. Я мельком проверил свою ширинку, чтобы убедиться, что ничего необычного не произошло.

— Я думала, ты сказал, что у тебя есть "Мустанг, — объяснила она, хихикая.

— Ну да, — сказал я, — это она. Она бегала с небольшим стадом в Неваде, когда ее поймали пару лет назад. Я не знаю точно, как она попала сюда, но она настоящий мустанг - их осталось не так много...

Мерседес снова хихикнула.

— Я думала, ты имеешь в виду мустанг... машину! — объяснила она. — Ты знаешь.. . ВРУМ, ВРУМ, ВРУМ, ВРУУУУУМ! - такой мустанг!

Я рассмеялся.

— Не совсем! — сказал я ей. — Почему ты думаешь, я сказал, что хотел бы увидеть тебя на ней - как бы "верхом на ней" - и скачущим галопом?

— Я думала, что так разговаривают ковбои, — призналась она, усмехаясь.

Я ухмылялся так же широко. Мне очень нравилось, что она могла так самокритично шутить и не расстраиваться и не защищаться. По моему опыту, это было редкостью для привлекательных девушек. Мне действительно начинала нравиться эта женщина.

— Нет..., — сказал я, — но я бы все равно хотел увидеть тебя... э... на ней и быстро скачущей с этими прекрасными волосами, развевающимися позади тебя, — сказал я ей.

И тут мне пришло в голову.

— Ты, ведь, ездишь верхом, верно, шайенская девушка? — спросил я.

Она что-то говорила о Филадельфии, во время полета, и я был уверен, что целая куча женщин в Филадельфии, никогда не была рядом с лошадью и, тем более, не училась на ней ездить.

— Я умею! — ухмыляясь, заявила она. — Летние каникулы с дедушкой Бегущим Лосем, понимаешь? — объяснила она.

— Но... Я не поеду в этом верхом, — грустно сказала она, показывая вниз на шорты, которые были на ней надеты. — Я так натрусь, что не смогу целый месяц гулять по воскресеньям!

Это была истина. Она действительно отказалась надеть шорты, и я полностью согласился с ее решением. Мне не хотелось, чтобы ее гладкие бедра раздражались - совсем не хотелось. Поэтому она не могла ехать в такой наряде. Я задумался. Нужно было найти способ обойти эту проблему. У меня появилась одна идея, но я не мог сконцентрироваться на ней. На мгновение я отложил ее.

Я ответил ей улыбкой. Мне начинала нравиться эта игривая улыбка на ее лице. Мне пришла в голову мысль.

- Какое у тебя имя? - спросил я, - если ты не возражаешь, конечно...

Она быстро взглянула на меня, пытаясь понять, серьезен ли я или просто шутлю, и улыбнулась, когда поняла, что я действительно интересуюсь.

- Зови меня "Утренняя Голубка", - ответила она и наблюдала за моей реакцией.

Я прикинулся, будто размышляю над этим именем, хотя на самом деле не думал о нем. Я серьезно воспринимал значение этого имени. Наконец, я медленно кивнул и почувствовал, что улыбаюсь.

- Отлично, - предложил я, - прекрасное имя... как и его обладательница, прекрасная женщина, - сказал я, вкладывая смысл в каждое слово.

Ей это понравилось. Она легко похлопала меня по груди несколько раз. Я даже не заметил, как она приблизилась ко мне в процессе нашего разговора. Было очень приятно быть рядом с ней.

Мы заехали к родительскому дому, загрузили пару бутылок воды на заднее сидение моего Land Rover и отправились на прогулку. Мы проехали через пересеченную местность до источника, где я был уверен, что обитает небольшое стадо лонгхорнов (порода крупного рогатого скота со знаменитыми длинными рогами), всегда пасущееся там.

Просторы прерии за границами моего ранчо, превосходили наши несколько сотен акров. Мне не удалось найти никого, кто признался бы, что владеет всей этой травой - были некоторые признаки того, что она была возвращена под контроль правительства. Однако никто не приходил и не говорил, что мы не можем позволить нашему скоту пастись там, так что я пользовался этим.

Лонгхорны могли быть где угодно, в пределах легкой дневной прогулки от источника. Мы нашли источник достаточно легко, и пока Мерседес прогуливалась вокруг, я воспользовался возможностью немного почистить сток. После этого, мы проехали несколько миль на север, а затем на запад вокруг холма, где обнаружили скот, который пробирался по сухому руслу, возвращаясь к воде, которую мы только что оставили.

Мы припарковались и наблюдали за их неторопливым шагом. Мерси не могла прийти в себя, глядя на расстояние между кончиками рогов этих животных. Чтобы было что сказать ей, я начал болтать об истории длиннорогих скотов и немного об истории региона, включая древние руины, расположенные под краем холма, который мы только что обошли.

Она хотела когда-нибудь увидеть эти руины. Я пообещал сводить ее.

Также рассказал ей и о бизонах, но они были уже далеко - вероятно, в другом направлении, поскольку они и лонгхорны питали друг к другу стойкое недоверие, а время после полудня уже угасало.

Мы начали возвращаться к дому, разговаривая о том о сем, ничего запоминающегося - просто дружеская беседа. Когда мы вернулись в старую усадьбу, тени стали длинными. Объехав вокруг дома, я обратил внимание на бассейн и джакузи на заднем дворе.

Потом мы проехали некоторое расстояние вниз по склону до окружной дороги, чтобы я мог показать Мерседес небольшой домик, где родители разрешили мне жить с 15 лет до ухода в колледж. Также я ей показал пашню - теперь заросшую и с ровными бороздами - по которой я ходил несколько раз в день, когда был молодым. Я сказал ей, что начал бегать по этой пашне, когда решил использовать ее как тренажер, и сообщил, что уверен, что занимался аэробикой каждый день, просто ходя от дома туда и обратно.

Вернувшись к веранде основного дома, я заглушил двигатель и некоторое время оставался в машине.

— Э-э-э... Мерседес... Я правда не хочу возить тебя обратно в город. С тобой здесь я провожу лучшее время своей жизни. Но при этом не хочу создавать впечатление, будто удерживаю тебя или что-то подобное. Итак... если захочешь... можем вернуться в город. Я смогу доставить тебя домой к ужину.

Она некоторое время изучала мое лицо, глядя прямо в мои глаза.

— Чем хочешь заняться? — спросила она.

— Я бы хотел разжечь гриль и угостить тебя стейком и салатом на ужин, — быстро ответил я. — Потом, может быть, мы окунемся в бассейн на заднем дворе, а после посмотрим на звезды, когда стемнеет, и услышим вой койотов..., — поторопился я.

Мерседес внимательно посмотрела на меня, а затем медленно улыбнулась. Она приподняла правое бедро и потянулась в задний карман за телефоном.

— Стефани? — спросила она. — Привет... Послушай, дорогая, сегодня я не вернусь домой, хорошо?.. . Да, я останусь здесь на ранчо... Не знаю точно, может быть завтра... или послезавтра... Да, все отлично... Завтра позвоню... пока!

Она снова повернулась ко мне.

— Ковбой... Мэтт..., — сказала она серьезно, — у меня уже всплыли гланды... не могли бы мы зайти внутрь и найти ту милую ванную, которую ты мне показывал раньше?

Мне начинала нравиться эта ее улыбка.

— Конечно! — ответил я, дергая за ручку двери. — Последний кто зашел... эээ... должен подождать! — крикнул я.

Она пискнула что-то нечленораздельное, пытаясь открыть свою дверь. Мы взбежали по четырем широким ступеням на крыльцо, и я толкнул дверь так быстро, как только мог. Она смеялась и пыталась схватить меня за руку или за что-нибудь еще, за что она могла бы ухватиться, чтобы замедлить меня, но я был больше и был на голову выше.

Я выиграл гонку до ванной внизу, но я только шлепнул ладонью по двери и продолжил путь по коридору, чтобы бежать наверх, в большую ванную комнату. Меня воспитывали с аксиомой "Леди впереди джентльменов", и я действительно жил так, иначе мама устроила бы мне ад.

Услышал, как внизу хлопнула дверь ванной, а затем наступила тишина, или, по крайней мере, я больше ничего не слышал. Я был занят тем, что расстегивал свои джинсы. Я не осознавал этого, но мои гланды тоже почти плавали, и они быстро опускались.

* * *

Я умею готовить на плите, но мне больше нравится гриль на улице. Мерседес любила зелень, поэтому мы разделили обязанности. Пока я разжигал угли и жарил стейки, Мерседес обшарила холодильник в поисках овощей и приготовила прекрасный салат, а затем сделала винегрет с нуля.

Она вынесла салат на палубу и расставила тарелки и столовое серебро, пока я занимался стейками. Время от времени мы сталкивались бедрами, когда двигались, и наши руки защищали друг друга, когда мы собирались столкнуться. Несколько раз мы похлопывали друг друга по плечу или руке, просто чтобы прикоснуться, пока говорили о пустяках.

Со временем прошло много дней, когда я находился в компании близкого человека, с которым можно было разделить приятные моменты. Я ощущал удовольствие от этого и предполагал, что она тоже. Мерседес аккуратно расставила наши тарелки рядом, а не напротив друг друга, и мы приступили к ужину. Это меня очень радовало.

В плотной тени мы негромко беседовали о вещах, не имеющих большого значения, просто познавая друг друга. Несмотря на то что мы знакомы всего несколько часов, нам было уютно вместе. Мы легко обменивались своими идеями и мнениями, иногда прикасались друг к другу.

После того как мы убрали со стола и загрузили посудомоечную машину, мы перебрались на два шезлонга на террасе. Я подтянул их ближе друг к другу до такой степени, чтобы они были всего в нескольких сантиметрах друг от друга - она не возражала. Мы долго смотрели на звездное небо, давая имена неопределенным созвездиям и гадая, что это было за серебристое пятнышко, мелькнувшее на ночном небе: космическая станция или НЛО. Нам было все равно на ответ. В какой-то момент я положил руку на ее руку, лаская ее нежную кожу - она не отвернулась.

Когда по сравнению с дневной жарой стало прохладнее, мы поднялись и направились обратно в дом. У порога Мерседес резко остановилась, и я случайно врезался в нее. Она повернулась и внезапно оказалась в моих объятиях. Мы разделили приятный и продолжительный поцелуй, начавшийся мягко, а потом становившийся все более страстным.

Она слегка отстранилась, прервав поцелуй, но оставила свои руки на моей шее и прижалась ко мне всем своим телом.

— Я никогда не делаю этого на первом свидании, — тихо сказала она мне, мягко улыбаясь.

— Это нормально... Я не знаю, как попросить его на первом свидании, — заверил я ее.

На самом деле, я даже не думал об этом, как о первом свидании.

Я также не знал, что такое "это" или "его", о котором я говорил, но это не имело значения. Она улыбнулась мне и нашла мои губы, для еще одного поцелуя. На этот раз, она позволила моему языку коснуться ее, и мы дуэлировали восхитительно долго. Мои руки гладили ее по спине, и ее дыхание участилось.

Она снова прервала поцелуй.

— Ковбой... милый...? — тихо промурлыкала она.

— Хммммм?

— Знаешь, когда ты устроил мне большой тур сегодня днем...?

— Мммм хммм, — пробормотал я в ответ, целуя ее подбородок и исследуя впадинку ее горла.

— Как ты думаешь, ты сможешь найти дорогу обратно к той большой кровати, которую ты показывал мне наверху...?

Я не потрудился ответить - этого намека было достаточно даже для такого тупицы, как я. Просто занялся тем, что закрыл и запер заднюю дверь, затем мы рука об руку прошли через гостиную, выключая свет по мере продвижения. Затем подтолкнул Мерседес к лестнице. Наблюдать за тем, как красивая женщина поднимается по лестнице, как ее подтянутая попка напрягается и расслабляется, как мышцы ног напрягаются и двигаются под кремовой плотью - ну, это просто замечательное зрелище. "Поэзия в движении", - как говорилось в песне.

Пока я откидывал одеяло, Мерседес стянула с себя топ и стянула шорты по стройным бедрам. В данный момент, мы оба не были склонны к аккуратности, и наша одежда упала на пол в том направлении, в котором она летела, когда мы ее бросали.

Мы обменялись поцелуем, и на этот раз это был страстный, глубокий поцелуй, который продолжался и продолжался. Я осторожно усадил Мерседес на кровать и опустился на колени перед ее широко расставленными бедрами.

Мне нравится доставлять женщине удовольствие орально. Во-первых, это дает мне полный контроль над ею - если все делается правильно, она не может даже думать, погруженная в наслаждение. Во-вторых, я верю в то, что женщина подобна водной ванне: она медленно нагревается и медленно остывает. Следуй реакциям ее тела и приятельствуй с ней своим ртом - таким образом ты никогда не потеряешь женщину. Я считал Фэй особым случаем, подтверждающим это правило...

Мой дядя Джейк, человек, который учил меня пилотированию самолета, всегда разговаривал со мной об этих вещах. Надо признаться: когда ты достигаешь определенного уровня мастерства и летишь по стране только для набора летных часов, то у тебя не остается времени, кроме как на общение. Дядя Джейк всегда говорил о своих двух любимых темах - о полетах и женщинах, хотя не обязательно в такой последовательности.

На сколько я знаю, дядя Джейк никогда не был женатым. Но рядом с ним всегда была, по меньшей мере, одна дама, а чаще несколько претенденток на это место. Все эти женщины были очаровательными и разных возрастов. Я точно знал, что несколько из них только что закончили школу. Были и женщины среднего возраста, включая несколько очень привлекательных матрон. Время от времени дядя Джейк просил одну из своих подруг показать мне, как сочетаются различные части тела и что с ними делать. Я уверен, что если бы мои родители узнали о том, что иногда происходило в его доме во время моих визитов, они позаботились бы об участии дяди Джейка в этом.

Я хотел передать Мерседес все, чему научился с тех пор, как дядя начал меня тренировать. Низко наклонившись, я некоторое время нежно дышал на губы ее киски, а затем начал целовать все вокруг них и внутреннюю сторону верхней части бедер.

— Бреешься? — спросил я.

Мерседес была лысой и гладкой, как лепесток.

— Лазер, — лаконично ответила она.

Значит, она удаляла волосы на лобке с помощью лазера. Сработало.

Я чувствовал, как она деликатно двигается по поверхности кровати, пока я ласкал ее снизу вверх: сначала по центру ее щели, затем каждую ложбинку, вверх по одной стороне и вниз по другой. Затем я изменил направление. Дыхание Мерседес задержалось в ее горле, прежде чем я продолжил.

Мой язык проник между губами ее киски, нашел ее клитор и нежно коснулся его, прежде чем отстраниться. Снова просунул язык внутрь, коснулся клитора самым кончиком и позволил ему танцевать вокруг маленького узелочка, прежде чем отстраниться. Я остановился, долго дышал на ее раскрытую киску, потом снова просунул язык внутрь. Затем, проделал все это еще несколько раз.

Я добавил указательный палец, введя его в ее киску у основания щели и медленно погружая его вглубь, проталкивая во влагалище, прежде чем высунуть его обратно. Нежно посасывал ее клитор, касаясь его самым кончиком языка, то нежно, то более настойчиво.

Мерседес извивалась на поверхности кровати, ее руки порхали над моей головой, иногда перебирая мои волосы или затылок. Она тихонько застонала, когда я с удовольствием лизнул внутреннюю сторону губ ее киски, а затем снова коснулся ее клитора. Теперь мой указательный палец скользил глубже, в ритме с атакой моего языка на ее клитор.

Второй палец присоединился к первому. Я осторожно переместил их, изучая нагретые внутренности интимной зоны моей Мерседес. Затем я провел пальцами по передней стенке ее влагалища, лаская "иди сюда", после чего вернулся к движению вглубь и обратно, делая мягкие, нежные движения. Впервые я прикоснулся языком к ее клитору, быстро его пошевеливая из стороны в сторону, а затем его поцеловав. Я захватил маленький узелок между губами и активно его ласкал.

Внезапно Мерседес приподняла бедра и прижалась своей интимной зоной к моему рту, извиваясь на моем лице для получения большего контакта.

— Оххх... — почти жалобно вымолвила она, сжимая пальцы на моей затылочной части головы и притягивая меня ближе.

Я чувствовал ритмичное сокращение ее интимной зоны - спазмы и сжатие, когда оргазм охватил ее. И я сделал это снова, начав медленно и аккуратно. В этот раз я делал периодические паузы, чтобы Мерседес могла указывать направление, касаясь любимого чувствительного места. Когда она испытала второй оргазм, я нежно целовал ее гладкую интимную зону и поглаживал от верхней части бедер до живота несколько минут. Затем я начал все сначала.

После третьего, а возможно и четвертого оргазма, я постепенно замедлил темп: сперва мой язык ласкал ее губы нежными движениями, затем перешел к поцелуям губ и всей чувствительной области, замедляясь по мере продвижения. Я поднялся вверх, используя руку для протирания своего лица от ее соков, а затем произнес:

— Что...? — шепотом спросила она.

— Просто радостен, — ответил я. — У меня было потрясающее время...

Я встал, подошел к краю кровати и лег, положив голову на подушку. Она приподнялась на кровати и вытянулась во всю длину, прижавшись ко мне. Она поцеловала меня, в мои влажные губы.

— Мммммм, — ворковала она, — Я вкусная, да?

— Конечно, — ответил я, —.. . и я хочу еще.

Я поцеловал ее снова, затем поцеловал впадинку ее горла и воротничок до самого плеча. Я уделил внимание ее правой груди, целуя, поглаживая и лаская по всему ареолу и, наконец, захватив торчащий сосок, стал сосать и покусывать его, затем перешел к левой.

Я целовал и ласкал ее по всей длине тела, пока не достиг ее срамной области, где снова начал лизать, сосать и ласкать. Это не заняло много времени, пока она не напряглась, извиваясь и стоная, доведя себя до очередной кульминации.

Пока она еще пыталась отдышаться, я приподнялся, взял одну из подушек и подложил ее под ее поясницу. Наклонившись, я взял в рот один сосок, затем другой. Опустившись на колени, между ее широко раздвинутых бедер, я медленно ввел член в ее горячую киску. Сопротивления не было, женщина была настолько мокрой, что сок из ее киски капал на простыни.

Она сцепила свои лодыжки за моей спиной и использовала свои ноги, чтобы втянуть меня в себя.

— Я на таблетках! — прошептала она мне на ухо. — Если ты попытаешься вырваться, я сделаю тебе больно, слышишь?

Я улыбнулся и опустил голову вниз, чтобы поцеловать ее мягкие, манящие губы. Я начал двигаться, медленно и глубоко входя в нее, держа свой вес на руках и коленях, давая ей достаточно места, чтобы извиваться и прижиматься ко мне. Через несколько мгновений, хотя мы и были незнакомцами, мы нашли удобный ритм, двигаясь друг с другом и неуклонно приближаясь к обоюдному оргазму.

Мерседес была на грани экстаза, отзываясь на каждое моё движение:

— Ох.. . ох.. . ох.. . да.. . дааааа.. . ох.. . ох.. . ох.. . ах..

И внезапно её стоны затихли. Мерседес прижалась своей интимной областью к моему партнеру и крепко обняла меня ногами, чтобы удержать меня рядом с собой. Она нежно дрожала в течение продолжительного момента, пока я изливался в её пульсирующую щель. Мы пребывали на вершине долгое, долгое мгновение, перед тем как постепенно опуститься. Я целовал её губы, уши и шею, затем медленно лег рядом.

Мы отдыхали, наслаждаясь близостью друг к другу и радостью от достигнутых высот. Лежа рядом с ней лицом к лицу, я ласкал её тело — начиная от плечей, спускаясь по рукам и дальше по ногам до предела своих возможностей. Несколько раз она задерживала дыхание, несколько раз её тело трепетало, когда мы обнимались.

Наконец, она положила левую руку мне на грудь, отодвинула меня немного назад и взяла мои руки в свои. Она усилилась, прикатываясь к верхней части кровати, чтобы опустить голову на моё плечо. Ласково проведя рукой по моей груди.

— Если ты распространить это на словах, я обвиню тебя в лжи по всем статьям — прошептала она тихо, —.. . но пожалуйста прекрати делать это со мной, потому что я очень измотана и больше не выношу этого, — добавила она.

Она двигала бёдрами в поисках более удобной позы для головы. Её дыхание перехватывалось, она дрожала минуту и затем постепенно успокоилась с тихим стоном.

— Я НИКОГДА этого не делал, — сказал я откровенно.

Она хихикнула - счастливый школьно-девчачий звук.

— Я думаю, что мои губки потерлись друг о друга и заставили меня кончить снова, — сказала она мне, полностью довольная собой.

Мы лежали там вместе, расслабившись и тихо разговаривая, время от времени обмениваясь поцелуями.

— Почему же ты не сделал с ней... со своей бывшей женой... то, что сделал со мной? — через некоторое время спросила Мерседес.

— Извини! — запротестовал я. — Я делал все это и даже больше, когда мне разрешали... пару, тройку раз в неделю, а в выходные и того больше, когда мне удавалось заставить ее лежать спокойно!

Она замолчала на мгновение.

— Тогда ты, должно быть, какой-то тупица! — заявила она. —.. . Ввязаться в отношения с женщиной, которая слишком глупа, чтобы знать, что у нее есть! — объяснила Мерседес с легким смешком.

— Ха! Я хочу, чтобы ты знала, что ты мне очень, очень интересна, женщина! Так что вот...!

Она обдумала это.

— Ну... у тебя бывают моменты, Ковбой, — прошептала она мне, —.. . наконец-то, всё стало ясно! — удовлетворенно сказала она.

Я начал щекотать ее бока, что привело к небольшой борьбе, а затем она вскарабкалась на меня и ввела мой член в себя. Она долго скакала на мне, и мы закончили тем, что она все сильнее и быстрее насаживалась на мой член, пока не закричала во время долгой, содрогающей кульминации, которая основательно измотала нас обоих.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда я проснулся на следующее утро, душистые волосы Мерседес, цвета воронова крыла, были разбросаны по моей груди, ее голова лежала на моем левом плече, а ее ноги были переплетены с моими. Ранее, перед самым рассветом, она разбудила меня, перекинув свою левую ногу на мое тело, вставив в себя мой стояк, о котором я был слишком сонным, чтобы знать, что он у меня есть, и долго, сладко скакала на мне по-ковбойски, пока мы оба не кончили.

Очевидно, она еще не снялась полностью со мной. Ее шелковистая кожа чувствовалась на моей. После развода я встречался с несколькими женщинами, но Марина была первой, с которой я почувствовал связь.

Она слегка двинулась, и я нежно поцеловал ее на лоб.

— Ммммммм, — пропурчала она.

Она подняла голову и предложила свои губы для настоящего поцелуя.

— Ой...! — простонала она.

— Что случилось? — спросил я.

— Я улеглась на свои волосы, — объяснила она. — Я заметила это только сейчас и не могу встать! — хихикнула она.

Мы разобрались и начали отыскивать скрытые пряди ее волос, которые за ночь запутались под ее или мое тело. Она села на кровать и придержала волосы за спиной. Ее груди притягательно колыхались.

— Оставайся лежать, дружок, — пробормотала она, заметив мое благодарное взгляд.

Она улыбнулась счастливо.

— В худшем случае мне понадобится душ, Ковбой, — заметила она решительно.

— Э-э-э... ну, случайно так получилось, — предложил я, — и мне тоже нужен...

Она слезла с кровати и, танцуя, подошла ко мне. Она протянула мне руку дружески, и мы поспешили в большую ванную комнату, которая принадлежала ее родителям. Она не позволила моим рукам совершать какие-либо экспедиции в парную душевую кабинку, объяснив, что если мы начнем это делать, то перед выходом наступит время ужина, а она слишком голодна для этого.

Позже я помог ей помыть ее длинные прекрасные волосы шампунем. Потом аккуратно расчесал их без лишних потуг. Она мурлыкала от удовольствия после завершения процедуры.

* * *

Мы наслаждались отличным деревенским завтраком из бекона и яичницы, с тостами и джемом. Я узнал, что она является гордым членом Ассоциации любителей мяса Северной Америки, о которой я никогда раньше не слышал. Я считал ее настоящим ценителем мяса, так как вчера вечером она быстро покончила со своим стейком и даже съела все лишние кусочки бекона со стола. Она призналась, что такой ассоциации не существует - я предложил создать ее. Она присела на мои колени и поцеловала меня. Я был в раю. Завтрак - это действительно прекрасный способ начать день.

Одетая в одну из моих футболок и ничего более, Мерседес нашла свой телефон и позвонила своей подруге Стефани, чтобы узнать, как дела, и заверить ее, что я не убил и не расчленил Мерседес за ночь, или что-то в этом роде. Они поговорили некоторое время. Я почти не обращал на них внимания и, натянув джинсы и ботинки, потратил некоторое время на то, чтобы вынести мусор за сарай к кострищу для сжигания и вычистить часть большого сарая, отведенную под конюшню.

Я вернулся в дом и взял бутылку содовой из холодильника. Мерседес уже закончила звонок, и ее телефон лежал на подзарядке на серванте, вместе с моим. И тут меня осенило.

— ЕСТЬ! — воскликнул я.

Я только что понял, что меня беспокоило в голубых джинсах, Мерседес и лошадях.

Мерседес с сомнением посмотрела на меня.

— Мамины вещи... она все оставила...! — Я сделал рубящее движение правой рукой. — Позволь мне вспомнить. Мама и папа больше не хотели иметь это ранчо, они передали его мне, чтобы я продал его кому угодно. Они уехали на большом внедорожнике кататься по стране, и они сказали, что я могу взять все, что хочу, но все, что мне не нужно, должен сжечь, ясно?

Мерседес коротко кивнула, в ответ на мою версию событий в стиле "Cliffs Notes".

— И некоторые вещи моей мамы... они все чистые и все такое... находятся здесь - например, пара синих джинсов! — Я окинул ее оценивающим взглядом. — Держу пари, пара ее джинсов подойдет тебе... э-э-э... достаточно хорошо, во всяком случае. Ты могла бы кататься в них... если ты все еще хочешь?

Она радостно кивнула. Мы побежали наверх. Я показал Мерседес, где находится старый мамин шкаф, и она начала рыться в его содержимом, пытаясь найти пару брюк или джинсов, которые она могла бы надеть. Сам же занялся тем, что открыл свой ноутбук и запустил приложение видеочата. Из вежливости, я хотел спросить маму, можем ли мы "одолжить" джинсы... и, кроме того, я должен был им позвонить.

— Привет, мое солнышко! — приветствовала меня мама, когда соединение было установлено. — Я думала о тебе - какие новости?

— Очень хорошо, мам... на прошлой неделе продал Чипа и Таттлера... — Это были две наши лошади. —.. . и я думаю, что есть заинтересованный покупатель на буйвола... буду знать только в ближайшие несколько дней, состоится ли сделка или нет. Кроме этого, большая часть сельскохозяйственной техники продана, и.. . я считаю, дела идут неплохо. А как у вас дела?

Я услышал приглушенную смехоту из направления маминого шкафа, а также пару тихих стуков. Повернув голову, я увидел Мерседес вытаскивающей из шкафа довольно крупную коробку. Я продолжил слушать маму, пока она рассказывала о Национальном достопримечательности "Метеоритный кратер" и спрашивала меня не было ли Уинслоу Аризона (место расположения кратера - прим.), упомянутого в песне как-то давно?

После короткой паузы я сообщил ей, что Уинслоу упоминается в песне группы Eagles под названием "Take It Easy" и рассказал, когда она была написана. Она была в восторге. Я не стал рассказывать ей, что это быстрый поиск на Bing, благодаря которому я выглядел экспертом, хотя на самом деле я так же мало знал, как и мама.

Мерседес привлекла мое внимание, держа в руках то, что, я предположил, она нашла в шкафу. Я посмотрел... и открыл рот от изумления. Через секунду или две, я улыбнулся.

В правой руке Мерседес держала пару наручников с меховой подкладкой, а в левой - аналогичный набор наручников для лодыжек. Я взял у нее наручники.

— Эмм... мам...? — спросил я. — Что это такое? Можешь объяснить? — и поднял наручники.

Ключ для их отпирания, был приклеен к металлической цепочке. Я подождал, позволяя наручникам болтаться и крутиться перед камерой ноутбука.

— Черт возьми, Том, я думала, ты убрался в шкафу, — яростно прошипела мама, направляя вопрос влево, за пределы экрана.

— Не-а! — лаконично заметил папин голос. — Ты сказала, что собираешься взять свою коробку с вещами и положить ее в фургон, дорогая... помнишь?

Мама обернулась и поджала губы.

— Ну, милый, — наконец, жеманно сказала она, —.. . иногда мамы и папы становятся немного игривыми... и...

Я перебил.

— Мам, я знаю о птичках и пчелках, хорошо? — Мне пришлось усмехнуться. — А теперь расскажи мне, к чему они.

Она глубоко вздохнула, явно пытаясь придумать выход, чтобы дать какой-то ответ. В конце концов, она пожала плечами.

— Мэтт, дорогой, мы с твоим папой... мы старые... старше тебя... но мы не умерли! — Она показала свои зубы, в довольно забавной ухмылке. — И нам нравятся наши забавы и игры, понятно?

Мерседес протянула мне двойную сбрую. Я моргнул, а затем поднес ее к камере ноутбука.

— А что это, мам? — спросил я.

Мама сделала еще один глубокий вдох.

— Ну, черт..., — начала она.

Она посмотрела в сторону. Я был уверен, что там притаился отец.

— Черт, Том, ты должен был напомнить мне о коробке, черт возьми! — Она не получила ответа и, похоже, не ожидала его. — Ну... Солнышко... может быть, возможно... например, на его день рождения... твоему папе очень, очень повезет... если, знаешь, одна из моих подружек придет в... э-э-э... его особенную ночь, и мы...

Целевой месячный доход - это слишком много информации, но я наслаждался, дразня свою маму. Было очень много вещей, о которых я раньше не знал о своих родителях. Хотя я понимал, что они были энергичной и очень любящей парой и безусловно авантюристами. Вспомнился один случай из прошлого...

— О, черт! Ты имеешь в виду тот раз, когда приехала тетя Джанет и переночевала у нас? — спросил я.

Тетя Джанет на самом деле не была моей тетей, она была просто очень близкой подругой моей мамы. Наверное, гораздо ближе, чем я себе представлял.

— Эмммм... мммм..., — пробормотала мама.

Она не ответила ясно "да", но её бормотание также не походило на "нет". Ого!

Я был потрясён.

— Итак..., когда вы в то время отправили меня в свой домик на день рождения папы, вы все были...

— Не будь грубым, Мэтью, — предупредила меня мама.

— Я не буду, мама, — пообещал я, —.. . но почему...?

— Потому что у меня такая политика, сынок, когда твой папа получает что-то особенное... я тоже получаю!

Я больше ничего не сказал. Мой разум был на грани взрыва.

— Привет, солнышко, — позвала мама.

Я не понимал, о чём думает мама. Она уже приветствовала меня.

— Мой сын хорошо себя ведёт с тобой? — спросила она. — Разве ты не должен представить нас друг другу, Мэтью? — сказала она именно ко мне обращаясь.

Я был в замешательстве. Мерседес не было видно на камере и она сохраняла тишину, поэтому мама не должна была знать о её присутствии рядом со мной.

— Сынок..., — упрекнула меня мама, — помнишь ли ты, что напольное зеркало стоит позади тебя?

Я оглянулся. У стены стояло старое зеркало в полный рост, которое мама держала в спальне, и было направлено как раз под нужным углом. Там была Мерседес, смотрящая вниз на какой-то другой инструмент удовольствия, расположенный прямо в отражении. Я небрежно - ну, настолько небрежно, насколько мог - протянул руку и потянул хвост своей футболки дальше вниз, на красивую округлую попку Мерседес.

Я вздохнул. Все становилось сложнее.

— Мама, поздоровайся с Мерседес... Мерседес, моя мама..., — сказал я, представляя их.

Мерседес помахала рукой в зеркало, затем повернулась и поставила свое лицо рядом с моим, чтобы камера могла ее видеть.

— Здравствуйте, миссис Синглтари, — весело сказала она.

Мама хихикнула.

— Милая, после того разговора, который ты слушала, я не думаю, что нам нужно быть такими формальными - зови меня Леа... да... прямо как в "Звездных войнах"! — весело сказала мама.

Она счастливо ухмылялась.

— Хорошо, Леа..., — бодро ответила Мерседес, —.. . я думаю, это мило, что вы с сыном можете так... свободно разговаривать. Это замечательно.

Они немного поговорили, и я как бы отстранился от них. Я был уверен, что мама не видит, как моя левая рука, ласкает внутреннюю сторону правого бедра Мерседес... но я не был уверен, что что-то подобное нужно скрывать. Странное утро. Потом сбоку появилось лицо отца, он поздоровался с Мерседес и снова скрылся из виду. Последнее, что я видел, это его затылок, который скользнул вниз и скрылся из виду.

Мама немного отпрянула назад, схватилась за край стола, а затем снова подалась вперед. Я был озадачен на секунду...

— МАМОЧКА...! Это.. . э.. . папуля... эээ...?

Мама игриво посмотрела на меня.

— Дорогой, ты ведь не думаешь, что только тебя дядя Джон.. . э.. . советовал.. . так ли? — ласково спросила она.

Она вздохнула и опять наклонилась вперед.

Я был потрясен. Моя мамочка знала, что дядя Джон научил меня всему, что я знаю о том, как гладить котика? Что? А она знала, что некоторые из его подружек, научили меня и другим вещам?

— Солнышко, мне пора уходить, хорошо? — неуверенно сказала мамочка. Ее глаза переместились, когда она взглянула на Маркуса. — Не делайте ничего такого, чего бы мы не сделали, хорошо...?

Она протянула руку, чтобы выключить компьютер.

— МАМОЧКА! — бросил я, прежде чем она успела закрыть чат. — А что бы вы не сделали?

Она долго размышляла над этим вопросом.

— Милый.. . Мне придется вернуться к твоему вопросу, хорошо? — сказала она ласково. — Приятно познакомиться, Маркус, — позвала она.

Она указала пальцем на клавиатуру, и ее изображение пропало.

Я закрыл ноутбук и посмотрел на Маркуса. Я был потрясен, но не беспокоился.

— Ковбой..., — шептала Маркуса, — насколько сильно тебе хочется покататься на лошади? — спросила она, направляясь к кровати, с подходящим комплектом наручников в руках.

Я не стал тратить время на ответ и быстро двинулся в ее сторону. Она сняла майку и мгновенно оказалась на кровати голой, с запястьями в наручниках и широко раздвинутыми бедрами, когда я подошел к ней.

Мы не катались на лошадях ни в тот день, ни на следующий. На четвертый день мы отправились верхом - нам нужен был перерыв.

* * *

Так все и было, все выходные и всю следующую неделю. То, что у нас было, изменилось в четверг.

— Милый... Мэтт, — тихо спросила Мерседес за завтраком.

Она молчала с тех пор, как мы проснулись, и я видел, что ее что-то беспокоит.

— Угу? — уверенно ответил я.

Я был уверен, что сейчас узнаю, в чем проблема.

— Ты, ведь, знаешь Стефани, верно?

— Да... ну, я не знаю, знаю ли ее... но я знаю, о ком ты говоришь, да.

Мерседес кивнула.

— Могу ли я... можем ли мы попросить ее пожить у нас? Это будет нормально?

Я был ошеломлен. Между мной и Мерседес, все было прекрасно. Мы невероятно хорошо подходили друг другу в постели и вне ее. Мы вместе делали утренние дела на ферме, вместе готовили еду, гуляли почти до самой дороги, катались на лошадях и наслаждались обществом друг друга.

Или я так думал. Почему она хотела привести сюда кого-то, кто мог бы только затруднить нашу с Мерседес связь, на еще более глубоком уровне? С другой стороны, ее вопрос был о том, чтобы пригласить Стефани пожить у "нас", что было интересной формулировкой.

— Конечно, — спокойно ответил я.

Не было смысла ставить препятствия. Если Мерседес не захочет остаться со мной наедине, значит, этого не произойдет, так что я мог бы, с тем же успехом, убраться восвояси.

Мерседес сразу же просветлела.

— Спасибо, милый! Я позвоню ей, хорошо?

— Конечно.

Она взяла меня за руку, когда произошло соединение, и потянула меня вниз рядом с собой. Она не хотела, чтобы я уходил, пока она разговаривает со своей подругой. Мне показалось, что это хороший знак.

— Привет, Стефания, — приветствовала Мерседес свою подругу, — Ковбой сказал "да", так что все в порядке!.. . угу, мы можем выполнить несколько обязательных дел... в гостиной нужно заменить пол на деревянный и... да, Стефи... лошади... да, и самолет тоже. Стефания-СТЕФАНИ! Хватит болтать!

Она скатила глаза, глядя на меня.

— Хорошо, да, мы будем заниматься разными делами... просто собирай вещи - Стефания... Стефания... СТЕФАНИ - помолчи! Послушай меня, подруга!

— Просто упакуй некоторые вещи в.. . нет, тебе не потребуется много.. . мы уже почти закончили.. . ах.. . одежда по желанию, хорошо? Да, я понимаю... послушай... собери для меня сумку с моими щетками, феном и... да, ты знаешь о чем я говорю... точно!

Она снова использовала слово "мы", имея в виду меня и ее - мне это нравилось. Это заставляло меня чувствовать себя лучше, что бы это ни значило.

У меня возникла одна мысль. Я махнул рукой, чтобы привлечь ее внимание.

— Подожди минутку, Стефания, — сказала Мерседес девушке, на другом конце телефонной линии.

— Она знает, как сюда добраться? — спросил я.

Все, о чем говорила Мерседес, связано с тем, что Стефания должна привезти вещи на ранчо. Мерседес вздохнула и выдохнула отчаянием. Она покачала головой. Я улыбнулся.

— Если она сможет добраться до аэродрома МакРиди, мы можем забрать ее на "Цессне", что скажешь?

Я назвал ей адрес и начал давать указания по маршруту.

— У нее есть GPS, - перебила меня Мерседес.

Она назвала адрес Стефани и посмотрела на меня.

— Когда? — спросила она.

— Как скоро она может приехать?

Мерседес задала этот вопрос и получила ответ.

—.. . Через пару часов?

Я кивнул, посмотрев на настенные часы.

— Хорошо, скажи ей, что мы будем там в час дня!

И тут я вспомнил, что Мерседес сказала Стефани.

Я попросил ее прикрыть микрофон.

— Она расстроилась из-за того, что ты сказала ей "одежда по желанию"? — спросил я.

Мерседес широко улыбнулась.

— Ха-ха. Стеф... э-э-э... ну... может быть, немного эксгибиционистка...

Я ответил на ее ухмылку своей собственной. У меня возникла озорная идея.

— Хорошо... скажи ей... ну, как насчет того, чтобы включить громкую связь, и я сам скажу.

Мерседес так и сделала, нажав на значок на экране и положив телефон на стол. Я сел рядом с ней.

— Стефани? — спросил я. — Привет, это.. . э-э-э.. . Ковбой...

— Привет, Ковбой! — весело ответила она.

Она не была нерешительной или застенчивой. Она разговаривала со мной, когда я подменял Мерседес во время нескольких их марафонских бесед, чтобы Мерседес могла сделать быстрый пит-стоп.

— Скажи, Стеф, мы сейчас полетим туда, чтобы встретиться с тобой у МакРиди, как сказала Мерседес, но, милочка, я думаю, ты должна знать, что сегодня "Национальный день полета нагишом"... ты знала об этом?

— Мммм... э... нет... что это значит? — озадаченно спросила Стефани.

Я усмехнулся Мерседес.

— Ну, Стефани, это значит, что каждый человек в маленьком самолете, должен летать обнаженным, если он взлетает с 7:00 утра до 11:00 вечера... и это, определенно, включает нас. Мне очень жаль, но я не знаю никакого способа обойти это, — сказал я ей.

Мерседес прикрыла рот обеими ладонями, подавляя смех. Ее глаза весело плясали.

— Вот это да..., — неуверенно проговорила Стефани, — я думаю, это приемлемо... Мне нужно ехать в аэропорт без одежды?

— О нет, совсем нет, — ответил я ей. Я не хотел, чтобы она была арестована полицией по дороге. — Но когда ты приедешь на парковку в МакРиди - ну, тебе нужно будет быть голой, когда ты... выйдешь из машины и пойдешь к самолету, это очень важно!

Я был заводным! Но у меня был план - я разыгрывал ее.

— Убедись, что не выходишь из машины до тех пор, пока не увидишь Мерседес и меня подъезжающими к ближайшей стоянке стороне поля, хорошо?

— Хорошо, — радостно ответила Стефани.

Я поднялся и направился на кухню, чтобы приготовить несколько скоростных бутербродов. Вчера на ужин мы сделали превосходное жаркое из говядины со всеми нужными ингредиентами, и в моей голове возникали картинки бутербродов с ростбифом.

* * *

Мерседес помогла мне провести быстрый предполетный осмотр на "Цессне". Это был мой первый такой полет голым, и самый веселый. Мы положили запасную одежду в багажный отсек, но летели без одежды, за исключением сандалий.

— Ты уверена, что все будет хорошо? — задала Мерседес тысячный раз.

— Дорогая, — терпеливо ответил я, — я не могу рассказать тебе о том, как редко меня останавливают небесные полицейские при перелетах из одного места в другое - о да, я могу! Никогда!

Я улыбнулся. Это будет так круто!

МакРиди был небольшим аэродромом на окраине города. У него не было контрольной башни и он не находился в контролируемом пространстве большого города. Его использовали редко - он был предназначен для любителей пилотирования по выходным, которые просто хотели подняться в воздух и попрыгать немного. Я хорошо знал это поле, его владельца и персонал. Они мне нравились, и я им нравился.

Я совершил облет аэродрома, посмотрев вниз на парковку. До часа оставалось три минуты и.. . ВОТ ОНО! Это была небольшая машина, въезжающая на парковку. Я держал "Цессну" в крутом крене вправо, позволяя Мерседес осмотреть все внизу.

— Это Стефани, в той штуке, цвета детского зеленого дерьма? — спросил я.

— Это не детское дерьмо, и да, это она, — сказала мне Мерседес.

Я выпрямился, пролетел по ветру, а затем завел "Цессну" на хорошую посадку. Когда мы подрулили к стоянке, из машины вышла симпатичная блондинка, голая, кроме сандалий. Она подошла к краю травянистой посадочной полосы, неся в руках две небольшие сумки.

Она уверенно подошла к "Цессне" и приняла мой знак рукой, чтобы подойти к стороне Мерседес. В считанные секунды, Мерседес оказалась снаружи самолета и передала мне маленькие сумки. Я поспешно бросил их на пассажирское сиденье позади себя. Стефани села и устроилась на оставшемся заднем сиденье, а Мерседес забралась на свое место впереди меня. Она торопливо пристегнула ремень безопасности, ее лицо раскраснелось от возбуждения. Мы все ухмылялись нашему озорству.

Я запустил двигатель, отрулил назад и через пару минут, поднял самолет в воздух.

— Виктор Папа Ромео, три-один-девять, — сказал голос по радио.

Это был Джин, владелец аэродрома. Он не был диспетчером, у аэродрома даже не было вышки для работы, так что это, вероятно, был частный звонок. Я предложил Мерседес и Стефани надеть наушники, которые я для них приготовил.

— Виктор Папа Ромео, три-один-девять! — ответил я, улыбаясь в никуда.

— Эм-эм-эм, три-один-девять... прошу вас вернуться на поле МакРиди для... э-э-э... осуществления процедуры обработки и проверки пассажиров, ясно?

Джин едва сдерживал смех. Я слышал хихиканье и некоторые замечания на заднем фоне.

Я улыбнулся еще шире.

— Негативно, МакРиди, — ответил я. — Три-один-девять направляется в порт приписки для... для важного мероприятия по поклонению солнцу, десять-четыре?

— Ммммм... здесь много людей, которые бы хотели, чтобы ты остался некоторое время и пообщался, Мэтт, — сказал он мне без притворства профессионализма.

— Я понимаю, Джин, — сказал я, — но мне необходимо как можно скорее добраться до места своего назначения, понимаешь?

— Ты шутник! — парировал он.

— Гав... гав, — ответил я с громким смехом. — Виктор Папа Ромео три-один-девять, окончание связи!

Я взялся за управление, чтобы лететь домой. Я показал девушкам, как переключить их настройки на интерком.

— Хорошо... что происходит? — спросила Стефани.

Мерседес не сдержала смеха.

— Тебя разыграли, девочка, — сказала она Стефани. — Нет такого события как "День голых полетов", — добавила Мерседес своей подруге.

— Очень приятно.. . видеть вас, мисс Стефани, — шутливо сказал я, протягивая руку для рукопожатия.

— Аннггххх! — ответила Стефани, хлопнув меня по руке. — Как было сказано... ты - шутник!

Однако она не выглядела особенно расстроенной.

Мерседес рассказала мне, что Стефани в некотором смысле любит показываться людям и это казалось вероятным. По моему мнению, у нее было на что посмотреть. У нее были светлые волосы в стиле "паж", потрясающая грудь и длинные-длинные ноги.

Единственное, чего я не понимал, так это того, что Мерседес ранее сказала мне, что Стефани - лесбиянка. Затем она запутала вопрос, сказав, что "по крайней мере, Стефани думала, что она лесбиянка". Стефани, казалось, было удобно находиться без одежды, с незнакомым мужчиной в маленьком салоне самолета Cessna - но что я знал?

Я был озадачен, но не был склонен беспокоиться об этом. Я просто наслаждался общением, с двумя очень сексуальными и очень обнаженными молодыми женщинами. Ни у одной из них, не было ни единого волоска на лобке. Я был в раю, насколько мне было известно.

* * *

Мы заполнили послеобеденные часы, устроив Стефани большую экскурсию по дому и территории. Стефани познакомили с Джинджер и моей лошадью (папа назвал ее Хосс, много лет назад), а также с гнедой, на которой, по моему мнению, Стефани должна была поехать, если мы все трое будем кататься верхом.

Большая часть дня была проведена у бассейна, когда обе девушки, рассказывали друг другу о последних событиях в своей жизни. Мерседес включила меня в беседу и перевела обсуждение на сферы, где мы со Стефани могли поговорить друг с другом и узнать друг друга получше.

К тому времени, когда солнце начало садиться, нам всем стало комфортно друг с другом, и Мерседес снова начала придвигаться ко мне ближе, по-дружески прикасаясь ко мне и перемещаясь в моем личном пространстве больше, чем в начале дня. Время от времени, она целовала меня, и я был уверен, что это должно было показать Стефани, что мы с Мерседес очень близки.

* * *

Когда мы закрыли и заперли на ночь внешние двери, Мерседес взяла нас с Стефани за руки и повела вверх, в спальню. Никаких разговоров о интимной сфере не было - очевидно, обе женщины понимали, что заниматься приватными делами было предопределено с того момента, как обнаженная Стефани забралась в самолет. Я без колебаний последовал за ними. Когда мы вошли в спальню, Мерседес шептала мне на ухо:

— Помни... она полагает себя лесбиянкой, верно?

Мерседес уже говорила об этом раньше, но я не знал, что делать с этой информацией. Мерседес не делала акцент ни на одном из слов, так что... стоило ли мне понять, что ключевым словом было "полагает", или я должен был понять, что полагать - что она лесбиянка - означает признавать это фактом? Я решил играть по ее правилам.

В любом случае, Мерседес опустилась на колени у края кровати и повернулась, чтобы взять за руки меня и Стефани, чтобы мы оказались рядом с ней. Мерседес легла на спину, немного раздвинула ноги и посмотрела на меня, а затем на Стефани. Она освободила наши руки и начала гладить пальцами вниз по нашим телам. Ее левая ладонь держала интимное место Стефани, а правая - мой возбужденный член.

— Пожалуйста... Я хочу вас обоих, — прошептала Мерседес.

Возникло небольшое молчание. Стефани посмотрела на меня сквозь обнаженную грудь Мерседес, а я ответил ей взглядом.

— Стефи, ты поможешь мне удовлетворить Мерседес...? — тихо спросил я.

Возможно, я ступал на крайний предел. Я слышал, как Мерседес несколько раз называла Стефани этим привычным именем, но она могла обидеться услышать его от меня.

Стефани размышляла над этим целую наносекунду, неприметно кивнула и взяла губами левый сосок Мерседес. Я взял в рот правую грудь Мерседес и нежно пососал, затем сосредоточился на ласкании ее ареолы и, наконец, соска, который уже был твердым маленьким шипиком.

Мы со Стефи ласкали груди Мерседес, а затем целовали ее по всей длине тела. Когда мы достигли ее коленей и начали целовать их, мы со Стефи одновременно подняли головы.

Я слушал неровное дыхание и тихие мольбы Мерседес и знал, что она становится все горячее и горячее... а лицо Стефи говорило о том, что она знает об этом не хуже меня. Я усмехнулся и осмелился наклониться над широко расставленными бедрами Мерседес, чтобы поцеловать Стефи в лоб. Я ждал, подставляя лицо для яростной пощечины, но ее не последовало. Вместо этого, Стефи приложила ладонь к моей щеке и ласкала ее, в течение короткого мгновения, а затем вернулась к наслаждению Мерседес. Я тоже.

— Мэтт... милый..., — хныкала Мерседес, — малыш... Я хочу тебя в себе, — ворковала она.

Я не хотел смотреть на Стефи, боясь увидеть на ее лице раздражение или что-нибудь похуже. С другой стороны, я решил, что Мерседес знает свою подругу лучше, чем я, и если Мерседес считает, что это нормально, когда я трахаю ее, а Стефи смотрит, то я так и сделаю. Я подумал, что Мерседес немного поторопилась - мы со Стефи могли бы сделать прелюдию несколько длиннее, чтобы усилить сексуальное возбуждение Мерседес и сделать ее оргазм, еще более интенсивным. Я встал на колени, переместился между бедер Мерседес и обхватил свой член, опираясь на левую руку.

— Стефи..., — стонала Мерседес, продолжая руководить этим зрелищем, — проникни в меня, дорогая, позволь Мэтту проникнуть в меня...

Мне пришло в голову, что это слишком далеко зашло. Я не ожидал, что лесбийские девушки захотят...

Видимо, я недостаточно разбирался в лесбийских предпочтениях или чем-то подобном, потому что Стефи была настойчива. Она опустилась на колени и прижалась ко мне, когда я стоял на коленях между широко разведенными ногами Мерседес. Стефи не испытывала никакого стеснения от обнаженного контакта с мужчиной.

Левая рука Стефи осторожно и уверенно погладила мой член пару раз. Я наблюдал за ней со смешанными чувствами, а Стефи смотрела на Мерседес. В следующий момент она опустила мой член ниже и ввела головку между половых губ Мерседес, проводя кончиком по всей ее киске. Затем она ввела меня в этот сладкий вход, обхватила рукой и нажала на мою задницу, стараясь проникнуть еще глубже в подругу. Я с удовольствием подчинился.

Через несколько минут все трое нашли ритм: я двигался внутри Мерседес, пока она и Стефи целовались, а Стефи поочередно ласкала и сосала грудь и соски Мерседес.

Мерседес спешила к оргазму. Я не знал, почему, но я исполнял ее желания! Я проникал в нее как молоток, а она так же сильно отвечала своим телом. В следующий момент она оттолкнулась спиной от кровати, сильно дрожа и бессмысленно задыхаясь.

Когда Мерседес опустилась, она похлопала меня по предплечью до тех пор, пока я не рухнул рядом с ней, чтобы погладить ее по плечу, пока ее дрожь утихла и потом полностью прекратилась. Мерседес приподнялась на правом локте и поцеловала меня с нежностью, ее глаза были широко открыты и светились все это время. Затем она легла на спину, подобралась к Стефи и перекатила ее на спину между нами.

— Мэтт, милый... займись любовью со Стефи, хорошо?

Я понял ее закодированное послание. По ее мнению, Стефи должна была испытать то, что я дал Мерседес в первую ночь, которую мы провели вместе, и несколько раз после этого. Так я и сделал, с помощью Мерседес. Мы разделили поцелуи вверх и вниз, по длине молодого тела Стефи, так же, как мы со Стефи делали это с Мерседес совсем недавно. Я пролез между раздвинутыми бедрами Стефи и начал орально ублажать ее.

Мерседес тихо и негромко хихикала.

— Стефи, милая..., — тихо прошептала она, - Мэтт собирается съесть твою маленькую киску... и ты кончишь очень много раз...

Забавная усмешка Мерседес, превратилась в развратное хихиканье.

—.. . И тебе это очень понравится! — с ликованием пообещала она.

Часть того, что сказала Мерседес, была адресована мне. "Займись любовью со Стефи" - вот что приказала мне Мерседес, и я приступил к тому, чтобы сделать все возможное, чтобы довести прелестную Стефи, до как можно большего количества кульминаций. Судя по реакции Стефи, мои старания оказались весьма успешными. После того, как я в третий раз принялся нежно сосать ее клитор, чтобы добиться очередного оргазма, она жалобно застонала и шлепнула меня по предплечью, чтобы привлечь мое внимание.

— Не надо... пожалуйста... Мэээээт... Мне нужно дышать... пожалуйста...! — стонала Стефи. — Пожалуйста, детка...

Я отступил и встал на колени между ее ног. Наклонившись и опираясь на руки, я начал осыпать поцелуями-бабочками ее губы, впадинку на шее и плечи, постепенно замедляясь. Когда она вновь обрела контроль над дыханием, я выпрямился. Мерседес знала, что я собираюсь делать - она схватила одну из подушек на кровати и подложила ее под поясницу Стефи, подставив киску блондинки под нужным углом.

Я раздвинул ноги и опустился вниз, сжимая свой орган в правой руке, но в последний момент Мерседес поймала кончик моего члена и направила его внутрь Стефи.

Мерседес злорадно ухмылялась, я приблизился и поцеловал ее мягкие губы. Встал, начал двигаться в Стефи, глубоко, медленно и продолжительно, пока Мерседес играла с твердыми сосками Стефи и ее губами.

Я привел Стефани к оргазму, трахая ее интенсивно и быстро, затем дал ей немного отдыха, лаская ее медленными движениями. Постепенно увеличивая темп, заставлял ее двигаться со мной. Ее руки то ласкали, то сжимали мои плечи. Она притянула меня ближе к себе за талию... ее бедра двигались по кругу, проникая в меня.

А потом мы начали двигаться вместе, сильно и быстро сталкиваясь друг с другом и задыхаясь. Внезапно Стефи остановилась. Ее тело содрогнулось, а рот широко раскрылся. Ее пальцы сжались вокруг моих локтей и крепко удерживали меня над ней. Когда ее влагалищные мышцы спазмировали, я вышел из нее, испуская густую струю спермы... снова... и снова.

— Ахххххггггнннн! — пронзительно вскрикнула она.

Она рухнула без сил, раздвинув ноги и закрыв глаза. Еще одна легкая дрожь пробежала по ее телу, затем затихла.

Наконец-то мои усталые мышцы отпустили. Я вышел из мокрой киски Стефи. Я бы перекатился влево от Стефи, опираясь на то немногое, что оставалось в моих руках, но Мерседес потянула меня в другую сторону, и я подчинился. Я оказался между двумя привлекательными женщинами и устало перевернулся на спину.

Стефи игриво шлепнула меня по груди... достаточно, чтобы привлечь мое внимание.

— Что?! — запротестовал я.

— Я собиралась быть такой счастливой, будучи лесбиянкой! — пожаловалась она. — А потом, ты должен был прийти и все испортить!

Я не знал, что сказать, поэтому импровизировал, поглаживая ее гладкую плоть от плеча до низа живота, намереваясь позже добавить какой-нибудь словесный ответ.

— Нееееееееееет, — хныкала она. — Ты просто не двигайся, хорошо?

Мерседес засмеялась.

— Мне тоже пришлось заставить его, перестать прикасаться ко мне, когда мы провели нашу первую ночь вместе!

Она прижалась к моему правому боку, положив голову мне на плечо. Она снова хихикнула.

— А потом я случайно чуть-чуть шевельнула губками своей киски, и начала кончать снова и снова! — сказала она Стефи.

Они прервались, хихикая друг над другом.

Я думал, что мне поклялись хранить тайну, об этом маленьком инциденте. Видимо, это не относится к лучшим подругам.

Некоторое время мы молчали, просто отдыхая и наслаждаясь нашей близостью... пока Стефи не ткнула меня указательным пальцем в левую грудь.

— Стефани! — решительно возразил я. — Мы должны пойти на компромисс... Я не буду шлепать или тыкать тебя... а ты не будешь делать этого со мной... договорились?

— Слабак! — ответила Стефи, совершенно не раскаиваясь. — Слушай... ты ведь разведен, да?

— Да! Хочешь посмотреть на решение суда? Его подписал настоящий, живой судья и все такое!

— Нет, ха-ха... Я тебе верю... но Мерседес сказала, что это потому, что твоя жена с другой женщиной и парнем занимались сексом, так?

— Да! — ответил я.

— Но ты, я и Мерси только что сделали это... и ты не проявлял такого негативного отношения к этому. Что произошло?

— Нет... все в порядке, — ответил я. — Никто из нас троих не женат, правильно? Это важно.

Я замолчал.

— И, Стефи, ты не понимаешь..., — продолжал я. —.. . дело было не в половом акте, а в самом факте того, что они не должны были его совершать.

— Я сказал ей об этом в тот день, когда застал ее в интимной ситуации. Они не должны были заниматься сексом вообще, независимо от его характера. Моя жена дала обещание "оставить всех других", и я тоже... это прописано прямо в наших брачных обязательствах!

— То, что мы только что сделали, это другое. Это одна и та же ситуация, здесь я согласен с тобой... но никто из нас не женат... никто из нас не состоит в других отношениях, по моему мнению... — Девушки обе покачали головами. —.. . Значит, никто из нас не взял на себя обязательства перед кем-то еще... никто из нас не состоит в эксклюзивных отношениях с кем-то еще, верно? — заключил я.

— Понимаешь, о чем я говорю, Стефи? — обеспокоенно спросил я.

— Да, — признала она.

— Отлично! — сказал я ей. И улыбнулся. — Лекция профессора Мэтта объявляется ЗАВЕРШЕННОЙ!

Я погладил их по бедрам.

— Итак... кто хочет быстро принять душ и спуститься вниз, чтобы перекусить? Я умираю от голода!

* * *

Мы приняли душ вместе, договорившись не прикасаться друг к другу, так как это затянуло бы нас на неопределенное время... и мы все трое были голодны. Мы уже потратили много энергии, и мы потратим еще больше, когда поменяем постельное белье и возможно перевернем матрас. Я не хотел провести больше времени во влажном месте, чем они!

* * *

Следующие пятнадцать дней, мы втроем наслаждались обществом друг друга в постели и вне ее. Девочки помогали по утрам по хозяйству, и мы ездили верхом - наконец-то я увидел Джинджер на полном скаку, Мерседес на ней, а ее длинные черные волосы струятся за ней. Мы плавали в нашем бассейне и ездили на озеро кататься на гидроциклах. Мы делали все, что только можно было придумать.

Когда мы находились дома, мы занимались сексом всеми способами, которые только могли придумать. Время от времени, я брал каждую из девушек по отдельности, и они занимались сексом вместе. Пару раз, они занимались этим и не хотели, чтобы я участвовал, но обычно, в какой-то момент, меня приглашали. Мы занимались сексом в каждой комнате дома, за сараем в высокой траве, на одеялах, расстеленных на земле во время пикников на природе.

Мы делали и другие вещи. Я дважды водил девушек на танцы в город, и несколько раз мы ужинали в шикарных ресторанах. Мы съездили на Range Rover в город и освободили их квартиру от всех вещей.

Я провел с Мерседес чуть больше трех недель. Одну неделю с ней одной и еще две с Мерседес и Стефани вместе. Это были самые фантастические недели в моей жизни.

* * *

Мы планировали заняться сексом в последнюю ночь, в качестве своего рода прощания, но мы с Мерседес решили просто побыть рядом и обнять друг друга. Она и Стефани уезжали утром, и нам всем было трудно с этим смириться.

— Ты ведь знаешь, почему я спросила, может ли Стефи прийти сюда? — тихо спросила Мерседес.

Я кивнул в темноте спальни. Мрак нарушал только свет луны, призрачно светившей в окно.

— Если мы провели бы еще пару недель только вдвоем здесь, в уединении, — сказал я, — возможно, завтрашний день не наступил бы никогда, — грустно отметил я. — А что касается Стефи и ее осознания лесбийской ориентации... она ошибалась в своих представлениях! — добавил я. — Кажется, это сработало... но я не уверен насчет того, что она... эээ... создала преграду между нами.

Я замолчал на мгновение.

— Тебе удалось это пережить? — спросил я мягко.

Она вздохнула.

— Я не знаю, — печально ответила она.

— Может быть..., — задумчиво проговорила она. — Если мы переживем завтрашний день... может быть, это станет решающим моментом!

— Но я никак не предполагала, что Стефи полюбит тебя так же сильно, как и я, — капризно продолжила Мерседес. —.. . Или ты полюбишь ее...

Я не мог ничего сказать. Все было настолько сложно.

Мы помолчали некоторое время.

— А ты знаешь о Стефи, обо мне и нашей связи с танцами...?

— Знаю... вы росли вместе, начали танцевать, когда тебе было четыре года, а ей немного меньше... и с тех пор ты почти всю жизнь готовилась к гастролям с труппой в Филадельфии. Я все знаю..., — ответил я.

— Может быть, я должна была остаться здесь... и найти...

— Нет... это не получится, дорогая, — перебил я. — Нет ничего лучше для тебя, чем возможность, которую дает Филадельфия... не здесь. Я не могу отнять у тебя мечту, которая сопровождала тебя всю жизнь... это было бы несправедливо... а со временем мы начали бы задаваться вопросом "что если"... и это только привело бы к проблемам между нами, как бы мы ни пытались противостоять этому...

Я глубоко вздохнул и выпустил воздух из легких.

— А если бы я поехал за тобой в Филадельфию, ты была бы так занята работой над своими танцами, что у нас не было бы времени проводить друг с другом... и все эти гастроли, путешествия и прочее...

Я снова вздохнул.

— У нас бы и это не получилось, детка.

Мы могли бы обсуждать это и дальше, снова и снова ходя по одним и тем же кругам, но тут раздался стук в дверь.

Стефи всхлипнула один раз, пытаясь контролировать свой плач, но не очень успешно.

— Можно я буду спать с вами? — жалобно спросила она.

Стефи планировала оставить нас с Мерседес на ночь вдвоем, но одиночество и завтрашняя разлука, очевидно, причиняли ей слишком много боли.

— Конечно, милая, — тихо сказал я, взглянув на Мерседес.

Она кивнула.

— Подойди и дай мне обнять тебя, хорошо? — сказал я Стефи.

Она с благодарностью забралась под одеяло и прижалась ко мне. Я перевернулся на спину, а девочки положили свои головы мне на плечи. У нас не было секса, но мы стали близки как никогда.

* * *

После того, как Мерседес и Стефани уехали, я был потерян. Полностью. Полностью. Они не звонили и не писали мне, и я тоже не пытался связаться с ними. Мы все согласились, что это только продлит боль и ничего не решит. Все просто было так, как было. Боже, как же больно.

Я бросил все силы на то, чтобы продать или отдать остальную собственность ранчо. Я продал все стадо скота на ранчо в Кингсвилле. Они собирались добавить их к уже существующему стаду и использовать для привнесения новых генов.

Я продал Джинджер и еще одну трехлетнюю кобылу, семье по фамилии Ингрэм по доллару за штуку. У Фреда и Сары Ингрэм было две дочери, тринадцатилетняя Эмбер и одиннадцатилетняя Памела, которые влюбились в этих двух лошадей. Они и их отец остановились у ворот, увидев однажды, как я надеваю на них путы возле ворот моего участка. Моя рубашка промокла насквозь, когда Фред оттащил девочек от меня, потому что все, что могли сделать две маленькие девочки, это обнять меня и выплакать все глаза. Мне было приятно видеть их такими счастливыми.

Остальные кони также быстро ушли, а бизоны были проданы владельцу ранчо в Колорадо, который уже содержал там другую группу буйволов. Все оставшиеся сельскохозяйственные машины и прочее отправились на аукцион в соседнем округе - их быстро реализовали, и на этом все закончилось.

Я передал старый самолет Cessna 172, который принадлежал дяде Джейку, Джине МакРиди, чтобы она использовала его в своей программе обучения пилотов. Когда я передал ей самолет, они со своим товарищем отвезли меня домой. По дороге мы беседовали весело, и все разговоры касались того дня, когда я вылетел с их аэродрома с двумя "обнаженными женщинами" на борту своего самолета. Приехав на ранчо, я не приглашал их в дом, так как уже устал от этих разговоров. Я не хотел больше напоминаний о Мерседес и Стефани.

Я осушил бассейн и заполнил его кучей камней и земли, чтобы предотвратить попадание в него каких-либо животных, которые не смогут оттуда выбраться. Затем я осмотрел дом в поисках всего, что может пригодиться кому-то еще, и сделал это несколько раз, чтобы убедиться, что мама не оставила больше никаких коробок с вещами.

Я получил все необходимые разрешения на контролируемое сжигание и подожгл старое ранчо и маленький домик, в котором я жил в юности. За мой счет местная добровольная пожарная команда находилась рядом во время горения домов, и мы организовали праздник, приготовив ребрышки, грудинку и всю необходимую еду из ресторана Джесси для пожарной команды, а также много бутылок газировки и бутилированной воды. Все парни и девушки оставались здесь еще долго после того, как пожар был потушен, общались и наслаждались едой до тех пор, пока их спутники или подруги/парни не начали звонить им спрашивать, где они.

Я провел ту ночь в небольшой гостинице, полностью свободный и оторванный от всего, что меня удерживало здесь. На рассвете отправился в штат Калифорния. Мои родители собирались поехать в Йосемити, и я планировал встретиться с ними там на короткую встречу. Вероятно, это было забавное зрелище - тридцатилетний мужчина, навещающий своих родителей в кемпинге посреди леса.