" Рыбья кожа " часть пятая

— Так, так, растирай внучок. Вот же помощник у меня на старости лет появился...

— говорила мне бабка стоя возле кровати, с удовольствием подставляя под мои ладони свое ядренное словно у молодой тело.

— Не говорите больше так Зоя Витальевна. Вы не старая и любой девушке нос утрёте...

— сказал я бабке, которая только по годам была пожилой, а вот телом и душой она ни как не походила на пенсионерку.

— Ох внучок, я хоть и старенькая, но не могу без секса. А с тобой я как заново родилась...

— ответила мне баба Зоя, беря в руку мой вставший колом член.

— Вот что значит молодость. Ведь только пять минут прошло после оргазма, и он у тебя по новой встал...

— восхищённо говорила пожилая родственница, обхватив мой стояк своей грубоватой от крестьянской работы ладонью.

— Да он у меня постоянно стоит баб Зой. Я когда онанизмом в школьные годы занимался. То по пять раз сразу дрочил до пены. А с такой красивой и сексуальной женщиной как вы Зоя Витальевна, мой член вообще покой потеряет...

— ответил я сексапильной бабке, стоящей передо мной с заросшим тёмным волосами почти до пупка лобком. Эта сука, мать моей матери Лены, вызывала во мне дикое, какое-то животное желание. И я хотел ей засадить снова до боли в яйцах и члене, словно только что и не ебал её лёжа на ней на кровати.

— Не надо меня на неё толкать Костя. А то вон ремень по новой возьму и огреею им тебя по жопе. Но на этот раз со всей силы. Я же русским ???? языком тебе сказала, что не дам больше до вечера. И так с тобой дура старая согрешила в праздник...

— сказала мне бабка злым и строгим голосом. Но мой член из руки не выпустила, а продолжала его обхватывать своей грубоватой ладонью словно она к нему примагнитилась. Да и не смотря на злой и строгий голос, выражение лица у бабы Зои было добрым, а её голубые с поволокой глаза, светились откровенной похотью.

Пожилая женщина прожившая в деревне без мужа который умер десять лет назад. Сейчас не могла оторваться от члена молодого внука. И если бы не коровы которых нужно идти встречать в двенадцать часов и доить. Она бы и не вставала с постели, а лежала в объятиях молодого парня, у которого такой большой член.

— Да я потерплю баб Зой, и вообще я тётке хочу засадить. Раз ты меня от себя футболишь...

— ответил я матери моей мамы Лены, убирая её руку с своего стояка.

— Вот же гад какой? Я ему дала, мужиком сделала. А он меня на молодую девку променять хочет...

— засмеялась баба Зоя с сожалением выпуская из своей руки мой член. Бабка глянула на часы стоящие на подоконнике, а на них уже было без десяти двеннадцать. Самое время ей и мне одеться и идти к пруду на краю деревни, встречать коров. Потому что деревенский пастух который пас стадо на общественном лугу. Не пригонял каждую корову по домам. А просто приводил в обед стадо к пруду, где своих бурёнок разбирали хозяйки.

В жаркое время года коровы надолго задерживались возле водоёма, заходили в него возле берега, и пили воду. И можно было не идти ровно в полдень забирать коров. Но сейчас на улице шёл дождь и бурёнки если их не встретить, пойдут гулять по деревне. И могут зайти к кому-нибудь на огород полакомиться капустой или вытоптать посаженные овощи. Что иногда и бывало, и тогда хозяйке коров приходилось возмещать ущерб нанесенный её хвостатыми кормилицами.

— Да я пошутил, вас одну хочу Зоя Витальевна. И я ещё толком не не насладился вашим телом...

— искренне ответил я бабке, смотря на то как она одевает на свою пухлую жопу, большие белые трусы. Хотя рядом на полке её шкафа возле которого и одевалась пожилая женщина, лежали чёрные эластичные трусы и лифчики.

— Для работы мне нужно простороное нижнее белье. А эти я на себя по праздникам одеваю...

— засмеялась баба Зоя, заметив мой взгляд на её жопу и надетые на ней большие белые словно панталоны трусы. Которые тоже сексуально смотрелись на пухлой и словно выпуклой попке моей моложавой бабки. И даже эти большие белые трусы, которые носят деревенские бабы. Возбудили во мне желание подойти к бабе Зое сзади. И прижаться членом к её жопе обтянутой простыми хлопчатобумажными трусами, больше похожими на панталоны.

— Ой, ну Костя, не балуй внучок. Ты прямо помешан на моей попе. То членом давишь на неё, то суешь его куда не надо...

— бабка поддала мой стояк жопой как бы прижимаясь, и я наверное с минуту давил стоявшим колом хуем в её пухлую жопень через трусы.

— Застегни мне застёжки Костя. И давай сам одевайся со мной пойдешь за коровами. Да и вообще будешь мне помогать по хозяйству...

— бабка надела на свои роскошные сисяры просторный совковый белый лифчик, и повернулась ко мне спиной чтобы я ей застегнул на нем застёжки. Что я с удовольствием и сделал, заодно расцеловав любимой женщине спину.

— Ой, ну не надо милый. Ты меня совсем уже разбаловал Костя. Я столько лет без мужской ласки прожила, а сегодня просто в сказку попала...

— сказала мне бабка, одевая на себя просторное синее ???? платье через голову и белый платок сверху. Завязав его по деревенски сзади, прикрывая свой уложенный шаньен.

— Взаимно баб Зой, я тоже сегодня как в сказку с тобой попал и благодарен тебе за всё...

— ответил я пожилой но очень красивой женщине не растратившей с годами своей сексуальности. Даже в длинном до пят платье, и в платке на голове, который закрывал её волосы, баба Зоя всё равно сексуально смотрелась, а её сисяры так и выпирали под платьем, как и очертания пухлой жопы.

— Накидку возьми, а я плащ надену. Дождь то сильнее пошёл, теперь наверное на весь день и ночь прихватит...

— сказала мне бабка, когда мы вышли с ней не застекленную террасу её коттеджа. Там на вешалке висели плащи обоих женщин и моя солдатская плащ-палатка.

— Да уж мерзкая погода, не позавидуешь сейчас пастуху который в поле пасёт коров. А ведь на его месте сегодня мог быть я, и так же мокнуть целый день под дождём. Хорошо что у меня спермы много и она такая "лечебная"...

— сказал я бабе Зое, одев на себя накидку и закуривая сигарету. Дождь на улице шёл сплошной стеной и хотелось покурить на террасе, прежде чем выйти на наружу и накинуть на голову капюшон. Я курил ароматный кишеневский космос, и глядя на пузыри от обкладного дождя на лужах во дворе.

Благодарил случай за то что бабка с тёткой нашли в шалаше обтруханную мной простынь. А так же их болезнь " рыбью кожу", онанизм которым я увлекался, и обилие спермы у меня в яйцах. Ведь без всего этого я бы никогда не увидел голую бабку, и не познал радость полового сношения с сексуальной родственницей.

— А у меня были мысли тебя совратить. И я наверное пришла бы к тебе в шалаш ночью. До того иногда мужика было охота, хоть на стену лезь. Я несколько раз видела как у тебя в трико член стоял. Еле себя сдерживала чтобы не подойти и не помять его. Но боялась что ты Ленке моей все расскажешь. А тут на работе в больнице, подруга посоветовала мне попробовать лечить ихтиоз мужской спермой. У неё родственница тоже этой болезнью страдает, и вроде как бы успешно лечится спермой мужа. Но у меня то мужа нет, да и в деревне у нас пьянь одна. У наших мужиков моих ровесников давно на "пол шестого" от пьянки хуи стоят. И спермы у пожилых кот наплакал. Так что я на тебя Костя тогда подумала. Но боялась напрямую попросить чтобы ты мне подрочил в стакан. Хорошо Надюха пошла к тебе в шалаш менять постель и нашла под подушкой простынь всю уделанную спермой. И дальше получилось, то что получилось. Так что ты моей Наде больше обязан, а не мне...

— призналась мне бабка, беря из моих губ недокуренную сигарету и пару раз затянувшись, бросила окурок в лужу, открыв дверь терраски. Пожилая женщина с любовью посмотрела мне в глаза и стоя у открытой двери, полезла рукой мне в трико, распахнув полы солдатской плащ-палатки.

— Хорошенький какой он у тебя внук мой любимый. И головка такая толстая, как же её приятно в рот брать и сосать...

— слащавым с хрипотцой голосом сказала баба Зоя, поглаживая пальчиками мою залупу. Бабка с наслаждением обхватила рукой толстенький хуй внука, и подержав его немного, с сожалением отпустила.

— А знаешь баб Зой, давай быстрее коров загоним домой, и перед дойкой я тебе ещё разочек засажу...

— предложил я родственнице, убирая в трусы стоящий колом член.

— Ладно пошли коров встречать, а там видно будет. Может дам тебе, а может и нет...

— загадкой ответила бабка, обнимая рукой меня за шею и целуя в губы коротким поцелуем. Баба Зоя вышла во двор накинув на голову плащ, а я вслед за ней. Дверь на террасе бабка не стала закрывать на замок, а просто поставила к дверям палку. Как и в прошлый раз когда я её катал на "москвиче" по деревне.

— Витальевна, а что внук коров твоих не стал отдельно стеречь, а ты их в общее стадо погнала...?

— спросила у моей бабки, вышедшая встречать скотину женщина. Она в отличии от нас держала в руке ☂️ зонтик, а в другой её руке была зажата тонкая хворостина.

— А твоё какое дело Зина. Мне что денег жалко пастуху заплатить, чем своего внука на пасьбе все лето гробить. Пусть перед армией отдыхает. Осенью долг родине пойдет отдавать...

— ответила подруге баба Зоя, идя с ней рядом на выгон к пруду. А я шёл чуть позади них, не сводя глаз с жопы тёти Зины. Бабкина односельчанка была небольшого ростика и одета в тёмный спортивный костюм. И трико надетое на ней, так плотно обтягивало её аккуратную, но пухленькую жопку. Что через тёмную ткань спортивных штанов на жопе женщины, проступали очертания узких словно у девушки трусиков.

— А дрова твой внук колоть умеет Зой? А то мне две машины дров привезли, а колоть не кому. Мужиков то у меня в доме нет, я одна живу. Я твоего внука не обижу, заплачу как положено...

— спросила у моей бабки её подруга, при этом обернувшись назад и игриво смотря на меня. А она ничего и так же молодиться как баба Зоя. Подумал я рассматривая подругу своей бабки. На вид этой тёте Зине, было лет пятьдесят не больше. И у неё были накрашены губы яркой красной помадой. Верный признак того что женщина ещё не хочет стареть.

Да и на лицо баба Зина была симпатичная, брюнетка с короткой стрижкой. Она не походила на деревенскую жительницу, а больше была похожа на дачницу, вышедшую погулять под дождём. В спортивном костюме и в коротких красных резиновых сапожках на ногах. С большим чёрным зонтом в руке. Кроме неё среди вышедших к пруду встречать коров деревенских баб и мужиков, ни у кого не было зонтов. Все были одеты в плащи или в накидки.

— Да умеет, он хоть и городской но к труду приучен. Распогодиться на неделе и я к тебе его пришлю Ты же мне лучшая подруга Петровна...

— ответила баба Зоя шедшей с ней рядом брюнетке в спортивном костюме. И стала звать своих коров и тёлок.

— Малинка, Ряба, Жужа, Забава, Милка...

— кричала баба Зоя летящим ей на встречу  бурёнкам. В руке у моей бабули были куски чёрного хлеба с солью, и коровы с тёлками бегом бежали с луга к своей хозяйке отведать соленого лакомства.

Пастух пожилой дедок с бородкой в длинном до пят зелёном дождевике, пригнал стадо к пруду и пошёл домой на обед, таща за собой длинный кнут. А вышедшие встречать коров бабы и мужики, погнали каждый своих бурёнок по домам.

— Тина, вот же зараза, куда полезла? Воды ей мало...

— заохала баба Зина, отгоняя большую чёрно-пёструю корову от пруда, куда та хотела зайти.

— Баб Зой, а твоя подруга на деревенскую совсем не похожа. Больше на городскую дачницу, чем на колхозницу тётя Зина подходит...

— спросил я у бабки, когда та накормила все свое небольшое стадо из пяти голов хлебом с солью, и мы с ней погнали коров и тёлок к дому.

— Да она и есть дачница, два года как в нашей деревне живёт. У неё квартира в Москве, а тут Зина дом купила и корову себе завела. Надоела ей городская жизнь, вот и прижилась она у нас. А что поди ей плохо, одна живёт, а квартиру в Москве сдает квартирантам...

— ответила мне баба Зоя, смотря на подругу которая подгоняла корову тонкой берёзовой хворостинкой.

— А знаешь Костя. Ты мне не только вылечится от ихтиоза поможешь. Но и разбогатеть...

— сказала бабка, подгоняя своих коров и смотря в след идущей впереди подруги. И видя мой недоуменный взгляд, на её слово поможешь разбогатеть. Баба Зоя мне пояснила, показывая глазами на подругу Зину и её большую чёрно-пёструю корову.

— У неё одна Тинка даёт молока, больше чем мои три коровы вместе взятые. Она её с Москвы с выставки ВДНХ привезла, породистая голштинской породы. У нас таких коров в округе никогда не было. И эта Тинка недавно отелилась разом двумя телятами. И они все у неё телочки оказались. Причём покрывала её Зина не местным быком, а осеменатор из Орла приезжал, и сделал её корове искусственное осеменение спермой голштинского быка. И телочки которые у Тинки родились, вылитые голштинской породы. Я просила у Зины продать мне одну телку, но она ни в какую не хочет. А вот ты мне и поможешь в этом внучок. Пойдешь к ней дрова колоть и как следует её продерешь. Глядишь она посговорчевее станет, а может и дешевле мне тёлку продаст...

— огорошила меня баба Зоя, а я только подивился её жадности и крестьянкой смекалке. Хитрая и рассчетливая родственница, решила с помощью внука, решить свои хозяйственные проблемы. Используя его молодой и хорошо стоячий член, для того чтобы заполучить породистую тёлку у подруги.

— А разве баба Зина мне даст...?

— спросил я у своей сексапильной родственницы, которая ради породистого телёнка, решила подложить под подругу родного внука.

— Да ещё как даст Костя. Зина злоебучее меня в разы, и тоже как и я давно без мужа живёт одна. Хотя нам и не стоит ждать когда погода наладиться и ты пойдешь к ней колоть дрова. Мы же можем и ускорить процесс, ведь сегодня Троица, и есть повод позвать её к нам в гости. Ты давай гони коров к дому, а я к ней на минутку забегу. Не хочу чтобы люди слышали как я Зину в гости к себе зову. А то ещё какие-нибудь алкаши припруться ненароком...

— сказала баба Зоя, отдавая в руки тонкую хворостину которой она подгоняла коров. И сама быстрым шагом пошла догонять подругу, гнавшую большую чёрно-пёструю корову на другой конец деревни. А у меня было упавший член встал колом, только от одних мыслей что мне возможно придётся сегодня выебать и низкорослую бабку. Симпатичную на лицо, обладательницу приличных размеров сисяр, и не большой но пухленькой жопки. И главное эта подруга бабы Зои была брюнеткой, а у них пизды чёрные. А мне больше нравились чёрные заросшие лобки у женщин, чем светлые или тёмные как у моей бабки.

— Ну всё внучок, придется тебе сегодня по мимо меня и Нади, ещё и моей подруге засадить. Зина обещала вечером после вечерней дойки часиков в девять к нам прийти на " чай". Как справишься с нами троими Костя...?

— спросила у меня баба Зоя, вернувшись с другого края деревни минут через двадцать. За это время я успел привязать коров которых нужно было доить, на цепи с ошейниками, чтобы они не дергали ногами во время дойки. А тёлок загнал в отдельный сарай.

— Да хоть с десятью баб Зой, скорее бы начать, яйца ломит сил нет...

— ответил я матери моей мамы Лены, обнимая женщину за плечи и целуя её в губы взасос. Бабка зашла в сарай и сняла с себя плащ, с которого текла вода.

— Вот же жеребчик молодой. И какая радость для нас пожилых...

— засмеялась баба Зоя, мня рукой мне член через трико и целуя мое лицо мелкими благодарными поцелуями.

— Кость, давай внучок помогай мне. Коров по-быстрому подоим и в райцентр за твоей женой успеем съездить. А то что-то её нет и нет, наверняка автобус поломался...

— сказала мне бабка, назвав свою младшую дочь моей женой.

— Только при условии что я вам разочек вставлю Зоя Витальевна. А иначе я никуда не поеду...

— сказал я бабке, прижимаясь хуем к её жопе под длинным синим платьем.

— Ну конечно милый, у меня и у самой между ног зуд стоит. Я так долго без мужчины жила, и уже думала что все никогда больше не попробую член. А тут ты появился в моей жизни Костя. И я вновь познала радость в постели. Любимый мой, милый, милый...

— баба Зоя крепко обняла меня и просто прижала к себе не целуя. А у меня от её слов ❤️ сердце зашлось в груди. Эта безумно красивая женщина, мать моей матери Лены, назвала меня любимым. За то что я сделал ей приятно в постели.

— Не стой столбом Костя, давай в дом шуруй и ведра с подойником неси. Они возле стола на кухне стоят. А то я сейчас тебя хворостинкой огрею для быстроты...

— нарочито строгим голосом сказала мне бабка, и стеганула хворостинкой по жопе. Не сильно но довольно чувствительно, ягодицы словно крапивой обожгло.

— Ой, баб Зой не дерись. Я сейчас вам ваши ведра принесу...

— держась рукой за жопу и не дожидаясь пока бабка ещё ударит меня хворостинкой, я опрометью бросился из сарая в дом за ведрами. Думая про себя что после дойки, выебу эту старую суку через жопу. Лягу на неё сверху в её комнате и попробую так засадить.

А может даже если она мне разрешит, и в то место откуда бабка срёт попробую вставить. Однажды я уже ей туда попал, и та другая её дырка была уже чем влагалище. Хотя мне и сладкая писька бабы Зои нравилась. Особенно когда во время оргазма пизда пожилой женщины обжимала мой член словно кольцом. И кайф от этого был запредельным.

— Не смотри на меня Костя. Ты что не видел как женщина писает...?

— сказала мне баба Зоя, когда я вернулся в сарай с ведрами и подойником. И застал свою пожилую родственницу сидящей на корточках и ссущей на дощатый пол коровника. Бабка задрала кверху подол своего длинного синего платья, спустила на ноги белые трусы и самым бессовестным образом ссала на пол сарая.

В коровнике горел свет и мне четко была видна пизда матери моей мамы Лены, заросшая чуть ли не до пупка тёмными волосянками. И из неё вырывались струи желтоватых ссак, обливая доски на полу. Ссала бабка обильно и у неё под сапогами образовалась даже небольшая лужица мочи.

— Нет не видел баба Зоя, и не нужно меня стесняться...

— заикаясь ответил я бабке, во все глаза рассматривая её волосатую пизду и как из неё бьют в пол струи мочи.

— Ох горе моё, надо же внучка мне дочка прислала на лето. На держи, обоссала их пока садилась...

— бабка закончила мочиться и сняла с ног свои белые, большие словно панталоны трусы. На промежности которых темнело обширное пятно.

— Неси их в ванную внучек и приходи ко мне в сарай, ведра с молоком заберёшь...

— смеясь сказала баба Зоя, одергивая на себе длинное платье. А я зная что на женщине нет трусов, прижался к ней сзади, давя бабке в жопу стоявшим колом членом в трико, через тонкую ткань платья.

— Ой, ну Кость, не балуй, мы так никогда коров не подоим...

— бабка сердито оттолкнула меня от себя и потянулась за стоящей в углу хворостиной. А я видя такое дело быстренько выскочил за дверь. Рука у моей распутной бабули тяжёлая и даже от лёгкого удара тонкой хворостинкой, мою жопу жгло огнём.

Придя в ванную я не удержался и понюхал бабкины белые трусы которые она мне дала. Но кроме кисловатого и резкого запаха женских ссак, я ничего не учуял. Так как баба Зоя одела эти трусы совсем недавно и не проносила их на себе и часа.

— Ну и что это? От трёх коров столько молока? Когда Зинина корова одна даёт больше. Представляешь Костя, её Тинка в день даёт сорокалитровый молочный бидон. А мои три коровы как козы тридцать литров еле, еле, натягивают...

— сокрушалась баба Зоя, цедя на кухне надоенное от трёх коров молоко из вёдер в трехлитроввые банки через двойной слой марли.

— Не переживай ты так бабуль, будет и у тебя породистые коровы. Обещаю так твою подругу сегодня выебать, что она согласиться продать тебе тёлку, а может и двух...

— успокоил я бабку, подождав пока она поставит банки с молоком в холодильник, и только тогда обнял женщину.

— Да, ладно тебе Кость двух она мне продаст? Хотя бы одну тёлочку. Из неё такая же корова вырастет как Тинка...

— ответила мне бабка, освобождаясь из моих объятий. Пожилая женщина подошла к столу и налила мне и себе по полстопки подкрашенной самогонки.

— За удачу милый, и за то чтобы сегодня у тебя стоял и не падал...

— толкнула тост баба Зоя, чокаясь со мной налитыми рюмками.

— Ступай в зал, я в ванную схожу подмоюсь и приду к тебе...

— хриплым от возбуждения голосом сказала мне бабка, ставя пустую рюмку на стол. Она даже не стала закусывать выпитый самогон, до того ей хотелось лечь в постель с молодым внуком.

— Лучше в твоей комнате поебёмься бабуль. Мне больше в ней нравится...

— предложил я бабке, жуя кусок котлеты, закусывая ей крепкий деревенский самогон.

— Там мягко, ну да ладно иди в мою спальню...

— ответила мне родственница, скользнув жадным взглядом по стояку у меня в трико. Баба Зоя ушла подмываться в ванную после ссанья, а я прошмыгнул в её комнату. И раздевшись до гола, лег животом на зелёное атласное покрывало которым была застеленна её кровать. Как же вкусно ты пахнешь бабуля моя любимая. Подумал я, лёжа животом на кровати, и вдыхая волшебный аромат тела и духов матери моей мамы Лены.

— Заждался внучок? Я же быстро подмылась. У меня все внутри чешется, до того ты мне там рассшерудил, что я уже и не могу без твоего конца...

— спросила у меня баба Зоя, заходя в комнату совершенно обнаженной с мокрым от воды тёмным лобком. Волосы на голове у пожилой женщины были расспущены по плечам, а её глаза горели огнём откровенной похоти.

Бабка прошла к окну где стоял бельевой шкаф и порывшись в одном из его ящиков, достала упаковку презервативов, перетянутые чёрной канцелярской резинкой.

— Последняя пачка, ещё советских времён запасы. Так припасла на всякий случай. Не думала что они когда-нибудь мне пригодяться, да и в таком большом количестве...

— сказала баба Зоя, снимая резинку с упаковки "дубовых" советских кондомов. И было хотела шагнуть к кровати, не сводя глаз с моего члена, ведь я успел повернуться на постели и лечь на спину. Выставив на обозрение стоявший колом восемнадцатисантиметровый хуй с крупной алой залупой.

Как я одним прыжком вскочил с кровати и встал позади пожилой женщины прижимаясь членом к её голой жопе. В дверце шкафа было встроенно большое зеркало до пола. И сейчас я давил залупой промеж пухлых ягодиц матери моей мамы Лены. Мял двумя руками крупные бабкины груди-дыни и видел в отражении зеркала её заросший тёмными волосянками лобок.

— Зоя, Зоя Витальевна, какая же вы красивая и сексуальная. И я хочу тебя бабуля моя любимая...

— говорил я бабке ласковые слова, стоя позади неё возле бельевого шкафа и давя членом промеж пухлых ягодиц. И мне была жутко по кайфу такая прелюдия, вот так давить хуем в жопу родной бабки, мять двумя руками ей груди и покручивать пальчиками на них тёмно-коричневые соски.

Целовать родной женщине шею, вдыхая аромат её духов шедший от распущенных по плечам шелковистых волос. И видеть в отражении зеркала выражение лица бабы Зои, и обширные тёмные " заросли" у неё внизу живота.

— Ты хочешь чтобы я умерла сейчас от желания? Ты этого хочешь негодник? Пошли скорее в зал на диван, там по тверже будет, а тут на моей кровати неудобно, жопа проваливается в перину...

— хриплым голосом сказала бабка, поворачиваясь ко мне передом и одевая презерватив на мой стояк. Пока я её ласкал, давил хуем бабкину жопу и мял груди. Ушлая родственница не теряла времени даром и распечатала зубками пакетик с презервативом.

— Только одень на себя вот эту вещь баб Зой...

— попросил я бабку, заметив у неё на полке в шкафу, чёрную ночную рубашку. Она была шелковой и дорогой судя по всему.

— А у тебя губа не дура Костя. Это не моя ночнушка, твоя мать её в том году оставила. Она ей мала стала, а мне самый раз ведь я ниже ростом своих дочек. Но я такие не ношу, в них холодно спать, не люблю шёлковое нижнее белье...

— сказала мне баба Зоя, одевая на себя чёрную ночнушку моей мамы. Но она и ей оказалась мала и села на тело пожилой женщины почти впритык, приятно выделяя аппетитные бабкины формы.

Но то что заставило мой хуй несколько раз дёрнуться вверх и вниз. Так это вид маминой ночной рубашки, она была короткой и едва прикрыла бабке лобок. При этом наполовину оголяя её жопу. Белое на чёрном, и чёрное на белом, эти два цветосочетания меня дико возбуждают. Как и высокий каблук на ногах у женщины и уложенные в шаньен волосы.

— Одень туфли бабуль, и шаньен уложи пожалуйста...

— умоляюще попросил я бабку, стоя возле неё голый с бешеным стояком.

— Туфли одену, а шаньен не буду укладывать. Твоя мать и с распущенными волосами часто дома ходит. Если ты опять её эту блядь Лену хочешь себе представить вместо меня Костя? Но это будет в последний раз. Я хочу чтобы ты меня любил и ебал не видя во мне своей мамаши...

— неожиданно зло сказала мне баба Зоя, нагнувшись к полу, доставая из ящика туфли на высоком каблуке. При этом короткая ночнушка на бабке задралась, полностью оголив её жопу, пухлую и самую желанную на свете.

— У моей матери нет такой попки как у тебя бабуль. И я не буду её представлять вместо тебя. А шаньен можешь и не укладывать, у нас и так времени в обрез. Пошли в зал я тебе засажу по-быстрому и мы поедем в город за Надей...

— нарочно соврал я бабке, во все глаза рассматривая одетую на ней ночнушку. Ведь эта была ночная рубашка моей мамы. И она год назад вот так же щеголяла в ней и светила голенькой попкой, когда ложилась спать в своей комнате. И это обстоятельство сделало мой хуй словно каменным, только об мыслях об маме Лене.

— Эх, Костя, была бы моя воля, я бы тебе внучок яйца оторвала за враньё. Да нужны они мне ещё. Ладно пошли в зал поебёмься, и можешь представить на моем месте свою мамашу. Я тебе потом про неё расскажу, и ты узнаешь какая она блядь твоя мама Лена...

— со злостью сказала бабка, поворачиваясь ко мне задом и идя в зал в туфлях на высоком каблуке. А у меня задергался член от великолепного вида, идущей на каблуках бабки в чёрной, короткой ночной рубашке, которая едва прикрывала женщине её волосатый лобок, но наполовину оголяла попку.

И сейчас пухлые ягодицы бабкиной жопы, так призывно терлись друг об дружку при ходьбе. Что я едва не набросился на неё по пути к дивану, чтобы изнасиловать прямо на полу. До того её жопа под ночнушкой меня завела. Да и слова бабы Зои о том что моя мать блядь. Только раззадорили меня, я и хотел чтобы она была блядью и активно еблась с мужчинами.

— Как будем сынок? Давай мама сверху на тебе поёрзает...

— бабка опять стала играть со мной в сына и мать, стараясь мне услужить, хотя я её и не просил.

— Нет мам, я сам хочу быть с тобой активным. Ляг пожалуйста на живот и подложи под него подушку...

— попросил я бабку, назвав её матерю. Хотя сейчас она мало походила на свою старшую дочь, не смотря на одетую ночную рубашку мамы Лены.

— Ага, чтобы ты мать придавил жеребец здоровый. Уж лучше давай тогда " рачком", и тебе и мне будет удобно...

— предложила компромисный вариант баба Зоя, становясь на четвереньках на диване. Пожилая женщина угнула голову в подушки, выпятив жопу кверху. И мне оставалось только залезть на диван, встать позади неё и прижаться членом к её пухлым ягодицам.

Двумя руками я поднял ночную рубашку на бабке кверху на спину, полностью оголив её жопу. И с замиранием сердца ладонями раздвинул пухлые белые как молоко ягодицы на жопе родной бабки. А она права, так удобно, очень удобно ей вставлять. Подумал я видя перед собой темную промежность и волосатое бабкино влагалище, которое предстало передо мной во всей красе едва я развел в стороны ягодицы пухленькой жопки, матери моей мамы Лены.

— Ой, Кость, только не туда. Я сейчас не готова, потом ладно милый...

— застонала бабка и заводила жопой, когда я коснулся членом и легонько надавил на тёмно-коричневую дырочку ануса. Которая соблазнительно темнела чуть выше влагалища.

И нужно было заметить, что очко у бабы Зои было зачетным и натруженным. От его дырки по центру, расходились в разные стороны лучики мелких трещинок. В точности как у той порноактрисы в моем журнале.

Но по честному желания выебать бабку в жопу у меня не было. Я больше хотел засадить матери моей мамы Лены в её волосатое влагалище из которого сейчас торчали словно большие сливы, её тёмно-лиловые половые губы. И с них на простынь капал любовный сок. Бабка стоящая раком была в жуткой охоте и от нетерпения водила жопой в разные стороны. Чтобы неопытный внук начал быстрее её ебать.

— Ну что ты мама, я не всуну тебе туда без разрешения. Ведь я очень послушный сын и не сделаю тебе больно...

— ответил я бабке, вгоняя наконец член до яиц в её волосатую пизду, раздвигая залупой с надетым на ней презервативом, её сочные тёмно-лиловые половые губы, за которыми скрывалась алая плоть влагалища.

— Ооойй, оооойй, наконец то сынок, а то мучал мамку. Ооооййй, ещё, ещё, еби меня Костя, сыночек....

— завыла баба Зоя, когда я ввёл член в её вагину и обхватив двумя руками родственницу за бедра, стал сношать пожилую женщину сзади в позе " ♋ раком" очень как оказалось удобную для меня и для неё. В такой позиции сзади я не давил своим весом на женщину, и мне было видно всё.

— Ааа, мама, как хорошо с тобой. Мамочка моя любимая, Лена, Леночка...

— сквозь стоны говорил я бабке, засаживая ей раз за разом в заросшее волосами влагалище через жопу.

— Да, да сынок, так, так, смелее, сильнее толкай, еби мамку, еби, глубже, глубже...

— выла стоя на четвереньках бабка и даже подмахивала мне жопой, стараясь попасть в такт моим толчкам. А я то мял руками её пухлые ягодицы смотря как мой хуй входит в влагалище пожилой родственницы. И вгоняя член полностью до яиц бабке в пизду, полуложился на неё сзади, целуя женщине спину через ночную рубашку.

— Ой, Кость, оооой, подожди секундочку сынок. У мамы коленки заболели, дай я на живот лягу...

— неожиданно попросила меня бабка, и я замер держа член в её вагине, нежно поглаживая ладонями, дрожащие мелкой дрожью ягодицы пожилой родственницы. У которой заболели колени от стояния на четвереньках и она решила сменить позу.

— Вот так удобнее будет, а то не могу стоять на коленях, болят они у меня сынок...

— бабка положила себе под живот большую подушку и легла на неё широко раздвинув ноги в разные стороны. При смене позы мой член вышел из бабкиной пизды, но не надолго. Я лег на мать своей матери Лены сзади, и уже лёжа на ней сам вставил рукой ей член во влагалище. И давя на женщину всем телом, начал её ебать.

— Вот так хорошо сыночек. Как же мамке приятно...

— захрипела бабка, когда я навалился на неё сзади, стал ебать пожилую родственницу через жопу.

— Лена, Леночка, мама, мамочка...

— говорил я бабке лёжа на ней сзади, и уткнувшись носом в её спину, обтянутую чёрной ночной рубашкой. Я явственно ощутил запах жасмина которым пропахла ночнушка моей мамы, одетая на бабке. Так это же моя мать лежит сейчас на животе в короткой чёрной ночнушке, а я её родной сын, усердно её ебу через пухлую жопу, навалившись сзади. Подумал я перед тем как кончить вместе с бабой Зоей. Влагалище пожилой женщины начало сокращаться, обхватывая мой хуй словно кольцом. И это стало последней каплей для меня и для пятидесятилетней родственницы тоже. Бабка глухо завыла подо мной и затихла тяжело дыша. А я рыча молодым баском спустил в презерватив одетый на моём члене, всю дурь накопившуюся в яйцах.

— Ыыыы, ааааа, ааааа, мама Лена...

— рычал я, представляя на месте бабки, свою мать учительницу русского языка и литературы, строгую и неприступную Елену Викторовну.