Post Present's Porn

Нейротехнологии будущего открывают новые возможности для передачи переживаний и ощущений прямо в мозг. Как это повлияет на будущее массового искусства, включая эротическое искусство? Давайте узнаем об этом от нашего репортера, который отправился на встречу с одним из лидеров индустрии - господином Корнелио Эстерданиусом...

Заметка: в тексте есть интерлинк - искусственный язык Будущего. Чтобы не усложнять повествование, он будет представлен как обычный русский текст транслитом.

* * * * * * * * * * * *

... И вот я стою перед пятиэтажной виллой господина Корнелио Эстерданиуса, основателя компании по производству гипноклипов откровенного содержания. Востребованность этих клипов и нестандартные сюжеты принесли компании успех, а ее лидеру - статус всемирно известного миллиардера.

Вы замечаете блеск золотых врат - скорее позолоченных, чтобы сохранить золото. Ведь миллиардеры всегда практичны и не хотят тратиться на охрану без необходимости.

Вы чувствуете свежий морской ветерок, дующий с берега, который находится неподалеку, и легко шевелящий мои волосы.

Вы замечаете, как капля пота медленно скатывается по лбу и проходит мимо очков на моем носу.

Вы чувствуете дискомфорт от новых ботинок, которые я только что купил. Но это не так важно.

Двери раздвигаются с достоинством, перед нами - дворецкий.

Вы можете заметить легкую зависть в моих глазах - мой собственный репортерский костюм никогда не был таким роскошным. Мы заходим внутрь здания и проходим по светлым коридорам с интерактивными видеообоями на стенах. Вы чувствуете ароматы изумительной кухни и улавливаете мое волнение. Мелькнула мысль - какие же длинные ноги у этой секретарши?

Вот и пришел правитель этого прекрасного места.

- Господин Эстерданиус, я хотел бы взять у вас интервью не только как журналист, но и как давний поклонник вашей продукции. Признаюсь, ваши сюжеты оказывают неоднозначное воздействие не только на физическое состояние, но и на мысли, вызывая определенные эмоции. Вы сами режиссировали содержание этих историй?

- Самые первые идеи такого рода возникли у меня задолго до того, как нейроинтерфейсные аппараты стали широко распространены. Это были обычные подростковые фантазии, понимаете ли. В то время, когда трехмерное видео только начинало появляться и интерактивность была еще слаборазвитой, у этих идей было мало шансов на полноценную реализацию. Может быть, литература смогла бы повлиять на это направление, но тогда она уже считалась умирающим хобби для аутсайдеров.

- Когда появились первые успешные нейроадаптеры, вы сразу поняли, что это ваш шанс?

- Нельзя сказать, что изначально у меня была такая мысль. Хотя, конечно, новые средства самовыражения всегда привлекали мое внимание, и когда нейроадаптеры, нейридеры, нейроды - как их сейчас называют молодые люди - стали популярными, наше внимание естественным образом обратилось к ним.

- Внимание компании "Post Present's Porn"?

- Нет, вначале мы были всего лишь скромной геймдевелоперской компанией под другим не таким ярким именем, одной из многих безликих фирм по созданию интерактивных игр. Только позже появилась ваша упомянутая компания. Мы пытались создать философски-экзистенциальную игру, где герой мог бы разрушать вещи через определенные повседневные действия и в конечном итоге аннигилировать всю реальность.

— Но она так и не была выпущена?

— Как ни печально, нет. Мы были слишком гениальны, чтобы договориться между собой даже о движке игры и дизайне уровней, нам всё время казалось, что эффект глубокого погружения — пусть даже с запахо-тактильными спецэффектами — это всё-таки не совсем то.

— Нейротехнологии придали игре вспомогательный толчок?

— Нельзя оживить мертвеца. Тем более, что аппаратура тогда была весьма посредственна, а когда нам удавалось избавиться от прилипшего к игре статуса серой скучной мути, она становилась психически опасной пыткой изматывающего ужаса. Это был абсолютный провал. Лекси, наш консультант по связям с общественностью, почитав отзывы бета-тестеров и статистические сводки предпочтений публики, открытым текстом предложила нам заняться чем-нибудь другим, поближе к народу. Если уж не получается смягчать краски эмоций — вместо ужаса бить по нервам игрока чем-то более приятным.

— И вы тогда заново переоткрыли для себя жанр эротических грёз?

— Не сразу, далеко не сразу. Шли годы, уходили одни люди, приходили другие. Одни с лёгкостью вынесли вынужденный отказ от интерактива, иные так и не смогли это принять. У каждого было своё видение жанра.

— Говорят, что именно вы первым ввели в творческую практику нынешнее понятие гипноактёра.

— Чувствовать и переживать тоже надо уметь, а делать это понарошку — когда аппаратура вроде вот этого небольшого обруча на ваших висках считывает мельчайшую вашу мысль — не слишком удобно. Ну не смешно ли, мне приходилось в своё время выдерживать целые словесные бои с некоторыми сотрудниками, полагавшими, что смогут без лишних трат всё нафантазировать у себя в подвале при помощи нейроинклюзера и правой руки.

— А что касается сюжетов, были споры?

— Конечно! Многие считали, что они занимаются только переводом прошлой эротики в универсальный формат, не понимая настоящей основы новых технологий - возможности передачи чувств.

— Вы имеете в виду страсть?

— Не только. Стыд, например. Или страх. Так получилось, что некоторые преимущества такого подхода были случайно продемонстрированы моим оппонентам...

ИСТОРИЯ No1: ПОТЕРЯ ДОБРОДЕТЕЛИ

Элен шла по коридору.

Взгляд её нервно скользил из стороны в сторону, то останавливаясь на золотой ручке очередной двери отеля, то заостряясь на готическом номерном знаке.

Чист ли этот коврик? Забыла ли она хорошенько встряхнуть подушку и поменять наволочку в двести второй комнате? Все это следует сделать до приезда следующего жильца — будучи застенчивой и хорошо воспитанной девушкой, Элен старалась избегать лишнего общения с клиентами, осознавая скрытые смыслы, которые могут быть в нем.

Ей было восемнадцать. Внешне она была, по словам ее матери, белокурой и невинной ангелочком — и именно таких существ особенно хотят унизить и опустить в мире, как всегда подчеркивала ее мать.

Будучи воспитана в строгости и послушании, далеко от всей той грязи, пошлости и разврата, что обрушились на мир десять лет назад в шестидесятых годах двадцатого века — годы перед приходом Антихриста, как говорила ее мать — Элен часто путалась в повседневных бытовых делах.

Использованные презервативы у дверей некоторых номеров, скажем.

Девушка не могла заставить себя к ним притронуться, как не могла и попросить об этом кого-либо другого — щёки её заливались краской от одной только этой мысли. Но не могла она, само собой разумеется, и позволить им лежать дальше на прежнем месте.

Вдруг кто-нибудь поскользнётся?

В итоге она, тяжело дыша и покрывшись багрянцем с головы до ног, осторожно подцепила кончиками пальцев один из них — чувствуя себя извращенкой и превыше всего опасаясь, что кто-то застигнет её в этот миг. Пару секунд она — словно кролик, загипнотизированный удавом, — очарованно рассматривала болтающуюся перед глазами резинку. Затем вздрогнула — и отправила её в мусорник.

Та же участь постигла иные резиновые изделия.

Элен ощущала себя испорченной от одного только прикосновения к этим вещам, она старалась затаивать дыхание, чтобы не втянуть ненароком лишнюю струйку этого тошнотворного кисловато-пряного аромата. Но мысль о том, чтобы надеть перчатки или вообще рискнуть применить пылесос, она почему-то отвергла — как если бы это был её крест, который она должна терпеливо нести.

Она опустилась на колени перед очередной дверью очередного номера, ощущая кожей лодыжек пушистый алый ковёр. Вытянула руку к очередному резиновому изделию, вдруг показавшемуся ей на ощупь необычно тёплым.

Носовые пазухи её от неожиданности расслабились. Сладковато-удушливый запах хлынул прямо ей в ноздри.

Изучая покоящееся в её руке изделие, которое явно ещё минуту назад — о ужас — касалось чьей-то плоти, Элен невольно сжала на миг пальцы.

Что-то белесо-прозрачное попало на ее руку.

"Какая отвратительность".

Скинув презерватив на ковер, девушка с ужасом смотрела на свои пальцы, покрытые мутной жидкостью. Изначально поднесла их почти к лицу - запах стал еще более резким, тошнотворным и невыносимым.

Потерев руку о край платья, чтобы как можно быстрее избавиться от этой мыли, она зарделась от мысли, что эта жидкость и запах теперь будут частью ее одежды и будут сопровождать ее везде.

По крайней мере до следующей стирки?

Как бы для уверенности, чтобы убедиться в том, что вытерла пальцы хорошо, Элен поднесла руку к ноздрям и вдохнула воздух.

"Тебе нравится стоять на коленях, не так ли?"

Внезапный голос издалека шокировал ее, почти лишил сознания и заставил ее почувствовать себя преступницей - осужденной одновременно. Элен не могла ни подняться, чтобы исправить свое платье, ни объясниться перед владельцем голоса - словно она потеряла способность говорить и двигаться одновременно.

Через секунду ее дыхание немного успокоилось. Она осознала, что голос доносился из-за двери - и, судя по затуханию звука, он мог не быть адресован ей.

Это был телевизор включенный в номере?

"Да, господин." - Этот голос был еще тише, его было едва слышно, в нем слышалась раболепность и что-то еще едва уловимое - оттенок игры?

Помимо своей воли Элен застыла на широком замочном отверстии.

Девушка.

На три года старше нее, каштановолосая и полностью обнаженная. С изумлением Элен заметила на ее шее ошейник с шипами - такие ошейники ранее использовались как символ рабства.

Ширина замочной скважины и ничтожная толщина двери позволяли Элен, чуть смещая глаз, рассмотреть незнакомку во всех подробностях.

Та стояла на коленях, низко опустив голову. Чья-то мускулистая загорелая рука нежно поглаживала её тёмно-коричневые вихры.

Чья?

Чуть изменив точку обзора, чтобы разглядеть мужчину, Элен оцепенела вновь. Нет, конечно, все расы по-своему достойны места под небом — так всегда говорила её мать. Но стоять на коленях перед чернокожим?

Быть может, она — пленница? Рабыня?

— Тебе ведь нравится быть послушной сучкой, правда? — Загорелая, а точнее, просто темнокожая рука снова взъерошила каштановую шевелюру.

— Да.

Элен передёрнуло от одного звука этого голоса, столько сладости, трепета, потаённого предвкушения и развращённости прозвенело в коротком простом слове. Теперь она не могла сомневаться — если эта девушка и рабыня, то рабыня по собственной воле.

— Да, господин, — подчеркнул мужской голос. Пальцы вцепились крепче в девичьи волосы, встряхивая голову их обладательницы, вынуждая её поднять лицо.

— Да, — девушка облизнула губы, — господин...

Зачем она делает это?

Элен, понимая, что ей давно следовало бы оторваться от замочной скважины и вернуться к своим делам, тем не менее не в силах была оторваться от завораживающего зрелища, противоестественностью своей словно сковавшего её, лишившего её воли.

— Ты ведь знаешь, как доставить удовольствие своему господину, не правда ли? — Мужчина сделал полушаг вперёд, позволяя рассмотреть себя через замочную скважину целиком. Зрительнице захотелось зажмуриться, но она, несмотря ни на что, продолжала смотреть.

— Да, — едва слышно шепнула она в ответ, — мастер...

Что она делает?

Изначально не веря своим глазам, в следующий момент Элен почувствовала тошноту. Отклеиваясь от замочной скважины, она с трудом дышала несколько секунд, стараясь восстановить контроль над собой.

Как можно допустить такое падение, такое унижение? Она облизала губы и словно пронзило ее электричеством — она вспомнила точно такой же жест девушки за дверью, жест, за которым последовал ад разврата.

Понимая, что все еще на коленях, подобно рабыне из номера, Элен туманно посмотрела на дверь, на замочную скважину и на ручку над ней.

Как можно получать удовольствие от этого?

Опять перед ней предстали раскиданные по коридорам гостиницы презервативы и то чувство отвращения, с которым она их подбирала. Почему-то она не доверяла этой работе ни перчаткам, ни пылесосу.

Почему, интересно?..

Она приоткрыла губы и закрыла глаза — и, почти на ощупь, прикоснулась губами к холодной металлической дверной ручке.

Мгновение спустя она испытала стыд. Что она делает? А вдруг кто-нибудь зайдет? Увидев ее, благопристойную девушку из порядочной семьи, стоящую на коленях и целующую дверную ручку? Хотя час уже поздний, а в отеле сейчас низкий сезон, так что шансы быть обнаруженной не велики, но все равно — как можно такое делать?

Тем не менее, после небольшой паузы Элен снова приоткрыла губы. Любопытство было сильнее ее, а странное жгучее чувство внизу ее тела казалось берет верх. Кончик ее языка скользнул по металлической поверхности ручки.

Пытаясь представить себя той задверной рабыней, той извращенкой, она приняла на миг в рот дверную ручку почти целиком. Невольно причмокнув — и тут же замерев на миг от ужаса: что, если звук различат по ту сторону двери?

— Ты хорошая девочка, — донеслось из номера.

Сильнее краска по её лицу разойтись уже не могла. Жар внизу, казалось, сгустился до плотного огненного шара.

Элен, пусть и понимая, что слова эти относятся не к ней, застыла, так и не выпустив изо рта медную ручку.

— Вот так, ещё. Быстрее.

Из-за двери донеслось причмокивание — так похожее на изданное минуту назад ею самой. Хотя и презирая себя, Элен оторвалась губами от дверной ручки и припала вновь глазом к замочной скважине.

Тем временем за дверью раздался стон.

Элен увидела, как каштановолосая девушка, вся раскрасневшаяся, тяжело дышащая, отстраняет голову от ещё пульсирующей запретной плоти, как на личико её извергаются мутновато-молочные струйки. На её глазах добровольная раба облизнулась — избавившись от пары самых жирных потёков.

— Да, милая, глотай. Тебе ведь вкусно?

Ответ девушки Элен не расслышала.

Она отстранилась вновь от замочной скважины, дыша не менее тяжело, чем рабыня за дверью. Последний образ, что успел встать у неё перед глазами и запечатлеться на дне сетчатки, — образ белёсых потёков, извергающихся на охотно подставленную каштановую шевелюру.

Взгляд её упал вниз, на коврик, на сиротливо лежащую там резинку. Не веря себе, она вытянула руку вперёд, ощутила вновь свежее тепло латекса.

«Тебе же так вкусно?»

Кончики её пальцев окунулись прямо в мутную жидкость, она почувствовала отвращение. Что она делает? Но если она не сделает этого... не узнает того, что...

С ужасом от своих действий и с бешеным сердцебиением, Элен снова – как только что – поднесла кончики пальцев к своему лицу.

Они выглядели обычными на первый взгляд. Если бы Элен не знала, что она только что попробовала, то могла бы принять это за подсоленный сырой белок. Но проблема заключалась в том, что она знала.

«Что я делаю».

Постепенно приходя в себя частью разума, а другая часть начиная осознавать, что теперь она уже никогда не сможет считать себя приличной и благовоспитанной девушкой, Элен привычно оттерла руку о край платья. В её уме - третья часть? - возникло воспоминание о том, как недавно её вселила паника от того, что она смазала эту слизь на платье.

В панике ли она была, впрочем?

Пытаясь точно вспомнить, что она тогда чувствовала и что заставляло её выполнять эту отвратительную работу, Элен потянулась рукой к брошенному на коврик резиновому изделию.

Сжала его немного, чувствуя знакомое тепло. Почти так же, как и раньше?

Проехала скользкими и почти влажными от липкости пальцами по краю своего платья. Сдвинув пальцы ниже, оставила влажный след на обнаженной ноге.

Ощущение холодка в полуприятном месте – она не особо любила демонстрировать свои ноги и, если бы не правила гостиничного дресс-кода, то носила бы гораздо более длинные юбки – почти заставило её стонать. Вот что за смесь стыда и удовольствия двигала рабыней из номера, заставляя её забывать о любом достоинстве?

Элен подцепила двумя пальцами презерватив, держа его перед самыми глазами. Но видя в этот миг умственным взором перед собой нечто совсем другое — мутные светлые струи, извергающиеся на каштановую шевелюру.

Пальцы её переместились чуть выше, зависнув над самым затылком.

«Что я де... » — пронеслось ещё раз в уме.

И сжали резинку.

От осознания того, что она только что с собой сотворила, Элен захотелось заплакать. И в то же время — какая-то часть молоденькой белокурой девчонки с невинными глазами и раскрасневшимся личиком, стоящей на коленках у гостиничной двери и ощущающей стекающую с волос молочно-белую жижу, испытывала противоестественное наслаждение.

— Ах, как же ты хороша, — в такт её мыслям донеслось из гостиничного номера.

Мелко вздрагивая всем своим телом, не в силах до конца поверить в только что совершённое, Элен всмотрелась в замочную скважину. Что там происходит теперь?

— Ты была хорошей девочкой. И я хочу, чтобы ты сама себя за это наградила. Прямо здесь, прямо сейчас, при мне.

Элен на миг перестала дышать. О чём это он?

— Положи руку между своих прекрасных ножек. Вот так, моя милая, смелей.

Она следила, как каштановолосая рабыня покорно повиновалась. Задержав пальцы почти у самого срамного места — о ужас — неужели он требует, чтобы она?..

Дыхание Элен сбилось, мысли пришли в переполох. Она, конечно, знала, о чём речь — теоретически — но мать чуть не убила её во время первой и единственной попытки.

— Ну, моя милая, — голос за дверью как будто стал твёрже, — не робей. Положи ладонь между ножек и прижми её к себе крепче. Ты ж послушная девочка?

Её смутному сознанию внезапно явилось видение: голос обращается именно к ней, к Элен.

— Подвигайся быстрее, — подбадривал голос.

Её рука легла на бедро, ощущая след от чего-то липкого на свежесмазанном месте, а затем неуверенно скользнула под юбку.

"Что я делаю? Что со мной происходит?" - Элен уже не задавала себе этих вопросов, опасаясь услышать ответ. Кончики её пальцев проникли под тесьму белья, которая стала горячей и промокла насквозь по какой-то причине.

— Засунь пальчики в свою уютную пещерку. Вот так, правильно.

Ощущая, что сходит с ума, блондинка с невинным лицом и яркими глазами подчинилась этому приказу, стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны или что скажет её мать о её поведении.

— И не забудь про свой сладенький треугольник чуть выше. Можешь его немного погладить большим пальцем, вот так.

Слушая приказ, Элен сильно укусила губу, чтобы не вскрикнуть.

— Ох, как хорошо, — радовался голос.

Она на мгновение разжала зубы и губы, чтобы заполучить больше воздуха - и тут же снова закрыла рот.

— Ласкай себя пальцами.

Перед её глазами возникли огненные круги, она потеряла контроль над собой и всё-таки застонала - или ей только показалось? Этот звук мог доноситься из номера напротив неё.

— Ох, какая послушная ты, — шутил голос.

"Прости меня, мама," - промелькнуло на задворках блеклого разума Элен, в то время как её пальцы двигались быстрее и проникли ещё глубже в неё, до самого предела. И она открыла рот и застонала уже громче, застонала по-настоящему так, что стоны разносились по всем номерам и коридорам отеля.

— Снято, — негромко послышалось рядом.

* * * * * * * * * * * * *

Что происходит?

Она моргнула. Коридор, прежде казавшийся ей пустым, был заставлен съёмочной аппаратурой — как привычного, так и не особо привычного Элен вида.

По коридору прохаживался взад-вперёд усатый черноволосый мужчина в деловом костюме, отдававший команды остальным — по-видимому, кинооператорам?

— Кто... вы? — в шоке спросила белокурая девушка, извлекая трясущуюся ладонь из-под платья и поспешно распрямляясь.

Ноги её подкашивались.

— Что, опять сбой психоматрицы? — снизошел до неё мужчина в костюме. — Не обращай внимания, Катрин, через минуту всё вспомнишь.

Она вспоминала.

Память возвращалась к ней неохотно, искажённо, крохотными лучиками, будто проходящими сквозь дымчатое стекло. Её имя — не Элен. Она — гипноактриса. Всё, что она сделала и пережила тут — лишь ролик для эротоманов, который потом будут просматривать миллионы зрителей по всему миру.

Белокурая девушка в ужасе закусила губу.

Её снимали на плёнку. Вернее, на чип, — но растворяющемуся сознанию девушки из двадцатого века так проще было представить себе происходящее.

Всё, что она делала губами, стоя на коленях у двери гостиничного номера. Всё, что она осуществила с выброшенной резинкой. Всё, что она выполнила, повинуясь голосу из номера — на самом деле едва ли реальному, действие ролика с самого начала фокусировалось преимущественно на ней.

Весь мир — включая, вероятно, её знакомых и близких? — будет внимательно следить за каждым её действием, за каждым шагом начинающей извращенки.

И что насчет ее матери?

Элена, сомневающаяся даже в своем собственном имени, не могла отделить выдуманную мать от реальной. Она закрыла лицо рукой, надеясь исчезнуть, расплывшись и провалиться сквозь пол.

Ее плечи легонько дрожали.

— — — — — — — —

— Итак, этот сбой был всего лишь игрой случая? Насколько я помню, не так много людей верили в это.

— Абсолютное стечение обстоятельств, результат недостаточно совершенных технических устройств, которые мы использовали тогда.

Миллиардер немного выпил минеральной воды из высокого хрустального бокала. Я предоставляю вам частичку своего жажды.

— Что не было случайностью, - добавил он после нежного приглушенного отрыжки - это сохранение визуальных данных и параметров мозга после прекращения записи. Один из операторов оказался достаточно предприимчивым и распространил полную версию гипноклипа через альтернативные каналы.

— Большинство зрителей считали это хитроумным коммерческим трюком, который значительно увеличил популярность нашего продукта.

— Кто бы мог знать, что наша целевая аудитория настолько скрытна и способна получать удовольствие от стыда и ужаса бедной девушки?

Мистер Эстерданиус смеется весело.

— В любом случае, - продолжает он после паузы - всплеск нашей популярности после этого инцидента помог нам окончательно определиться со своим направлением. Не жесткие садомазохистские игры, не пошлое физиологическое порно, а сложные и тонкие психологически-рекурсивные сцены теперь стали нашей основой.

— Зрители этого интервью наверняка захотят знать, не приводило ли это к каким-либо странным или смешным ситуациям на съемочной площадке? Ведь как известно, в любом виде искусства легко запутаться.

Глаза бизнесмена весело блестят.

— Вообще-то, — помедлив, произносит он, — я мог бы поведать вам одну историю этого образца. Хотя родство этой истории с нашими гипноклипами я бы до поры назвал сугубо косвенным...

ИСТОРИЯ No2: ПРЕПОДАВАТЕЛЬНИЦА ИЛИ НЕТ?

Присев на вращающийся круглый стульчик офисного образца у небольшого письменного стола, Ирина наконец позволила себе расслабиться.

Ноги её безумно гудели после часа пребывания в метро — пребывания вертикального. Она надеялась, что свежеобретённый заработок вскоре позволит ей сокращать расходы сил на дорогу — взяв в кредит автомобиль или хотя бы нанимая такси.

Извлеча из сумочки небольшую карманную косметичку, Ирина открыла её — и поиграла с настройками зеркальца, изучая собственное изображение внимательным вдумчивым взором. Всё ли в порядке? Не растрепались ли где-нибудь волосы? Нет ли нужды подправить тушь на ресницах или застегнуть расстегнувшуюся пуговицу?

Быть частнопрактикующим педагогом — для тех детей, чьи родители достаточно богаты и при этом полагают своих отпрысков слишком уж драгоценными для отправки в обычную школу, — путь не из лёгких. И уж тем более — не из самых предпочитаемых девушками вроде Ирины, в чьи двадцать пять лет фантазии о шоу-бизнесе уже начинают увядать, но в синие чулки тем не менее ещё почему-то не тянет. Как ни парадоксально, юный возраст налагает на начинающую преподавательницу лишние требования — ей нужно выглядеть миловидно, но при этом солидно, обаять своей привлекательностью отца семейства — и в то же время не вызвать даже подсознательных порывов ревности у хранительницы очага.

В педагогических форумах часто писали о таком случае. Возможно, Ирине удалось пройти по грани — но кто знает наверняка?

У нее были коротко стриженые волосы цвета воронова крыла, которые были заплетены в хвостик сзади. Она носила строгие очки в тонкой оправе и полураспахнутую черную кожаную куртку. Может быть, пора ей снять эту одежду? Под ней была белая блузка. Чернильного цвета юбка скрывала колени, которые были обтянуты темными колготками. А дальше начинались длинные черные сапоги.

Получается, что много черного?

Ирина лишь слегка пожала плечами, хотя на это движение не было свидетелей. В любом случае, ее внешность сегодня не будет подвергаться строгим испытаниям — самое главное испытание она прошла вчера при заключении договора с родителями Дэна.

Она ясно помнила эту беседу.

Отец смотрел на нее скользящим взглядом, выражая недоверие. Глаза матери были также полны сомнений. Пока они обменивались взглядами, Ирина на мгновение почувствовала себя подозреваемой в преступлении, если не виновницей этого преступления. Ей показалось, что собеседники знают все ее грехи прошлого и настоящего, даже до коллекции эротических гипноклипов с шестизначным паролем, хранящейся в памяти зеркальца (она не особо верила в компьютеры, подключенные к Сети).

О да, у Ирины было свои тайны — как и у любой молодой девушки. Но родители ее клиента были бы не рады узнать обо всех них.

Она вздохнула, отгоняя лишние мысли и готовясь к работе.

Скоро там подойдёт Дэн, её пубертатный ученик, жаждущий выучить интерлинк? Он минут пять назад открыл ей дверь, смущённо буркнув что-то про отсутствие родителей, сказал, что будет в комнате через минуту, и поспешно скрылся за углом коридора. Всё это — ни разу не пересёкшись с ней хоть одним взглядом.

Эти повадки подростков, впрочем, были ей прекрасно понятны. Где-то в глубине души она была даже рада, что её первый ученик оказался именно таким — вместо того, чтобы сразу кинуться её очаровывать, соблазнять или назначать свидание.

Интересно, а что было бы, если бы?..

Ирина вновь встряхнула головой, отгоняя игривые думы. Что у неё за настроение сейчас? Такое ощущение, что даже воздух какой-то пряный.

Она сжала пальцы на краях косметички и приготовилась уже было с щелчком захлопнуть её, как вдруг увидела в глубине зеркального отражения что-то, чего не было по эту сторону стекла. Что-то, похожее на приклеенный к зеркальцу изнутри бумажный квадратик.

Почтовое сообщение?

Но Ирина не подключала косметичку к Сети, она вообще слабо разбиралась в нынешних технологиях.

Реклама?

Она коснулась пальцем стекла, расширяя квадратик на весь экран. Крохотные чёрные точки стали вполне читаемыми буквами.

«Пусть то, что я делаю, незаконно, но мне всё равно. Ты разрушила мою жизнь, я разрушу твою, провалив твои первые и единственные кинопробы. Дулю тебе, а не денежки на лечение родичей».

Ирина моргнула.

Кинопробы? Чья-то разрушенная жизнь? И при чём здесь какие-то родственники, которые у Ирины вроде бы все были здоровы?

Но этим сообщением дело не закончилось.

«Дорогая, ты должна знать, что ты - актриса весьма специфичного клипа, а то, что происходит сейчас, является лишь комедийным представлением. Ты думала, что учителя бывают такими? Но сейчас психоматрица не сможет работать правильно, так как ты знаешь все и не можешь поддерживать свою роль. Я просто бестия, правда? Но как говорится - "око за око"».

По спине Ирины пробежал холодок.

Она очень хорошо представляла себе то, что такое клипы в стиле гипноза. Благодаря пережитому ею некогда гормональному всплеску эта часть новых технологий была ей хорошо известна. Но может ли быть так, что вся ее жизнь, жизнь начинающего учителя из маленького города была всего лишь набором выдуманных кем-то ложных воспоминаний?

Она прикусила губу.

Вспомнились словно вчера пережитые чувства и мысли некоторых глупеньких героинь из клипов. Странно, но эти воспоминания, обычно вызывающие возбуждение, сейчас ударили ее чувством вины.

Может ли она, Ирина, быть одной из них?

«Какие альтернативные объяснения могут быть?» - спросила она сама себя. «Шутка? Розыгрыш? Чтобы знать, что это повлияет на меня хоть как-то, неизвестный игрок должен был знать о скрытом аспекте моей жизни - моем интересе к эротическим клипам, которые хранятся без доступа к Интернету и защищены паролем».

И все эти детали. Жизнь кого-то разрушена, болезненные родственники. Это было бессмысленно для Ирины - но может быть самое важное в жизни той девушки, которой она на самом деле является?

И неясно, как это сообщение до нее дошло.

Быть может, та, кем является в реальности Ирина, иногда всё же подключает косметичку к Сети?

Она коснулась снова пальцем стекла, убирая квадратик с экрана, — и застыла скульптурой, перехватив взгляд собственного отражения.

Взгляд был затравленным.

Как быть?

Отведя глаза от зеркальца, Ирина устремила их в сторону двери. Где же Дэн? Не является ли его промедление само по себе подтверждением того, что происходящее укладывается в некий тайный сценарий?

Нет, скорее всего, это чья-то шутка.

«Кому надо так шутить? »

Ирина вспомнила свои мысли пятиминутной давности, свой фривольный настрой, и её снова обожгло холодом.

«Не обманывай себя, — мягко, но беспощадно сказала она себе. — Тебя скорее всего уже тогда контролировала психоматрица, ненавязчиво ведя по определённому маршруту».

По какому?

Догадаться нетрудно. Наводящая подсказка из письма, до сих пор не вполне прошедший лёгкий жар между коленями, наконец, сама ситуация. Учительница и ученик. Привлекательная взрослая девушка в строгом деловом костюме и озабоченный пубертатный подросток.

Как заурядно.

«Интересно, чьи мысли и чувства будут записываться на чип, кто из нас двоих будет главным объектом ролика? — задалась вопросом она. — Скорее всего, Дэн, учитывая явно дразнящий мужское воображение сюжет происходящего».

Она кинула взгляд на часы. Оказывается, прошло всего минуты четыре — хотя ей казалось, что минула целая вечность. Сердце её покалывало ледяными иголками.

Не каждый день ты узнаёшь, что на самом деле не существуешь. Не каждый день ты узнаёшь, что скоро рассеешься без следа.

След, однако, останется. Как в тумане Ирина вспомнила интервью с гипнотерапевтом, который рассказывал, что иногда с ностальгией и грустью вспоминает всех своих пациентов. Но захочет ли она, кем на самом деле является, вспоминать свою провальную роль? "Ты разрушила мою жизнь, я разрушу твою". Она подавила комок в горле. "Забудь об оплате лечения для родственников". Кем бы она ни была на самом деле и кого бы ни причинила зло, очевидно, что от ее роли зависит очень многое. Если она провалит роль - она уничтожит истинную себя. Но что можно сделать? "Попробуй прислушаться к интуиции, к подсказкам психологических карт", - шепнула она себе. - Если фокус будет на его чувствах, а не на твоих, то правильное поведение может быть достаточным для успешного исполнения роли. Даже если фокус будет частично на твоих чувствах, у тебя всё ещё есть шанс - если ты сможешь вызвать достаточно эмоций, возможно, твои чувства понравятся целевой аудитории больше задуманных сценарием? Она опустила руку к низу черной юбки, провела пальцами по обтянутому колготками колену. Где флиртующее настроение, когда оно нужно? Вдыхая воздух носом, Ирина снова ощутила едва уловимый пряный аромат, расслабляющий - и возбуждающий одновременно. Может быть, это эквивалент романтической музыки вне кадра? Дверь едва слышно скрипнула. В комнату вошел Дэн, низко опустив голову. Его взгляд почти не отрывался от пола. - Здравствуйте, - произнес он тихим голосом. Так тихо и нечетко, что его приветствие больше напоминало "здрасте" или что-то в этом духе.

— Privet, — улыбнулась преподавательница, чувствуя, как её слегка колотит изнутри. — Значит, ты хочешь изучить интерлинк — ну, то есть межъязык или инлинк, говоря по-простому?

Ученик помолчал.

— Хочу, — неохотно признал после паузы он. Или это было «хчу»?

— Сядь рядом, — облизнула губы Ирина. То ли смущение Дэна было тому виной, то ли пряный аромат воздуха, то ли влияние психоматрицы, но она понемногу начала успокаиваться. — Ты ведь уже знаешь некоторый базовый набор понятий межъязыка? Иногда его проходят в младших классах.

— Знаю. — Шея его чуть дрогнула в полукивке. Ну, по крайней мере, уже более-менее твёрдо прозвучавшее слово.

Помедлив, ученик взгромоздился на соседнее сидение у письменного столика. Переведя взгляд с собственных сложенных ладоней чуть выше, почему-то вспыхнул — и поспешно направил его в сторону клетчатых тетрадей на столе.

Помимо воли брови Ирины взлетели. Невинного отрока столь смущают её колени, и без того полуприкрытые юбкой?

Где-то глубоко внутри неё промелькнул некий неясный импульс, сразу задушенный цензурой разума. Мгновением позже она опомнилась — ей никак нельзя сейчас глушить в себе сладковато-стыдные порывы, каждый из них может быть шёпотом психоматрицы, — и, следуя импульсу, придвинулась к Дэну ближе, почти касаясь его коленом ниже уровня стола.

— Ты бы не мог выписать в тетрадку те слова интерлинка, которые ты уже знаешь? — предельно сладким голосом мурлыкнула она. — Чтобы можно было потом сверить наши... познания.

Глядя, как его гелевое перо птицей порхает над бумагой, Ирина невольно подумала о техническом прогрессе, о проклятом прогрессе, поставившем её в ситуацию, которая не могла никому и присниться столетием раньше. Тогда, в конце двадцатого века, многим виделось, что письменность отмирает и что новые поколения будут владеть набором текста лишь в электронной форме.

Законы функционирования мозга, к сожалению, неизменны. Оказывается, развитие письменности способствует развитию мелкой моторики рук и благотворно влияет на нервную систему.

Хорошо, что теперь мы можем использовать ручки, которые требуют минимального усилия для нажатия. Теперь писать почти так же легко и быстро, как рисовать пальцем в воздухе.

Наконец-то перо в руке подростка остановилось.

Ирина наклонилась над тетрадью и пробежала глазами несколько сотен слов. Это были общие понятия, отношения и действия, цвета и части мира, местоимения и предлоги, абстракции и сочетания. Немного не хватало конкретных слов для описания текущих событий - но это можно исправить без проблем.

"У тебя здесь больше предметных, узких понятий", - она произнесла эти слова смягченным голосом, прикасаясь к ладони Дэна. "Сейчас я расширю твой словарный запас новыми понятиями, а ты будешь их записывать. Согласен?"

Получив неуверенное кивание, учительница облизнула губы и понизила голос до загадочного шепота.

"Яблоко", или по-английски "Yabloko". Фрукт, которому некоторые придают особое значение...

Перо на бумаге создало несколько завитков, запечатлевая это слово и его перевод в тетради.

"Spica", то есть то, чем связывают. В моем детстве это было очень популярно у бабушек...

Ирина с неким отчуждением рассматривала лицо парня и задумалась о том, что все могло быть иначе. Нельзя сказать, что он является эталоном красоты, но и совсем не наоборот?

Нежно шепнув "Mayatnik" (подвеска), она понимала, что пока что она диктует слова и понятия без определенной системы. И ей приходится играть активную роль в этом процессе.

Но ведь она была готова к этому?

— Ruka, — Ирина ласково погладила подростка прямо по напряжённым пальцам, чуть не заставив его уронить перо. — Она бывает левой, а бывает правой. Ею обычно держат гелевую ручку...

Голос её вновь стал почти мурлыкающим.

— Yubka, — шепнула преподавательница. — То, что скрывает колени. Обычно... женские.

Дэн вздрогнул. И, хотя перо его послушно двинулось в пляс по бумаге, ей показалось, что лоб его мгновенно вспотел.

— Koleno, — ещё тише, еле-еле слышно, выдохнула Ирина. Указанная часть её тела под столом слегка потёрлась о ногу парня. — То, что скрывает yubka. В единственном числе...

Она придвинулась чуть ближе.

— Bedro, — прошелестела она почти на ухо своему ученику. — То, что располагается немного выше kolena...

Дэн уже едва дышал. Любуясь его окаменевшими чертами, она чуть заметно улыбнулась.

— Bustgalter, — негромко, как бы невзначай проговорила она.

И, из последних сил удерживаясь от явного смеха, озвучила перевод.

— Grud...

Тут черты его лица стали и вовсе неповторимы. Ирина помедлила немного — пытаясь себе вообразить, что происходит сейчас в его брюках.

«Чем я занимаюсь? » — промелькнула отстранённая, будто пришедшая издалека, мысль в голове Ирины. Что, если она ошибается во всех своих догадках и домыслах? Что, если это всё-таки чей-то шизофренический розыгрыш? Что, если она никакая не гипноактриса и завтра для неё наступит следующий день?

«Тогда я сейчас просто-напросто совращаю несовершеннолетнего, — с холодком дошло до неё. — Злоупотребляя положением. Нарушая закон».

И ей это уже начинает приходиться по вкусу.

— Штаны, — шепнула она ему на ухо своим дыханием. — То, что носят парни. Ниже пояса...

Её ладонь на мгновение скользнула под стол и коснулась колена Дэна, но сразу же отдернулась. Ей показалось, или в его глазах блеснули слезы?

Ещё несколько предметов одежды. Ещё несколько двусмысленных телесных частей. Несколько абсолютно безобидных слов — для развлечения.

Каково впитывать знания нового языка?

— Хорошо, Дэн, — после записи очередного слова она отодвинулась. Подросток дышал тяжело и часто, не отрывая глаз от бумаги перед собой. — Теперь мы расширили твой словарный запас и будем проверять твои знания.

Преподавательница медленно перекинула ногу через ногу, позволяя юбке задраться выше колена.

— Это может показаться немного глупым, — она понизила голос. — Но это помогает закрепить знания. Я буду задавать тебе вопросы на языке, простые, требующие ответа "да" или "нет". Ты будешь отвечать на языке...

Она замолчала на минуту, ища его взгляд.

— Ты согласен, Дэн?..

Секундное молчание.

— Да...

Она позволила себе небольшую улыбку, отмечая эту маленькую победу.

— Небо... имеет синий цвет?

— Да.

— Кошки едят мышей?

— Да... — выдохнул парень. Похоже, густая краснота начала спадать с его лица.

— У тебя есть стол?

— Да, — Дэн посмотрел в сторону.

— У тебя есть стул?

Здесь он замедлился на мгновение, видимо, начиная подозревать издевательство. Но всё же ответил утвердительно.

— Ты любишь красные яблоки?

— Da, — сглотнул парень слюну.

— Ti lubish beliy shokolad?

— Da...

— Tebe nravitsa... raduga? — облизнула губы преподавательница.

— Da.

— Tebe nravyatsa zvyozdi?

— Da...

— Tebe nravyatsa moi koleni?

Подросток открыл рот и тут же закрыл, сбившись с налаженного ритма. Глаза его моргнули.

— Ну же, Дэн, — ласково увещевала его Ирина. — Тебе просто нужно ответить положительно или отрицательно на простой вопрос. Если ты забыл какие-то слова или не знаешь их значения, я могу тебе объяснить.

— Я... — Он замолчал.

Она коснулась рукою колена, открытого теперь до бедра. Парень, от шока, похоже, забывший даже об избегании глазного контакта, мог насладиться этим зрелищем во всей красе.

— Tebe nravyatsa moi koleni, Дэн?

Голос её был таким сладким. Таким вкрадчивым.

— D-da, — сглотнув комок, выдавил парень.

Ирина улыбнулась уголками рта. Едва заметно.

— Tebe nravyatsa... moi byodra?

Она провела ладонью по одному из них, как бы случайно позволив юбке ещё чуть-чуть приподняться. Сантиметра на два.

— Da, — проговорил ученик.

Щёки его горели.

— Чего ты хочешь, Дэн? — проговорила Ирина, не сводя с него пристального взгляда через свои деловые очки. — Я предлагаю тебе поиграть... в немного другую игру. Игру, которая может ещё сильнее расширить твой словарный запас.

Преподавательница сделала паузу.

— Ты формулируешь желания на инлинке. Можешь пользоваться записями. Можешь даже подглядывать в учебник... это только поможет расширить твой лексикон. Я — выполняю их, если это в моих силах.

Она медленно переместила свои ноги, сохраняя их перекрещенными.

— Ты... согласен?

Глаза подростка горели. Однако он явно не знал, как ответить, опять замерев в нерешительности.

— Ох, ты так плохо понимаешь простые вещи, — с притворной грустью покачала она головой. — Ладно, на пример... возьми ручку.

Дэн пошевелился. Затем вздрогнул. Через мгновение его пальцы сжали гелевый стержень.

Преподавательница откинулась на спинку офисного кресла, в ее глазах появилось задумчивое выражение. Ее рука скользнула вниз по ткани колготок на колене.

— Нарисуй круг.

Ручка провела окружность на листе бумаги.

— Твоя очередь.

Ирина медленно качалась вправо и влево вместе со стулом, ее колени повторяли эти же завораживающие движения перед Дэном.

Неспособный отвести от них глаза, подросток проглотил слюну.

— Сделай... юбку вверх, — выдавил он, явно нарушив все правила согласования слов. И зарделся.

Ирина с недоумевающим лицом едва заметно покачала головой. Она прикоснулась рукой к подолу и изобразила легкое упрекающее выражение.

— Как тебе не стыдно, Дэн.

Она пристально посмотрела на него от головы до ног. Взгляд на его лицо вызывал только жалость.

— Как тебе не стыдно допустить так много ошибок в реплике, — с тем же интонацией добавила она. — Ты будто бы не учил интерлингву?

Сострадая к нему - и вспоминая одновременно о чем-то - она быстро нацарапала на листке бумаги схему согласования для каждого из слов в подобных фразах и указала предпочтительные синонимы.

— Посмотри.

Подросток взглянул. Его лицо стало еще более красным.

— Ну, попробуй ещё раз. Ты же способен построить фразу правильно, да?

По лицу парня прошла дрожь.

Он ещё раз взглянул на листок, потом — на её колени. Потом — снова на листок.

— Pripodnimite... kray yubki.

Преподавательница интерлинка слегка поправила очки, продолжая строго разглядывать его. Предложение было построено верно, но отказать себе в маленьком невинном удовольствии она не могла.

— Ты забыл одно слово. Ключевое. В фольклорах некоторых стран его даже считают волшебным.

— Pozhaluysta... — выдохнул Дэн.

Последовала пауза.

Затем, будто по таймеру, темноволосая девушка в чёрных сапогах, тёмных колготках, полураспахнутой кожаной куртке, чёрной юбке, белой блузе и деловых очках неторопливо выпрямилась.

Стоя перед Дэном, она коснулась пальцами края юбки — неуверенно и сразу отдёрнув пальцы, как от огня, — но тут же, будто набравшись духу, взявшись за тёмный подол вновь.

Пристально глядя ему в лицо, Ирина приподняла край своего одеяния, обнажая обтянутые тёмными колготками колени, открывая взору безупречные бёдра и предоставляя даже шанс увидеть часть манящих ягодиц. Пальцы её дрогнули было на миг, словно в стремлении отпустить подол, — но тут же застыли, стальными клещами удерживая чёрную ткань в наибесстыднейшем положении.

Преподавательница несмело облизнула губы.

— Чего ты теперь хочешь, Дэн? — мягко осведомилась она. Брови её взлетели.

Подростка слегка трясло. Он тяжело дышал, не отводя взгляда от её оголённых ног.

— Хочу... чтобы...

— На инлинке, Дэни, — ласково напомнила она.

Ирина наблюдала, как ученик, закрасневший от напряжения, перелистывает страницы учебника и конспектов в поисках нужных слов. Капельки пота блестели на его лбу, а его взгляд временами скользил по ее фигуре, заостряясь на ягодицах и бедрах. Она немного подняла голову, пытаясь принять более привлекательную позу.

Кто бы мог подумать, что игра садистки будет таким приятным?

Если бы она провела самоанализ, она бы осознала, что эти ощущения частично связаны с тайным желанием отомстить тем, кто устроил это шоу и которые сейчас представлены в неуклюжей фигуре этого ученика. Но сейчас преподавательнице не до психологических размышлений.

Кровь стучала в ее висках. Аромат воздуха полностью пропитал ее.

Подросток слегка кашлянул.

— Да, Дэни? — спросила она ласково. Она немного потеребила края юбки пальцами.

Дэн задумался на мгновение. Вдохнул воздух глубоко.

— Пожалуйста... снимите себя одежду. Сделайте... стриптиз, — выдохнул он.

Брови преподавательницы вновь поднялись вверх.

— Ты хочешь, чтобы я разделась перед тобой? — спросила она, будто сама не веря своим словам, и перешла на обычный язык. Немного раскрыла губы и нахмурилась. — Раздеться прямо здесь и сейчас? Под музыку?

Бедному подростку было жалко смотреть. Стыд и страх отразились на его лице.

Ирина незаметно поправила свои серьезные деловые очки, любуясь уникальными оттенками.

— Хорошо, — ответила она, опустив взгляд.

Ее рука скользнула под юбку и достала косметичку из сумочки, которая висела на плече. Как замечательно, что ее зеркало сохраняет трек с приятной мелодией в памяти.

Лишний довод к тому, что всё это — небыль?

Пара щелчков наманикюренным пальцем по ледяному стеклу — и неторопливая плавная музыка мягкими аккордами заливает комнату.

Ирина снимает сумку с плеча и отправляет её на столик, слегка надув губы и не сводя с ученика немного рассерженный взгляд. Отчасти она и вправду рассержена — чувство это странно пьянит и возбуждает — она всерьёз ожидала, что Дэн будет умолять её избавиться от предметов одежды по одному, в преддверии чего и заставляла его заучивать их наименования?

Обе её ладони птицею взлетают к плечам — край юбки молотом падает вниз и вновь укрывает её ноги чёрным бархатным опахалом.

Полураспахнутая кожаная куртка покидает то правое, то левое плечо, отправляясь в итоге за сумкой на письменный столик.

Пальцы её паучком пробегают по полам блузы.

Покусывая губы, продолжая держать подопечного сердитым и как бы даже слегка испуганным взглядом, всем видом своим изображая невинную жертву, вынужденную выполнять условия ею же придуманной игры, Ирина расстёгивает пуговицы на белой ткани, снизу вверх, от самой первой к самой последней. Скользнув рукою между полами, нежно проводит по коже пальцами — рядом с правой чашечкой салатово-кремового бюстгальтера.

— Вот так, Дэн?.. — не выдержав, шепчет она.

Смерив ученика ещё одним строгим взором, несущим в то же время компоненту кроткой обречённости, она небрежным движением плеч сбрасывает с них блузу — позволив белой ткани соскользнуть на поверхность столика.

Полуопёршись поясницей на столик, краем глаза она замечает окно с распахнутыми шторами позади. Не различит ли кто за ними преподавательницу, почти полуобнажившуюся перед учеником?

"О, все равно. Это просто иллюзия гипноза?"

Проведя рукой еще раз по коже вокруг мягких чашечек лифчика, видя безумный блеск в глазах Дэна и ощущая отголоски его возбуждения в себе, она поднимает правую ногу на стул. Бросив парню еще один взгляд — и проведя пальцами по колену через темные колготы.

Опуская язычок молнии черного сапога, Ирина расстегивает его.

Опустив ногу и подняв левую на стул, она делает то же самое с другим сапогом.

Частично сев на столик, преподавательница снова задирает юбку, опять безнравственно обнажая бедра, пальцы захватывают молнию за пластиковый язычок и медленно тянут его снизу вверх под возбужденным взглядом ученика.

Позволив юбке опуститься и еще раз пересекшись взглядами со своим учеником - изо всех сил стараясь передать сообщение "Довел до крайности" в этот момент - девушка, из всей заметной одежды на ней остался только салатовый лифчик и темные колготки, поворачивается спиной к ученику и лицом к окну. Кончики ее пальцев ныряют под поясок нижней части одежды.

И скользят вниз.

Стоя перед учеником в салатовом белье, цвет ее трусиков соответствует оттенку лифчика, Ирина проводит ладонью по животу.

Ее пальцы мелькают на мгновение над резинкой трусиков, как будто колеблясь, не погрузиться ли за нее.

Глаза Дэна горят дико, его брюки наполняются шатром, чуть не лопаясь изнутри.

"Интересно, сколько ему на самом деле лет?"

Ирина знала, что при участии в гипнотической сцене восприятие реальности может немного изменяться - например, гипнотизер не замечает оборудования для съемки вокруг. Но основные элементы внешности участников сцены обычно остаются неизменными.

С другой стороны, она ведь может сниматься и в подпольном гипноклипе, товаре для чёрного рынка. Тогда вид и возраст ученика перед ней могут быть вполне неподдельны.

Мысль эта почему-то сладко обжигает её.

Рука парня дёргается, зачем-то стиснувшись вокруг левого бедра. Ирина вдруг понимает, что ученик пред нею сдерживается из последних сил, еле удерживаясь от — ну, чем там обычно занимаются тинейджеры, следя за раздеванием обольстительниц из видеороликов?

«Интересно, что произойдёт, если я вынужу его извергнуться прямиком в брюки? — мелькает невольный вопрос у неё в голове. — Клип будет сорван? »

С затуманенным взором она облизывает губы, заставляя их влажно заблестеть, после чего касается пальцами левой чашечки топика.

Скользнув по ткани кончиками пальцев, на миг она останавливает их у соска.

После чего — сжимает.

Неотрывно глядя Дэну в лицо строгим и при этом провоцирующим взглядом, она заводит левую руку за спину, нащупывая салатовый узелок.

Обе чашечки топика падают вниз.

С уст парня перед нею слетает невольный стон. Нарочито потупив взор и даже полуприкрыв глаза, Ирина позволяет своим ладоням попутешествовать по мягким полушариям, как бы пытаясь в смущении их прикрыть — но тут же слегка смещая вниз правую руку, а левой ладонью устремляясь ещё ниже в направлении кремовых трусиков.

Колени её распахиваются под взглядом Дэна, она сидит на самом краю письменного столика. Рука её глайдером скользит по зыбкой зеленоватой дорожке, почти утапливая нить трусиков в горячих недрах.

Пальцы её проникают под салатовую тесёмку, ресницы приоткрываются на миг — лишь дабы увидеть, как рука Дэна стискивает бугор на брюках.

Веки её приподнимаются ещё выше, а взгляд её встречается со взглядом ученика, уголков её губ касается лёгкая поощрительная улыбка. Прямо у него на глазах преподавательница интерлинка проскальзывает рукою в трусики уже целиком — ведя игриво кончиками пальцев по собственной щёлке.

Как же здесь горячо?

Тесёмка её белья приспущена, голова её и спина запрокинуты назад, она уже скорее лежит, чем сидит на столике — открытая как взгляду ученика, так и взорам возможных заоконных наблюдателей, способных различить что-либо через призрачный невесомый тюль.

Чей это слышится тонкий протяжный стон?

«Что мы творим», — безвольной тенью проносится у Ирины в голове.

В том, чтобы быть гипноперсонажем, существующим не более дня, есть свои преимущества. Можно в открытую совращать несовершеннолетнего ученика, не опасаясь последствий, можно мастурбировать обнажённой прямо на столе перед ним — и перед окном с широко распахнутыми шторами — не думая ни о чём.

Она стонет ещё громче, проникая пальцами глубже меж своих влажных створок.

Моргает, пытаясь прогнать туман в глазах после очередного стона. Кто это нависает над нею?

Дэн?..

Красный как мухомор, дрожащий и взмокший, даже не пытающийся скрыть продолжающиеся полурефлекторные движения своей ладони.

Ирина из последних сил собирается с мыслями.

— Ну, — губы её изгибаются в неловком подобии улыбки, — я вроде как осуществила твоё пожелание. Или у тебя, — улыбка её почему-то на миг сделалась ярче, — возникла ещё одна формулировка?

Подросток тяжело дышит, почти хрипит.

— В... в-в... — Он с трудом сглатывает слюну, прежде чем продолжить. — В-возникла.

Преподавательница мягко заглядывает ему в глаза. Он ведь тоже гипноперсонаж, говоря по сути.

Виноват ли он хоть в чём-нибудь перед ней?

— Какая же? — сладким шёпотом уточняет она.

Заикаясь, путая предлоги и деепричастия, заблудившись в склонениях и падежах, Дэн озвучивает кое-как своё новое пожелание.

Она вновь деловито поправляет очки.

— Это противозаконно, Дэн. — Если в голосе её и поубавилось сладости, то лишь совсем слегка. — Но ежели ты и вправду предполагаешь, что это поможет изучению языка...

— Полагаю, — выдыхает парень.

Ирина несколько мгновений смотрит на него ничего не выражающим взглядом. После чего неторопливо слезает со столика, опускаясь ступнями на пушистый ковровый ворс.

— Командуй, Дэн, — еле слышно шепчет она. — Это твой урок. Ты знаешь слова.

Парень в ответ около минуты рассматривает её.

— Vstante na koleni. — Голос его почему-то сбивается на последнем слове. — Pozhaluysta.

Она медлит некоторое время — но почему нет? — после чего опускается нагими коленями на тот же ворс, тот же щекочущий ворс, из бесстыдства или из странного мазохизма выбрав тот участок ковра, что неплохо поддавался обзору через оконные стёкла.

— Что теперь делать, Дэн? — как бы в смущении опускает ресницы она.

— Naklonite golovu... nizhe. — Тут его дыхание перехватывает.

Ирина повинуется.

— Так?..

Глаза её горят, мысль о виде, открывающемся через окно, проходит сладкою стужей по всему телу.

— Да. Сейчас... раскройте рот... — тихо выдыхает он. Зрачки его глаз закрываются.

Ирина повинуется приказу, не проявляя ни малейшего сопротивления.

Ее губы обхватывают дрожащий от возбуждения член, который почти обжигает их кончик. Язык ощущает солоноватую влагу на морщинистой коже. Упругая плоть заполняет ее рот, затрудняя дыхание. Она подается вперед, словно испытывая самоистязание, и ощущает легкое пощипывание на своих железах.

Рука преподавательницы наугад спускается вниз к опущенным трусикам. Ее пальцы находят форму кучерявого треугольника на ощупь.

И углубляются еще ниже.

Она бы застонала, если бы не была полностью занята его членом в своем рту.

«Может быть, у меня осталось жить недолго», - так или примерно так прозвучали бы мысли Ирины, если бы она смогла выразить их литературно. «Но я постараюсь извлечь максимум удовольствия из оставшихся мгновений, быть тем, кем всегда хотела быть внутри себя, выпустить себя на свободу».

Ладонь подростка - Ирина чувствует это - захватывает ее волосы сзади. Преподавательница иностранного языка слегка двигает головой вперед-назад, следуя незаметному, но становящемуся все более ритму.

Ее язык подобен робкой белке, исследующей контур проникшей в ее норку лисы.

Иногда неуверенно и колеблющеся, иногда словно в панике, вдруг ускоряющегося движения.

Снова и снова.

— Да!.. Вот так... — Но все ли выражения, вырывающиеся из его губ, можно назвать приличными?

Приопустив иронично ресницы и ощутив в себе новый всплеск возбуждения, преподавательница наращивает темп.

Пальцы её меж тем почти целиком ныряют в глубь алых складочек, скрываясь внутри.

То сдвигаясь, то растопыриваясь, то стремительно теребя жаркую плоть.

Она закричала бы, если б могла.

Но крик, ею не озвученный, слышится откуда-то сверху — и раскалённая лава выплеск за выплеском, взрыв за взрывом извергается кипятком в её горло.

Пальцы ученика сжаты стальным капканом на её затылке, Ирина почти не ощущает этого, чувствами своими погрузившись в себя, в свои личные сладкие недра, где бурная дрожь её собственных прихотливых пальчиков возносит её на вершину блаженства, стирая рассудок, ломая границы, заполоняя пространство перед ней ослепительными пылающими кругами и повергая в небытие само Время.

Голова её откидывается назад, клейкие белые струйки стекают сверху вниз по её губам и шее, с уст её срывается стон.

Или крик?..

* * * * * * * * * * * * *

Эхо недавнего звука всё ещё вибрировало камертоном в её ушах, ставший обжигающим воздух порция за порцией жадно захватывался её лёгкими, узоры белого пламени танцующим хороводом медленно растворялись перед глазами.

Каждая мышца Ирины словно медленно обмякала.

Скоро ли, наконец, послышится оклик «Снято»? Вроде бы кульминация клипа уже позади.

Она перевела взгляд на Дэна. Испытывая к нему в этот момент, как ни странно, помесь чувств благодарности и солидарности.

Протянув руку, Ирина взъерошила его волосы.

— Ну, как это было? — вопрос её почему-то раздался едва ли не шёпотом.

Юноша слабо улыбнулся. Такого выражения она еще ни разу не видела на его лице.

— Выше всяких похвал. Возможно, из вас и действительно могла бы получиться неплохая... гипноактриса.

Сначала ей показалось, что она неправильно услышала.

— Неплохая... кто? — Ее голос прозвучал совсем по-иному.

— Гипноактриса. — Дэн уже открыто улыбался. — Вы бы могли претендовать на «Оскара».

Она отодвинулась, с недоверием глядя на ученика, которого только что соблазнила, перед которым только что устроила провокационное представление, при нем же беззастенчиво ласкала свое обнаженное тело.

— Как ты...

Голос ее затих.

— Стоит отключать все неофициальные функции своего косметического планшета, когда заходите в незнакомое место с ним.

Глаза парня сверкали насмешливой радостью.

— Я состою в одном маленьком хакерском сообществе, мы иногда обмениваемся методами взлома мобильных телефонов и обхода паролей, — облизывая губы, пояснил он. — По интересу иногда проверяю на прочность устройства тех, кто посещает нашу квартиру, но ваш шестизначный пароль меня особенно поразил. В двадцать первом веке? Без преувеличения, это даже не смешно.

Он сделал паузу, улыбка играла на его губах. Ирина молчала, не в состоянии произнести ни слова.

— Увидев файлы архива, я сначала не знал, что и думать. Такая приличная на вид девушка. Такое необычное хобби. Так заводит?

По щекам преподавательницы — или всего лишь преподавательницы? — разлилась краска.

— Сначала я мечтал и фантазировал о том, чтобы всего лишь шантажировать вас этим материалом, но идея могла оказаться безуспешной. К счастью, Интернет представляет собой огромное сообщество разумов, где можно сообща разработать самые извращенные планы.

Кажется, Дэн проглотил слюну.

— И вот возник замысел. Простой и при этом... Никакого риска, даже если не выгорит. Чуток альгимедотона в воздухе может увеличить шансы.

— Альги... чего? — машинально уточнила она.

— Так, лёгкое возбуждающее средство, — объяснил Дэн. — Его часто упоминают на бордах.

Вяло, будто бы с грустью, он покачал головой:

— Реально оно, увы, не так уж и эффективно. Как ни печально, нет в природе веществ, одно вдыхание или проглатывание которых сразу заставило бы девушку кинуться на ближайшего парня, — и, не считай вы себя гипноактрисой, вы бы легко перебороли его действие, заподозрили бы неладное или просто ушли. Но...

Теперь театрально упал уже его голос.

Ирина стиснула зубы, чувствуя, как её начинает слегка колотить от пережитого унижения, осознанного во всей мере только сейчас. Подросток использовал её. Превратил её в сексуальную рабыню на час. Он бы мог приказать ей в это время всё, что угодно, — и она бы покорно повиновалась.

— Что ж, надо полагать, ты доволен собой? — осведомилась она звенящим металлическим тоном.

В действительности ей куда больше хотелось бы закрыть руками лицо и разрыдаться, вспоминая.

То, что она сделала на столе. То, что она совершила прямо перед окном. Наконец, то, что она исполнила позже — стоя коленями на ковре.

Но — никак нельзя терять над собою власть.

— Ну, — робко кашлянул Дэн, как бы не понимая вопроса, — в итоге ведь всё вроде бы выгорело. Поначалу я ещё дико дрейфил, опасаясь раскрытия, но затем всё обернулось так, что мне вообще не пришлось почти ничего делать.

Свистки, сопровождаемые ударом по лицу.

- Я не произнесу ни слова твоим родителям, - Ирина сообщила с холодным тоном, едва удерживая свое лицо. О чем она могла рассказать? - Но следующего урока не будет.

Встав, она поспешила к письменному столу, на котором были разбросаны ее вещи в живописном беспорядке.

- О, я бы не был так уверен на этот счет.

Что-то в голосе парня заставило ее повернуться, когда она наклонилась за своими зелеными трусиками. Подросток улыбался и держал в руке карманный планшет, который напоминал ее косметичку.

- Я уже говорил, что моя идея частично возникла благодаря общему онлайн-разуму. Но ребята не стали бы так энергично предлагать идеи без обещания увидеть результат.

Пальцы Дэна пару раз коснулись экрана планшета.

- Так что комната изначально оснащена несколькими миниатюрными веб-камерами, размещенными таким образом, чтобы охватить все необходимые ракурсы.

На тонком пластиковом экране преподавательница увидела себя с ужасом.

Бесстыжую, поднятую юбку. Лежащую на столе и засовывающую руку в трусики. Стоящую на коленях перед своим несовершеннолетним учеником.

- Один парень даже успел удалить лишние детали из видеозаписи - хотя на самом деле там не было ничего особенно лишнего. Какое прекрасное шоу, где вы соблазняете меня. Может быть, опубликовать его на странице вашего научного руководителя?

Дэн усмехнулся ей прямо в лицо. Как он когда-то мог казаться скромным и застенчивым парнем?

Ирина почувствовала, что ее щеки начинают гореть, мир перед ее глазами снова окутался пеленой.

— Чего... ты хочешь? — она еле слышала себя.

Подросток невозмутимо уселся на свой вращающийся стул, закидывая ногу на ногу.

— Продолжения уроков, само собой разумеется. Захватывающих, интересных уроков.

Он по-хозяйски окинул Ирину взглядом.

— На меня произвело впечатление, какой смелой девочкой вы только что оказались. Даже широко открытые шторы не смогли смутить вас.

— Чего тебе надо? — снова полубессознательно повторила она.

К чему она спрашивает о том, что вполне очевидно и так? Надеется ли она, что если закрыть и открыть коробку несколько раз подряд, то мёртвый кот внутри неё загадочным образом оживёт?

— Мне лично — пока ничего. А вот моим приятелям... — Парень провёл языком по губам. — Вы, может, и вправду не разбираетесь в современных технологиях, я немного читал ваш дневник на планшетке, но они отлично позволяют быть в онлайне невидимо для остальных.

Ирина, бледная от осознания утраты ещё одной части приватности, безвольно полуопёрлась ладонями о край стола позади.

Дэн постучал пальцем по правому уху — где, вероятно, располагался миниатюрный динамик?

— Стэн вот хочет, чтобы вы поласкали сейчас как следует свою грудь, ему понравилось это аппетитное зрелище. Потеребили пальчиками сосочки, сжали их хорошенько. Справитесь?

Насмешливые интонации в его голосе почти резали ей слух.

— Не дождёшься, — отрезала она. Сама поразившись сухости своего тона.

Лучше уж сесть в тюрьму за совращение несовершеннолетнего, чем быть теперь весь остаток жизни рабыней кучки виртуальных извращенцев.

Дэн поднял брови, выражая свое удивление.

— Хорошо, — сказал он с небольшим насмешливым тоном.

Он повернул планшет в ее сторону и начал быстрыми касаниями постукивать по его пластиковой поверхности.

— Может быть, отправим одну из фотографий, которые мы делали сегодня, Чаку Рислингу? Он ваш друг со страницы в социальной сети, верно? Из статистики переписки видно, что вы общаетесь уже давно. Ваши диалоги такие трогательные и платонические - никаких подразумевающих отношений, только философские разговоры на самые разные темы. Иногда вы даже обсуждаете свою личную жизнь и просите его совета.

Его палец еще раз прикоснулся к экрану планшета.

— Давайте отправим ему фото вашей интересной знакомой в компроментирующей позе. Пусть он узнает, что Ардейли - она же ваш идол и герой перед которым он преклоняется - способна быть такой?

Лицо Ирины покрылось красными пятнами, а в ее ушах раздались громкие стуки, заглушающие все остальное.

— Нет, не надо, — прошептала она с трудом.

Не то чтобы она боялась отрицательной реакции на эту фотографию - отвращение, осуждение или неприятие.

Просто... что-то было не так. Что-то неправильное и противоестественное.

— Пожалуйста, не надо, — молила она с жалостью в голосе. Ей было уже не до того чтобы вымучить что-нибудь еще.

У Дэна на лице появилась явная улыбка. Его взгляд стал липким и пристальным, так что Ирина инстинктивно отвернула глаза.

— Что мы должны делать тогда? — спросил он безразлично.

Ирина слабо подняла руку без всякого энтузиазма. Презирая саму себя, она провела ладонью по своей груди - почти автоматически повторив движение, которое сделала однажды раньше.

— Сожмите правый сосочек. Вот так, покрепче.

Преподавательница международного языка сжала сильнее пальцы. Почти до боли.

— Вам же ведь нравится играть со своим собственным телом, не так ли? — Глаза Дэна смеялись. — Произнесите это вслух.

Ирина открыла рот. И тут же закрыла, заново покрывшись краской.

— Я... нет.

Глаза её бегали из стороны в сторону, словно в поисках выхода. Выхода из ситуации, в которую она сама себя поместила.

— Что ж, поищем тогда в списке ваших контактов те, кому скрытая ипостась нашей милой учительницы может быть интересна, — безоблачно улыбнулся Дэн. — Тут есть страничка вашего собственного преподавателя, нескольких бывших сослуживцев, пары школьных подруг.

Он негромко присвистнул.

— О, в наличии даже странички родителей. Поведать им кое о чём?

Палец тинейджера завис над экраном.

— Я... Мне... — Голос Ирины упал. Откашлявшись, она облизнула губы. — Мне... нравится играть со своим телом.

Последние её слова прозвучали почти шёпотом.

— Повторите ещё раз. Чувственней и громче, лаская свои соски.

Ирина повторила, ощущая при этом, как щёки её горят, как сама она почти готова сгореть заживо или провалиться сквозь землю.

— Вам, — неспешно дополнил Дэн, — нравится ласкать себя обнажённой перед открытым окном. Возноситься на пик, осознавая, что сотни глаз рассматривают ваше прекрасное тело. — Голос тинейджера стал мягок и медоточив. — Произнесите-ка это, опустив пониже ладошку и проскользнув поглубже своим собственным пальчиком...

Она осуществила и это, чувствуя, как в ушах её снова разрастается стук, как пряный воздух, запах которого она перестала было ощущать, вновь обжигает огнём её лёгкие. Мир вокруг неё как будто утратил чёткость, теряя ориентиры и очертания.

- Макс хочет, чтобы вы сделали это перед окном, открыв тюль. Рискованно, - с иронией в голосе парня прозвучала фраза, - но стоит попробовать. В конце концов, что вы можете потерять?

С трудом на негнущихся ногах Ирина подошла к окну, едва различая детали комнаты из-за своего плохого самочувствия.

- Вик тоже хочет, - добавил Дэн с улыбкой, - чтобы вы взяли синий зонтик с собой.

Его глаза все еще смеялись, когда Ирина развернулась и направилась к вешалке на стене, чтобы снять зонт со скобы. Затем она подошла к окну и остолбенелыми пальцами раздвинула легкий шифоновый тюль.

Через чистое стекло окна преподавательница мимолетно увидела свое отражение.

Кто она теперь?

Не персонаж, а всего лишь инструмент удовольствия для группы компьютерных маньяков?

- Подтолкните закрытый зонт за спиной, проникните в себя на десять или пятнадцать сантиметров, двигая его вперед-назад.

Она повиновалась, почувствовав, что уже не различает между сном и явью, ощущая, как острый кончик синего зонта, приобретенного ею на рынке Сибири, проникает в ее запретные глубины.

- Встаньте боком к окну, чтобы все было хорошо видно. Левой рукой... отлично... проведите по груди, по груди и соскам, а затем опустите ниже.

Пальцы Ирины опять достигли своего курчавого треугольника - сперва неуверенно, а потом все быстрее ласкали его так же, как двигался зонт сзади.

Воздух разрывался в ее легких острыми огненными шипами, играющими со своим мозгом и мешая мыслям сконцентрироваться на чем-либо.

Слёзы переливчатой дымкой стояли в её глазах.

— Прекрасно. Именно о такой преподавательнице международного языка я всегда и мечтал, — негромко рассмеялся Дэн, откинувшись назад на спинку стула и наслаждаясь зрелищем.

Рабыня.

Теперь она на веки вечные станет их невольницей, их рабой, с холодком осознала Ирина. Урок за уроком, издевательство за издевательством, — и страшно даже представить себе, что способен в будущем вообразить для неё коллективный спермотоксический разум.

Игрушка.

Её будут использовать, с нею будут развлекаться, с нею будут осуществлять все мыслимые и немыслимые фантазии. Когда она будет надоедать кому-либо, её будут передавать с рук на руки — вместе с запасами компромата.

Всегда.

Создав эту ситуацию, она угодила в ловушку, обрекла себя на замкнутый круг, из которого нет ни намёка на выход.

Никогда.

Не слишком ли легко и быстро она ухитрилась принять на веру, что она — гипноперсонаж?

Как будто хотела этого.

Как будто идея эта манила её.

«Разве не жаждалось тебе выпустить себя на волю, подобно героиням любимых роликов, осуществить потаённые грёзы? Разве не наслаждалась ты, лёжа обнажённой на этом столе? »

Ирина застонала, выгнувшись перед окном дугой, введя в себя зонтик ещё на несколько сантиметров глубже, и сложно было сказать, чего в этом стоне больше — наслаждения или стыда.

«Разве тебе не нравилась вседозволенность, чувство свободы от последствий и от законов, ощущение, что никто в целом мире над тобою не властен? »

Пальцы её скользнули глубже в алую щёлку, заполняя её целиком.

«Неужели ты наслаждалась своей властью над робким и беззащитным учеником, зная, что держишь его на грани и можешь заставить его испачкаться в штаны в любой момент?»

Ее пальцы раскрылись и сжались снова, снова и снова.

Все быстрее и быстрее.

«Теперь ты сама станешь игрушкой, сексуальной рабыней, с которой можно делать все, не боясь последствий. Разве это несправедливо?»

Ирина закричала, потеряла равновесие, правая рука продолжала спазматически трясти зонтиком, очки упали с ее глаз, слезы текли по ее щекам струйками, и теперь было сложно определить, больше ли в этом крике стона или плача.

Ее ноги подогнулись, ягодицы прижались к мягкому покрытию. Иногда всхлипывая, иногда тяжело дыша, Ирина поднялась на четвереньки.

А через несколько мгновений рядом раздался чей-то незнакомый голос:

— Камера отключена.

— — — — — — — —

— Вы же сказали, что эта история имеет косвенное отношение к вашим гипноклипам.

Пальцы Корнелио Эстерданиуса нежно ласкают ножку пустого бокала.

— Я сказал, — мультимиллиардер склоняет голову, иронически опуская взгляд. — Мог ли я признать с самого начала, что это просто гипноклип? Тогда вся интрига была бы разрушена, верно?

— Можно только представить, как возбуждены были ваши зрители. Многие любят настраивать гипноклипы на максимум, переживая чувства героев со стопроцентной реалистичностью и временно забывая о своей реальной жизни.

— О, таких людей не так много, как хотят представить другие журналисты в своих аналитических изысканиях, — мистер Эстерданиус кладет бокал на столик. — Выход из такого погружения вызывает философскую печаль и заставляет задуматься о том, что и ваша текущая жизнь может быть лишь иллюзией. Хотя для некоторых людей это приносит успокоение и чувство бессмертия, обещая возможность проснуться в другом месте после смерти.

— Как в комьюнити «Раздели последний вздох», — глубокомысленно добавляю я, поглядывая снова на миловидные ножки особы, наполняющей моему собеседнику бокал. — Тысячи человек, добровольно объединяющихся мыслями и чувствами — в режиме реального времени — с людьми, умирающими на койках старческих пансионатов. Как ни странно, многие из них говорят, что так действительно легче умирать. Зная, что текущая твоя мысль не прервётся.

— Каждому — своё. — Мультимиллиардер с задумчивым видом рассматривает чаек, уносящихся за скалистый горизонт красочно выписанных видеообоев. — Нейротехнологии дали миру многое. Для работы и для досуга. Для смерти и для жизни. Для либидо и для мортидо.

Я ощущаю, что интервью наше приобрело что-то чересчур меланхолическую окраску. Пожалуй, пора бы нам закругляться.

— Что ж, время движется к вечеру, а беседа наша уже подходит к концу. Не желаете ли вы поведать нашей аудитории что-нибудь напоследок? К примеру, приподнять завесу тайны над вашими новыми разработками, свежей линией горячительных клипов?

Брови Корнелио Эстерданиуса чуть поднимаются, словно до него не сразу дошёл вопрос. Уголков его губ касается лёгкая улыбка.

— Ах, один рассказ об этом вашей аудитории мало что даст. Упор в наших гипноклипах и без того никогда не делался особо на внешнюю зрелищность, нынешние же наши изделия — клипы новой волны — умышленно коротки и делают ставку на минимализм.

— Минимализм? — растерянно уточняю я.

— В них важно не то, что человек делает, а то, что он переживает, длись оно хотя бы секунду. Контраст жгучих эмоций возбуждения и стыда, страха и страсти. Чувств, которые во всём диапазоне своих возможных окрасок люди испытывали везде.

— Везде? — переспросил я снова. Мне показалось, что мистер Эстерданиус хотел закончить разговор.

— И в любое время.

ИСТОРИЯ No3: НЕЯСНО ГДЕ, НЕЯСНО КОГДА

Хрупкие пальцы девушки немного дрогнули, сжимая пластиковую оболочку мыши.

Глаза, уставленные на светлый текст на темно-сером фоне, немного расширились.

Немного.

В полумраке было сложно разглядеть ее лицо, так как в комнате было темно, и контуры ее лица только слабо выделялись благодаря призрачному сиянию экрана. Кто-то мог бы принять ее за четырнадцатилетнюю девочку, кто-то считал ее целых семнадцать лет, а кто-то даже не больше тринадцати.

В любом случае было очевидно, что она молода.

Еще раз она нерешительно коснулась колесика мыши и страница повернулась.

Она укусила губу и подавила кашель.

Девушке нравилось читать фанфики и рассказы несколько отклоняющегося жанра, если можно так сказать. Иногда она проводила часы за клавиатурой, листая страницы своего любимого сайта в поисках незнакомых рассказов с нетрадиционными извращениями или пикантно описанными сценами. При этом она чувствовала, как румянец распространяется по ее щекам и колени начинают сжиматься под столом, а в горле возникает сухость.

Молниеносно оглядываясь через плечо - не заметит ли кто-то входа в комнату, не поймает ли ее на этом? - она переместила ползунок страницы еще ниже и уставилась на текст маниакально блестящими глазами.

Итак, вот как все происходило здесь...

Дыхание читательницы стало глубже. Она неуклюже увлажнила губы, ощущая недостаток слюны.

Кончики ее пальцев под столом словно нервно потерли краешек юбки. Поднялись выше...

До команды «Готово!» оставалось всего четыре минуты.