Verklärte Nacht

Уважаемый читатель,

В данном произведении имеет особое значение музыка, а именно одна композиция, которую я очень люблю - "Просветленная ночь" (Verklärte Nacht) - симфоническая поэма немецкого композитора Арнольда Шенберга.

Чтобы усилить впечатление, рекомендую слушать ее во время чтения этой истории. На платформе YouTube можно найти несколько замечательных версий. Особенно хорошей является исполнение струнным оркестром RNCM.

Наслаждайтесь чтением.

Автор

***

Питер

В бостонском симфоническом зале царило обилие света, отражаясь в позолоченных украшениях и мягких креслах из бархата. Шепоток публики смешивался с сладким хором настроенных музыкальных инструментов.

Для Питера Бриджеса посещение концерта со своей будущей женой Энн стало особым событием.

Перед самим концертом каждая деталь приобрела значение: переодевание, поездка на такси, даже такие мелочи, как вручение пальто привлекательной девушке в гардеробе. Эти ритуалы стали для него любимым ожиданием, как и прогулка с Энн под руку по фойе, где они выпили напитки перед началом мероприятия - он предпочел вино, а она - стакан минеральной воды.

Они оба наслаждались просто нахождением среди людей, которые приложили все усилия, чтобы выглядеть празднично и изысканно.

Питер знал, что Энн любит наблюдать за окружающими людьми, особенно сейчас, когда ей не часто удается выходить из дома. Ей интересно комментировать их поведение и стиль одежды, смеяться и разговаривать. Она обратила внимание на пожилых мужчин в костюмах со серебристыми прядями волос и нарядных молодых девушек, чьи щеки краснели от молодости и возбуждения.

Питеру нравилось наблюдать, как Энн интересуется людьми, как она держит бокал своими бледными пальцами, а ее ногти красного цвета напоминают бусины. Может ли он быть рядом с ней и не влюбленным школьником? Он наслаждался ее естественной грацией движений, даже сейчас. Ее платье из морской волны-джерси подчеркивало контуры ее округлого живота и выдающейся груди, делая ее еще более чувственной.

Его привлекали ее губы с нарисованной помадой, которые слегка улыбались и обнажали белые зубы; или приглушенный хриплый голос, когда она шептала свои комментарии, а голубые глаза сверкали иронией. Он также восхищался короткой стрижкой ее густых светлых волос, которая освобождала ее шею - белую лебединую шею.

Она была очаровательной, такой невероятно очаровательной.

Стоя рядом и наблюдая за ней, он вспоминал, и воспоминания были как плавание против потока теплой, бурлящей воды, наполненной множеством приятных событий. Все это привело к их страстной первой встрече всего шесть месяцев назад.

***

Питер Бриджес был мягким мужчиной 32 лет с умеренностью старшего сына - он всегда искал причину происходящего, а затем пытался быть разумным со всеми участниками. Именно поэтому он был успешным посредником в бизнесе.

В тот вечер, уже почти полгода назад, он был явно не своим. Он действовал эмоционально и импульсивно. Улыбаясь от воспоминаний, его рука автоматически поднялась к челюсти, потирая ее.

После завершения сделки благодарный клиент пригласил его в бар, где он никогда раньше не был. Это было достаточно роскошное место - с бронзовыми и мраморными украшениями - совсем не в его стиле.

Он находился в компании двух женщин и трех молодых людей. Заняв место в кабинке, они открыли бутылку праздничного шампанского. Вдруг из-за перегородки донеслись громкие голоса. Женский голос, полный волнения, повторял фразы "нет" и "всё кончено, я больше не хочу". Мужской голос был слишком низким и заглушенным музыкой, чтобы можно было разобрать слова.

Внезапно прозвучал крик: "Нет!". Он поднялся со своего места и подошел к перегородке. Сверху он увидел женщину, которая пыталась освободиться из рук мужчины. Ее лицо было искажено эмоциями, но все равно она выглядела чрезвычайно привлекательной.

Не задумываясь, Питер переместился в другую кабинку и положил руки на плечи мужчины, потянув его к себе. Неожиданно для себя он получил удар по челюсти от этого человека. Питер даже не представлял, что сможет ответить на атаку, ведь он ни разу не был бойцом и не имел никакой тренировки. Однако удар сорвал что-то внутри него, и он мощным ударом справа подбросил парня по подбородку.

Мужчина потерял равновесие, его колени подогнулись, и он скользнул между скамьей и столом. Его голова отскочила от края.

Весь Питер чувствовал только боль в руке и теплое тело, прижатое к каждому квадратному сантиметру его тела. Их губы соединились в поцелуе.

"О, Боже", - прошептала она. - "Уведи меня отсюда".

Он опустил глаза на безжизненное тело парня, затем поднял голову и увидел обеспокоенные лица людей, собравшихся вокруг.

"Но..." - начал он, разум начинал проясняться в его голове, - "...разве нам не нужно..."

Не было нужды принимать какие-либо решения. Руководство вызвало скорую помощь, и вскоре на место происшествия прибыла полиция.

Вернувшись в настоящее время, он увидел, как Энн улыбается. Взяв у нее пустой стакан, он предложил ей пройти в зал концертного зала.

***

Питер Бриджес чувствовал себя гордым и тепло, когда он проводил свою беременную жену мимо рядов кресел, чтобы найти место для них в середине зала. Они имели прекрасный вид на сцену, где оркестр уже сидел, ожидая дирижера. Они все были одеты в черное и Питер мог видеть только струнные инструменты: скрипки, виолончели и контрабасы - без флейт или медных инструментов или даже ударных.

На первой скрипке была очаровательная азиатская девушка в длинном шелковом платье, выглядевшая поразительно молодой для такого высокого положения.

Открыв программу, которую они получили при входе, Питер прочитал название первого произведения, которое должно было зазвучать: «Преображенная ночь», композиция Арнольда Шенберга.

Он знал эту музыку и любил ее - слушал на компакт-диске и по радио, но никогда не слышал ее вживую. Поэтому, увидев, что она будет исполняться в концертном зале под руководством одного из его любимых дирижеров, он сразу же приобрел билеты.

Энн, в принципе, не интересовалась классической музыкой, но похоже, она была заинтересована в расширении своего кругозора - просто быть там вместе с ним, чтобы пообщаться с праздничной аудиторией и поесть что-нибудь или выпить после концерта.

Конечно, были случайные популярные произведения, которые ей нравились, такие как «Лебединое озеро» Чайковского или Пасторальная симфония Бетховена, и немного Моцарта.

И она любила оперу, особенно Верди и Пуччини.

Он знал, что первое произведение на сегодняшнем концерте будет сложным для прослушивания. Однако оно все же было более доступным, чем более поздние атональные произведения композитора. Питер воспользовался поиском и узнал, что точный перевод названия «Преображенная ночь» означает "ночь просветления" или "блаженная ночь".

Это представлялось благоприятным предзнаменованием.

Дирижера приветствовали недолгие рукоплескания. Он поклонился, а потом повернулся, чтобы поднять свою палочку, вызвав молчание среди зрителей.

В зале раздались звуки глубоких струнных инструментов - виолончелей и контрабасов, распространяя ощущение ночной тьмы в лесу, серебряного лунного света на фоне черного неба.

Питер знал, что Шёнберга вдохновило стихотворение с таким же названием, написанное определенным Рихардом Демелем. Оно было напечатано в программке, которую он держал, как на оригинальном немецком языке, так и на английском языке, добавляя произведению еще один уровень смысла и неожиданное современное ощущение, подняв его из простой романтики в новую, гораздо более интимную реальность.

По крайней мере, так это было для него.

Итак, так как скрипки придавали музыке большую остроту, он передал Энн вторую программку, указывая на текст.

Вернув свое внимание к оркестру, он позволил себе увлечься удивительной сложностью композиции - инструменты, все разные, исполняют свой индивидуальный танец: марионетки, соединенные вместе волшебной палочкой дирижера.

Его мысли наполнили образы.

Там были темные деревья и серебристый лунный свет, как всегда было с самого начала, с тех пор как он впервые услышал эту пьесу. На бескрайнем просторе ночного неба - звезды, но на этот раз там были также двое одиноких и уязвимых людей, идущих рука об руку, погруженных в неуклюжий, прерывистый разговор. Он представил себе, как они обменялись взглядами, превратившись из возлюбленных в отчаявшихся и из страдающих - снова в страстно любящих.

И внезапно до его слуха донеслись ее скорбные плачи. Он отвернулся от музыкантов и увидел, как Энн наклонилась вперед, одной рукой прикрывая лицо. Ее глаза были пристально прикованы к программке.

– Всё в порядке с тобой? – шепотом спросил он.

Она повернула на него свой взгляд. Тени под ее аккуратно нарисованными глазами имели розовый оттенок. Ее голубые зрачки светились, и он заметил, как скопилась влага в уголках ее глаз, пока одна большая слезинка не скатилась по щеке, оставив серую полоску.

– Я в порядке, – ответила она и смахнула носом, стараясь прогнать улыбку сквозь явное страдание.

Опустив голову, она раскрыла сумочку и вытащила маленькую белую салфетку. Протерев глаза, она прошептала:

– Это... это так трогательно.

***

Энн

Строфы стихотворения были трогательными. Да, безусловно, так и было, но именно они не являлись причиной ее слез... не главной причиной. И слезы текли не из-за музыки, раздувающейся и утихающей, заливая волнами ее душу.

Она чувствовала себя потерянной... очень одинокой.

Сквозь пелену слез она перечитала первые строки стихотворения:

Они шли по голому лесу,

Леденящий свет луны

Над вечными дубами плыл.

На небе нет облачка,

Кроны деревьев выпирают зубцами.

И тут она выдаёт свою тайну:

Я жду ребенка, и он не твой,

Я виновата перед тобой.

Взгляд Энн задержался на немецком тексте; она не понимала языка, поэтому не знала, почему он ее привлек. В нем было написано:

Ich trag ein Kind, und nit von Dir,

Ich geh in Sünde neben Dir.

Питер приблизился к ее лицу, поворачивая его к себе. Его серые глаза скрывались в тени нахмуренных бровей.

– Тебе плохо? – шепнул он. – Может, нам уйти?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, нет, дорогой. Все хорошо со мной. Будет лучше.

Она вынужденно улыбнулась сквозь слезы и села, положив сумочку поверх программки на колени - программки со стихотворением.

Таким глупым стихотворением.

Энн вновь услышала музыку. Теперь она звучала иначе, как будто приобрела новое значение - что и было правдой.

Грохот виолончелей казался угрожающим. Скрипки издевались над нею. Даже жесты дирижера казались более агрессивными, проникающими в воздух.

«Шесть месяцев», - подумала она.

В одном кулаке она сжимала влажный носовой платок, другой рукой прижималась к животу сбоку. Она перестала плакать; по крайней мере слез больше не было.

Ее глаза блеснули его сторону.

«Я виновата перед тобой», - слова звучали в ее голове. Затем она снова опустила глаза, сдвинула сумочку в сторону и открыла текст.

Не знала я счастья в жизни,

Но жажда материнства все же

Лишила меня разума.

И долг - я без стыда

Пошла на близость, не любя,

С чужим мужчиной негожим.

Еще благословила себя.

Теперь жизнь наказывает меня,

Дарит мне тебя на встречу.

Ее глаза опять обратились к нему, когда она почувствовала угрозу новых слез.

«Дарит мне тебя на встречу», - безмолвно повторила она.

Ее свободная рука нашла его руку, и она, не задумываясь, сжала ее. Он улыбнулся и посмотрел на нее.

– Насколько прекрасно это? – прошептал он.

«...пошла на близость, не любя», - подумала она. – «Еще благословила себя».

Музыка теперь зазвучала очень громко, как будто пыталась заглушить ее мысли. Но они все равно настойчиво старались быть услышанными.

«Я поблагодарила себя за это».

Не высказанная ложь и произнесенная частичная правда пронеслись мимо темного экрана ее памяти. Ранее ценные моменты были испорчены изменой. Воспоминания о том, как он слушал ее живот, стараясь услышать звуки и движения, как они держались за руки, когда шли на ее первое УЗИ, задумывали имена, искали новый дом, освящали свою новую спальню...

Все это – бесполезность.

Как она могла подумать, что все закончится хорошо, если она промолчит в надежде, что похищение верности этого замечательного человека, даже его любви, превратит ложь в правду?

Прошло уже почти четыре месяца лжи. Как она могла верить, что сможет продолжать делать это всю свою жизнь? Как могла счастливо жить рядом с мужчиной, которого она превратила в несчастного клоуна?

Ее глаза опустились на колени, и сквозь туман появились новые слова:

Неровно звучит ее шаг.

Луна пылает, как желтый мак.

Ее тревожный взгляд опустился.

«...тревожный взгляд опустился». Это просто издевательство, когда есть только тьма.

Ее темный взгляд тонет в свете. «По-немецки не лучше», – подумала она.

Но она невиновна, верно?

Ведь она не знала.

Когда он привел ее домой после драки шесть месяцев назад, пережив неприятности с клубным руководством и полицией, она действительно не знала, что происходит внутри ее тела.

Она до сих пор не знала, когда он пригласил ее на свидание на следующую субботу и когда они первый раз стали ближе две недели спустя.

Вспоминание о первом опыте было, как погружение в атмосферу теплой и ароматной ванны. Это было не похоже на все, что она знала - такое естественное, полное любви и нежности.

Он ласкал каждую часть ее тела, и когда его прикосновение достигло ее интимных мест, она испытала поток влаги - столь сильного и открытого.

Оргазм пришел раньше, чем его язык коснулся ее, но это было гораздо больше, чем просто физическое удовольствие - это было ошеломляющее и бесконечное наслаждение.

Может ли женщина достичь такого оргазма только потому, что так сильно желает мужчину?

Когда его член наконец проник в нее, они стали одним целым - словно пловцы, которые несутся через тропический шторм. Они тонули и поднимались вместе.

И сейчас, перечитывая эти строки стихотворения, она спрашивала себя: как можно повторить такие ощущения? Как не почувствовать, что это измена?

"Теперь я плачу перед лицом жизни..."

Через две недели после первого секса у Энн задержалась менструация, но она не обеспокоилась. Ведь она принимала таблетки, верно? У нее всегда были неправильные и слабые месячные приеме таблеток, а иногда их вовсе не было.

Нет, причин для тревоги не было... до следующей задержки.

Однако, пропустив следующую менструацию, она решила сделать тест на беременность. Она хотела ребенка от Питера, даже так рано. Но что он подумает? Разозлится ли он? Бросит ли ее?

Да, это было не ее вина, не так ли? Препараты против зачатия, как известно, не являются абсолютно надежными. Все еще зависит от судьбы - благоприятной или неблагоприятной.

И это было не только результатом ее действий.

В ту ночь у нее сердце бешено колотилось, когда она показала ему положительный тест. Он широко улыбнулся, поднял ее со стула и перенес на кровать. Обнажив ее животик, он начал общаться с их еще нерожденным ребенком, издавая забавные звуки и целуя животик.

Она действительно везучая с этим мужчиной, не так ли?

Да, пока она не посетила своего врача, который сообщил ей, что она уже почти на третьем месяце беременности. Нет нужды быть гением-экспертом чтобы понять, что отцом ребенка не может быть Питер. И все же потребовалось время для осознания происходящего; радость последних двух месяцев полностью стерла ее воспоминания о Гасе Шредере.

О том, кого Питер обманул в клубе.

***

Гас был ее товарищем по колледжу. Тогда они время от времени встречались, главным образом чтобы она сопровождала его на вечеринках или мероприятиях... или наоборот. Однажды они даже съездили на пляж в выходные дни.

Там всегда было много алкоголя и интим после этого стал таким же обыденным делом, как и неважным.

Она часто имела свидания в колледже, как и все ее подруги.

Почти через год после окончания колледжа, когда она устроилась в Бостоне, где нашла работу, ей позвонил Гас. Сказал, что он тоже переехал в Бостон и предложил свидание, "чтобы возродить старые воспоминания и создать новые", как он выразился.

Жизнь в незнакомом городе была для Энн достаточно уединенной, поэтому она была рада увидеть знакомое лицо.

Она помнила Гаса как простого и веселого товарища; в колледже им вместе было очень весело. И на этот раз он ее не разочаровал. За ужином и танцами – и довольно щедрым количеством алкоголя – он легко возродил их уютное прошлое, оказавшись рядом с ней.

Не ожидая в первые полгода своего нового существования интимных отношений, Энн прекратила использовать контрацептивы, поэтому сказала ему предохраняться. Он достал презерватив, и у них были свои обычные простые спортивные отношения... дважды.

На следующий день Энн начала использовать контрацептивы снова.

При следующем его звонке, всего через три дня после их первой свиданки, она отказала Гасу. Однако он продолжал звонить, и через две недели они снова встретились.

В тот вечер они занимались сексом без защиты.

Это должно было быть больше похожим на обычное необязательное развлечение, но все оказалось не так. Гас казался другим. Возможно, дело в том, что он говорил и как он это говорил.

Принадлежащие ему слова могут быть подходящими.

Он хотел остаться на ночь. Хотел узнать о ее интимной жизни, планах, отношениях и на следующее утро в то же самое время запланировал новую встречу.

Она трижды отказывала ему; казалось, весь веселье исчезло. Затем, наконец, согласилась увидеться с ним в клубе, где до этого они были дважды, намереваясь с ним завязать.

Это было то самое место, где Питер бросил Гаса. И где изменилась ее жизнь.

Вернувшись в зал Бостонского симфонического оркестра, Энн осознала, что упустила значительную часть концерта из-за своих воспоминаний о Гасе Шредере и причинах своей печали.

Когда она возвратилась к реальности, ее глаза начали искать текст на ее коленях.

"Ее тревожный взгляд упал", - перечитала она перед тем, как продолжить:

Мужчина отвечает:

"Ребенок, то, что ты носишь в себе,

Уже не является грехом для твоей души.

Посмотри, вселенная сверкает!

Все вокруг ярко сияет.

Мы плаваем в холодном море,

Тепло нам дарит облегчение,

Ты во мне, я в тебе.

Любовь изменит ребенка,

Ты родишь его от меня.

Это правда?"

"Какая абсурдность," подумала она. "Кто поверил бы, что какой-то мужчина может сказать такое? Принять ребенка от другого мужчины?"

Вздох застрял у неё в горле.

Питер, конечно, не станет... больше не станет, верно? Он не должен, ни один мужчина не должен этого делать, особенно после четырех месяцев неведения.

Почему она не сказала ему сразу же, как только узнала об этом сама? Он так часто просил её доверять ему, говоря, что любит и что они должны делиться друг с другом всем... "никогда не бойся", - говорил он.

Но это были слова любовника, верно? Пустые слова.

Он бы её бросил и это разрушило бы его так же сильно, как и её.

Он полностью принял идею иметь ребенка - этого ребенка - вместе с ней. В тот вечер он строил планы. Они переехали в настоящий дом в пригороде для настоящей семьи. Он приобрел все необходимое и создал замечательную детскую комнату. В следующем месяце они планировали пожениться и когда до свадьбы оставалось менее трех месяцев, ребенок уже был тесно связан со сложными узорами его судьбы... их судьбы.

У них уже было имя: Ева.

Неужели выйти за него замуж таким образом не являлось бы большим предательством? Разве она не должна была, по крайней мере, дать ему возможность выбора?

Нет, лучше не говорить; это было лучше для него, для нее и для маленькой Евы. Она попыталась представить, что бы сказала тогда - и эти слова заставили ее вздрогнуть.

«Слушай, Питер, я беременна, но уверена, что этот ребенок не может быть от тебя. У меня был интимный опыт с мужчиной, которого ты сбил автомобилем, и ребенок, вероятно, от него».

Представьте себе то, что вы говорите. Могла ли она рисковать причинить боль всему и разрушить все ради честности?

Как мог Питер остаться с ней? Он любил ее, но он мог ли когда-нибудь вести себя как герой из стихотворения? Хотела ли она вообще такого мужчину?

Могла ли она вообще уважать его за это?

«Любовь изменит ребенка, если ты его родишь от меня», - говорил мужчина в стихотворении.

Он действительно это говорил. Боже мой. Мужчина, принимающий ребенка, который был зачат другим мужчиной в животе своей жены, согласной на это добровольно? Какой это должен быть человек?

И какая она сама?

Ну что ж, в любом случае... она не предоставила ему возможности, не так ли?

В ней возникло новое чувство. Что это? Самоедство? Отчаяние?

Сожаление?

***

Питер

Его рука сжалась в ее руке.

Он задавался вопросом: разве только музыка расстроила ее настолько? Или, может быть, стихотворение? Он вспомнил, как она плакала в финальной арии Мадам Баттерфляй, когда преданная японская женщина лишила себя жизни.

Энн было непросто заставить ее плакать. Ни в повседневной жизни, ни в кинотеатрах.

В ее глазах всегда была искра насмешки - потребность контролировать все. Даже сейчас он видел, как она сдерживает слезы, улыбаясь.

Посмотрев на свой листок с заметками, он подумал, что возможно текст стихотворения расстроил ее. История мужчины была странной, не так ли? Она была написана в 1910 году, когда подобные проблемы почти никогда не привлекали внимание общественности. Мужчины были непогрешимыми, а женщины всегда виноваты, когда что-то идет не так, верно? Их считали слабыми истеричными созданиями, стремящимися соблазнить мужчин и запутать их.

Мужчина в стихотворении говорил: "Любовь изменит ребенка, который будет рожден от меня".

Сказал ли кто-нибудь в начале 1900-х годов что-то похожее? Или даже сейчас?

Сам бы он это сказал?

Питер снова обратил свое внимание на оркестр на широкой высокой сцене, понимая, что потерял несколько драгоценных минут. Захватывающий шквал струн затих. Все, что он слышал, это одна скрипка тихо плачущая в пустоту.

Или это пение?

Все казалось спокойным. Было так прекрасно успокаивающе. Все ли дело в невероятной щедрости этого человека? Его любви?

Или речь идет о согласии? О подчинении?

Ах, откуда взялись эти слова? Подчинение? Согласие? Никогда раньше он не слышал в этом музыкальном произведении ничего подобного, верно? Оно всегда было о красоте, просто чистая музыка, но теперь? Согласие с чем? Подчинение перед чем?

Незаконнорожденный ребенок?

Ублюдок. Он действительно подумал именно этим словом? Оно казалось таким неуместным, таким... архаичным. И все же.

Вновь взглянув на Энн, он заметил, что и она читает стихотворение. Ее глаза были скрыты прядью волос.

Прикоснувшись к ее руке, он попросил ее поднять взгляд. Она улыбнулась.

Он знал ее улыбки; их было много разных. Эта была усталая улыбка. Обычно она использовала ее, чтобы скрыть свою истинную усталость, а иногда даже раздражение... или явное смущение.

Беспокоится ли она из-за этого стихотворения?

Эта мысль возникла без логики или какой-либо причины. Почему текст должен был ее тревожить? Или это просто музыка?

Единственная скрипка уже потеряла свое значение среди более громких инструментов. Весь оркестр делал музыку больше и шире, создавая величественные образы – леса? Ночного неба?

Но потом тонкий звук скрипок начал царапать; прыжки, словно насекомые – или это были гвозди в доске? Что это означало? Предательство? Боль?

"О, черт возьми", подумал Питер, "ему не следовало видеть этого чертова стихотворения. Оно изменило его привычный образ интерпретации произведения, лишив его того, что он так полюбил: романтической, невинной красоты".

Он перебросился на стуле, пытаясь устроиться поудобнее. Буклет соскользнул с колена и упал на пол. Он не поднял его.

Закрыв глаза, он попытался вернуться к музыке.

Из темного фона вновь вынырнула одинокая скрипка – милая и прекрасная, как он всегда думал. Но вскоре возвращались отвратительные существа, прыгающие, танцующие, жужжащие, визжащие – вторгаясь в невинную скрипку. Он всегда представлял их как загадочных обитателей леса – безобидных фантастических созданий вроде троллей и эльфов.

Темные звуки, наполнившие комнату, пытались заглушить прекрасное звучание скрипки. Он вдруг открыл глаза, испугавшись внезапной темноты. Первое, что попало ему на глаза - фиолетовые глаза его жены, смотрящие на него сквозь нахмуренные брови.

Потом наступила его очередь улыбнуться.

***

Элис

Как и он понимал значение улыбки Элис, она знала, что скрыто за его улыбкой. Конечно, он часто улыбался просто так, ради самой улыбки. У него было много разных улыбок, но она вскоре заметила еще одну - улыбку поддержки и ободрения, улыбку старшего брата, которая говорит: "Все будет хорошо". Он использовал эту улыбку, чтобы скрыть потенциальный дискомфорт или опасность.

Именно эту улыбку она видела сейчас. Это заставило ее задаться вопросом: все ли с ним в порядке.

Он кивнул, но улыбка не исчезла.

Она снова обратила внимание на музыку. Она действительно начала вызывать нервозность, хотя она не понимала почему. Музыка была прекрасной, рисовала ясную и прохладную лунную ночь в ее воображении.

Тем не менее, она начала действовать на ее нервы.

Элис не была той, кто позволяет музыке полностью завладеть ею. Она видела музыку скорее как фоновое сопровождение для танцев или повседневной жизни - рок-музыка, диско или поп-музыка для подростков.

Классическая музыка привлекла ее внимание только после знакомства с Питером, но больше всего привлекал сам ритуал. Для нее это было подобно посещению церкви, хотя она не была верующей. Это заставляло ее чувствовать себя язычницей, посетившей Римский Колизей.

Восприятие Петра. Улыбка, искривленная до неузнаваемости, играла на ее лице.

Мужчины всегда оставались недосягаемыми для Энн, подобно музыке. В лучшем случае они были забавными существами, развлекающими и приятными в этом утомительном женском мире, где интриги и ложь тесно переплетались под сладостной оболочкой.

Жизнь с Петром только укрепляла ее убеждения - он был искренним и открытым, словно глоток свежего воздуха в загаженном окружении. Когда-то она считала это наивностью и испытывала раздражение от его оптимистического счастья и скучной прямоты.

Но не сейчас. Не с ним.

Она знала, что он ею восхищается - он часто говорил ей об этом на людях. Он был слепо влюблен в нее, его любовь была явно выраженной.

Ей хотелось спросить саму себя: как может такой взрослый, интеллигентный мужчина быть настолько наивным? Но она не задавала этот вопрос, она была полностью пленена им. Она, королева иронии, сторонница здравого смысла.

Его наивность не только покорила ее, но и заразила.

Первые несколько месяцев с ним превратили ее в ошеломленную девочку, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными восторга и беззащитного счастья. Все, что он говорил, было для нее истиной. Все, что он делал, было потрясающим.

Но затем новость от врача вернула ее на землю, в реальность ее осторожной скрытности. В конце концов, она понимала, что жизнь - это тайна и мудрость быть бдительной. Она не принадлежала к его простому блаженному миру.

И у нее не было права на это.

Это стало самым грустным открытием в ее жизни. Но, в каком-то извращенном смысле, это также было похоже на возвращение домой. Вся старая мебель все еще была на месте: уютные кресла с удобством, плотный ковер, в который можно зарыть ноги, неприметные обои музыки и романтических фильмов.

Когда его не было рядом, она плакала. Когда он находился рядом, ее улыбка становилась еще более искренней.

Вернувшись в концертный зал, ее уставшие, напряженные глаза вернулись к стихотворению и достигли его конца.

«Ты так разжег меня огнем», – говорит мужчина.

Что сам я стал теперь ребенком».

Он обнимает ее нежно,

Она вздыхает спокойно.

Они идут в ночи как днем*.

«Нет», подумала она, когда музыка отступила на задний план. «Питер никогда не смог бы так сделать – "стать ребенком", забыть, простить и идти дальше. Он бы никогда этого не сделал, верно?»

«А если бы смог, она смогла бы жить с таким мужчиной?»

Последняя мысль ее потрясла. Должна ли она осуждать его, если он примет ребенка от другого мужчины и из-за этого относиться к нему хуже? Холодный палец коснулся ее спины. Где, черт возьми, она найдет право сделать это?

Из глубины живота распространилось тошнота. Она склонилась к нему.

– Прости, – прошептала она, – мне действительно нужно уйти. Не мог бы ты, пожалуйста, пойти со мной? Мне так жаль.

Теперь он выглядел обеспокоенным.

– Конечно, – сказал он и встал.

Когда в концертном зале прозвучали последние ноты «Verklärte Nacht», они извинялись перед людьми, которых потревожили при выходе.

Как только они покинули зал, на них обрушился громкий аплодисмент. ***

Они забрали свои верхние одежды.

Он почувствовал, как она затрепетала, когда он аккуратно надел ей на плечи теплое шерстяное пальто. Он обнял ее сзади, но она высвободилась из его объятий.

– Мне нужен свежий воздух, – сказала она и они вышли на улицу, где их ждал шумный город.

На улице было прохладно и ясно. Небо простиралось над темными силуэтами высоких зданий без единого облачка. Мимо проплывала массивная луна вдалеке.

Питер поднял руку, чтобы вызвать такси, но она опустила ее.

– Может, прогуляемся немного? – предложила она. ***

Двое человек шли по холодной улице без растительности.

Вместе с ними луна соревновалась в скорости; они следили за ней, когда она плавно перемещалась над высокими крышами домов. Небо было чистым, без единого облачка, и черные стены зданий стремились к нему.

Внезапно она выдает свой секрет...