Лунная походка

— Привет, что случилось? — спросил я, открывая дверь и обнаруживая ее волнение.

— Можно мне зайти? — спросила она с некоторым смущением.

— Конечно, ты всегда добро пожаловать! Раздевайся, — ответил я.

Она присела на край дивана, а я оглядывал ее. Она мельком взглянула на меня и быстро отвернулась. Она была как чужая. Жена, которая раньше была моей. Это так странно! Чужая женщина, чужая жена... Она грустно оглядела комнату, которую все еще помнила. И все же она чувствовала себя не в своей тарелке. Сложила руки на коленях и вздохнула.

— Вадим, у меня к тебе большая просьба, — сказала она.

Я присел рядом с ней.

— Да, я слушаю. Говори.

Оля - это наша дочь. Когда мы разошлись, Наталья забрала ее к себе. И вот теперь...

— Конечно! О чем вы! Я с радостью приму бедную дочку.

Она нахмурилась.

— Понимаешь...

— Я все понимаю, не объясняй. Давай выпьем за встречу?

— Нет, спасибо. Мне нужно...

Она перехватила мой взгляд, который случайно упал на ее красивые колени и задержался там.

—...идти. Муж ждет меня внизу в машине.

Она опустила глаза.

— У тебя уже давно не было женщины? — спросила она тихо.

— Ты не представляешь, как...

Я наклонился к ней и поцеловал ее в ушко. Моя рука оказалась на ее округлом, теплом и гладком колене. Она испуганно дернулась.

— Вадим, прошу тебя, не надо этого.

Она встала и вышла в прихожую. Я последовал за ней и остановился позади нее. В зеркале наши глаза встретились. Она слегка повернула голову в мою сторону, сделала шаг назад, слегка наклонилась и опиралась ладонями о стену с обеих сторон зеркала. В тишине раздался шелест подкладки узкой юбки, затем спущенных колготок. Она застонала, когда я вошел в нее.

С Олечкой мы встречались нечасто, поэтому первое время я был неуверен и смущён в её присутствии. Особенно после её весёлой фразы "Папочка, не стоит стесняться!" и нежного поцелуя в мою щеку. В моей холостяцкой квартире неожиданно начались светлые перемены, связанные с пребыванием в ней юной девушки.

Я думал о таком испытании, бреясь утром перед зеркалом, где отражалась веселая группа женских трусиков, развешенных на веревке. Раздался звонок: "Папа, ты уже готов?" Я оперативно прижался к раковине, чтобы скрыть побочные эффекты от своих наблюдений. "Сейчас, дочка!"

Мне нужно было срочно купить халат... Но как приятно было завтракать вместе с дочкой, наслаждаясь её ручной приготовленными бутербродами и слушая её радостные рассказы о студенческой жизни. Мне особенно нравилось любоваться её красивым лицом. Её мама тоже красавица, но Оленька ей не уступает.

"Не уступает?" Я дал себе пощечину в мыслях, встал из-за стола и поцеловал дочь в голову, позволив себе на секунду задержаться, затем вышел. На секунду я бросил взгляд вниз, чтобы увидеть прикрытую легкой тканью персиковую выпуклость её грудок и иногда розовый девичий сосочек, который никто никогда не целовал...

В моей душе раздался стон. Мое тело тоже возбуждалось. Это было испытание...

***

Я проснулся ночью и надел халат. Где-то горел свет. Это комната Оли. Она сидит на своей кровати. Заснула со слушалками на голове. Я осторожно снял их, выключил аппаратуру. Стою и рассматриваю её. Где-то она нашла мою старую клетчатую рубашку и завернулась в неё. Я пушил подушку, осторожно обнял её за плечи одной рукой, другой придерживая за колени и положил на кровать. Она опустилась спящей. Чувствую, что моя ладонь прижата к её теплому бедру над коленом. Моя рубашка почти не скрывает её обнаженные ножки. Некоторое время я стою над ними, лицо в нескольких сантиметрах от них. С трудом выпрямляюсь, оставляю спящую Олю и ухожу. В дверях я поворачиваюсь. Полы рубашки разошлись и перед моим расплывающимся взглядом появляется белый треугольник трусиков и запрокинутая голова Оли, волосы разбросанные на подушке. Моя рука самостоятельно гасит свет в комнате и я долго стою, закрыв глаза, стиснув зубы и прислонившись спиной к косяку окна.

***

Вечером на кухне мы сообща готовили ужин, а затем и поглощали его.

— Как тебе у мамы жилось?

— Ну... – Оля подула на горячую картошку – в общем, неплохо. Но я там мешалась маме и отчиму. Ну, это понятно. У них там секс...

Она помрачнела. Выудила из баночки оливку и принялась откусывать от неё по крохотному кусочку.

— Пап, а я тебе мешать не буду?

— Конечно, не будешь.

— Потому что у тебя секса нет, да?

— С чего ты взяла? – попробовал я пошутить.

— Да ладно! – ухмыльнулась она - а давай, я попрошу маму, чтобы она к тебе приходила!

— Приходила? Зачем?

— Затем.

— Тогда у папы будет секс, и он тебя выгонит.

Олечка хрюкнула и прикрыла рот ладонью.

— Да, я не подумала. Но я всё-таки попрошу маму.

— Оля. Мы же с ней уже фактически чужие люди. О чём ты говоришь! Нужен я ей, как зайцу барабан.

— Ты не знаешь. Она тащится от тебя. Прётся. Правда.

— Оно и видно. Ушла к «дяде Коле».

— Дядя Коля – богатенький Буратино, потому и ушла. И теперь ревёт, вспоминает тебя и симулирует оргазм.

— Блин, о чём мы говорим!..

— О! Я скажу ей, что ты устал без женщины и начал заглядываться на меня. Она сразу прибежит.

При этих словах я от неожиданности подавился и побежал в ванную, откашливаясь около раковины. Кулачок Ольги молоточком постучал мне по спине.

— Оль, ты меня так до инфаркта доведёшь...

— Папа, я просто не хочу, чтобы ты привёл мачеху, которая меня выгонит, - грустно развела руками Ольга.

— Вот чего ты ко мне пристала! Где ты тут мачеху увидела? И нефиг вмешиваться в интимную жизнь отца. Малявка, - добавил я, улыбаясь про себя.

— Я не вмешиваюсь, абсолютно.

Я закашлялся и ополоснул лицо под струей воды.

— Ого! — до меня дошло — Возможно, ты на самом деле боишься, что я буду слишком устал и начну тебя приглядываться?

Оля внезапно покраснела, отвернулась и выскочила из ванной.

— Ты озабочен за тебя, заботишься, — прозвучал голос с кухни под звон посуды — Я предлагаю свою помощь.

— Послушай! — я улыбаясь проговорил, заходя на кухню — А может быть, ты всего лишь выполняешь мамин заказ?

Ольга широко раскрыла глаза и смотрела на меня.

— Ого! Как я раньше не догадалась! Я все поняла! Мама отправляет меня к тебе, а ты "устаешь", а я зову маму. Гениально!

Понимая, что дочка шутит таким образом, я тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой.

***

Вечером мы оба сидим на диване, смотрим телевизор.

— Папа, ты что, спишь?

— А? Да. Сегодня я как-то устал...

— "Устал"? — Оля презрительно щелкнула пальцами.

— Папа "устал"! — я заявил, смеясь — Зови маму!

— Мамы нет, так что придется обратить внимание на меня, — хихикнула дочка.

Она прижалась ко мне поближе, коснулась своим плечом. Взяла мою руку и положила ее на свое плечо.

— Обними меня. Я чувствую себя как безотцовщина.

Я обнял ее и прижал к себе. Она положила голову на мое плечо.

— Как хорошо быть в твоих объятьях, — промурлыкала она, уже почти засыпая.

Незаметно мы оба задремали перед телевизором.

Утром стоял в ванной и брился. Входит сонная Ольга и начинает готовить стирку. Она была просто взятая из моей постели рубашке, которую она носит. В зеркале я вижу, как она наклоняется перед стиральной машиной. Рубашка короткая, и я в профиль вижу ее попу, которую прикрывают трусики с белыми горошками. Я чуть слышно причмокиваю и приближаюсь к раковине. За спиной заурчала машинка. Ольга не слышит. Затем я подскакиваю от ее прикосновения.

— Пап... Это у тебя с войны?

— Что?.. Да.

Оля трогает пальчиком мои шрамы на спине.

— Пап! Тебе больно?

— Да нет, что ты! Всё в порядке.

Внезапно чувствую, как она прислонилась ко мне сзади, её тёплое дыхание у себя на спине. Она прикасается к моим шрамам губами. Стою, застыв с бритвой в руке. Она заглядывает ко мне через плечо. В её наполненных слезами глазах сострадание и боль. Спохватившись, я неловко говорю:

— Дочка! Подай мне халат, пожалуйста!

***

Вечером встречаем у двери Наталью.

— Ну вот, мама пришла! – восклицает Ольга.

— Зашла посмотреть, как дела у вас.

— Спасибо! У нас всё хорошо, - отвечаю я.

Наташа проходит по комнатам, и мы садимся на диван в большой комнате. Мать разговаривает с Ольгой. Затем, после несколько неловкой паузы, Ольга спохватывается:

— О! Мне тут нужно в одно место сбегать. Не теряйте!

И моментально убегает. Наташа искоса смотрит на меня.

— Скажи, почему у тебя до сих пор нет женщины?

— Откуда тебе знать?

— Догадалась. Так почему?

— Ты сама знаешь.

Наталья побледнев, вскакивает:

— Идиот! Тупой идиот! Я уже не твоя жена, понятно тебе?!

— Понятно. Ну, прости.

— Идиот чёртов!

В глазах её злые слёзы. Она хочет ещё что-то сказать, но, передумав, решительно толкнув, заставляет меня лечь на диван. Расстегнув мне джинсы, грубо сдёргивает их с меня вместе с трусами.

— Догадалась... Блин... – пробормотала она.

Она ненадолго – как жаль, что ненадолго – склонилась надо мной, заставив меня несколько раз охнуть от удовольствия. Сбросив с ног тапочки, она забралась на диван так, что я оказался между её ногами. Повращав тазом, подняла повыше узкую юбку, спустила колготки, оставшись в коротких трусиках. Встала на колени и завела руку за спину. Закрыв глаза и запрокинув своё безумно красивое лицо, она прикусив губку, медленно опустилась на меня.

... Над моей головой висит угрюмое сжатое небо. В воздухе ощущается запах горелого топлива и прожаренного мяса. Серые пыльные развалины и обломки домов окружают меня. Одинокий выстрел рикошетной пули разносится по всем направлениям. Щебень под моими ногами хрустит предательски. Я продолжаю двигаться вперед. Палец на курке спускового механизма. Приближаюсь все ближе. Меня манит черная обугленная дверная рама, за которой я знаю, что находится смерть. Она выглядит как полость черепа без глазницы. Подхожу и останавливаюсь на пороге. Почему так глупо?..

Внезапно слышится крик сзади. Оборачиваюсь.

— Отец!

Я вижу небольшую зеленую полянку с яркими цветами, резко выделяющуюся на фоне серого и черного. Моя дочка стоит на ней и протягивает ко мне руки. Из неба пробивается луч солнца, освещая ее светлую головку.

— Отец!

Замечаю, как сзади приближается черный вихрь. Он безумно кружится и сметает все на своем пути. В замедленной съемке бросаюсь к дочке. Сзади, пронзая мои легкие, падает жесткий ледяной град...

— Отец! Что с вами?!

Вскакиваю, не понимая ничего. Рядом стоит Оля и трогает меня за плечо.

— Что случилось?! Вы кричали.

Очнулся и опускаюсь на постель.

— Прости, доченька. Это был кошмар. Ты испугалась?

— Немного. Подвиньтесь.

— Все в порядке. Больше не буду.

— Подвиньтесь, я испугалась.

Оля забирается ко мне под одеяло и кладет голову мне на плечо.

— Это... это была война?

— Да.

— Не бойся, ты уже дома. Я рядом с тобой.

— Ты со мной, моя малышка. Спасибо!

Целую ее на лбик. Она размышляет о чем-то и успокаивающе гладит мне грудь.

— Мне тоже что-то снилось. Что-то черное. А потом ты пришел и спас меня.

— И это был действительно я?

— Конечно! Кто ещё может меня спасти? Только ты... Пап... ты меня любишь?

Я повернулся к ней лицом и приподнялся на локте.

— Конечно, я тебя люблю. Что за странный вопрос, дочка?

— Поцелуй меня, пожалуйста... Нет, не так!

Она обняла меня за шею и привлекла к своим губам.

Совершенно неожиданно, я почувствовал своими губами нежный и одновременно возбуждающий поцелуй. Вот не таким должен быть поцелуй дочери и отца! Когда наши губы разъединились, я, с заколотившимся сердцем, учащённо дыша, выдохнул:

— Олечка, послушай. Это не...

Второй поцелуй был ещё более длительным и полностью затуманил мне мозг и выбил меня из дыхания. Я уткнулся лицом в подушку рядом с Олиным плечом и тяжело дыша, стал приходить в себя. Олечка приподнялась на локте, и я чувствовал, как она тихонько целует меня в шею.

— Папа, это ведь не правильно?

— Эт... это неправильно.

— Пап!

Она потормошила меня за плечо, и я повернулся к ней.

— Пап... Тогда... Полежи на мне, пожалуйста! – застенчиво попросила она.

Чтооо?! Кажется, это называется «женская логика».

— Ты... рехнулась?

— Ну пап, ну ничего такого. Просто полежи немного, и всё. Мне... Мне это нужно. Пожалуйста!

Я уже открыл рот, чтобы по-настоящему выматериться. И вдруг понял, что онас мокрыми от слёз глазами смотрит на меня. Она лежала передо мной в своей, точнее, в моей, рубашке, такая маленькая, беззащитная, с дрожащими губами и мокрым личиком. Мне вдруг вспомнился мой кошмар, как я бежал к ней, защитить её, прикрыть своим телом...

— Я же тебя сокрушу, — попытался избежать ответа я.

— Папа, я сильная...

Не понимаю, зачем ей это нужно. Она что-то хочет.

Она издала тихий приглушенный звук «Ааах», когда я осторожно опустился на нее. Но только частично, операясь на локти. Привет. Я лежу на своей дочери. Как бы мне хотелось, чтобы Наташка увидела это!

С трудом дыша, принес свое лицо ближе к ее голове. Мои бедра прижаты к ее узким гладким бедрам, и все первые признаки моего возбуждения, которые мужчина в такой ситуации просто не сможет скрыть, проникли в ее плоский животик. Прости меня, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь...

Я по очереди целовал ее слезы на глазах. Приложил губы к ее лобку. Решил снизить давление своего тела и поднялся повыше. Моя рука скользнула под поднятую рубашку на ее талию, которая, как мне показалось, полностью помещается в моей ладони. Мизинцем ощутил тонкую резинку ее трусиков. Гладкое, гибкое, словно ветка ивы, тело моей девочки сотрясалось в моих руках. Она гладила моим лицом своими ладонями.

— Па – па...

Ее ручки осторожно гладили мою израненную спину. Достигли поясницы. Вернулись и обняли за шею. И здесь ее губы неожиданно снова схватили меня. Я сделал попытку освободиться со всей оставшейся силой, но она уцепилась за шею и извиваясь подо мной, добилась своего. Наслаждаясь этим запретным поцелуем, я внезапно осознал, что в ходе нашей борьбы моя ладонь скользнула с ее талии и оказалась прижатой к постели ее аккуратной упругой попке. Еще минуту мы лежали неподвижно. Затем она пошевелилась. Я сполз на свою простыню.

— Ну, всё! Иди и позволь своему отцу спокойно умереть от сердечного приступа.

Она чмокнула меня в лоб, и мои глаза на какую-то долю секунды зафиксировали её летящую светлую фигурку, выхваченную тёмным провалом двери.

***

На следующее утро мы как обычно завтракали. Ольга была такой улыбчивой и довольной и время от времени бросала на меня быстрые взгляды.

— Вот что я хочу сказать, Оля.

Оля с готовностью смотрела на меня с видом примерной ученицы.

— Будешь хулиганить – отправлю тебя назад к маме. И к отчиму.

Оля сделала большие круглые глаза.

— Я? Хулиганю?

— Ты. Хулиганка. И перестань носить мою старую рубашку. Где ты её откопала?

— Пап, она вся рваная. Ты её всё равно носить не будешь.

— А ты почему носишь?

— Мне нравится. Можно, я ещё что-нибудь поношу?

— Шляпа и галстук тебя устроят?

— Ловлю на слове, пап!

— Моё скромное жилище превратилось в сумасшедший дом... Вечером чего купить?

Конечно, ей это было как с гуся вода. Но быть с ней строгим у меня не было никаких сил.

***

Вечером Оля объявила:

— Сегодня на ужин у нас салат с паприкой, картошка фри, кусочки прожаренного стейка с перечным соусом.

Я уставился на неё с изумлением:

— В честь чего банкет?

— Переодевайся и мой руки. Повод не главное, - загадочно ответила она.

Я пожирал отлично сервированное блюдо с бокалом красного вина в придачу, а Оля клевала салатик и улыбалась, наблюдая за мной.

— Пап, так приятно смотреть, как ты ешь...

— Я не ем, я жру.

— Вкусно?

— Ещё бы!

Оля вздохнула и провела пальчиком по ободку бокала с вином. Положила подбородок на согнутое запястье. Она явно собиралась что-то спросить, но передумала. Протянула ко мне бокал.

- Папа, давай выпьем за все положительное.

- За все положительное надо выпить без исключений.

- Пойдем посмотрим что-нибудь? Сейчас идет какой-то концерт.

Когда я сел на диван перед телевизором, Оля тоже забралась и прижалась ко мне. Она потянула меня за руку, и я послушно обнял ее. Она была в белой майке и джинсовой юбке до колен. Моя рука лежала на ее прохладном обнаженном плече, и я чувствовал, что лифчика на ней не было. Впрочем, это было заметно и по тому, как под майкой выделялись ее груди. Олечка положила голову мне на грудь.

- Как хорошо! - прошептала она.

Она потянулась за другой моей рукой, приложила мою ладонь к своей щеке и протерлась о нее.

- Папа, ты такой сильный! Помнишь, как ты меня кружил на руках в детстве?

- Конечно, помню.

- Покружи меня как тогда?..

Я тронул ее в лоб. Завел руку за ее податливо прогнувшуюся спину, подхватил ее под коленками, встал и поднял ее, почти невесомую. И закружил ее, счастливо смеющуюся.

- А-а-а! - испуганно пискнула она. Как тогда в детстве, это было одновременно и приятно, и страшно.

Голова у меня закружилась и от нашего танца, и от выпитого вина. Я упал на диван, и Олечка оказалась у меня на коленях. Продолжая держаться за мою шею, она жадно прижала свои губы к моим. Я еще не мог отдышаться, как тут же мое дыхание остановилось совсем. Сопротивляться Олечке не было никаких сил. Когда она оторвалась от меня, мы оба тяжело дышали.

Олечка завладела моей рукой, и я не успел прийти в себя, как она положила ее на свои колени. Я содрогнулся, но она крепко удерживала ее. Настолько крепко, что я опасался причинить ей боль. Оля смотрела мне прямо в глаза, ее взгляд был проницательным. Не отрываясь от меня, она снова завладела моим ртом. Внутри у меня все похолодело, когда она потянула мою руку к себе под юбку.

Мои ладонь и пальцы легли на гладкую бархатную кожу её бёдер и помимо моей воли, с наслаждением прижались к ним. Рука оказалась в плену её нежных, влекущих к себе ножек. Другая моя рука прижималась к её податливой спине. Господи, да за что мне это?! В моих руках была юная очаровательная девушка, которая фактически предлагала себя мне. Мне, старому перцу, и от этого всё внутри меня стонало от страсти и дрожало от предвкушения. Но резким, рвущим сердце диссонансом, заглушая всё, во мне, как взорвавшаяся красная ракета в моём мозгу, взметнулся крик:

— ЭТО ТВОЯ ДОЧЬ!!!

В следующий момент я вскочил, грубо стряхнув её на диван. Она шлёпнулась ничком и так и осталась неподвижной. Только её плечи сжались, и всё сильнее и сильнее начали сотрясаться от почти беззвучных рыданий.

Когда я выходил из комнаты, во мне всё, всё мое существо стонало от боли. Я тоже бросился на кровать ничком. И я не буду описывать, что со мной происходило дальше.

***

На следующее утро я завтракал один. Оля появилась бледная, с кругами под глазами, не глядя на меня, поставила передо мной корзиночку с приготовленными бутербродами.

— Папа, я не буду завтракать, - произнесла она тихо.

Она ушла, а я долго вертел в руках её бутербродик и мрачно смотрел в окно. Корзинка так и осталась нетронутой.

Чёрт побери, я действительно устал. Мне нужна её мама.

Наталью я встретил, когда она выходила из своего подъезда. Она ничего не успела сказать, когда я схватил её за руку и потащил прочь. Она тоже молчала, следуя за мной. Только сзади неровно постукивали её каблучки. Я открыл дверцу машины и усадил её на заднее сиденье. Сел за руль.

— Все так печально? – спросила она.

— Ты сможешь провести время со мной сегодня?

Я внимательно посмотрел на нее в отражении зеркала. Она достала телефон и позвонила кому-то, отменяя запланированную встречу.

— Расскажи, что у тебя случилось.

— Понимаешь, я не могу быть без тебя.

— Ничем не могу помочь.

— Сегодня я не могу быть без тебя. Может, прогуляемся в парке?

— Хорошо, поехали, - сказала она с некоторой капризностью.

Мы гуляли по пустому парку.

— Здесь хорошо погулять, - с улыбкой сказала Наталья – С тобой чувствую себя в безопасности. Ведь ты можешь защитить любого, если что-то случится.

— Если ты разрешишь.

— Как дела у Оли? Наверное, она ревнует до безумия?

— Вся предана только тебе.

— Я так и думала. У нее есть парень?

— По-моему нет. Почему-то у нее нет парня.

— Это плохо...

— Почему же плохо?

— Просто так... – пробормотала она сквозь зубы.

Тропинка, на которую мы свернули, внезапно закончилась. Здесь стояла одинокая скамейка. Место для парочек, ищущих уединения, судя по остаткам упаковок презервативов.

— Как ты красива, Наташа!

— Не льсти. Делай то, что хотел.

— Давно мечтал поцеловать чужую жену...

Она позволила мне поцеловать ее элегантные и соблазнительные губы. Затем мы стояли и целовались. Впервые за долгое время она позволила мне прикоснуться к ней сквозь одежду. Без отрыва от моих губ, она нащупала молнию моих брюк и ловко схватила рукой то, что выскользнуло из них.

— Тебя сразу возбуждает или ты хочешь испытать мучения? – прошептала она в нос, в то время как ее игривые пальцы продолжали возбуждать меня до предела.

— Наташа... Ммм... Пойдем ко мне, пожалуйста?

— Как скажешь милый, - и ласки её пальчиков внезапно сменились коготками, впившимися в самоё чувствительное место так, что я зашипел от боли.

— Это чтобы ты не форму не потерял, - сообщила она.

Я со спущенными штанами сидел на диване, прислонившись к спинке. На мне сидела одетая Наталья, медленно поднимаясь и опускаясь на мои бёдра. Я любовался её лицом, которое сейчас было строгим и сосредоточенным. По тому, как она дышит, было видно, что приближается оргазм. Я взял её за талию, помогая ей двигаться. И в это время...

Я бросил случайный взгляд в сторону двери и вдруг увидел внизу ноги в босоножках. Ольга! Она появилась неслышно. От неожиданности я едва не вскочил, что в данной ситуации было бы идиотизмом. Вовремя сообразил и мысленно поблагодарил Наташку, что она надела расклешённую юбку, подол которой теперь прикрывал всё, включая мои ноги. Мой толчок вызвал лишь стон Наташки, когда она буквально подлетела вверх и приземлилась в точку назначения. Я удержал её, а когда снова взглянул на дверь, там уже никого не было. Я лишь расслышал слабый щелчок замка.

***

Наши отношения с Ольгой быстро изменились. На следующее же утро мы опять завтракали вместе. Она не прятала от меня взгляд, а напротив, вызывающе выдерживала мой взор так, что взгляд был вынужден отводить я.

С другой стороны, мы уже не сидели вместе по вечерам у телевизора. Когда я появлялся, она демонстративно вставала и уходила. В своей рубашке я её тоже больше не видел. И мы почти уже не разговаривали друг с другом. А вот облегчения от всего этого я уже не чувствовал. Куда-то исчезла моя весёлая и ласковая Оленька. Осталась Ольга, с которой мы просто делили жилище. Моя жизнь стала мрачной и пустой. Я неожиданно потерял весь смысл жизни, и как будто остался один.

Ну что же, так выходит, что я остался один. Это уже не новость для меня. Я перестал ужинать вместе с Ольгой и предпочитал гулять по паркам и тихим улочкам вечером. Поздно возвращался домой и сразу ложился спать.

Так продолжалось несколько недель, когда однажды утром Ольга, словно ничего не было, вдруг сказала:

— Папа, приходи пораньше сегодня, хорошо? Мне нужно, чтобы кто-нибудь оценил мой номер для конкурса.

Она поцеловала меня в щеку и скрылась. Я стоял озадаченный и гладил щеку. Женщины... Их никогда не поймешь.

***

По просьбе Ольги я перенес ее музыкальный центр с колонками в комнату. Затем мне предложили разместиться на диване.

— Папа, сними шляпу и галстук! Ты обещал! Нет, два галстука. Один для тебя.

Она подошла ко мне и хитро улыбаясь, ловко завязала галстук. Оленькины ручки так давно не касались меня! Я закрыл глаза, как бездомный кот, которого случайно погладили за ухом. Она настроила центр и протянула мне пульт.

— Нажми, когда я скажу!

И убежала в свою комнату.

— Нажимай!

Где я это слышал? Ага! Это Майкл Джексон, его знаменитая "Лунная походка". Я бы и не удивился, если бы он сам появился в дверях. Но последующие события заставили меня сомневаться в реальности происходящего.

В дверях возникла фигурка Ольги в рубашке, шляпе и галстуке. Я сидел с выпученными глазами и открытым ртом. В ее короткой рубашке, которая ничего не прикрывала ее стройные ноги, она изображала характерные движения всем известной песни. Ее жесты завораживали в такт музыке. Я был потрясен до глубины души. Она преобразилась до неузнаваемости. Когда она безупречно повторила знаменитую "Лунную походку", я едва не упал со дивана.

Вдруг она резким движением повернулась ко мне. Придерживая шляпу спереди характерным жестом, она наступала на меня хищными движениями, глядя прямо мне в глаза и выкрикивая вслух:

People always told me be careful of what you do

And don′t go around breaking young girls′ hearts

And mother always told me be careful of who you love

Я чувствовал себя буквально размазанным по дивану, по музыке, по её агрессивному танцу. Оказавшись напротив меня, она повелительным жестом ухватила меня за галстук, резко потянула к себе и произнесла, перекрикивая музыку:

And be careful of what you do ′cause the lie becomes the truth!

Я и глазом не успел моргнуть, как она, лицом ко мне, раздвинув ноги, уже сидела на моих коленях. Я только успел сообразить, что делает она это точно так же, как её мать. Подсмотрела... Затем её руки намертво взяли в клинч мою шею, а её рот страстно прильнул к моему.

Я, потрясённый всем этим, не только не помышлял о сопротивлении, но вообще был разбит. Музыка звучала дальше, ритмичная, незнакомая, без слов. Она подхватила меня, и я мало уже что соображал. Я только чувствовал дыхание Оли на моём лице, её губы на своих губах и её гибкое, послушное тело, трепещущее в моих руках.

Она отняла свой рот от моих губ и подставила им свою шею. Я прикоснулся к нежной кожице её горлышка, почувствовал его движение. Она привставала с моих колен, подставляя к моим губам свою шею всё ниже и ниже. Когда мои губы утонули в ложбинке между ключицами, она, дыша мне в затылок, принялась расстёгивать пуговицы своей рубашки.

Извини, Оля, больше я не могу. Больше я не могу сопротивляться тебе. Ты, как истинная женщина, добилась своего. Ты одержала победу. Я могу победить врага на поле битвы. Меня можно убить, но скорее всего я сам умру. Но сейчас я чувствую, что умираю. Прости меня!..

***

Наталья сама связалась со мной и предложила встретиться. Мы решили встретиться в летнем кафе на набережной. У неё было очень серьезное выражение лица.

— Что случилось?

— Вообще-то я хотела спросить у тебя об этом, — она пристально посмотрела на меня.

Я старался выглядеть не понимающим. Странно, но похоже, она не заметила, что я слегка покраснел.

— Ольга... Она безумно влюблена... В тебя! — выкрикнула она.

— Откуда ты знаешь, что она влюблена? И в меня?! Ты говоришь ерунду!

— Я подозревала, что это не закончится хорошо. Учитывая, что все женщины вокруг тебя сходят с ума...

— Не все.

— Все!

— И ты?

— И я. Но это не важно. Что ты сделал с ней?

— Мать, успокойся. Что я мог сделать? Ты о чем вообще говоришь?

Наталья заглядывала мне в глаза.

— Тоже самое и я не представляю, чтобы ты...

— Чтобы я – что?!

Она замолчала, опустив голову, словно споткнувшись.

— Понимаешь, она влюбилась. Это очевидно для меня. А парня у неё нет. Я проверила. Его просто нет! Единственный мужчина рядом – это ты. Да ещё такой разочарование и идиот... Прости за подозрения к тебе. Но если она захочет, она раскрутит на раз даже тебя, я её знаю.

— Раскрутит на что? — устало спросил я — на деньги?

— Даже не представляю на что...

— Ну ладно, достаточно поговорили.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Наталья говорила, выбирая слова с особой тщательностью:

— Предложу ей переехать на съёмную квартиру. Под предлогом твоей личной жизни, которая предположительно, у тебя появилась. А ты подтвердишь.

— Только предположительно? Не согласен.

— Не паясничай.

— Если уж ты придумала всю эту дурацкую историю, тогда обеспечь мне личную жизнь сначала.

— Я тебе что – девица из эскорта?

— Нет-нет-нет. Так мы не договоримся.

— Вот ведь вымогатель чёртов... – озабоченно пробормотала она.

На следующий день она позвонила мне вновь.

— Обломался твой эскорт, Вадим. Ты тут действительно не при чём.

— Расскажешь, почему?

— Знаешь, она так радостно согласилась переехать... Сказала, что ей надоело стирать и тебе готовить, и она рада свалить. И там ей свободнее будет. Ничего не пойму, но ты тут не при чём. Ладно... Присматривай за ней. Пока.

***

Ах, ты моя неподражаемая Мата Хари! Как с полпинка ловко обвела мамочку вокруг пальца. Как изящно вывела меня из-под удара. В кого ты такая, малышка? Да по тебе вся Внешняя разведка плачет...

Что изменилось в наших отношениях после того вечера? Не постыжусь сказать: я стал её побаиваться. Мать права, она может сделать со мной всё что угодно. Олечка... Она как растяжка, готовая взорваться от любого неосторожного движения. Непредсказуемая красивая маленькая чертовка. Почему у неё нет парня? Она ответила на этот вопрос в том смысле, что вокруг неё только маменькины сынки и ботаны. А настоящий мужчина только один. И она не стала уточнять, кто.

Внешне всё осталось по-прежнему, но я никак не могу привыкнуть к воспоминанию, когда я, полностью обалдевший, сижу на диване, а она, расстегнув рубашку, подносит свою нежную грудку к моим губам. Как будто хочет покормить грудничка. Я был первым мужчиной в её жизни, кто сделал это. И впервые её ставший твёрдым сосочек побывал у меня во рту. Я был первым, кто услышал её потрясённое «Ааахммм... » в этот момент. Я не трогал её грудку, только прикасался ртом. Но я так и не смог поверить, что это с нами произошло в действительности. Возможно, поэтому я так уверенно разговаривал с Натальей.

Вечером мы сидим вместе на диване. Я, как обычно, обнимаю ее за плечи, а она прижимается к моей груди.

— Папа, почему ты никогда не целуешь меня? Тебе это противно?

Я немного смущаюсь и отвечаю:

— Мне не противно. На самом деле, очень даже приятно. Возможно, слишком приятно.

— Ты боишься меня?

— Наверное. И, может быть, боюсь и самого себя.

— Нет нужды бояться ни кого: ни себя, ни меня. Тебе просто нужно расслабиться и не скрывать свои чувства.

— Что ты имеешь в виду?

— Я расскажу тебе одну историю, папа. Однажды наши однокурсники устроили вечеринку, и я тоже пошла туда. Сразу же мне эта вечеринка не понравилась. Она проходила в большой квартире какого-то человека. Там было много алкоголя. Некоторые из гостей быстро ушли куда-то. Одна знакомая девушка выпила слишком много и потеряла сознание прямо за столом. Трое парней помогли ей уйти из комнаты. Я нашла их в одной из комнат и видела, что они с ней делают. Меня охватил отвращение, я хотела убежать, но тут ко мне подошли двое парней с нашего курса, которые были пьяными. Один из них схватил меня за руки сзади, а другой начал лапать и раздевать меня.

Вся я окаменела от страха.

— Кто эти уроды?! Скажи мне прямо сейчас! Я... я...

— Папа, продолжай слушать. Я сильно ударила одного из них между ног, а второго пнула в колено. Оба они упали на пол и стонали от боли.

Что же, не могу сказать, что я удивлена...

— Я успела убежать. Папа, не трогай их. Эти парни были просто пьяными. Когда они пришли в себя, стали вести себя нормально. Виновата в этом я сама, что пошла туда.

Она расстегнула мою рубашку на верхних пуговицах, просунула руку и положила ее на мою грудь. Ее пальцы нежно проводились по шевелюре на моей груди, словно играя с ней. Она продолжала говорить, каждое слово звучало внимательно подобрано.

— Папа, я не хочу, чтобы это произошло со мной, случайно или по ошибке. Я не хочу, чтобы мною овладело какое-нибудь ничтожество. Ты не беспокойся. У меня появится парень, я выйду замуж и не буду докучать тебе. Но я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал ты...

У меня в голове всё перевернулось, и я был потрясён до глубины души. Сидел, как получив обухом по лбу. Наконец я смог говорить.

— Дочка, у тебя будет свой мужчина. Пойми, я - старый хрен, и такая потрясающая юная девушка как ты, не для меня. А главное, ты – моя дочь. Мой долг – оберегать тебя, а не... Быть твоим мужчиной.

— Ты говоришь так, как и следует говорить благородному и сильному мужчине. Я иного и не ожидала. Но ты не понимаешь. Таких как ты, нет и не будет. Я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал настоящий воин и рыцарь. И я...

Она приподнялась и приблизила губы к моему уху. Я услышал, как она едва слышно прошептала:

— И я хочу тебя и добьюсь тебя... Чего бы мне это не стоило.

Она убежала, а я ещё долго сидел, не в силах прийти в себя и осмыслить произошедшее.

***

Что мне делать? Рассказать Наталье? Но это же предательство! Самое гнусное предательство, которое только можно вообразить. Может, просто оттолкнуть Ольгу самым решительным образом? Но это же Ольга! Что она сделает после этого? А если – оставит трогательную записку, а сама ласточкой с крыши? Мне только в петлю тогда... Ольга. Она же меня убивает!.. И что же мне, старому волчаре, делать?..

Сидел и размышлял в своём кабинете, ничего не видя и не слыша вокруг. Затем пришла Лидочка из экономического. «Принесла бумаги для ознакомления». Положила передо мной папку, эротично что-то шептала мне на ухо, прижималась к плечу пышным упругим бюстом... Лидочка замужем и давно ко мне клеится. Села в кресло напротив, чтобы подождать, когда я прочитаю и подпишу бумаги. Она в это время, невинно улыбаясь, поправляла юбку так, что она поднималась повыше. Медленно закидывала ножку на ножку, высоко задирая при этом подол юбки.

Во мне все больше и больше росло чувство гнева. Я приподнял тяжелый взгляд.

— Лидия, закройте, пожалуйста, дверь.

Удивление и радость вспыхнули в ее глазах. Она заперла дверь на замок и подошла ко мне к столу на высоких каблуках. Ее руки были нервно скрещены спереди.

— Чем я могу еще помочь вам, Вадим Михайлович? – она спросила с притворной лаской.

Я поднялся со стула, отодвинул его. Кивком головы указал на папку. Она приблизилась к столу и наклонилась над папкой своими пышными бедрами.

— Вы... уже все подписали?

— Еще не все, - ответил я хрипло.

Положил руку на ее спину и с силой прижал к столу. Она радостно вскрикнула и опиралась на локти. Пока я не снял штаны, я любовался ее стройными ногами в туфлях на высоких каблуках. Никакого характерного звука не было слышно, потому что я не опустил штаны. В течение длительного времени можно было услышать только ускоренное "Угмх, угмх", который Лидия издавала через нос, так как ее рот был прижат моей ладонью.

***

В выходной день по просьбе Ольги мы гуляли по большому торговому центру. Заходили в разные магазины, покупали разные вещи, немного сидели в кафе. Я скрытно наблюдал за Ольгой и наслаждался ею. На самом верхнем этаже мы вошли в круглый прозрачный лифт, чтобы спуститься на парковку. Кроме нас, в лифте была пара - молодой парень и пожилая женщина.

— Дорогой! – неожиданно закричала Ольга и буквально облегла меня ногами.

Она была одета в короткую джинсовую юбку и это очень хорошо получилось. Она обвила своими руками мою шею и прижалась губами к моим губам. Напрасно я пытался сопротивляться. Ее язык настойчиво проникал в мой рот. Весь лифт следил за нашей борьбой. Женщина прижала губы и отвернулась с негодованием. Молодая пара смотрела на нас со всех глаз, а молодой парень тихо сказал:

— Блин, завидно.

Это продолжалось до следующей остановки, где она с меня слезла, а я стоял красный как рак. Когда мы сели в машину, я хотел её отчитать.

— Оля, это...

— Они все подумали, что я – твоя Лолита, - ликующе объявила Оля.

— Зачем ты это сделала, Лолита?

— А ты меня игнорируешь. Хоть бы поцеловал разок.

— Я тебя поцелую. Я тебя так поцелую! Потом. Если захочешь, после ремня.

— Пап, так ты меня отшлёпаешь?! – с восторгом закричала Оля.

— Ещё немного, и я тебя задушу, - пообещал я, выезжая с парковки.

Мы проезжали мимо парка, когда Ольга воскликнула:

— Пап! Давай остановимся здесь! Погуляем в парке.

— Давай, доча. Погуляем.

Я вспомнил, как совсем недавно мы гуляли здесь с её мамой.

— Пап, гуляют не так. Возьми меня под руку.

Мы шли по довольно заброшенной аллее, когда Ольга неожиданно потащила меня в сторону по какой-то узкой тропинке и остановилась на крохотной полянке со скамеечкой. Ну вот, ещё одно убежище для сладких парочек. Оля толкнула меня на скамейку и присела рядом.

— Ты меня сразу поцелуешь, или сначала отшлёпаешь?

— Сначала отшлёпаю, а потом задушу.

— Нет, сначала обними...

Я с трудом оторвался от неё и откинулся на спинку. Никакой секс с женщиной не сравнится с одним только поцелуем этой девочки...

— Оля, ты меня убиваешь. Ты понимаешь это?

— Ты сам себя убиваешь. Расслабься и доверься мне. Всё будет хорошо...

Она вскочила на скамейку и мгновенно оказалась у меня на коленях в той самой, подсмотренной у мамы позе. Она держалась за мою шею, колени прижаты к моим бокам так, я могу видеть её обнажённые бёдра и бежевые трусики. Всё это не могло не оказать воздействия на мою природную функцию. И Оля фактически на ней сидела.

— Ты ведь согласна... Не противься... Я хочу этого, а ты тоже... – говорила она очаровательно, качаясь и смотря на меня глазами бездны.

— Ты же хочешь... Ты хочешь меня...

Её рука сквозь материю брюк прижалась к тому, что уже нельзя было скрыть, и начала ощупывать своими длинными тонкими пальцами. Каждое её прикосновение заставляло меня дрожать.

— Я чувствую, как ты желаешь...

Я смог оторвать её руку от себя. Но она не пыталась освободиться, подобравшись ко мне максимально близко и двигая бёдрами и ягодицами, словно на шесте.

— Оля, - прошептал я прерывисто – что ты делаешь...

Она удерживала моё лицо в ладонях, и я чувствовал её быстрое дыхание на нём. Я обхватил её за талию, чтобы поднять себя. Но почувствовав, как она плавно двигается в моих руках, вместо этого начал указывать направление и ритм движений моей юной нарушительницы. Затем, на мгновение придя в себя, я остановился, застонал, поднял её и посадил на скамейку рядом со мной. Сидел согнувшись, обхватив свои бока руками и приходя в себя.

Оля сидела на скамейке согбенной, опустив взгляд. Мы молча вернулись к машине.

***

Я зашёл в отдел экономики. На меня немедленно устремилось дюжина любопытных женских глаз. Лидочка стесненно посмотрела на меня и опустила голову. Пройдя прямо к ней.

— Лидочка, пожалуйста, зайдите ко мне, когда у вас будет время.

— Хорошо, Вадим Михайлович, - тихо ответила она, заметно покраснев.

На её компаньонок в этот момент стоило посмотреть. На их лицах отражалось всё: от презрения до одобрения, от осуждения до жгучей зависти.

Лидочка зашла ко мне, предварительно постучав.

— Спасибо, Лида, что зашли. У меня к вам необычный вопрос.

Лидочка была явно заинтригована.

— Я слушаю Вас, Вадим Михайлович.

— Я знаю, что вы виртуозно разгадываете сны.

Лидочка счастливо улыбнулась.

— Ещё как!

— Скажите пожалуйста, к чему снится смерч?

Лидочка закусила губку и на минутку задумалась.

— Если кратко, Вадим Михайлович, то в Вашу жизнь вторгнется превосходящая сила, с которой будет очень трудно или невозможно бороться. Кто-то повлияет на Вашу судьбу радикальным и насильственным образом. Старайтесь держать язык за зубами.

Она проговорила это монотонно, как сомнамбула, глядя в одну точку. Затем, словно очнувшись, вздохнула и жалобно посмотрела на меня.

— Потрясающе, - пробормотал я – потрясающе! В точку. В десятку.

— Вадим Михайлович, я виртуоз не только в этом, - промурлыкала она, хищно показав свои зубки и извиняющимся жестом разведя перед собою руками – Можно, я дверь закрою?

***

Ольга опять превратилась в какого-то нелюдимого зверька, всячески меня избегающего. Но всё это изменилось в один миг, когда я сказал за завтраком:

— У нас скоро будет юбилейный корпоратив. Заказали лучший зал в «Саванне». Пойдём вместе с тобой?

Ольга, завизжав от радости, бросилась мне на шею:

— Пааапочка! Как здорово! И я успею заказать платье!

Она опять улыбается мне, строит глазки, сидит вечером прижавшись ко мне, но никаких выходок себе не позволяет. Но я-то знаю, где черти водятся...

На корпоративе Олечка вызвала настоящий ажиотаж, когда я вошел в зал, держа ее за руку. Ее вечернее платье было потрясающим - черное до пят с открытой спинкой, украшенное сверкающим ожерельем и маленькой короной в волосах. Руки в черных полупрозрачных перчатках до локтей выглядели просто очаровательно.

Руководитель, который был рядом, тут же провел нас на почетное место. Я видел, как все мужчины пристально смотрят на нее. Но чтобы пригласить ее на танец, им приходилось пройти через невероятные трудности. Все это происходило под моим пристальным наблюдением, и никто даже не подумал сделать какие-либо неприличные предложения Ольге.

Я сам не танцевал, только любовался своей дочкой. Женщины с завистью смотрели на меня. Я заметил разочарованный взгляд Лидочки, которая пришла со своим мужем. Я посмотрел на него с ироничным презрением. В туалете мне пришлось отстоять свою позицию. Она попыталась сюда просочиться, чтобы уличить своего мужа в чем-то, но я отмахнулся и успокоил ее, погладив по голове и спине, словно кошку.

Когда объявили Белый танец, Лидочке казалось, что для нее наступил звездный час, но... Оля была ближе ко мне. Она встала передо мной, подняла подол платья и сделала изящный поклон. Я поцеловал ее тонкую ручку и обнял свою принцессу на танцполе. Это было какое-то ностальгическое ощущение, словно Scorpions играли в фоновом режиме. Оля танцевала, обнимая меня за шею. У меня перехватило дыхание от нежности к ней. Она не танцевала так с никем другим. Красиво, легко и чувственно. И раньше она никого так не обнимала. Я заметил удивленные взгляды и шепот среди сотрудников. Но что это имело значение? Мои руки лежали на ее обнаженной спине, я ощущал слабый аромат ее духов, ее дыхание щекотало мое лицо. Наши бедра прикасались.

Ещё не закончилась музыка, как она шепнула мне на ухо:

— Папа, пойдём домой, пожалуйста!

***

Мы ехали обнявшись в такси, и в наших ушах продолжала звучать музыка нашего танца. Она продолжала звучать и дальше, когда мы, выключив свет, танцевали в её комнате. Она смотрела на меня в полумраке огромными зрачками. Её губы осторожно нашли мои, и я зашатался от наступившего головокружения. И когда она прошептала: «Возьми меня на руки», я послушно исполнил это.

Когда я положил её на постель, она обняла меня, и мы долго и самозабвенно целовались. Затем она глядя мне в глаза и поглаживая моё лицо, произнесла:

— Ты не хочешь меня трогать, но ты целуешь меня. Тогда сделай ЭТО ТАК.

И она ладонями провела сверху вниз по моим плечам.

Я целовал её ножки, обтянутые нейлоном, начиная с туфелек, поднимаясь вверх, к лодыжкам, сдвигая подол её длинного, мягко шуршащего платья. Прижимался лицом к её голеням, приник к коленям. Её пальцы подхватили подол и потянули вверх. А я одуревал от прикосновений своего лица и губ к её по-женски упруго выступающим вперёд бёдрам, которые были не полностью сомкнуты и позволяли моему лицу слегка погрузиться в таинственную глубину между ними.

Я уже ощущал неповторимый запах разбуженной мною девочки, когда её бёдра вдруг мягко разошлись, и я, следуя по внутренней стороне бедра, достиг участка, где закончился нейлон. Я приник губами к восхитительно нежной, деликатной коже этого участка её ног и долго его целовал. Затем моё лицо опустилось ниже, и я понял, что на ней, кроме чулочек с подвязками и пояса, ничего нет, и следовательно, она весь день была без трусиков.

Когда я приблизился губами к ее женственности, услышал ее приятное восклицание, я потерял счет времени, наслаждаясь молодостью и возбуждением, которые были несомненно связаны с ее невинностью. Я никогда не испытывал подобного с невинными девушками, и это было очень возбуждающим. Она нащупала мои руки своими руками, удерживала их и издавала стоны от моих ласк.

Потом она крепко ухватилась за мои волосы пальцами, ее бедра начали двигаться вверх, навстречу моему рту, а бедра колыхались как крылья бабочки. Она издала хриплый стон, ее тело дрожало и напрягалось. А я продолжал проникать все глубже в соки ее страсти...

Она пришла в себя, чтобы выровнять дыхание. Ее руки нашли мое лицо и подняли его. Она села на постели и благодарно покрыла поцелуями всю его поверхность.

— Дорогой... Спасибо тебе! Я очень тебя люблю!

Я откинулся на кровать, также приходя в себя. Олечка, в стиле своей матери, подняла меня, снимая пиджак. Затем ловко расстегнула мои брюки и одним движением сняла их вместе с трусами. Я быстро прикрылся, удивляясь поведению девушки в наряде принцессы, в длинном платье с украшениями и блестящей короной на голове. Она положила мои ноги на кровать, и я растянулся на ней. Она села рядом на кровати, шепнула мне на ухо:

— Теперь моя очередь!

После этого она положила свои руки поверх моих и заставила меня убрать их.

Затем она забралась на постель, встала на колени и наклонилась ко мне. В моей жизни еще не было чего-то подобного. Это было сочетание чувства ответственности, стыда, нежности, благодарности и невыносимого удовольствия. Первые прикосновения ее губ к моему животу и бедрам я терпеливо выдержал. Но когда ее губы начали подниматься выше, к самому чувствительному центру, мои бедра судорожно напряглись, а дыхание перехватило.

— Олечка!!!

— Молчи! Расслабься. Не мешай.

Затем я почувствовал её дыхание на самом моём кончике. Затем... Началась агония. Не веря себе, я положил руку на её плечико, чтобы убедиться, что это не сон. Мои пальцы коснулись её головы, которая медленно опускалась и вновь поднималась. Я просто касался пальцами её волос, гладил их, не в силах выразить иную благодарность. Того, что происходило со мной, я не видел. А если б и увидел, то содрогнулся и не поверил бы.

— Олечка! Я сейчас... Умру...

В тот же миг острые зубки впились в мою плоть. Я дёрнулся, издав сдавленное «Ааа! ». Олечка наклонилась над моим лицом. Она смотрела мне в глаза каким-то бездонным ведьминским взглядом. Поцеловала меня в лоб.

— Папа, извини. Но сейчас – самое главное, - хрипло произнесла она.

Она вытянулась на постели рядом со мной. Её руки подтянули юбку платья так, что оно задралось до пояса. Развела в сторону ножки. Передо мной лежала восхитительная полуобнажённая принцесса, вызывающая шок от желания обладать ею.

— Полежи на мне, - прошептала она и потянула меня на себя – Ты уже делал это...

Она немножко охнула, когда я лёг на неё. Требовательным движением приподняла мой таз. Её рука нащупала аналог джойстика для управления, и в дальнейшем я инстинктивно подчинялся её желаниям и её воле.

Я чувствовал, как головка разделила шелковистые створочки её цветка и слегка погрузилась в неё. Стала двигаться вверх, пока не вызвала у неё восхищённое «Ах! ». Эти осторожные движения вперёд и назад продолжались, постепенно становясь всё короче и быстрее. Её дыхание всё учащалось и становилось всё глубже и напряжённее. Я ожидал, что сейчас будет достигнут пик её наслаждения, но произошло другое.

Её рука словно изменила прицел, а дальше произошло всё помимо моей воли. Она другой рукой вдруг звонко шлёпнула меня по ягодице. Мой таз совершенно непроизвольно дёрнулся вперёд.

Всё произошло одновременно. Её рот широко открылся, и она закричала. Я почувствовал, как под моим напором, уступая, застонала её упругая и вместе с тем, податливая и нежная плоть. Как она впервые расступается перед плотью возбуждённого мужчины, как они впервые поглощают друг друга в таинстве природной страсти.

А затем наступило немыслимое...

— --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Кейт Миранда.

mir-and-a@yandex. ru