Когда приходят великаны. Глава 1. Тематика: Когда был первый секс

По заснеженной местности твердо ступал Атав. Вдали он заметил тонкую вспышку дыма между небом и землей. Поднявшись на холм, где стояла изба, он увидел тусклое пятно от холодного костра. Опять его жена не развела огонь! Сколько раз он ей говорил, что после охоты нужно разжечь костер! Атав подошел к ней. Не сильно размахнулся своей дырявой варежкой и приставил ее к ее спине.

"Не буду бить палкой", - подумал он, - "иначе она будет лежать на ложе как мертва рыба. Так мы точно не сможем завести сына, а пора бы уже!".

Жена закрыла лицо руками и начала трястись от страха. Она попыталась высечь искру из огнива. Главное, чтобы огонь загорелся скорее! Иначе муж опять начнет избивать ее, видно как он кривится от злости. Искра вспыхнула. Атав фыркнул и бросил перед нею тушку кролика.

"Пусть к полудню запекается на вертеле, без шкуры и внутренностей! Иначе я сам наткну тебя на этот вертел!".

Умана с угрюмым взглядом проводила мужа, вытерла сопли рукавом своей обшарпанной шубки. Она принялась разделывать худую тушку. Костер разгорался, она согревалась. Тихим голосом она повторяла фразу из святого Писания: "Спасение в терпении, спасение в терпении...". Горячая кровь зверька текла по ее рукам до локтей.

"Опять поймала такое маленькое создание, только жилы!" - думала Умана с печалью. - "А я буду виноватой...".

Как только он утолил голод, Атав принялся молиться. Он стал на колени перед деревянным идолом в углу избы и страстно бормотал что-то, бив себя по спине веревкой. Умана знала: если она хоть словом напомнит о себе, он ей достанется. Она не могла понять смысла его праведного страдания. Но она знала, что если не будет покорной мужу, он полностью разрушит ее.

Атав исповедовал покорность страданиям и обращался к жене, как предписывает Священное Писание. Он верил, что только через страдание сможет достичь Верхнего мира после смерти. Мог ли он желать для своей жены иного? Но для этого страдания должны были растворить ее грешное тело. Любое наслаждение отводило его от заветной цели.

Уману выдали замуж за него, когда она еще была совсем юной девушкой. Она выросла в деревне за рекой, где подобные верования слышались лишь понаслышке. Люди на обоих берегах реки веками вели вражду. Когда главы деревень наконец-то сумели примириться, Уману и еще пять девушек отдали в замужество враждебным соседям, чтобы укрепить мир. Выбрали они самых привлекательных и здоровых - с длинными косами до пояса и румяными щеками. И так Умана попала в сердце неприятеля - Кряжевку. Это была пограничная деревня, непокорная. После нее начиналась цепь холмов, известных как Великанский Кряж.

За три года в чужой земле с суровым мужем Умана истощилась и побледнела. Но ее глаза, цвета хвойного дерева, все еще светились дерзко, вызывая Атава на гнев. Он жаждал ее молодого тела с нежно-белыми бедрами и такими же белыми, воздушными грудями, и за это не мог простить ей. Ему приходило в удовольствие держать ее за длинные русые волосы, когда обращался к ней со спины, не взирая на лицо, по указаниям святого текста.

Атаву полагалось накачать ей живот для произведения потомства в благодарность Творцу. Жизнь нового ребенка должна была быть благодарностью за его собственное рождение. Но сладкий аромат и нежность Уманы не позволяли ему сохранять благородное страдание. Она слишком прельщала его. Он наслаждался ею внутри, и это было великим грехом.

— Почиваешь на работе, женщина! — громко осведомился Атав у своей жены, и она пробудилась от полусонного состояния. — Двигайся, видишь ли — закат скоро!

Они приступили к распутыванию сетей для рыбной ловли. Кормить шумных кур, подкладывать опоры под ветхий сарай. Покормили скотину в задушном коровнике. Очистили хрупкую крышу избы от снега. Устроили спальное место на ночь, слабо ругаясь. Темнота наступила рано.

Уложились спать такими, какие были, в одеждах. Прижались друг к другу, чтобы не замерзнуть к утру. Иметь комфортную постель не разрешала вера Атава. Разводить огонь тоже запрещалось. Какое же страдание при теплом очаге и мягких одеялах!

— Я же о тебе беспокоюсь, глупышка! — бормотал Атав. — Улыбчивая ты чрезмерно, глупенькая. Если я не буду с тобой строг, вполне возможно, злые ангелы заберут тебя раньше времени! А ты даже не успела отдать должное Творцу. Хотя бы одного человека ты хочешь — не хочешь, но обязана привести на свет в этот мир. Я же делаю все, как написано в Писании. Подтяни подол. Но не так, глупая женщина. Повернись.

Умана прикусила губу. Свернулась калачиком на боку и оголила дрожащие от холода ноги. Муж, постанывая, вставил свой небольшой стволик в нее, смазанный слюной. Стыдясь своего собственного стона, он начал проникать в нее. Он схватил ее за косу по привычке и старался завершить это неприятное дело для ангелов как можно быстрее. Вскоре он задрожал позади нее, прошипел словно обжегся и кончил в лоно жены. Отвернулся и, мучаясь чувством вины, стал покрываться тонким изношенным одеялом. Укорял себя за минутное наслаждение.

— И не смей даже мыться, пусть прорастает, — пробормотал он, — лежи как есть!

Когда Атав задремал, Умана тихонько поднялась и осторожно приблизилась к бочке в углу. Ломая ледяную корку на поверхности воды, она помылась. Дрожь проникла до самого сердца. Холод преследовал ее так долго, что она мучилась не только из-за отсутствия тепла рядом с Атавом. Умане не было известно, что это будет ее последняя ночь с мужем. И если бы она знала, то вряд ли испытала бы радость.

Утром началось столкновение. За Атавом пришел отряд, состоящий из людей-гигантов.

Гиганты жили за холмами на севере. Это были потомки великанов - крупные и высокие существа. Со времен древности они скрещивались с людьми, постепенно уменьшая свой рост и становясь похожими на них. Однако таких сильных и могучих людей не встретишь. Было слухами, что у гигантов на руках и ногах шесть пальцев.

Гиганты были светлоглазыми, добродушными и любили веселиться. Иногда их шумные празднования доходили до человеческих поселений. Они причиняли некоторый вред местным жительницам. В ответ люди начали тайно поджигать амбары с зерном на границе. Тогда гиганты стали похищать женщин и уводить их за холмы. Люди больше не могли этого терпеть и собрали отряд вооруженных воинов-копейщиков, чтобы начать войну с гигантами. В этот отряд был отправлен Атав.

Воины решительно двинулись к своей неизбежной гибели, а хутор заплакал, прощаясь со своими мужчинами. Единственная Умана не могла сидеть спокойно от радости. Она прокружилась по дому, пела и смеялась. Наконец-то! Она будет жить самостоятельно, благодаря своему уму и хозяйству! Вот это радость! Только бы боги пощадили ее и не заставили стать матерью от нелюбимого мужчины. Умане совсем не хотелось иметь ребенка от такого.

Сначала она приступила к созданию печи из камней, так как научили в ее родной деревне. Между печью и стеной она сделала полати, где можно было отдыхать или сушить травы в тепле. Отбелила стены и самостоятельно сколотила кровать, сшила подушки и одеяла. Теперь в избе было тепло, уютно и светло. Все в деревне страдали и плакали — это была война! Но для Уманы было счастьем. Она сумела продержаться до весны и начала жизнь заново. Даже окрашивала оконные рамы. Умана научилась делать сыр из коровьего молока и готовить блины. Она набрала вес, зарумянилась и округлилась.

Однажды утром она достала мешочек с резными рунами, который спрятала, когда переехала из своего родного дома в чужое село. Разложила их на столе и посмотрела, хотела узнать свою судьбу. Вернется ли ее муж? Руны принесли странное предсказание. Они обещали, что там, где был один, станет два, а там, где было пять, станет шесть. Обещали появление невероятно сильного защитника.

Однако вместо защитников в деревню нашли путь захватчики. Когда снег растаял, поселок оказался заполнен чужаками. Некому было защищать дома — все сильные мужчины ушли. Отряд людей, который отправился на наступление зимой, не вернулся домой. Граница человеческого присутствия начала смещаться. Те, кто остался — это были старики или слабые или еще не умеющие ходить. Девушки не держали оружие в своих руках, так никто не делал. Поэтому чужеземцы сразу же стали хозяевами в людской деревне.

Сожжение избы не было их обычаем — зачем уничтожать без нужды? Военный отряд начал располагаться в деревне Уманы. Чужие люди без церемоний проникали в дома, требовали еду, медовуху и девушек. И если не давали — они брали силой.

Умана испугалась и заперла дверь на все засовы, подперев ее сундуком. Она спряталась под кроватью и лежала, не осмеливаясь двигаться. Время шло медленно, тишина царила вокруг — ни криков, ни плача. Казалось, что на хутор пришли не враги, а мирные люди. Внезапно раздался громкий стук в дверь.

— Пусти меня, хозяйка! — раздался громкий голос снаружи.

Умана осталась неподвижной.

— Открой, милая! Иначе я сам войду! — проговорил пришелец с низким и хриплым голосом.

Неожиданный гость подождал еще немного и резко вышиб дверь. Сундук ударился о стену и разлетелся на куски. Вошел великан, топая громко. В комнате пахло теплом и свежеиспеченным хлебом из печи. Девушка заметила две массивные ноги в кожаных сапогах с ножнами из шкуры. Половицы прогнулись под тяжестью посетителя.

— У тебя замечательно здесь! — восхитился великан. — Какая красота! Белые стены, теплая печь. Я останусь у тебя на ночлег.

Умана, парализованная от страха, слушала и смотрела на происходящее. Великан снял свои огромные меховые сапоги, которые стояли в углу, словно отрезанные ноги мамонта. На его голых ступнях было по шесть огромных пальцев. Умана испуганно вскрикнула и задула рукой свой рот. Она слышала о существовании челубеков, но только теперь видела их собственными глазами.

Великан услышал ее крик, довольно хмыкнул и наклонился к полу. Он смотрел на испуганную девушку, которая дрожала и шмыгала носом в полумраке своего убежища. Из-за страха она начала молиться Богу так, как ее муж учил ее все эти годы.

— Спаси меня от всех радостей и сохраняй свою рабу от счастья...

— Я буду делать все возможное, чтобы тебя развеселить! — заржал великан.

Он протянул свою огромную ладонь к Умане и вытащил ее из укрытия, словно кошка мышку. Посадил ее на кровать. Умана уставила на челубека своими большими глазами. Он был высотой в полтора человеческого роста, крепкий и сильный, словно дуб. У него были длинные и мощные руки, лицо ясное, но с лукавым выражением. У него была светлая стриженая борода и прозрачные глаза, похожие на чистые озера. Великан собрал свои соломенные волосы в пучок, а остаток спадал на его широкие плечи. На его поясе висел меч, а на груди он носил массивный кожаный панцирь для защиты от стрел и копий.

Гигант, заметив испуганный взгляд девушки на своей шипастой броне, принялся расстегивать заклепки.

— Ох и устал я эту кольчугу таскать... — бормотал он, рассматривая ее с интересом, словно она была свежим фруктовым пирогом. — Сниму-ка ее, чтобы случайно не нанести тебе вреда.

Умана была слишком напугана, чтобы понять значения таких взглядов. Когда она все-таки осознала, было уже слишком поздно.

Великан снял свою броню и остался в просторной белой рубашке, подпоясанной кожаным ремнем. Медленно приближаясь к ней, он выглядел как ожившая гора. Воздух около великана был пропитан ощутимым теплом, словно от очага. Умана не могла не почувствовать его присутствие, несмотря на жуткий страх перед этим гигантом.

— Подойди ко мне! — приказал он и схватил девушку за ногу. Затем он потянул за вторую ногу, перевернул ее и бросил на кровать лицом вниз.

— Не надо! — вскрикнула Умана, — бери что хочешь, но не трогай меня!

Она попыталась убежать, освободиться от хватки великана. Но он крепко держал ее своими лапами. Его горячие руки скользили по ее ногам все выше, прикасались к ее пышным бедрам.

— А может быть, я тебя хочу! — ухмыльнулся страшный гигант, — ты себя видела в зеркале? У меня уже возбуждение!

С этими словами великан одной рукой прижал девушку к кровати и поднял подол ее сарафана до головы. В этих местах не делали зеркала, и Умана мало знала о своей собственной привлекательности.

— Пожалей меня, ты же не злой! — заплакала девушка. Она попыталась сопротивляться, словно лисица в ловушке. Великан опустился на нее, но не всей своей тяжестью, а легко прикрыв ее собой, чтобы не причинить вреда. Ему было мало пользы от безжизненной девушки, и он не привык убивать девушек напрасно. К тому же, мольбы девушки его весьма забавляли.

— Конечно, не злой, что же злого в том, чтобы самочку использовать, глупышка! — рассмеялся он. — Разведи ноги!

Умана заплакала от страха и отчаяния. Когда муж первый раз силой взял ее, она испытала много боли. Но у великана в штанах наверняка не такое устройство, как у Атава, а что-то гораздо крупнее. Ой, что будет!

— Пожалуйста, не надо! — вскричала Умана. — Пощади!

— Черт возьми вас всех, этих женщин-людей! — буркнул великан. Он легко расставил бедра непослушной самки, которая изо всех сил брыкалась на животе. Та закрыла глаза и приготовилась выносить нечеловеческую боль. Сейчас он разорвет ее на части своим огромным "бревном"!

И тут девушка задыхнулась от неожиданности. Маленький человек начал гладить своими руками ее ягодицы - каждая хорошо помещалась в его ладони. Он раздвинул дрожащие полушария и горячим дыханием обжег между ног Уманы. Лизнул большим, теплым и влажным языком. Лизнул снова и снова. Умана, которую никто никогда так ласково не обрабатывал, издала странный вопль:

— Ааааа! Что ты делаешь, проклятый! Решил меня завладеть черной магией?!

Маленький человек молчаливо продолжал лизать. Он поднял Уману на колени и заставил выпячивать задницу. Крепко удерживал ее за ноги, чтобы она не сбежала. Быстро, жадно и влажно лизал, проходил своим длинным языком от клитора до анального отверстия.

Девушку охватило пламя, она почувствовала странное восторг. Какое-то колдовство, кто же радуется перед пыткой? Но почему так приятно? Искристая волна страсти прокатывалась от живота девушки вслед за шершавым языком великана. Внутри зазвенело сладостно, зуд начал бить между ног. Она никогда раньше не знала таких ласк и сейчас была готова лишиться чувств от удивления.

Внезапно началось растягивание ее нежных границ. Что-то проникло внутрь, в то время как жаркий язык ласкал губы до того, что они издавали свиной визг.

— Аааааа! Освободи меня, гигант! Не смей! — простонала Умана, извиваясь на пальце, проникшем в нее. У великана палец был размером не меньше возбужденного члена мужчины.

Гигант лишь хмыкнул и продолжал ласкать девушку для своего удовольствия. Он двигал пальцем туда-сюда, чтобы ее интимные границы были полностью открыты и он мог проникнуть внутрь. Для Игна человеческие женщины всегда были вкуснее, чем женщины-великанши, а эта конкретная оказалась ещё и аппетитной и свежей. Её сок тек похожим на чистый мед.

Его "орудие" уже давно было полностью возбуждено и стремилось к действию. Но Игнатий был опытным в этом деле: он уже несколько раз принимался за людей и мог терпеливо ждать, пока они достигнут своего возбуждения. Влага делала движение внутри ещё приятнее и уменьшала риск повреждений. Женщины из человеческого населения, в отличие от гиганток, были очень узкими и тугими. Они обхватывали его "орудие" так крепко, словно тиски. Именно поэтому Игнатий давно забыл о своей жене из родной деревни — у нее была широкая и растянутая полость.

В это время девушка стала обильно вырабатывать смазку, хотя она кричала, что не хочет этого. Тогда человек аккуратно вставил ей во влагалище второй палец, и она завизжала. Она сопровождала каждое движение как щенок, просив его отпустить. Она была такой хрупкой и нежной, что Игнатий решил себя накрутить, будто он её первый мужчина. Невозможно было представить, что такую красивую девушку никто не брал раньше. Люди такие странные, они не знают, как сделать свою жизнь приятнее, все, что они хотят - это воевать и устраивать интриги.

Тем временем Игнатий начал медленно развязывать шнурки на своих брюках. Он стонал и притягивал девушку к себе за бёдра. Она обернулась и ужас промелькнул в её глазах при виде его толстого члена, который торчал к потолку комнаты. Все знакомые ей слова перемешались в голове от испуга.

— Не нужно, сударь! Добрый милорд! — шептала девушка, запинаясь, — вы же причините мне боль!

Игн считал свой инструмент не чрезмерно крупным, но понимал, что его обхватом он заполнит руку человека. Он знал, что и самки поменьше под ним стонали и вздрагивали от удовольствия. А на второй раз они уже добровольно раздвигали ножки. Он не боялся причинить девушке вред, только напугать ее до смерти.

— Будь тихой! — приказал он грозно, — не бойся, ты текешь как ручей, тебе будет хорошо!

Он поставил головку своего инструмента размером с девичью кисть к стиснутому от страха ложбинке.

— Отпустии-и! Прошу тебя Создателя! — вскрикнула испуганная девчонка и попыталась выскользнуть из-под его контроля.

— Не кричи глупость! — угрожал Игн. — Хочешь, чтобы мои товарищи по оружию услышали твои визги и все вместе занялись тобой?

Он прижал ее крепкой рукой, удержал и погладил по спине. Девушка негромко плакала в подушку. Инструмент начал двигаться внутри нее, проникая сквозь обильную смазку на ее губах.

— Не нужно, не нужно, — твердила она исступленно, но уже сама предлагала свое тело.

Игн больше не мог сдерживаться и ринулся вперед. Он покрыл девушку своим телом и прижал лицо к подушке, чтобы заглушить ее крики. Было бы некстати, если все его товарищи услышали такую громкую возню. Было бы плохо, если испортили эту прекрасную и чистую девочку.

Но никто не прибежал, отряду хватало женщин в лагере. Многие из них страдали от гигантов, плача от растерзанных их огромными копьями тел.

Член проникает в девственницу, и это ему доставляет удовольствие, словно он плывет по реке из молока с кисельными берегами и с масляным блином во рту. Конечно, невозможно вставить человеческой девушке на всю длину ствола — у нее там нет столько места. Но все же лучше половины своего инструмента вставить в женщину, чем запихнуть гигантскому самцу до самого корня.

И девушка стонет и вращается задом, прижимая его к себе, словно пойманная рыбка, так сильно сжимает! Она молится и просит вытащить из нее удочку, но понять Игнатию нет смысла, ведь он уже не отпустит. Он все больше растягивает ее и все глубже проникает, а она кричит и извивается. Но Игнатий чувствует, что ее промежность текучая и горячая, а значит можно начинать работу. И он начинает постепенно исполнять свое дело под ее писк и вопли.

Девушка изогнута гибко, и ее формы становятся еще более прекрасными. Игнатий стащил с новой подруги сарафан через голову, чтобы полюбоваться. Некрасивую можно было бы и так взять, но эту хотелось разглядеть. Он хватает одной рукой за грудки. Обе помещаются в ладонь, замечательно! Соски круглые, как вишенки, трется о них пальцы. Как было бы хорошо пососать их. Но это можно будет сделать позже.

- Ухы-ыхыы! - плачет Уманка жалобно. - Отпусти, вытащи! Больно!

Она не может поверить, что великан натягивает ее и стонет больше от страха. Боль уже почти растворилась в горячей страсти. Он искривляет ее от непривычных ощущений, соски звенят от грубой ласки человека.

- Что ты начала, больно да больно! Замолчи! - размашисто шлепнул Игнатий крикунью по заду. На коже остался след шести пальцев. Уманка вскрикнула, так сильно дрогнула, что трепет передался великану. Девушка нравилась человеку - очень сильно. Он захотел, чтобы ей было приятно. Поэтому он плюнул на широкую ладонь и провел пальцами под животом девицы. Он начал массировать и ласкать мокрыми губами между ними. Все самки человеческие таяли от такой ласки, это Игнатий усвоил еще в юности.

Он верил, что когда сближается с женщиной, она поглощает его энергию - как плохую, так и хорошую. В своей жизни он много ошибался и прошел через много испытаний. Из-за этого в нем было слишком много негатива, он не обманывал себя на этот счет. Единственное, что могло избавить его от плохого и сохранить только светлое - это огонь. Поэтому Игорь старался разжечь огонь в каждой женщине, которую брал, чтобы у них возник огонь очищения между ног. Чтобы они трепетали на его волне и сверкали. Если думать только о своем удовольствии и не возбудить женщину до состояния горения, злоба разъест ее изнутри. Она испортится и потеряет волосы.

Игорь не ошибся: девушка оказалась похотливой после того, как опробовала ласку. С протяжным стоном начала приходить к нему, когда он начал ласкать ее точку G. И вот уже сама раскрылась, открыла свою лоно и не просит пощады.

- Ох, как хорошо! Что это такое! - визжит она. - Как сладко, это возможно!

Оказывается, это возможно. Он трахает ее сильно, глубоко входит, хрипит, наслаждается.

- Попробуй фаллус мужчины! - говорит он. - Тебе нравится?

- Да-да-ааа-ааахх!

Девушка уже дрожит от удовольствия, волосы разметались, щеки пылают, ей так хорошо быть на члене в первый раз. Игорь знает свое дело, у него крепкий ствол. Он может подождать, пока она достигнет своего удовольствия, чтобы не кончить раньше времени. А Ульяна уже потеряла счет времени. Пальцы его большого размера кружат между ее губами, раскапывая скрытые радости глубоко внутри нее, и она кричит от удовольствия. Ей уже все равно прибежит ли кто-нибудь на ее крик; ей просто нужно плотнее прижаться к его члену. Он ее околдовал, нет другого объяснения! Ульяне кажется, что она поднимается все выше по волшебному стеблю и хочет достичь самой вершины.

Игн замедлил свои движения и издал стон. Еще мгновение - и он уже не сможет выдержать, так сильно дрожит внутри тугая партнерша. И вдруг услышал, как она захала, запела птицей и попросила продолжения. Игн почувствовал, как разогретая щель обхватывает его половой орган, и понял, что самка испытывает удовольствие. У него больше не было сил терпеть, он давно не испытывал такого наслаждения с такой красавицей. Сила была на пределе, трение на кончике его полового органа стало еще более интенсивным, а поток спермы начал хлынуть! Игн рычит как медведь и продолжает глубоко проникать в женское лоно... Знай, девушка, что значит делить постель с мужчиной и помни свое место.

И вдруг под великаном раздаются хрустальные звуки – скрипит плохо собранная кровать и рушится под его весом. Он придавил ее тело под собой, но вовремя осознал, что может ее задавить. Он вытащил свой половой орган из женщины, и сперма начала литься из открытых створок. Великан отдыхает, наслаждаясь женским телом. Девушка просто великолепна! У нее длинные ресницы, сладкая улыбка и звонкий смех. Они лежат и смеются – это так забавно! Наслаждаются друг другом до того, что кровать развалилась!

Но внезапно смех девушки превратился в рыдания и слезы от чрезмерных эмоций. Уманка плачет, заикается и прижимается к великану, уже не отталкивая его. И она плачет не потому, что боится забеременеть от мужчины. А потому что для нее открылось: на мужском половом органе бывает не только боль.

- Раньше я никогда этого... ааа! Не знала! Как такое...?

- Тебе что, никогда раньше ничего не было? - проговорил Игн с раскаянием. Он гладит ее растрепанные волосы, обнимает ее большими руками, словно нежное животное.

— Нет, я замужем, у меня есть муж, — рыдает Умана, пуская слезы еще сильнее. Она кладет голову на широкую грудь человека и обвивает его ногами, уже не боясь. Чего она должна бояться, когда он отвернулся и оскорбил.

Тут Игнов изумленно встряхивает избу:

— Какой же это муж не берет такую сочную девушку?!

И Умана рассказывает ему про Атава и три года страданий с ним. Игн слушает, не прерывая, только иногда стучит досадливо по стене - дом колеблется. Он не мог понять Атава. Умана сразу же ему понравилась. Стройная, сверкающие глаза, певучий нежный голос и между ног - как спелая слива, мягкая и вкусная.

Он ей так и говорит. Умана никогда раньше не слышала таких слов о себе. специально для bеstwеароn.ru Зарделась и скрыла глаза. Она знала, что выглядит неплохо, но чтобы мужчина так хвалил? И не просто мужчина, а целый великан! Удивительно.

— Так, — строго говорит Игн, — теперь все будет по-другому. Забудь про этого Атава, понятно? Если он был в том отряде, что пришел к нашей станице, то его уже нет в живых. А у нас с человеками так принято: если приятно - значит, правильно. Жизнь дана для радости. Чем больше радостей проживешь, тем выше заберешься по небесному древу после смерти.

— Скажи, все люди такие добрые, как ты? Они не обижают наших девушек? — тихо спрашивает Умана. Она согревается в объятиях врага и захватчика ее деревни - никто раньше не грел ее в своих руках.

Игн усмехается от ее наивности:

— Есть разные - и добрые, и не очень. Как и среди людей. Но о других не думай. Ты лучше скажи мне, где можно взять топор и молот с гвоздями? Нужно сделать новую кровать, и побольше, чтобы она подходила по моему росту! А пока я буду что-то делать, иди на кухню, мне не нравится быть голодным!

Игнатий трудился на пятерых, а питался на семерых. К вечеру новая кровать была готова наполовину, а три горшка жирного борща с требухой были съедены. Уже за столом они познакомились. Забавы — это забавы, но можно ли есть из одной кастрюли, не зная, чьей ложкой ты пользуешься?

***

Начиная со следующего дня Игнатий больше не был бездельником и полноценно занимался охотой в лесу, где он улавливал кабанов, зайцев и тетеревов. Уманка только успевала мясо солить. Он быстро достроил пристройку к дому, чтобы было больше места, и починил проселую от зимы крышу.

Местные жители освоились в деревне и начали устанавливать свои правила. Они вырубили до основания старую деревянную фигуру Первоматери. Она давно поросла мхом — стояла на протяжении многих лет посреди селения между амбаром и домом целительницы. Они сожгли богиню и почтительно развеяли пепел. Старики плакали, но что можно было сделать? Девушки недовольно пробурчали, затем стали приносить дары новому идолу. Если Первоматерь не защитила их от бедствий, то может быть Отец это сделает?

Уманка мало знала о богах и не очень верила в них. Был только недобрый Творец, который отправил ее к Атаву на гибель. Но легче было думать, что муж придумал это. Перед свадебной ночью волшебницы лишили ее девственности в парной и рассказали, что жизнь начинается внутри женщины, если так решит Великая Первоматерь. Муж быстро объяснил: без его семени богиня не может решать ничего. И потому нужно слушаться только его, потому что он сильнее Первоматери и знает, как нужно жить. Вот все, что Уманка знала о небесном устройстве и образе своей новой жизни.

Новый порядок настал, и она с благодарностью приближалась к своему маленькому божку. Ей повезло с Игном, он никогда ее не обижал, хотя мог бы воспользоваться своей силой.

Игн и Умана стали очень близкими друзьями. Он всегда брал ее с собой — в лес за дровами, к реке за водой и даже на охоту. Он посадил ее на дерево, чтобы она несколько размяла ноги, а сам отправился преследовать оленя или косулю. Он следил за ней издалека, когда она собирала яблоки с другими женщинами, и не позволял ей уйти одной надолго. Сначала это было для того, чтобы другие великаны не подумали вытребовать свежую щель. А к лету он так привык к ее присутствию, что уже не хотел расставаться. Игн спал со многими женщинами на своем дереве, но мало кому он доверял по-настоящему. Непонятно почему он не хотел обидеть эту женщину. Было что-то особенное в ее запахе и в том, как она сжимала его кол.

Они разговаривали часами и никогда не могли наговориться до конца. А если молчали, то это было спокойно и без злого умысла. Он рассказал ей все без секретов, как прожил почти сорок лет и что увидел. О том, что его дети уже выросли, а он так и не нашел любви в своей жизни. Он рассказал ей о людях и о том, что они живут очень долго: сто лет или даже больше. Умана была заинтересована во всем, а Игн радостно отвечал на ее вопросы. Никто никогда раньше так не интересовался его жизнью, да и кому было дело?

Однако он не хотел рассказывать девушке об амулете на своей шее. Этот амулет был странным и напоминал бутылочку с рунными символами на грубом кожаном шнурке.

— Это просто предмет помощи, — отмахивался Игн. — Когда придет время, я расскажу. Давай лучше соберем смородину, чтобы не возвращаться из леса с пустыми руками.

Когда мы ходили в лес за грибами, ягодами и кореньями, Уманка всегда отставала. Ей было трудно догнать Игна. У него были длинные ноги и широкий шаг. Сначала он подхватывал ее на руки и нес, как куклу-дитя, чтобы быстрее добраться до поляны. Потом он понял, что удобнее катать ее на плечах.

Уманка садилась в траву, Игн поднимал ее на плечи, и она радостно визжала - "Высоко сижу, далеко гляжу!" Для нее это было легче - она могла двигаться быстрее и иметь свободные руки. Он мог собирать лесные дары, а она могла размять его виски или расчесать бороду. И если он наклонялся назад, она обнимала его за щеки и целовала.

"Тебя нашла верхом?" - подшучивали другие люди, видя их. - "Ты отбился от рук и она катается на тебе как на коне? Если нужно, скажи командиром, мы ей научим!"

Другие великаны хищно смотрели на Уманку и делали грубые знаки.

Игн просто хмурился: "Учите своих самок, а эта - моя!" - и уходил в лес со своей наездницей на плечах.

Другие великаны раздраженно плюхались на землю. Они очень хотели соблазнить Уманку, но она была под защитой Игна, и никто не решался прикасаться к ней. Никто не хотел привлекать неприятности со стороны командира.

Так Умана узнала от других великанов, что Игн - командир челубекского отряда. Он не хвастал своей властью и был равным среди своих товарищей. Он не запрещал им обольщать девушек. Он понимал, что это вызовет бунт среди людей и разозлит их. Естественно, он стал главой деревни, хотя не спешил устанавливать порядок там. Впервые за долгое время он жил мирной жизнью. Теперь его мысли были заняты не битвами и сражениями, а Уманкой и ее красотой.

Однако, когда наступила жара и засуха, Игн был вынужден самостоятельно взять на себя руководство, так как единственная река в округе пересохла и перестала поставлять воду. Он созвал своих помощников и они провели совещание о том, где можно достать воду. В результате было принято решение о копке колодца. За три дня они справились со сложной работой и добыли подземную воду. Колодец получился очень глубоким – если бросить камень, то не услышишь его плеска на дне.

Деревня была поражена этим достижением. Ранее люди молились и ходили за водой к другой реке, а создать колодец им не удавалось. Это была трудная работа, да и никто не знал точно, где можно найти подземные воды.

Помощники Игна, в отличие от обычных людей, обладали особым чутьем. Они знали как избежать сильного ветра, чтобы он не сорвал шапку. Как спилить дерево так, чтобы оно не обиделось и выросло новое на следующий год. Как сеять, чтобы получить три урожая подряд. Они успешно охотились и ловили рыбу, используя хитроумные методы ловли.

С благосостоянием и защитой жизнь в деревне с помощниками стала более комфортной, чем в прошлом. Больше не было дураков, которые вступали в конфликты с гигантами и шли на них войной. Деревня была переименована из Кряжевки в Челубековку, а на дороге к столбу была установлена вырезанная надпись. Гигантам теперь нравилось жить с женщинами и они не хотели возвращаться домой.

Однако у женщин была одна проблема – они не могли найти покоя. Не все могли привыкнуть к ежедневным пыткам, связанным со сажанием на кол. Они мазали свои пояса барсучьим жиром, чтобы гигантские руки скользили легче. Но это все равно было мучение, как бы они ни старались облегчить его. Девушки говорили, что если очень разозлить или возбудить помощника, его дубина превращается в нечто такое ужасное, о чем лучше не говорить.

И вот однажды гиганты избили одну женщину до смерти. Они мучили ее у костра, развлекаясь всей своей компанией, и на следующее утро она умерла, истекая кровью. Уманка не знала, что с ней произошло, а Игн отказывался рассказывать.

— Тебе это не нужно знать! — он поднял брови. — Ты только испугаешься и больше меня к себе не пустишь.

И он пошел чинить разрушения.

Игн показал гнев командира. Он собрал отряд и приказал Лихону - самому старшему после себя - наказать виновников перед всеми наблюдателями. Лихон рвался и бил так громко, что это было слышно за высохшей рекой. Но что это дало? Мертвую девушку уже не вернуть к жизни.

С тех пор челубеки стали остерегаться издевательств над женщинами. У человеческих самок были такие узкие щели, как у никого другого, а до этого гиганты были очень заинтересованы в таких делах. Но девушки были хрупкими и слабыми, и им хватало одного прикосновения, чтобы разбиться.

Жители Енавы не любили Алику, она была дерзкая и неуважительная. Возможно, из-за этого челубекам хотелось унизить ее и взять всем отрядом. Но где видано, чтобы за неуважение карали смертью? Если это продолжится, кто будет следующим?

Девушки возместили обиду за свою подругу, которую пытали до смерти. И однажды ночью, когда весь поселок спал, они провели тайное собрание. Никому не хотелось страдать от палок гигантов. Девушки начали думать и задумываться о том, что делать дальше.

— Мы должны избавиться от этих проклятых челубеков! — Алика подстрекала других женщин на месть. — Тот, что живет у меня в доме, достал меня больше горькой редьки! Он не моет ноги, пердит по ночам и не позволяет мне лечь на печь. Говорит: "Спи у меня под боком, мне так теплее!"

— И я тоже устала от этого негодяя, — поддержала дочь Рулла, уже не молодая, но все еще привлекательная. — Мне уже не 17 лет, чтобы заниматься сексом три раза в день. А он все не оставляет меня в покое! Вместо того, чтобы быть нежным или ласкать меня, он просто плюнет на руку, смажет своими пальцами и начинает совокупляться. Больше я не могу его терпеть!

— Ужасно, девушки, — заплакала Юнона. — А что если мой парень тоже решит делить меня с друзьями? Я только кое-как могу принять его "дубину", а две сразу — хоть убейся, не получится!

Умана слушала женщин и испытывала холод. Как так получается? Они страдают, а она как будто наслаждается жизнью! Игнатий заботится о ней и ласкает так, что она никогда не чувствовала большего блаженства. Когда она засыпает, он кладет свою широкую руку под ее голову. Когда она просыпается, он шепчет нежности ей в ушко. Он может сделать ее смеяться или похвалить, и когда Умана ощущает его грубость, она чувствует жар от одной мысли о нем.

Рыжие близнецы-сестры Олла и Юлла переглянулись и объявили вместе:

— Давайте устроим пир в честь этих засранок и всех их отравим!

Головы девушек повернулись к сестрам. Все заговорили одновременно:

— Но как мы это сделаем?

— Сколько яда нужно для таких больших мужчин!

— Какое страшное преступление!

— А что будет с нашей деревней? — возмутилась Умана. — Вы об этом подумали, сестры? Они выкопали колодец для нас и спасли от засухи, а вы уже все забыли? Без этих мужчин мы не переживем следующую зиму! У нас нет мужчин, только дети и старики. Великаны быстро охотятся и складывают запасы. Именно этим мы пропитываемся.

— Подождем еще! — отмахнулась Рулла.

— Начнем заниматься убойкой коров, — засмеялись близнецы.

— Ты можешь так говорить, тебя твой парень обожает! — воскликнули остальные.

— Да, он с тобой везде ходит, вся деревня видела!

От этих слов Уману стало больно в сердце. Может быть, он действительно любит? Но сейчас надо было не об этом думать. Надо было успокоить женщин.

— Нельзя убивать людей! Давайте попробуем договориться! Люди - это тоже люди, они должны понимать! Вы пробовали с ними разговаривать? Просить их на языке человеческом? — настаивала Умана, осматривая лица по очереди.

— Зачем с ними разговаривать? — закричали женщины. — Они и не послушают, возьми да поехали!

— Какие они люди? — вскричала Джера. — Люди бы не убили Енавку!

— Люди могут совершать еще более ужасные вещи, Джера, — напомнила Умана. — Чем мой муж Атав лучше? Он три года издевался надо мной, чтобы довести до смерти. Он истязал меня голодом и холодом во имя святого страдания! Когда началась война, я только мечтала о быстрой смерти, лишь бы все это закончилось!

— Это другое дело, — пробормотала Джера. — Вера - это святое! За святое можно страдать!

Долго женщины плакали и не могли прийти к общему решению. Феба молча играла с соломинкой в руках. Умана приблизилась к кареглазой девушке, которая по возрасту могла быть ее старшей сестрой.

— Феба, почему ты молчишь?

Живот Фебы едва заметно выпятился. Ее партнер не терял времени.

— Зачем говорить напрасно? — вздохнула Феба. — Мой Лихон меня не обижает. Напротив. Я скажу тебе по секрету...

Она приблизилась к уху Уманы и шепотом сказала:

— Мы с ним близки, он меня ласкает и целует так нежно, что я не могу сдержаться от восторга. Это очень приятно! А я занимаюсь оральным сексом с ним, и это приводит к потрясающим ощущениям, которые никто другой не может доставить! А дальше ты сама понимаешь...

— Не знаю, — удивилась Умана, — объясни мне!

Феба загадочно улыбнулась.

— Твой, вероятно, еще не готов пугать тебя такими вещами. Можно позавидовать. Лихон показал мне все это уже в первую ночь, и я громко кричала от наслаждения... Пусть Игн сам расскажет тебе об этом; я не буду спешить с раскрытием.

Умана заинтересовано вскрикнула. Возможно ли это то же самое, чем Енавку изводили? Почему Феба такая довольная? Умана стала настойчиво задавать вопросы Фебе в надежде получить ответ. И тогда Феба прошептала еще тише, чтобы никто из девушек не услышал:

— Мужской член - это орудие, как нож. Нож можно использовать для нарезки хлеба для голодного или для убийства. Что произойдет, зависит от человека, который держит нож. Лихон знает, что делать со своим инструментом. Уверена, что и Игн знает, как правильно им пользоваться. Так что не беспокойся. Если хочешь, приходи ко мне во двор как-нибудь, мы заварим чай и поговорим без лишних ушей, пока все будут на поле работать. Теперь я не могу работать на поле; мне нужно заботиться о ребенке.

— Малышка, — с лаской поправила Умана. — А ты не боишься, что будет сложно родить ребенка от великана?

— Нет, конечно нет! — улыбнулась Феба и потрогала свой живот. — Дети от них рождаются даже меньше обычных людей, но очень быстро растут! Мать Лихона рассказывала об этом. Она тоже человек...

Обе они смотрели на беспокоящихся девушек, заботящихся о своих проблемах. Почти до рассвета они болтали, вспоминали ошибки людей и плакали, но так и не пришли к решению. Умана сумела убедить женщин поговорить откровенно о своих мужьях, возможно, они что-то поймут. Утром Умана вернулась домой, тихонько проскользнула в избу, разделась и залезла под крылышко Игну. Он захрапел во сне, обнял ее и прижал к груди.

На следующее утро начался скандал. Как только Умана накормила Игна, он стал допрашивать ее:

- Ну что же, милая девица, рассказывай, где шастала ночью!

Она замерла от страха. Нельзя было говорить о женском совете. Если великан узнает, что хотят отравить его команду, для девушек это будет концом.

- Я была у сестер Енавкиных - успокаивала их... Они плачут, потому что их сестру убили, - начала Умана.

Игн был хитр, но скрывал свою хитрость за видимой простотой. Он догадывался о тайном совете и рассердился на Уману, когда она стала врать.

- Я был у сестер Енавкиных, - сказал он сердито, - успокаивал их и успокоился сам! Только тебя там не было!

Ревность охватила Уману, когда она услышала эти слова. Она привыкла к тому, что Игн удовлетворяет только ее желания, а к другим девушкам не обращается. Она придумала что-то невероятное. Может быть, зря? Может быть, челубек пользуется ею так же, как и другими самками в захваченной деревне? Ей стало больно, хотя она не признавала себе, что влюбилась в великана.

- Ах так?! - вскричала она и слезы подступили к горлу. - Тогда я тоже наслаждалась со своими товарищами вчера всю ночь! До самого утра!

— Как ты говоришь ерунду! — возмутился Игнатий, не веря ей. — Скажи правду, а не то я тебя накажу!

— Кто ты такой, чтобы меня учить! — ответила Ульяна нахально. — Я не приглашала тебя в свой дом, сам пришел и сразу начал командовать! Вернись обратно откуда пришел!

Игнатий был очень разозлен. Снял ремень с пояса и шлепнул его по столу:

— Ты сейчас получишь по заслугам!

Ульяна испуганно вскрикнула и попятилась к двери. Но как можно ускользнуть от мужчины, особенно такого воеводы? Игнатий схватил ее за шкирку и притянул к себе спиной вверх, затем начал бить ремнем. Ульяна плакала:

— Отпусти меня, не трогай!

Но Игнатий не слушал девочку, ведь он был больше и сильнее нее. Он сел на пол, положил ее коленками на живот и продолжал наказывать. Подняв платье, он бил по голой коже. Игнатий злился, но все же сдерживал силу в руке, чтобы не причинить ей боль.

— Будешь говорить правду?! Ну?!

— Злой человек! — визжала Ульяна. — Я тебе ничего не скажу!

Игнатий рычал и был полон ярости. Кожаный ремешок звонко ударялся о девичью попку. Ее нежные ладони краснели от ударов. Смотри что задумала, хамка! За меньшее он связывал девочек около коней и порол их. Великаншам все равно — у них грубая кожа и они не поддаются дисциплине. Бить их — это только утомлять самого себя. Другое дело стегать человеческую девочку — это приносит удовольствие как ему, так и ей.

Голые ноги Ульяны двигались перед его глазами. Игнатий разозлился, а девочка продолжала кричать. Ему нужно было заткнуть ей рот. Он открыл штаны, и из-под них выпрыгнул толстый член. Взял ее за голову и начал проникать в ее рот.

— А ну-ка умолкни и язык достань! — велит.

Уманка носом крутит, плачет. Широченная головка ей в рот лезет, душит. Раскрыла она зубы до самого предела, натянулись губки, и втиснулся кончик дубины великанской внутрь, о нёбо трется, хлюпает.

Стонет Игн, а руку с затылка девичьего не убирает — крепко держит, чтобы не убегла. А для острастки девку по заду ремнем потчует.

— Вот так-то лучше! — недобро ухмыляется, — вылизывай давай как следует! Сейчас узнаешь, от чего я тебя берег и что мои собратья с тобой могли сделать!

Задрожала Уманка от страха, но уд послушно лижет. Чуть только замедлится — как тут же ремень на нежные бедра опускается. Слово сказать хочет, прощения запросить и пощады, но язык елдаком великанским занят.

Приноровилась она так его заглотить, что головка почти вся в роток заходит. Но где там! Не залезть ей целиком в девичьи уста, слишком велика. Мучает девку челубек, по заду поясом стегает, губ разжать не дает. Наговорилась, полно, хватит, пускай теперь для дела свой рот займет...

_________________________________________________________

Закинь мне на счет двадцатку на леденцы. Я буду сосать их в мыслях о тебе. И продолжение сказки появится быстрее;)

Номер QIWI-кошелька: 79957957157