Из воспоминаний дедушки Тоби. Часть 2

Следующие недели принесли нам повторные шоу Беатрис, а затем и Элизабет. К этому времени уже все мальчики по очереди прошли через обслуживание топлесс. Я был уверен в нашем единодушном желании поднять ставки, чтобы увидеть больше прелестей у девочек. Но из этого вовсе не следовало, что все мы были готовы показать больше себя. Как я уже говорил, в наших воскресных играх была определенная степень соперничества. Время от времени упоминалось о том, что в нашем соревновании будет больше элементов "мальчики против девочек". Как ни странно, об этом аспекте чаще говорили девушки. Причина тому заключалась в том, что девушки, как правило, в конечном итоге набирали больше очков в общем зачете внутри общества. Однако мы все были слишком умны, чтобы воспринимать это соперничество слишком уж всерьез. Поскольку мы были из разных школ, то что начисление и удержание баллов никогда не было последовательным, и никто из нас не мог действительно претендовать на обратное.

Так уж получилось, что на горизонте маячило ровное игровое поле. В те дни Новая Зеландия все еще была прочно привязана к английским стандартам образования, и многие частные школы заставляли своих учеников сдавать экзамены по английскому языку на уровне "а". Поскольку новозеландский учебный год длится с февраля по декабрь, подготовка к экзаменам по английскому языку занимала у нас чуть больше половины нашего учебного года. Это поставило всех нас под большое давление, и наша конкуренция вышла на новый уровень, что привело к большому количеству подшучиваний в наши воскресные вечера с девушками.

Высокомерие высших классов воспитывается в каждом поколении в молодом возрасте, и даже самые застенчивые из нас, казалось, вовсе не рассматривали возможность того, что они проиграют. Экзамены приходили и уходили, и теперь нам предстояло несколько недель ждать результатов. Уверенность каждого пола в том, что одержат победу именно они, оставалась высокой, и наши переговоры по определению штрафа проигравшим весьма и весьма активизировались. Не было никаких сомнений, что ставки будут повышены. Этот вывод не был неожиданным, учитывая все обстоятельства. В итоге было решено, что проигравшая команда должна была раздеться до нижнего белья на время нашего ужина.

Результаты экзаменов пришли в четверг, и мальчики собрались вместе, чтобы подсчитать наши общие результаты. В холодном свете цифр наша уверенность несколько поколебалась, и нам вдруг пришло в голову, что, может быть, девчонки нас побьют. В тот воскресный вечер мы готовились к приходу в церковь с изрядной долей нервозности. Я, например, позаботился о том, чтобы надеть свои самые новые и чистые трусы, и я уверен, что другие сделали такие же приготовления.

В церкви мы могли видеть, что серьезность ситуации так же сильно давила на девочек, и я был слегка утешен, увидев, что они вовсе не казались уверенными в себе. Как выяснилось, у них были все основания нервничать, потому что они проиграли ближайшее соревнование. Их средние оценки были всего на четыре пункта ниже наших. Внезапно я увидел не одну, а сразу четырех девушек в одном нижнем белье. Нам удалось подавить большую часть нашего внешнего ликования, но наше волнение было реальным и проявлялось в тщательно скрываемой эрекции, когда мы сидели и смотрели, как девушки выполняют свое обещание снять верхнюю одежду в случае проигрыша.

Девушки сбились в кучу, без сомнения, чтобы подбодрить друг друга, а потом выстроились спиной к нам. Их руки потянулись к пуговицам платьев, затем они в унисон скинули их с плеч и позволили им упасть до лодыжек. Нас встретило зрелище четырех спин, скрещенных белыми бретельками лифчика, а также низов и ног, покрытых белыми полусапожками. Раздалось много нервного хихиканья, когда девушки начали свой собственный обратный отсчет, прежде чем повернуться к нам лицом. Зрелище было восхитительным, когда мы смотрели на ряд грудей, заключенных в бюстгальтеры, варьирующихся по размеру от маленькой груди Элизабет до гораздо большей груди Виктории. Питер даже присвистнул от восхищения, а остальные принялись подбадривать девушек аплодисментами.

Хотя мы были немного самодовольны в нашей победе, тем не менее, мы были очень благодарны, когда терпеливо ждали следующего второго шага раздевания, чтобы снять юбки и дать нам возможность оценить их трусики. Однако по поведению девушек, когда они сели за стол, стало ясно, что это не входило в их планы. Наши первоначальные вежливые предложения превратились в яростные протесты, когда стало ясно, что они больше ничего не собираются снимать. Они явно заранее подготовили свою позицию и аргументировали ее, как опытные юристы. Они объявили, что юбка - это нижнее белье, поэтому они уже разделись до нижнего белья. Мы спорили и умоляли, но все было безрезультатно.

Когда мы прошли через все стадии горя от этого трюка, то в конце концов достигли стадии согласия, поскольку обнаружили, что девочки были открыты для отступления. Их условия также оказались заранее подготовленными. Они потребовали, чтобы мы признали, что юбка - это нижнее белье, и заявили, что что в этот вечер они больше ничего не раскроют. Кроме того, они также потребовали, чтобы в будущем проигравший мальчик из нашего регулярного соревнования раздевался до трусов, а остальные три мальчика ходили топлесс. В обмен на это проигравшая девушка обещала раздеваться до лифчика и трусиков.

Хотя эта сделка фактически требовала от нас больших уступок, чем они, мы с готовностью согласились. Ведь мы только что впервые увидели девушек в лифчиках и уже отчаянно хотели чего-то большего любой ценой. На следующей неделе эти желания реализовались, при чем жертвы на этот результат пришлось понести в первую очередь мне. Мое сообщество начинало тонуть по результатам, хотя я каждую неделю изо всех сил старался не допустить, чтобы мы пришли последними. Но тем не менее в ту неделю стало ясно, что первым мальчиком, который снимет брюки, буду я. Так что я надел свои новые трусы, прежде чем направиться на церковную службу.

В церкви нам всегда было трудно сосредоточиться, поскольку наши мысли были заняты предстоящей встречей с девочками. Через проход они часто бросали на нас многозначительные взгляды, смысла которых мы часто не понимали. Мы уже давно перестали переживать и гадать по поводу того, кто из них будет обслуживать наш ужин, так как девочки часто заставляли другую девушку брать на себя эти обязанности только для того, чтобы сбить нас со следа. В начале наших встреч стал своего рода маленькой традицией обычай делать что-то вроде объявления сразу же, как только мы благополучно устроимся в своей комнате.

Генри очень обрадованным голосом объявил, что я - проигравший мальчик недели, а Элизабет торжественно объявила, что Виктория - моя партнерша по проигрышу. Причем тут же Элизабет вроде бы без всякой надобности напомнила нам о соглашении, которое мы заключили на прошлой неделе. А именно о том, что мальчики согласились на то, чтобы все ходили топлес. Мы с наигранным вздохом сняли блейзеры и начали расстегивать рубашки. А вот Виктория, похоже, уже не нуждалась ни в каких особых подсказках или поддержке со стороны других девушек, поскольку тоже начала невозмутимо расстегивать пуговицы. Когда мы сняли наши рубашки, она одновременно сняла свое платье, позволив нам увидеть ее лифчик и полупальто. Затем, к нашему полному удивлению, Виктория быстро избавилась и от него.

Поскольку еще была ранняя весна, наши девушки все еще носили чулки как часть своей униформы. Я немного разбирался в чулках и поясах с подвязками, которые их поддерживали, но в реальной жизни они меня просто поразили. Виктория выглядела невероятно сексуально, стоя перед нами в своем белом лифчике и трусиках, а ее белый пояс с подвязками поддерживал ее коричневые чулки. Грудь у нее была очень пышная, а талия восхитительно узкая - так что ее фигура смотрелась стройной, как песочные часы. Ее трусики были тем, что молодые люди сегодня могли бы назвать полными трусами или "бабушкиными брюками", но такова уж была мода того времени. При этом она явно выглядела возбужденной своим раздеванием перед нами. Она мило улыбнулась нам и кокетливо спросила, не нужно ли ей снять чулки и пояс с подвязками. Генри ответил за всех нас с искренним восхищением, что она и так прекрасно выглядит.

Убрав с повестки дня вопрос о дальнейшем раздевании, Виктория повернулась и очень выразительно посмотрела на меня. Даже теперь под пристальными взглядами семи пар глаз я уже и не пытался обуздать свои похотливые мысли и переживания по поводу того, как только что перед нами раздевалась Виктория. Я прекрасно сознавал, что мой член полностью выпрямился, и что остальные присутствующие вовсе не собираются терпеть никаких задержек с моей стороны, для того чтобы я успокоил свою эрекцию. Сейчас у меня не было другого выбора, кроме как скинуть туфли и начать снимать с себя брюки. Я подумал почему-то, что если сяду и буду снимать брюки сидя, то это тут же вызовет презрение и насмешки в мой адрес, так как все предыдущие раздевания всегда проходили стоя. Так что я, не глядя ни на кого, сначала расстегнул брюки, а потом спустил их до щиколоток и вышел из них. Кажется, эта простая и привычная процедура произвела очень большое впечатление на девушек.

Состояние моей эрекции, очевидно, было заранее обсуждено девушками, так что обращенный к Виктории комментарий Беатрис: "Я же говорила тебе, что это у него будет", казалось, подводил итог всему этому. К моему великому смущению, мое волнение было очевидно для всех. Мои мучения отнюдь не закончились, так как я все еще должен был помогать Вики готовить чай. Работа в непосредственной близости с ней в нижнем белье поддерживала напряжение члена, как и внимание всех девушек, особенно когда они с удовольствием посылали меня с дополнительными поручениями за молоком или сахаром, просто чтобы они могли наблюдать за моими передвижениями по комнате в оттопыренным вставшим членом трусах.

Когда ужин наконец подошел к концу, нам с Викторией разрешили снова одеться для того, чтобы отправиться в колледжи. Когда я наконец-то благополучно добрался до туалета и заперся в ней, чтобы сбросить напряжение, у меня уже больше двух часов была болезненная эрекция.

Поскольку я совсем (и нужно сказать, уже намеренно) забросил управление своим сообществом, оно успешно продолжило сползать вниз, выставив меня снова на всеобщее обозрение в трусах на следующей неделе. На этот раз в паре с Беатрис в качестве аутсайдера со стороны девочек. Еще через неделю после этого я с сожалением поднялся на третье места, а это означало, что теперь подавал ужин Бертран. Он внешне невозмутимо обслуживал наш стол в трусах, перед которого был раздут вставшим на девочек членом. Мне также было приятно отметить, что эрекция Бертрана была столь же очевидна присутсвующим, как и моя в предыдущие две две встречи. Не то чтобы меня вообще интересовала его эрекция, спешу добавить я - просто я был рад, что кто-то другой из мальчиков так же отреагировал на ту же самую ситуацию, как и я.

А еще через неделю Виктория снова показалась нам в одном нижнем белье, и я, конечно, оценил возможность полюбоваться ее фигурой, пока моя эрекция была скрыта брюками. Все девушки были прелестны, но Виктория с ее большой грудью казалась мне просто воплощением сексуальности. На этой встрече взаимные разглядывания полуобнаженности мальчиков и девочек стали уже совсем откровенными. Мы все были этим несколько взволнованы, не особенно скрывая свое возбуждение противоположным полом.

Через неделю я снова оказался в проигрыше и был только этому рад. Тем более, что моей напарницей на этот раз проигравшей оказалась Элизабет, которая по-прежнему оставалась самой смелой из девушек. Пока мы готовили ужин, она несколько раз натыкалась то рукой, то телом на меня и мой стояк через трусы. Видимо, она была уверена в том, что этим мучает меня. Но лично я получал свою порцию удовольствия от неожиданности этих прикосновений и ждал их вновь.

Следующая неделя дала лично мне еще одну передышку, потому что наш ужин должны были обслуживать в нижнем белье Генри и Александра. Этот вечер внес новую психологическую нотку в атмосферу общения, поскольку Александра стала последней из девушек, показавшей нам свои трусики, а ее застенчивость только подчеркивала всем приятную пикантность ситуации. Мы словно перешли некую невидимую черту в связи с тем, что теперь каждый из нас уже показался всем остальным в одном нижнем белье. И в этом смысле мы все были в одном статусе.

В эти воскресные вечера мы создавали свой собственный мир, но осознание того, что наши поступки были настолько извращены, насколько это было ожидаемо от нашего положения в жизни, никогда не было слишком глубоким. Просто застенчивость Александры напоминала нам, насколько неприлично мы себя ведем и это только заводило нас. Другим примечательным обстоятельством в тот вечер было то, что Генри ни в малейшей степени не был возбужден, по причинам, которые остаются совершенно неизвестными, поскольку я, естественно, никогда не обсуждал это с ним. Среди девушек было много перешептываний, но вслух они ничего не говорили. Выражение крайнего смущения на лице Генри не поощряло открытого общения с ним на эту тему.

Мое сообщество продолжило свой печально известный низкими результатами путь, и я снова был обречен на разоблачение семь дней спустя. К моему ужасу, девочки уже начали выражать некоторое недовольство повторением ситуации. Питеру до сих пор удавалось избегать снимания брюки, и девушки начали открыто заявлять, что они хотели бы, чтобы у его сообщества скоро была плохая неделя. На что Питер застенчиво улыбнулся, явно довольный этим пожеланием наших прелестных визави.

Этот вечер запомнился мне еще и тем, что Элизабет удивила нас всех (включая и девочек), надев черное нижнее белье. Молодые люди сегодня не могут иметь никакого представления о колоссальном значении этого обстоятельства для нас. Черное нижнее белье в те дни было, конечно, более "взрослым" вариантом и совершенно против правил школ, подобных школе Святой Хильды. Обсуждая одеяние Элизабет, девочки выглядели такими же возбужденными, как и мальчики. Они засыпали Элизабет вопросами о том, как ей удалось завладеть столько пикантным бельем. Выяснилось, что она экономила свои деньги и тайком пробиралась в магазины во время уик-энда, проведенного дома. Мы также заметили, что ткань, из которой было сшито ее нижнее белье, была немного тоньше и прозрачнее, чем у остальных девочек, открывая нашему воображению куда больше возможностей пофантазировать о том, ка выглядит Элизабет полностью обнаженной.

Учебный год быстро подходил к концу. Мы уже вовсю готовились к выпускным экзаменам. По нашим расчетам, нам предстояло провести вместе еще три воскресных вечера. Но последний из них мы предстояло провести в обществе викария - а это означало, что у нас будет только два шанса сыграть в наши пикантные и рискованные игры. Перед нашей последней встречей мы все начнем сдавать выпускные школьные экзамены, определяющие тех, кто получит от колледжа рекомендацию для поступлению к университет. Естественно, эти экзамены стали поводом для повышения ставок в нашей игре. Наш предпоследний совместный вечер (на котором наш ужин обслуживали Бертран и Беатрис) был почти полностью потрачен на сложные переговоры об условиях пари, в котором возникала возможность исполнить наше последнее неприличное желание.

То, что проигравшие будут полностью голыми, было быстро установлено уже в самом начале нашей дискуссии. Мы так долго шли к этому апогею, что все меньшее было бы определенно разочаровывающим всех моментом. Правда, девушки сначала пытались поставить только свои груди против полной мужской наготы, что с их стороны неудивительно. Но мы предвидели эту их уловку и решительно сопротивлялись. В конце концов девушки внешне нехотя капитулировали. Я подозреваю, что их сопротивление было лишь игрой в попытку соблюсти последнюю видимость приличий. А на самом деле они понимали, что им выпал чрезвычайно редкий шанс увидеть обнаженную пару парня и девушки. И этот шанс девочки не собирались упускать. Так что наша дискуссия после достигнутого консенсуса продолжалась.

Опыт промежуточных экзаменов в середине года все еще был свеж в наших воспоминаниях, как наш единственный предыдущий конкурс мальчиков против девочек с одеждой на кону. Александра весьма пылко говорила о несправедливости того соглашения. Она получила тогда лучшие результаты, чем кто-либо другой из нас всех, но оказалась проигравшей из-за более низких результатов других девочек своего сообщества. Это замечание оказало некоторое влияние на ход нашей дискуссии. Другим важным соображением, которое впервые было поднято Элизабет, было то, что проигравшие в действительности получат двойное наказание. Они не только будут обойдены победителями, но и упустят прекрасную возможность увидеть то, что им так отчаянно хотелось увидеть.

Это соображение действительно попало в цель. Я знал, что буду опустошен, если, подойдя так близко, закончу колледж, так и не увидев обнаженной женщины. Оглядевшись по сторонам, он понял, что остальные думают о том же самом. Именно Александра предложила решение. Конкуренция по-прежнему будет состоять из мальчиков против девочек, а проигравшая команда разденется догола. Исключение будет сделано только для того, кто получит самые высокие оценки из всех нас восьми. Этот человек останется одетым, даже если его пол будет полом проигравшей команды. Однако в дополнение к тому, что проигравшая команда должна была раздеться, было предложено, чтобы человек с самыми низкими оценками в победившей команде также раздевался догола. Согласно этим правилам, каким бы ни был исход, каждому было гарантировано увидеть хотя бы одного человека противоположного пола обнаженным. Эти правила были быстро приняты всеми.

Когда наш вечер уже подошел к концу и Бертан с Беатрис начали одеваться, Элизабет внезапно пришла в голову идея повысить ставки с помощью дополнительного штрафа. Она сказала, что при нынешнем положении дел мы не узнаем до следующего воскресного вечера, какая команда выиграла или проиграла. Тем не менее, человек с самыми низкими оценками от каждой команды заранее должен быть уверен, что пойдет голым, независимо от того, какая команда победила. Идея Элизабет со штрафами была простой, но восхитительно озорной. Проигравший мальчик и проигравшая девочка приходили в церковь без нижнего белья. Как я уже говорил ранее, все мы обладали определенной долей врожденного высокомерия. Никто из нас всерьез не думал, что лично мы можем оказаться в проигрыше. Хотя я никогда не собирался быть лузером, в этой ситуации я полагал, что вполне вероятно, что уж лучше буду я, чем по крайней мере один из других мальчиков. Поскольку все также думали одинаково, идея Элизабет была принята всеми на ура.