Водитель автобуса. Верка

Володька Никульцев имел репутацию непьющего человека. Он держал себя на самоконтроле, но при случае позволял себе выпить на ремонте или техническом обслуживании с другими водителями. Не скупился на магарычи слесарям, справедливо пологая, что колеса кормят и все вернется сторицей. Из левачка приходилось тратиться на подарки женщинам: диспетчерам и медсестрам. На 8 - е Марта и День Автомобилиста. Не жмотничал, давал троячок уборщицам-мойщицам, чтобы как следует прибрались и чехлы постирали. На автовокзале в пунктах А. и Б. надо отстегнуть кассиру - чтоб оставила пару-тройку мест не проданными, посадчице - чтоб пропустила безбилетных.... Народ у нас неприхотливый, если надо уехать, просят хоть стоя в тесном проходе "Икаруса" А "отдуплиться" контролерам тоже в двух пунктах. Встречный братан фарами предупредит или высунет из форточки руку с раскрытой ладонью: все чисто... Можно положить в билетно-учетный лист, либо в спичечный коробок или пустую сигаретную пачку с гайкой для тяжести, чтоб не унесло. Летит "пенсия" из водительской форточки, а могучий "Икарус" с ревом проноситься мимо кэ-рэ-эсной "Волги" или "Рафика". Ни гвоздя ни жезла! А "сосатели" в белых портупеях... Ну как без них! Так что, не все остается, но остается.... Самыми "хлебными" были пятница, суббота, воскресенье да утро понедельника... Вот почему надо "дружить" с диспетчерами. Были и "постные" дни. Это когда на облаву выезжал зам. начальника по эксплуатации Виктор Иванович Гозычев, "Слепой музыкант". Дебелый, с одутловатым лицом и глазами снулого судака за толстенными линзами очков. Редкостная сволота! Если кого невзлюбит, житья не будет... Среди таких был и Володька. И не только "финансовые нарушения" были тому причиной, а "сhеrсhе la fеmmе" / И этой fеmmе была Верка, Верунчик, Вер Иванна... Это кому как угодно.../

Дни бегут, то искрясь на солнце, как капли талой воды с сосульчатой бахромы под скатом крыши, то непроглядно-мутны, словно грязевые ливневые потоки, завихряясь и унося мусор воспоминаний прошлого...

Есть на белом свете такие, что живут с болезненно ноющей мыслью сделать что-нибудь полезное для другого человека, знакомого или незнакомого. Но, до поры до времени это не получается.. . Когда нибудь да случиться!

Вера не была красавицей. Полненькая и ладненькая. Округлые линии тела и влажный блеск глаз, серых, отороченных пушистыми ресницами, придавали ее облику мягкость и чувственность. Но, если бы внимательно вглядеться в это безмятежное сияние, то в глубине можно заметить затаившуюся усталость и печаль. Но кому было приглядываться к девушке за стеклянной перегородкой, как на почте, особенно в утренней суматохе выдачи путевых листов...

Она была из многодетной семьи в сельской глубинке соседнего района. После школы поступила в автодорожный техникум, отучилась и стала диспетчером ПАТП, в сотне километров от родного дома. Хоть проезд бесплатный, но автобус ходил туда редко - в субботу и воскресенье, да еще до родимого Матвеевского надо добираться 2 км от трассы, по направлению, именуемому "дорогой"... Когда возвращалась, груженная как мул сумкам зад-наперед, водители подвозили ее до дома, где стояла на квартире. "Отклонялись от маршрута", чтобы уважить Вер Ванну. Человеком она была неплохим. Когда выгоняли всю контору на облаву, могла не заметить и "левого" билета и расхождения номеров в билетно-учетном листе.... В отличии от других дамочек из кабинетов сверху и дюже "жопу рвущих" ( N. B. для этих холеных самок, попивающих в тепле чаи мы были "шоферня", "ворюги", которые отвлекают от важных дел! Кривят накрашенные губы в куриную гузку, сморщат носы от амбре бензина и солярки... Не дезодорант, согласен. Ради этих теплых кабинетов, кто помоложе и ножки раздвинет "на без десяти час", а не отмеченные" вниманием", самые ярые проверяющие ради "экономии ФЗП! При "Слепом" лишали за все на 15, 50 и даже 100%! Премия это 150 р. - оклад.)

Это произошло два года тому назад. Володька вернулся из командировки в Рязань. Все знакомое - гостиница "Ловеч", кремль, дом академика Павлова, родина "поэта-хулигана" - Константиново, татарский Касимов... Все как всегда. Весело посидели! А вот с "картошкой дров поджарить" вышел казус! Когда приближался к "финишу", дамочка вдруг забилась, как в падучей, и заголосила, закрыв ладонями лицо:

— Ой, как стыдно! Ой, как стыдно!

От такого упадет не только настроение...

Вернулся под вечер. Сдал водителю-перегонщику машину на уборку и смазку ( ТО-1), отстегнул троячок для уборщиц и "жидкую валюту" для слесарей, попросил Сашку Баптиста:

— Сань, попроси бугра посмотреть за Сепой, чтоб все прошприцевал, а не тавотницы пальцем мазал...

— Хорошо, Володя... А можно я возьму машину рабочих развести, а то на "скотовозе" неудобно...

— Да, бери...

Ох и сладко-вежливый был этот Баптист. Он действительно был членом секты " Свидетели Иеговы" ( запрещенной сейчас в РФ!), в открытую не проповедовал, но бывало "забывал" ихние брошюрки и журналы, цветные, отпечатанные на хорошей глянцевой бумаге. Очень не любил когда ругались матом: "Грех это, грех!" А кто-то резонно заметил: что ругаться грех, а девчонок ему вафлевать, это не грех?

— Грех он изо рта, а не в рот... - спокойно ответил тот.

Володька вышел из подъезда и собрался было повернуть налево, к стоянке личного автотранспорта, как услышал поскуливание... Будто кто-то плачет в сквере. Сквер этот был разбит перед административным корпусом. Тенистый, с фонтанчиком в центре и подстриженными шпалерами кустов, образовавшими уютные уголки со скамейками. Здесь были высажены обычные и голубые ели - Новогодняя забота, дежурили по ночам до 31 декабря, чтоб не спилили...

Верка сидела забравшись с ногами на скамью, обхватив их руками, уткнувшись лицом в колени. Глушила рыдания. Юбка задралась, оголив ноги. Были они стройны и гладки. Да, несколько полновата она была в бедрах и талии. Но живот был у нее плоский, поджарый ( как потом наш герой убедился воочию), а грудь распирала блузку. Володька ощутил как ворохнулась в душе жалость и он негромко окликнул:

— Вер, что с тобой? Кто тебя обидел?

Девушка не реагировала. Подошел и присел рядом. Машинально провел ладонью по плотной спине, положил руку на спинку скамьи, вроде как приобнял. Верка вздрогнула как от удара током, оторвала, распухшее до безобразия, с потеками туши.

— Что вы все ко мне пристали?! Что я вам сделала ?! - она снова готовилась уткнуться в колени.

Терпение покинуло Володьку. Он схватил её за плечи и сильно встряхнул.

— Кто к тебе пристает-то? Посмотри на кого ты похожа! - достал носовой платок и протянул ей. - Утрись и расскажи что случилось...

Верка взяла платок и принялась вытирать мокрое от слез лицо. Присутствие мужчины, который ей нравился отрезвило и успокаивало.

— Не смотрите на меня, я страшная... Да?

— Да-а... Такая страшная, что от вида твоих ножек у меня встал... - протянул с иронией и шутливо прикрикнул, - Сядь как следует! А то я за себя не ручаюсь!

Он погладил ее ноги от округлых колен до тонких щиколоток. Это не встретило сопротивления, она не переменила позы, но успокоилась. Принялась шарить в сумке, достав пудреницу с зеркалом.

— Мама родная! И впрямь, на кого я похожа ! - воскликнула она искренне и протянула платок, - Возьмите... Только весь изгваздала...

— Пустяки, - отозвался Володька и отправил платок в жерло чугунной урны, рядом со скамьей. - Расскажи наконец, что случилось-то?

Девушка досадливо отмахнулась рукой, как от назойливой осы, нацелившейся на истекающий соком арбуз на прилавке.

Володька встал и протянул руку:

— Так можно сидеть до морковкиного заговенья! Я из командировки и устал... Пошли, я отвезу тебя домой. Если захочешь - расскажешь в машине. Ну!...

Он не из тех, кто лезет в душу с расспросами, хотя догадывался о причинах Веркиного плача. Поговаривали, что "Слепой" положил глаз на девушку и изводил мелкими придирками, лишил премии...

— Спасибо, Володь... Не хочу я домой. Я здесь, у Ритки переночую...

— А приедет Васильич, будешь им свечку держать? - оборвал он её.

N. B. Сменившая её диспетчер, была пассия начальника ПАТП. Своих отношений они не скрывали. И об этом знали ВСЕ. Васильич был человек, как все справедливо полагали, из шоферов и все понимал. Возникали довольно пикантные ситуации. Заруливает его "Волга" - он сам с Риткой, в укромный уголок за АЗС на окраине города. А там отстаивается "скотовоз" ( ЛиАЗ-677) и плавно покачивается на пневмо-баллонах. Значит тут водитель с подружкой, в салоне или прям в кабине, на капоте... "Волга" разворачивается и удаляется.

Патриархально-добрые были времена "развитого социализма". Живи сам и дай жить другим! Обернувшись на прожитую жизнь, находишь ее вполне достойной и привлекательной...

Облачко грусти набежало на лицо девушки.

— Ладно, поедем домой... Хотя какой там отдых! Полночи мымра старая поклоны бьет, грехи замаливает, полночи в окно стучат, а она им в форточку пойло свое... Хорошо не на разлив! Попала в "шинок"... А что делать? Общаги нет, квартиру или комнату приличную - денег нет! А я бабке за три месяца отдала... - рассуждала она, сидя на скамейке, опустив ноги на землю. - И уволится не уволишься, только по 33-й... А куда я потом с таким "клеймом", полы мыть или коровам хвосты крутить!

— Вер, поехали ко мне, переночуешь, отдохнешь, а завтра обмозгуем... - неожиданно предложил он. - Девка ты нашенская, "мазута" тебя уважает! Подниму ветеранов-фронтовиков, да я и сам коммунист !

N. B. Когда Володька чтобы получить "Икарус" вступил в ряды ленинской партии, горько усмехнулся его отец, участник войны, женатый на дочке репрессированного директора школы:

— Лучше бы ты вступил в навоз, руками и ногами!

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

— К вам?! Не-е... - Верка отрицательно замотала каштановыми кудряшками.

— Да не бойся! Приставать не буду... Меня хоть самого еби, до постели бы добраться. Едешь или нет?!

— Ладно... Поехали... - нерешительно протянула она.

Он взял ее под левую руку и повел к стоянке личного автотранспорта - бетонной площадке обнесенной частой сеткой между железных столбов, где ожидала хозяина двое суток вишневая "Нива". Её получил отец по льготной очереди для фронтовиков. Идя с ним под руку, девушка преобразилась: спина выпрямилась, голова гордо поставлена. Ах, как она желала, чтобы их увидели вместе. И пускай потом судачат. Правда, Володька был противником "служебных романов", приговаривал шоферской братии:

— Лиса у своей норы, кур не щиплет!

Володька жил в четырехкомнатной квартире пятиэтажной хрущевки. Эту квартиру дали отцу в год 25-летия Победы. Была возможность поселиться в третьем этаже, но он выбрал последний: чтобы над головами никто не топал. Три брата жили здесь и разлетелись. Старший женился на училке-"разведенке" и жил в примаках... Средний - все по тюрьмам, по ссылкам. Начал с 206-й, "хулиганки"... Отец с матерью перебрались в старый родительский дом в три окна по фасаду, построенного в 1904 году. И опять проявил свой норов: - Я вам получил квартиру, вот и живите в этом "скворечнике"! Мать с ним, как бросить с не действующей, израненной левой рукой. Ничего не поделать : любил он птиц : курочек и голубей... Этих особенно, был из последних могикан, ни одного птичьего рынка не пропустил, выступал авторитетным консультантом: "Что Михев скажет?..."

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

— Проходи, - Володька приглашая, распахнул дверь. Пропустил вперед. Его комната выходила в прихожую филенчатой дверью с матово-зернистыми стеклами.

— Как у тебя уютно, - сказала девушка, шаркая по линолеуму слишком большими для нее домашними туфлями. Ступни были изящны, пальчики плотно сжаты, а пяточки розовые. Это не ускользнуло от внимания мужчины: "Интересно, какой у нее размер? Надо бы ей туфельки подарить..." Дон Жуану, как известно, было достаточно увидеть кончик башмачка из под тяжелой юбки.

Комната была тесновата: полуторная кровать, шкаф для одежды да старинный, резной шкаф на львиных лапах, занимали большую часть. При свете ядрановскаго плафона под потолком, таинственно отсвечивали позолотой кожаные корешки. Стены и потолок оклеены обоями.

— Так, хватит болтать. Переодевайся!

Он принес ей цветастый шелковый халат.

— Надевай, он новый, матери купил, а она носить не стала... Я пойду искупнусь, а ты похозяйничай на кухне. Продуктов в холодильнике полно, что нибудь простенькое... Володька скрылся в ванной.

Кухня была обложена белым кафелем до уровня плеч. Посредине стол и четыре табуретки. Шкафы наверху. Все простое, непритязательно. Бурчал в углу холодильник "Зил", уютно-выпуклый с серебристой массивной рукояткой. Из ванны доносился шум воды, Володька что-то напевал.

— Во попала! - сказала она вслух, а в голове шало метнулось: " Будет приставать или нет?". Бросила взгляд в зеркало: круглое лицо с ямочками на щеках, вздернутый нос, густые брови, бантик пухлых губ.

Голубые венчики газа шпарили донышки двух кастрюль - для макарон и сарделек. В холодильнике была колбаса, сыр, консервы. Но брать она постеснялась.

Володька вернулся на кухню с большим махровым полотенцем. Бросил взгляд на Верку с дуршлагом дымящихся макарон, на пустой пока стол... Хмыкнул.

— Вер, иди мойся... Я тут сам управлюсь.

Глядя на него в лампасных спортивных штанах и белой тенниске, снова подумала: "Отъебет! Как пить дать! " - и внизу живота потеплело.

А когда смывала под душем усталость, обиду, напряжение, твердо решила:

— Ну и пусть! Будь что будет! - и покачала в ладонях свои еще упруго-твердые груди с задорно торчащими сосками.

Она надела халат на голое тело, потуже стянула пояс, большим грудям стало тесновато. Так и норов прыгнуть наружу.

Володька колдовал на кухне, звенел посудой.

— Вер, иди есть! - позвал ее.

Когда она вошла, то обомлела. На столе было тесно от тарелок с закусками, даже нежнейше-белое крабовое мясо в красной кожице, не говоря уж о ломтиках отварного языка и маринованных огурчиках в пупырышках... В центре красовалась красноголовая бутылка с шагающим воином в алых одеждах. Джин "Beefeater".

— Я не пью...

— Я тоже...

... От второй рюмки ее щеки еще более раскраснелись.

N. B. Думаю не обидится на меня Читатель, если пропущу описание вкушения яств и пития. А заодно и застольные беседы молодого мужчины с девушкой...

На кухне Верка успела посидеть на его коленях, чувствуя восставшую мужскую плоть. Исследуя её ладошкой, обнаружила какие то шарики под нежной горячей коже. Но спросить постеснялась... Володька остался доволен отсутствием белья. Только кожа, теплая и гладкая, а между пухлых валиков между ног скользкие горячие лепесточки... Налитая горошина клитора. Она вздрогнула как вспугнутая птица, когда мужские пальцы принялись исследовать влажную тесноту, ласкать упругий похотник. А во взгляде, которым он одарил её, можно было прочесть:

"БУДЕШЬ ДОВОЛЬНА! НЕ СОМНЕВАЙСЯ!"

N. B. Он не взял ее прямо на столе, не полетели на пол тарелки... Увы, советские кухни у большинства были тесноваты для секса, который вопреки утверждению одной особы, БЫЛ. Никаких уютных диванчиков кухонных "уголков".

Верка и Володька перебрались на кровать....