Приключения прошлого лета. Из сборника Сексуальные приключения

Лена

Жара в том году накрыла Москву рано. Уже в конце мая солнце перестало вести себя скромно и прятаться за облака. В городе начал плавиться асфальт, а в парках по утрам стояло марево от испаряющейся влаги.

Еще вчера утром было прохладно, а сегодня, дойдя до ворот парка я пожалел, что надел футболку и длинные треники. Даже от быстрой ходьбы пот струился по груди и спине. Настроение от этого не улучшалось, несмотря на цветущие куртины сирени, яблонь и «золотые» поляны одуванчиков.

А тут еще эта баба с радиоприемником на поясе навстречу чапает. А из приемника оголтелый «пропагандон» Соловьев пуржит что-то про Илона Маска. Дескать, вот, запустил туристов не на ракете, а каком-то «фаллосе». Они даже до космоса-то не долетели... дескать этот фаллос до космических глубин не достает... и все такое прочее. И так он этот фаллос губками своими сальными обрабатывает, что настроение еще больше ухудшилось. И зло берет на тетку эту. Ну что б тебе утром птичек послушать, соловья настоящего, а не этого жирного индюка. Эх! Не задался денек с самого утра.

Так я ощущал себя, продвигаясь по «натоптанному» маршруту через дальний край Коломенского парка. Это мой обычный утренний ритуал – проходка с пробежками. Стараюсь делать это несмотря на сезон и погоду. Только в дождь не выхожу и так, когда лениво мне. Кто я такой, вы, наверно помните, читатели мои. Да-да, военный пенсионер в хорошей спортивной форме, разведенный, ну и что там еще я сообщал о себе. Все так.

Тропинка нырнула в гущу деревьев и кустарника. Стало чуть прохладнее, но сменить ходьбу на бег желания не возникло. Справа впереди под густой листвой какого-то кустарника неожиданно для такого раннего времени стояла женщина и детская коляска. Раньше я их здесь не видел или не замечал, а сегодня стройный женский силуэт привлек мое внимание. Видимо, мозг сам нашел отдушину в пелене неприятных впечатлений, и дал команду – «смотри, какая красавица! » Так в общественном транспорте ищешь «объект для наблюдения» среди хорошеньких девушек и женщин. Помогает.

Женщина на самом деле была хороша собой. Длинное легкое льняное платье сидело на ней свободно, давая моей фантазии представить ее тело внутри этого балахона. Волосы! Да, пшеничного цвета длинные прямые волосы были собраны в свободную петлю на спине. Подумал, что если их распустить, то они бы доставали до ее ягодиц, а то и пониже. Как-то сразу повеяло от нее сексуальностью. Или я уже дошел до точки кипения после месяца вынужденной аскезы? Да, поцапались мы с моей «приходящей». Ну, это другое.

Когда я подошел ближе, женщина с улыбкой посмотрела на меня как-то просительно, как мне показалось. У нее были удивительно правильные черты, ухоженная кожа, поразительно выразительные глаза, какие бывают у актрис, четко очерченные губы. Да просто красавица! И тут, она ко мне обращается:

— Доброе утро! Не могли бы вы мне помочь?

— Доброе, - переводя дыхание ответил я, - с радостью помогу.

— У меня к вам необычная просьба... как бы вам сказать... интимного плана. Не могли бы вы побыть с ребенком? Мне... ну... мне в туалет надо очень...

— Да, конечно. Идите я подежурю.

Женщина поспешно пошла в сторону туалетов. Странно, подумал я, присела бы тут прямо на газоне и все дела. Кого тут стесняться? Опа, а не обман ли это? Вот, стою здесь, а она не вернется... и - получи ребеночка! Блин! Но нет, не похожа она на такую кукушку, - успокаивал я себя. Ага, возвращается!

— Спасибо вам огромное! Вы мне очень помогли, а то, понимаете, сейчас здесь мало кто ходит. Вот только женщина с радио проходила, так даже не услышала меня.

— Не надо благодарить. Нормально. Вы бы не стеснялись. Здесь и травку оросить полезно даже.

— Как-то не привыкла.

— Это конечно причина, - с улыбкой произнес я. – А мне почему ребеночка доверили? А вдруг я ну... маньяк какой.

— Я вас каждый день здесь вижу. Понятно, что вы спортом занимаетесь, а не маньячите. Наверно внушили мне доверие, что ли, - женщина улыбнулась и пристально посмотрела мне в глаза.

— Надо же, а я вас впервые вижу.

— Нееет, я почти с начала месяца здесь постоянно гуляю, а вы просто внимания не обращали.

Я поймал себя на том, что мне было приятно разговаривать с этой молодой мамочкой. Она приковывала к себе красотой и такой непривычной непосредственностью. Она держалась за ручку коляски и непроизвольно покачивала ее.

— А кто у вас?

— Мальчик. Славик.

— Дай бог здоровья!

— Спасибо вам. Вот, видно доброго человека.

Мне казалось или это было на самом деле, но женщина, как будто не хотела прерывать беседу. Бросилось в глаза, как при движении ее руки под тканью сарафана колышутся груди. Там, где должны быть соски, ткань увлажнилась от вытекающего молозива. Почему-то это вызвало во мне животное вожделение. Интересно было бы увидеть, как она кормит ребенка грудью. А еще вдруг захотелось самому прильнуть к этим сосцам.

— Знаете, давайте я вам покажу одно тихое и безопасное местечко здесь неподалеку. Там и ребеночек будет в тени и вам не придется терпеть эти... неудобства.

— Ой, как здорово! Вы знаете, раньше я здесь гуляла только по асфальтовым дорожкам. Совсем не знаю парк.

— Пойдемте. Совсем рядом. Вон там, видите справа огромный куст сирени. Это кольцо из кустов. Там посредине пятачок тенистый.

Мы приблизились к куртине сирени и вкатили коляску внутрь.

— Ой, и правда, как здесь уютно. Спасибо вам. Я вас задержала, наверно. Простите, что так... ну, с такой просьбой...

— Ничего. Нормально. Здесь, должно быть, раньше был фонтан или какое-то парковое сооружение. Вот камень торчит. У вас есть, что постелить? На нем сидеть можно.

— Спасибо, я найду. Еще раз спасибо вам.

— Ели что, меня Александр зовут. А вас?

— Лена.

— Очень приятно, Лена. До завтра!

— Да, до завтра.

Лена радушно улыбнулась. В этот момент из коляски раздался тоненький призывный писк.

— Славик проснулся... вот, проголодался. Ой, Александр, а не могли бы вы еще немного побыть рядом, пока я покормлю его. Мне, честно говоря, страшно здесь в этом кругу.

— Конечно. Я подожду, - скрывая радость ответил я.

Быть свидетелем кормления мне очень хотелось. Но не сам процесс был мне интересен, а возможность хотя бы мельком увидеть грудь женщины. Чресла распирали трусы и заметно бугрили треники.

Лена достала из коляски какую-то простынку и постелила на камень. Улыбнулась мне. Затем был извлечен малыш. Лена присела на край камня в пол оборота ко мне и, как мне показалось, кокетливо взглянув на меня, сбросила лямку с обращенного в мою сторону левого плеча. На моих глазах, не смущаясь, она вытерла влажной салфеткой сосок и нежно определила его в раскрытый рот малыша. Она даже не пыталась скрыть свою грудь и посмотрела в мою сторону, как бы желая убедиться в том, что я смотрю на нее.

Мадонна с младенцем. С нее можно было писать картины. Я с трудом сдерживал свою похоть. Осмелев, я подошел ближе и, не стесняясь, стал смотреть на то, как пальцы женщины нежно сжимают грудь, помогая малышу получать большие порции молока. Физиология заставила вторую грудь изрядно измочить ткань сарафана, что заметила и Лена.

— Помогите мне, пожалуйста, а то мне не удобно... снимите правую лямку, а то весь сарафан промокнет.

А остолбенел от такой просьбы и не сразу понял, чего от меня хочет женщина. Но тут же меня осенило! Такого развития ситуации я и не мог себе представить – она просит освободить её грудь!

Лена, насколько позволял ей лежащий на руке ребенок, опустила плечо и я сдвинул лямку сарафана. Но этого было недостаточно. Грудь все еще оставалась за тканью. Я смущенно посмотрел на женщину, как бы спрашивая, а что дальше. Быстрым движением Лена перехватила ножки младенца и выпростала руку из-под лямки. Верх сарафана полностью упал на талию, обнажив обе налитые груди.

Все это происходило при полном молчании. Только птички весело чирикали в сирени, окружавшей нас цветами и ароматом. Картина в целом напоминала какую-то пастораль, где женщина-крестьянка кормит грудью ребенка в тени деревьев. Так оно и было, если с полотна убрать коляску и меня. Но я категорически не хотел уходить из сюжета. С другой стороны, уверенности в том, что женщина таким образом демонстрирует свою доступность, не было. С какой стати? Может быть она вообще меня за мужчину не считает – так, добрый дедушка. А что? А возможно, для нее это было настолько естественно, как раздеться перед врачом. Я постарался утвердиться именно в этой мысли, чтобы успокоить себя и не на шутку разбушевавшееся либидо.

Когда в левой груди молока не осталось, малыш подал голос и был перемещен направо. Опустошенная грудь с крупным алым сосцом легла отдохнуть, притягивая мой ласкающий взгляд.

— Простите меня, что я вот так нескромно... я вас смущаю, наверно. Но я по-другому не могу. Жарко, руки заняты и Славик очень жадный. А у вас есть дети?

— Да, уже взрослые.

— Они с вами живут?

— Нет, я один...

— А жена?

— Мы разведены.

— Ой, простите...

— Да ничего, она же не умерла, а вполне себе хорошо поживает.

— Ну, все равно. Вмешалась в вашу личную жизнь.

— Пожалуй, что я глубже вмешался в вашу.

Лена едва подавила смех, чтобы не потревожить «сосуна», и просто широко улыбнулась.

— Знаете, мне кажется он засыпает. Подождите еще минутку и я вас отпущу.

Малыш действительно заснул и отвалился от груди.

— Можете подержать его... или помогите мне встать лучше.

Я помог женщине подняться не упустив возможности как бы невзначай коснуться ее груди, поддержать за обнаженные плечи. Она встала, а сарафан, ничем не удерживаемый на плечах, рухнул вниз и только чудом задержался на бедрах. Ее прямая, как у статуэтки, спина и тонкая талия поразили меня красотой и изяществом. Кожа блестела от выступившей влаги на изгибах тела.

— Ой, сейчас упадет... подержите сарафан, - Лена смеялась.

Уложив ребенка в коляску, женщина накинула на плечо левую лямку и подошла вплотную к кустам.

— Извините, мне надо сцедить левую, а то он не выдоил ее.

— Может в бутылочку надо? – тоном знатока пытался советовать я.

— Нет, сейчас жарко, все равно скиснет быстро.

Я заворожено наблюдал, как из женской груди тонкими струями бьет молоко, орошая корни сирени. Что-то животное было в этом и во мне пробуждало такой же животный рефлекс – я был готов немедленно овладеть этой самкой.

Из ступора меня вывел голос очередного радиоведущего, оглашавшего окрестности из приемника все той же тётки, замыкавшей круг своего утреннего моциона. Действительность напомнила о себе. Надо было срочно бежать домой и на работу.

— Лена, простите, но мне уже пора.

— Да, конечно. Спасибо вам огромное. Надеюсь завтра мы увидимся?

— Обязательно. Я побежал.

— Обычно я уже в полседьмого здесь, - зачем-то мне в след крикнула Лена.

На следующее утро, ведомый каким-то предчувствием или по зову Лены, сообщившей о своем раннем выходе в парк, я вышел на прогулку раньше. Уже с утра было жарко, поэтому надел спортивные трусы и майку. В таком прикиде я еще мог произвести впечатление не утратившими прежней упругости мышцами и хорошо развитым торсом – спасибо военной подготовке. Но мой внешний вид мало меня заботил в это утро. Я с волнением вспоминал события вчерашнего дня и надеялся снова увидеть эту красивую, без преувеличения, женщину и желал если не повторения «спектакля», то хотя бы еще побыть рядом, поговорить, в конце концов.

Уже издали я заметил Лену на том же месте на тропинке, где увидел ее вчера. Сегодня на ней было короткое летнее платье, открывшее стройные хорошо развитые ноги. Возможно, она занималась спортом или танцами, подумал я. Платье так же, как и сарафан вчера, висело на тонких бретельках. Те же едва заметные мокрые пятна на уровне сосков проступали на ткани. Сегодня она выглядела еще более желанной и доступной.

— Доброе утро, Лена! А почему вы здесь, а не в сирени?

— Доброе утро. Я вас... ждала.

Это «ждала» прозвучало так нежно, что заставило что-то дрогнуть в груди или животе... а может и пониже живота.

— Признаться, мне в сирени страшновато одной с ребенком. С вами там я никого не боюсь.

— Да, понимаю. Конечно. Ну что, пойдете туда или здесь останетесь?

— Если вы со мной, то пойду...

— Хорошо. Только я кружок пробегу и вернусь. Подождёте меня?

— Да, конечно. Славик еще долго будет спать, - зачем-то сказала Лена.

При чем тут Славик и его сон, думал я, убегая по тропинке на «малый круг», как я называл свою «зимнюю» трассу. Причину понял потом, когда вспотевший вернулся и мы ушли «в сирень». Я вез коляску с мирно спящим малышом, а Лена шла рядом и рассказывала мне о том, как хорошо жить в мегаполисе рядом с такими большими парками, как Коломенское. По всему чувствовалось, что говорить она хочет о чем-то другом и только ищет повод зацепиться за что-нибудь и перейти на нужную тему. Я помог ей.

— Лена, а кто ваш муж?

— Муж? – она не ожидала, что я так прямо спрошу, - муж, у мужа тут в Технопарке небольшая компания разные программы пишут.

— Айтишник значит?

— Ага, это так называется. Мы раньше в Зеленограде жили, но там предприятие, на котором он работал, закрыли и вот он открыл своё здесь.

— Понятно, а вы... можно я на на «ты» с тобой буду?

— Конечно, - с какой-то радостью прощебетала Лена, - и я тоже можно?

— Сава богу! Буду только рад.

— Я попробую, ладно?

— Лен, я хотел спросить, а ты чем занималась до родов?

— Вообще-то я хореографическое закончила, но в театре не танцевала, а быстро вышла замуж и работала педагогом в студии классического танца в Зеленограде. До родов, конечно.

— Вот я и заметил, что у тебя красивые тренированные ноги.

— Да, что ты... это ужас какой-то. Только посмотри, что это за ляжки такие стали, колоды какие-то.

Лена на два шага обогнала коляску, повернулась ко мне лицом и продемонстрировала свои бедра, нескромно задрав подол и без того короткого платья. Непосредственность и какая-то легкость этой женщины меня поражала. Я никогда раньше не встречал таких. Ее оживление, когда разговор повернулся к ее персоне, показало, что тема найдена правильно. Она сама хотела больше рассказать о себе, а может и о своих проблемах.

— Прямо скажу, что на «ляжки» это не похоже совсем.

— А на что? – Лена как будто даже испугалась.

— Это идеал женской ножки, который, вероятно сам Пушкин воспевал в Онегине. Помните? Там про театр и Истомину... Блистательна, полувоздушна... там дальше на-на-на и потом:

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьет, то разовьет

И быстрой ножкой ножку бьет.

— Ого! Пушкина наизусть!

— Не всё. Но кое-что просто в голове засело со школьных времен. Так главное, что это про тебя.

— Саша, такого комплимента мне еще никто ни разу в жизни не говорил! Можно я тебя поцелую?

Не дожидаясь, она обвила руками мою шею и чмокнула... в губы. Я ожидал, что поцелуй придется в щеку или еще куда, а вот же! Это был короткий, хоть и в губы, но вполне дружеский поцелуй. Не обольщайся, сказал я себе.

— Лен, а у тебя здесь друзья есть?

— Знаешь, не получилось завести. Какие-то мамки, как я, во дворе ходят. Так познакомились, но я не могу с ними. Они какие-то зацикленные на детях своих и только о соплях и пеленках. Я понимаю, что это важно, но... Знаешь, вот наверно потому я к тебе и обратилась, что почувствовала в тебе человека, с которым можно...

На этом «можно» Лена застряла, подбирая слова.

— Поговорить, - продолжил за нее я.

— Не только. И даже не столько. Я в тебе увидела что-то такое надежное и доброе.

— Отца?

— Неет, что ты. Вовсе не отца. Ты, как бы тебе сказать, для меня... ну, что-то такое на подсознании. Знаешь, внутренним зрением тебя вижу. Не понимаю сама или не могу выразить, но чувствую, что ты мне нужен.

Ого, подумал я, как за такое короткое время у нее проявилось такое чувство ко мне?

— Что же прямо вот так за одно вчерашнее утро и сложилось?

— Ты просто не знаешь, а я тебя уже месяц почти каждый день вижу и наверно, что-то себе нафантазировала. Но вот вчера я поняла, что фантазировала правильно. Ты такой, как я представляла себе.

— Леночка, мне приятно это слышать, но не знаю, достоин ли я такого. Я вообще простой пожилой человек со своими грехами и историей.

— Странно, наверно, но хочу знать о тебе больше.

— Лен, ты смущаешь меня, старого солдата, - я попытался свести диалог к шутке.

Но Лена не принимала моего шутливого тона. Может у нее с чувством юмора не все в порядке, подумал я. Она как-то вся напружинилась и заговорила почти скороговоркой.

— Что ты! Никакой ты не старый. Ты очень даже молодой и красивый мужчина. Многие, я уверена, хотели бы быть с тобой рядом. Ты такой... такой... ты внушаешь доверие. Вот я сразу вижу хороших людей. Я сразу к тебе прониклась доверием, даже когда ты просто мимо пробегал по этой дорожке. Вы, мужчины, такого не можете понять. Вы вообще бесчувственные какие-то...- голос Лены надломился позывами рыданий, но она продолжила, проглатывая спазмы, - вот мой муж вообще ничего не чувствует... и со мной... вообще... на ЯваСкрипт своём разговаривает.

Лена непроизвольно положила руки мне на плечи и мне не оставалось ничего другого, как обнять ее, прижавшись всем телом. Она плакала. Из ее признания было понятно, что у нее в семье проблема.

— Прости, прости... я тут разоткровенничалась некстати, - шмыгая носом проговорила Лена.

— Я выслушаю тебя и если смогу помогу. Говори, что у тебя за проблема.

— Ты чуткий очень. Все понял. Да мне просто надо выговориться. Некоторые к психологам ходят, но я не понимаю их. Мне нужна живая душа, которая выслушает и поймет. Мне советы не нужны.

— Понимаю тебя. Я такой же. Ну, рассказывай.

Мы все так же стояли, плотно прижимаясь друг к другу. Молоко из женской груди пропитало мою майку и тонкими струйками стекало по животу.

— Так, мамочка, - я постарался поменять тон разговора на шутливый, - прекрати поливать меня своими соками. Таким макаром ты оставишь сына без обеда.

Лена недоуменно подняла на меня глаза. Я в свою очередь глазами же показал на грудь. Она поняла и рассмеялась. Так-то лучше!

— Присядь на камень и рассказывай. Только спокойно, ладно, а то, как говорят, молоко может кончиться.

— У меня не кончится. Я дойная корова! – с улыбкой ответила женщина.

Улыбка обнадежила. Но садиться Лена не захотела и мы начали расхаживать по малому кругу внутри куртины.

— Моя проблема, наверно, самая обычная. Я читала и слышала, что после рождения ребенка между мужем и женой наступает период отчуждения. Ну, ты же знаешь... и сам, наверно, отчуждался.

— Я и не заметил даже. Служба забирала много сил, а дом оставался домом, только чуть более шумным из-за ребенка, а жена женой. А как еще?

— У всех по-разному, значит. У нас не так получается.

— Рассказывай.

— Муж вообще дома почти не появляется. Сидит на работе допоздна, приходит, ест что-нибудь и спать ложится на диване потому что, видите ли, ребенок ему спать мешает. А кроватка детская в спальне у нас. Рано встает и снова на работу. Даже по выходным теперь там. Я чувствую, что это не из-за ребенка. Это между нами что-то... Секса не было уже почти полгода.

— Как же так? У тебя были сложные роды? Еще нельзя?

— Сложные, но все можно уже давно и он знает... но даже не пытается. Я что, хуже стала? Я особо не изменилась. В беременности даже страшнее была с опухшим лицом. Сейчас вообще в норму вернулась, хоть на сцену. А он...

— Ты красавица. Это тебе как мужчина говорю. Очень соблазнительная... Прости, за откровенность, сексуальная, что сам еле сдерживаюсь.

— Спасибо... мне даже приятно это слышать от тебя. Но я о своем все думаю и места себе не нахожу.

— А почему так долго секса-то нет?

— А началось давно. Как только о беременности узнали стали реже и аккуратнее заниматься этим. Где-то к месяцу шестому до раза в неделю дошло, потому что мне больно бывало и я только для мужа соглашалась, если честно. Я просила быть нежнее, не спешить, а он всегда такой был... быстрый, что ли - наскочит, быстро свое дело сделает и за комп. Вот так это и случилось. Он в тот раз так налетел на меня, как зверь голодный, и просто изнасиловал... - слезы снова наполнили глаза Лены. -. .. я других слов просто не могу найти. Ну, меня по скорой на сохранение и забрали тогда. Я просто от боли сознание потеряла и очнулась уже в больнице. Я ничего, конечно, не сказала врачам. Они сами поняли, что это произошло во время полового акта, но допытываться не стали. Сказали, что если бы криминальный случай, то было бы расследование, а так «дело ваше семейное».

Лена едва переводила дыхание, а я только слушал, давая женщине выговориться. Именно это ей было необходимо, и именно для этого она выбрала меня. Так я рассуждал, но при этом во мне с каждой минутой нарастало желание обнять и поцелуями и лаской успокоить женщину, такой трогательной и беззащитной была она в эту минуту.

— Когда меня выписали муж встретил с извинениями, но очень холодно. Вообще перестал ко мне приставать с сексом. Сидел вечерами в своем компе, ничего не говорил, даже про ребенка не вспоминал, не то, чтобы меня спросить, как я себя чувствую и вообще... устранился как будто. Потом стал почти до ночи задерживаться на работе. Ну, ладно, я тогда все списывала на тот случай и его осторожность, чтобы родить нормально. Когда я родила, он все сделал правильно – цветы, встреча, кроватка детская и всё такое, но радости в нем я не увидела ни грамма. Как робот ходил пару дней, а потом опять до ночи на работе. По выходным вообще как под пыткой заставлял себя пойти с нами на прогулку или по хозяйству что сделать. Стал вызывать клининг домой даже в пандемию, продукты только через доставку, а сам скорее в комп или на работу.

— А может у него кто на стороне образовался?

— Я тоже так думаю. Почему он вообще даже не поинтересовался когда мне можно заниматься сексом? Почему даже не попытался приблизиться, хотя раньше мимо не проходил чтобы не обнять или прикоснуться? Я уже сама ему прямо себя предлагала. – снова ее глаза увлажнились и голос сорвался, - Как потаскуха какая-то, а не жена. А ему хоть бы что – «Не хочу сейчас, а то Славик проснется», говорит. А когда? Я до ручки дошла уже... Вот и тебе все это рассказываю почему?

— Тебе просто выговориться надо, а некому. Вот меня и нашла.

— Да ничего ты не понял, - чуть не срываясь в истерику, сдавленно прокричала Лена. – Я просто... просто трахаться хочу.

Услышать такое от Лены я не ожидал, хотя уже догадался, к чему ведет весь этот разговор и ее признания. И тут во мне откуда-то вылез ханжа. Блин, не прощу себе. Я спросил: А ты уверена, что хочешь этого? Сам всегда смеялся над этими «выебонами» из американского кино, когда парень провожает девушку, а она ему -«может, зайдешь на чашечку кофе? », а он в ответ - «ты уверена, что ты этого хочешь? » А тут сам, того не желая, выдал такое! Сава богу, что Лена была не в том состоянии, чтобы оценивать тупость моего вопроса. Она пристально с мольбой смотрела на меня и «старый солдат» не смог обидеть женщину.

Я просто раскрыл руки и Лена тут же оказалась в объятиях. Она часто и глубоко дышала, упираясь грудью мне в живот. Лена запрокинула голову и я поцеловал ее губы. Сначала нежно прикоснулся, а затем прижался горячо и страстно. Лена откликнулась так же страстно, прижимаясь ко мне всем своим хрупким телом. При этом она сместилась немного в бок, так, что ее лобок прижался к моему бедру. Она сначала плавно, а затем все интенсивнее прижималась промежностью к моей ноге. Вверх и вниз, вверх и вниз – несколько таких движений и я вдруг ощутил прикосновение ее нежной кожи к моему бедру чуть выше колена. Легкое покалывание лобковых волос подсказало мне, что трусиков на женщине не было.

Мы словно танцевали. Фактически танцевала Лена, а я только помогал ей плавным движением бедра, вокруг которого исполнял свой вальс возбужденный клитор. Край короткого платья задрался сам или с помощью ее рук я не понял, но бедро стало вдруг мокрым от любовного сока, исторгнутого из глубины «голодного» влагалища.

Я отчетливо понимал, что сейчас в этом состоянии я для женщины всего лишь «предмет» для удовлетворения невостребованной сексуальности. Ну и пусть. От меня не убудет, а ей в радость. Так я рассуждал, продолжая целовать это милое лицо. Руки блуждали по ее спине, выше задирали подол и опускались на ягодицы. Она ладонями залезла мне под майку и гладила спину, поясницу, постепенно сдвигая вниз резинку трусов. Одним движением снял с себя майку и отбросил в сторону. О, с какой страстью она стала целовать мою взмокшую от пробежки грудь! Она вдыхала и слизывала этот пот, целовала мои соски, а потом снова впивалась в мои губы. Что-то дикое было в этом!

Занятие хореографией проявилось и на ее грациозных движениях нижней частью тела. Уже без стеснения она натирала клитор о моё бедро. В какой- то момент я поставил ногу на носок, подняв тем самым колено к месту соприкосновения. Темп ее движений резко возрос и из горла вырвался протяжный стон наслаждения. Бугорки и выемки коленного сустава несомненно с бОльшим эффектом стимулировали чувствительный орган. Еще минута такой ласки и Лена коротко вскрикнула и, дрожа всем телом, забилась в моих руках, чуть было не упав на колени.

Я подхватил ее на руки, сам сел на камень и посадил женщину себе на колени, продолжая целовать и ласкать руками. Она была в сознании, но не открывала глаз и не произносила ни слова, тихим стоном отвечая на мои прикосновения. В таком положении я отчетливо почувствовал отсутствие на ней нижнего белья. Влажная от оргазма промежность продолжала изливать на мои бедра «соки любви», тем самым усиливая моё желание войти в этот «альков наслаждения».

Мой читатель может осудить меня за моё желание и все возрастающее намерение воспользоваться слабостью истосковавшейся по сексу женщины, но я ничего не мог с собой поделать. Ситуация развивалась в своем русле. Я не чувствовал моральной ответственности перед Леной. Я понимал, что не мужа она искала во мне, не отца для своего Славика, а просто предмет для удовлетворения сексуального голода, похоти, по сути говоря. Если бы не я, то кто-то другой встретился ей. Так почему же мне отвергать это прекрасное создание, страждущее хорошего секса.

Но, вернемся в сирень. От столь тесного контакта с женскими гениталиями мой «солдат» начал так бурно выпрямляться, что готов был разорвать сатиновый плен трусов. Вероятно, его шевеление оживило и Леночку. Она открыла глаза и потянулась губами к поцелую. Я целовал Лену и чувствовал, как ее рука коснулась моего живота и быстро скользнула к паху, где уже во весь рост стоял член, подпирая купол «шатра». Женщина ловко нашла вход за резинку, я слегка привстал и боец вышел на свободу.

— Я хочу тебя, - прошептала Лена и попыталась пристроить головку к истекавшей соком дырочке.

На это я не стал снова задавать ей глупые вопросы, как в американском кино. Главное было в том, что «низы хотели и верхи могли». Хотя в нашем положении все было наоборот и мое «могу» снизу встречало «хочу» наверху.

Я подумал, что Лену накрыл обморок, когда одна только головка раздвинула колечко ее влагалища. Она вздрогнула, охнула и ее голова упала мне на плечо.

— Тебе больно? - спросил я.

— Тихо... осторожно... не больно, но... так непривычно.

— Я осторожно все сделаю. Но потерпи, если немного будет больно.

— Да, я потерплю. Мне так хорошо уже... его там чувствую.

Да, а когда ты его весь почувствуешь, что будет (?), подумал я и стал потихоньку круговыми движениями раскачивать Лену на коленях. Головка играла у самого входа и нежно раздвигала стенки влагалища. Женщина стонала, и в какой-то момент я почувствовал ее движения навстречу члену. Пора, решил я, и, слегка отклонившись, добился более глубокого проникновения. Уфффф, вырвалось из нее, глаза расширились и она впилась в мой рот, чтобы поцелуем заглушить назревший крик.

Влагалище после родов еще не вернулось в привычный тонус, но уже сузилось и доставляло приятные ощущения члену, и, как я понял по тональности стонов, его владелице тоже. Лена активно пыталась насадиться глубже. Однако поза, в которой мы находились, не давала возможности проникнуть в глубину пылающей вульвы.

— Сядь на меня по-жокейски, - предложил ей.

— Это как? – с придыханием от испытываемого удовольствия ответила Лена.

— Оседлай скакуна, - с улыбкой уточнил я.

— А, поняла... только мне и так очень хорошо... я, кажется... ох. .. сейчас опять... ай, не могу... ааахххх...

Лена вздрогнула, соскочила с горячего «крючка» и, трясясь всем телом как маленький ребенок, комочком свернулась у меня на коленях.

Но долго наслаждаться близостью нам не пришлось. Существует невидимая, но очень прочная дистанционная связь между ребенком и матерью. Вот она и сработала. Славик почувствовал, что с мамой что-то происходит и подал голос из коляски.

— Ой, прости... я сейчас.

Лена бросилась к коляске, как будто ребенка надо было от чего-то спасать.

— Сейчас, милый, я покормлю тебя, - повторяла Лена, на ходу обнажая грудь.

Я подобрал майку и накинул на камень, чтобы женщина могла сесть. Взгляд упал на ткань платья, вымокшую от молока. Ребенок присосался и, всхлипывая от недавнего рыдания, ел свою мать. Эта картина снова повергла меня в умиление и вызвала новое желание тоже «съесть» эту грудь. Трусы по-прежнему бугрились. Это заметила и Лена.

— Саша, подожди еще немного. Я сейчас покормлю...

— Но мне уже скоро бежать на работу.

— Пожалуйста... он сейчас... он опять спит.

Лена поднялась на ноги и медленно, чтобы не нарушить сон ребенка пошла к коляске. Как красива она была в своих плавных движениях!

Лена положила дитя и повернулась ко мне. Я не мог больше терпеть. Она была прекрасна. Рассыпавшиеся по плечам волосы, румянец испытанного оргазма, голая грудь, высоко замятый подол платья и эти стройные ноги. Я желал ее нестерпимо.

— Я не могу больше терпеть. Я очень хочу тебя.

— Да, Саша! Да!

Не медля ни минуты я наклонил женщину к камню, поднял край платья и... Протяжный стон заглушил пение птиц. Только раннее утро спасало нас от посторонних глаз. Влагалище было таким влажным и казалось, что оно наполнено чьей-то спермой. Такое приходилось испытывать раньше, но с женщинами, как теперь модно выражаться, с «пониженной социальной ответственностью» на наших офицерских мальчишниках.

Член погружался и выталкивал слизь, которая тягучей струйкой падала на землю. Я увидел как из повисшей груди на камень выливается молоко. Это вызвало новый импульс животной страсти. Я рукой сжал эту грудь и молоко брызнуло в ладонь. Лена вздрогнула и еще громче застонала. От молока исходил аромат младенца. Или дети пахнут молоком? Мне было все равно. Меня это возбуждало. Я почувствовал усилившееся напряжение члена – он каменел. Это ощутила и Лена, которой, видимо стало больно. Она молча толкнула меня в бедро, как бы ограничивая амплитуду моих движений. Этого было достаточно. Я замедлил темп, но не ограничил глубину проникновения.

— Саша, только в меня не надо... ах... тыыыы... ах...

— Не беспокойся, Леночка... ты чудо, ты красавица... милая моя...

— Ох, говори мне... ах... еще, еще...

— Ты этого хотела? Да?

— Дааааа... ты... мне сделал это... ах, ах... я опять... уже...

Я едва удержал в момент ослабшее тело на весу. Ее руки уже не опирались на камень. Она вся дрожала. Я сильно прижал ее к себе, держа за грудь, из которой брызгало молоко, и продолжал вталкивать член на последней стадии напряжения. Со стоном разрядился на землю, поддерживая Лену, у которой подкашивались ноги.

— Всё, всё, Леночка!

— Ой, Саша... сил нет совсем. Ноги слабые.

— Все хорошо. Садись. У тебя есть простынка, чтобы постелить на камень?

— Да, там в коляске в кармашке увидишь.

Я постелил и усадил Лену на камень. Она плакала. Слезы текли по щекам и губы кривились в странной улыбке.

— Ну, что ты, что ты, - пытался успокоить ее.

— Ты... ты меня спас сегодня... ты знаешь об этом?

— Ты преувеличиваешь. Ничего такого я не сделал. Я получил удовольствие с тобой – это да.

— Знаешь, я была на грани... Если бы ты сегодня не сделал это... в общем... я не знаю что бы с собой сделала.

— Милая моя, ну что ты... так нельзя. У тебя же Славик. Ты вон как к нему метнулась. А ему сиська твоя нужна.

— Понимаешь, это было какое-то сумасшествие. Я уже места себе не находила.

— А сама себя... не пыталась?

— Я так не могу. С детства вбила себе, что так нельзя и... вот, не могу... Я пробовала, но только там себе натёрла, а кончить не смогла. А когда меня мужчина там ласкает, все получается. У меня первый секс был в училище. Там мальчик был у меня первым. С тех пор только с мужчинами, а сама не могу. Вот и сейчас ты меня просто спас. Спасибо тебе.

— Но ты же понимаешь, что я слишком стар для тебя, чтобы начинать отношения.

— Не говори ничего. Всё я понимаю. Ты мне нужен сейчас. Помоги мне пока я с мужем не разберусь, а потом видно будет.

— Мне хорошо с тобой, Леночка. Но сейчас мне пора.

— А где ты работаешь?

— В школе веду ОБЖ и патриотическое воспитание.

— Так последний звонок уже был на днях.

— Это для школьников он последний, а мой отпуск только через неделю.

— Ой, значит через неделю ты не будешь никуда спешить?

— Как мне нравится твоя непосредственность! Да, через неделю у нас будет больше времени любить друг друга.

Вот так произошла эта встреча, и началось мое летнее приключение с Леночкой. Мы встречались и радовались соитию почти каждый день, за исключением дней ее месячных и других неотложных дел. Только дважды наше место оказалось занятым. В июне после выпускных вечеров на нашем камне мы застали «загулявших» выпускников, интенсивно осваивавших азы взрослой жизни. Хорошо, что они оказались не из моей школы. И однажды нам помешал хозяин собаки, забежавшей в нашу куртину и с любопытством глядя на нас в «собачьей» позе. Но сам хозяин не смог уличить нас в прелюбодействе: подол вниз, а трусы вверх и мы - супружеская пара.

Так продолжалось до середины лета, когда однажды Леночка призналась мне, что муж стал оказывать ей знаки внимания и прошлой ночью у них был секс.

— Знаешь, Саша, он уже несколько дней ходит вокруг меня, как кот вокруг сметаны. С работы вовремя приезжает. Вечером даже со Славиком выходит гулять. Говорит, что я изменилась, стала еще красивее и сексуальнее. А вчера вечером, когда Славик заснул, Дима просто напал на меня. Опять, как в прежние времена, оттрахал быстро и жестко, не так как ты.

— Так тебе нравится жестко?

— Нет, мне нравится как ты - долго и сладко. С ним я очень редко могу кончить – не успеваю просто. Но главное – он снова со мной.

— Ты рада?

— Только не ревнуй, пожалуйста.

Я надел серьезное выражение лица, но на самом деле был рад, что у Лены все идет на лад. Во, блин, прям в рифму получилось «рад – лад». Ну да ладно. Короче, наши с ней «свидания» продолжались до сентября, когда у меня началась школа, а деревья стали сбрасывать листву. Правда сирень и в этом плане была правильным выбором – она опадала гораздо позже всех остальных деревьев.

Да, хочу сказать, что наши «упражнения» не были так примитивны, как в первый день. После того, как мы освоили камешек, я стал приносить с собой туристический коврик. Мы опробовали на прочность все стволы вековых сиреней (не знаю, живет ли столько этот кустарник). Они служили нам опорой при множестве поз. А вы когда-нибудь делали «это» в позиции «гранд батман»? То-то же! Лена продемонстрировала мне эту балетную позицию, вертикально открыв свое прекрасное лоно для доступа. Волочкова отдыхает! Правда, продержались мы так недолго, но это, я вам скажу... чудо!

В сентябре мы стали реже видеться. Лена сказала, что в семье все хорошо и в Диме, по ее словам, «как будто проснулся муж и отец». Пожив достаточно на этом свете, наблюдал не раз, что интерес мужчины к надоевшей жене или возлюбленной вновь просыпается тогда, когда он замечает, что ей хорошо и без него. Когда она наряжается и красится, выходя на прогулку с ребенком. Когда возвращается сияя.

Мы и сейчас встречаемся в парке, вежливо здороваясь, как давние хорошие знакомые. Не знаю, может летом... уж очень хочется повторить «гранд батман»!

Но скучать мне не приходится. Еще в июле соседнюю квартиру сняла молодая сотрудница «Сбера» Оленька, которой тоже иногда бывает одиноко. Но это другая летняя история.

(продолжение следует)