Плохой охотник. Часть 1/2

Вы помните фильм, который получил "Оскар" - "Человек дождя"? Дастин Хоффман был награжден "Оскаром" за свою роль аутиста Рэймонда Бэббита. Я не такой уж плохой, но у меня синдром Аспергера. В большинстве своем я такой же, как и вы, только немного странный. Ну да ладно, довольно странный.

Мы, люди с Аспергером, не можем понять социальные сигналы. Большинство людей понимает, что если ваш собеседник зевает и смотрит на часы, это означает, что пора уходить. Люди с Аспергером не могут соединить эти точки. Мы очень прямолинейны, логичны и методичны. Вы знаете людей с синдромом Аспергера - мы как компьютерные гении, ученые-изобретатели и эксцентричные программисты. Вспомните Шелдона из сериала "Теория большого взрыва".

Я очень пунктуален. Как отметил один комментатор CNN, обычно у нас нет выражения на лице или в речи. Я не могу смотреть вам в глаза (но я научился смотреть людям в рот или на нос). Я не могу поддерживать долгий разговор, но могу прочитать вам лекции о испытаниях атомных бомб в США, "Питтсбургских сталеварах", щенках добермана или средневековом обществе.

Мы хорошо учимся в школе, потому что всегда следуем правилам. Мы также хорошие работники, если перед нами поставлены конкретные задачи и цели, но как начальники или менеджеры мы не очень. ("Зачем целая неделя отпуска из-за смерти матери? Похороны занимают всего один день".) Возможно, ваш босс не был полным кретином - он просто имел синдром Аспергера.

Мои родители умерли, когда я был еще маленьким, и я был источником удивления и замешательства для своих бабушки и дедушки. Они вырастили шестерых детей, но никто из них никогда не занимался исследованиями в области физики, как я. Это происходило в основном из-за вопросов, которые я задавал на уроках, например:

Если наступающая неделя представляет собой неделю борьбы против издевательств, то что происходило на прошлой неделе?

Почему, когда возникает пожар, нам следует спокойно выстроиться в один ряд от самого маленького до самого высокого? Возможно, высокие люди горят медленнее?

Почему месяц истории афроамериканцев проводится в феврале, самом коротком месяце года?

Хотя я был отличником в учебе и никогда не сталкивался с серьезными проблемами, даже получал стипендию в колледже, мой дедушка часто качал головой и шептал:

– С этим мальчиком что-то не так.

В средней школе я никогда не ходил на свидания, так как не мог разобраться в играх разума и умственных тренировках, которым подвергались девочки-подростки. Вместо этого я всегда читал все подряд. Дедушка, будучи практичным человеком и опытным военным, купил мне проститутку на мой восемнадцатый день рождения. Я был рад этому подарку, как и любой другой подросток, и заключил с девушкой постоянное соглашение, когда у меня были достаточно средств, чтобы позволить себе ее "прелести".

***

Ни одно благое дело не останется безнаказанным – так случился мой первый большой роман. Я заправлял топливный бак возле местного торгового центра перед тем, как отправиться на свой ежедневный маршрут "Еда для пожилых людей". Нет, я не был неким паинькой; это была общественная работа, которую я выбрал в рамках своего стипендиального пакета.

Я выбрал "Еду для пожилых людей", потому что не хотел иметь дело с другими сотрудниками. Когда начал работать, я обнаружил, что эти люди – интересная группа. Они пережили Великую депрессию, участвовали в мировых войнах, одержали победу над фашизмом и коммунизмом и превратили нашу страну в ведущую экономическую державу, которую мир когда-либо видел. Мне нравилось слушать их рассказы обо всем: от "изготовления самогонки и джина в ванной, когда они убегали от полиции", до штурма пляжей в Нормандии и борьбы за права профсоюзов. Это было похоже на собственную коллекцию живых исторических книг, только лучше, потому что они были интерактивными, и я мог задавать вопросы. А для них это тоже имело большое значение – они любили рассказывать свои истории всем, кто был готов слушать.

В общем, я расплачивался с продавцом за топливо, когда мимо пробежала молодая женщина, за которой гнались двое парней. Один из них был крупного сложения, а второй – менее массивный. Комбинация «Мэтт и Джефф», если хотите. Эта троица несколько раз обогнала мой автомобиль, все еще находившийся припаркованным у колонки. Вдруг девушка прыгнула в машину и заблокировала двери. «Мэтт и Джефф» оскорбляли ее, стуча по капоту и крыше моего автомобиля.

Продавец магазина разговаривал по телефону с 911, когда я быстро приблизился к месту конфликта.

– Эй вы, парни! – сказал я им, все еще оружавшим на пойманную женщину, нанося значительные повреждения кузову моего авто. – Отойдите от моей тачки.

Мужчина менее массивного сложения, которого я мысленно назвал «Мэтт», поднял на меня глаза.

– Это твоя тачка? – авторитетно заявил он. Когда я не ответил, «Мэтт» продолжил:

– Открой ее, дурак, чтобы мы могли достать эту сучку.

– Ничего подобного, – ответил я. – Мы подождем полицию, которая уже в пути. Мне нужен протокол для страховой компании. Плюс мне понадобятся ваши данные, так как вы оба несете ответственность за возмещение ущерба автомобилю. Я хочу, чтобы вы знали, что это – тачка моей бабушки и она всегда была в идеальном состоянии. На ней не было ни единой царапины, и я регулярно мою ее каждую субботу вечером с применением высококачественного автошампуня под названием Mothers...

– Заткнись ты, придурок! – перебил его более крупный парень «Джефф», а затем указывая на себя продолжил. – Полиция уже здесь. Так что разблокируй этот автомобиль СЕЙЧАС ЖЕ!

Я осмотрел Мэтта и Джеффа - они были без формы, и я не заметил никаких значков.

– Можно ли мне увидеть какое-нибудь государственное удостоверение или значок? – попросил я.

Младший из них, "Мэтт", приблизился ко мне.

– У нас нет времени на такие формальности, – пробормотал он своему другу и резко схватил меня за руку, пытаясь скрутить ее в болевой прием.

В этот момент важно рассказать немного о себе. Люди с синдромом Аспергера часто подвергаются издевательствам и травле из-за нашей поздней физической координации, что делает нас последними кандидатами для любых спортивных команд. К этому добавляется непонимание социальных намеков и сарказма... Вы понимаете о чем я.

Чтобы справиться с этим, меня уже в юном возрасте записали в школу боевых искусств для улучшения координации и самоуверенности, а также для защиты от хулиганов. Понадобилось несколько тренировок, чтобы определить, что лучшая дисциплина для меня - модифицированная версия айкидо. В ней основное внимание уделялось реакции на движения противника. Было опасение, что я могу недооценить или переоценить угрозу, поэтому мне объяснили, что я не должен реагировать до тех пор, пока кто-то не физически коснется меня.

Мне понравился этот "красный флаг", потому что я совершенно не люблю, когда ко мне прикасаются. Это также соответствовало моему черно-белому восприятию мира, характерному для синдрома Аспергера. Таким образом, словесные насмешки и подобное можно было игнорировать, но на физические действия я всегда реагировал. Так что три раза в неделю и по субботам я регулярно посещал местную школу айкидо - это стало для меня вторым домом.

Вернемся к настоящему времени, где на лице "Матта" отразилось изумление, когда я с легкостью отразил его попытку захвата руки. Это движение было знакомо мне из многолетней практики Айкидо.

Опустившись на одно колено, я провел маневр под его рукой и использовал вес своего тела и его импульс, чтобы перебросить "Матта" через плечо и опрокинуть на спину. Это выбило у него дыхание.

Поднявшись на ноги, я сказал:

- Ты первый дотронулся до меня, прошу не повторять это еще раз.

Девушка в машине вскрикнула:

- Сзади!

Я обернулся и увидел Джеффа, большого парня, бросающегося ко мне с раскрытыми объятиями. Он наклонил голову и сгорбил плечи, готовясь к классическому футбольному удару.

Ого! Кажется, это будет мой последний испытательный поединок перед получением нового пояса - подумал я, когда массивные кончики пальцев Джеффа начали сжиматься вокруг моих рук. Я быстро упал назад, поднимая ногу для удара в живот Джеффа. Ухватившись за его прямые предплечья, я потянул его верхнюю часть тела вниз, продолжая свое падение. Когда мы двигались вниз, я оттолкнул его ногой, все еще направленной в его живот. Он перевернулся и упал на бензоколонку. Я быстро пришел в себя и оказался стоящим.

Я услышал женский смех и увидел полуподнятое стекло окна моей машины.

- Ха-ха-ха! Вы двое крупных парней не можете справиться даже с одним толстым пареньком. Вам нужно привести еще несколько своих хулиганов, чтобы вы что-то достигли - сказала она, продолжая насмехаться.

Но у меня не было настроения шутить. Эти парни не давали мне понять, что они прекратят нападения на меня. Более того, Джефф быстро встал на ноги и достал что-то, что похоже на электрошокер. Я видел, как между его зубцами выскакивали голубые искры и слышал звук электрического треска.

Никогда раньше мы не тренировались с электрошокером в классе, но я решил обращаться с ним как с острым оружием. Уклоняясь и двигаясь из стороны в сторону, я уворачивался от ударов Джеффа, который держал в руке электрошокер. Когда наконец-то нашелся момент, я переместился к его правой стороне и нанес удар по нижней части локтя вверх, одновременно опуская запястье с электрошокером вниз.

Джефф застонал, когда его рука со штопором погрузилась в ведро с жидкостью для очистки стекол и скребком для лобового стекла автомобиля.

Я не знаю точных химических свойств жидкости для очистки стекол, которая использовалась на той заправке, но явно она проводит электричество. Более 1500 вольт от электрошокера проникли на открытую мокрую кожу Джеффа. Поток прошел через его тело так, что он не смог разжать хватку на электрошокере и упал на землю. Его рука все еще оставалась в ведре, а его тело и конечности сильно содрагались.

Вовремя поворачившись, я едва избежал удара от Мэтта, который держал складную дубинку. Я перепрыгнул через Джеффа, который продолжал судорожно биться на земле, и выхватил из ведра скребок с деревянной ручкой. Видимо, Мэтт не часто пользовался этой дубинкой, так как было довольно легко парировать его удары. Он потерял хватку на дубинке, когда я использовал Т-образный конец скребка, чтобы зацепить его лодыжку и резко поднять вверх. В результате «Мэтт» потерял равновесие и упал на задницу.

Смех прекратился от девушки в моей машине, когда «Мэтт» поднял штанину и обнаружил кобуру на лодыжке, а затем достал 38-калиберный пистолет.

– Подожди, идиот! – выкрикнул Матт, вставая. – Я серьезно!

В школе мы много тренировались по защите от оружия, у нас было упражнение "убегай от ножа, но бросайся на пистолет". Обычная мудрость гласит: нож не доставит вам вреда на расстоянии, но пистолет может. Вам нужно подойти к стрелку. Но все это было с пейнтбольным оружием. Конечно, пейнтбольный шарик обжигает при попадании, но здесь было реальное оружие. Инструкторы уверяли нас, что метод тот же самый.

Нас также учили, что большинство стрелков стреляют высоко, поэтому я приблизился к "Матту", опустив плечо.

Прозвучали два выстрела, затем разбилось заднее стекло моего автомобиля и послышались панические крики девушки в машине.

"Мэтт" был потрясен, когда я вышел из своего переката и выскочил прямо перед его лицом. Он задыхался, когда я зажал точки на его запястье и локте, а потом отнял пистолет из его парализованной руки.

В этот момент подъехали две полицейские машины с включенными проблесковыми маячками и сиренами. Двери машин распахнулись, и офицеры с обнаженными пистолетами направили их на нас и приказали мне бросить оружие.

Я выбросил пистолет и поднял руки, когда меня сзади ударили по коленям. Упав на землю, я увидел ногу "Мэтта", которая направлялась в ударе к моей голове, и все окружающее стало черным.

***

Не буду вдаваться в подробности, но я провел более двадцати четырех часов в тюремной камере после того, как Мэтт и Джефф заковали меня в наручники к стулу и избили до полусмерти. Все было не так, как в фильмах, потому что мне не дали возможности позвонить по телефону и не объявляли "вы имеете право хранить молчание...", как показывают в полицейских передачах. Я думаю, что Мэтт и Джефф были настоящими полицейскими, потому что именно они избивали меня, когда я был закован в наручники к стулу. В остальном мое пребывание в камере было не так уж плохо, другие заключенные не доставляли мне неприятностей. Безусловно, победа над двумя полицейскими вызывает уважение в определенных кругах.

На второй день сотрудники исправительной колонии, которые раньше проявляли ко мне равнодушие, заметно взволновались. Некоторые из них старались подчеркнуть, что они лично относились ко мне так же, как и к другим подозреваемым, и не имели никакого отношения к событиям, предшествовавшим моему аресту.

– ЭНТОНИ, – громко окликнул тюремщик, распахивая дверь камеры. – Прошу вас пройти со мной.

Переступив порог камеры, я с удивлением увидел девушку, скрывавшуюся в моем автомобиле в компании пожилого уважаемого господина.

Мой тюремщик неудобно перебирал ногами после того, как проводил меня к этой паре.

– Вот он – ваш судья... эээ... благородство. Он находится в хорошей форме, как я и предполагал. Мы бережно сохраняли его целостность и безопасность.

Судья не обращал на тюремщика внимания и взял за подбородок, повернув мою голову для осмотра моего лица. Он задержался на уродливом синяке на щеке, возникшем после нескольких ударов меня Джеффом телефонным справочником.

Девушка начала фотографировать своим мобильным телефоном.

– Видите ли, по-моему, он выглядит даже лучше. Сколько парней понадобилось для этого? – Она взглянула на синяки от наручников на моих запястьях. – Вы, должно быть, были очень храбрыми, чтобы избивать человека в наручниках. Фюрер бы гордился вами.

Судья размахнулся рукой как в сторону нее, так и в сторону тюремщика.

– Хватит! – Затем он повернулся ко мне лицом. – Пойдемте, юноша, будем играть со мной в доктора-проктолога и наказывать некоторых людей задницей.

С этими словами судья повернулся на каблуках и начал двигаться прочь; мы с девушкой последовали за ним.

Мы находились возле кабинета главного полицейского, наблюдая, как несколько оживленных мужчин в деловых костюмах входят и выходят из его кабинета с бумагами и документами. Судью я не видел после того, как он вошел в кабинет главного полицейского.

– Вы бы не хотели чего-нибудь выпить? – спросила женщина, ранее работавшая административным помощником одного из членов комиссии.

– Да, я бы хотел арбузный сок, пожалуйста, – ответил я.

– Арбузный сок? – повторила помощница.

– Вы сказали "чего-угодно", – ответил я.

– К сожалению, у нас есть только газировка, чай и кофе. Арбузного сока нет, – сообщила она.

Я замолчал на минуту:

– Таким образом, вы имели в виду не "что-угодно". У вас есть только газировка, чай и кофе. Это может привести к недоразумениям в будущем...

Вмешалась девушка:

– Мы оба возьмем газировку. Спасибо.

Она потянула меня к стулу.

– Успокойся, парень, ты что, тупица?

Я ответил:

– Я не знаю, что значит "тупица", но я просто пытался помочь этой девушке быть более ясной в своих высказываниях. Именно так начинаются конфликты. В 1607 году...

– Ничего себе, ты просто глупый, – перебила она. – Но милый. А теперь заткнись, или не хочешь узнать, что произошло на заправке после приезда полиции?

– Я предполагаю, что ты расскажешь мне. Ведь для этого ты и пришла на полицейскую станцию?

Она вздохнула.

– Ладно, чтобы было понятно, меня зовут Даун...

Я указал на значок с ее именем на ее рубашке.

– Но на твоем значке написано "Новая Даун".

– Да, формально меня зовут Новая Даун из-за моих родителей, увлекавшихся кристаллической энергией, но можешь называть меня просто Даун, ок? Могу я называть тебя Тони?

– Да, можешь, потому что я не могу контролировать, как ты обращаешься ко мне, – ответил я. – Но если будешь называть меня Тони, я не откликнусь, потому что меня зовут Энтони.

Доун засмеялась.

– Хорошо, Энтони. Послушай, меня преследовали из-за того, что эти двое головорезов пытались задержать меня за кражу в магазине.

– Ты крала из магазина?

Доун посмотрела на меня.

– Да, конечно. Как будто такая большая компания может разориться из-за такой мелочи. Знаешь ли ты, сколько налогов они заплатили в прошлом году? И какие скудные зарплаты получают их работники? А еще у них есть детский рабский труд заграницей для производства их товаров.

– Как это связано с тем, что ты украла товар из магазина? Ведь этот магазин – франшиза, поэтому фактически ты крала у оператора франшизы, который является семейным владельцем и оператором, а не у компании.

– Не важно, – сказала Доун, размахивая рукой. – А ты не злишься на всю полицейскую службу города? Ведь это просто банда коррумпированных подхалимов, которые обогащаются, высасывая деньги у налогоплательщиков. Посмотри на тех двух фашистов, что напали на тебя.

– Они являются статистической погрешностью, – сказал я.

Дэн выглядела озадаченной.

– Что?

– Статистическая погрешность. В каждой большой организации – государственной, частной или религиозной – есть 11% сотрудников, которые являются лидерами и приносят основную часть дохода и роста. 86% делают то, что нужно в нужное время, ни больше ни меньше. Из оставшихся 3% есть 2% коррумпированных – это часть общества, где цель оправдывает средства. Последний 1% представляет из себя бездействующую массу. Это исторические короли и королевы, принцы и принцессы, а также дети из состоятельных семейных фондов, наследники компаний второго поколения и большинство политических лидеров, занимающих свои посты более восьми лет.

Я поднял два пальца вверх.

– Мне выпало несчастливое обстоятельство оказаться первым, когда это случилось. Если бы произошло всего лишь десять минут раньше или позже, я бы избежал этой ситуации. Еще одно неприятное обстоятельство – это то, что мне пришлось столкнуться с двумя конкретными представителями правоохранительных органов, которые не типичны для этой профессии в целом.

Доун начала говорить, но я поднял руку, прерывая ее.

– Средний заработок полицейского соответствует среднему доходу большинства наемных работников и точно не относится к категории "богатый". Их работа заключается в исполнении законов. Если есть несогласие с законом, его нужно изменить или изменить тех, кто создает законы. Не стоит обвинять тех, чья задача – следовать им. И это все, что я могу сказать на эту тему. Пожалуйста, продолжайте свой рассказ о том, как мы пришли к данной ситуации.

Доун покачала головой.

– Ты – уникальный человек. Когда другие полицейские приехали, они были так заняты тобой, что мне удалось незаметно выйти из твоей машины и спрятаться на заправке. Я видела, как большой и маленький полицейские зашли в магазин и взяли запись с камеры видеонаблюдения, а потом угрожали продавцу.

Она подняла свой смартфон.

– Глупцы не знали, что я все это время записывала на телефон. Они не представились полицейскими и сразу напали на тебя. Я даже сняла на видео, как они угрожали продавцу. Я увидела всю еду в твоей машине из сервиса "Еда на колесах", поэтому позвонила по номеру и объяснила ситуацию. Сказала им: "пришлите адвокатов, оружие и деньги", словно в песне.

Доун взглянула на дверь комиссара.

– Ты знал, что судья – глава правления организации «Еда на колесах»?

Я кивнул.

– Да, он также является главным судьей округа и председателем политического большинства в этом штате. Он был спикером на моей школьной выпускной церемонии.

Глаза Доун расширились.

– Вот откуда вся эта история берет начало. Сразу после звонка из «Еды на колесах» на эту заправку приехала куча патрульных машин штата. Твою машину конфисковали, а меня и клерка увезли в офис судьи. Он был яростен, когда я показала ему запись с телефона. Это было как королевский приговор. Несмотря на поздний час, люди пришли. Мужчины и женщины всех профессий были привлечены для поиска тебя.

Доун коснулась синяка на моем лице.

– Эти двое полицейских хотели "потерять" тебя в системе, отложить оформление документов до тех пор, пока синяки не исчезнут, а затем их слово будет против твоего в том, что произошло. И не говоря уже о фальшивых обвинениях в сопротивлении аресту, нападении, наличии контролируемого вещества и многих других вещах. Ты же знаешь, что они положили кучу метамфетамина в твою машину.

В это время администраторша ответила на звонок и обратилась ко мне:

– Энтони, пожалуйста, присоединитесь к Его Чести в кабинете.

***

Короче говоря, оба полицейских были уволены и им предъявлены обвинения. Комиссар городской полиции был рад избавиться от них, так как это было не первое их проступок. У ОВД уже давно был длинный список жалоб на них, но без "неопровержимых доказательств". Оказалось, что они работали на службе безопасности торгового центра и получали зарплату оттуда даже будучи на службе в полиции. Только это уже гарантировало их увольнение из полиции.

Другие сотрудники, принимавшие участие в происшествии, должны были быть оштрафованы за свое участие. Комиссар, окружной прокурор и судья предложили мне сделку в обмен на услугу. Они были удивлены, когда я попросил, чтобы это одолжение не использовалось для наказания других участников. Я был удивлен тем, что они не могут понять, что другие сотрудники действовали в лучших интересах на основании информации от "Мэтта и Джеффа". (История этих двух заключалась в том, что я и моя группировка напали на них, когда они задерживали подозреваемого. Очевидно, мы защищали "тайник" в моей машине.) Эта история заставила меня задуматься о том, что мы двигаемся по пути Римской империи, если эти "новые центурионы" не могут доверять друг другу.

Я получил значительную компенсацию от Городской полиции. У меня всегда были скромные запросы и я жил по средствам, поэтому деньги никогда не были проблемой или важным фактором в моей жизни. Я согласился на деньги, потому что даже я понимал, что суд присяжных будет относиться неприязненно к любой правительственной организации, которая выдумывает обвинения после ложного ареста и избиения малолетнего инвалида (Инвалида? Да, Аспергер считается инвалидностью.), особенно студента, получающего почетную стипендию, который помогает пожилым людям.

***

Через неделю у меня дома появилась Доун.

– Поехали, Энтони, – сказала Доун, окинув взглядом мое скромное жилье. – Слышала, ты только что получил чек от полиции. Пора расставить все по местам и отпраздновать.

Я осмотрел свою квартиру-студию.

– У меня есть кровать, стол и небольшая столовая, может быть, несколько скромная, но аккуратная и функциональная, вовсе не помойка.

– Прекрасно, – с неприязнью заметила Доун. – Ты живешь в каком-то ужасном замке, а теперь пригласи меня в более приятное место. Я этого заслуживаю, и сегодня мы будем веселиться!

***

– Мне не подходит ничего из этого, – возмущенно произнесла Доун и бросила меню на стол.

Мы находились в одном из самых известных стейк-хаусов города. Это было классическое заведение, куда мои родители приводили меня на особые случаи, когда у нас было достаточно средств. Здесь готовят лучшие стейки из говядины, а также свежие крабы или омары по сезону.

Я посмотрел на Доун сквозь меню.

– Что не так с выбором мяса?

Она отвернулась от меня с отвращением.

– Я – вегетарианка, – указала Доун на меню. – Возможно ли здесь съесть что-то, что не потерпело ужасной судьбы!

– Ты – вегетарианка? – спросил я, и она кивнула.

Вспомнилось мне, что однажды мой отец рассказал и повторил:

– Знаешь, Доун, первоначальное значение слова «вегетарианец» – «плохой охотник».

Доун указала на меня пальцем.

– Ты ничего не понимаешь. Природа не предназначала нас для того, чтобы мы ели гамбургеры.

Я процитировал своего отца еще раз:

– Если природа не хотела, чтобы мы ели гамбургеры, зачем же она сделала коров такими легкими добычами? Про гамбургеры с гепардом никто не слышал.

Доун выглядела раздраженной:

– Люди никогда не были предназначены для того, чтобы есть мясо. Наши древние предки питались почти исключительно дикими злаками, фруктами и овощами.

Я испытал недоумение, глядя на Доун:

– Однако мы живем не в далекие доисторические времена. Если бы это было так, ты уже умерла, поскольку средняя продолжительность жизни пещерной женщины составляла менее двадцати лет. Пещерные мужчины жили на пять лет дольше.

Она пренебрежительно помахала рукой:

– Похоже, никто не знает, что наши древние предки были успешными охотниками всего лишь в 10% случаев. Охота была опасной: можно было сломать кость, вывихнуть лодыжку или получить серьезную травму. Быстрый способ погибнуть без медицинской помощи. Без растений и клубней они умерли бы от голода.

– Доун, ты боишься пауков, а я не могу представить себе, как ты ешь термитов.

Она скривилась:

– Энтони, это отвратительно!

Сложив руки вместе, я продолжил:

– Люди, обитавшие в пещерах, получали основную часть своего белка, питаясь насекомыми. Термитов было много, и они составляли 38% белка. Один вид термитов из Венесуэлы, Syntermes aculeosus, содержал 64% белка. Термиты также были богаты железом и кальцием, необходимыми жирными кислотами и аминокислотами, такими как триптофан.

Доун оттолкнула меня и помахала меню:

– Людям нужно вернуться к основам, как наши предки. А не есть всю эту промышленную фермерскую дрянь.

Отложив меню в сторону, я продолжил:

– Значит, мы должны отказаться от пенициллина или антибиотиков? Проводить операции без анестезии? Вернуться к тому времени, когда главной угрозой для женщин были роды?

– Нет, – ответила Доун. – Мы должны быть более самодостаточными.

Она указала рукой на заполненный обедающими людьми зал:

– Мне постоянно страшно за то, что все эти люди едят.

Я пыталась учесть ее точку зрения, но она казалась глупой:

– Доун, беспокоиться о том, что едят другие люди, это все равно что злиться на кого-то, кто наслаждается пончиком, в то время как ты придерживаешься диеты.

Доун рассмеялась и положила меню на стол:

– Я возьму салат, но десерт ты можешь предложить у себя дома.

– Ты уверена? – спросил я, переворачивая меню и указывая Доуну на фотографии различных десертов. – Сегодняшнее особое блюдо – домашний лаймовый пирог с взбитыми сливками. Мне кажется, нет лучшей идеи для десерта.

***

Ладно, я ошибался. Идея Доун о десерте была гораздо лучше, чем лаймовый пирог. Кроме того, мне никогда не разрешали есть одно и то же блюдо трижды за один вечер.

– Тебе редко приходилось иметь дело с женщинами, верно? – спросила Доун, прижимаясь ко мне, когда мы лежали голые на моей кровати.

Я поднял один палец. Доун посмотрела на меня и вздохнула:

– Ничего страшного, у меня самой было всего лишь три серьезных отношения.

– Но секс я имел не единожды, – запротестовал я, думая о своей подруге из эскорта.

– О, ты имеешь в виду секс! – воскликнула Доун. – Это другое дело. У меня было больше трех сексуальных партнеров.

– Сколько именно? – спросил я.

– Не помню, – сказала она, глядя в потолок. – Но я не меняла парня каждый месяц.

– Ладно, если не помнишь, я могу посчитать за тебя, – предложил я. – Ты начала половую жизнь в 17 лет, как обычно?

Доун задумалась:

– Да, скажем так, в 17...

Я стал подсчитывать цифры:

– Сексуальный партнер каждые два месяца в течение пяти лет – это 30 мужчин. Ого, у тебя было так много парней. – Сделав небольшую паузу, я добавил. – Не думаю, что я знаю хотя бы 30 парней.

Доун метнула в меня подушку:

– Это невозможно.

– У средней женщины до свадьбы около двадцати четырех сексуальных партнеров, хотя большинство женщин признаются, что у них было не более десяти. Средний возраст современной невесты – 29 лет, можешь сама проверить. Так что твое поведение будет считаться примерно на 1,25 раза более откровенным, чем обычно в этом возрасте. При таком темпе развития у тебя будет около 70 сексуальных партнеров до того, как выйдешь замуж. Значительно превышает стандартный уровень. – Я посмотрел на нее. – Ты не считаешь себя распутницей?

Доун нахмурилась на меня:

– Ты называешь меня распутницей! Мы только что занимались сексом, а теперь ты называешь меня распутницей!

Я был озадачен:

– Прости, я не называю тебя распутницей, я просто задаю вопрос. Кажется, ты расстроена, а я не хотел тебя расстраивать. Я пытался объяснить свое состояние за ужином. Невысказанный эмоциональный подтекст, который многие считают само собой разумеющимся, для меня неясен и незаметен. Моя рассеянность ведет к плохому самочувствию, и я никогда не знаю точно, где и как я ошибся.

Доун расслабилась, положив палец на мою грудь:

– Все в порядке, Энтони. Я – не распутница. – Она начала опускаться головой вниз по моему телу. – Но я могу быть твоей распутницей.

***

Казалось естественным, что если Доун – моя возлюбленная, то она должна жить со мной. Мы не могли проживать вместе в моей скромной квартире, поэтому я приобрел более просторное жилье. К счастью, деньги от полиции дали возможность позволить себе большую квартиру. Для меня деньги никогда не были главным приоритетом, но Доун, похоже, наслаждалась всем тем, что можно было купить за них.

Я изучал математику и финансовый учет. Математика была моей страстью, но дедушка сказал, что я должен получить профессию, а бухгалтеры всегда нужны. Я не знаю точно, что Доун изучала в колледже. Она всегда принимала участие в каких-то митингах или протестах на кампусе, будь то «Гомосексуалисты за систему измерений», «Права коренных глупцов» или «Запрет испытаний презервативов на животных». Я никогда не следил за этими делами, но Доун наслаждалась каждой акцией и шествием.

Но если это приносило ей радость, то оно также радовало меня. Этим вдохновением я был полон решимости доставить Доун удовольствие в постели. Поэтому я сделал то, что делают все – провел обширное исследование всех аспектов женского сексуального удовольствия. Я изучил интернет-форумы, статьи в журналах, видеоматериалы и бестселлеры книг. Я даже оплатил консультацию, чтобы поговорить с моей «подругой» из эскорта. НЕТ, я ничего с ней не делал – у меня теперь есть девушка!

***

– Ого! – воскликнула Доун, зачервившись и рухнув обратно на кровать. – Как ты придумал это?

Я вернул "игрушку" обратно в ящик рядом с кроватью, прежде чем ответить:

– Мне ее порекомендовала продавщица из магазина «Райское наслаждение». Она даже провела мне инструктаж в задней комнате, чтобы продемонстрировать правильное использование. Мои исследования показали, что это одно из самых высоко оцениваемых устройств.

Доун пристально посмотрела на меня минуту, прежде чем расхохотаться:

– ТЫ – единственный парень на свете, который с такой серьезной миной говорит о наблюдении за мастурбацией незнакомой девушки как об исследовании, и я тебе верю.

Я был расстроен, узнав, что Доун забеременела. Мне это не нравилось не из-за самого ребенка, а из-за того, что это нарушало порядок наших отношений. Для меня было важно следовать общепринятому пути: сначала ухаживание, совместная жизнь и брак, а затем уже дети.

Мне потребовалось две недели, чтобы убедить Доун принять мою логику и отправиться со мной в здание суда. Прошел прекрасный год - мы поженились и родилась наша дочь.

С рождением дочери начались первые разногласия. Доун хотела рожать дома с помощью акушерки.

– Энтони, я не хочу, чтобы наше чадо появилось на свет в больнице с больными людьми. Я хочу, чтобы она родилась здесь – в этом месте любви, около спальни и кухни - там, где будет жить и расти.

– Доун, ты даже не готовишь на кухне, но хочешь рожать здесь?

С появлением дочери в моей жизни все стало прекрасным. Я глубоко изучил информацию о правильном воспитании детей, обратившись за помощью к лучшим детским психологам и уходу за детьми, которые работали в университете. Доун начала нервничать из-за моих постоянных замечаний о том, что она не правильно воспитывает нашу дочь. Вскоре она просто перестала активно заниматься воспитанием ребенка и сдала его под мою ответственность. Хотя я не хочу сказать, что Доун была плохой матерью – ей просто надоели все эти походы с дочерью в зоопарк, на концерты или в аквариум. Я чувствовал свое обязательство познакомить и развивать свою малышку, тем более, что Доун все еще была занята учебой на кампусе.

Следующее десятилетие промчалось незаметно. После успешного завершения докторской программы я приступил к работе в одной из финансовых компаний на Уолл-стрит. Важный человек из крупного хедж-фонда собирал команду специалистов разных областей - математики, теоретические физики, инженеры. Он искал людей, которые могут мыслить нестандартно и прийти к неожиданным результатам.

Мне это очень нравилось - какая-то грандиозная трехмерная головоломка. На Уолл-стрит мы имели возможность играть по разным правилам бухгалтерии и инвестиций, и в результате дважды два могло оказаться равным девяти.

За такую арифметическую магию нам платили огромные суммы денег, но меня не интересовали бонусы, повышения и увеличение зарплаты. Я никогда не стремился быть богатым. Говорят, что бедному хочется быть богатым, а богатому - стать королем, но король не успокоится, пока не будет владеть всем. Кроме того, я осознавал, что игра на Уолл-стрит - это большая сценическая постановка. Однако, если деньги делали Доун и мою дочь счастливыми, то и я был счастлив.

Мне никогда не приходило в голову, что Доун может изменять мне. Между нами были некоторые поздние встречи, но Доун продолжала свое активистское движение, только теперь оно стало более амбициозным. В этот раз она спасала окружающую среду. Некоторое время она занималась помощью вымирающим животным.

– Ты знаешь, Энтони, сама причина угрозы исчезновения китов - человек. Человек - самый опасный хищник для синего кита.

– Доун, хотя это правда, но не до конца точно. Киты являются самыми большими млекопитающими на планете. Какие еще хищники могут составить им конкуренцию? Пеликаны с пулеметами? Львы на гидроциклах?

Я также не мог понять, почему она меняет климат.

– Доун, ты не находишь странным, что едешь на митинг "Спасем планету" в огромной Cadillac Escalade?

Доун посмотрела на меня таким взглядом, который я не смог разобрать:

– Энтони, это гибридный автомобиль, он очень экономичен. Например, когда я стою на своем внедорожнике более нескольких секунд, двигатель автоматически отключается для экономии топлива.

– Доун, должно быть, мой дедушка опередил свое время. У него была машина лет десять назад, у которой двигатель отключался при длительной остановке – ответил я.

– Энтони, ты не понимаешь. Речь идет о следе углерода.

Я открыл страницу в интернете на своем ноутбуке:

– Ресурсы, использованные для производства твоего Cadillac Escalade и утилизации его гибридной батареи создают огромный след углерода размером с большую фигуру из снега.

Доун подняла руки, прежде чем ответить:

– А ты хочешь, чтобы наша жена и ребенок ездили на Volkswagon Jetta?

– Ну, это одна из самых безопасных машин, а дизельная модель имеет гораздо больший запас хода по сравнению с твоим гибридным внедорожником, плюс...

Мы никогда не ссорились, я не понимал этой потребности Доун во всех этих "вещах". Она покупала уродливые дизайнерские платья и всегда говорила: "Они выглядят намного лучше на мне".

Я думал: На чем? На огне? – но знал, что лучше промолчать.

Когда Доун родила нашего сына, я был на седьмом небе от радости. Я не знал, кто больше всех радовался новому мальчику – его старшая сестра или я.

Однако спустя некоторое время на рынке недвижимости произошел коллапс, и тогда ситуация стала ухудшаться - по меньшей мере, в отношении Доун.