Когда мы были женаты Том 4, ч. 7. Серия: Когда был первый секс

ГЛАВА 9: ТАЙНЫ

Понедельник, 21 ноября 2005 г. – 12:30

Вашингтон, округ Колумбия

Телефон позвонил именно в тот момент, когда он собирался выйти из двери, чтобы успеть на поздний обед с представителем Демократической партии в Комитете по развитию государственного бюджета. Он не любил заставлять людей с реальной властью ждать, особенно в такие праздничные дни как День Благодарения. Но...

Он поднял трубку и услышал помехи, указывающие на то, что звонок был зашифрованным. Его секретарша, даже если бы она не ушла на обед, все равно не смогла бы ничего услышать.

– Джереми.

– Ты быстро соображаешь.

– Мне платят большие деньги не просто так. Я хотела просто держать тебя в курсе дела.

– У тебя что-то срочное, Роберта?

– Есть интересная информация. Но нет точности.

– Мне нужно куда-то спешить, но мое любопытство растет. Говори быстрее.

– У нас нет непреложных доказательств. Но кажется, у мистера и миссис Мейтленд возникли проблемы через несколько лет после свадьбы. Судя по фотографиям, бывший рослый черноволосый ирландский красавчик – мистер Мейтленд – проявлял слишком большой интерес к барменше в одном из местных баров. По словам жителей общины, он иногда слишком злоупотреблял алкоголем. Хотя, по-видимому, никто не считает его изменщиком...

– Я тоже проходил через это. Бывает очень сложно доказать свою невиновность ревнивой жене.

– Верно. После особенно громкой ссоры миссис Мейтленд ушла и никто не знал, куда она пропала. По крайней мере на несколько дней. У нее не было родственников в Западной Виргинии, но у нее была тетка в Майами. И мы выяснили, что та перевела ей деньги на поездку на юг.

– Майами, правильно?

– Да. Моему мужу потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, куда она уехала, и отправиться за ней. Примерно через неделю он привез ее домой. Люди, с которыми мы разговаривали, говорят, что они казались очень дружелюбными. Они также добавляли, что после этого мистер Мейтленд избегал посещения баров, а одна старая женщина рассказывала, что если он шел по улице и видел барменшу на пути к нему, то поворачивал и шел в другую сторону.

– Она установила границы.

– Видимо да. И почти ровно через девять месяцев после того, как муж вернул ее домой, она родила большого мальчика – младшего мистера Мейтленда.

– А что насчет мистера Рохаса?

– Здесь есть определенная неясность, потому что в то время в его банде произошло некоторое внутреннее размежевание. Он исчез с поля зрения, но скорее всего это было сделано для его собственной безопасности. Мы не знаем, где он находился. Возможно, это было и в Майами, так как там в то время происходили многочисленные сделки с организованной преступностью из Южной Америки. Но у нас нет никаких доказательств.

– Ого. Вы отлично поработали, но все еще остаются большие вопросы. Продолжайте расследование.

– Кстати, Джереми, мы нашли фотографии Рохаса в его молодости. И хотя он не является точной копией Уильяма Мейтленда, есть некоторое сходство.

– Проклятье. Я должен был проверить это, но думал, что будет слишком драматично.

– Не беспокойтесь. Мы также обнаружили фотографии отца и деда миссис Мейтленд. Ее отец скончался, когда ей было семь лет – погиб в шахтерской аварии. Но он очень напоминает Мейтленда по фигуре и чертам лица больше, чем сам отец Метлендa. Возможно, что Уильям просто следует по материнской линии.

– Что ж, большое спасибо. Хотя это ровно ничего не прояснило.

– Мы продолжим над этим работать, но ты же понимаешь, что мы никогда не сможем доказать случившееся. И на этой радостной ноте отправляйся на свою встречу.

Он пошел и занялся делами. Но вопрос о Мейтленде не выходил у Прентиса из головы.

Потому что это не имело смысла.

И в этом было так мало смысла, что пугало его.

Мексиканский картель, возглавляемый Антонио «Молотом», за последние два десятилетия становился все более сильным и внутренне могущественным. Было почти наверняка, что они обращались с мексиканской полицией и военизированными подразделениями на основе грубой силы. Они стали настолько уверенными в себе, что были готовы сразиться с американскими военными и УБН в своей типа партизанской войне, ориентированной на американских прокуроров. Ни один другой преступный картель – даже Рохас в Колумбии – никогда не был настолько открыто готов объявить войну.

Что делало непонятным отказ Картеля позволить себе какие-либо действия против Мейтленда. Они зашли слишком далеко, сделали это испытанием силы и вопросом сохранения лица среди своих соперников, чтобы позволить одному маленькому американскому прокурору показать им нос.

И их действия должны были проистекать из страха. Если бы Мейтленд был их человеком, он не стоил бы того, чтобы тратить много усилий ради его безопасности. Какую ценность для них представляет помощник прокурора штата? Какими бы ни были их планы в отношении него, они не могли зайти настолько далеко, чтобы показать, что боятся его.

Теперь, когда установилась связь с Рохасом, все стало более осмысленным. Просто не совсем таким образом. Рохас был единственной преступной организацией, которая не испытывала страха перед ними и могла нанести им вред. Однако использовались те же аргументы. Даже если между Рохасом и Мейтлендом случайно существовала кровная связь, Прентис почти уверен, что Рохас не пойдет на войну против организации, которую обычно избегает, чтобы спасти родственника, даже если это его собственный сын.

А если Мейтленд является человеком Рохаса и у него есть планы на него, то что может быть настолько значимым, чтобы начать войну ради его защиты? "Маньчжурский кандидат" всего лишь фильм. Прентис не представлял себе, что Мейтленд может стать высокопоставленным государственным служащим или президентом, независимо от того, насколько известна его репутация как "Ангела Смерти".

Размышляя над загадкой Уильяма Мейтленда, он позволил своему водителю проехать по улицам Вашингтона и остановился перед мемориалом Линкольна. Там были туристы, но их было немного из-за падающего снега.

На нем было теплое пальто, потому что уже несколько дней шла метель. Выходя из автомобиля и оставив его позади, он поднялся по ступенькам. Ему иногда нравилось приходить сюда, чтобы увидеть сидящую фигуру человека, который сделал его жизнь возможной. Если бы не Линкольн, чернокожий человек никогда бы не достиг таких высот. И можно было спокойно вспоминать всю пролитую кровь и боль, которые пережили как черные, так и белые люди ради создания его мира.

Его миру, Соединенным Штатам 2005 года, так же угрожали, он так же подвергался опасности, как и страна в 1860 году. Мексиканский картель был силой, которую можно было если не бояться, то уважать. И тот факт, что ОНИ испугались помощника прокурора штата Уильяма Мейтленда, означал, что в разворачивающейся драме Мейтленд был опасным неизвестным.

Но его секреты будут раскрыты, и если Мейтленд был запачкан, его ждала камера в месте, куда он не хотел бы попасть.

***

Понедельник – 3:30 вечера.

Я поднял глаза и увидел в дверном проеме пару ямочек.

– Мне придется либо уволить Шерил, либо обеспечить установку автоматической сигнализации. Слишком многие приходят сюда без звонка.

Меган Уиткомб усмехнулась и низко поклонилась. Она была одета опрятно: юбка и блузка в тон, высокие носки и пара высоких коричневых кожаных ботинок. Она выглядела лет на четырнадцать и внушала мне некоторые очень извращенные мысли, потому что у нее были очень хорошие ноги.

– О, пожалуйста, примите мои извинения, добрый сэр, и позвольте представиться. Я – адвокат защиты Меган Уиткомб, мое дело сугубо личное, и я надеюсь, что вы сможете уделить мне десять минут из своего плотного графика.

Шерил просунула голову в дверной проем и сказала:

– Я тоже приношу свои извинения, мистер Мейтленд, исполняющий обязанности главного помощника прокурора штата. Я бы обыскала ее на предмет оружия, но по зданию суда ходят слухи, что в прошлом вы уже делали это несколько раз. И что у вас «особые» рабочие отношения с мисс Уиткомб.

Я взглянул на нее и постарался, чтобы мой тон звучал очень официально.

– Вы осознаете, мисс Мэтьюз, что существует очень тонкая грань между рабочим коллективом и хитроумным неповиновением со стороны подчиненных.

– Не увольняйте ее, Билл. Фактически, я попросила ее дать мне возможность приготовить для вас сюрприз, а она достаточно хорошо меня знает, чтобы понять, что я – не убийца. По крайней мере, так я считаю.

– Не увольнять ее? Даже если бы у нее не было достаточно компромата на меня, чтобы быть полностью уверенным в сохранении работы, какие после этого будут распространяться слухи обо мне?

– Я прощена, мистер Мейтленд?

– Убирайтесь.

Я перешел через стол и обнял Меган Уиткомб. У меня до сих пор были очень приятные воспоминания о нашем последнем свидании.

– У тебя в кармане пистолет или просто рад видеть меня?

– Попробуй угадать.

– Да ты льстишь девушке.

– На самом деле, это ты мне льстишь, Меган. Но я рад видеть тебя. Мы давно не виделись. Как у тебя дела?

– Вполне неплохо. Я была занята и зарабатываю достаточно средств, чтобы сводить концы с концами.

– Иметь собственную практику может быть сложно. Почему ты не работаешь ни в одной из крупных фирм? Они всегда ищут привлекательных и опытных женщин-адвокатов.

Она села на один из стульев напротив меня и скрестила свои действительно прекрасные ноги.

– Просто у меня было ощущение, что правильным путем будет идти своим собственным путем и создавать свою собственную репутацию. И сейчас я набираю обороты. Фактически, у меня нет никаких притязаний.

– Это замечательно. Могу ли я чем-то помочь тебе, так как, по-моему, это твое первое посещение этого офиса после того, как ты его покинула?

– Ничего профессионального. Но есть личное... у тебя имеютсч какие-нибудь планы на День благодарения?

– День благодарения?

Мне потребовалась секунда, так как она вывела меня из равновесия. По крайней мере, половину своей жизни я автоматически отвечал, что проведу его с Дебби и семьей. С прошлого Дня благодарения многое изменилось, но я все равно собирался провести День благодарения с Дебби, ее родителями и детьми.

– Да. Я собираюсь провести его с Дебби, ее родителями и детьми, а затем сразу направлюсь в дом моей матери недалеко от Орландо.

– В самом деле?

– Меня попросили мои дети, и я не смог им отказать. Мы с Дебби теперь лучше ладим, а ее родители мне всегда нравились. Это немного странно, но я думаю, что хорошо. И полагаю, что моя мать отреклась бы от меня, если бы я не запланировал провести некоторое время с ней.

– Что ж, я рада, что у тебя есть планы. По крайней мере, ты не будешь одинок.

– А что, у тебя планов нет?

– Я собиралась провести большую часть своих каникул с моим... я слишком стара, чтобы называть его парнем, а он так официально и не достиг статуса жениха. Мы вместе уже три года. Он – менеджер по работе с клиентами в «Уэйн Голдинг Энтерпрайзис». Это – крупная компания по недвижимости, развивающая многомиллионные прибрежные/гольф-сообщества вверх и вниз по северо-восточному побережью Флориды/Юго-Восточной Джорджии. Хорошая перспектива, как сказали бы большинство женщин. БОЛЬШИНСТВО!

Я не мог не думать об очень горячем сексе, который у меня был с ней во время суда над Бабушкой-убийцей, первый настоящий «разовый секс», который был у меня за двадцать лет, потому что я не считал то, что произошло с Алиной, таким же. Алина была мне дорога. Секс же с Меган был хорошим, чистым, незамысловатым развлечением, какого у меня не было со времен колледжа.

– Он не устраивает свидания и не берет на себя никаких обязательств, поэтому я не вижу никакой причины, по которой я должна относиться к своему телу как к использованному туалету.

– А что сейчас?

– Я решила, что больше не хочу быть для него промежуточной остановкой, когда ему захочется любви или игры в дом. Поэтому я не собираюсь проводить с ним ни одного выходного. Моя семья живет в Пенсильвании, и я не очень близка со своими братьями и сестрами, так что туда я точно не поеду.

– А что будешь делать?

– Возможно, у Бенни всё будет распродано, а мне пицца уже надоела. Так что, скорее всего, я поужинаю в Крекер Баррель и возьму напрокат пару фильмов - романтический или комедийный жанр. Это будет приятно.

– Ты точно это сделаешь? Это очень удручающе.

– Наверное, только для безнадежных домоседов типа тебя. В остальном мире многие наслаждаются именно таким Днем благодарения.

– Нет, этого не произойдет.

Я подошел к столу и набрал номер.

Кэти Баскомб ответила после четвертого гудка.

– Привет, Билл. Ты все еще собираешься приехать на День благодарения, верно? Я уже думаю о меню, и знаю, что дети ждут тебя.

– Конечно, Кэти. У меня к тебе одна просьба.

– Что угодно. Ты всё еще мой любимый бывший зять.

– Возможно, потому что я - твой единственный бывший зять.

– И поэтому тоже. Что тебе нужно?

– Не могла бы ты организовать за столом еще одно место? Мне неприятно просить, особенно если у тебя уже есть планы, но я был бы очень благодарен.

– Я всегда готовлю запасную еду. Ты это знаешь. Тебе даже не нужно было спрашивать, но я ценю то, что предупредил. Кто будет гостем?

– Одна моя подруга, что работала здесь, в офисе прокурора штата. Она осталась на праздники одна, а я бы хотел, чтобы ей было, где провести День благодарения.

Она помолчала один удар сердца, а затем сказала с тем, что звучало в ее голосе почти как улыбка:

– Это не та ли леди, которую Дебби называет «Ямочками»?

– Да. Это не будет... представлять проблему, не так ли?

– Нет, конечно, нет. Приводи ее с собой и скажи, что она приглашена. Просто пусть нагуляет аппетит.

– Ты уверена, что это не... внесет напряженность в празднование? Ты всегда была добра ко мне, Кэти, и я хочу, чтобы ты могла наслаждаться этой встречей.

– Ты же знаешь, Билл, тебе всегда рады. Ты был членом этой семьи в течение двадцати лет, и ты – отец моих внуков. На самом деле, я с нетерпением жду ее. Я долго думала и говорила тебе, что ты позволяешь слишком далеко разойтись своей жизни и жизни Дебби. Я думаю, что моей дочери пойдет на пользу... познакомиться поближе с твоими друзьями из здания суда.

– И почему мне кажется, что ты будешь этим полностью довольна, Кэти?

– Пока, Билл. Увидимся в четверг.

Я улыбнулся Меган через стол и попытался представить, на что будет похожа эта конфронтация. Надеюсь, она не будет похожа на выяснение отношений между Дебби и Алиной. Ради всех нас.

– Спасибо, Билл. Я ценю это. Это был бы довольно мрачный День благодарения.

– Разыграй правильно свои карты и, возможно, получишь два ужина в День благодарения. Мне пришлось пообещать матери, что я приеду в Орландо и проведу день с ней. Если ты свободна, почему бы тебе не присоединиться к нам?

– Все улучшается с каждым днем. Надо подумать, но возможность провести выходные с тобой и твоими близкими звучит привлекательно.

Я прошел вокруг стола, чтобы встретиться с ней, и она поцеловала меня в щеку и крепко обняла, прежде чем выйти. Нельзя отрицать, что, хотя разводные праздники были сложными, они, вероятно, будут более интересными.

***

Четверг, 24 ноября 2005 года – 11:45

Дверь открыл Рой Баскомб, отец Дебби, и окинул Меган взглядом, который не был недружелюбным, но не был и радушным. Он изобразил улыбку на лице. Я не думаю, что он полюбил Меган с первого взгляда, но после двадцати лет проведенных со мной его дочерью я не ожидал теплого приема для незнакомой женщины.

– Приветствую тебя Рой! – проговорил я протягивая руку. – Спасибо за приглашение сегодня. Кстати, это моя подруга, Меган Уиткомб.

Он пожал мне руку и протянул ее Меган.

– Ты – член нашей семьи, Билл. Здесь тебе всегда рады. И вам тоже рады, мисс... Уиткомб.

Она пожала его руку и пошла со мной в кабинет, выходящий на кухню, откуда доносились аппетитные ароматы. Би-Джей расслабился в любимом потертом кресле своего дедушки, задрав ноги выше головы и слушая жесткую металлическую версию классической песни Дня благодарения. За двадцать лет, проведенных в нашей семье, кресло обновляли как минимум дважды, но я не думаю, что Рой когда-нибудь избавится от него.

Би-Джей посмотрел на нас со своего перевернутого положения, вверх и вниз на Меган, которая была одета в джинсы и стильную блузку для сельской местности. В общем-то это сочетание было одновременно нарядным и пристойно сексуальным, что, я надеялся, вызовет у Дебби легкую зависть.

Я понял, что это сработает, когда он улыбнулся мне и показал большой палец.

У окна стояла Келли, глядя на задний двор и прикрепив сотовый телефон как органичное продолжение своего уха, и говорила с серьезным выражением лица. Речь могла идти о смерти подруги или о том, что кто-то подруге изменил. В этом возрасте все было важно.

Я усадил Меган на диван лицом к коридору, ведущему в столовую, где к обеду готовился большой дубовый стол (для янки это обед, за которым сразу следует ужин), и сказал, что мне очень не хочется бросать ее, но у меня на кухне есть важная миссия.

Когда я вошел в дверь, ведущую в то, что когда-то было моей любимой комнатой в доме, на меня одновременно обрушились запахи, воспоминания и поток эмоций. За последние два десятилетия я заходил сюда миллион раз. В счастливые и грустные времена, в важные и случайные дни. Но я никогда больше не смогу войти сюда так, как тогда.

Я не знал, отразилось ли это на моем лице, но Кэти отвернулась от индейки, которая была добрых десяти килограмм, и крепко обняла меня. После долгой паузы она меня отпустила.

– Ты понимаешь, что я не должна позволять тебе «стрескивать» (еще одно южное выражение) птицу, прежде чем до нее доберутся другие, включая моего мужа.

– Вот почему ты – моя любимая теща.

– Я – твоя ЕДИНСТВЕННАЯ теща, неважно, бывшая или нет.

Она повернулась к птице и оторвала полоску кожи со стороны широкой груди, тонкую, как вощеная бумага, хрустящую и слаще любого пирожного или пирога. Я хрустел ей и благодарил Бога, что у меня есть две южанки, знающие, как приготовить этот деликатес, и что я буду наслаждаться им, пока живы моя мать и Кэти, а потом все это уйдет в прошлое. Было грустно об этом даже думать.

Пока мысли о будущем и прошлом кружились в моей голове, меня привлекло выражение лица Кэти. Обычно она излучала радость жизни.

– Что-то случилось?

Я заметил в ее глазах что-то необычное. Она прикусила губу. Меня интересовало, все ли у них с Роем в порядке.

– Ты понимаешь, что ты – мой любимый бывший зять, Билл?

– Я думал, что это понятно.

– Почему ты не сражался за нее?

Наступило долгое молчание, и я возненавидел то обстоятельство, что в этот уголок счастья и мира проникли проблемы извне.

– Я не разводился с ней, Кэти.

– Но и не боролся. Как можно было позволить двадцати годам и двум детям растаять как дым? Даже если бы она изменяла тебе, ты должен был сопротивляться.

Она колебалась. Затем добавила:

– Особенно ты. Ты можешь бороться за всё. Я знаю тебя. Ты – борец. Но ты позволил ей уйти из твоей жизни. Как ты мог?

Я взял ее руки в свои. Это были сильные руки, руки Дебби через двадцать лет.

– Она сама ушла от меня, Кэти. Она вырвала мое сердце, оставила меня истекать кровью и ушла к Дугу. Я не мог сопротивляться. Я едва дышал.

Я отпустил ее руки и, не оглядываясь, вышел наружу.

***

Четверг, 25 ноября – Полдень

Отделавшись от запахов, преследовавших меня за дверью в кабинет, я задался вопросом, сколько дополнительных тренировок придется провести в спортзале, чтобы скомпенсировать кулинарные грехи этого дня. С другой стороны, когда я был голоден, я уже не ел так много как раньше. Сегодня полный желудок был лишь частью тех калорий, которые я раньше переваривал в этот день.

Но я не собирался этого пропускать, и это чертовски меня удивило. Мне нравилось сбрасывать килограммы и уменьшать свой живот, но я делал это, пытаясь залечить рану, оставленную Дебби в тех местах, что калории не могли залечить. И трахать разнообразных женщин, не беспокоясь, что внутри они будут смеяться над моей дородной внешностью, делало жизнь намного приятнее.

Но я делал это, пытаясь исцелить себя эмоционально и сексуально. Я никогда по-настоящему не верил, несмотря на всю пропаганду о том, насколько здоровее я буду, когда растают килограммы. Хотя, похоже, это было правдой.

Меган встала с дивана и подошла ко мне. Би-Джей попрощался с парой своих друзей по мобильнику и направился на кухню, чтобы стащить несколько кусочков хрустящей кожи индейки у бабушки Кэти – отвратительная привычка, которую я передал ему, когда он был маленьким мальчиком. Как только он это сделал, из-за стола вскочил дедушка с хорошей скоростью для человека, стучащегося в дверь своего семидесятилетнего возраста, и схватил его за руку. Он развернул его, усадив на диван лицом к телевизору с большим экраном на дальней стене.

Подтолкивая его садиться, он сказал свету своих очей:

– Слушай, малыш, не обдирай индейку, пока до нее не доберутся остальные. Твоя бабушка мягкотелая, а я – нет. Сядь и посмотри игру, что вот-вот начнется.

Би-Джей, в последнее время удивлявший меня своим ростом и шириной плеч каждый раз, когда я его видел, удался в породу Дебби; Он легко притянул к себе своего дедушку.

– Ладно, дедушка. Ты выиграл, но только потому, что я не хочу нарушать правила перед прокурором.

Они оба посмотрели на меня.

– Хорошее объяснение, малыш, но здесь было бы жестокое обращение с детьми, и ты это знаешь, – сказал его дед.

Би-Джей всегда была его любимицей, так же как Келли была любимицей ее бабушки.

Я проигнорировал их и притянул к себе Меган для ласкового поцелуя.

– Уйдем в сторону, – сказал Би-Джей, улыбаясь. Я еще минуту не обращал на него внимания, а затем отпустил ее. Я уже представил ее всем, включая Келли, которая сидела в мягком кресле у камина, поджав под себя ноги и похоже говорившая о трех разных вещах одновременно. Она молча смотрела на нас с легкой улыбкой на лице.

– Пахнет замечательно! – сказала Меган. – Но может быть тебе стоит немного остыть… перед ними?

Я сел на диван и притянул ее к себе.

– Уже почти год, Меган. Они знают, что наш брак закончился и видели нас обоих с другими.

Когда я закончил говорить, дверь из кухни распахнулась и вошла Дебби. На ней была обтягивающая желтая блузка и брюки, подчеркивающие ее фигуру так, что, вероятно, было бы запрещено в некоторых странах.

Она осмотрела комнату и, наконец, остановилась на нас с Меган, держащимися за руки на диване.

– Билл... Мисс Уиткомб.

– Меган, – сказал я ей, хотя хорошо знал, что она знает ее имя.

– Я рада, что Билл привел гостью. День благодарения – это время для обмена. Вот почему и я привела гостя.

Она повернулась и улыбнулась пришедшему гостю.

Челюсти людей на самом деле не отвисают от изумления. Это клише, но мне показалось, что случилось именно это.

Он подошел к ней сзади и легонько положил руку ей на бедро. Он улыбнулся мне, и если бы на его лице была хоть малейшая ухмылка или он прикоснулся к ее заднице, вероятно, произошло бы кровопролитие. Но он улыбнулся своей знакомой улыбкой и шагнул ко мне. Он протянул руку, и я принял ее.

Какого черта. Она была его начальницей. Если босс прикажает прийти на День благодарения, вы придете.

– Рад вас видеть, мистер Мейтленд, – сказал он с большей ирландской интонацией, чем ему действительно было нужно.

– И я вас, мистер Лири.

Его взгляд переместился на Меган, а когда я взглянул на нее, мое сердце упало.

Господи Иисусе, была ли в здании суда женщина в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, с которой он не трахался?

– Мисс Меган, – сказал он, кивая ей.

– Мистер Лири.

Он повернулся к Би-Джею и Келли и помахал им рукой.

– Привет, ребята. Спасибо, что позволили сегодня присоединиться к вам.

Би-Джей бросил на него взгляд, лишенный каких-либо эмоций.

– Это зависело от мамы и... дедушки с бабушкой.

Лири сосредоточился на Келли, говоря:

– Ваша мама сказала иначе. Она сказала, что последнее слово за вами, ребята.

– Это мило, – сказала Келли, – но последнее слово за ней.

Она оглядела его совершенно неуместным взрослым взглядом и сказала:

– Я уверена, что вас бы здесь не было, если бы она на самом деле не хотела, чтобы вы здесь были.

Я прошептал Меган:

– Правда? Лири? Я бы мог представить юных прекраснодушных девушек, только что окончивших колледж. Но это?

– Как ты считаешь, сколько мне лет? Я была немного старше, когда он начал проявлять интерес ко мне. Он очень искусен в флирте.

– Он тебя покинул? Прости, но так обычно и бывает.

– Нет. Это я оставила его, но он не старался особо, чтобы удержать меня.

– Всё хорошо, что хорошо кончается.

Она улыбнулась мне и обняла меня за талию. Помимо того, что она положила руки в мои карманы, это было настолько откровенным, насколько только возможно. Келли и Би-Джей бросили быстрый взгляд на нас, но меня привлекло выражение лица Деб и я радовался этому, ухмыляясь Лири.

– Почему ты его бросила? Был плох в постели?

Она засмеялась, это привлекло всеобщее внимание и она приблизилась к моему уху:

– Тебе будет приятно услышать, что он был полным неудачником в постели и имел очень маленький член?

– Да. Это правда? Неужели?

– Нет, неправда.

– Тогда почему?

– Когда я познакомилась с ним, я уже не была девственницей, и его умение в постели доставляло удовольствие, но это было все, что он мог предложить. Проблема в том, что... у него есть всё обаяние в мире, а глубина – как лужа после весеннего дождя. С ним можно повеселиться несколько ночей, но отношениями заниматься не получится. Если вы достаточно молоды, то это не имеет значения. Но станьте немного старше и более опытными, и это становится очень важным.

Я прошептал в ответ:

– Я рад, что ты достаточно зрелая и опытная, чтобы оценить мои превосходные качества.

– Злорадство – не самая привлекательная черта.

В этот момент нас позвала Кэти из кухни и мы направились в столовую, где большой овальный стол был расставлен за счет центральной панели, которую хранили для особых случаев. Встав со стульев в кабинете, я прошептал:

– Ты не могла бы вытащить руку из моих штанов.

– А это обязательно?

– Это могло бы выглядеть лучше.

Взгляд, которым одарила меня Дебби, превратил бы плоть в камень. Это сделало меня счастливым.

Дебби обошла стол и села напротив меня. Лири придержал для нее стул и положил руку ей на... поясницу, как бы она сказала. Я, вероятно, был единственным за столом, кто заметил, как он пощупал ее задницу, когда она садилась.

Дебби, конечно, заметила это и подняла глаза, чтобы улыбнуться мне.

Я вытянул палец словно ствол пистолета, направил его ему в грудь и послал в его сторону воображаемую пулю.

Он одарил меня своей неподражаемой улыбкой и сделал вид, что выхватыватил пулю из воздуха. Что было нормально, за исключением того, что за игрой наблюдала Келли, и когда он обратил свое внимание на нее, она посмотрела на него так, что у меня на затылке волосы встали дыбом. Все остальные за столом сосредоточились на ломтиках индейки, картофельном пюре, желейном клюквенном соусе, запеканке из сладкого картофеля, заправке и мясном соусе, приготовленном из потрохов, к которому у вас должен развиться вкус, но это – основной продукт во многих южных семьях, он подается отдельно и приготовлен с подлинными устрицами по Сент-Огастенски, печенье из пахты с медовым маслом и всякое такое.

Пока мы наполняли наши тарелки и потягивали то, что никогда не меняется во время любой южной еды – сладкий чай со льдом, – Лири продолжал оглядывать стол, при этом еда набиралась, но никто не откусил первый кусочек. Он нерешительно ткнул вилкой в тонкий ломтик индюшачьей грудки.

Он привлек внимание нескольких людей, но дедушка Рой смотрел на него враждебно и жестом попросил положить вилку.

– Извините, я...

– Не обижайтесь, господин Лири, у нас есть своя семейная традиция. В День благодарения перед едой мы выражаем признательность за прошедший год. Не знаю, как это делается в вашей родной местности.

– Я вырос в большой католической семье в Нью-Йорке, но некоторые традиции универсальны. Просто давно уже не проводил День благодарения с семьей. Утерял этот навык.

– Понятно. Может, начнём с самого младшего? Билли?

– Хорошо.

Би-Джей перевёл взгляд с бабушки на мать и обратно.

– Просто хочется поблагодарить бабушку за еду. На столе нет никаких диетических блюд. Спасибо, Господь.

Когда дедушка переместил свой взгляд на Келли, она кивнула и сказала:

– Я благодарна за то, что закончила все свои предварительные задания, отменила аренду на зимний семестр в Гейнсвилле, где у меня было три соседки, которые готовы переехать, и за то, что в следующем году я поступлю в Калифорнийский университет.

Он посмотрел на меня. Я повернулся к Меган. Она посмотрела на свою тарелку, а затем на меня.

Затем она взяла мою руку и сказала:

– Я благодарна за приглашение в ваш дом, – она посмотрела на Кэти и прямо на Дебби, – и благодарна за возможность лучше узнать Билла после пяти лет.

Улыбка неожиданно появилась на моем лице, когда я взглянул через стол на Дебби. Нам предстояло пройти через многое, восемь месяцев должны были помочь залечить раны, но так не случилось.

Я выдержал ее взгляд и сказал:

– Я благодарен за то, что, даже если мы не можем быть вместе, у нас есть семья, я считаю родителей Дебби своими, а когда-нибудь мы забудем все обиды.

Дебби долго смотрела на меня, а затем сказала:

– Я благодарна, что даже если браки и не длятся долго, то семьи длятся.

Я кивнул ей. Когда ей было нужно, она умела обращаться со словами.

Все уставились на Лири. Я просто надеялся, что он не скажет чего-нибудь совершенно неуместного. Но поскольку он не был пьян, то был шанс пятьдесят на пятьдесят, что он не испортит ужин.

Он, должно быть, понял, чего я ожидал, потому что ухмыльнулся мне.

– Я не привык к публичным выступлениям... – затем он рассмеялся и сказал Рою: – Извините, серьезно, я благодарен, что вы пригласили меня сюда сегодня вечером. Большинство благодарностей я заканчиваю тем, что меня вышвыривали из мест с дурной репутацией, и я не уверен, что после этого у меня была бы грудка индейки. Но в другое время и в другом месте я был частью семьи. Меня любили.

Он посмотрел на свою тарелку.

– А потом я все испортил. Я потерял все что любил, все, на что когда-либо надеялся. Моя жизнь там закончилась. И я сбежал. Я оказался здесь, в чужой стране, без друзей, без семьи, без работы и без перспектив.

Он взглянул на меня. Я узнавал о нем то, чего никогда не знал. Я имел краткие описания того, откуда он пришел и что делал до того, как попал сюда, но не настоящую историю.

– В этот момент вы, вероятно, задаетесь вопросом, за что... черт возьми... я должен быть благодарен? Наверное, я благодарен за то, что жизнь продолжается. Я нашел работу, которую полюбил, противников, таких как мистер Мейтленд, сражавшихся на неправильной стороне, но которые мне все равно нравились, несколько новых подруг, самого горячего босса в штате Флорида (взглянув на Дебби, притворившейся обиженной), а теперь новых друзей и возможность насладиться Днем благодарения так, как он должен быть отпразднован.

Потом он снова взглянул на Роя и произнес:

– В этот год, для разнообразия, никто не будет выгонять меня в конце дня.

– Не знаю, Лири, я бы с удовольствием выгнал тебя, если кто-нибудь попросит.

– Это все Билл Мейтленд, которого я знаю и ненавижу. – Но он улыбнулся.

Дед постучал по столу.

– Дети. Кэти, может ты начнешь?

– Бабушка, я умираю от голода, – застонал Би-Джей. – Мы уже слышали все ваши благодарности. Я даже думаю, что Бог тоже уже слышал их.

Она улыбнулась ему таким образом, что я не узнала ее улыбку, а затем обменялась быстрым взглядом со своим мужем.

– Ну ладно, Би-Джей. В этот раз мы могли бы сделать все по-другому. – Она посмотрела на Дебору и потом на меня.

– Это... другой... День благодарения, чем мы привыкли видеть более двадцати лет. Мы с твоим дедом это понимаем необычно. Но каждому своя жизнь. Однако, нам трудно найти много... честно говоря... за что быть благодарными. Но мы – христиане и знаем, что нам еще есть за что быть благодарными. Я благодарю Бога за наших двух дочерей, Дебору и Клариссу, наших внуков здесь и за границей, за Билла Мейтленда и его роль в нашей жизни, за их друзей и больше всего за человека, который был моим партнером и судьбой более сорока лет.

Они протянули руки друг к другу.

Он, казалось, крепко сжал ее руку в своей, когда она на мгновение замедлила движение и потом посмотрела на Дебору.

– Но больше всего я благодарна Богу за то, что он одарил меня девяносточетырехлетней прабабушкой из Апачей.

В глазах Дебби было только замешательство. Это явно не было частью ее семейных преданий, и я за двадцать лет тоже никогда этого не слышал.

– Ты ничего об этом не знаешь, Деб. Она умерла еще до твоего рождения. Каким образом чистокровная женщина-апач на рубеже веков, в конце концов, вышла замуж за офицера-кавалериста на западе – долгая история. Ее фотографий нет, но в старой семейной библии есть портрет, сделанный художником. В молодости она была красива. Ее индейское имя переводилось как «Роза пустыни», поэтому мы называли ее бабушкой Розой.

– К тому времени, когда она жила в маленькой комнате в доме моих родителей, когда я росла, она была старой и морщинистой. Любила курить и пить, и у нее было не так уж много общего с девочкой-подростком.

Она снова остановилась и посмотрела на Би-Джея, а затем на Келли. У меня было такое чувство, что это был такой День благодарения, который они запомнят.

– Для тебя, я знаю, мы с твоим дедушкой кажемся пережитками мертвого прошлого, всегда бывшими вместе. Но было время, когда мы были молоды и не были вместе. Было время, когда мы встречались с другими и не были влюблены.

Она крепче сжала его руку.

– Я влюбилась в него, и думаю, что он влюбился в меня. А потом... что-то случилось. Он не хотел меня видеть, не хотел со мной разговаривать. Он начал встречаться с другими и, в конце концов, объявил, что женится на другой девушке.

– Он разбил мне сердце. Я ничего не могла делать, кроме как плакать в своей спальне. Однажды бабушка Роза, должно быть, устала слушать, как я плачу. Она вошла, опираясь на трость, вырезанную из большой кости, посмотрела на меня и сказала:

– Ты – ребенок или женщина?

– Я ответила между всхлипываниями: «Женщина». Тогда она сказала:

– Если ты женщина, тогда встань, выйди и сделай его своим. Он сам к тебе не придет.

И она вернулась в свою комнату.

– Я еще немного заплакала, а затем вышла и снова сделала его своим.

За столом наступило молчание.

– И я благодарю бабушку за то, что она пришла ко мне, – сказал Рой. – Если бы она этого не сделала, никто из вас здесь бы не был сегодня. Мы бы не были вместе. Не потому что я женился на этой девушке. Я говорю это только чтобы причинить ей боль. Как она причинила боль мне. Нет, я был бы одинок сегодня, возможно, женившись на ком-то другом, но никто другой не заставил бы меня чувствовать себя таким счастливым и не принял бы меня таким, какой я есть.

– А мы думали, что ты скучный, – сказал Би-Джей. Это сняло напряжение, и затем Дебби обратилась к матери:

– Ой, мам, разве ты не могла быть МЕНЕЕ сообразительной? Я ценю твою проповедь о том, как восстановить разрушенные отношения, но почему бы тебе не сохранить это для Дня святого Валентина?

Лири поднял руку, словно возражая против комментария своего начальника, и добавил:

– Мистер и миссис Баскомб, это была замечательная история и она очень подходит для этого времени. Я только хочу, чтобы каждая история заканчивалась так же счастливо.

Я заметил выражение глаз Келли, когда она увидела его вид своего сердца разбитого на части любовника, и решил, что очень скоро мне придется откровенно поговорить с ним. Было нормально показывать эти трюки взрослой женщине вроде Дебби, которая разбиралась в сложных ситуациях, но использовать их на Келли было несправедливо.

Рой оглядел стол и сказал:

– А теперь, почему бы нам всем не поесть?

Трудно сделать еду захватывающей, поэтому я просто скажу, что мы все наелись, съели вторую порцию, и даже Дебби съела больше чем обычно. Я заметил, что Келли украдкой поглядывает на Лири, когда думает, что никто этого не замечает. Когда Лири встал и спросил, где ванная, я подождал несколько минут и тоже встал.

Я дождался, когда он выйдет, и он вопросительно посмотрел на меня.

– Ты знаешь, что ты мне нравишься, Лири, не так ли?

– У меня нет никаких планов на Дебби... на миссис Баскомб. Действительно нет. Сегодня она пригласила... приказала мне... прийти сюда.

– Мне плевать на Деб. Я думаю, она бы тебя разжевала и выплюнула. Я хочу, чтобы ты держался подальше... далеко... от Келли. Не трудись ничего говорить. Я знаю тебя, и знаю, что большинство женщин просто теряют здравый смысл, когда дело касается тебя. Ты – парень в возрасте, и я думаю, что хорошо выглядишь, а к тому же, у тебя есть эта трагическая атмосфера неудачника. Я знаю, какая она горячая штучка. Я могу отвлечься от роли ее отца и увидеть ее такой, какой ее видят парни. Я знаю, что ты поддашься искушению, что бы сейчас ни говорил. Просто запомни. Я был готов пожертвовать своей карьерой, свободой и, возможно, жизнью, чтобы привлечь к ответственности полицейского, нарушившего закон. Как думаешь, что я сделаю, чтобы защитить свою дочь? Ты думаешь, есть что-то, чего я не сделаю? Неважно, законно это или нет?

Я оставил его, чтобы он подумал.

По возвращении к столу, никто больше не заговорил, но Лири намекала на то, что она не общается с Келли глазами. Когда Келли это заметила, она начала требовать внимания брата, покусывать мать и ласкаться с бабушкой. Она ела меньше Дебби, так что я думаю, что привычка здорового питания почти уже перешла на следующее поколение. Я знал, что Дебби никогда не отказывалась от чистой воды и употребления пищи, но она с особой ревностью занималась физическими упражнениями для похудения и полностью увлеклась правильным питанием. Я видел, как Келли двигалась в том же направлении. Но иногда возникали еще большие проблемы.

Через пару часов после первого блюда и дегустации десертов Меган пригнулась и прошептала мне на ухо, закончив коротким поцелуем в щеку. Я выразил благодарность Кэти и Рою и сообщил им о том, что пора нам уходить. Мы попрощались. Я думал, что после двадцати лет брака смогу прочитать Дебби, но когда она прощалась, ее лицо было словно маской.

Я отвез Меган в свою квартиру, где мы провели время, выпивая алкогольные напитки и наслаждаясь друг другом. Потом мы отправились в спальню. В этот момент я хотел бы перефразировать великих классиков:

Уважаемый читатель, пришло время опустить занавес над тем, что последует дальше, за исключением того, что не смог доставить Мегану Большой Оргазм, несмотря на все мои героические усилия. Но мы оба наслаждались друг другом и провели приятное время.

***

Четверг, 25 ноября – 10 часов вечера.

Лири последовал за своим боссом к входной двери их двухэтажного дома. Оба ее ребенка были у друзей или бабушки с дедушкой, а Мейтленд и его нынешняя подружка где-то что-то делали. Уличные фонари были включены, но эта улица, как и многие улицы в Мандарине, заросла старыми дубами, сделавшими этот район таким популярным для застройщиков. Тени от деревьев окутывали дома.

Дебби огляделась и, сунув руку в сумочку, достала оттуда короткоствольный пистолет. Глаза Лири расширились, когда она переложила пистолет в левую руку, а правой вытащила ключи от дома. Она заметила, что он уставился на нее.

– Не спрашивай, – сказала она, – я – не параноик. Произошло нечто действительно плохое. И кое о чем из этого ты, вероятно, знаешь, работая в здании суда на передовой.

Она открыла дверь и вошла внутрь, коснувшись пульта сигнализации на входе и введя код.

Нажала другую кнопку, и дом залил свет. Она медленно вошла внутрь, оглядывая пространство. Лири зашел следом за ней. Раньше он никогда здесь не был, но все выглядело как типичный дом высшего среднего класса. Взглянув за пределы прихожей, он увидел лестницу, ведущую наверх.

Он мельком глянул на телевизор с очень большим экраном на стене, картины там же, включая очень большую семьи Мейтленда, написанную маслом примерно лет пять назад, деревянную – вероятно из беленого дуба – книжную полку с достаточным количеством книг, которые, похоже, читались, а не были лишь украшениями... короче, на все идолы среднего класса.

Он наблюдал сзади за Дебби, шедшей медленно и осторожно, будто боясь наткнуться на растяжку.

Это могло бы стать почти забавным в этом крепостном нормального среднего класса. К сожалению, его взгляды были притянуты – это привлекло бы внимание любого мужчины – к этому удивительному заднице. Вверх, вниз и по периметру... Боже мой. Ему пришлось закрыть глаза. Он думал, как долго он сможет продолжать работать на нее, не рискуя быть уволенным или арестованным.

Когда он открыл глаза, шоу продолжилось. И самое пугающее было то, что он чувствовал, что это не является настоящим шоу. Он подумал, что если она хотела бы, она могла бы устроить невероятное представление, но она повела себя как обычно. Точно также она входила и в офис.

Она почти достигла кухни, и он поспешил присоединиться к ней. Свет заливал помещение сверху, отражаясь от блестящих хромированных и металлических поверхностей. Картина должна быть яркой и уютной. Но задняя дверь открывалась во двор, скрытый во мраке.

– Есть ли освещение на заднем дворе?

– Да, – ответила она. – Но иногда оно выходит из строя. Бывают короткие замыкания, да и дети ломают лампочки... Милые юные преступники.

– Хочешь, я проверю снаружи?!

– Кроме того, что ты являешься самым превосходным любовником в офисе Государственного Защитника, ты еще и человек действия? Разве ты не был морским котиком в какой-то прошлой жизни?

Он улыбнулся ей, и она снова заметила то обаяние, которое редко проявлялось к ней на работе.

– Здесь я мог бы солгать о своей скрытой жизни до того, как пришел работать в офис Государственного Защитника, но правда такова, что я вырос в старомодной ирландско-католической семье и моя мать выгнала бы меня из семьи за то, что я позволяю женщине идти впереди меня в опасной ситуации.

Он протянул руку и сжал револьвер, который она держала.

– Что...? Руки прочь!

– Мисс Баскомб, поскольку вы – мой босс и свободная леди, я не пытаюсь претендовать на мужские привилегии, но коль скоро вы нервничаете, то не могли бы оказать мне любезность, позволив взять револьвер и осмотреться? Раз уж я оказался достаточно любезным, чтобы принять ваше приглашение на ужин в День благодарения. Сделайте мне одолжение, пожалуйста.

Держа револьвер очень осторожно – он прошел обучение обращению с огнестрельным оружием много лет назад, но никогда не чувствовал себя с ним комфортно, за исключением короткого времени, когда нуждался в нем, чтобы удержать голову на плечах, – он включил свет снаружи и вышел на заднее крыльцо. Он переводил взгляд с дома на тускло освещенную ограду всего в десяти метрах от него, но окутанную темнотой.

Позади него не было слышно ни звука из дома и ни звука – даже от насекомых – со двора. Это казалось немного странным, но сегодня был холодный ранний День благодарения. Не думая о том, что делает, он перестал дышать, перестал двигаться и вобрал в себя столько темноты, сколько мог ощутить, не двигая головой на плечах.

Он вспомнил, что можно чувствовать окружающее, даже не слыша его. Шепчущих звуков, малейшего движения в тени, просто ОЩУЩЕНИЯ, что что-то не так, было бы достаточно, чтобы вызвать внутреннюю тревогу. Снаружи было тихо, но ничто не было более тихим, чем песок пустыни за пределами городских огней и городских звуков.

Его сержант, объясняя ему, как вести себя сверхтихо и слышать не только ушами, сказал, что «выйдя в мирную жизнь, ты всегда сможешь вернуться обратно. Просто замри и перестань дышать, и все навыки вернутся».

Он был правильным. Они действительно вернулись. Если бы это были только нервы, напряженные страхами Дебби, он бы заметил что-то. Он снова вздохнул и оглядел двор.

– Ничего страшного, Деб. Позвольте мне проверить верхний этаж. Но я все равно запру эту дверь.

Он поднялся по лестнице, она следовала за ним, указывая на свою спальню, а затем на комнаты Би-Джея и Келли. Каждый раз, когда они приближались к комнате, она хлопала в ладоши и свет загорался. Он осмотрел шкафы и под кроватью. Закончив, он аккуратно вернул ей револьвер.

– Все чисто.

Он отвернулся от нее и собрался уходить.

Она свободно сжимала револьвер в кулаке и смотрела в пустоту.

– Деб... мисс Баскомб... Деб? Вы в порядке?

Она посмотрела на него без видимости, а затем словно кто-то щелкнул выключатель, она стала самой собой снова.

– Да, я в порядке. Спасибо, что поехал со мной, Лири. Я не хотела идти сюда одна, пока он... с ней.

– Вы никогда не уступите ни одной женщине.

Он на время замолчал, а затем добавил:

– Конечно, за исключением Майры, но кто знает, человек ли она вообще.

Она даже улыбнулась.

– Спасибо, Лири. На миг меня напугало, что ты стал телепатом. Ты когда-нибудь пробовал ухватить ее на слове?

Он покачал головой.

– Я пытался. Нельзя быть мужчиной и НЕ пытаться, но она оказалась невосприимчива к моему обаянию.

Затем:

– В общем-то все было гораздо веселее, чем я предполагал.

– Да, было забавно.

Он двинулся к лестнице, а она пожелала ему:

– Ты не выпил, но будь осторожен за рулем. Наверняка на дороге полно пьяных людей.

Не оглядываясь, он помахал рукой.

Спускаясь по лестнице, он думал о прошедшем дне. Часть его он хотел сохранить в своей памяти. Они не были ни его семьей, ни его традициями, ни его миром, но он видел мир и жизнь, которые когда-то принадлежали ему. Она согревала его, хотя была не более реальной, чем поддельная рождественская елка с купленной в магазине мишурой и украшениями.

С другой стороны, он чувствовал себя так, словно вместе с индейкой, картофельным пюре и тыквенным пирогом он проглотил бритвенные лезвия. Они застряли у него в горле. Некоторые воспоминания могли казаться теплыми и уютными, но пытаться впитать их было столь же опасно, как бритвенные лезвия. Они были для него ядом.

Он попытался вспомнить имя клерка в архивном бюро на первом этаже здания суда. Она работала с представителями общественности, просматривая протоколы судебных заседаний в здании суда. Метр семьдесят, черные, словно китайская тушь, волосы и кожа, грудь, что стояла так гордо и высоко, как будто она не кормила грудью двух младенцев, но он знал, что у нее нет детей. У нее был тридцатидевятилетний муж, не способный держать свой член подальше от киски других женщин, в то время как игнорировал фантастическую киску в своей собственной постели.

У него был ее номер, адрес и интерес с ее стороны. Он знал, что ее муж ранил ее эго в этот исключительно семейный день, и даже если у нее все еще была семья, где бы она ни праздновала, она бы ушла от них, чтобы встретиться с ним и получить такой трах, который ее муж был слишком глуп, чтобы дать ей.

Точно так же он предпочитал отмечать семейные торжества.

Подойдя к двери, он протянул руку, чтобы открыть ее и начать свою собственную праздничную церемонию. Внезапно он задумался: стоит ли ему подождать Дебби или позвать ее, чтобы убедиться, что она закрыла дверь за ним.

Звук разбивающегося стекла на верхнем этаже заставил его вернуться назад по лестнице. Он услышал что-то вроде крика или проклятия. Он побежал вверх по лестнице. Что-то было не так, что-то было необычным весь день.

Когда он подошел к двери спальни, она была заперта. Он протянул руку к дверной ручке, но остановился. Много причин может быть для разбивания стекла: она могла уронить стеклянный графин с водой или бокал с напитком на полированный деревянный пол.

Обдумывая возможные сценарии, он пришел к правой стороне двери. Если там кто-то с огнестрельным оружием, он может выстрелить сквозь дверь.

На рынке существует множество револьверов и автоматических пистолетов, способных пробить неармированную дверь. А дверь, которая казалась ему обычной, деревянной и неармированной.

Когда ответа не последовало, он снова позвал.

- Дебби, пожалуйста, ответь мне. Я не хочу вторгаться в твою личную жизнь, но...

- Уходи, Патрик. Уходи.

- Что-то случилось? Я не хочу тебя беспокоить, но я чувствую, что должен убедиться в твоей безопасности прежде чем уйти.

- Со мной все хорошо, Патрик.

Не обязательно быть хорошим адвокатом и уметь читать эмоции свидетелей, чтобы понять, что с ней не все в порядке. Очень далеко от порядка. У нее может быть много причин для тревоги, но ему никогда не будет спокойно себя чувствовать если он уйдет и потом узнает что она была со страшным человеком, которого они не нашли. Он делает вещи, за которые ему никогда не простят. Но оставить женщину одну, чтобы возможно кто-то убил ее, это их не вариант.

Он повернул ручку, чтобы открыть дверь.

– Я вхожу, Дебби. Просто дай мне убедиться, что с тобой все в порядке.

– Не входи, Патрик! Я прошу тебя не делать этого.

Он распахнул дверь шире. Со своего места он не мог ее видеть.

– ЧЕРТ ВОЗЬМИ, Патрик, если ты войдешь сюда, завтра я тебя уволю. Ты расстанешься с офисом государственного защитника.

Он колебался лишь мгновение. А потом вошел, готовый упасть и перекатиться, если там, вместе с ней кто-нибудь будет.

Он замер.

Он знал, что она была красивой женщиной с телом либо из Рая, либо из Ада. Но знать – это было не то же самое, что видеть ее пышные изгибы без какой-либо одежды, чтобы исказить или скрыть их. Любой, кто работал с ней, знал, что у нее имеется попа, за которую можно умереть, но видеть, как та изгибается, когда она переступает с одной босой ноги на другую в медленном танце, было чем-то, что мужчина может запомнить на всю жизнь, но никогда не сможет передать словами.

Он мельком увидел ее полные груди, увенчанные сосками, казавшимися слишком большими и красными, чтобы быть настоящими. Они покачивались в такт ее движениям. И ее лицо, эти глаза и губы были слишком прекрасны, чтобы нести печаль, но именно ее он и видел. Ее одежда – платье и нижнее белье – лежала у ее ног.

В ее глазах блестели слезы, когда она рассматривала себя в зеркале во весь рост.

– Что со мной не так, Патрик? Ты был с достаточным количеством женщин, у тебя должно быть какое-то представление. Скажи мне.

Во рту у него пересохло, но он сумел сказать:

– С этого места, где я нахожусь, ничего не видно.

Она взглянула на свое отражение в зеркале.

– Я жарче, чем само пекло. Всю свою жизнь я была такой – с тех пор, как у меня появились груди. Никогда не было такого, чтобы я хотела мужчину и не могла его получить, не важно, он женат или нет. Я знаю, что эта девочка с ямочками – пустое место. У нее нет формы, она плоская. Может быть Майра понять. У нее такая большая грудь и тело почти такое же привлекательное, как у меня. Ему всегда нравились большие груди. Даже француженку можно понять. Она была привлекательной, но он был с ней не из-за этого. Я бросила его. Я знала, что раздавлю его, но все равно сделала это. Мне было невыносимо минуту провести рядом с ним в браке.

– Это чуть ли не сломало его. Все об этом говорили. Он был полный, безобразный и лысый. Мне было трудно поверить, что какая-то женщина захочет его, особенно среди тех, кто рядом со мной. А пока он спал один и работал до полудня в заброшенном здании суда, я проводила время с самым привлекательным мужчиной за последние двадцать лет. Я должна была испытывать чувство вины, но его не было. Я так не думала. Потому что я перестала его любить. Мне стало все равно.

– Но тут он возвращает из ниоткуда эту замужнюю француженку. У этой глупой худенькой девки хватило наглости назвать меня полной! Она приемлема, если тебе нравятся такие худые штучки. Она смотрела на меня, словно ей было жаль меня, потому что у нее нет ни грамма жира нигде на теле. И вместо того чтобы быть расстроенной из-за меня, я видела, что он наслаждается ею по полной программе. Я никогда не думала, что такое возможно. Я ожидала, что почувствую сострадание к нему, но он не спал один. Она приехала в эту страну за ним. Представь себе!

Лири подошел к ней сзади, положив руки ей на плечи, но стараясь не двигать руками в другом месте.

– Я знаю, что с тех пор как расстались с ним, вы были со своим профессором и другими. Почему вы удивляетесь, что он тоже продолжил жить? Ведь именно из-за вас он перестал быть толстым и неряшливым, а лысина стала хорошо смотреться. Вы знаете, что именно вы вдохновили его на все эти перемены?

Она опустила голову и потерла кулаком подбородок.

– Ты не понимаешь, Патрик. Я не думаю, что кто-то понимает, даже Билл.

На долгое мгновение в комнате воцарилась тишина.

– Я желала развода. Я перестала его любить. В постели мы были никем. Ради своей проклятой работы он бросил меня и наших детей. Работая над одним из своих дел, он провел одну из наших годовщин в Париже. Он бросил меня на неделю, ради полета во Францию. Это сказало мне, что у нас больше нет брака. Но... После того как мы расстались и близился развод, я заболела. Меня тошнило. Были времена, когда я не могла удерживать в себе еду. Я начала встречаться с доктором Теллером, ты его знаешь.

– Я не знал, что у него значительная частная практика в дополнение к судебной психиатрии.

– Он встречался со мной несколько раз, однажды меня вырвало прямо в его офисе. Я не могла понять, отчего меня рвет. Он тоже не мог. Я сказала, что вижу, как развод делает Билла больным, но из-за чего я должна чувствовать себя плохо? Это Билл терял все, я же строила для себя новую жизнь... с отличным сексом. В конце концов, это прошло, и у меня было слишком много дел, чтобы продолжать встречаться с ним. А потом я начала работать в офисе Государственного защитника, и мы с Биллом виделись почти каждый день. Это не было ужасным. Бывали времена, когда я видела его с Майрой, или с той женщиной-полицейским, или с мисс Ямочки. И меня это беспокоило. Я бы никогда никому не сказала, кроме тебя, но... это беспокоило меня. А сегодня он появился с этой плоской сучкой. И... Боже... меня это обеспокоило.

Она повернулась к нему, когда он сильнее сжал ее плечи, чтобы остановить ее.

– Не нужно. У меня не так много силы воли.

Она замедлила шаг.

– Ты не понимаешь. Я не испытываю к нему чувств. Я не хочу его в своей жизни. Я стремлюсь построить новый путь. Но каждый раз, когда я вижу его с другой женщиной, мне сердце болит. Это абсолютно нелогично. За годы я стала свидетельницей множества разводов у своих подруг. Некоторые проходили ужасно, другие - достаточно гладко. В конечном итоге большинство из них находило способ расстаться. Развод не должен быть таким сложным делом.

– Дебби, это правда. Ты можешь иметь любого мужчину рядом каждую ночь и дважды по воскресеньям. Я знаю, что тебе приходится быть осторожной из-за детей, но если есть на свете женщина, которой не нужно проводить ночи в одиночестве - это ты.

– Я понимаю. И я пыталась понять, почему у меня не было... отношений с мужчинами. До того, как я встретила Билла, я спала с разными мужчинами. Но тогда мне было всего восемнадцать... может даже не двадцать. И все это было забавно. Я занималась тем, что влюблялась, разрывалась и наслаждалась тем, как мужчины наслаждались мной. Но потом я встретила Билла, вышла за него замуж, родила его детей, и у меня был такой же брак, как у моих родителей. Я выросла. У меня был долгий период хорошего брака. А сейчас я задумываюсь о том, что я устала не от брака в целом, а от самого Билла. И почему я не наслаждаюсь свободой выбирать из всех этих разных мужчин, которые хотят быть со мной? Потому что, сколько бы это ни казалось странным - я скучаю по хорошим годам с Биллом.

– Многие парни захотят меня трахнуть, если узнают, что меня можно заполучить. Но все, что им нужно, – это вот это, – она провела руками по груди, – и моя задница, и это тело, и это лицо. Я знаю, что в самом начале и Билл хотел именно этого. Но тем летом в Калифорнийском университете он влюбился в меня. Вот почему я влюбилась в него. Никто никогда меня не любил, именно меня. Никто никогда не мог пройти мимо моей груди и моего лица. Я не уверена, что когда-нибудь найду другого Билла.

Пока она говорила, у нее потекли слезы, и она прислонилась к нему спиной. Как только она это сделала, то почувствовала его член, который, наконец, прекратил борьбу за вялость и стал чертовски твердым.

– Лири?

– Я не могу вечно оставаться святым. Почему бы тебе не пойти и не надеть халат, или пижаму, или что-нибудь в этом роде? Если ты хочешь, чтобы я остался здесь еще немного. Если хочешь поговорить или найти мне пиво.

– Ты не собираешься воспользоваться ситуацией. Я бы никогда не ожидала от тебя такого. Я перед тобой голая и эмоционально чуть не бросаюсь на стены. Ты уверен, что ты – не гей и не компенсируешь это тем, что трахаешь большинство женщин в здании суда?

Он схватил ее за плечи и развернул к себе. Как он и ожидал, ее передняя часть была еще более эффектной, чем задняя. Она смотрела, как его глаза бегают вверх и вниз по ее телу.

– Когда пять лет назад я приехал в Джексонвилл, я был сломлен. Я задержался здесь, потому что у меня кончились деньги. Я зашел в закусочную напротив здания суда, и мне почти хватало на кока-колу и бутерброд с баклажанами, который, по-видимому, был фирменным блюдом заведения. Но все же мне не хватало доллара. За стойкой сидел Билл. Он протянул мне пару долларов и пригласил сесть рядом с ним. Мы разговорились. Он спросил, чем я занимаюсь. Я сказал, что начинаю новую жизнь. Он спросил, чем я зарабатываю деньги. Я сказал, что я – адвокат из Нью-Йорка. Я сказал ему, что повздорил с женщиной, на которой собирался жениться, и решил отправиться туда, где ее нет. Он спросил, хорошо ли я себя чувствую. И не хотел бы я подать заявление в прокуратуру штата, чтобы получить шанс на работу?

– Никогда не забуду выражение его лица, когда я сказал ему, что ценю его предложение, так как был в тяжелой финансовой ситуации, но не могу принять его из-за своей отвращения к каждому чертовому прокурору на этом свете. А я действительно не мог представить себя работающим в окружении жестоких и грубых людей. И ни разу не сталкивался с порядочным прокурором.

Она покачала головой и улыбнулась.

– То есть, это – еще одна из тех историй «случайная встреча/мальчик встречает мальчика» о том, как вы стали лучшими друзьями?

– Я рассказываю реальную историю. Как бы то ни было, он засмеялся и рассказал мне, чем зарабатывает на жизнь, а потом провел меня через улицу, познакомил со Стивеном Агустом и рассказал ему о моих чувствах к прокурорам. Это доставило Стивена радость, поэтому он попросил меня побеседовать немного, и пять лет спустя мы – здесь.

Она отступила от него.

– И именно поэтому ты бы не занимался со мной сексом, и это работает, потому что прежде всего я бы никогда не разрешила тебе иметь меня. Ты же знаешь, что мне пришлось бы тебя уволить. Я не смогла бы работать с тобой, а ты слишком ценный, чтобы потерять.

– Я бы не занимался сексом с тобой, потому что Билл позволил мне создать эту жизнь. Я бы не стал спать с тобой, потому что Билл был единственным... как правило... порядочным прокурором. Я бы не стал иметь тебя, потому что для меня ты всегда будешь миссис Мейтленд. И мне было бы сложно встречаться с ним лицом к лицу, зная, что я спал с женщиной, в которую он все еще влюблен.

***

Последствия и за их пределами –Четверг, 25 ноября – 11:59 вечера

Лири потянулся, убрал руку с мягких плеч Дебби и приготовился встать с дивана, на котором они сидели, развалясь.

– Ты идешь домой?

– Да.

– Ты знаешь, что завтра в значительной степени все еще праздник. Дел будет мало.

– Знаю. Но мир не останавливается. Причина, по которой я выигрываю, во многом заключается в том, что я работаю усерднее, чем кто-либо другой в нашем офисе, и большую часть времени кто-либо в офисе Далласа. Вот почему так весело выступать против твоего бывшего. Он никогда не отлынивает.

– Нет. Он никогда так не делал. Он делал все, что должен был. И в этой суматохе мы заблудились. Тебя никто не будет ждать.

Он повернулся на своем стуле и потянулся, чтобы схватить ее за руку.

– Ты спросила меня, что с тобой не так? Я – не психиатр, но ответ на этот вопрос довольно прост. Ты была замужем и вместе с ним более двадцати лет. У вас с ним двое детей. Я знаю, что незадолго до этого брак начал разваливаться, но ты все еще была замужем. Однако ты сразу же вступила в отношения с другим мужчиной. И... предположительно, рассталась с ним.

– Опять же, я никогда не был женат, но мои друзья были. И я никогда не встречал никого, кто бы не делал глупостей после развода. Они женились не на тех, у них были дети, которых они не хотели или в которых не нуждались, их увольняли или сажали за решетку.

– Независимо от того, признает ли кто-нибудь это, развод после долгого брака, даже если он не был таким ядерным как ваш, на некоторое время сбивает с ног. Я читал, что по крайней мере в течение года или двух нельзя ничего менять в своей жизни, нельзя принимать никаких важных решений. А ты не была официально разведена целых шесть месяцев. Тебе должно было быть больно. Ты должна была быть в замешательстве. Ты не должна была наверняка знать, в какую сторону тебе идти, чтобы твоя жизнь продолжилась. Не позволяй этому свести тебя с ума, Деб. Когда ты видишь его с другими женщинами, тебе можно злиться, даже если тебя трахает косоглазый новый мужчина или мужчины. Никто не говорит, что твои чувства должны быть логичными.

Он помог ей встать.

– Ты одна воспитываешь двух подростков, занимаешься юридической практикой с высоким уровнем стресса, и у тебя не было много эмоциональных проблем. Я думаю, ты хорошо справляешься со всеми трудностями.

Она нежно поцеловала его в щеку.

– Спасибо, Патрик. Иди, наслаждайся оставшейся частью выходных и не забывай, когда вернешься на работу в понедельник, что все это никогда не происходило. Ты ничего не знаешь о моей личной жизни, а я ничего не знаю о твоей.

– Я даже не понимаю, о чем вы говорите, миссис Баскомб.

Она проводила его через главный вход и закрыла за собой дверь со специальным кодом. Затем она отправилась в свою спальню.

Придя в комнату перед сном, она достала мобильный телефон и нашла нужный номер.

Телефон продолжал звонить. В этот момент была полночь, так что в том месте, где он находился, должно было быть около восьми утра. Возможно, он еще не проснулся. Но она подозревала, что он уже проснулся... по делам или просто потому, что рано встает.

– Привет.

Голос звучал таким же грубым тоном, как и в их предыдущей встрече в офисе. Только сегодня утром звучал еще более глубоко.

– Мистер Рэнсом. Кит Рэнсом?

– Да? И кто это...

– Дебби Баскомб. Из Джексонвилла. Где ты сегодня утром, Кит?

– Доброе утро. В Джексонвилле должно быть... около полуночи. Что случилось?

– Я только перевариваю ужин после празднования Дня благодарения. А ты?

– Я нахожусь в «Централ» на Херренгассе в Вене. Это один из самых известных ресторанов в городе, где подают самые лучшие десерты, какие только можно найти. У меня был свой особый «венгерский» вариант ужина в честь Дня благодарения в другом известном ресторане. Все было хорошо, но... это не был День благодарения.

– Звучит как явная компроментация. Полагаю, твоя сеть ресторанов специализируется на таких вещах как ужин в День благодарения?

– Да, на самом деле именно по этой причине я здесь. Да. Вот чего я хочу. Омлет с грибами, помидорами и халапеньо. Хэш-ломтики как гарнир и дайте еще кофе.

Затем:

– Извини, я веду одновременно два разговора. Пока я с тобой разговариваю, у меня – старомодный американский завтрак с калориями. Я нарушаю ряд городских законов, просто съев здесь такой завтрак, но за достаточное количество денег здесь можно получить почти все что угодно и где угодно. Я все еще не знаю, что они принесут мне под именем хэш.

– Неудачное время? Мне перезвонить тебе позже?

– И да, и нет. Мы могли бы сделать это в более подходящее время, но, возможно, в ближайшее время лучшего времени не будет, я готовлюсь к серии встреч. У нас – большая сеть по всей территории США и Канады, но мы не расширились далеко в Европу.

– Ты думаешь, что в Центральной Европе имеется рынок для американской/южной кухни?

– Я это знаю. Здесь бродит много американских туристов и военнослужащих, к тому же, хотя для американцев это – старомодная пища, по эту сторону Атлантики она – экзотика. Мы провели некоторые исследования и считаем, что бизнеса достаточно, чтобы поддержать несколько ресторанов.

– Здорово.

Она откинулась на спинку кровати и потянулась. Было искушением откинуть голову назад и закрыть глаза, но следующие несколько минут могут стать самыми важными в ее недавней жизни.

– Не мог бы ты уделить мне пару минут?

– Можешь немного подождать?

– Не хочу ждать.

– Ладно, Дебби. Я отложу все на несколько минут. Это займет много времени?

– Нет. Именно столько времени нужно, чтобы принять решение.

– Не уверен, что я все понял.

– Понять это не сложно, но оно предполагает действие, а не только разговоры. Действие, которое может тебя не устраивать.

На мгновение в комнате стало тихо.

– Если это для тебя неприятно, можешь просто повесить трубку, Кит. Ты не обязан слушать меня.

– Говори. Я привык принимать решения. Но ты застала меня врасплох.

– Я не ожидала, что ты потратил много времени... или хоть какое-то... на то, чтобы думать обо мне перед входом в мой офис. Я спрашиваю тебя и хочу услышать честный ответ: думал ли ты обо мне до этого?

Снова наступила долгая пауза, заполненная звуками посуды — ее ставили и поднимали — смехом и криками приветствия новым гостям. В воображении возникал яркий образ оживленного ресторана, окутанного солнечным светом.

– Да, Дебби. Ты не была основной мыслью, не занимала мои мысли днем и ночью. Но я подумал о тебе. Увидев в нью-йоркском ресторане привлекательную блондинку, на миг задумался: что же ты делаешь в большом городе? После двух разводов я был один в дорогой и безликой квартире, глядел в ночь и вернулся в Прерию Пейнса в Гейнсвилле. Я увидел тебя среди этого светового круга от огня и вспомнил, как прекрасно быть с тобой. И если бы я чувствовал достаточное одиночество, то может быть задумался бы о том, чтобы пригласить женщину на ночь. Но... ты хотела услышать правду... вместо этого я лег на кровать и предавался фантазиям о тебе. Я предпочел видеть тебя в своих мечтах, чем заниматься с кем-то незнакомым. Может быть, это звучит пафосно, но я предпочел бы тебя. Это отвечает на твой вопрос?

– Ты был дважды женат. Полагаю, что на этом пути было много женщин.

– Довольно много.

Она села на край кровати и пожалела, что не видит его лица.

– Прошло много, много времени, с тех пор как я была в игре со свиданиями. Я знаю, что спрашиваю то, о чем женщина никогда не должна спрашивать мужчину, особенно перед их первым более чем за двадцать лет свиданием.

Он рассмеялся, и это вернуло воспоминания о его красно-черном лице в отблесках огня, его груди, купающейся в бледном золоте.

– Теперь ты начинаешь меня пугать. Это не связано с татуировками или пирсингом с прикрепленными цепочками, не так ли? Я слегка староват для этого, хотя и не говорю определенно «нет».

– Никаких татуировок или пирсинга. Ты мог бы подумать о... целомудренных отношениях?

Снова долгое молчание, а затем:

– Боже, пожалуйста, Боже, только не говори мне, что ты отказалась от секса ради какого-то культа?

– Нет. Можешь спокойно выдохнуть. Я не говорю о вечном безбрачии. Просто послушай минутку. Я присутствовала на ужине в честь Дня благодарения в доме моих родителей с Биллом и его нынешней... кем-то: девушкой, подругой, кем угодно. Она – плоская как доска. Я развелась с Биллом почти год назад. Я не люблю его и не хочу снова вступать в брак. Но... есть эта... тяга... это влечение. Я пытаюсь вырваться. Я хочу новой жизни. Я могла бы заниматься сексом каждый день и дважды в воскресенье со многими парнями, но не хочу просто секса. Мне нужен парень, которому я нравлюсь сама по себе. Парень, который готов пройти через свидания, познакомиться со мной, прежде чем мы отправимся в спальню. Возможно, пройдут недели или месяцы, прежде чем мы займемся сексом, а может, и никогда, если ты решишь, что все, что у нас есть, – лишь воспоминания.

Она дала ему возможность задуматься над этим.

– Я понимаю, что это не то, чего ты ожидал услышать, но...

– Ответ – положительный.

После разговора он положил трубку. Затем она откинула голову и заснула, выключив мобильный телефон.