Разрушенный оргазм

Помню мне было 8 лет. Всю неделю моя пиписька стояла колом, как говориться, без объяснения причин. Просто торчала и всё. А в те редкие минуты, когда навязчивая бескомпромиссная твердость сменялась наконец робким тревожным затишьем, как чуткой дремотой беспокойного сна, то достаточно было любой мелочи, любого случайного прикосновения или специфически направленной мысли, как чугунная наполненность звенящей тяжести возвращалась зудящим рецидивом. Маленький детский огурчик непокорно вздымал темно-багровую голову, укутанную глухим воротником крайней плоти, под которой отчетливо просматривались угловатые очертания спрятанного узелка, с неприятным беспокойством терся о штаны, вызывая непонятную тошнотворно-сладкую истому внизу живота. То, как я жался и теребил руками в районе паховой зоны, тщетно пытаясь унять этот непотребный чес, не осталось незамеченным старшим братом (двоюродным), бабушкой, училкой в школе. Кто-то из них и сигнализировал моим родителям, но они не знали, как реагировать на столь деликатную проблему, предпочитали не замечать, надеясь, что «само пройдёт». Тогда за дело взялась моя неродная бабушка, б. Тоня, сестра моего деда и значит тетка моей матери. Ей на тот момент было лет 45-50, баба в самом соку, пышная и немного рыхлая, с аппетитными формами и нерастраченной нежностью (своих детей у неё не было, муж умер рано). Я по малолетству часто ходил с ней в баню без всякого стеснения, только по детской наивности не понимал, почему она всегда мылась в трусах, а я голый? Почему она меня трогала везде, а я ей только спинку тер? (Она говорила, что все остальные места сама достаёт.) И вот, наступала пора, когда моё взросление должно было положить конец нашим совместным помывкам.

Б. Тоня приготовила мне теплую ванну с пеной, усадила в неё нас с братом (чтобы не заострять внимание на мне одном), и стала меня мылить и деликатно тереть, иногда касаясь меня своими сосочками, обтянутыми тонким ситцем домашнего платья. От нескольких случайных прикосновений мой колышек торчал как стальная проволока, но б. Тоня, словно не замечая этого, или, скорее, делая вид, что не замечает, продолжала старательно намыливать мне промежность, ласково перебирая мои маленькие беленькие орешки и плоский безволосый лобок с вздымающимся посередине оловянным солдатиком. Шкурка, закрывавшая детский стручок, смыкалась на вершине купола толстыми покрасневшими краями. Б. Тоня осторожно мягкими пальчиками попыталась отвести кожицу вниз к основанию маленького настырно торчащего стволика – с третьей попытки ей это удалось – преодолевая сладкую боль растянула воспалённую горловину крайней плоти и отвела её назад, обнажая бордовую упругую головку и творожистые складки смегмы под её краями.

— Вот! Это всё надо помыть! – произнесла б. Тоня и аккуратно, подушечкой большого пальца провела под основанием головки, тщательно убирая весь белый налет. Я затаил дыхание. Это было так сладостно приятно и в то же время чесалось неимоверно! – И здесь тоже! – она аккуратно убрала смегму справа и слева от уздечки, сполоснула руки и намылила мой торчащий колом хоботок, особенно под крайней плотью и головкой, а заодно и яички, и промежность.

— Всё должно быть чистым и помытым – приговаривала б. Тоня, смывая пену тёплой водой, проводя ласковыми руками по детскому органу. Кажется, я так перевозбудился, что начал кончать. Мои детские оргазмы не сопровождались ещё тогда эякуляцией, так что углядеть сие действо со стороны было весьма затруднительно. Я и сам не понимал, что происходит. Чувствовал только, как сладострастный огонь разливается по телу от залупки к основанию члена, далее по всей промежности, тычется жарким приливом в анус, как при хлористом уколе, и расплескивается везде и всюду. Однако опытный глаз женщины видимо уловил и сопоставил едва задергавшуюся пульсацию моего болтика, помутневший взгляд, затаенное дыхание, напрягшиеся мышцы живота и т. д. – что не заметил бы никто другой – и б. Тоня поспешила прервать этот процесс.

— Ну всё, хватит. Давай, вылазь! – властно скомандовала она изменившимся голосом, который вдруг стал жестче, отрывистей и сквозил какой-то внутренней злобой.

Что я чувствовал в тот момент? Я словно несся на санках с крутой ледяной горы неимоверного наслаждения, но где-то на полпути услышал грозный окрик б. Тони, и попытался резко остановиться, но по инерции набранного движения упал, покатился кубарем вниз, теряясь в пространстве и уж точно не получая никакого удовольствия. Вот так выглядел мой первый РАЗРУШЕННЫЙ оргазм.