Все тайное всегда становится явным

Один переезд равен двум пожарам, говорила мама. Еще она говорила, что все тайное всегда становится явным. Первую поговорку Ромка в полной мере прочувствовал на собственном опыте, когда они переехали из одного маленького городка в другой, побольше. Не будем упоминать названия, ни к чему это.

Все из-за новой работы отца, и, к тому же, там был университет, куда Ромка собрался поступать. Если для родителей переезд как пожар, то для него это крах всего. Потеря друзей, привычной спокойной жизни, и одной девчонки, главной сексуальной фантазии последних лет. Ну и ладно. Все равно, она не знала, что Ромка по ней сохнет. Они даже не целовались.

Смысл второй поговорки открылся ему несколько позже, и повлиял на жизнь гораздо серьезнее. Начнем с того, что нормальный подросток никогда не задумывается о красоте своей матери, и не рассматривает ее как сексуальный объект. Это же мама. Ромка о ней и не думал в таком ключе. Но то, что она красивая, знал и гордился. С тех пор, когда он научился доставлять себе удовольствие рукой, Ромка стал замечать, что мужчины смотрят на маму особенным раздевающим взглядом. Он это тоже умел, и именно так смотрел на красивых, по его мнению, девушек и женщин, мысленно дорисовывая плавные изгибы бедер и груди.

Мама никакими особенными талантами не отличалась, зато вовсю экспериментировала со своей внешностью. То она жгучая брюнетка с кричащим макияжем, то нежная блондинка с едва заметной розовой помадой на губах, или вовсе рыжая. Это была ее сублимация. Да, Ромка знал и такие слова. В подростковом возрасте чего только нет в голове, только применить эти знания толком не можешь, потому что просто не знаешь жизни.

Мама была похожа на вальяжную пантеру, но никаких рельефных мышц, боже упаси. Все было так соблазнительно распределено и скрыто под гладкой кожей, что все проходящие мужчины не могли оторвать взгляда. Попробуйте-ка отвлечься от подрагивающей при ходьбе высокой груди, когда специально подобранная на размер меньше блузка, трещит от натяжения, теряя пуговицы. А стоит оглянуться вслед, вам откроется самый волнующий в мире вид — перекатывающиеся ягодицы в форме перевернутого сердечка.

Ромка маму любил и обожал. Конечно не за внешность, мама есть мама. Но после переезда он стал смотреть на нее совсем по-другому. Так было три года назад, когда он открыл второе дно их старого чемодана, обнаружив там видеокассеты «без подписи». Оказалось, что родители тоже не чужды таких развлечений. Именно тогда, Ромка, насмотревшись горячего видео, потянулся дрожащей рукой в штаны, ставшие вдруг тесными. Первая бессонная ночь после просмотра порно стала открытием — у родителей, оказывается, тоже есть секс, только происходит он когда Ромка уже спит.

На протяжении нескольких лет он пачкал спермой носовые платки, чутко вслушиваясь в тихие стоны мамы, но, со временем стал замечать, что секс у них случается все реже и реже. Потом пропали и кассеты. То ли надоели, то ли технология устарела. Интернет к тому времени уже заменил все, и телевизор и общение.

Прошло около месяца их жизни на новом месте. Ромке пока не удалось сойтись с местными пацанами, поэтому он иногда выбирался из дома и бродил по городу в одиночку, изучая окрестности. В один из таких дней его отношение к матери изменилось, в очередной раз за восемнадцать лет жизни.

В летнем кафе у реки Ромка увидел ее, свою маму. В компании с каким-то мускулистым хмырем. Папа всегда говорил, что его жена не должна работать, и добился своего. Когда его повысили, он мог содержать семью один, без помощи мамы. Вот она и пользовалась свободным временем в свое удовольствие, полностью посвятив себя дому, готовке и чтению книг. Но оказалось, что не так все просто.

Ромка с тоской смотрел как этот хмырь что-то ей рассказывал, а мама улыбалась и совершенно пошло строила ему глазки. Что это? Она больше не любит отца? Или этот качок к ней подкатил, а она от скуки не стала его прогонять? На сколько все это серьезно?

Хмырь и мама поднялись, задвигали стульями и направились к черному, грозного вида джипу. Мама счастливо смеясь, села на переднее сидение, и, бандитское средство передвижения бархатно рыкнув, покатило вдоль набережной. Жалея, что все так быстро закончилось и ничего выяснить не удалось, Ромка поплелся следом, в сторону дома.

Мама, к его удивлению, уже вернулась и сидела на кухне, перебирая какие-то приправы. Тяжелая грива белых волос, как всегда, скручена по-домашнему, в дулю. Тонкий халатик и тапочки. Мама как мама. Как будто Ромка видел только что совсем другого человека. Ромка не удержался, подошел к ней сзади и, обняв за шею, прижался к спине.

— Привет, Ромашка. Где был?

Вместо рассказа о своих похождениях, Ромка потерся щекой о ее волосы и прошептал:

— Мам, я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю. С чего такие нежности, сына?

Снова не ответив на вопрос, спросил:

— А папку?

Мама замерла, перестав ворошить пахучие пакетики.

— Конечно. Что случилось, Ром?

— Понимаешь, я тебя видел, случайно, с каким-то... В кафе, у реки. Мам, ты нас не бросишь?

После короткого молчания, мама рассмеялась и потянув Ромку за руку, усадила себе на колени. Он с удовольствием прижался к теплому, такому родному телу, и положил голову на ее мягкое плечо.

— Это совсем не то, о чем ты думаешь. Выбрось из головы. Человек подсел в кафе, мы разговорились. Потом он подвез меня до дома. Это все. Разве я не имею права с кем-то общаться? Мне же скучно. Отец все время на работе, у тебя свои интересы, да и тебе не интересно со мной. Что я, не понимаю? А мне что делать? Подруг нет, вот и...

Ромка крепче обнял ее, но на лице застыло недоверие. Между мужчиной и женщиной не может быть просто «подсел, разговорились, подвез». Обязательно потом происходит то, что и должно произойти — секс. Ромка, успокаивая себя, на всякий случай спросил:

— Правда?

— Правда. Отпусти, задушишь!

Ночью у отца с мамой был секс. Долгий и шумный. Когда наступило затишье, Ромка, успев кончить с последними стонами мамы, тщательно вытер член, сунул платок под матрас и расслабился. Но тревожные мысли не давали спать. Может, и правда, она любит отца? Или она так извиняется, за то, что... что? Хотела изменить? Или уже изменила? Ромка должен был удостовериться. Если это просто флирт от скуки, то, ничего страшного, правда? А если она ему лжет и уже изменила? Как быть дальше? Рассказать отцу или пусть сами разбираются? Но если он расскажет, то все, его привычному миру придет конец. Определенно, с этим надо будет разобраться.

После просмотра воодушевляющего на подвиги сна, где Ромка расквасил до крови нос этому качку, он проснувшись, прислушался. В спальне родителей шла оживленная переписка по телефону, колокольчик WhatsApp тренькал не переставая. Отец давно на работе, значит, это мама. В голове сразу созрел план, и Ромка приступил к его выполнению. Умылся, оделся, позавтракал и, улучив момент, когда мама зашла в ванную, крикнул:

— Ма, я гулять! Приду вечером.

Хлопнул дверью и, подхватив кроссовки, шмыгнул к себе в комнату. Залез под кровать и затаился. Под кроватью было душно и пыльно, даже обнаружилась паутина. Теперь-то Ромка согласился с мамой, что убирать надо чаще. Не чихнуть бы. Слушая как громко бьется сердце, он с нетерпением ждал, что будет делать мама, оставшись одна. Было немного стыдно, но это же для дела. Он должен во всем разобраться. Наконец, открылась дверь в ванную.

— Ромашка! Ты где?

Мама прошлепала босиком в спальню и вскоре у Ромки вжикнул телефон.

«Когда придешь? »

Ромка отбил ответ: «в восемь».

Тогда уже и отец будет дома, так что мама будет думать, что весь день в ее распоряжении. На всякий случай, добавил:

«Я ключи забыл, не хочу возвращаться».

Все, теперь она почувствует себя в полной безопасности. Ромка пристыдил себя за такие мысли. С чего это он решил, что мама будет делать что-то такое? Она же сказала, что все это ерунда.

— Алло! — послышалось из спальни. — Сергей? Да... я одна... можно... когда?... . Скучаю, конечно... да, уверена... хорошо...

По кому это она скучает? Не тот ли это качок? Разговор стал совсем непонятным:

— А кто они?... А, ясно... Сергей... я так не могу... Клиенты есть, но мне нужна хотя бы однокомнатная квартира, я не могу дома этим заниматься... Ты поможешь?... . Хорошо, жду.

Мама замолчала, слышно было, как она ходит по комнате. Вот так. Есть клиенты. А сейчас, пока нет съемной квартиры, к ней приедет этот хмырь из кафе, и мама изменит отцу.

Мама вдруг фальшиво пропела:

— Ведь я институтка, я дочь камергера,  я чёрная моль, я летучая мышь... ммм... ммм... свободный Париж!

Ромка представил как мама ложится на спину, а к ней прижимается качок и вставляет свой толстый и длинный член. Что у нее между ног он и представлять не решался. Нет, конечно он знал анатомию, и про половые губы тоже. Но совместить это с родной матерью? Да вы что! Как только он начинал об этом думать, так сразу в голове единороги прыгали по радуге и пукали бабочками.

Прошло с полчаса, у мамы зазвонил телефон.

— Да, я... Три восемь один... Двадцать восьмая.

Это она продиктовала номер в замке на двери в подъезде, и номер квартиры. Сейчас кто-то придет. Ромка придвинулся ближе к краю кровати, и увидел маму, стоящую в прихожей. Тренькнул звонок, мама вздрогнула и открыла дверь.

— Здравствуйте, мальчики!

На пороге стоял совсем не качок. Это были два молодых человека, по виду не из бедных. Короткое знакомство, и они прошли в зал. До Ромки дошло. Его мама — обыкновенная проститутка! А этот качок, скорее всего, сутенер. Ромке стало противно. И обидно. За себя и за отца. Почему она это делает? Чего ей не хватает? Как она может приводить кого-то и трахаться в постели, где ночью спит с отцом?

Из зала послышался голос:

— Здесь деньги, по-моему, все точно, пересчитайте.

Пересчитайте! Сильно вежливый, да? Снова заговорила мама:

— Хотела предупредить, мальчики, у меня это в первый раз, я так раньше не работала. Если что-то пойдет не так, Сергей Иванович будет недоволен. Вы уж постарайтесь.

Вот они уже ей и заплатили, а она предупредила, что секса втроем у нее еще не было. А если что не так, то качок им морды набьет. Еще это ее «раньше». Значит, было и раньше? Какие нужны еще доказательства? С него довольно. Выбравшись из-под кровати, он бездумно накидал в рюкзак какие-то вещи, обулся, и тайком вышел, осторожно прикрыв дверь. На улице растерянно огляделся. Куда теперь? Зачем он ушел?

Ромка всегда был домашним мальчиком. У него никогда не было мысли сбежать из дома в поисках сокровищ и приключений. Все это было в книгах, ему хватало и своих фантазий. Да и какие сейчас сокровища? Бред.

Возле подъезда стояла красная вызывающе дорогая спортивная машина. Определенно, это их аппарат. Ромка нашел камень поострее, снова огляделся, и нацарапал на блестящей двери короткое слово из трех букв. Смачно харкнул на надпись для верности, и побрел со двора.

Родители всегда ему говорили, что врать не хорошо. Что тайное всегда становится явным, и прочее, и прочее. Оказывается, в жизни все гораздо сложнее, тот кто учит тебя хорошему, сам может быть лицемером и вруном. Мама такая красивая, образованная, а оказалась проституткой. Неужели все это из-за денег? Зачем это ей? Ведь отец... Рассказать ему или нет?

Ноги сами привели его в то кафе, где он видел маму. Порывшись в карманах, нашел несколько тысячных бумажек, мелочь россыпью. Дня на три хватит. Что потом, посмотрим, а ночевать можно и на лавочке, ночи теплые. С деловым видом уселся за столик, и раскрыл меню. К нему тут же подошла официантка. Вот сразу видно по человеку, что она никогда бы до такого не опустилась. Симпатичная, такая домашняя. И ямочки на щеках. То, что она работает официанткой, уже говорит о том, что проституция это не ее. Или он просто не знает людей? Может она тоже по ночам, на трассе где-нибудь... Ромка помотал головой, отгоняя дурацкие мысли.

—... будете?

Девушка с именем Яна на бейджике о чем-то его спрашивала.

— Кофе и сэндвич, пожалуйста.

Тупя в телефоне и поглядывая по сторонам, просидел часа полтора. В чашке остывший кофе, тарелка давно пуста. Не прогоняют, и то хорошо. Как-то без особого энтузиазма отметил, что в кафе появился качок. Но Ромка сразу навострил уши, когда тот принялся кому-то названивать. Вальяжно рассевшись в плетеном кресле, качок задрал голову к небу и басом прогудел:

— Ника, это я.

Ника! Вероника, это же мама!

Ромка превратился в одно большое ухо.

— Бойцы приходили?... молодец... ну, с почином... да, будут еще, не переживай... понимаю, что боишься... нашел, Ломоносова 15-4.... Первый этаж... ладно, знаю. Все, до связи.

Пока Сергей Иванович, как назвала его мама, делал заказ, Ромка вбил в заметки адрес. Ломоносова это совсем недалеко, от его дома всего десять минут. Сейчас у него не было сомнений, что именно мама имела в виду, когда говорила о какой-то квартире. Она ей нужна для своих занятий. А тех денег, что ей заплатили сегодня, наверняка хватит, чтобы снять однушку. Ромка совсем сник. Его мать какая-то нимфоманка что ли? Ну не может быть это все из-за денег, отец достаточно зарабатывает.

Прогулявшись вдоль набережной, Ромка вернулся на свое место. Снова подошла та официантка.

— Вам у нас понравилось?

Ее улыбка обезоруживала. И Ромка подумав, что такая не прогонит, решился:

— А можно, я просто тут посижу?

Яна нахмурилась.

— Вообще-то, нельзя... но посетителей мало, сидите уж. Я сейчас.

Она упорхнула и вернулась со стаканом воды.

— Вот. Теперь можно.

Яна, занимаясь своими делами, иногда поглядывала на Ромку. А он так и не двинулся с места до самого закрытия.

— Мы закрываемся, мне надо сложить стулья. Извините.

Он нехотя поднялся и пошел на выход. Надо искать ночлег. Может, теплотрасса какая, или где тут бомжи обитают? Ему представились грязные копошащиеся в картонных коробках люди, почему-то все как один в перчатках без пальцев.

— Эй, парень! Подожди!

Ромка оглянулся. Яна махала ему, прося подойти. Раздосадованный из-за своего опрометчивого поступка, он был рад любому вниманию посторонних, ведь он остался совсем один. У него не было денег, чтобы снять даже комнату. Не идти же на панель. Еще чего не хватало.

— Тебе что, некуда идти?

Ромка опустил голову.

— Так, жди меня здесь, понял?

Вся ее обязательная чрезмерная вежливость пропала, как только закончился рабочий день. Яна стала обычной девчонкой. То есть девушкой. Выглядела она лет на двадцать пять, не меньше. Ромка потоптался минут десять у низкого заборчика кафе, и вскоре из дверей вышла Яна. В джинсах и тонком свитерке, плотно облегающем тело.

— Ну? Пошли.

— Куда?

— Ко мне, для начала. Расскажешь, поужинаешь, а там решим.

— А... ты что... меня не боишься? Вдруг я вор, то есть грабитель какой-нибудь?

— Не смеши мои тапки, грабитель. По твоему взгляду видно, что ты только что от мамкиной сиськи оторвался. Не обижайся, но ты и вправду, не внушаешь. Поехали.

Яна выкатила с заднего двора чистенькую «Веспу», нахлобучила на Ромку шлем и прикрикнула:

— Садись уже! Пристегивайся.

— Как это?

— Обними меня за пояс, а то свалишься на повороте.

Яна покрутив ручкой, газанула, и Ромка поспешно сцепил пальцы у нее на животе. Ехать и обнимать красивую девушку было здорово. Мимо проносились дома, тусклые фонари вдоль дороги, лицо обдувало прохладным ветром. Ее волосы пахли цветами, от тела шло приятное тепло. Ромка расчувствовавшись, прижался сильнее, крепче сцепив руки.

— Боишься?

— Нет! — Проорал Ромка, с сожалением ослабляя хватку. Пусть не думает, что он маменькин сынок.

В квартире у Яны было уютно. И сразу понятно, что живет она совсем одна. В зале Ромка раскрыв рот, осмотрел стену увешанную дипломами в рамках. Тут было чему удивляться.

«Награждается Соколова Яна за первое место в областном чемпионате по кик-боксингу».

Теперь понятно, почему она ничего не боится. Но Яна только махнула рукой:

— Это все старье. Я в прошлом месяце на России второе место заняла. Пошли ужинать, отрок.

Ромка с удовольствием уплетая разогретую жареную картошку, жаловался на свою никчемную жизнь, так резко покатившуюся под откос буквально за один день. Яна помолчала, вздохнула.

— Это капец, Ромка. Узнать такое о своей матери... Но поступил ты правильно.

— Почему?

— Если твоя мамаша не совсем конченая, она забудет о своих потрахушках и начнет тебя искать. А когда найдет, ты честно расскажешь ей, почему сбежал. Это должно вправить ей мозги. Если, конечно, ты дорог ей как сын.

— Я думаю, она меня любит. И я ее тоже...

Ромка нисколько не сомневался в своих словах. Он действительно любил маму. Какой бы она не была.

— Вот и ладненько.

Яна поднялась, и на ходу стягивая свитер, пошла в ванную. Вернулась красная, распаренная, с широким полотенцем вокруг тела. Ромка стыдливо опустил взгляд.

— Теперь ты. Вперед.

Моясь в душе, Ромка думал о матери, об отце. Думал о Яне, такой доброй и отзывчивой девушке. Бывают же такие люди на свете! Где бы он сейчас был, если бы не она? В таких случаях человека как-то благодарят, а что он может? Денег у него нет. Полку прибить? Не смешно.

Наскоро обтерев себя полотенцем, вышел из ванной и заглянул в кухню. Темно, никого. Уже зная, что увидит, с бьющимся сердцем вошел в комнату. Так и есть. Яна лежала на разложенном диване, укрывшись одеялом.

— Ты не против, надеюсь? Извини, кровать у меня одна, но зато широкая. Падай, только свет погаси.

Ромка шлепнул по выключателю и, на ощупь, залез под второе одеяло. Несколько минут стояла давящая на уши тишина.

— Ром?

— Ммм?

— У тебя девушка есть?

Вот оно, началось! Так не бывает, чтобы едва знакомые парень и девушка оказавшись в постели, просто спали.

— Нету.

— Это хорошо. А была?

— Нет, то есть... да. Только она об этом не знала.

Яна рассмеялась и, перевернувшись на живот, привстала на локтях. В рассеявшейся темноте стало видно ее белую грудь. В кровь тут же хлынул адреналин, и у Ромки встал член. Крепко и на долго, если им не заняться. Пытаясь унять сердцебиение, Ромка завозился, поправляя одеяло, и повернулся на бок. Горячая ладонь Яны легла на его руку. Ромка замер.

— Боишься? — Она снова задала этот унизительный вопрос, и сама же на него ответила:

— Конечно, боишься. В первый раз всегда так.

Она погладила Ромку по плечу, коснулась бедра, и еле слышно прошептала:

— Сними трусы...

После короткой возни Ромка избавился от трусов, и Яна тут же нащупала член. Обхватив его ладошкой, она восхищенно воскликнула:

— Ого, ты богатырь! Уважуха.

Он не понял, шутила она или правда восхищалась размерами? Член как член. Семнадцать сантиметров, измерял как-то. Разве это большой? Яна придвинулась ближе, потершись о Ромкин член твердым лобком. Не зная, что нужно делать, Ромка обнял ее и несмело погладил по спине. Кожа оказалась тонкая, нежная.

— Ну поцелуй уже меня, что ли?

По охрипшему голосу было заметно, что Яна тоже начала возбуждаться. Ромка не закрывая глаз, прильнул к ее сухим губам. Яне будто не хватало этого поцелуя, она шумно засопела, покусывая Ромкины губы, заворочалась, и легла на него сверху. Нацеловывая ему щеки, лоб, снова впиваясь в губы, она терлась жесткой щеточкой волос на лобке о член, извивалась, безуспешно пытаясь на него насадиться. Наконец, не вытерпев, просунула руку и Ромка почувствовал, что он внутри. Член обволокло горячим и влажным, сразу захотелось кончить. Он схватил Яну за бедра, пытаясь остановить, но она только прохрипела:

— Кончай, кончай, дурачок!

Ромку скрючило в сладкой судороге, сперма толчками полилась в сжимающееся влагалище. А Яна и не подумала останавливаться. Привставая и повиливая бедрами, она коротко постанывала, пытаясь полностью насадиться на член. Член, к удивлению, не упал. Яна положив Ромкины руки себе на грудь, тяжело дыша, скомандовала:

— Сожми! Сильнее!

Ромка подчинился. Крепко сжав и сдавив грудь, он почувствовал между пальцев твердые изюминки сосков и забил бедрами, поддавая снизу. Яна повалилась ему на грудь. Теперь она только размеренно подмахивала бедрами, вкручивая в себя член. Пот заливал глаза, на животе образовалась целая лужа, неприлично хлюпающая при каждом толчке бедрами. Ромка обессилев, хотел уже остановиться, но тут Яна выгнула спину, и прикусив губу, замерла. Внутри нее что-то пульсировало, мышцы влагалища судорожно сжимались, сдавливая член. Посидев так несколько мгновений, она с чмоком слезла с члена и легла Ромке на грудь.

— Если ты завтра уйдешь, я тебя найду и изнасилую! Ты же останешься?

Ромка молчал, пытаясь отдышаться, но Яна не отставала. Потормошив его, снова спросила:

— Останешься?

— Да.

Наступила тишина. Яна тяжело ворочаясь, перекатилась на постель и вскоре сыто засопела, а Ромка таращился в потолок и думал. Если было бы можно, он остался бы тут навсегда. Кто они друг другу, после всего, что случилось? Как она относится к нему на самом деле? Это просто случайный секс, или...? Потом он вспомнил о родителях. В телефоне наверняка сотня не отвеченных вызовов и сообщений. Отца жалко больше всего, он ведь тут совсем не при чем...

Утром его ждала записка:

«Я на работе, холодильник и все остальное в твоем распоряжении. Набирайся сил, богатырь. Если что, ключи у двери на полке. Целую, твоя Я».

Твоя. Ромка улыбнулся. Он ей нравится. Нет, наверное, больше чем нравится. Он решил сегодня никуда не ходить и не заглядывать в телефон. Если Яна написала «холодильник и все остальное», то так и надо поступить. Ромка, для начала, проинспектировал книжную полку. Наткнувшись на фотоальбом, завалился в постель.

Пролистав страницы, где Яна в нежном возрасте без трусов и волос, он остановился, залюбовавшись ее фигурой в купальнике. Красивая, не отнять, не прибавить. Дальше пошли сплошь соревнования, и тут Ромка разглядел знакомое лицо. На общей фотографии среди пацанов и девчонок в спортивной форме, в центре стоял качок. Как всегда в черном. Только он был гораздо моложе. Кто же он такой, и почему везде лезет? Может он из тех бандюков-спортсменов, которых было так много в девяностые? А Яна и не догадывается, кто он на самом деле.

Когда Яна вернулась, Ромка спал. Она позвонила в дверь, и он по-хозяйски пошел открывать, едва разлепив глаза. Только дверь закрылась, как Яна не проходя в комнату принялась стягивать с себя одежду.

— Раздевайся скорей! Я весь день о тебе думала. Трахаться хочу, аж зубы сводит!

Она развернулась к стене и наклонилась, выпятив круглую попку. Видя, что Ромка еле шевелится, схватила его за член и нетерпеливо подергала, обнажая головку.

— Давай же! Или ты хочешь моей смерти от недотраха?

Когда они общими усилиями заставили член стоять, Яна снова начала командовать:

— Возьми меня за волосы! Потяни! Руку дай. Сожми мне сиськи, сильнее! А теперь дери меня, как будто это у тебя в последний раз.

Она первая начала шлепать его попкой по животу, постанывая сквозь сжатые от напряжения зубы. Ромку от ее напора тоже пробрало. Хлопки, шлепки, рычание, стоны, довольное повизгивание, крик... Такого это квартира наверняка еще не слышала. Яна, обессилев, осела прямо на свалку тапочек под вешалкой, посмотрела замутненным взглядом на Ромку и улыбнулась.

— Теперь о деле. Сегодня приходил мой тренер, показывал твою фотку. Сказал, что вчера тебя видел в кафе. Я ответила, что не знаю тебя, но поинтересовалась, зачем ты ему нужен.

Ромка сел рядом.

— Твой тренер это тот самый качок, про которого я тебе рассказывал.

Яна расширила глаза от удивления.

— Ты совсем того? Иваныч не такой. Он мне все рассказал. Ты Ромка мнительный и делаешь поспешные выводы. Мама твоя никакая не проститутка. Она хотела пока втайне от твоего отца открыть салон по продаже декора для дома. Вот и все. Скучает она без работы, а не по Иванычу. А Иваныч, если его попросят, всегда поможет. Если это в его силах, конечно. Он всех нас этому учил. Людям надо помогать. Митька с Денисом твоей маме деньги завозили, а ты их в клиенты записал, дурачок.

В голове было пусто и звонко, будто ее надули как воздушный шарик. Какой же он дурак! Подумать такое о своей матери. Тысячу раз дурак!

— Так что, беги скорее к мамочке и кланяйся ей в ноги. А когда родители на тебя насмотрятся, приходи. Даю тебе... два часа. Потом я за себя не ручаюсь.

— Почему?

— Потому что я постоянно хочу тебя, что-то ты во мне разбудил. Беги, а то я уже начинаю возбуждаться!

Конец.