Преступление и наказание: Приквел. Из книги Наказание страпоном Часть 4/6

Глава 7

Сьюзен Фицджеральд Синглтон оказалась в неловкой ситуации. Ей и в голову не приходило обращаться к услугам частного детектива, но ей сказали, что «Хартман и Хартман» - лучшие. Их настоятельно рекомендовала ее сестра Мэри, известный нью-йоркский адвокат. Сьюзен подозревала, что Мэри пользуется услугами частного детектива, чтобы следить за своим неверным мужем.

Мэри сказала Сьюзен, чтобы название фирмы не вводило ее в заблуждение: существует только один Хартман.

— Тереза Хартман - самый неприметный человек, которого nы когда-либо встречалf, но лучшего сыщика в этом бизнесе не найти, - сказала Мэри Сьюзен.

Мэри не ошиблась в выборе для Сьюзен. Женщина, сидевшая за огромным столом напротив Сьюзен, была невысокой по любым меркам, возможно, полтора метра, но смотрела Сьюзен в глаза, потому что кресло было поднято на максимальную высоту, а ноги Хартман в туфлях на шпильках болтались над полом.

— Чем я могу вам помочь, мисс Синглтон, - спросила Тереза.

— Моя сестра уверяет, что вы - следователь, способный вести свою работу незаметно.

— Я и мои сотрудники очень сдержанны.

— Мой муж - адвокат, и более того, он очень проницательный и наблюдательный человек. Хуже всего, если он узнает, что я за ним слежу.

— Не могу дать никаких гарантий, но мы очень осторожны. Однако, в некоторой степени, это зависит от того, чего вы ищете?

— Я считаю, что у него роман. Мне нужно подтверждение этого и, если возможно, насколько серьезна ситуация.

Тереза Хартман, казалось, обдумывала просьбу. Это была холодная женщина, которой на вид было около пятидесяти лет. В ее темных волосах пробивалась седина, и она выглядела как человек, которого меньше всего можно заподозрить в том, что она детектив.

— То, о чем вы просите, в отношении вашего мужа, несложно. Что касается определения серьезности отношений, то, по моему опыту, это больше зависит от женщины, нежели от мужчины. Стремится ли она к постоянным отношениям или нет? Соответственно, нам нужно будет изучить и ее.

О деньгах не упоминалось, и Тереза, зная сестру этой женщины, решила, что они не имеют большого значения. Тем не менее, она сказала:

— Вы можете понести значительные расходы.

— Неважно, мой муж стоит любой цены. Я не собираюсь терять его, сэкономив немного денег, - ответила Сьюзен.

Тереза могла лишь улыбнуться тому, насколько похожи сестры Синглтон. Мэри могла быть на дюжину лет старше Сьюзен, но ни одна из них не отказалась бы от своего мужчины без жестокой борьбы.

— Хорошо, я возьмусь, - сказала Тереза.

— Вам ничего от меня не нужно, ни фотографии, ни адреса... ничего?

— Если они у вас есть, это, конечно, будет полезно, но позвольте заверить вас, что я не настолько плохо информирована, чтобы не знать, кто такой Стивен Фицджеральд. К концу этого дня я буду знать, где он и с кем.

***

— Что вы предлагаете и когда подадите в суд? - спросил сердитый мужчина средних лет во втором ряду. Толпа была преимущественно из белых, но с равномерным смешением полов. У Стивена возникло четкое ощущение, что большинство присутствующих женщин были здесь в качестве поддержки, а не жертв. Группа заполнила небольшой бальный зал бывшего отеля Holiday Inn. После потери франшизы название сменилось на Boulevard Inn. Чтобы принять участие в том, что было названо стратегической встречей с новым адвокатом, пришли около двухсот человек.

Встреча началась со знакомства, причем Стивена Фицджеральда представляли в основном как адвоката и бывшую жертву насилия. Если кто и ожидал, что он расскажет историю о сексуальном насилии, то он этого не получил. Вместо этого он рассказал о том, чего они могут ожидать. Это было явно не то, что хотела услышать толпа.

— Я предлагаю больше ничего не расследовать, а что касается иска, то это - мост, который мы не сможем перейти, пока не прибудем с тележкой доказательств. Сейчас у есть только теория и нет способа ее доказать.

Раздался хор:

— А как же досье?

— Какое досье? Ваше единственное доказательство - это показания умирающего человека. Это не доказательство, - сказал Стивен и больше ничего не собирался говорить, так как был уверен, что в аудитории сидят шпионы, и в этом он был прав. Если не считать Терезы Хартман, которая за несколько минут до этого сняла с работы одного из своих лучших оперативников, и Тары О'Рейли, внедрившейся в группу, здесь были шпионы епархии, посол Ватикана и несколько заинтересованных политиков.

Публичное собрание – это не место для обсуждения того, что уже обнаружил Стивен. В досье имелись изобличающие улики, епархия потеряла над ними контроль, и в охоте за ними Джеймс О'Рейли уже опередил ее, по крайней мере на шаг. Сейчас Стивен играл в игру с обманом и молился, чтобы хотя бы некоторые шпионы в аудитории были одурачены.

— Хорошо, адвокат, и что вы предлагаете? - спросила шестидесятилетняя женщина, похоже, имевшая значительное влияние на толпу, потому что, когда она поднялась, чтобы заговорить, недовольный шум из зала прекратился. Стивен выпрямился и устремил на нее свои пронзительные голубые глаза.

— Я считаю, что если бы досье существовало, то оно не могло бы содержать ничего, что нельзя воспроизвести. Поэтому предлагаю поискать доказательства заговора, о котором вы говорите, в открытых источниках. Если они там есть, я их найду. В конце концов, я в гораздо лучшем положении, поскольку знаю, где искать. Это моя история. Это случилось со мной. Я знаю, что, когда, где... и почти уверен, кто.

Женщина села, толпа уселась вместе с ней, и Джейсон Эпплвуд возглавил собрание, закончившееся соглашением отложить дальнейшее обсуждение до собрания в следующем месяце.

Когда собрание разошлось, пожилая женщина, которая говорила, представилась Стивену.

— Я - Сильвия Кинан. Три года назад мой сын Джефф покончил с собой. Он вел беспокойную жизнь. После его смерти я узнала, что в детстве он в течение шести лет подвергался сексуальному насилию со стороны двух разных священников. Когда отправилась искать справедливости, я обнаружила, что в этом штате для жертв ничего нет. Тогда я и помогла основать эту группу. Просто хотела поблагодарить вас за то, что вы пришли, и за то, что достаточно заботливы, чтобы солгать о том, что вы на самом деле планируете, - сказала Сильвия.

На хмурый взгляд Стивена она ответила:

— Ничего страшного, что вы солгали, почти все вам поверили.

Но все же не все, - подумал Стивен, зная, что чем меньше людей он обманет, тем меньше у него шансов.

Со своей стороны, Джимми О'Рейли не был одурачен. Отчет Тары не оставил у него сомнений в том, что Фицджеральд дышит ему в затылок. Джимми начал свой поиск с составления списка высокопоставленных священнослужителей, по разным причинам больше не активных. Болезни и уход на пенсию в основном лишили этих людей их высокого положения в Церкви. Это были инсайдеры, которые больше не были внутри и могли, таким образом, хранить церковную тайну. Составив список возможных вариантов, он занялся поиском наиболее вероятного из них, проверяя, нет ли обстоятельств, которые могли бы объяснить потерю досье.

Он начал искать сообщение о взломе или ограблении. Это быстро привело его в тупик. Тогда он стал искать смерти. Таких случаев было больше, но большинство этих людей умерли при обстоятельствах, которые не привели бы к тому, что Церковь потеряла контроль над их имуществом. Было два заметных исключения. Монсеньор Роберт Монтгомери умер в доме того, кого называли его другом, в округе Вестчестер. На самом деле дом принадлежал явно богатой паре, и соседи охотно делились сплетнями о том, что жена была давней любовницей монсеньора.

— У Рэнди Портера был бесплатное разрешение на отношения с женщинами, потому что у Сесилии был любовник, проживавший с ней. Мы даже не знали, что он был священником, пока он не умер, - рассказала оперативнику Таре О'Рейли домохозяйка с соседней улицы. Это означало, что досье могло находиться у мужа или любовника жены, но это казалось Джимми маловероятным.

Лучшей перспективой был дом епископа МакМануса, заболевшего и попавшего в больницу. Он занимался недвижимостью епархии, что свело его с Эдвардом Кинкейдом-старшим, юристом по недвижимости той же епархии. Фирма Кинкейда занималась защитой Салливана, а Эдвард-старший подписал приговор для несовершеннолетнего. МакМанус умер всего через год после того, поскольку у него обнаружили рак, и оставил жену и детей в ссоре с церковью из-за большого состояния епископа. Чтобы подстраховаться, Джимми решил, что для верности возьмет как Сесилией Портер, так и Мэриэнн МакМанус.

— Я правда не понимаю, о чем вы спрашиваете, мистер О'Рейли, - замялась Сесилия Портер.

— Просто спросил, не оставил ли монсеньор Монтгомери на ваше попечение какие-либо документы. Он жил здесь, и ваши соседи уверили меня, чтбудтоо вы с ним были очень близки.

— Мы с Робертом были глубоко преданными друзьями, но не верьте досужим сплетням. Здешние ревнивые старухи хотят заставить людей поверить, что мой дом - место сексуальных экспериментов. Могу вам сказать, что ничто не может быть дальше от истины. Уверяю вас, Роберт был безбрачным священником.

Статная дама шестидесяти с лишним лет, сидящая в своей гостиной в уэстчестерском колониальном доме середины прошлого века, была бы правдоподобна, если бы не тщательная проверка, проведенная агентством О'Рейли. Сесилия Портер была не такой, какой хотела бы, чтобы ее видели. В семнадцать лет в 1969 году она вышла замуж за Рэнди Портера, как и она, начинающего актера. На момент бракосочетания она была несколько месяцев как беременна.

Было мало оснований полагать, что отцом ребенка является Рэнди, поскольку Сесилия в то время жила с богатым покровителем, но Рэнди вмешался, чтобы избежать доказательств супружеской измены, в то время единственного надежного основания для развода в Нью-Йорке. Миссис Рич искала как выгоды от своего брака, так и большой зарплаты. Муж этой женщины хорошо заплатил Рэнди за то, чтобы ответственность за беременность взял на себя тот. После выкидыша Портеры продолжали сдавать желанную Сесилию в аренду в качестве любовницы другим богатым театральным меценатам. Несмотря на то, что ни одна из актерских карьер не преуспела более чем на незначительном уровне, пара преуспела довольно хорошо: Сесилия играла любовницу, а Рэнди - покладистого мужа.

В начале двадцать первого века на сцену вышел Роберт Монтгомери. Сесилия слишком долго была в зубах у высшей лиги, а стареющий священник искал тихое пристанище на пенсии. Портеры купили дорогой дом в богатом пригороде Вестчестера, а Роберт обеспечивал постоянный доход от щедрой пенсии епархии. Чем Роберт заработал такую щедрую пенсию, было неясно. Известно лишь, что он был очень близок к архиепископу до того, как тот стал кардиналом. Портеры и Монтгомери жили в Вестчестере в каких-то отношениях по меньшей мере пятнадцать лет.

— Миссис Портер, я могу привлечь вас к суду присяжных и задать вопросы относительно ваших отношений с отцом Монтгомери. Однако у меня нет желания делать это. Я хочу вернуть то, что, по моему мнению, является украденными государственными документами. Документы, которые мне, как специальному прокурору, необходимо вернуть.

— Уверяю вас, мы были просто близкими друзьями, - сказала она.

— Но большое жюри может подумать иначе и обвинить вас, скажем... в проституции.

— Это возмутительно. Меня никогда бы не осудили за это.

— Кто сказал про осуждение. Судили бы - да, и в этом ваша проблема. Никто не хочет, чтобы сплетничающие соседи узнали реальные факты.

Сесилия на мгновение задумалась, затем поднялась на ноги. Она вернулась с большой бухгалтерской книгой.

— Вот! - жестко сказала она. - Это - единственный документ, оставленный Робертом.

О'Рейли взглянул на гроссбух. Он касался счета, начавшегося со значительного вклада, но с годами уменьшавшегося и исчерпавшегося пять лет назад. Там было всего два имени с обозначениями дат и сумм платежей. А также список номеров банковских счетов, включая банковский идентификационный код. К чему бы это ни относилось, это было не то, что он искал.

— И больше не было ничего. Возможно, папка, которую кто-нибудь пришел и забрал? - спросил он.

— Нет, ничего. Теперь вы можете оставить меня в покое?

— Да, и спасибо, - сказал он, слегка взмахнув книгой. Это что-то значит, - подумал он.

***

Номер в отеле был неплохим, а «Мариот» в Мидтауне был таким большим и оживленным, что Линда прошла через вестибюль в номер, и никто ее не заметил. Встретившись с ней за обедом Стивен дал ключ от номера. Хорошо, что не пришлось возвращаться на поезде в Вестчестер. Тайная встреча в Сити казалась очень волнующей. Он договорился о сегодняшнем и завтрашнем вечере, прежде чем вернуться на север. На север, туда, где каждый из них оставил свою машину на вокзале в Кротоне, они поедут вместе на поезде.

У Стивена была встреча по новому делу. Он задержится, но не слишком, и они договорились поужинать в номере около девяти часов. Для этого случая она купила новое белье - бледно-розовое тедди с белой кружевной отделкой. Придя в номер, она отправилась в душ. После душа надела тедди и сделала макияж. Она немного побаловалась с новыми духами, Gabrielle от Chanel, включила телевизор на CNN и легла на кровать, чтобы подождать.

Должно быть, она заснула, и проснулась от того, что он украдкой поцеловал ее губы. Его руки властно двигались по ее телу. Он был обнажен, и его теплая влажная плоть пахла душистым мылом отеля.

— Просыпайся, соня. Уже почти время ужина, а мне перед едой нужно тебя трахнуть, - сказал он.

— Разве девушка не должна сначала поужинать?

— Не тогда, когда она настолько соблазнительно оставляет себя на пути мужского члена, - сказал он.

Потянувшись вниз, она обняла его:

— Ну, я имею право хотя бы перекусить, - сказала она, поворачиваясь, чтобы достать ртом его член. Он переместил ее в позицию шестьдесят девять и вскоре заставил кричать, чтобы он заставил ей кончить. Он переместился так, что ее бедра оказались зажатыми под его руками, а его рот сосал ее клитор. Когда она приближалась к оргазму, он отступал. Она пыталась продолжать дразнить его член ртом, но он уходил из-под ее контроля.

Когда она уже почти сошла с ума от вожделения, он внезапно остановился, перевернул ее на живот и вошел в нее сзади. Он драл ее как сумасшедший, пока они оба не испытали оргазм... Полчаса спустя она пряталась в ванной, пока он, переодевшись в халат, впускал в номер гостей. Тереза Хартман видела, как в номер завезли тележку с обслуживанием, и знала, что в ней - ужин на двоих, но проследив за Стивеном после его встречи, упустила появление в номере Линды.

Тереза не могла торчать в коридоре всю ночь, но смогла закрепить в коридоре маленькую камеру для записи. Утром она заберет ее и посмотрит, кто входил и выходил из номера Стивена.

Стивен оказался не такой уж сложной мишенью, как она предполагала, но, тем не менее, наблюдение за ним было непростым, потому что она заметила по крайней мере двух других наблюдателей. Ей нужно было избежать своего обнаружения не только объектом, но и наблюдавшими за ним. Она не знала, кто еще следит за ним, но встреча, до которой она выследила его, дала несколько подсказок.

В гостиничном номере Стивен наблюдал за тем, как Линда поглощает свой стейк.

— Что, никогда не видел, как ест женщина? - спросила она.

— Никогда не видел женщину с таким аппетитом, - ответил он.

— Ну, после того что ты со мной сделал, я голодна, - сказала она и после паузы, отложив вилку, добавила:

— Полагаю, твоя жена ест как воробей.

— Вообще-то, воробей каждый день съедает в несколько раз больше своего веса. Больше похоже на тебя, чем на Сьюзен. Но мысль у тебя правильная. Полагаю, она считает каждую калорию по мере ее употребления. Но почему мы говорим о ней?

— Потому что она - слон в комнате, - сказала Линда, отпивая очень хороший «Шираз» и улыбаясь тому, что он вспомнил о том, что она предпочитает «Шираз».

— Теперь ты сравниваешь мою жену со слоном, - со смехом сказал он.

Она бросила в него свою салфетку:

— Не увиливай от вопроса. Я получу достойный ответ, или тебя обвинят в неуважении к суду.

— Да, ваша честь. Моя жена - красивая женщина, и она это знает. Она очень гордится своей внешностью. И выглядит лучше, чем ты? К чему задавать вопрос, на который знаешь ответ?

— Потому что это не тот вопрос, который стоит между нами. Мне нужно, чтобы ты ответил на вопрос, почему ты здесь, со мной? - сказала она, и из ее голоса исчезло все веселье.

Он поколебался, прежде чем ответить:

— Линда, я здесь, потому что хочу этого. Можем мы пока оставить все как есть?

— Да! - сказала она, протягивая ему через стол руку.

***

Сьюзен Синглтон провела ночь со своей подругой Лаурой Салливан, а если муж Лауры добьется своего, то и с бывшей миссис Салливан.

— Я все еще не могу поверить, что он тебя выгнал, - сказала Сьюзен подруге.

— Прошло уже три месяца. Меня обслужили три недели назад.

— Разве ты не можешь это оспорить? Глупо разводиться из-за такого. Ты переспала со своим боссом, чтобы получить повышение. Это ничего не значило. Ты не первая и не последняя женщина, которой пришлось поступиться своей добродетелью, чтобы добиться успеха.

— Хотела бы я знать, как он узнал. Должно быть, он знал еще до того, как у меня был секс с Фрэнком. Он так хорошо его подставил. Так хорошо подставил меня. Я до сих пор не могу в это поверить. Я думала, что мой муж - единственный честный человек, которого я знаю. Как он мог подставить Фрэнка, обвинив его в вождении в нетрезвом виде, и использовать свое положение помощника прокурора, чтобы шантажировать его?

Схема была простой. После одной из встреч Фрэнка Паттерсона, любовника Лауры, с представителями меньшинств Пэт в баре вовлек его в разговор об интрижке. Фрэнк уже успел выпить несколько рюмок, не подозревая, что эти напитки были заряжены сообщником Пэта. По мере того как Фрэнк вступал в дискуссию, которая, как он предполагал, должна была пригладить перья возмущенного мужа, он пил все больше.

Когда он, в конце концов, сел за руль своего автомобиля, то едва успел выехать на шоссе, как был остановлен помощником шерифа на границе округа Ван Паттен. Его сразу же доставили в городской суд, где его ждал известный адвокат Стивен Фицджеральд. У Фрэнка уже было два обвинения в употреблении алкоголя. Третье обязательно становилось уголовным преступлением с сопутствующей потерей адвокатской лицензии.

Фрэнк был открыт для шантажа, и Патрик назначил высокую цену человеку, соблазнившему его жену, но это было ничто по сравнению с тем, что он сделал с Лаурой. Пэт приехал домой с соглашением о раздельном проживании и требованием, чтобы она немедленно подписала его, если хочет спасти своего любовника. Он не хотел слушать ее оправданий и не слушал, что она была неверна всего три раза, прежде чем прекратила роман.

Лаура подписала контракт. Она не видела другого выхода, но полностью верила, что Пэт успокоится, и все в конце концов будет прощено. Она едва удержалась на работе, так как Фрэнк был в ярости и полон решимости отомстить. Ее спасло только заступничество управляющего партнера фирмы, Сэла Соломона. Теперь она отчаянно пыталась спасти свой брак и душу мужа. Она не могла отделаться от мысли, что именно она стала причиной того, что ее любимый муж сошел с нравственного пути.

— Мне неприятно так думать, но очевидно, что твоему Пэту помогали. Ради Патрика Стивен готов на все, и он ждал в суде, когда привезли Фрэнка, - сказала Сьюзен.

Она знала своего мужа и его странную всеохватывающую преданность своему другу Патрику Салливану. Тот факт, что Патрик совершил такой неэтичный поступок, был тем не менее довольно удивительным, но Стивен не обладал подобной этикой. Сьюзен поняла, что слишком часто ее муж верит, что в правом деле цель оправдывает средства.

— Сэл говорит, что судья потребует консультаций, и мы сможем выбрать в консультанты кого-то, кто добился больших успехов в работе с нашей ситуацией, - сказала Лаура.

— Ну, я считаю все это ненужным. Женщина - не собственность, чтобы быть запертой в целомудрии. Ты же не собиралась забеременеть от Фрэнка. Полагаю, ты пользовалась средствами контрацепции и принимала другие меры предосторожности. Твой муж явно ведет себя неразумно и вредит больше себе, чем кому-либо. Ему нужна терапия, а не консультация по браку.

— Знаю, что времена изменились, Сьюзен, но Пэт цепляется за некоторые романтические представления. Моя ошибка в том, что сначала я не поговорила с ним. Я уверена, что если бы у меня было достаточно времени, я бы смогла убедить его посмотреть в другую сторону ради моей карьеры. Я бы хотела, чтобы мир был другим, но это не так. Если бы только Патрик был таким же понимающим, как Стивен.

— Увидим, насколько понимающим окажется Стивен, когда я получу ответ от следователя, - сказала Сьюзен.

— Не могу поверить, что за ним следят.

— Поверь, и дело не в том, что я ему не доверяю. Я не доверяю ей. Что за женщина соблазняет женатого мужчину?

— Ты осознаешь, насколько лицемерно говоришь?

— Оставь эти мысли для тех, кто достаточно глуп, чтобы их принять. Я знаю Стивена, и люблю его. Я - не святая, но понимаю мужчин. Большинство мужчин будут бегать за любой доступной женщиной, но не такой, как Стивен. В каком-то смысле он безнадежный романтик. Такие мужчины - легкая добыча. Ты можешь перенять это у опытной охотницы, но есть пределы, и порядочные женатые мужчины – за этими пределами, - сказала Сьюзен подруге.

— Хочешь сказать, что никогда не спишь с женатыми мужчинами.

— Не сознательно. Есть много таких, что притворяются холостыми. От случайных ошибок никуда не деться, но семейное положение моего Стивена или твоего Пэта невозможно перепутать. Эти мужчины явно состоят в браке. Это как разница между домашней собакой и волком. Ты это узнаешь, когда видишь.

— И все же, учитывая твой образ жизни, разве Стивен не имеет права на собственные развлечения? - сказала Лаура.

— Сейчас ты просто глупа. Такие мужчины как Стивен, не прелюбодействуют ради забавы, и не заблуждайся, Стивен с другой женщиной совершает прелюбодеяние в своем собственном сознании, что бы я ни делала. Два зла не делают добра, но я не сделала ничего плохого. Да, нарушила несколько надоедливых моральных норм, но никогда сознательно не причиняла вреда своему мужу и не обделяла его ни в чем. То, что я делала с Тони, - безобидная забава. Стивен никогда не подвергался опасности потерять меня, и я всегда старалась держать мужа на первом месте. И теперь, когда мистер Греко повел себя как собственник, я отстранилась от него. Единственная причина, по которой я его еще не выгнала, - это моя работа с губернатором. Иначе он был бы уже в прошлом.

— И все же, что если Стивен станет утверждать, что и он просто развлекается, так же как и ты?

— С какой-то кошкой, играющей с ним как с мышкой. Он - в опасности, и если он слишком влюблен, чтобы понять это, то я должна его поправить.

Лаура рассмеялась, потому что так и представляла себе сцену, как разгневанная Сьюзен устанавливает закон для своего гуляющего мужа. Такие женщины как Сьюзен, получали все что хотели. Жаль, что она не могла сделать то же самое со своим мужем, но у Пэта был страшный характер. Он мог его контролировать, но не умиротворять. Именно поэтому он задумал уничтожить ее любовника и их брак. Просчет Лауры теперь был очевиден. Она просто не учла, до какой степени гнев может довести ее мужа.

— У меня есть исключительный частный детектив на Стивена, и когда у меня будут все факты, я стану действовать, - заключила Сьюзен.

Стивен, со своей стороны, знал, что за ним ведут слежку. Он не знал всех, кто следит, но некоторых, несомненно. На встрече NYASAV он вычислил Тару О'Рейли, что означало, что губернатор поручил работу Джимми О'Рейли, и было вполне разумно предположить, что будут и другие. Именно поэтому он снял два смежных номера. Один под своим именем, а другой через свою юридическую фирму. Ключ от комнаты фирмы он отдал Линде. Когда рано утром в понедельник она уходила на работу, он уже покинул ее в воскресенье вечером через смежную комнату.

Стивен Фицджеральд оказался более трудной мишенью, чем думала Тереза Хартман, но не неуязвимой. Что касается Тары О'Рейли, то Стивен уже обдумывал, как она сможет привести его к тому, что он ищет, и как он сможет использовать в своих интересах Джимми О'Рейли. Он был уверен, что способный Джимми уже опередил его в поисках.

***

Тони Греко находился на внешней веранде бара «Ситилайн». Это место получило свое название от того, что здесь заканчивалась юрисдикция города Олбани и начинался город Колони. «Ситилайн» находился через дорогу от черного входа в университет. Когда-то здесь был бар для студентов, но теперь публика была старше и гораздо более высокого класса.

Прохладным сентябрьским днем на террасе было не особенно многолюдно, но зато там был телевизор с большим экраном, на котором «Янкиз» проигрывали «Ред Сокс». Тони пил пиво и ел Крылышки Буффало. Он был одинок и недоволен сложившейся ситуацией, но ему требовалось сбежать из офиса, где, как ему казалось, все должны знать, что Сьюзен его избегает.

Его роман со Сьюзен был одним из тех секретов, о которых люди знают, но старательно скрывают свое знание. Это не облегчало ситуацию, когда его бросили. С Тони не случалось такого, чтобы его бросили, и уж точно не после того, как он влюбился. Он был уверен, что именно это чувство он испытывает к Сьюзен. Менее великодушные люди назвали бы Тони одурманенным симпатичной, сексуально озабоченной светской шлюхой. Внешность, социальный статус и умение держаться в постели Сьюзен ставили мужчин в ступор с ранних лет. Тони был лишь последней и, возможно, самой глупой жертвой.

Он знал, что неправильно разыграл ситуацию. Кэрри предупреждала его не делать предложения, но он не мог поверить, что она ему откажет. Ее муж был ничтожеством. По мнению Тони, он не был мужчиной. То, что Сьюзен предпочла ему своего мужа, казалось немыслимым, но именно так она и поступила. В эпоху разводов по запросу и десятилетия, когда больше пар разводилось, чем вступало в брак, Сьюзен прямо сказала ему, что верит в «пока смерть не разлучит нас». Не в части «отбросив всех остальных», а в части нерушимости таинства брака.

Эта женщина явно немного не в себе, и он должен считать, что ему повезло, что он избежал ее обаяния. И все же, он не мог представить себе, что проживет остаток жизни, не прикоснувшись снова к ее манящему телу. Она притягивала его до такой степени, что без ее присутствия жить было больно. Однако хуже всего было узнать, что она - с этим слабаком Фицджеральдом. Это был удар, настолько ранящий его мужское достоинство, что он едва мог сдерживать свой гнев. Поэтому он пил пиво и смотрел, как никчемные «Янкиз» снова проигрывают, и закипал от обиды и злости.

— Как насчет того, чтобы я присоединился?

Оторвав взгляд от экрана, Тони увидел, как Фрэнк Паттерсон выдвигает стул, чтобы сесть. У Тони не было никакого мнения о Фрэнке, ни в ту, ни в другую сторону. Этот мужчина был политическим агентом, чьей основной профессией являлась его раса и его приветливость. Фрэнк обладал шармом, который использовал для дам, а на мужчин действовал как добрый приятель.

Тем не менее, Тони знал, что Фрэнк - змея, ненадежный человек, который продаст свою бабушку, если цена устроит. В последнее время он зарабатывал на жизнь тем, что был внешним адвокатом фракции меньшинства. У законодателей есть свой штатный юрисконсульт, точнее, несколько. Тем не менее, они не могли отсечь взятки, набивавшие карманы законодателей.

Фрэнк обладал двумя основными качествами, необходимыми для этой работы: темной кожей и продажной душой. В обмен на его услуги значительная часть работы по облигациям государственных органов проходила через его фирму. Но не львиная доля, по-прежнему остававшаяся прерогативой правительства из трех человек - спикера, лидера большинства в Сенате и губернатора. Поскольку губернатор не использовал свою долю взяток из-за того, что Тони считал расточительной добросовестностью, всем остальным оставалось гораздо больше.

Иногда личная этика Кинкейда просто оскорбляла политическую мораль Тони. Было просто неумно позволить другим захватить все взятки. Способа предотвратить это не было. В Олбани всегда решали, кто сколько может урвать. С тех пор как Ричард Кроакер изобрел концепцию честных поборов, игра сводилась к тому, как увеличить свою долю пирога. Политикам предъявляли обвинения, но Верховный суд США освобождал их, поскольку, в конце концов, в основе американской политики лежал подкуп.

— Пожалуйста, сегодня никакой политики, - умолял Тони, когда Фрэнк сел за стол.

— И не думаю, - ответил Фрэнк.

Какое-то время они сидели, попивая пиво и наблюдая за игрой, затем Фрэнк затронул тему, заставившую его разыскать Тони.

— Как дела с миссис Фицджеральд?

— А что, что вы слышали? - немного резче, чем намеревался ответил Тони.

— Только то, что у нее... скажем так, «неестественная» приверженность своему браку.

Тони коротко усмехнулся:

— Интересный способ выразиться. Но скажите мне, что вы считаете естественным?

— Многое: пожары, наводнения... смертельные случаи.

Глаза Тони сузились, и он пристально посмотрел на Фрэнка Паттерсона:

— К чему вы клоните?

— К тому, что этот мир неспокойный, и у нас есть кое-что общее.

— В чем именно?

— В причине того, чтобы убрать из него Стивена Фицджеральда.

Глава 8

Дом на Конгресс-стрит находился прямо напротив небольшого парка. Это была тихая улица в процветающем районе Бруклина, расположенная между Кэрол Гарденс и Бруклин Хайтс. Джимми О'Рейли не видел в районе Коббл-Хилл никакого холма. Насколько мог судить адвокат из Олбани, район был плоским как блин, восточная граница его проходила по скоростному шоссе Бруклин-Квинс, а западная - по Корт-стрит. В центре Коббл-Хилла находился небольшой парк, куда молодые родители приводили своих малышей поиграть.

Дом МакМанусов был одним из сплошной стены рядных домов напротив парка. Каждый дом шириной чуть больше шести метров имел ступеньки, называемые крыльцом, подвал в английском стиле и три верхних этажа. Большинство из них были разделены на небольшие квартиры по завышенным ценам, но только не дом МакМануса. Формально в подвале была квартира, но верхний дом был единым целым, где священник Томас МакМанус содержал свою семью.

Джим О'Рейли приехал солнечным днем в конце октября, позвонив и договорившись о встрече с Мэриэнн МакМанус. Его встретила элегантная женщина, возраст которой он бы определил как не более пятидесяти лет. Одета она была стильно в темно-синий костюм и туфли на низком каблуке. Мэриэнн была утонченной и явно хорошо образованной. То, как она держалась, и ее гибкие движения, когда она проводила гостя в салон, говорили о скрытой сексуальности, которой он не ожидал.

Джим О'Рейли пришел расспросить пожилую матрону, а нашел грозную и умудренную жизнью женщину.

— Пожалуйста, присаживайтесь, мистер О'Рейли, - сказала она, указывая на одно из кожаных кресел с откидной спинкой, стоящих у небольшого дивана. Салон был дорого обставлен, стены оклеены обоями в викторианском стиле, но мебель представляла собой смесь современного двадцатого века и конца девятнадцатого. Это был дом богатой пары, приобретвшей свою мебель индивидуально и в течение длительного времени.

Когда Джимми занял свое место, она сказала:

— Я собираюсь выпить немного виски, но у меня есть кофе, если вы предпочитаете его.

Он согласился на кофе, и через мгновение она вернулась с подносом, на котором стояла кофейная кружка, сливочник и сахарница, а также высокий стакан с парой сантиметров насыщенного коричневого ликера.

— Томас предпочитал ирландский виски шотландскому. Боюсь, у меня выработалась дурная привычка выпивать по маленькой рюмочке после обеда, - сказала она, делая глоток своего напитка.

Кофе был превосходным, и Джимми это отметил.

— Не могу похвалиться тем, что в маленькой итальянской лавке на Корт-стрит жарят свой собственный кофе. Удивительно, как свежая обжарка влияет на вкус. Прежде чем вернетесь в Олбани, вам стоит остановиться и купить с полкило. Это всего лишь небольшой крюк в Кэрол Гарденс.

— Спасибо. Я попробую, - сказал он.

— А теперь, пожалуй, нам лучше обсудить, что привело вас в мой дом, адвокат О'Рейли, - сказала она.

— Я был назначен специальным прокурором, и мне нужны определенные документы, - ответил он.

— Могу ли я спросить, почему вы считаете, что эти документы у меня? - спросила она.

— Это вряд ли имеет отношение к вопросу о том, есть ли у вас пропавшие документы.

— Но откуда бы я узнала об этих документах, если бы вы не сказали мне об этом?

— Потому что епархия отдала их на хранение епископу МакМанусу, а теперь ищет их. Поскольку епископ умер, я спрашиваю женщину, которая жила с ним.

— Вы спрашиваете его вдову. Я - вдова Тома МакМануса. Мой адвокат это подтвердит. У нас есть кондоминиум в Форт-Майерс, штат Флорида. Это очень прогрессивный штат, как сообщил мне мой адвокат. Когда мы с Томом уезжали каждую зиму, спасаясь от снега, он откладывал в сторону свой воротник, и мы жили открыто, как муж и жена...

— И по закону Флориды это образует гражданский брак, делая вас миссис МакМанус. Очень проницательно, мадам, - закончил за нее Джимми.

— От вас это прекрасный комплимент. Я знаю о вашей репутации. Я поискала насчет вас после звонка Сесилии Портер. Google может быть таким информативным, - сказала она.

— Вы знакомы с миссис Портер.

— Конечно, у нас общий статус. Я старалась поддерживать связь со всеми женщинами... скажем так, «связанными» со священниками. Это небольшое женское сообщество, но гораздо большее, чем признает церковь или знает общественность.

— Сесилия не знала, что именно я искал, но мне кажется, что вы знаете. Иначе бы вы ответили на вопрос о том, есть ли у вас документы, однозначным «нет», а не встречным вопросом.

— Думайте что хотите, но я - не шлюха, которую можно запугать. Вы никак не сможете доказать, что они у меня, и можете быть уверены, что если бы они у меня были, я бы никогда не передала их человеку с вашей репутацией. Знаю, что ваша жена оценена как великий гуманист. И знаю, что это может означать для семьи и брака.

— Я жила в тени ради общественного имиджа благородного человека и его благодетельных дел. Трудно жить в этой безвестности, неся всю повседневную ответственность и не получая никакой похвалы. Для мужчины это должно быть еще труднее. Однако я не принимаю это как адекватное оправдание ваших действий. Я не уважаю церковных адвокатов, а еще меньше - такого человека как вы, помогающего тому, кто ему платит в данный момент.

— Вы судите меня довольно сурово, мадам.

— Божий суд будет еще более суровым. Вы должны бояться его.

— Я верю, что Бог гораздо более снисходителен, чем люди, чье досье вы забрали. Я не предлагаю вам быть чьей-то марионеткой, но, возможно, вам стоит подумать о том, каковы здесь ваши интересы.

— Я обдумала это и не вижу для себя в этом деле никакой пользы, если буду делать что-то, кроме как оставаться полностью свободной от пут.

— Тогда, возможно, вам нужно что-то, что мог бы предоставить я? - сказал он.

— У меня право собственности на этот дом и все движимое и недвижимое имущество моего покойного мужа. Это значительное состояние, но я держу его в интересах детей МакМануса. Церковь не отдавала его просто так. У них были планы обмануть меня и моих детей, но они потерпели неудачу, потому что я осторожна и подготовлена. Мне ничего не нужно.

— И все же, мне кажется, вы не видите возможных последствий своих действий. Возможно, вы подвергаете себя опасности, которую не воспринимаете, - сказал он.

— Уверяю вас, я приняла все меры предосторожности и хорошо подготовилась. Я - не та дева, что вышла встречать жениха с лампой без масла.

— А вы подумали о людях, вовлеченных в это. Они были невинными детьми.

— И? Сейчас они не так уж невинны. Они добились мирского успеха, несмотря на то, что с ними произошло.

— Почему бы вам хотя бы не рассказать мне, что случилось с Патриком Салливаном и Стивеном Фицджеральдом? - спросил он.

Мэриэнн понимала, к чему все идет, но ей хотелось, чтобы этот человек понял и принял ее позицию.

— Уверена, что как друг обоих этих мужчин вы знаете, что в детстве Стивен регулярно подвергался посягательствам со стороны священника-педофила Эдварда Дэнбери, и что его друг Патрик Салливан, мальчик немного старше и крупнее, в последний раз пришел ему на помощь. Во время этой драки тяжелое серебряное распятие столкнулось с головой Дэнбери. Удар проломил Дэнбери череп. Но это было лишь началом. Несмотря на то, что Салливан был ранен, кого-то требовалось обвинить в нападении из-за серьезной травмы, полученной Дэнбери. В противном случае наружу вышла бы правда о Дэнбери. У этого человека было более сотни жертв, но Фицджеральд стал последней благодаря вмешательству Салливана. Салливана отправили в колонию для несовершеннолетних. Он отсидел шесть месяцев. Но это вы знаете. Вам нужны имена тех, кто в этом замешан, а их я вам не дам. Я не скажу вам ничего нового, чего бы вы еще не знали.

Она была не совсем права. Она уже сказала Джимми то, чего он раньше не знал, но он хотел получить еще один кусочек.

— Вас не беспокоит, что в этом был замешан ваш муж? - спросил он.

Джимми увидел ее мгновенный шок и улыбнулся:

— Ваш Томас привлек Эдварда Кинкейда-старшего. Это - юридическая фирма, которой Томас пользовался для сделок с недвижимостью епархии. Чтобы схема сработала, им нужен был готовый защитник.

Мэриэнн улыбнулась с превосходством и знанием дела и сказала:

— Нет никакой разницы, и юридическая фирма, я полагаю, это не только адвокаты, указанные на двери офиса. Более того, то, чего вы хотите, касается обеих сторон. Вместе с виновными пострадают и невиновные.

Джимми понял, какой трюк был разыгран, но все, что он сказал, было:

— Неужели я ничего не могу сказать, чтобы убедить вас?

— Ничего, только передайте губернатору, что он не должен беспокоиться, потому что я буду следить, что моя лампа всегда горела.

Мэриэнн думала, что она сумничала, но ее слова были вполне понятны адвокату О'Рейли.

Когда она провожала его до входной двери, Джимми сделал последнюю попытку и дал совет:

— Пожалуйста, передумайте. Никто не сможет сохранить добродетель, танцуя с дьяволом.

***

Тереза Хартман находилась в роскошном мантанском офисе фирмы по связям с общественностью Сьюзен Синглтон. Сьюзен сидела напротив Терезы и читала первый отчет о слежке. Тереза видела, что женщина напротив недовольна. Как бы часто она ни занималась этим, Тереза никак не могла оставаться абсолютно циничной. Сьюзен Синглтон Фицджеральд, по мнению всего мира, обладала всем необходимым для идеальной жизни и, конечно же, не сделала ничего, чтобы заслужить те подарки, которыми ее одарила жизнь. Тем не менее, Тереза не могла не чувствовать страдания этой женщины.

Сьюзен поступала очень глупо, а многие сказали бы, что откровенно подло, в своем отношении к мужу, но сейчас она ощущала боль от своих поступков. Тереза знала, что из-за вины самой женщины неверность Стивена причиняет еще большую боль. Этому Тереза научилась за долгие годы работы в своей профессии.

— Виновная жена гораздо более уязвима, чем верная. У нее нет моральных устоев и права даже пожаловаться. И все же, ее боль была не меньше.

— И он регулярно встречается с этой женщиной? - спросила Сьюзен.

— Два и три раза в неделю, - ответила Тереза.

— Вы сказали, что с ее стороны отношения кажутся серьезными. Могу ли я спросить, как вы пришли к такому выводу?

— Ей двадцать семь, и, насколько мне удалось выяснить, до сих пор у нее никогда не было серьезных отношений. Под серьезными я подразумеваю, что она встречается с вашим мужем и ни с кем другим. Ее прошлые связи, похоже, ограничивались случайными связями и интрижками на одну ночь. Ни одну из них я бы не назвала серьезной или эксклюзивной.

— Значит, она - более молодая версия меня.

— Внешне она совсем другая, но в остальном вы правы. Она умна, хорошо образована и стремится к карьере. Из того, что смогли узнать от ее друзей, семьи и предыдущих партнеров мои сотрудники, она конкурентоспособна в профессиональном плане, немного контролирует свои отношения и сексуально агрессивна в постели.

— Все это мои характеристики, - признала Сьюзен.

— По моему опыту, мужчины редко отклоняются от своего типа, - сказала Тереза.

Сьюзен издала небольшой всхлип, и по ее щекам потекли слезы.

— Что же мне делать? - спросила Сьюзен, но это был не настоящий вопрос, а просто выражение ее разочарования и вины.

Тереза протянула ей салфетку из маленького пакета, извлеченного из сумки Терезы. Детектив старалась выглядеть как чья-то тетушка, начиная с неуклюжего зеленого платья и заканчивая слишком большой сумкой с полосками, висевшей на ней. Сумка была очень удобна для переноски инструментов ее профессии, включая дамскую версию револьвера «Смит и Вессон» 38-го калибра.

— Миссис Фицджеральд, у меня есть более насущная проблема, - начала Тереза.

Сьюзен подняла голову и обратила все свое внимание на Терезу:

— Что?!

— За вашим мужем следят, и не только мои люди или просто одна другая сторона. За ним следят несколько групп. Профессиональные агенты и, возможно, правительственное агентство. Я боюсь, что он может быть в опасности.

Сьюзен молча смотрела через стол на своего следователя. Ей было трудно понять, что ей говорят.

Я не включила эту информацию в свой отчет, потому что решила, что мы должны обсудить этот вопрос и то, какие действия, если таковые будут, вы хотите, чтобы я предприняла, конфиденциально.

Сьюзен, обретя голос, потребовала:

— О чем, черт возьми, вы говорите?

— Ваш муж находится под пристальным наблюдением нескольких сторон. Некоторые из них указывают на участие правительства, но другие, как я полагаю, могут быть более неприятными сторонами. Он может быть в физической опасности.

— Почему? То, что вы говорите, кажется невероятным.

— Я считаю, что это может быть связано с инцидентом с растлением в детстве вашего мужа.

— Что?

— Сексуальное нападение на него со стороны педофила Эда Дэнбери, приходского священника. Дело Дэнбери очень печально известно. Его преступления были раскрыты много позже, и ваш муж был жертвой, фактически, его последней жертвой. Долгое время это было относительно малоизвестной деталью. Сейчас, однако, интерес к этому вопросу возродился, и ваш муж принимает самое непосредственное участие в попытке возобновить дело Дэнбери.

— Я ничего об этом не знала. Он никогда не говорил мне о нападении, - сказала Сьюзен, ее потрясение было очень реальным. Стивен скрывал от нее этот вопрос. Скрыл это от нее. По сути, солгал, умолчав об этом. Почему он так поступил? Неужели она - гораздо худшая жена, чем сама считала?

— Почему это должно подвергать его опасности сейчас? - спросила она у Терезы Хартман.

— Не знаю. У меня - только обрывки. По-видимому, есть мнение, что в этом уже после могли быть замешаны другие. Что-то связанное с преследованием Патрика Салливана.

— Пэт, а он-то тут при чем?

— Он пришел на помощь вашему мужу. Остановил нападение и в процессе чуть не убил Дэнбери.

Внезапно многие вещи обрели для Сьюзен смысл. То, что так долго оставалось невысказанным, то, что вызывало недоумение. Пэт спас Стивена. Очевидно, это был долг, который ее муж никогда не забудет.

— Что случилось с Патриком, он сильно пострадал? - спросила Сьюзен.

— На короткое время он был госпитализирован, но его также привлекли к ответственности и поместили в колонию для несовершеннолетних.

Это шокировало Сьюзен, но многое объяснило.

— Почему это важно сейчас?

— Насколько я знаю, многие жертвы насилия хотят возобновить дело, чтобы заставить Церковь возместить им ущерб. В какой-то мере дело вашего мужа и Салливана, по их мнению, поможет им.

— И Стивен им помогает? - спросила Сьюзен.

— Да, и мои инстинкты говорят, что, делая это, он подвергает себя опасности, - сказала Тереза.

— Тогда я должна сделать все возможное, чтобы помочь ему. Я хочу, чтобы вы сделали все что считаете нужным, чтобы помочь ему, - сказала Сьюзен.

Тереза улыбнулась. В конце концов, Сьюзен оказалась женщиной, достойной тех даров, которыми наделил ее милостивый Бог.

***

На новой работе Линда Сигал не имела успеха. Офис был заполнен выпускниками Лиги плюща, которым не было никакого дела до выпускницы юридического колледжа Кардосо. Никто не ценил ее навыки работы в суде. Большинство ее помощников, похоже, считали, что для победы им нужно лишь явиться в суд. К сожалению, когда речь шла об уголовных делах в общем, это было правдой. У большинства обвиняемых не хватало средств на борьбу, и виновным или невиновным приходилось соглашаться на признание вины. Когда речь шла о крупных финансовых ответчиках, помощники федерального прокурора терпели сокрушительное поражение от крупных фирм с Уолл-стрит. Казалось, правосудие было доступно только за определенную цену.

Никто не хотел вступать в настоящую борьбу. Она начала задаваться вопросом, почему ее взяли на работу. Названные причины не соответствовали сути дела. Более того, она чувствовала неприязнь коллег и начальства. Казалось, все идет к тому, что ее уволят, и это будет означать конец ее карьеры. Этого она себе позволить не могла. Ей требовалось выплачивать студенческие кредиты. Не получая зарплаты, она не смогла бы выплатить более ста тысяч долгов, и на нее сразу же наложили бы пени в размере двадцати пяти процентов.

Она отчаянно пыталась найти способ сохранить эту федеральную работу и как-то продвинуться в офисе, заполненном некомпетентными людьми с высшим образованием из Лиги плюща. Затем ее вызвали на встречу с самим прокурором Южного округа Нэнси Росс Джордан. Это было беспрецедентно. Главная женщина никогда не разговаривала с помощниками низшего звена. Более того, ее вызвали на личную встречу в конце дня.

— Пожалуйста, проходите и садитесь, мисс Сигал, - сказала прокурор из-за большого письменного стола, на котором не было никаких предметов, кроме семейной фотографии, маленького американского флага и нетронутого настольного бювара.

Линда села в одно из двух кожаных кресел с жесткой спинкой, установленных перед столом.

— Я подумала, что должна рассказать вам истинную причину, по которой наняла вас, прежде чем вы слишком освоитесь или встанете и уволитесь. Пожалуйста, обратите внимание, что я делаю это лично. Хочу, чтобы это осталось строго между нами, - сказала она, жестко глядя Линде в глаза.

Когда Линда заняла свое место, в ее горле образовался твердый комок, и все, что она могла сделать, это кивнуть.

— Хорошо, мне сказали, что у вас большой талант в зале суда, но вы не подходите для Южного округа. Вы - яркая женщина, и уверена, вы уже начали замечать, что не вписываетесь в эту среду.

— Да, заметила, - сказала Линда, вновь обретя дар речи, когда в ней начал подниматься гнев. Если ее собираются уволить после столь короткого срока, она не видела причин уходить, склонивши голову.

— Превосходно, я знала, что вы - умная молодая женщина, но к делу. Вы здесь потому, что вели дело против Стивена Фицджеральда, а мне нужен кто-то, кто был бы знаком с этим человеком. Я изучаю его уже несколько лет, но, тем не менее, он так и остался для меня загадкой. Он довольно красив, чрезвычайно застенчив, определенно интроверт, и все же, в зале суда он - лев или, скорее, изящная пантера, что потрошит своих жертв еще до того, как они осознают опасность. Впервые я увидела его в качестве судьи на имитации судебного процесса. Я вызвалась добровольцем в надежде познакомиться с его тренером, Эдвардом Кинкейдом-младшим. Я знал в профессиональном смысле его отца, но никогда не встречала сына.

— А с губернатором? - вмешалась Линда.

— То же самое, и я действительно с ним встречалась, но мы отвлекаемся. Дело в том, что я была впечатлена мистером Фицджеральдом и его партнером Патриком Салливаном. Они были замечательной командой, причем не только в этом смысле. Они были вовлечены в старый инцидент, нападение на священника. Там было обвинение в сексуальном насилии, но Салливан взял вину на себя, - Нэнси сделала паузу, давая своей аудитории время впитать услышанное.

— Есть те, кто считает, что эти два мальчика оказались в центре правительственных злоупотреблений. Таких, что достигают больших высот и вызывают волну цунами общественного возмущения, - продолжила прокурор США.

— И вы наблюдали за ними, - сказала теперь уже сильно заинтересованная Линда.

— Да, эти двое мужчин очень странные, и возможно, у них есть причина для их странного поведения. Что еще более интересно, похоже, что недавно эта пара участвовала в своем собственном замечательном служебном злоупотреблении, закончившемся тем, что губернатор назначил Салливана исполняющим обязанности окружного прокурора. Это изложено вот в этой папке, - сказала Нэнси, потянувшись в ящик стола, чтобы достать тонкую манильскую папку, которую передала Линде через стол.

— Здесь содержатся только предположения и мнения. Доказательств нет. Я наняла вас, потому что вы знакомы с мистером Фицджеральдом по процессу Уитмор, но была рада обнаружить, что вы знакомы с мистером Фицджеральдом гораздо теснее. Не так ли?

Линда подняла взгляд от открытой папки прямо в оценивающие глаза прокурора США.

— Если вы думаете, что я стыжусь своих отношений со Стивеном, мне жаль вас разочаровывать. Если видите в этом конфликт и хотите меня уволить, я пойму.

— Вы что, думаете, я хочу, чтобы вы завели на него дело? Дорогая девушка, будьте реалисткой, он уже однажды вытер вами пол в зале суда.

— И что дальше?

— Я хочу, чтобы вы за ним шпионили. У ФБР есть правила, и они сложны. Я хочу, чтобы вы были рядом с ним. Считаю, что крышка вот-вот сорвется, и мне нужен кто-то внутри.

— Почему вы думаете, что я это сделаю? - сказала Линда, ее шок и гнев были очевидны.

— Потому, что если люди поверят, что вы спали с ним до окончания процесса над Уитмор, вы оба пойдете ко дну. Потому что я готова предоставить ему иммунитет и сделать вашу здесь карьеру успешной. Вы сделаете это, потому что вы - прокурор, а это - дело, способное окончательно приподнять крышку политической коррупции в Нью-Йорке. Но в конечном итоге, я верю, что вы сделаете это, потому что любите его, а он в опасности.

— Мне нужно об этом подумать?

— Думайте сколько угодно, но свой ответ дайте мне завтра.

— Могу я взять это? - сказала Линда, подняв папку.

— Да, но она не должна покидать офис, держите ее под замком и ни с кем не обсуждайте.

— Хорошо.

— Завтра первым же делом, - сказала Нэнси Росс Джордан и удалилась.

***

В ресторане Pool они обедали вчетвером: лидер большинства Хосе Мартин-Прес, его жена Эма, советник большинства Рэй Эмерсон и его невеста Кэрри Уилсон, помощница губернатора. Выбранный ресторан был небольшим и очень дорогим, со строгими белыми скатертями, современными картинами и экстравагантным меню из морепродуктов. Многие из посетителей ресторана имели известные имена. Это было одно из тех мест, за которыми следят папарацци в надежде сделать заметную фотографию.

Вечеринка Мартин-Прес послужила мишенью для фотографов вместо более заметных объектов. Эма была красивой женщиной, моделью высокой моды. В тридцать два года она уже была старовата для своей профессии, но Джон ака Хосе был ее запасным планом. По ее внимательному отношению к мужу никто бы не догадался, что она не делит с ним постель. Согласно договоренности пара спала отдельно, но в чужой постели она спала, только когда была достаточно далеко за городом, чтобы избежать фотографов.

Кэрри играла в ту же игру, что и Эма. Притворялась, что у нее с женихом имеется близость, которой не могло быть. На самом деле, ее фарс поддерживать было трудно. Кэрри понимала, что этому требуется положить конец, но решила продолжать играть до тех пор, пока не убедит Джимми О'Рейли избавиться от неверной жены и сделать женой ту, кто его действительно любит.

— Итак, Кэрри, идет ли кампания по переизбранию твоего босса, - спросил Хосе.

Это был вечер перед выборами, назначенными на следующий год. В ноябре следующего года губернатор должен переизбираться, но в этом году проводились местные выборы. Губернатор собирался объявить, что выдвигает свою кандидатуру на переизбрание, но все внутри и большинство снаружи знали, что на самом деле он готовится к президентским выборам.

Присутствие Кэрри и Эмы за обеденным столом было лишь декорацией, чтобы настоящие любовники Рэй и Хосе могли вместе пообедать, не вызывая пересудов. По общему согласию, Кэрри старательно избегала разговоров о делах своего босса, и обычно Хосе/Джон уважал ее преданность губернатору Кинкейду. Она не стала бы говорить о Кинкейде, даже если бы на нее надавили. Сегодня, однако, Кэрри была агентом mole as well as Ray's beard Кинкейда, а также прикрытием гея Рэя:

— Все идет своим чередом. Просто хотим, чтобы эти ложные слухи о президентских выборах прекратились, - сказала она достаточно громко, чтобы ее услышали.

Хосе лишь тихо рассмеялся. Он знал эту игру, но этим вечером у него была своя:

— Я слышал, он нанял консультанта по связям с общественностью. Зачем ему нужен пиарщик, если его перевыборная кампания идет настолько хорошо?

Теперь Кэрри была немного обескуражена и посмотрела на Рэя, сидящего рядом с ней, но он не встретился с ней взглядом.

— Имеете в виду Сьюзен Синглтон? - спросила она.

— Да, - прошептал Хосе.

— Хорошие связи с общественностью никогда не помешают...

— Ничего общего с ее мужем? - спросил Хосе, явно в поисках информации.

Кэрри посмотрела на своего жениха. Очевидно, он передал ее тайну своему любовнику, но почему Хосе интересовался Фицджеральдом? Ведь он никак не был связан с ним, не так ли?

— Фицджеральд не имеет к губернатору никакого отношения.

— Действительно, а чем занимается О'Рейли?

Теперь Кэрри была взволнована. Откуда лидер большинства знает об О'Рейли? Рэй, должно быть, ее подслушивал.

— У губернатора много интересов. Джимми занимается для него вопросами ювенальной юстиции, пока мы смотрим, как может развиваться кампания.

— Странный человек, которого нужно держать в резерве. Адвокат с по настоящему неблаговидной репутацией. Люди могут подумать, что у губернатора есть скандал, который он хочет замять.

— У Джимми плохая репутация из-за его клиентов. Не путай послание с гонцом.

— Но теперь Эд. Кинкейд - клиент? - нажал Хосе.

— Простите, но думаю, что нам пора запросить счет и закончить вечер, - сказала Кэрри.

По предварительной договоренности, пары уходили вместе, но Эма и Кэрри отправлялись в квартиру Рэймонда, а Рэй шел домой с Хосе. Это была игра, в которую они играли и раньше. Сегодня Кэрри не терпелось узнать, почему Хосе расспрашивал об О'Рейли. Эма не входила в доверенный круг Хосе, но могла что-то знать.

— Эма, что это были за вопросы относительно О'Рейли и Фицджеральда? - спросила Кэрри Эму, сидевшую на диване Раймонда Эмерсона и евшую мороженое с изюмом и ромом из контейнера Hagden Dazs. Обе женщины были одеты в дизайнерские пижамы. Модель, за ужином умудрившаяся ничего не съесть и не выпить, теперь раскошелилась на десерт. Кэрри в очередной раз удивилась, как кто-то может так жить.

— Не хочешь заняться сексом? - ответила Эма, отставив мороженое.

— Не сегодня. Скорее я хочу знать, о чем был разговор за ужином.

— Откуда мне знать. Спроси у Рэя.

— Я спрашиваю тебя, и думала, что мы подруги.

Эма нахмурилась и заколебалась:

— Я знаю лишь то, что этот Фицджеральд сделал нечто такое, что расстроило Джона, - сказала она, а затем совершенно целенаправленно вернулась к поеданию мороженого.

— А О'Рейли? - спросила Кэрри, но в ответ получила лишь пожатие плечами.

Кэрри знала только один вопрос, который связывал Фицджеральда и О'Рейли. Знал ли член Ассамблеи Мартин-През о проблеме губернатора или просто что-то подозревал? Она попыталась вспомнить каждый свой разговор, который мог подслушать ее жених Рэй. Но не могла припомнить ничего, что могло бы выдать ее слова. Неужели Хосе догадывается? Чего он может хотеть? Спикер готовится уйти в отставку, неужели он хочет шантажировать губернатора, чтобы получить поддержку? Это не имело смысла, поскольку как лидер большинства Хосе/Джон был первым в очереди.

Кэрри требовалось позвонить губернатору и, возможно, О'Рейли, но она не могла этого сделать, пока Эма сидела и ела мороженое на диване Рэя. Эма не уйдет, пока рано утром не вернется Рэй с лимузином Мартина-Преза. Кэрри не останется одна, пока утром не отправится в офис губернатора на Манхэттене. До тех пор это должно было подождать. Она полагала, что такое возможно, но ошибалась.