Эль-Пасо / El Paso by jack_straw ©

Эль-Пасо - El Paso by jack_straw ©

Информация об истории: Любовь, похоть и смерть в городе Западного Техаса.

Пару месяцев назад мой друг Джейк Риверс обратился с призывом к писателям принять участие в конкурсе на сюжет, основанный на трех классических песнях Марти Роббинса: "Эль-Пасо", "Фелина" и "Город Эль-Пасо".

Это продолжение нашего первого конкурса осенью 2006 года с сюжетами, основанными на песне Братьев Статлер "Эта кровать Розы". При постоянной поддержке мы могли бы сделать это регулярным полугодовым мероприятием

Это моя интерпретация саги об Эль-Пасо.

***

В тексте встречается слово «Cantina», переводящееся как кантина, таверна, бар. Я выбрал слово «бар», хотя, возможно, правильнее было бы писать «салун. — Тем более, что в самом конце рассказа встречается «saloon».

ЭЛЬ-ПАСО, 2007 год

Это был один из тех кристально чистых дней в пустыне в середине весны, когда ни в одном направлении, насколько хватало глаз, не было видно ни облачка.

И я мог видеть ужасно длинный путь, видя, как я летел на высоте 30 000 футов в изящном самолете LearJet, который моя компания использует для деловых поездок. Я ехал, как это часто бывает, из Хьюстона в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с нашим главным поставщиком по некоторым новым направлениям.

Моя семья владеет успешной буровой компанией, базирующейся в Хьюстоне, и я возглавляю подразделение, которое отвечает за покупку и продажу бурового оборудования.

Наша основная цель — нефть, и у нас есть буровые установки по всему миру, но мы также добываем природный газ и даже воду в некоторых особенно засушливых районах. Если это включает в себя бурение земли для добычи того, что там произвела Мать-Природа, мы лучшие из всех, кто есть.

На протяжении многих лет мой маршрут полета пролегал над акрами и акрами пыльных холмов и пустынь, которые составляют Западный Техас и Нью-Мексико. Как говаривал мой папа, там не так уж много всего, но этого очень много.

В такой день, как этот, я мог видеть всю дорогу до земли, и я выбрал Рио-Гранде, медленно и мутно текущую по коричневому ландшафту.

Когда я это сделал, я снова почувствовал это, сильное притяжение, как будто какая-то сила пыталась втянуть меня во что-то, чего я не мог понять, что-то связанное с давно похороненным убийством, о котором шептали в моей семье.

Меня зовут Рэй Темпл, и мои корни находятся в стране, над которой я летел, в районе к западу от Мидленд-Одесса в Пермианском бассейне. Мои люди были скотоводами, пока на земле, которой владел мой прадед, вдоль реки Пекос, не была обнаружена нефть.

Он не так разбогател, как некоторые другие семьи, которые наживались на нефти Западного Техаса, но у него все шло довольно хорошо, и он был достаточно умен, чтобы вложить свое состояние в бурение.

Но задолго до того, как на семейной собственности была обнаружена нефть, произошел инцидент с участием какого-то члена семьи, двоюродного брата или племянника или кого-то в этом роде.

Предположительно, он был убит в Эль-Пасо бродягой в порыве ревности, а друзья и члены семьи этого человека — мои предки — преследовали бродягу и убили его в отместку. Это было похоже на маленький жестокий любовный треугольник в стиле Старого Запада.

Когда я был ребенком, я любил истории о Старом Западе – книги, фильмы и телевизионные шоу – и я погрузился в культуру.

Я читал все, что когда-либо писал Луис Ламур (также L"Amour — американский писатель, наиболее знаменитый и плодовитый автор вестернов), но презирал таких, как Зейн Грей (американский писатель, автор вестернов, считающийся одним из основателей этого литературного жанра) и Макс Брэнд (американский писатель, считающийся одним из лучших авторов, работавших в жанре вестерн). Их Старый Запад был стилизованным, вымышленным Западом рубашек с жемчужными пуговицами и модных ботинок из лакированной кожи; красиво на вид, но не по-настоящему.

Ламур, однако, рассказал о настоящем Западе. Его места действия было прямо в точку, как и отношения. О, хорошие парни обычно побеждали в его романах, но они часто платили высокую цену в ходе действий.

Я помню одну из его историй о Сэкетте, где Телл Сэкетт отомстил за себя богатому владельцу ранчо, который разрушил его жизнь. Этот человек устроил Теллу засаду, подстрелил его и оставил умирать, украл его молодую невесту, затем изнасиловал и убил ее. Вы не найдете ничего подобного у Зейна Грея.

Это было более простое время, с простым кодексом чести; кто-то делает тебе плохо, ты исправляешь это зло, и жизнь продолжается.

Наблюдая за извилистой рекой и видя, как далеко внизу начинает обретать очертания современный Эль-Пасо, я поймал себя на том, что думаю о том инциденте. Я задавался вопросом, как и почему это повлияло на меня, потому, что это действительно каким-то образом повлияло.

Это было почти так, как будто я перевоплотился в одного из главных героев, обиженного любовника или лихого незнакомца.

У меня от этого разболелась голова, поэтому я откинулся на спинку сиденья и, казалось, закрыл глаза всего на секунду. Однако вместо отдыха и долгожданного сна я обнаружил, что падаю в пропасть, как будто меня вырвали с корнем из реальности.

Я ясно, как день, представил себе пыльные улицы и обветшалые здания Старого Запада, и каким-то образом я понял, что вижу проблеск в прошлое, в старый город Западного Техаса — Эль-Пасо…

Я пришел в себя и обнаружил, что нахожусь в пыльном салуне, сидя за грубым деревянным столом в обжигающе жаркий техасский день. Я посмотрел на себя и увидел, что на мне все еще был мой деловой костюм, и я чертовски вспотел.

Что, черт возьми, здесь происходит? Как я попал сюда из реактивного самолета, пролетающего на высоте 30 000 футов в небе?

Внезапно я услышал звук ботинок, спускающихся по деревянной лестнице, ботинок, в которых должен был быть мужчина.

Я уставился на призрак, который приблизился к моему столу и, затем, сел на стул напротив меня. Он поставил на стол пыльную бутылку виски, и я впервые заметил, что на столе стояли два стакана, по одному перед каждым из нас.

Мужчина был довольно высоким и долговязым, красивым, но с жестким взглядом. Он был одет по моде Старого Запада: рабочие брюки, поношенные ботинки, простая хлопчатобумажная рубашка, прикрытая кожаным жилетом, потрепанная шляпа и кобура с блестящим револьвером внутри.

Все еще не говоря ни слова, он вытащил пробку из бутылки, налил немного янтарного виски в каждый стакан, затем вернул пробку на место и взял свой стакан. Казалось, он ждал, что я возьму свой, и я так и сделал. Он кивнул мне, и мы оба выпили.

Будучи ревностным техасцем, я разбираюсь в спиртном, но то, что было в этой бутылке, было действительно серьезно. Он был терпкий и с привкусом самогона, который я пробовал несколько раз во время учебы в колледже в СМУ.

— Я полагаю, ты удивляешься, почему ты попал сюда, — наконец заговорил мужчина.

— Должен сказать, это довольно яркий сон, — сказал я, пытаясь скрыть истерику в своем голосе.

— Это не сон, — сказал мужчина. — Ты попал сюда для того, чтобы ты мог услышать историю. Видишь ли, меня зовут Мартин Клеймор, но люди всегда знали меня как Марти.

— Рад знакомству с вами… я думаю, — сказал я. — Я Рэй, Рэй Темпл.

— Я знаю, кто ты, — сказал Марти. — Это из-за тебя я оказался там, на кладбище, примерно в 1875 году. Конечно, это было после того, как я убил их приятеля. Но он ебал не ту женщину и набросился на меня, или, по крайней мере, начал. Не следовало этого делать. С тех пор я скитаюсь по чистилищу. Теперь у меня есть один шанс выбраться отсюда, и это для того, чтобы загладить свою вину, свести счеты с вами, Темплами. Это не то, что мне нравится делать. Насколько я понимаю, все вы, ссыкуны сгниете в аду.

Как раз в этот момент выражение сильной боли промелькнуло на лице мужчины, и он быстро откупорил бутылку, налил еще один стакан и быстро осушил его.

Затем он откинулся на спинку стула и рассказал печальную историю о любви, предательстве и мести.

ЭЛЬ-ПАСО, 1875 год

Люди в Эль-Пасо всегда говорили, что Фелина Менендес была проблемой, но они никогда не говорили этого там, где Марти Клеймор мог услышать. Марти был долговязым шотландцем, который почти ничего не говорил, если только не был раздражен, тогда он мог быть ужасом.

В то время никто ничего не знал о прошлом Марти, только то, что он прибыл с каким-то скотовозом и остался. Он никогда много не рассказывал о себе или о том, откуда он родом.

Только позже, когда все закончилось, стало известно, что он родом из Южной Каролины, из высокогорья, и что он сражался за Юг в войне Между Штатами в качестве разведчика кавалерийского полка Джеба Стюарта.

В юности он научился метко стрелять из винтовки и приобрел навыки опытного охотника. После войны он уехал на Запад и некоторое время работал гражданским разведчиком у Кастера.

После ухода от Кастера Марти выполнял ряд случайных работ, работая на перегонах скота или в железнодорожной бригаде. Он никогда не стеснялся выполнять любую честную работу, и во время своего короткого пребывания в Эль-Пасо он работал в конюшне, ухаживая за лошадьми, с которыми у него была природная близость.

Он был красив по-деревенски, с копной рыжих волос и густыми усами. Он был немного выше среднего роста и худощав, с длинными ногами, слегка согнутыми от стольких лет в седле.

Примерно на вторую или третью ночь, проведенную в Эль-Пасо, он забрел в бар "У Розы", и внезапно все изменилось.

— "У Розы" была таверной в мексиканском стиле на главной улице Эль-Пасо, где большую часть вечеров небольшая группа музыкантов играла традиционные песни о любви. Это было место, где шлюхи и другие женщины с дурной репутацией занимались своим ремеслом и куда мужчины всех возрастов отправлялись в поисках незаконных романов.

Ничто не отличало ее от десятков других кабаков, пока примерно год назад в город не ворвалась Фелина Менендес.

Никто точно не знал, откуда она родом, но она приехала в Эль-Пасо из Санта-Фе, где, по слухам, оказалась в центре какого-то скандала.

— "У Розы" была идеальным местом для Фелины. Однажды вечером она появилась в обтягивающем черном атласном платье, которое самым соблазнительным образом демонстрировало ее достоинства. Она танцевала, смеялась и флиртовала с каждым мужчиной, возбуждая их похоть и вызывая зависть у других женщин, которые были там.

Она была среднего роста, но фигура ее была стройной, с гибкостью, от которой у мужчин слабели колени. У нее были полные губы, но узкий нос и два светящихся карих глаза, идеально сидящих на ее лице, увенчанном густой гривой мерцающих волос цвета воронова крыла. Ее кожа была гладкой и светлой, что наводило на мысль о наследии, которое было скорее испанским, чем мексиканским.

Примерно через неделю после того, как мужчины стали жаждать ее чар и тратить свои деньги на выпивку и танцы, Роза поняла, что это дело стоящее, и быстро наняла Фелину для танцев.

— "У Розы" быстро стала местом, куда можно было пойти в Эль-Пасо, а Фелина стала предметом разговоров в городе. Она не была совсем проституткой, но было известно, что если мужчина готов потратить на нее немного времени и денег, она с готовностью сделает все, что он захочет.

Она плела свои соблазнительные чары, танцуя, вертя юбками и демонстрируя ровно столько декольте, чтобы соблазнить посетителей, на самом деле почти ничего не показывая.

В перерывах между танцами она пила и флиртовала с мужчинами, у которых были деньги, и у нее был острый глаз на тех, кто готов был потратить их на нее.

В первый раз, когда Марти Клеймор пришел к Розе, когда Фелина танцевала, он был очарован так, как никогда раньше.

О, он не был невинным, даже близко не был. Еще до того, как отправиться на войну, он кувыркался с девушками из своего района. Казалось, у него был нюх на тех, кто был неразборчив в связях, и он умел заваливать их на спину.

Но Фелина была другой. Она пробудила в нем что-то животное, что-то собственническое. Он хотел ее так, как никогда в жизни не хотел женщину, и был готов сделать все возможное, чтобы заполучить ее для себя, и только для себя.

Поздно ночью, лежа в постели в пансионе, где он остановился, он подумал о Фелине, и в паху у него начало покалывать от сильного возбуждения.

Он вспомнил то, что до сих пор было самым экзотическим, эротическим сексуальным опытом в его жизни, и, казалось, почувствовал, что ночь с Фелиной будет соответствовать этому и даже большему.

От одной мысли об этом у него встал, и он со вздохом расстегнул ширинку на своих кальсонах и начал дрочить…

ЧАРЛЬСТОУН, 1861 год

Марти было всего 18 лет, и он был пацаном из сельской местности, но он и его товарищи-солдаты больше не были невинными. Они видели бой; они убивали и видели, как убивали их товарищей.

В войне наступило затишье, пока Линкольн размышлял, что делать с мятежом, разделившим страну. В Чарльстоуне царило ощущение возбуждения, что, может быть, только может быть, Конфедерация выживет, и что Юг победит в войне и добьется независимости.

Чарльстоун был тем местом, где все началось, и мятежная лихорадка достигла пика, поэтому, когда Марти и четверо его товарищей-солдат получили отпуск на пару дней, их с энтузиазмом встретили в борделе, куда они отправились, чтобы обмакнуть свои фитили.

Расплатившись с мадам, солдаты стояли в гостиной, пока свободных девушек приводили для демонстрации. Шлюхи варьировались от совсем юных до довольно зрелых, от тонких, как тростинка, до чувственных. Марти выбрал симпатичную молодую блондинку по имени Элизабет, стройную и светловолосую, и они удалились в один из будуаров наверху.

Когда Элизабет раздела Марти и уложила его на кровать, то она устроила соблазнительное шоу, сбрасывая одежду, и с удовлетворением увидела здоровый хуй, стоящий прямо и крепко, с яростной красной короной, торчащей из-под крайней плоти..

Когда она была обнажена, за исключением чулок во французском стиле, она наклонилась над краем кровати, обхватив свои маленькие груди.

— Ну, солдат, что я могу дать тебе в благодарность за твою службу этому прекрасному государству? — спросила она.

Марти несколько секунд обдумывал этот вопрос, затем улыбнулся. Он хотел чего-то, о чем, как он слышал, говорили другие солдаты, но сам никогда не испытывал.

— Я хочу, чтобы ты взяла его в рот, — сказал он.

Элизабет была немного озадачена этой просьбой, потому что в тот день это не было чем-то обычным. Но ее хорошо обучили, и она знала, как это сделать.

— Я полагаю, что да, — сказала Элизабет. — Но сначала мне нужно убедиться, что ты в порядке и чист.

У Марти не было с этим проблем, и он уставился, как молодая шлюха налила немного воды из кувшина на комоде в свой маленький умывальник.

Она взяла мягкий кусок ткани, окунула его в воду, отжала, затем тщательно вымыла член и яйца Марти. Она даже зашла так далеко, что очистила его задний проход, хотя у нее не было ни малейшей мысли приблизить свой рот к его заднице.

Когда она, к своему удовлетворению, вымыла его, она вернула тазик на комод, а затем забралась на кровать. Ее руки мягко массировали бушующий твердый хуй Марти, и она использовала указательный палец, чтобы распределить жирную порцию предварительной спермы по всей его макушке.

Очень осторожно она одной рукой полностью стянула крайнюю плоть с головки его хуя, другой обхватила его яйца и наклонила голову к его промежности. Она провела языком по гладкой головке и медленно втянула его в рот.

Марти застонал, почувствовав, как мягкие губы молодой шлюхи ласкают его хуй, в то время как ее язык кружил вокруг его ствола. У него никогда не было таких ощущений, пробегавших по его телу, когда Элизабет начала водить ртом вверх и вниз по его твердому, как железо, хую.

Она могла взять в рот только около двух третей его длины, но этого было более чем достаточно, чтобы отправить Марти в путешествие в экстаз. Он зажмурился, заставляя себя сдержать накопившийся поток спермы, который угрожал снести голову молодой блондинке начисто.

Вверх и вниз, вверх и вниз, Элизабет использовала все свои значительные навыки, чтобы воздействовать на подростка-солдата. Она случайно взглянула на лицо Марти в тот самый момент, когда он открыл глаза и посмотрел на нее сверху вниз.

Их глаза встретились, и между ними пробежала искра вожделения. Марти был очарован сочетанием невинности и наглости, которые эта шлюха демонстрировала в своих глазах, когда она энергично сосала его набухшее мясо.

Ему нравилось, как покачивались ее маленькие груди и как покачивались бедра, когда она всем своим телом входила в акт фелляции.

И, по правде говоря, Элизабет чувствовала, как ее возбуждение начинает нарастать. Было что-то порочное, что-то запретное в том, чтобы взять в рот у этого красивого молодого солдата, отчего по ее телу пробежали искры вожделения.

Часто ей приходилось притворяться, когда она развлекала клиента, но не сегодня вечером. Она хотела попробовать сперму этого молодого человека, хотела, чтобы он наполнил ее рот своим семенем.

И этот момент был не за горами.

Марти извивался и дергался на кровати, пока Элизабет чередовала свое удовольствие, время от времени усердно работая над ним, а затем, замедляясь почти до остановки, доводя его до грани взрыва, который оттягивал его назад.

— Мне нужно… — выдохнул Марти, почувствовав, как на него накатывает агония неминуемого оргазма, и он приподнял бедра, как будто хотел вонзить в рот Элизабет как можно больше своего хуя.

Элизабет была готова к этому. Она обхватила основание его хуя рукой и быстро дрочила его, пока усердно сосала, и ее усилия быстро дали желаемый результат.

Со сдавленным стоном тело Марти дернулось вверх, и он почувствовал раздражительное шипение оргазма, когда он извергнул свою живительную сперму глубоко в ненасытный рот шлюхи.

Он освободил свои запросы от всего, что накопил за последние месяцы в полевых условиях, чувствуя напряжение, которое возникает после мучительного оргазма.

Элизабет, как ее учили, быстро сглатывала, когда каждая струя густой, острой спермы брызгала ей в горло.

В то время как ее правая рука доила солдатский хуй до последней капли его крема, ее левая рука была зажата под ее телом, между ее ног, и, когда она провела пальцем по своему маленькому бугорку удовольствия, она была рада почувствовать, как приятный оргазм пробежал по ее телу.

Марти, наконец, кончил и упал на кровать, совершенно опустошенный. Это был опыт, который он никогда не забудет, и который он повторит несколько раз в течение следующих месяцев войны, где бы он ни оказался.

Но он никогда не забывал тот первый раз с молодой блондинистой шлюхой, и он часто повторял этот опыт в последующие годы, когда похоть и одиночество становились для него невыносимыми.

Так бы и было до тех пор, пока судьба не свела их.

САНТА-ФЕ, 1874 год

Фелина попала в беду и хотела изменений.

С тех пор как несколько дней назад произошел инцидент с Клодом и его друзьями, дела у нее шли не очень хорошо. Слух о случившемся просочился наружу, и его шепотом передавали из одного конца города в другой.

Внезапно мужчины, которые были счастливы сопровождать ее по городу, поворачивались и шли в другую сторону, когда встречались с ней на улице, женщины в городе – будь они респектабельными или нет – смотрели на нее с неодобрением в глазах.

Ей нужно было какое-то новое место, какое-то место, где она могла бы начать все сначала, какое-то место, где могли бы осуществиться ее безумные мечты о богатстве и романтике, какое-то место вдали от Клода, в каком-нибудь местечке вроде Эль-Пасо.

Оживленный скотоводческий городок на Рио-Гранде, расположенный в самом дальнем уголке Техаса, был полон надежд на то, что там можно было бы сколотить состояние, если знать, с кем встретиться и где искать.

Кроме того, Эль-Пасо был более свободолюбивым, чем старый Санта-Фе, который был резиденцией колониальной власти в этом районе при испанцах, затем самым северным форпостом Мексики и только сейчас становился центром управления территорией Нью-Мексико, которую англосаксы создали благодаря победе в Мексиканской войне.

Фелина была наивной 17-летней девушкой, когда приехала в Санта-Фе пару лет назад, и у нее почти ничего не было, кроме ее потрясающей красоты и чувственного тела.

Она родилась в бурную ночь полнолуния, когда небо пустыни было наполнено звуками и яростью молний и грома. Иссохшая старая акушерка из соседнего города, которая помогала принимать роды Фелины, впоследствии говорила о важном будущем ребенка, родившегося в такой суматохе.

Она была первенцем Хуана и Кристины Менендес, которым удалось выжить, выращивая кукурузу и несколько других выносливых культур, а также несколько коз и овец.

Хуан и Кристина поженились по любви, необычной для их культуры, и ее семья приняла ее выбор мужа только тогда, когда он принес приданое, которое оставило его практически без гроша.

Скудный урожай он пополнял, управляя небольшой промежуточной станцией для путешественников, и именно так новости из внешнего мира доходили до их изолированного района. Это также дало Фелине раннюю возможность отточить свои кокетливые манеры.

Казалось, у нее был врожденный способ соблазнять мужчин, и она практиковалась в своем ремесле с любым мужчиной, который останавливался в их маленькой гостинице. Это, а также рассказы Кристины о пышных балах, роскошных платьях и роскошных банкетах подпитывали беспокойный дух Фелины.

У Кристины не было такой жизни, потому что к тому времени, когда она достигла совершеннолетия, американцы были у власти, а ее семья потеряла свое влияние. Но Кристина слышала эти истории от своей матери и бабушки и передала их своему старшему ребенку.

Только позже, после того как Фелина ушла навсегда, Кристина пожалела, что наполнила разум дочери такими причудливыми мечтами.

Там, где выросла Фелина, не было школ, но она была умным ребенком и сама научилась читать, писать и считать в довольно раннем возрасте. Она понимала, что если бы ей предстояло отправиться в любую точку мира, эти навыки были бы необходимы.

От путешественников, останавливавшихся у них, она научилась говорить по-английски, что, как она понимала, было необходимо ей для того, чтобы пробиться в этом мире.

Ей не потребовалось много времени, чтобы найти опекуна в Санта-Фе. Она позволила соблазнить себя богатому банкиру, который был вне себя от радости лишить ее девственности.

В течение следующих нескольких месяцев она бродила по тавернам и инстинктивно находила состоятельных людей, которые могли бы поддерживать ее в стиле, которого, по ее мнению, она заслуживала. Она больше дразнила, чем доставляла, но если мужчины были терпеливы, они обычно могли засунуть свои члены в ее гибкое тело.

Она быстро научилась маленьким хитростям, чтобы доставить мужчине удовлетворение, не рискуя забеременеть. От своей матери она узнала ритм своего тела, менструальный цикл, который говорил ей, когда она фертильна, а когда нет.

Все начало меняться, когда Клод Лебо прибыл в Санта-Фе. Клод был азартным игроком из Нового Орлеана, стройным темноволосым мужчиной с лихой внешностью и дьявольскими глазами. Он, казалось, гипнотизировал ее, и под его чарами она делала то, о чем никогда не мечтала.

Именно Клод показал ей, что такое настоящее чувственное, сексуальное удовольствие. Ее удовольствие стало для нее важным вопросом, тем, что показал ей Клод. В результате он смог взять ее на своих условиях, а не на ее, и она казалась беспомощной, чтобы сделать что-нибудь с этим.

Но он зашел слишком далеко дождливой ночью несколькими днями ранее.

Это была неспешная ночь в таверне, примыкающей к отелю, где жил Клод. Он и несколько его друзей тусовались, играя в покер, просто чтобы чем-то заняться.

Без ведома Фелины, которая в одиночестве сидела в баре, наблюдая за происходящим с немалой долей скуки, Клод хвастался некоторым знакомым своей властью над молодой мексиканской красавицей, утверждая, что может заставить ее сделать все, что угодно.

Один из них сделал предложение, и Клод, смеясь, сказал, что, по его мнению, это можно сделать.

Итак, выиграв партию в покер, Клод решил покончить с этим вечером, или, по крайней мере, так он сказал. Он бросил выразительный взгляд в сторону Фелины, и она улыбнулась в знак согласия.

Он подошел к тому месту, где она сидела, одетая в свое лучшее облегающее платье, ансамбль без рукавов, который шокировал приличных дам Санта-Фе.

Он уткнулся носом в ее шею, провел языком по коже до уха, которое облизал так, что по всему ее телу побежали мурашки.

Когда он мягко коснулся ее губами, его руки скользнули по ее горячему молодому телу, а одна рука задержалась на ее правой груди, сосок которой встал в готовности.

— Ах, Клод, моя любовь, — промурлыкала она, когда чувственные ощущения разлились по ее телу.

— Пойдем, малышка, — сказал он со своим мелодичным креольским акцентом. — Присоединяйся ко мне?

Фелина наклонилась и отдалась его мягким губам и настойчивому языку, поэтому она не видела взгляда, которым он одарил парней за карточным столом, или понимающего подмигивания, которым он поделился с ними.

Поднявшись в свою комнату, Клод лег на кровать, прислонившись спиной к латунному изголовью, наблюдая, как Фелина устраивает для него соблазнительное стриптиз-шоу.

Она уже умела танцевать, но Клод научил ее трюкам, которые он увидел у шлюх в Новом Орлеане, способу возбудить страсть мужчины, медленно обнажая ее тело.

Под руководством Клода она вскоре оказалась обнаженной. Это тоже было то, что Клод показал ей: чувственное удовольствие от наготы. Она чувствовала, как огонь разгорается в ее чреслах, когда она предвкушала ночь страсти со своим мужчиной.

Позже, когда она вспомнит об этом, она поймет, что не любила его, и он не любил ее. Но у них было дикое сексуальное влечение, которое могло раскалиться добела, когда они были вместе. То же самое будет, когда она встретит Марти Клеймора, только в большей степени.

Затем Клод встал и подошел к тому месту, где стояла обнаженная Фелина, ерзая от возбуждения. Он обнял ее, и они поцеловались глубоко, жадно. Он вдохнул соблазнительный аромат духов, которыми она была одета, и чистый, свежий запах ее тела.

Фелина всегда была требовательнее к чистоте своего тела, чем большинство, и мылась каждый третий или четвертый день, когда у нее была такая возможность, особенно когда она ожидала, что может провести вечер с мужчиной.

Она купалась в тот самый день, наслаждаясь теплой мыльной водой, зная, что Клод был там, зная, что он, несомненно, захочет ее этой ночью.

Клод научил ее плотским преимуществам чистоты, особенно между ног, и она чувствовала, как становится влажной, когда его руки двигались по ее телу.

— Ты прекрасна, моя дорогая, — прошептал Клод, отступая назад и начиная осторожно снимать свою одежду. — Такая очень, очень красивая.

Когда он обнажился, то прижался своим твердым, худощавым телом к ее телу, скользнув своим твердым хуем между ее ног, как раз настолько, чтобы возбуждение Фелины стало еще выше.

С язвительной усмешкой он осторожно уложил ее на кровать, на спину, и Фелина раздвинула ноги в распутном предвкушении. Она знала, что за этим последует, и научилась любить это.

Конечно, Клод забрался на кровать вместе с ней, но вместо того, чтобы поводить по ее вульве своим хуем, он скользнул вниз по кровати, пока его лицо не оказалось прямо над ее влагалищем.

Он с тоской посмотрел на блестящий лес темных кудрей, обрамлявших ее промежность, на влажно приоткрытые пухлые губы, манящие его к ее розовым внутренностям. Он наслаждался горячим, мускусным ароматом ее сущности, ароматом вожделения, которое делало его зверем.

Клод просунул два пальца в ее скользкую коробочку и начал медленно двигать ими взад и вперед. Сделав это, он несколько раз обвел кончиком языка ее клитор и улыбнулся про себя тому, как Фелина извивалась на кровати в раскаленной добела страсти.

Фелина научилась любить такое обращение. Она никогда раньше не встречала мужчину, готового использовать свой рот на ее интимных местах, никогда раньше не знала, какое изысканное удовольствие можно получить от опытного мастера куннилингуса.

Как и во многих других случаях, Клод показал ей, как можно использовать рот, чтобы доставлять удовольствие, и она восприняла эту идею, как рыба в воде.

Фелина почувствовала, как в ее теле нарастает жар, когда Клод более полно приблизил свой рот к ее дымящейся пизде. Она обхватила свои груди руками, слегка пощипывая соски, которые больше всего болели от возбуждения.

Как раз в тот момент, когда она выгнула спину в сильном оргазме, Клод оторвал свой рот. Фелина заскулила от разочарования, но это длилось не более нескольких секунд, потому что он быстро занял позицию между ее ног и одним плавным движением протолкнул свой пульсирующий твердый хуй в ее затопленный канал.

Фелина взвизгнула в экстазе, когда Клод быстро начал работать своим хуем в быстром темпе, взбивая ее жидкую пизду жесткими, уверенными движениями. Он наклонился и заключил ее в объятия, жадно целуя, пока ее тело содрогалось под ним.

От взрыва удовольствия у Фелины перехватило дыхание, и она перенеслась мыслями в какое-то далекое место чистого удовольствия.

Таким образом, она не слышала нарастающего шума за дверью, когда друзья Клода собрались, ожидая сигнала.

Однако Клод услышал и ухмыльнулся тому, что должно было произойти. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы он сорвался в оргазм, и, задыхаясь, он наклонился вперед и извергнул мощную, большую порцию спермы глубоко в лоно Фелины.

Когда она почувствовала горячие брызги спермы глубоко во влагалище, Фелина испытала отдаленное беспокойство из-за того, что он не вышел, как это делали большинство других мужчин. Обычно она могла рассчитать свой менструальный цикл так, как учила ее мать, зная, когда она будет в безопасности от оплодотворения.

Но она не была уверена насчет времени этой ночью. Казалось, это было немного близко к тому времени, когда она должна была удерживать мужчин от эякуляции внутрь себя.

Однако через несколько секунд это было последнее, о чем она думала. Когда она лежала на спине в слегка ошеломленном послесвечении похоти, Клод вытащил свой увядший член из ее киски, подошел к двери, открыл ее и позволил комнате наполниться дюжиной возбужденных ковбоев.

Мечтательность Фелины была разрушена возгласами мужчин, когда они с вожделением уставились на ее обнаженное, свежевыебанное тело.

— Она вся ваша, джентльмены, — сказал Клод, выуживая свою одежду. — Только не оставляйте на ней никаких следов.

— Клод! — закричала Фелина. — Что это такое?!

— Я должен этим парням немного отплатить за услугу, которую они оказали мне некоторое время назад, — холодно сказал Клод. — Я подумал, что лучший способ отплатить им — это предложить им мою маленькую шлюшку. Мою путану. Не волнуйся, они не причинят тебе вреда, и через некоторое время тебе это понравится. Я буду внизу. Увидимся.

Фелина в ужасе смотрела на злобных мужчин, чьи твердые как камень хуи окружали ее. Ее крик был прерван мужчиной, засунувшим хуй ей в рот, в то время как в то же время другой мужчина засунул свой хуй в ее сочащуюся пизду. Еще два хуя были вложены в ее руки, а остальные стояли рядом, наблюдая и лениво поглаживая свои хуи, в ожидании своей очереди.

Первым двум мужчинам не потребовалось много времени, чтобы кончить. Просто засунуть свой хуй в ее прекраснукю вагину было почти слишком для первого мужчины, последовавшего за Клодом в пизду Фелины. Он тяжело застонал и добавил свою сперму к грузу, который Клод положил туда несколькими минутами ранее.

И то же самое было верно для первого мужчины, который засунул свой хуй ей в рот. Он крепко держал ее голову, пока ебал им ее рот, загоняя его все глубже с каждым толчком. Когда он выстрелил своим зарядом, это почти задушило Фелину, и все, что она смогла сделать, так это проглотить его семя.

Сначала мужчины набрасывались на нее по двое, и, в конце концов, ее ощущения действительно вызвали бурное возбуждение, переходящее в нарастающий оргазм, и она превратилась из запуганной жертвы в добровольную участницу.

Клод вернулся через некоторое время и предположил, что у нее есть еще одно отверстие, которое никогда не использовалось, и объяснил механику того, как оно должно работать.

Он уложил одного мужчину на спину, затем он и несколько других мужчин подняли Фелину и перевернули ее обмякшее, покрытое потом и спермой тело на колени.

Фелина, казалось, пришла к некоторому пониманию того, что она должна была делать, потому что она схватила хуй мужчины, прижала головку к своей залитой спермой пизде и скользнула вниз по его шесту.

Она попыталась возразить, когда другой хуй начал копаться в ее заднице, но эти возражения были заглушены третьим хуем, который прошел мимо ее губ и вошел в горло.

Она приглушенно взвизгнула, когда мужчине позади нее удалось засунуть свой хуй в ее девственную попку, и они начали работать в унисон, заполняя обе дырочки твердым мужским мясом, в то время как остальные смотрели на них с благоговением.

Несмотря на трах и отвращение, чувство столь полного наполнения не было похоже ни на что, что Фелина когда-либо испытывала, и ее тело отреагировало так, что ей было бы очень стыдно в утреннем свете.

Ее тело сотрясла серия оргазмов, которые полностью ошеломили ее, и когда все трое взорвались, чтобы заполнить каждое ее отверстие своей горячей, сливочной спермой, это было больше, чем она могла вынести.

Однако даже после того, как Фелина потеряла сознание, чертово безумие не утихало. В течение еще двух часов все мужчины – дюжина, может быть, больше – использовали ее во всех ее заполненных спермой отверстиях. Это продолжалось до тех пор, пока каждый из них не кончил по крайней мере дважды, прежде чем Клод наконец выпроводил их из своей комнаты.

На следующее утро Фелина излила свою ярость на Клода за то, что он позволил своим друзьям так использовать ее, и его ответ ударил ее, как хлыст.

— Они просто дали тебе то, что ты хотела, — сказал Клод. — Ты всего лишь мексиканская шлюха с манией величия. Но я доказал, что ты просто еще одна шлюха, которая будет делать все, что я тебе скажу. Очень скоро мы собираемся сделать это снова, и тебе это понравится так же, как и прошлой ночью. Ты будешь моей шлюхой. Поняла?

Фелина не собиралась этого допустить. Она была слишком гордой, слишком независимой, чтобы позволить привязать себя к жизни обычной шлюхи.

Она была экономна со своими деньгами, и у нее была скоплена хорошая заначка, достаточная, чтобы оплатить проезд в дилижансе до Эль-Пасо и достаточная, чтобы жить, когда она доберется туда, пока не устроится.

Поэтому Фелина Менендес тихо собрала свои скудные пожитки, и однажды, когда Клода не было в городе, она отправилась в контору дилижансов и в 3:15 отправилась в Эль-Пасо, город в Западном Техасе.

ЭЛЬ-ПАСО, 1875 год

Фелине не потребовалось много времени, чтобы заметить долговязого рыжеволосого мужчину с густыми усами. Почти каждый вечер Марти надевал свой лучший костюм, единственный, который у него был, и шел к Розе смотреть, как танцует Фелина.

Что-то в его глазах заставило Фелину остановиться. В этих серо-стальных глазах было беспокойство, глубоко укоренившееся желание, которое заставило ее содрогнуться, и она увидела эти глаза, когда лежала на кровати в комнате, которую Роза предоставила ей.

На третий вечер, когда Марти пошел к Розе, он наконец набрался смелости пригласить Фелину на танец. Он протянул ей пару купюр — плату, которую она требовала за танец. Она сунула купюры в свою маленькую сумочку, а затем начала плести свое заклинание обольщения.

Она двигалась и кружилась вокруг него с животной грацией, с чувственностью, которая заворожила Марти. Он смотрел, как она дразняще низко склоняется, давая ему возможность бросить взгляд на ее груди, и дразняще высоко задирает юбки, давая ему посмотреть на ее голые бедра с французскими чулками, закрепленными парой подвязок..

Музыка достигла крещендо, когда она позволила сексуальному порыву увлечь ее на волне страсти. Каждый мужчина в этом месте разинул рот, когда Фелина танцевала для долговязого ковбоя, танцевала так, как она редко делала для них.

Когда музыка завершилась финальным аккордом, Фелина сделала пируэт и низко поклонилась своей аудитории, которая разразилась бурными аплодисментами. Все улыбались и смеялись над дерзким выступлением, все, кроме Марти, который просто смотрел с неприкрытой похотью.

Наконец, стряхнув с себя задумчивость, Марти жестом пригласил Фелину подойти к его столику. Она колебалась всего секунду, когда почувствовала угрозу, возможно, предчувствие, тихий голос, говорящий ей уйти от этого человека.

Но связь уже была установлена. Глаза, которые преследовали ее последние несколько ночей, притягивали ее, поэтому она сидела с высоким рыжеволосым мужчиной и пила его текилу. Они разговаривали и узнавали друг друга, пока Фелине не пришло время снова танцевать.

С той ночи Марти и Фелина были почти неразлучны. Большинство вечеров Марти проводил у Розы, наблюдая, как танцует Фелина, потом они выпивали по рюмочке-другой, а потом она снова танцевала.

Другие мужчины могли купить танцы, но даже тогда ее взгляд был прикован только к долговязому ковбою.

Через неделю после их первой встречи Фелина попросила Марти остаться, когда бар закроется, и проводить ее в ее комнату.

— Пожалуйста, Мартин, — сказала она, когда они подошли к двери в ее комнату. — Останься со мной. Я не хочу быть сегодня вечером одна.

— Я никогда не оставлю тебя одну, — тихо сказал Марти. — Я всегда буду рядом с тобой.

— Ах, Мартин, моя любовь, — прошептала она, когда они обнялись.

Поцелуй, которым они обменялись, был горячим, страстным. Марти почувствовал, что он впадает во что-то, что не может контролировать, что он по уши влюблен в эту женщину. Он был всего лишь простым ковбоем из Каролины, старым ветераном войны, знававшим лучшие дни.

Но он не собирался бороться с чем-то, что было так приятно, с чем-то, что впервые придало его жизни смысл. Ему было 32 года, и он дрейфовал всю свою жизнь.

Даже сражение на войне было формой дрейфа. В отличие от многих, кто сражался, у него не было особой страсти к делу повстанцев. Он просто пошел, потому что в то время это казалось правильным, он выполнил свою работу, а затем двинулся дальше.

То же самое было и с некоторыми женщинами, которые были у него на протяжении многих лет. Они были там только для его или их удовлетворения, и из этих отношений ничего не вышло.

Однако теперь у него была женщина, которая разжигала его страсть, его жажду любви и секса. Он хотел Фелину, и он отчаянно хотел ее.

Он почувствовал, как ее горячее тело прижалось к его, и ловко расстегнул шлейфы, идущие по спине ее платья, которое упало на пол.

Фелина вышла из лужи материи и медленно пошла к кровати. Она села и сняла туфли, затем устроила соблазнительное шоу, снимая чулки с каждой ноги.

Когда она была обнажена, за исключением одной сорочки, которую носила как нижнее белье, она поднялась на колени и поманила Марти присоединиться к ней.

Он просто смотрел на ее длинные темные волосы, которые диким потоком струились по плечам, придавая ей необузданный вид. Он с удивлением смотрел на вздымающиеся пухлые груди, которые были только прикрыты верхней половиной ее сорочки.

Ее накрашенные пальцы лениво играли с завязкой, которая скрепляла края сорочки, и она искусно потянула за один конец, и она распахнулась, почти обнажив ее холмики.

— Иди, Мартин, иди и люби меня, — тихо сказала она. — Снимай свою одежду и присоединяйся ко мне в любви.

Словно в трансе, Марти сделал, как ему было сказано. Он снял пиджак, ботинки, брюки, затем рубашку и, наконец, снял свои длинные штаны. Он стоял рядом с кроватью, выставив перед собой свой длинный твердый хуй.

Фелина перекатилась на колени, подняв свою сочную попку в воздух. Одна рука скользнула под ее тело и развязала завязки, которые скрепляли промежность ее сорочки. Она открылась, чтобы освободить свою задницу и розовую, влажную щель для его взгляда.

Ее вульва раскрылась, как спелый цветок, сочный фрукт, который можно было сорвать. Марти забрался на кровать позади дрожащего тела Фелины. Он прижался к ее спине, зарылся лицом в ее ароматные волосы, и ее голова поднялась ему навстречу, вожделение между ними взмыло ввысь.

Марти едва приходилось направлять свой хуй; казалось, он точно знал, куда идти. Как мотылек на пламя, головка нашла вход в ее влагалище, и его страсть сделала все остальное.

Застонав от безудержной похоти, Марти сзади вонзил свой хуй глубоко в сжимающиеся глубины Фелины. Когда он в быстром темпе начал работать взад и вперед, он просунул руку под ее тело и схватил ее за сиськи, чувствуя, как болтающиеся шары колышутся под ее грудью.

Взад и вперед, в почти болезненном темпе, Марти вгонял свой хуй в жидкую щель Фелины, и он мог слышать песню ее вожделения, когда ее стоны и вздохи становились все выше и выше.

До этого момента в теле Фелины было много мужчин, но у нее никогда не было мужчины – даже Клода, – который заставил бы ее чувствовать себя так, как она чувствовала себя тогда. Все ее тело пылало от ощущений, которых она никогда раньше не испытывала.

Это пронзило ее тело, как молния, и с резким, болезненным криком ее оргазм взорвался с раскаленной добела интенсивностью. Как раз в тот момент, когда прошло мгновение, снаружи разразилась гроза позднего лета, очень похожая на ту ночь полнолуния, когда она родилась.

Это было слишком для Марти, чтобы сдержаться, и когда Фелина извивалась и дергалась под ним, он глубоко вошел в ее лоно и извергнул кипящую горячую эссенцию своего семени в ее зрелое молодое тело.

Время, казалось, остановилось, когда он выстрелил пушечными ядрами спермы в тело Фелины, пока, наконец, он не выдохся.

Они долго лежали вместе, купаясь в сиянии своей вновь обретенной любви, а затем заговорили шепотом, возбужденными тонами свежеиспеченной страсти. Через некоторое время они снова занялись любовью, потом снова в мягком свете раннего рассвета.

В течение шести недель Марти и Фелина были предметом разговоров в Эль-Пасо. Некоторые задавались вопросом, когда они сделают это официально и поженятся, но другие шептали, что из их любви не выйдет ничего, кроме неприятностей, потому что она продолжала работать и танцевать в баре.

Когда парни Темпла приехали в город после долгого и тяжелого перегона скота, осень была на пороге. Они побывали в Уичите и возвращались назад, продав отличное стадо лонгхорнов (порода крупного рогатого скота, известная своими длинными рогами – прим. пер.) на железнодорожной станции в Канзасе.

Клей Темпл застолбил участок земли на реке Пекос, к востоку от Эль-Пасо, примерно в 1840 году, и занялся разведением крупного рогатого скота.

Он и его семья – братья, сыновья, шурины и племянники — сражались с ворами, торговцами саквояжами и команчами, чтобы сделать свою землю прибыльной.

Они были крутой командой, которая много работала и жестко отдыхала, и когда они приезжали в город, все были начеку.

Уиллис Темпл был одним из младших сыновей Старика, который, как считалось, сражался вместе с Сэмом Хьюстоном во время войны за независимость 1836 года и, как говорили, был на короткой ноге с самим Стивеном Остином.

Уиллис был лихим парнем, красивым и безрассудным, и он оказался в баре Розы, когда его братья и кузены были в Эль-Пасо, выпуская пар после успешного перегона скота.

Он стоял у бара, наблюдая, как танцует Фелина, и, как и все остальные, был загипнотизирован. После одного из ее танцев он подозвал ее и попросил выпить с ним.

Фелина флиртовала с ним, как и с большинством мужчин у Розы, деля выпивку с дерзким ковбоем. Он чувствовал себя игриво, поэтому наклонился, чтобы прошептать что-то на ухо Фелине, когда Марти Клеймор вошел в таверну.

В помещении воцарилась тишина, как будто все почувствовали в воздухе неприятности.

— У тебя с ней нет никаких дел, — прорычал Марти.

— Почему, я нигде не вижу на ней твоего имени, — сказал Уиллис с опасной улыбкой на лице. — Мне кажется, что она — честная игра.

Никто точно не знал, что произошло дальше. Некоторые говорят, что Уиллис начал вытаскивать пистолет правой рукой, но другие говорят, что он просто опустил руку, как будто просто почесал задницу. Это действительно не имело значения.

Что действительно имело значение, так это то, что думал Марти Клеймор, и он, очевидно, думал, что Уиллис обращается к нему. У Марти всегда была быстрая реакция; именно так он пережил четыре года войны в кавалерии.

Не прошло и мгновения, как Марти выхватил пистолет и выстрелил Уиллису Темплу прямо в сердце. Он был мертв еще до того, как упал на пол.

Эхо от выстрела все еще разносилось по тихой таверне, когда Марти уставился на содеянное им. Он только что хладнокровно убил человека, без особых провокаций, кроме мелкой ревности.

Фелина первой пришла в себя.

— Мартин! — воскликнула она. — Ты должен уйти. Сейчас же!

С этими словами Марти последовал за ней через заднюю дверь дома Розы, затем быстро поцеловал ее, прежде чем побежать в конюшню, где, как он знал, можно было найти хорошую лошадь.

Слезы текли по щекам Фелины, когда она смотрела, как Марти уносится, как ветер, в сторону бесплодных земель Нью-Мексико, прямо перед кричащей группой Темплов, которые требовали справедливости.

Старый Клей Темпл торжественно поклялся, что человек, убивший его сына, будет убит в отместку, сколько бы времени это ни заняло.

Марти смог на какое-то время вырваться из их лап. У него была фора и лошадь, которая могла бежать, плюс его навыки жизни на открытом воздухе.

Когда отряду, собранному Темплами, не удалось поймать Марти, старик поручил одному из своих старших сыновей держать наготове отряд людей, чтобы следить за подступами к Эль-Пасо и ждать возвращения Марти.

С наступлением зимы холод и одиночество начали овладевать разумом Марти. Он знал, что его жизнь в Эль-Пасо ничего не будет стоить, и он знал, что ему следует просто переехать в какую-нибудь другую часть страны и оставить Техас позади.

Но он не мог перенести мысли о жизни без Фелины, так глубоко она запечатлелась в его сердце.

— Какой смысл жить, если у меня не будет того, кого я люблю, — наконец сказал он себе одной холодной ветреной ночью.

На следующее утро он собрал то снаряжение, которое у него было с собой – а его было немного, – и сам направился обратно в Эль-Пасо.

У него не было особого плана, просто смутная идея быстро съездить в город, убедить Фелину уехать с ним, собрать свои вещи и сразу же уехать из города.

Три дня спустя, в сумерках, Марти устало сидел на лошади на вершине высокого утеса, возвышающегося над Эль-Пасо. Он мог разглядеть огни "Розы" внизу. Если повезет, он сможет пробраться в город, забрать Фелину и уйти до того, как Темплы узнают, что он вернулся.

Однако, когда он спускался с холма в сторону города, он услышал вдалеке топот лошадей. Справа он увидел пятерых мужчин, которые быстро направлялись в его сторону, затем услышал, что слева от него их еще больше, возможно, целая дюжина.

Пока он не услышал первый выстрел, он не был уверен, кто это был, но, когда выстрелы и крики усилились в его направлении, он понял, что игра окончена. Его единственным шансом было подтолкнуть своего усталого скакуна в бешеной гонке к задней двери Розы.

Спускаясь с холма, Марти почувствовал жгучую боль в боку и понял, что его задела пуля. Боль была агонией, но он продолжал движение, его единственная мысль была о Фелине.

Фелина храбро продолжала работать в кантине в течение нескольких недель одиночества после того, как Марти застрелил Уиллиса Темпла, хотя ее сердце больше не было здесь. Ее тело жаждало прикосновений любимого, но она знала, что будет лучше, если он никогда не вернется в Эль-Пасо.

Ее одиночество усугублялось по утрам, когда она стояла на коленях в уборной, выплескивая содержимое своего желудка в гнилую дыру.

Она только начала работать морозной ночью, когда услышала шум снаружи, выстрелы и крики. Чувство страха наполнило ее душу, как будто она знала, что происходит.

Она выглянула из задней двери бара как раз вовремя, чтобы увидеть Марти, едущего по переулку. Ее сердце наполнилось ядовитой смесью экстаза и ужаса при виде ее мужчины. Она была вне себя от радости, увидев его, но была потрясена тем, как он покачивался в седле.

Пока она смотрела, из тени вышел мужчина с винтовкой и выстрелил.

Марти остекленевшими от боли глазами увидел, как Фелина вышла из задней двери дома Розы, и помахал ей в ответ, боясь, что она может попасть под перекрестный огонь.

Он так и не увидел, как мужчина вышел из тени, но увидел белое облачко дыма и почувствовал, как пуля вонзилась ему в грудь.

В переулке собралась толпа, когда Марти упал с седла, его кровь сочилась в холодную пыль.

С криком горя Фелина вырвалась из толпы и упала на его распростертое тело, не заботясь о том, что кровь Марти пропитала ее маскарадный костюм.

Марти чувствовал, что его жизнь угасает с каждой секундой, но он чувствовал странное удовлетворение. Он нашел свою любовь, и он снова был в ее объятиях, и это было единственное, что имело значение в тот момент.

Из последних сил, оставшихся в его теле, он поднял голову и приблизил свои губы к губам Фелины. Они поцеловались в последний раз холодным поцелуем, затем Марти прошептал ей на ухо последнее "прощай.

— Я-я-я с-с-так с-с-с-извиняюсь, любовь моя, — выдохнул он. — Пожалуйста, д-д-не забывай…

И с этими словами Марти Клеймор умер.

Крик Фелины был поистине леденящим кровь от гнева и горя, и прежде чем кто-либо смог остановить ее, она вытащила один из пистолетов Марти из кобуры, повернула его к своей груди и выстрелила.

Ее цель была верной, и пуля попала ей в сердце. Она упала замертво на мужчину, которого по-настоящему любила, унося с собой нерожденного ребенка, которого носила.

Никто точно не знал, кто заплатил за похороны или за каменные надгробия на могилах, которые стояли бок о бок на городском кладбище. Некоторые говорили, что Клей Темпл в порыве раскаяния из-за смерти Фелины оплатил счет.

Без Фелины, чтобы танцевать и соблазнять мужчин Эль-Пасо, бар Розы вернулась к своему прежнему положению просто еще одной сонной таверны, и убитая горем Роза продала это место несколько лет спустя.

В конце концов история Марти Клеймора и Фелины Менендес канула в лету, о ней вспоминали лишь несколько очевидцев или тех, кто принимал в ней личное участие.

***

— Вот и все, — устало сказало видение, которое было Марти Клеймором, когда он налил еще один стакан виски и быстро осушил его. — Мое наказание за убийство Уиллиса Темпла, а затем за то, что я не был там, чтобы остановить Фелину от самоубийства, заключалось в том, чтобы бродить здесь, в чистилище, пока я не признаюсь в том, что я сделал, и не извинюсь перед Темплами. Они говорят мне, что я не могу сделать следующий шаг, пока не сделаю этого, но я был слишком упрям, чтобы сделать это до сих пор. Но я устал от боли, устал от этого блуждания. Мне одиноко, и я хочу домой. Итак, Рэй Темпл, мне жаль, что я так вышел из себя. Это была не его вина, и Фелины в этом тоже не было. Это просто то, что она сделала, какой она была. В этом не было ничего особенного, но я был слишком ревнив, чтобы увидеть это.

— Но он собирался заманить тебя, — сказал я. — Он бы все равно убил тебя.

— Не думаю, — сказал Марти. — Эти парни были дикими и злобными, но они не были глупыми. Кроме того, кто может сказать наверняка, действительно ли он собирался достать свой пистолет? Я не дал ему ни единого шанса. Я просто застрелил его, вот так просто. Я заслужил то, что получил, но Фелина; ей не нужно было делать то, что она сделала. Я этого не стоил. Я был просто сломленным старым ковбоем, и мои лучшие дни остались позади. Она могла бы быть настоящей леди, могла бы любить детей, моих детей…

Я почувствовала, как у меня сжалось сердце, когда Марти на секунду поднес руку к глазам. Он испытывал такую боль, блуждая по преисподней между жизнью и искуплением, что это тронуло мою душу.

— В любом случае, — сказал он, взяв себя в руки. — Я сожалею о том, что я сделал. Я все испортил из-за своей ревности. Я надеюсь, что вы и ваши люди найдете в своих сердцах силы простить меня.

— Марти, это не мое дело прощать, — мягко сказала я. — Это было очень давно, и время шло своим чередом. Тебе просто нужно простить себя. После этого все в руках Божьих.

— Я так скучаю по ней, — сказал Марти, и на этот раз он не потрудился скрыть слезы, которые текли по его обветренным щекам. — Она была единственной женщиной, которую я когда-либо любил.

В этот момент мы оба услышали отчетливый звук шагов, спускающихся по старой деревянной лестнице, шагов, которые, несомненно, принадлежали женщине.

Я посмотрел через плечо Марти и увидел, как в салун вошло новое видение. Она была одета в облегающее черное платье, которое подчеркивало соблазнительное тело, двигавшееся с извилистой грацией.

Но что привлекло мое внимание, так это глаза. Это были темные, светящиеся глаза на лице богини. Весь эффект был увенчан развевающейся гривой мерцающих волос цвета воронова крыла с маленькой веточкой цветов, удерживающей ее за головой.

— Фелина? — прошептал я.

Марти резко обернулся, и все его лицо изменилось. Его глаза сверкнули, и улыбка разделила его лицо почти надвое. Он вскочил со стула, она бросилась туда, где он стоял, и они обнялись, неистово целуясь, двое влюбленных, воссоединившихся после такой долгой разлуки.

— Фелина, любовь моя, — тихо сказал Марти, когда они разорвали объятия и просто уставились друг на друга. — Мне так, так жаль.

— Мартин, — прошептала она. — Пойдем. Пришло время. Мы можем быть вместе сейчас, всю вечность. Ты совершил требуемое от тебя покаяние, и теперь врата рая открыты для тебя. Любовь моя, я так долго ждала тебя.

Она предложила ему руку, он взял ее, и они вместе прошли через вращающиеся двери "салуна". Как раз перед тем, как они переступили порог, они оба оглянулись на меня.

Марти кивнул головой в мою сторону, и я отдал ему честь, а Фелина подмигнула мне и послала воздушный поцелуй. Я отчетливо услышал музыкальный перезвон ее мягкого смеха, когда они неторопливо вышли на жаркую, пыльную улицу.

Когда они ушли, я вскочил со стула и бросился к двери, чтобы бросить на них последний взгляд. Я видел, как они шли рука об руку по пустой улице, их глаза с любовью смотрели друг на друга

Как раз в этот момент внезапный порыв ветра поднял завесу пыли, которая защипала мне глаза и заставила меня склонить голову. Когда я снова поднял глаза, их уже не было.

Ветер усилился еще сильнее, поднимая в воздух пыль и мякину, и я почувствовал, как старый салун начал вращаться. Снова и снова я чувствовал, как эта пустота захлестывает меня…

ЛОС-АНДЖЕЛЕС, 2007 год

Я все еще кружился и чувствовал, как меня сильно трясет.

— Рэй! — произнес женский голос. — Рэй, давай, просыпайся!

Это была Карла, моя секретарша, которая сопровождала меня во всех моих деловых поездках. Я проснулся в сонном состоянии, полностью дезориентированный. Я все еще чувствовал вращение и понял, что это самолет делает резкий, крутой поворот.

— Где… Где мы находимся? — сказала я, чувствуя себя так, словно у меня во рту был комок ваты.

— Мы совершаем наш последний заход на посадку в Онтарио, — сказала Карла. — Тебе нужно поднять свое сиденье и пристегнуться для посадки. Парень, ты точно был не в себе. Что случилось?

— Ты бы мне не поверила, если бы я тебе сказал, — сказал я.

Я улыбнулся, глядя вниз на городскую застройку столичного Лос-Анджелеса. Я увидел аэропорт Онтарио, куда мы всегда прилетали, потому что там проще сажать частные самолеты, чем в Лос-Анджелесе, и это ближе к нашему месту назначения.

Я подумал о Марти и Фелине – и об Уиллисе Темпле, моем предке, который привел все это в движение. Я тоже подумал о кодексе Старого Запада и решил, что 21 век мне нравится больше.

Конечно, старый западный метод сведения счетов имел упрощенную привлекательность, и я не настолько наивен, чтобы верить, что этот метод полностью вышел из моды в некоторых современных американских субкультурах.

Но есть вероятность, что такая конфронтация в современном мире была бы урегулирована другими, менее смертоносными способами, и есть вероятность, что все трое ушли бы и прожили еще не один день.

Тем не менее, я получил некоторое удовлетворение, узнав, что Марти и Фелина снова вместе, как и должно было быть, в старом городе Эль-Пасо на Западе Техаса.

Конец