Бывает и так. часть 21

И пока Тоня наслаждалась, иначе не сказать, как Антон заваривает чай. Простое, казалось бы, действие превратилось в настоящий ритуал. Она никогда не предполагала, что заваривание чая может быть таким искусством. И когда Антон поставил перед ней огромную чашку, из которой выпускался пар и распространялись ароматы, и маленькую тарелочку с мелко наколотым белоснежным сахаром-рафинадом, она уже предчувствовала удовольствие, которое получит.

Положив на кончик языка крошечный кусочек сахара и сделав первый глоток ароматного горячего напитка, она закрыла глаза от удовольствия. Чай с терпким вкусом лимона и нотками шоколада от добавленной ложечки коньяка был потрясающе вкусным, несравнимым со чаем из пакетика. Чай особенно бодрил, при этом приглашая замедлиться и просто насладиться приятными мгновениями.

Антон, сделав несколько глотков, наблюдал, как Тоня с удовольствием прищуривается и улыбается. А потом продолжил рассказывать.

"Когда Ксюша ушла, мы еще некоторое время сидели на кухне и вскоре разошлись по своим комнатам. Я переоделся в обычную домашнюю одежду – свободные шорты и футболку. И вот уже стою перед дверью в спальню родителей и тихонько постучал.

Дверь открылась, отец в коротком халате из махры кивком головы пригласил меня зайти. В комнате горел приглушенный свет. И видимо родители не скучали, ожидая меня. Мама полусидела-полулежала, оперевшись на подушки, и только ее ножки были слегка прикрыты тонким пледом. Прикрыта полностью была только одна нога, а другая была полностью обнажена, а самый край покрывал самый низ ее живота – самое интимное место. И больше ничто не прикрывало обнаженное тело мамы, которое так соблазнительно выглядело в приглушенном свете ночных светильников."

Никакого стеснения мама не испытывала, только блеск в её глазах выдавал то, чем они только что занимались с отцом. Да и заметно топорщившийся в паху халат у отца, только подтверждал это.

Отец сел рядом с мамой, и она, гибко изогнувшись, буквально ввинтилась под его руку, и положила голову ему на грудь. Её рука скользнула под отцовский халат, и, судя по тому, как при этом стала шевелиться ткань халата, и именно там, где он поднимался эдаким шалашиком, то не было никаких сомнений, что именно делает мамина рука под халатом отца.

А отцовская рука, обняв маму, опустилась на мамину грудь, нежно стала ласкать её сосок. Что явно очень понравилась маме, и она немного сменила своё положении так, чтобы отцу было наиболее удобно это делать.

То, чем они занимались на моих глазах, их нисколечко не смущало. Вообще было похоже, что им это даже нравится, и доставляет им обоим какое-то дополнительное удовольствие, от того, что я наблюдаю за их взаимными ласками. А я во все глаза смотрел на то действо, которое происходило прямо передо мной, буквально на расстоянии вытянутой руки.

Тут папа, наконец-то вспомнил, зачем они пригласили меня в свою спальню, и не прекращая ласкать мамину грудь, продолжил свой рассказ, с того места, на котором он утром остановился.

— Мы, с мамой, вошли в большой зал. Тревожное чувство не оставляло меня ни на секунду, а только усиливалось. Решил повнимательнее присмотреться к происходящему, особо обращая внимания на различные мелочи, которые, я надеялся, помогут мне понять скрытую суть всего происходящего. И только потом принять решение, как мне надо будет действовать.

Сразу заметно, что все женщины на этом вечере были различно одеты. Гостьи, включая мою супругу, выбрали длинные плащи с капюшонами, под которыми они полностью обнажены. За исключением чулок и высоких каблуков, плащи и маски составляли единственный комплект их наряда. Маски и плащи, хоть и имели сходства, все же отличались узорами: маска имела серебристо-голубой рисунок, который соответствовал узору на воротнике и подоле плаща Маши.

Обслуживающий персонал - официантки и служанки - были одеты более вызывающе. Они носили кружевной воротничок и символический фартук из кружевного материала, не скрывающий ничего и выставляющий на показ обнаженность интимных частей тела.

Мужской персонал также соответствовал своему статусу: официанты носили обтягивающие шорты до колен, белую манишку и галстук-бабочку.

Замечая все детали, я обратил внимание на одну особенность. У всех официанток и служанок были схожие татуировки. Они напоминали те, что были у служанки, сопровождавшей Машу: на ягодицах, лодыжках и шее. Однако благодаря коротким фартукам у официанток можно было заметить еще одну общую татуировку - чертенка, наведенного из лука прямо в направлении входа во влагалище. Татуировки были схожими, различия заключались только в мелких деталях. Кроме того, у некоторых девушек татуировка на лодыжке была красной с черной окантовкой, а у других - полностью черной. Только нескольким из них досталась полностью красная пика дама.

Это был первый странный момент, который привлек мое внимание. В зале играла тихая музыка, а присутствующие люди спокойно и небрежно гуляли по залу, изображая высшее общество.

Официанты несли на подносах бокалы с шампанским, и тогда я заметил еще одну странность. Женщинам подавали напитки официанты-мужчины, а мужчинам шампанское предлагали девушки-официантки. Когда официант с подносом подошел к нам и предложил Маше бокал, я также протянул руку и хотел взять бокал шампанского со своего подноса. Однако официант резко отступил в сторону, не позволяя мне взять бокал. Сразу за моей спиной послышался женский голос. Я повернул голову и увидел другую девушку-официантку с таким же подносом с шампанским. У нее я без проблем взял бокал. - Отец задержался на мгновение, а затем продолжил. - Я вообще не люблю шампанское, но, оглядываясь, я увидел, что ничего другого, кроме шампанского, не предлагается присутствующим. Не было ни вина, ни чего-либо более крепкого. Все держали в руках бокалы и чтобы не выделяться, мне пришлось самому взять у официантки бокал с пузырящимся напитком.

И вот мы с Машей медленно проходим по большому залу с бокалами шампанского в руках, принимая приветственные поклоны и отвечая на них в ответ.

По тому, как Маша сжимала мою руку, я чувствовал ее напряжение. Она плотно закрыла свой плащ, стараясь не обнажать свое тело и маленькими глотками выпивала из бокала.

Я сам сделал из бокала буквально пару небольших глотков, как на меня накатило какое-то странное ощущение. В первые мгновения, когда я это почувствовал, то списал это на воздействие шампанского, есть у него такая особенность, оно быстро проявляется в лёгком опьянении, такой некой эйфории. Но в данном случае, всё произошло уж слишком быстро, не мог я никак захмелеть от пары глотков шампанского.

Тут надо сказать, что по своему складу характера, я всегда относился к людям, особенно совершенно незнакомым, да вдобавок, если это происходило в большой компании, с некоторой опаской и настороженностью, не зная чего можно было от них ожидать. Не то, что бы я изначально подозревал окружающих во всех смертных грехах, или в каком-то негативном отношении к себе, просто у меня никак не укладывалось в голове, как можно сразу записывать всех окружающих в лучшие друзья. А тут, я вдруг поймал себя на мысли, что мне кажется, будто бы все вокруг, это самые близкие и родные мне люди, которым можно довериться в любом вопросе, и выполнить абсолютно любую их просьбу, даже самую невероятную. – В этот момент рассказ отца дополнила мама, поделившись уже своими ощущениями в этот момент.

— Подобные ощущения возникли и у меня. Я отпила из бокала меньше половины, и, так же как и отец, почувствовала такие же ощущения. Только к ним добавлялось ещё одно, во мне просыпалась реальная похоть. Мне достаточно много приходилось общаться с мужчинами, в разной обстановке и ситуациях, но я никогда даже не задумывалась о возможности каких либо сексуальных контактов с ними. А тут я поймала себя на мысли, что оценивающе рассматриваю выпирающие бугры официантов, и не просто оцениваю, а представляю как трогаю и ласкаю их, облизываю, делая минет, и потом глотаю их сперму. И не у одного, а у нескольких сразу. А они лапают меня везде, засовывают свои пальцы мне в киску, тискают грудь, и выкручивают соски. Это сильно напугало меня. Мне всегда хватало моего Коли, что в эмоциональном плане, что в сексуальном, и у меня никогда не возникало желания изменить ему с кем-то либо ещё, я слишком люблю его для этого. И всё это было очень странно.

Здесь Коля приблизился к моему уху и прошептал: «Маша, пожалуйста, веди себя так, будто ничего необычного не происходит. Кажется, шампанское содержит какие-то специальные добавки, поэтому то, что сейчас происходит, является результатом их действия». Он посмотрел мне в глаза и мотивирующе подмигнул – будем справляться. Я полностью доверяла своему мужу и не сомневалась, что он найдет выход из этой ситуации. Нам оставалось только следовать его указаниям. – а дальше рассказывал уже отец.

— Будучи уже почти уверенным в том, что шампанское содержит препараты, я заметил напряжение у Маши. Я приблизился к ее уху и коротко рассказал о своих подозрениях, просил ее продолжать вести себя так, словно ничего не произошло и мы ничего не знаем.

Продолжая двигаться по залу со спокойным шагом, мы зашли за большую пальму-декорацию. Она росла из большой кадки, установленной на полу. Быстро оглядевшись и убедившись, что никто не обращает на нас внимание, я вылил свой бокал прямо под пальму. То же самое сделала Маша со своим бокалом. Избавившись от остатков шампанского таким образом, мы продолжили двигаться.

Я показал официанту свой пустой бокал, и сразу же к нам подошли официант и официантка. Он предложил Маше шампанское с его подноса, а официантка предложила мне уже со своего.

Меня уже ничто не удивляло. Первый раз можно было списать на случайность, второй - на совпадение. Но если следующий бокал Маше будет подавать тот же самый официант, то это уже будет закономерность, что наводит меня на довольно неприятные для нас предположения.

А пока, держа в руках ещё по бокалу шампанского, уже второму, мы продолжили свое неспешное движение, делая вид, что потихоньку отпиваем из бокалов, ища при этом место, где можно было без помех со стороны, избавиться от их содержимого, по пути обмениваясь мнениями об испытываемых ощущениях от выпитого нами коктейля. Разница была заметна, на меня выпитое действовало расслабляюще, делая безразличным ко всему происходящему вообще, и совершенно не способному противиться, или сопротивляться чему либо, принимать всё происходящее вокруг, за абсолютно естественный и правильный ход событий.

Тем временем происходящее всё больше становилось похожим на бал Сатаны из «Мастера и Маргариты» Булгакова. Только как-то совершенно бездарно срежиссированный и бестолково исполняемый.

После того, как содержимое уже второго бокала, оказалось под очередной пальмой, а на краешке бокала, который уже пустым Маша поставила на поднос официанта, были оставлены, по моей просьбе, несколько отпечатков её губной помады. Для того, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что Маша пила из этого бокала, последовало несколько весьма, и весьма настойчивых попыток пригласить Машу на танец. Но все эти попытки были в достаточно жёсткой форме мною пресечены, и танцевал со своей женой только я один, и больше никто.

Потом начался вообще какой-то, совершенно непонятный для меня, фарс. К Маше подошёл, как я понял, какой-то распорядитель на этом балу, и насколько мы его поняли, он поведал о том, что Машу выбрали, как победительницу танцевального конкурса, королевой этого бала.

Было очень странно, что меня, партнёра Маши по танцам, просто напросто проигнорировали, как будто меня здесь не было вообще. А саму Машу, пригласили занять роскошное кресло, больше похожее на трон, стоявшее на небольшом возвышении у дальней, от входа, стены.

Несмотря на все попытки окруживших Машу людей, оттеснить меня подальше от неё, у них это не получилось, и я находился буквально в одном шаге от кресла, на которое ей предложили присесть.

То, что последовало затем, не понравилось, и это ещё, мягко говоря, мне намного больше.

Машины руки, который придерживали плащ, двое мужчин мягко, но уверенно развели в стороны, ещё двое распахнули на Маше плащ, а ещё один, присев прямо перед ней, плавным, но быстрым движением, стянул вниз, до самых щиколоток, её миниатюрные трусики, этим самым вынудив её переступить ногами, освобождая от них свои ноги. И оказаться полностью обнажённой перед взглядами всех, собравшихся напротив кресла, гостей этого бала.

Маша оказалась просто потрясающе великолепна в своей, выставленной на всеобщее обозрение, наготе. Мастерство тех, кто придал её телу такой фантастически-нереальный, в своей соблазнительности вид, невольно внушало уважение.

Обнажённое тело моей жены, полностью покрытое мельчайшими блёстками, буквально сияло в невидимом свете ультрафиолетовых ламп. В аккуратно подстриженном треугольнике на её лобке, казалось, что поселилась целая стайка крохотных светлячков, как бы специально выделяя его. Соски её груди, видимо специально подкрашенные тёмной помадой, так же притягивали к себе жадные взгляды. Что даже я сам, на какое-то мгновение, забыл о том, что происходит, испытывая, при взгляде на неё, на это, казалось бы, знакомое до самой мельчайшей складочки тело, невероятное возбуждение, не смотря на ту гадость, что была подмешана в шампанское.

И вот так, Машу усадили в кресло, плащ распахнут. Ее руки лежали на подлокотниках, не позволяя ей закрыться им и укрыться от любопытных взглядов, полных желания и похотливости.

Далее произошло следующее. Некий милоголосый человек, если я правильно понял, играющий роль герольда, начал произносить изысканные фразы, развернув длинный свиток с печатью на золотом шнурке. По-видимому, этот герольд превозносил сексуальность и соблазнительность королевы бала. Подразумевая тем самым, что секс с ней будет высокой наградой, о которой может только мечтать любой мужчина.

Он также говорил о том, что королева должна быть безупречной во всем. И самое главное - быть королевой секса и способной доставить истинное королевское удовольствие не только одному мужчине, а нескольким одновременно.

В то время как этот человек произносил свою речь, руки окружающих Машу мужчин, еще немного неуверенно, но настойчиво пытались прикоснуться к ее телу. Было ясно, что в конечном итоге они добьются своего. Я видел неподдельную панику в глазах жены и представил себе, что было бы, если бы мы выпили все то, что наливали под пальмами. Это представление ужаснуло меня. Если бы мы выпили это все, то сейчас происходило бы следующее: Маша извивалась от охватившего ее желания под ласками множества рук, не стесняясь и не скрывая ничего. А я, как глупец, стоял там и просто слюни текли у меня из-за удовольствия от наблюдаемого зрелища – как мою жену превращают в похотливую шлюху.

Понятно, что всё происходящее, не нравилось мне всё больше, и больше. И поэтому, как только этот, мать его за ногу, герольд, закончил свои высокопарные речи, я, просто грубо растолкав всех окружающих, шагнул к Маше, протянул ей руку, за которую она немедленно крепко ухватилась, и буквально выдернул её и из этого кресла. И заодно из этих «шаловливых» ручонок, которые тянулись к ней, и которые мне очень хотелось сломать.

Как говорится, вечер переставал быть томным. Было совершенно понятно, что беспрепятственно покинуть это место, нам не удастся, и пока, всё еще не понимали, что вообще происходит. И я судорожно искал выход из сложившейся с нами ситуации. В мою голову пришла одна идея, и мы немедленно приступили к её воплощению в жизнь.

Я попытался выяснить, где находятся дамская и мужская туалетные комнаты. Мне не отказали, и с грехом пополам, объяснили, как ним пройти.

Но тут, как всегда бывает, возникла очередная преграда. Все присутствующие обернулись к входу, и столпились около него, приветствуя кого-то, кто только что вошёл в этот зал.

Когда я увидел, кто вошёл, я как-то сразу понял, что это именно ОН. Если и не самый главный, то один из тех, кто является настоящими заказчиками и хозяевами всего этого спектакля.

Моя паранойя просто взвыла сиреной, зверь внутри меня ощетинился, и оскалил свои клыки. Это был именно он, наш ВРАГ.

Побег пришлось отложить. Прорваться сейчас к дверям, было практически нереально. Если бы я был один, то это не составило бы для меня особого труда. Но с Машей за спиной, подобное становилось практически невыполнимым. Требовалось дождаться удобного момента, для того, чтобы иметь шанс успешно прорваться к выходу, и благополучно покинуть это сборище. Наблюдая за нашим врагом, одетым во всё чёрное, и с чёрной же маской на лице, изображавшей то ли чёрного ворона, то ли чёрного коршуна, я заметил, как он переглянулся с официантом и официанткой, которая подносили нам напитки.

Я успел заметить тот жест, с которым официант указал на количество выпитых нами бокалов. Тот, в ответ, удовлетворенно кивнул головой и направился к нам с Машей.

Уверенным шагом он подошел к нам, полностью игнорируя меня, остановился перед Машей и несмотря на ее сопротивление раздвинул на ней плащ, которым Маша уже успела прикрыться от любопытных взглядов. Он присел и внимательно рассмотрел открывшееся тело Маши в мельчайших деталях. Затем он поднялся и поцеловал тыльную сторону ее ладони. Двое мужчин, стоящих за его спиной, однозначно предупредили меня относительно любых резких движений по отношению к их хозяину.

А этот тип стал еще более дерзким. Он обнял Машу под плащом, плотно прижал к себе и страстно поцеловал ее губы. На этом я больше не выдержал, схватил его за предплечье и отодвинул его руку от Маши. Он попытался противиться, но тогда его взгляд упал на мое запястье. Рукав куртки сместился, и стали видны мои часы, которые я носил.

Он заинтересованно посмотрел на них, а в его глазах было явное недоумение. Часы были особенные, очень особенные. Было выпущено всего четыре таких экземпляра. Это был подарок от совета директоров той немецкой компании, где я работал.

За то время, что я работал с ними, благодаря моим предложениям, себестоимость продукции фирмы снизилась почти вдвое за полтора года. Это принесло фирме очень значительную прибыль.

Вот тогда, для всех основных участников этого проекта, были заказаны эти часы в известной часовой компании «Patek Philippe».

Внешне практически идентичные, из скромно выглядевшей матовой платины, с таким же платиновым браслетом и стеклом из искусственного сапфира, они отличались только камнями, которыми был украшен циферблат. Мои были с изумрудами, другие – с бриллиантами, третьи – с рубинами, а еще одни – с голубыми сапфирами.

Их стоимость на аукционе была настолько высока, что даже представить сложно. Неудивительно, что этот «жадный человек» оказался в полном недоумении. Как можно носить на руке такое состояние и при этом быть здесь как экспериментальный кролик?

Такие люди как он не любят рисковать своей жизнью и поэтому он тут же отпустил Машу и дал знак охранникам не вмешиваться.

Благодаря этому мы получили маленькое преимущество во времени, хотя и не слишком значительное. «Жадный человек» отошел от нас, прошептал что-то своим охранникам, и один из них исчез в толпе, а другой остался рядом с ним.

Воспользовавшись случаем, мы с Машей продолжили двигаться к выходу, представляя, что направляемся в туалет.

В какой-то момент меня потянули за рукав, повернувшись я увидел одну из служанок, которая требовательно обратилась ко мне и ухватила меня за запястье. Я отвлекся на нее всего на несколько секунд, а когда обернулся, Машу уже уводили от меня. Оттолкнув служанку, пытающуюся задержать меня, я поспешил следовать за женой. Я видел, что Маша пытается вырваться ногами, но ее туфли скользят по полу. Два слуги держали ее за руки и третий не позволял ей повернуть голову и увидеть меня.

Мне мешали догнать эту группу. Несколько официантов встали на моем пути, парни выглядели крепкими, но я заметил, что они всего лишь сырое мясо, неспособное к реальной конфронтации. Благодаря их открытым рукавам было видно точки для удара, которые не причинят им серьезного вреда, но обездвижат их. Любое движение будет вызывать им невыносимую боль. И единственным спасением от этой боли будет полная неподвижность.

Мне удалось это сделать, эти парни замерли как статуи, с широко раскрытыми от боли глазами. Проходя мимо стола, за которым повары готовили закуски и бутерброды, я заметил пару длинных двузубых вилок. Взял их с собой - хоть это было какое-то оружие - и догнал тех, кто похитил мою жену.

Больше не сдерживая своей силы, я повалил находившуюся у стены диванчик, сначала одного из них, и через несколько шагов - на соседний диванчик, где успокоилась парочка, которая похитила мою жену.

Нужно отдать должное Маше, она не впала в панику и не задавала лишних вопросов, просто следовала моим указаниям.

У нас было очень мало времени. В любой момент наше бегство могло быть раскрыто, поэтому нам нужно было спешить, чтобы успешно выбраться из этой ловушки со "вкусным" сыром.

На коридоре, по пути к выходу, мы встретили соседку по комнате Машины, той самой комнаты, где у женщин делали макияж и которая так понравилась Маше. Она уже находилась в "стране мечты", но увидев Машу, она вспомнила обещание Маши отдать ей свою маску.

У меня в голове, как-будто что-то щелкнуло. Я кивнул Маше, давай меняйся, только побыстрее, и не только маской, но и плащом.

Маша быстро развязала свой плащ и стянула с себя маску, а девица, всё делала неспешно, поэтому, я, не развязывая, снял маску с её головы и быстро надел ей на голову Машину маску. Буквально через пять секунд на плечах Маши уже был плащ этой девицы, а у неё самой на плечах был Машин. Теперь отличить девушек друг от друга, не сняв маску, было почти невозможно, и это давало нам лишний шанс на успех.

Мы с женой быстро направились к выходу, надеясь на то, что подобная замена даст нам несколько лишних минут, чтобы уйти подальше от этого места.

Нам повезло ещё раз, и очень крупно. На входных дверях присутствовал только один охранник. Увидев нас, спешащих к выходу, он сделал было шаг в нашу сторону, но увидев в моей руке длинную вилку, и видя ту решимость, явно читаемую на моём лице, замер и молча смотрел на наше приближение.

Никакой жалости я к нему не испытывал, скорее наоборот, я еле сдерживался, чтобы никого не убить. Поэтому, приблизившись к нему, я нанес ему удар сжатыми в щепоть пальцами прямо в сонную артерию, который гарантированно вывел его из строя на пятнадцать-двадцать минут.

Быстро пройдя через освободившийся проход, мы увидели, стоявший около самого входа, представительский «Mercedes», что, скорее всего, это был автомобиль, на котором прибыл на этот бал-маскарад сам «коршун».

Водитель сидел за рулём, и похоже потихоньку дремал, поджидая своего хозяина. Быстро открыв пассажирскую дверь с его стороны, я нырнул в салон, и пока он соображал, что происходит, приставил острые зубья вилки, к его горлу.

Маша тут же скользнула за моей спиной на заднее сиденье и умолкла там, не мешая мне разбираться с водителем.

Хорошо зная немецкий, я дал понять водителю, что он останется живым и невредимым, только если немедленно доставит нас в отель, где мы поселились.

К счастью для него и к нашему удачному стечению обстоятельств, водитель оказался понимающим и без вопросов повез нас к нашему отелю.

Когда мы подъехали к отелю, он с надеждой посмотрел на меня через зеркало заднего вида, с выражением страха ожидая последствий.

Но я не собирался еще его отпускать. Я прижал его кровеносную артерию так, чтобы он потерял сознание и пробыл в этом состоянии примерно двадцать минут — как и охранник. Затем я схватил Машу за руку и мы быстро направились в наш номер. Не обращая никакого внимания на удивленные взгляды персонала отеля из-за нашего внешнего вида, я достал наши гостиничные карты и получил ключ от номера.

Когда мы поднялись на свой этаж и вошли в комнату, сразу стало понятно, что здесь побывали посторонние. Все наши вещи были разбросаны, гостиничный сейф стоял с открытой дверцей, и я усмехнулся про себя, что успел забрать документы и деньги из него и спрятать в другом месте.

Пока Маша переодевалась в свою обычную одежду и просто бросала наши вещи в сумку и чемодан, я проник туда, где хранились наши деньги и документы. К счастью, они не были найдены, и все оказалось на месте. Это был вероятно самый опасный момент при осуществлении нашего побега. Если бы мы потеряли документы и деньги, все было бы значительно усложнено. Теперь нам оставалось только добраться до аэропорта и попытаться улететь любым доступным рейсом обратно на родину.

Маша взглянула на себя в зеркало и осторожно подразнила меня, что ей нужно принять душ и попытаться смыть со своего тела всю ту косметику, которой ее накрасили перед балом. Однако я сказал, что на это нет времени и придется уходить таким образом, каким мы есть. Маша не стала возражать, она хорошо понимала, что у нас нет времени и что можно быть капризной в другой обстановке, а не сейчас.

Взяв сумку и чемодан, мы поспешили отправиться на выход. На ресепшене отеля никто не задавал нам вопросов - им было все равно. Номер был оплачен еще на двое суток, поэтому никто не интересовался, почему постояльцы так спешат покидать отель.

"Мерседес" стоял у входа с заведенным двигателем. Мы успели почти мгновенно - водитель только начал приходить в себя и трудно переворачивался на своем месте. Сев в автомобиль, я активировал определенные точки для пробуждения водителя и приказал ему немедленно двигаться в аэропорт. Он уже смотрел на меня с ужасом и, не решаясь возразить мне, отвез нас в аэропорт.

К счастью, регистрация на рейс Аэрофлота продолжалась еще пять минут. Нам было все равно, куда летит этот рейс, главное, что он мог доставить нас домой. А там мы как-нибудь уже доберемся до своего жилища.

Кроме того, как только мы ступим на борт самолета, нас будет практически невозможно достать. Самолет является суверенной территорией нашего государства, поэтому просто так высадить нас с рейса будет невозможно. Даже с учетом возможностей организаторов всего этого представления, включая танцевальный конкурс и этот неудачный для нас бал-маскарад.

Приближаясь к оценке затрат, мы осознавали, что сумели достичь почти невозможного - успешно выбраться из этой западни с "бесплатным" сыром. Нас не интересовали заявленные призы за победу в конкурсе, мы и так не нуждались в них. Главное было то, что мы смогли вырваться без серьезных потерь.

Уже находясь в самолете, когда он начал взлетать, я прижал Машу к себе и крепко обнял ее. Я ощущал, как она дрожит от пережитых нами эмоций за последние несколько часов.

К нашему счастью, рейс приземлился в аэропорте всего в паре часов езды от нашего города. Поэтому спустя два с половиной часа мы уже стояли у двери нашей квартиры и понимали, что это еще не конец. Теперь перед нами стояла задача окончательно выйти из этой ситуации максимально беспроблемно. Отец замолчал, и в комнате установилось плотное молчание.

Во время рассказа отца его кулаки судорожно сжимались, словно он снова был там, на том балу, готовясь вступить в неравную битву за честь своей семьи и за свою любимую женщину. Я попытался представить себя на месте отца и ужаснулся от того, что он должен был испытывать в тот момент.

Мама также очень эмоционально реагировала на рассказ отца. В ее глазах я видел отражение страха, который казалось уже давно пройденным. Было очевидно, что пережить все это им обоим стоило немалых усилий и огромного количества потерянных нервных клеток.

Прервала молчание мама после длительного безмолвия. Она сказала, что лучше всего ей рассказать о последующих событиях, которые произошли после нашего возвращения домой. Отец не знает всех этих мелких, но очень важных деталей, которые мне пришлось скрывать. Мне подробно объяснили, что пытаться вмешиваться в это дело без подготовки, специальных знаний и достаточной финансовой и силовой поддержки — это безнадежно и опасно. Из уважения к Коле мне было просто запрещено информировать его об этом.

Он отличный организатор и опытный руководитель производства. Но при всем своем опыте он всего лишь сержант, а операция, которую мы проводили (к слову, я предложила ее), изначально требовала более высокого уровня управления. – Мама задумалась на мгновение, а затем продолжила.

— Я немного опередила события, чтобы объяснить причину такого поведения сейчас расскажу все по порядку.

Как только мы вернулись домой, я начала раздеваться прямо в прихожей, снимая каждую одежду. Оставшись полностью голой (ведь мне не нужно стесняться своего мужа), я обернулась и увидела свое отражение в зеркале, которое висит у нас в прихожей.

Мое отражение вызвало у меня двусмысленные чувства. Не могла не восхищаться тем, каким образом мастерицы превратили мое тело. Моя фигура, без ложной скромности, стала притягательной и сексуальной. Только сейчас я поняла, почему окружающие мужчины (и некоторые женщины) так смотрели на меня обнаженную – с вожделением и слюнями на губах. Но помимо этого восхищения, я ощущала ужасные трепеты и уже начинала осознавать роль и судьбу, к которой меня готовят, придавая такой изумительный вид.

Ужас вызвал еще одно чуво. Мне показалось, что я целиком покрыта отпечатками кожи, мерзкими, липкими и раздражающими, оставленными тех жадных и похотливых взглядов. Я захотела быстрее избавиться от всего этого, снова почувствовать себя чистой, попытаться забыть обо всем этом.

Наполняя ванну щедро и от души, я бросила в воду много пены, надеясь, что она поможет как можно скорее и тщательно убрать с моего тела любые напоминания о произошедшем с нами.

Опускаясь в густую пену, которая заполнила ванну шапкой, я испытала эротические ощущения. К счастью, наша ванна была достаточно большой для меня чтобы вытянуться на полный рост и спрятаться под нежной пеной.

Я закрыла глаза и полностью окунулась под воду. Поэтому я не слышала как открылась дверь и мой муж вошел в ванную комнату. Я поняла это только тогда, когда он начал опускаться в воду за моей спиной. Когда он сел, я устроилась между его широко раздвинутых ног и откинулась спиной на его грудь, и сразу же его крепкие руки обняли меня.

Потом одна из его рук отпустила меня, возможно, чтобы достать что-то, и я почувствовала как на мою голову полилась густая жидкость. Это был просто шампунь. Его сильные пальцы очень нежно и тщательно начали мыть мою голову. Мне стало так хорошо и спокойно, что ужас, который жил во мне, стал постепенно уходить. Я словно таяла и полностью растворялась в нем, в этих его объятиях.

И внезапно перед моими глазами возникло лицо Коли в тот момент, когда он вырывал меня из лап "коршуна".

Выражение лица, замершее во льдяной ярости, слегка суженные глаза, словно он стремится прицелиться точнее, и я осознала, что он был готов убить как "коршуна", так и его охрану и всех остальных, кого смог бы достать. Единственное, что остановило его от этого шага - это страх за мою безопасность, за то, что может произойти со мной потом. Но главное для меня было понять: он был ПОДГОТОВЛЕН это сделать. Ради меня. Ради своей возлюбленной.

Я по-настоящему обожаю своего мужа. Однако в этот момент моя любовь, сочетаясь с глубочайшим доверием и искренней благодарностью, превзошла все возможные пределы.

Я ещё крепче притиснулась спиной к его груди, словно стараясь полностью раствориться в нём без остатка.

Избавиться от всего того украшения на моем теле оказалось непросто. Этот тональный крем, который придал моей коже бронзовый оттенок, прозрачный блестящий лак - все это с трудом смывалось в воде. Даже при помощи губки и мыла потребовались значительные усилия.

Коля нежно и очень осторожно проходил мочалкой по моему телу, стараясь не вызвать неприятных ощущений. И в конце концов, нам удалось смыть почти все со мне. Осталось лишь немного блестящего лака на моих волосах. Оставалось только зайти под душ, чтобы окончательно избавиться от остатков этого прежнего роскошества.

И тут произошло ещё одно странное явление. Ранее после такого совместного посещения ванной обязательно следовали любовные игры, начинающиеся уже в ванной и продолжающиеся на постели.

А сейчас, я не испытывала абсолютно никакого желания заниматься любовью. Мне почему-то было очень страшно. Что я, так мне казалось, всё ещё находилась под воздействием тех препаратов, которые были в выпитом мной шампанском, и меня могут посетить абсолютно ненужные, и неуместные, особенно сейчас, фантазии. Мне казалось, что займись мы сейчас сексом, и это сорвёт внутри меня все возможные предохранители, и остановиться станет уже невозможно.

Я боялась, что под их воздействием, буду представлять, что занимаюсь сексом на этом проклятом балу, и не с мужем, а со всеми присутствующими там мужчинами, принимая их члены во все свои дырочки одновременно, и помогая себе обеими руками. Не то, чтобы я грезила об этом, но сцены из многочисленных порно фильмов с такими ситуациями не выходили у меня из головы. Меня это сильно пугало и настораживало. Я совершенно точно знала, что становиться порно звездой никогда не входило в мои эротические фантазии.

Когда Коля уже вытирал меня полотенцем, я подняла на него свой виновато-просящий взгляд. И попыталась, без слов, донести до него то, о чём я думаю. И он меня понял. Коля понимающе улыбнулся, прикрыл глаза, в знак того, что он понимает меня, закончил меня вытирать, накинул мне на плечи халат, и легким шлепком по моей попке, отправил меня из ванной комнаты в постель.

Уже лёжа в постели, и дожидаясь, когда ко мне присоединится Коля, я решила, что обязательно надо будет сделать завтра утром.

И когда он вскоре присоединился ко мне, и крепко обняв, прижал к себе, у меня в голове уже сложился конкретный план, что и как надо сделать, чтобы постараться максимально обезопасить нас от последствий всего произошедшего.